Глава 3
В кабинетах Административного Подуровня Лунной Базы царила мертвая тишина – или умиротворяющая тишина, все зависит от того, с какой стороны взглянуть. Но в сложном переплетении комнат, являющихся офисом министра обороны, всегда звучала приглушенная музыка. В основном мистер Тупелов предпочитал популярные западные мелодии двадцатого века.
Но в настоящий момент он сидел за огромным письменным столом, закинув на него огромные ноги, и не обращал на музыку внимания.
– По-моему, то, что малыш, впервые в жизни попав в рубку корабля, ведущего бой, едва не свалился в обморок, вряд ли можно считать обнадеживающим знаком.
Человеку, хорошо знакомому с историей человечества, Тупелов, грузный моложавый мужчина, своей внешностью напоминал бы Оскара Уайльда. Однако сходство ограничивалось лишь чертами лица – и, возможно, редким интеллектом.
– Это был его первый межзвездный полет и первое сражение, – заметил Ломбок, усаживаясь без приглашения в кресло. «Иоганн Карлсен» пристыковался к причалу двадцать минут назад, и Ломбок был первым, кто сошел с него. – К тому же это произошло среди ночи… Полагаю, Майкл – парень крепкий.
– Ты достал генетический архив его биологических родителей?
– В центре усыновления есть данные только о его матери. Имя ее мне не сообщили, но компьютер сделает подборку таких же генетических структур, и, может быть, нам удастся что-либо выяснить.
Скинув ноги на пол, министр склонился над столом.
– Ты провел с мальчиком и его матерью больше четырех стандартных месяцев. Как по-твоему, догадываются ли они о том, что происходит на самом деле?
– Готов поспорить, мать ни о чем не подозревает. И почти так же твердо я уверен в том, что Майкла нам провести не удалось. – Ломбок поднял руку, предупреждая возможный вопрос. – Ничего конкретного: ни одного слова, ни одного поступка. Но порой он бросает на меня такие взгляды… Да, еще: некоторые разговоры он слушает очень внимательно, а иногда отключается после первых же слов – например, когда мать начинает строить планы об учебе в Академии.
– А экипаж «Карлсена»?
– Все члены экипажа знали, что мы – важные птицы, и, разумеется, возникло много разных слухов. Но лично я не слышал ничего, даже отдаленно похожего на правду.
– Хорошо. Как, по-твоему, нам следует официально уведомить наших гостей о цели их приглашения к нам? И кто должен это сделать?
Ломбок задумался.
– Мамаша воспримет это известие лучше, если более высокопоставленный чиновник сообщит ей об этом. Нельзя ли организовать встречу с Президентом?..
– Забудь об этом. На то, чтобы договориться об аудиенции, потребуется несколько дней. К тому же он не очень-то любит прилетать к нам, а я бы предпочел не отпускать Джейлинксов на Землю, ибо Академия окажется соблазнительно близко.
– В таком случае возьмите это на себя. Что касается мальчишки, по-моему, ему будет совершенно безразлично, кто переговорит с ним. Но вот если мамаша сильно расстроится – как знать, как это скажется на десяти-одиннадцатилетнем ребенке.
– Отлично. Я встречусь с миссис Джейлинкс прямо сейчас. Проводи ее сюда.
Прищурившись, Тупелов огляделся вокруг, гадая, как бы сделать так, чтобы этот огромный кабинет подавил своим величием женщину из молодого мира, находящегося на стадии становления, прожившую всю жизнь, если так можно выразиться, оторванной от современных высоких технологий. Он остановился на том, что необходимо включить громадные видеоэкраны размером во всю стену. На один Тупелов вывел постоянно меняющееся изображение лунного ландшафта: как будто министр, отрываясь на минуту от работы и устремляя взгляд на экран, не просто отдыхает, а превращается в дополнительного часового… На экране как раз появился скругленный корпус «Карлсена», возвышающийся над стенкой кратера Мидлхерста, куда еще десять лет назад привозили туристов, жаждущих взглянуть на единственный известный действующий вулкан на Луне.
На противоположную стену Тупелов вывел впечатляющую статистику крупных сражений (произошедших несколько десятилетий назад, но кто сможет в этом разобраться?), а на стене позади письменного стола появилось огромное изображение голубой планеты, сфотографированной со спутника. Ну какой человек, из какого бы отдаленного мира он ни прибыл, не почувствует притяжения родины при виде матушки-Земли? И так далее, и так далее, и так далее.
