Глава 2. Человекоразмерные контуры идентификационной социальной системы
В течение первых двух десятилетий XXI в. резко актуализировались теоретические и практико-ориентированные проблемы различных типов идентификации – индивидуальной, национальной, профессиональной, государственной. Огромный накал драматичности приобретают идентификационные устремления каталонцев, стремящихся обрести независимость (или хотя бы существенную государственную автономию) от Испании. Такие же тенденции преобладают в умонастроениях населения Фландрии, мечтающего отделиться от Валлонии, говорящей на валлонском диалекте французского языка, курдов, жаждущих получить независимость от Турции, дончан и луганчан, активно добивающихся отделения от Украины. В условиях углубляющейся информатизации постсоветских стран, в том числе Беларуси и Российской Федерации, все большую значимость приобретает профессиональная и личностная идентификация.
Все эти и другие, тесно связанные с ними процессы вызывают множество дискуссий о ценности, значимости и формах проявления идентичности в современном мире. Такая ситуация детерминирована, в первую очередь, тем, что вследствие своей вездесущности идентификация и ее продукт – идентичность – способны проникать во все сферы жизнедеятельности человека. Современный человек живет и действует в многомерном и динамично развивающемся мире, в котором, по утверждению широко известного в Европе словенского философа и социального теоретика Славоя Жижека, «происходит непрерывный расцвет групп и подгрупп с их гибридными, смещающимися идентичностями в своем ближайшем, а иногда в дальнем окружении, каждая из которых настаивает на своем праве вести свой особый образ жизни и (или) иметь свою особую культуру»[40]. Одной из форм проявления смещающихся идентичностей является символическая идентичность. Чаще всего она проявляется в том, что человек в своем ближайшем, а иногда в дальнем окружении своими словами (чаще) и поступками (реже) выдает себя не за того, кем является на самом деле. Типичный хрестоматийный пример этого – Хлестаков в знаменитой гоголевской комедии. Но есть много других примеров. Знакомясь с приглянувшейся ему девушкой молодой (не всегда) мужчина хвастается своим образованием, должностью, званием, дорогим автомобилем, которых у него нет. Известный актер, писатель выбирает себе звучный псевдоним и с течением времени так свыкается с ним, что не воспринимается никем с подлинной его фамилией. Не так ли произошло с Аллой Пугачевой, или с Якубом Коласом? А чем является гомосексуализм, как не извращенной формой половой идентичности и приобретением иной, отличной от нее идентичности, когда он относится к другому мужчине как к женщине, вступая с ним не только в сексуальную связь, но и в брачные отношения? А возведение таких связей и отношений не только в объект рекламы и пропаганды (вспомним знаменитые гей-парады), но и в санкционированные в некоторых странах правовые установления, представляют собой фактически извращенную форму отрицания традиционных, освященных многовековыми традициями отношений между мужчиной и женщиной. С. Жижек даже вводит в словоупотребление понятие «экскрементальной идентификации», когда говорит об извращенцах, источником наслаждения которых служат извращенные формы получения удовольствия не только в гомосексуализме или лесбиянстве, но даже в копрофагии (поедании экскрементов) как крайнему способу доставить наслаждение своему партнеру[41]. Подобного рода извращенные формы стремления к удовольствию, к тому, чтобы получить или доставить кому-то другому извращенческое удовлетворение, способно привести индивида к моральной апатии, безнравственной вседозволенности и даже обернуться утратой моральных ориентиров и, соответственно, утратой индивидуальной идентичности.
Все изложенное вплотную подводит нас к проблеме типологизации идентификационных процессов и выявлению критериев разграничения основных типов идентичности.
В процессе построения типологии идентичностей первостепенное значение придается не только выявлению тех или иных идентификационных типов, но и (в первую очередь) определению сущностных особенностей каждого из них.
В условиях современного модернизирующегося общества, в котором существенно возрастает значимость креативности мышления и действия людей во всех сферах жизнедеятельности, исходным началом исследования различных типов идентификации является выявление социологическими характеристиками основных параметров личностной идентификации различных индивидов. Когда мы анализируем самоидентификацию, осуществляющуюся в жизнедеятельности конкретных индивидов, то речь идет не только о тождественности личности самой себе, но и об ее целостности, способности оставаться самой собой при любых обстоятельствах и в любых отношениях с другими людьми. В этих характеристиках проявляются сущностные, типические особенности «Я», представляющего собой специфически-индивидуальное выделение субъектом познания и действия самого себя среди других личностей из окружающей социальной среды, с учетом своей индивидуально-социальной целостности, а также временных рамок прошлого, настоящего и будущего. Чем органичнее связаны эти три темпоральных модуса бытия личности, тем более социально развитой и интересной для других становится данная личность.