Взглянув на себя в зеркало, Тупелов попросил Ломбока пригласить сначала одну миссис Джейлинкс.
Министр встретил ее посреди кабинета.
– Миссис Джейлинкс, как хорошо, что вы зашли ко мне! Присаживайтесь. Как долетели?
Женщина оказалась моложе и красивее, чем он ее себе представлял.
– Нам с сыном оказали такое радушное гостеприимство! Однако, право, я успокоюсь только тогда, когда мы окажемся на Земле.
Министр подвел ее к роскошному креслу и предложил вино и смокеры; миссис Джейлинкс отказалась и от того, и от другого. Тупелов вернулся за письменный стол.
– Именно об этом я и хотел с вами поговорить.
Женщина оторвала взгляд от экранов, и он хмуро взглянул ей в глаза. Пауза затягивалась.
– Как вам известно, вашего сына Майкла пригласили сюда потому, что он обладает уникальными способностями. Однако вы понятия не имели, что… его отобрала не Академия. И выбрали его не за художественные дарования, бесспорно, выдающиеся.
Непонимающе уставившись на него, мать Майкла попробовала было улыбнуться, но безуспешно.
Тупелов, ссутулившись, облокотился на стол, и стало видно, как он устал.
– Итак, как я говорил, миссис Джейлинкс… можно я буду обращаться к вам по имени? Так вот, Кармен, вы, конечно, ни о чем не догадывались. Позвольте мне вам все объяснить. Во-первых, человечество проигрывает войну с берсеркерами. Сто лет назад мы были уверены, что до победы рукой подать. Пятьдесят лет назад мы все еще полагали, что преимущество на нашей стороне и время работает на нас. Однако за последние десятилетия мы вынуждены были признать, что эти надежды несбыточны. Враг наращивает силу, и мы не поспеваем за ним. Новое вооружение разрабатывается слишком долго. Частенько мы довольствовались лишь самообороной и не преследовали берсеркеров, хотя имели превосходство… Если вы захотите, я позже перечислю вам все причины. А сейчас поверьте мне на слово: если ход событий не изменится кардинальным образом, через пятьдесят – нет, через двадцать лет не будет никакой Академии, чтобы приглашать на учебу одаренных молодых людей. А Майкл, если останется жив, скорее всего превратится в законсервированный мозг, на котором будет ставить эксперименты какой-нибудь любознательный берсеркер… Что с вами? Простите. Вот, выпейте.
Тупелов заспешил к женщине со стаканом воды. Ее реакция на его слова явилась для него полной неожиданностью.
Кармен, раскрыв глаза, сделала глоток воды и, показав, что ей лучше, попросила закурить. Затянувшись смокером, она испуганно взглянула на министра сквозь облако голубого ароматного дыма.
– Если нас пригласила сюда не Академия, то кто? И зачем?
– Я. О, конечно, я мог бы сказать, что все делается от имени Межпланетного военного совета, однако в последнее время взаимодействие миров свелось к минимуму. Я мог бы сказать, что вас пригласило правительство Земли, и это было бы чистой правдой, так как план утвержден самыми высокими инстанциями. Однако родился он в моей голове.
Тупелов снова сел за стол.
– Теперь отвечу, зачем, – тихо произнес он. – Мы разрабатываем новую систему оружия, значение которого трудно переоценить. Его кодовое название – «Ланселот». Полагаю, вы ничего об этом не слышали?
Кармен слабо покачала головой, и министр усмехнулся, радуясь еще одной возможности проверить работу службы безопасности.
– Можно сказать, это новый тип космических кораблей, – продолжал он, – хотя в действительности это нечто большее. «Ланселот» способен – точнее, будет способен – делать то, что не под силу ни одному берсеркеру. Потому что его неотъемлемой составляющей является живой человеческий мозг. В этом-то и заключается главная проблема. Мозг большинства людей, даже наших лучших пилотов, не допускает такого тесного взаимодействия с машиной. Понимаете, необходимо слияние на подсознательном уровне. Не передумали насчет вина? – Робот наполнил ей бокал, а министр продолжал нарочито монотонным голосом: – Разумеется, у некоторых получалось лучше – точнее, не так плохо, как у других. В конце концов мы рассчитали теоретическую модель мозга, идеально подходящего для «Ланселота». Такие структуры полушарий встречаются очень редко, и нам пришлось искать очень долго. Мы исследовали генетические и психологические архивы ста миллиардов человек, живущих в настоящее время на Земле и всех обитаемых планетах. Данные на Майкла мы обнаружили в центральном агентстве по усыновлению на Земле. И из ста миллиардов ваш сын ближе всего подходит под теоретическую модель.
– Из ста миллиардов…
Поколебавшись, стоит ли снова приходить на помощь Кармен, Тупелов остановился на том, что обошел стол и уселся на него.
– Я со всей ответственностью заявляю, что Майклу не будет причинено никакого вреда. Все исследования, ради которых его доставили сюда, абсолютно безопасны.
– О… – Ее голос наполнился облегчением. – Я почему-то вдруг решила, что вы хотите…
Теперь Кармен уже могла посмеяться над собственной глупостью. Подумать только, хрупкий одиннадцатилетний паренек вступает в смертельную схватку с берсеркерами!
Тупелов тоже улыбнулся:
– Понимаете, как только мы подстроим аппаратное обеспечение под идеальный мозг, можно уже будет вносить в него необходимые изменения и выбирать людей из опытных боевых пилотов.
Кармен пригубила вино. Она взглянула на министра, и на ее лицо снова набежала тень сомнения.
– Но одно все равно непонятно. К чему такая таинственность? Почему вы не сказали правду еще на Альпине?
– Кармен, Альпин – очень опасное место, причем по многим причинам. Как только что-то становится известно даже считаному числу жителей Альпина, об этом тотчас же узнают берсеркеры. Я вовсе ни в чем не хочу обвинять ваших соотечественников, однако дела обстоят именно так.
– Доброжилы… – Губы Кармен презрительно скривились, выговаривая это слово. – Правительство Альпина постоянно предупреждает граждан о приспешниках берсеркеров, требуя твердо хранить военную и государственную тайны. Но Сикст утверждает, что правительство само выдумывает россказни про доброжилов, чтобы не допустить падения морали в обществе. Правда, по-моему, это не помогает.
– Мне известно больше на эту тему, чем Сиксту, – заметил Тупелов. – Поверьте, если бы просочилось хотя бы одно слово об истинной цели вашего отъезда на Землю, над Майклом нависла бы страшная опасность.
Кармен широко раскрыла от страха глаза:
– Нападение берсеркеров в Горловине – это имеет какое-либо отношение?..
– Проведали ли они что-то насчет Майкла? Честное слово, не знаю. – Он попытался успокоить ее обнадеживающей улыбкой. – К счастью, вы долетели благополучно.
На самом деле была еще одна причина, по которой власти Альпина не были поставлены в известность: положение планеты было отчаянным, и правительство могло, объявив Майкла особо ценным национальным достоянием, запретить его отъезд. Разумеется, достойного применения уникальному мальчику в этом захолустье все равно не нашлось бы. Человек-оператор – это лишь половина «Ланселота», а на разработку второй половины даже могущественной Земле, возможно, потребуется не одно десятилетие.
– А теперь, Кармен, мне бы хотелось переговорить с Майклом, ввести его в курс дела. Я просто хотел сначала встретиться с вами.
Женщина кивнула. Тупелов решил, что справился со своей задачей хорошо, даже отлично.
Министр связался с приемной, и в кабинет тотчас же провели Майкла. Мальчик внешне в точности соответствовал описанию, данному Ломбоком. Одежда была ему чуть маловата, и Тупелов с любопытством заметил, что юный художник уже успел раздобыть кусок мягкой древесины земной сосны и начал что-то из него вырезать. Остановившись в дверях, Майкл молча обвел взглядом присутствующих. Его лицо оставалось непроницаемым.
Министр, словно принимая почетного гостя, поздоровался с мальчиком за руку и провел его к креслу. Лишь теперь он пожалел о том, что не догадался приготовить безалкогольные напитки.
– Я только что объяснил твоей матери, – начал Тупелов, – что твое поступление в Академию откладывается. – Он постарался как можно милее улыбнуться Кармен: – О, мы позаботимся о том, чтобы он обязательно туда поступил. Но ему придется подождать годик-другой.
Если, конечно, и Майкл, и Академия к тому времени еще будут существовать на белом свете.