В набор наиболее значимых социальных качеств, формирующихся в процессе ее социализации и идентификации, входит, прежде всего, ее самосознание, означающее осознание человеком самого себя как «Я», противостоящего «другим» и вместе с тем неразрывно связанного с ними. Являясь важнейшим индикатором индивидуальной идентичности личности, самосознание в ее жизнедеятельности активно взаимодействует с самооценкой, саморегуляцией, самоактуализацией, самодетерминацией поведенческих актов, самоконтролем и самовоспитанием. Разумеется, все эти различные и взаимосвязанные «само» обусловлены не только внутренними качествами самой личности, но и ее социальным окружением, т. е. внешними влияниями, идущими из социальной среды. Изменение любого из этих компонентов приводит к изменению личностной идентичности. Представления индивида о самом себе, воспринимаемые им в качестве собственных и неотделимых от его самости, являются, в конечном счете, продуктом влияния социальных норм и ценностных ориентаций, функционирующих в той или иной социальной общности или в обществе в целом. Поэтому личностное «Я» образуется и развивается в результате своеобразного баланса между персональной и социальной идентичностью.
Только в результате такого баланса формируется отношение индивида к другому человеку как равнодостойному собеседнику и партнеру. Это предполагает способность личности не впадать в самолюбование. А тем более – в крайнюю его форму эгоизма. Ведь эгоист – это человек, который из всех возможных ментальностей превыше всего ставит только местоимение первого лица, т. е. во всем стремиться быть или хотя бы казаться первым. Чаще всего такой человек является по своей сути фигурой незначительной, столь же неизмеримо малой величиной в идентификационном смысле, как частица гамма-излучения.
Важнейшим фактором развития личностной идентификации индивида является формирование у него стремления и готовности проявлять в случае необходимости волевые качества и твердость характера. В акте волеизъявления осуществляется синтез внутреннего желания (стремления) субъекта – «я хочу», его императивной установки – «я должен» и возможного достижения желаемой цели – «я могу». Воля и решимость действовать определенным образом составляют высший уровень самоформирования и саморегуляции поведения личности в процессе совершения целенаправленных действий.
В своем реальном функционировании личностная идентичность индивида оказывается тесно связанной с его тендерной идентичностью. Этот тип идентичности проявляется в осознании человеком самого себя как представителя определенного пола, что служит основой социально-психологической интериоризации мужских или женских черт повседневного поведения. Следует отметить, что не пол сам по себе, а тендер осуществляет отображение социокультурного аспекта половой принадлежности человека и обусловливает психологические качества, виды деятельности, занятия, а часто и профессии мужчин и женщин через систему воспитания и этических норм.
Многолетние социологические исследования, проводимые в Беларуси, неизменно показывают, что в иерархии идентификационных самоопределений людей различных социальных статусов и возрастов неизменно приоритетные позиции занимают микроидентификации человеком себя с малыми социальными группами – со своей семьей, близкими, знакомыми и с коллегами по учебе и работе.
Осуществленное Институтом социологии Национальной академии наук Беларуси мониторинговое репрезентативное исследование в октябре 2013 года зафиксировало, что идентифицируют себя со своей семьей свыше 79 % от общего количества респондентов. Причем 71,4 % жителей городов, опрошенных социологами, утверждают, что дети для них самое главное в жизни. Еще большее количество респондентов, проживающих в сельской местности, – 77,5 – придерживаются такой же позиции. К числу наиболее важных жизненных ценностей относят своих родителей – 70,3 % опрошенных горожан и 66,8 % сельчан. Существенное значение в выявлении особенностей микроидентификации людей в современном обществе имеет отождествление индивидом себя с другими малыми социальными группами, в том числе с друзьями, знакомыми, с коллегами по учебе или работе.