Министр снова повернулся к мальчику, воспринявшему это известие совершенно спокойно.
– Майкл, мы бы хотели, чтобы ты помог испытать новые модели скафандров и другое оборудование.
Тупелов приготовился объяснить, что он не шутит.
– Знаю, – неожиданно ответил Майкл. Внимательно изучив экран справа, тот, на который выводились данные о старых сражениях, он удивленно нахмурился: – Тут что-то сломалось, да?
Тупелов посмотрел на экран, на мальчика.
– Как ты догадался?
– Вы про экран? Так это же все… – Майкл поднял тонкую руку, отмахиваясь от чего-то неопределенного. – Полагаю, с аппаратным обеспечением все в порядке – почти в порядке, – но вот цифры… они какие-то странные.
– А как ты догадался насчет скафандров? Что тебе предстоит их испытывать?
– О, ничего конкретного я не знаю. Но я догадался, что это именно вы доставили меня сюда. Я хочу сказать, насколько я понял, только ради этого и был послан флот. Он прибыл на Альпин для того, чтобы забрать нас – точнее, меня – и сразу же вернуться назад. А чем могу быть полезен я – кроме как для каких-то исследований и испытаний?
Кармен, раскрыв глаза от изумления, слушала этого единственного из ста миллиардов человека, почему-то оказавшегося ее сыном. Прежде чем взрослые успели что-либо ответить, на столе Тупелова зазвонил коммутатор. Нагнувшись к зоне конфиденциальности, министр ответил. Быстро закончив разговор, он выпрямился и повернулся к Джейлинксам:
– Нас приглашают пройти в лабораторию и взглянуть на «Ланселота». Вы готовы?
Впервые Майклу представили то, что ему предстояло надеть, в просторном помещении, расположенном неглубоко от поверхности. По площади оно было сравнимо с футбольным полем, вдоль стен громоздилось самое невероятное оборудование. Потолок, поддерживаемый массивными фермами и расцвеченный ласкающими глаз огнями, нависал метрах в пяти над полом.
Посреди помещения находился расчищенный пятачок, и там свисало нечто, подвешенное к потолку, смутно напоминающее парашютные лямки. Именно это и предстояло исследовать Майклу. Впрочем, на лямки это было похоже очень отдаленно. Вообще увиденное напомнило мальчику скорее не военное снаряжение, а костюмы к школьному спектаклю, в котором он принимал участие, когда ему было лет семь. В том спектакле были короны, прозрачные вуали, а у одного из актеров была волшебная палочка. Сейчас никаких могущественных жезлов вроде не было, но когда Майкла поставили под лямки, кто-то что-то включил, и тут в большом количестве появились вуали, разлетающиеся по пустому полу от середины комнаты. Мальчик сразу же распознал в них сложную паутину какого-то мощного силового поля. Поверхность этого поля вздымалась волнами, словно поднимаемыми невидимым ветром. Пробежав метров тридцать, волны затухали, и дальше над гладью поля царил полный штиль. Майкл понял, что волны и складки на самом деле лишь образы, нарисованные глазом, пожелавшим увидеть твердую материю там, где был лишь интерференционный узор световых лучей.
Мальчик улыбнулся матери, стоявшей рядом и судорожно вцепившейся в руку младшего лейтенанта Шнайдер. Затем, отвечая на вопросы техников, начавших застегивать лямки, он повернул голову, изучая призрачные волнующиеся поля. Следя за причудливыми образами, Майкл пытался понять, что же скрывается за ними в действительности.
Извинившись, Тупелов бесшумно вышел в соседнюю комнату. Там у большого экрана во всю стену столпились руководители научных отделов и прочие начальники; считалось, что обслуживающий персонал лучше справится со своей задачей, если ему не будут мешать высокопоставленные чины.
Войдя в небольшую комнату, министр кивнул, отвечая на приветствия, и, мельком взглянув на экран, прямо спросил:
– Ну, что вы думаете?
Тупелов понимал, что его вопрос преждевременный; но в то же время он знал, что, если некоторых из присутствующих не теребить постоянно, создание «Ланселота» затянется до бесконечности. К тому же среди собравшихся находилась наблюдатель из президентской администрации, а министр хотел, чтобы Президент знал, кто именно торопит развитие событий.
Один из ученых, с типичной внешностью – в очках и с бородкой, – пожал плечами:
– Что-то не похож он на воина.
Тупелов смерил его взглядом:
– Вы хотите сказать, ни накачанной мускулатуры, ни стального взгляда, ни властного голоса? Знаете, все эти качества для нас сейчас ни черта не значат.
Ученый муж смело встретился с ним взглядом, хотя это, несомненно, стоило ему значительных усилий.
– Вообще-то как раз это мы и хотим установить, не так ли?
В разговор вмешалась представитель Президента, лишь час назад прилетевшая с Земли:
– Господин министр, но что именно делает Майкла Джейлинкса идеальным кандидатом для такой работы? Я хочу сказать, мы видели на бумаге, что он соответствует рассчитанным параметрам, но как генетический код мальчика определит его взаимодействие со сложной машиной?
– Ну хорошо. Во-первых, как видите, сейчас технический персонал надевает на Майкла лямки. Внешне совершенно безобидная процедура, но в действительности все обстоит гораздо сложнее. Между мальчиком и «Ланселотом» устанавливаются линии связи на психологическом и биоэлектрическом уровнях. Несмотря на то что сейчас они функционируют на минимальной мощности, большинство людей, включая вас и меня, уже давно с криками убежали бы отсюда, а Майкл практически совершенно спокоен.
Щуплый светловолосый паренек крутил головой, оглядываясь вокруг, – это было единственным внешним признаком его беспокойства.
– Но ведь, – прервала Тупелова представитель Президента, – дело не только в его… флегматичности, что ли, или в высоком пороге болевых ощущений?
Министр решительно затряс головой:
– Этот мальчишка находит язык с техникой не хуже любого инженера – раз. Показатели его интеллектуального уровня зашкаливают – два. Правда, встречаются люди и с более высокими значениями, но опять же именно ИУ Майкла идеально подходит для наших нужд. И в-третьих, он полностью лишен умения сопереживать другому.
Нам удалось отобрать несколько достойных кандидатов здесь, на Земле, а выбирали мы из десяти миллиардов. Но главное, что нам требуется, это потрясающая психологическая твердость и стабильность – можете называть это флегматичностью, и у Майкла она есть. Итак, что же мы имеем в итоге? Я читал результаты исследований одного из величайших психологов Земли, которая понятия не имела о цели наших работ. Так вот, она пришла к выводу, что данный человек мог бы стать основателем новой религии, если бы не одно обстоятельство: у него начисто отсутствует стремление к лидерству.
Дама из президентской администрации задумчиво склонила голову набок:
– По-моему, господин министр, вы склонны считать это дополнительным доводом за.
– Вы правы. – Тупелов принялся грызть ноготь большого пальца, став при этом похожим на деревенского дурачка. – Вы еще до сих пор не поняли, какую власть обретет со временем оператор «Ланселота». – Он помолчал немного. – Мое личное мнение – Майкл мог бы стать великим святым в какой-нибудь религии, но только мы не должны забывать его прямо-таки безумную тягу к всевозможной технике. Это обстоятельство просто не может не играть важной роли в его жизни.
– Он не паяет? Я слышала, он занимается резьбой по дереву.
– О, всему свое время. Майкл придет к этому – обязательно придет. Кстати, по дороге в лабораторию я спросил его, почему он занялся именно резьбой. И мальчик ответил не задумываясь: «Скульптуры переживают своих творцов. Я хочу, чтобы после меня что-то осталось».
Техники весело заверили Майкла, что большая часть снаряжения на него уже надета, точно процесс одевания был мучительной пыткой. Впрочем, поразмыслив, мальчик пришел к выводу, что для многих это действительно так. Многочисленные силовые поля посылали ему прямо в мозг самые разнообразные сигналы – но он мог, сохраняя равновесие, держаться на плаву, хотя до сих пор и не выяснил, как ими управлять. Как-нибудь позже надо будет спросить, где находятся органы управления – но не сейчас, пока у него и так забот хватает.