Эмпирические материалы, полученные в процессе того же самого республиканского исследования (опрошено 1589 человек), показали, что идентифицируют себя очень часто со своими друзьями и знакомыми 73,8 % опрошенных, редко – 17,7 %, практически никогда так не делают только 3,3 %, а не дали ответа на этот вопрос 5,2 % от общего числа респондентов. Сравнительно более низкими показателями характеризуется идентификация индивида себя с коллегами по учебе и работе. Часто отождествляют себя с ними 50,6 % от общего числа опрошенных, делают это редко – 30,7 % респондентов, практически никогда – 11,1 %, не дали ответа на этот вопрос 7,6 % респондентов. По мере углубления и качественного многообразия структурированности и процессуальности современных модернизирующихся обществ возрастающую значимость в жизнедеятельности людей наряду с микроидентичностью приобретает идентичность больших групп людей.
Среди различных типов идентичностей, которые формируются в современном белорусском обществе, весьма существенное значение имеет духовно-нравственная и мировоззренческая идентификация людей. Обобщение эмпирических данных социологических исследований, проведенное в Беларуси в 2012–2013 гг., дает конкретную панораму интенсивности данного типа идентичностей.
Из данных табл. 2.1 следует вывод, согласно которому в современном белорусском обществе абсолютное большинство опрошенных граждан (не менее 81,4 %) идентифицируют себя с людьми, руководствующимися в жизни одинаковыми (либо сходными) с ними нравственными принципами.
Таблица 2.1. Распределение ответов респондентов на вопрос об их идентификации с людьми одинаковых нравственных принципов
В современном глобализирующемся мире, где обостряется борьба политических доктрин и идеологических установок, возрастающую значимость приобретает мировоззренческая идентификация индивидов и социальных групп. Проведенные в сентябре-октябре 2013 г. социологические исследования засвидетельствовали, что 85,1 % из общего массива опрошенных идентифицируют себя полностью или в определенной степени с людьми, разделяющими с ними взгляды на жизнь. Несколько меньшее их количество – 68,4 % – чувствуют свою общность с людьми одного и того же вероисповедания. Причем в обеих группах опрошенных по данным вопросам существует значительная дифференциация позиций в зависимости от социального статуса, возраста, пола и места жительства. Общую панораму таких идентификаций в современной Беларуси можно представить, внимательно присмотревшись к табл. 2.2.
Таблица 2.2. Идентификация жителей Беларуси по характерным признакам вероисповедания и политических взглядов, %
Итоговые данные социологических исследований, приведенные в табл. 2.2, показывают, что социально-стратификационная дифференциация населения Беларуси в гораздо большей степени воздействует на идентификационные ориентации в политических позициях, чем на отождествление индивидов и групп по особенностям вероисповедания: если в политических предпочтениях разница между социальными стратами составляет 27,6 %, то в ориентациях вероисповедания – только 17 %.
В процессах политической и вероисповедальной идентификации существенное значение имеет разница людей по уровню их образования. Социологические исследования свидетельствуют, что из общего количества опрошенных более трех четвертей (77,5 %) предпочитают идентифицировать себя с людьми такого же уровня образования, а практически никогда такого способа самоотождествления не осуществляют только 15,4 % из общего количества опрошенных. Ощущают свою религиозную общность с людьми одного вероисповедания 76,6 % опрошенных со среднем неполным образованием, 71,6 % – со средним общим, 66,7 % – со средним специальным, 56,6 % – с высшим. Как видно, здесь проявляется характерная особенность – интенсивность идентификации личности по вероисповедальному признаку последовательно понижается по мере повышения уровня образования. В отношении к политическим взглядам обнаруживается тенденция обратной направленности: если среди лиц со средним неполным образованием идентифицируют себя с людьми близких политических взглядов 44,3 %, от общего количества респондентов, то в когорте лиц, обладающих полным средним общим и средним специальным образованием доля таких идентификационных устремлений возрастает до 56,4-56,5 %, а в группе опрошенных с высшим образованием такая позиция характерна уже для 59,7 % респондентов.
Значимое влияние на отношения к вероисповеданию идентификации оказывает тендерная специфика респондентов. С людьми одного вероисповедания ощущают свою общность 63,8 % опрошенных мужчин и 72,2 %, т. е. на 8,4 % больше, опрошенных женщин. Предпочитают идентифицировать себя с людьми, близкими по политическим взглядам, чаще мужчины (55,9 %), чем женщины (53,3 %).