Майкла отвлекло появление в просторной лаборатории какого-то существа, совершенно непохожего на тех людей, которых ему доводилось видеть. Новоприбывший находился в одном из трех соединенных друг с другом контейнерах на высоких колесах, напоминающих игрушечный поезд. Каждый из них был такого размера, что на нем смог бы свободно устроиться пятилетний ребенок. Все это очень напоминало подвозящих различные грузы роботов, время от времени бесшумно въезжавших в лабораторию. Однако в такие контейнеры ничего не положишь, да и маршрут этого странного транспортного средства пролегал напрямую к подвешенному в упряжи мальчику. Двум механикам пришлось отойти в сторону, уступая дорогу. Техники застыли на месте, провожая необычный поезд взглядами.
Вагончики остановились рядом с Майклом.
– Привет, парень! – донеслось из ближайшего небрежное восклицание. Тембр голоса подтвердил предположение мальчика, что обитатель контейнеров – взрослый мужчина.
– Привет!
Майкл читал, что некоторые очень сильно искалеченные и травмированные люди предпочитали искусственные тела именно такой формы, отказываясь от более привычных человекоподобных – наверное, потому, что все равно выглядят они неестественно.
Голос продолжал:
– Я уже примерял этот костюмчик. Нельзя сказать, что он очень удобный, да?
– Мне он не мешает.
– Здорово! А вот мне он очень мешает, и все же я могу его носить. Так что если у тебя есть какие-либо вопросы, спрашивай, быть может, я смогу ответить.
Тон был гораздо увереннее слов.
– Я что-то никак не могу отыскать органы управления, – заметил Майкл.
Последовала небольшая пауза, наконец голос сказал:
– А у твоего тела они есть?
– Понял.
– Майкл, тебя сейчас обертывают в самое последнее достижение биотехнологии. Это намного совершеннее того шутовского поезда, в котором я катаюсь. Да, кстати, меня зовут Фрэнк.
Разговор прервался, механики приготовились надеть на Майкла еще что-то. Не успели они закончить работу, как мальчик ощутил прилив неведомой энергии, и его восприятие окружающего мира полностью изменилось. Многометровая толща лунного грунта и реголита над головой стала прозрачной. За этим последовало еще более ошеломительное преображение: черное звездное небо превратилось во что-то иное – в уходящую в бесконечность пещеру, затянутую несчетным множеством силовых линий и полей. Это ослепительное мироздание напугало бы мальчика своей безграничностью, если бы он был способен испытывать страх перед чем-то столь неопределенным. Первое возбуждение медленно прошло, и Майкл обнаружил, что может, повелевая органами чувств, перевести взгляд с бескрайнего неба на поверхность Луны, снова увидеть лабораторию и людей, собравшихся в ней.
Направив свой взор в другую сторону, Майкл увидел двумя этажами ниже двух офицеров, разговаривающих между собой.
– Таранная кость, – говорил один, – это одна из проксимальных костей предплюсны; в древности она использовалась для изменения распределения случайных величин…
Щелк! Что-то отвлекло внимание Майкла. В одиннадцати целых шести десятых километра от лунной поверхности стремительно приближался метеорит. В считаные мгновения устройство защиты автоматически навелось на цель и уничтожило космического пришельца: едва заметное подрагивание одной из бесчисленных клеточек сложного организма главной системы обороны Лунной Базы.
Щелк! Где-то в самых потаенных глубинах Лунной Базы за множеством закрытых дверей с суровыми предостерегающими надписями находится голографическая модель галактики. В центре светящееся Ядро, белыми пустотами отмечены неисследованные области. Среди всего этого многообразия форм и красок оператор аккуратно выводит под чем-то, смутно напоминающим геодезическую сферу, собранную из зубочисток, электронную надпись: «ТАДЖ». Размером это неведомое образование заметно превосходит самые гигантские звезды.
Щелк! Что-то живое зашевелилось в нижней части живота стоящей рядом молодой женщины-техника, подошедшей вместе с напарницей к Майклу, чтобы водрузить ему на голову ослепительно сияющий обруч – наверное, это будет короной. И даже в наглухо укупоренных контейнерах человека на колесах мальчик уловил слабые органические процессы, обмен веществ.
Щелк! Громкое жужжание. Прошло некоторое время, и Майкл, догадавшись, что это тепловое движение молекул окружающего воздуха, научился отключать от него свой слух.
Примерка завершилась минут через двадцать после того, как началась. Освободившись от шлема и лямок, Майкл, щурясь, повел головой вокруг, снова привыкая к окружающей действительности, которую он одиннадцать лет принимал как должное, не задаваясь никакими вопросами.
Таким, как раньше, он больше никогда не будет.