В многогранной и многокомпонентной системе мировоззренческих и духовно-нравственных идентификаций в постсоветских странах, в том числе в Беларуси и России, переживших более чем семидесятилетний диктат атеистской идеологии, на протяжении последних двух десятилетий существенно возросла значимость религиозной идентичности. Религиозная идентичность есть восприятие и субъективное осознание человеком себя через внутренний мир, обращенный к Богу, отождествление себя с сообществом, состоящим из других верующих, включенных в религию как специфическое миропонимание, и осознание своих обязанностей, руководствующееся божественными заповедями. Такая ориентированность сознания и поведения помогает верующему человеку сформировать систему взглядов на мир, на свое место и предназначение в этом мире, составляющих основу его убеждений и жизненных позиций. Системообразующим ядром религиозной идентичности является коленопреклонное отношение человека к божественному как созданного и зависящего от Бога существа. В процессе религиозной идентификации верующий человек усваивает религиозные идеи, представления, стереотипы, образцы предписанного религиозным учением поведения. Эти образцы и стереотипы становятся для него внутренними регуляторами собственных поведенческих актов.
О степени распространенности в Беларуси религиозной идентичности можно судить по таким данным: за период с 1998 по 2013 г. включительно количество религиозных общин в Беларуси возросло с 765 до 3251, т. е. в 4,2 раза. В сентябре 2013 г. 78 % опрошенных утверждали, что их объединяет с жителями Беларуси религиозное вероисповедание, причем 41,5 % считают, что такое объединение действует в сильной степени. Осознают себя верующими в той или иной мере 67,5 % респондентов. Более трети из них (34,7 %) считают себя верующими вполне отчетливо. Относят себя к атеистам только, 11,2 % респондентов. Однако более или менее регулярно посещают храмы и принимают участие в религиозных обрядах (не менее одного – двух раз в месяц) только каждый пятый (20,1 %) из числа декларирующих свою принадлежность к религиозной вере. Их-то и следует причислять к когорте подлинно верующих граждан.
В интенсивности идентификации себя с определенным вероисповеданием между гражданами Беларуси существует значительная дифференциация в зависимости от региона их проживания. Если в Гродненской области отождествляют себя с людьми одного вероисповедания 83,2 % от общего количества респондентов, в Брестской области – 81,5 %, в Гомельской области – 71,3 %, в Витебской области – 67,5 %, то в Могилевской области – только 50,7 % опрошенных.
Возрастающими масштабами в последние годы характеризуется профессиональная идентичность. Социологические исследования свидетельствуют: 79,6 % опрошенных соотносят себя с людьми той же профессии, причем у городских жителей такое самоотождествление развито гораздо сильнее, чем у сельских. В среде опрошенных горожан идентифицируют себя с людьми одинаковой с ним профессии 80,4 %, причем часто – 35,2 %, а в сельской среде – 76,1 % от общего количества респондентов. Интенсивность данного типа идентификации возрастает по мере повышения уровня образованности опрашиваемых. Если среди лиц, обладающих начальным образованием, его разделяют 67,1 % респондентов, то в кругу людей, имеющих специальное – 81,7 %, а у людей, обладающих высшим образованием, он составляет 85,4 % от общего количества опрошенных.
В типологической структуре идентификаций в современном обществе возрастающую значимость приобретает досуг, т. е. совокупность видов деятельности, предназначенных для удовлетворения материальных, духовных, социальных потребностей, осуществляемых людьми в ту часть внерабочего времени, которая остается после выполнения ими непроизводственных обязанностей (передвижение на работу и с работы, покупка продуктов питания, одежды и т. п.) Различные виды досуговой деятельности ориентированы на выполнение трех основных функций: а) восстановление физических и духовных сил личности, поглощаемых производственной деятельностью и другими непреложными занятиями; б) духовно-нравственное, художественное, психологическое и т. п. развитие человека; в) удовлетворение потребности в общении с другими людьми, в отдыхе и развлечениях. Количественные характеристики досуговой деятельности различных групп населения Беларуси обобщены в табл. 2.3.
Таблица 2.3. Интенсивность отождествления белорусов с людьми одинакового досуга
Становление многополярного мира, в котором процессы глобализации сопровождаются социальными турбуленциями и обостряющимися столкновениями интересов различных государств и их коалиций, значительно актуализировало проблематику национальной идентичности. Национальная идентичность – это эмоционально окрашенная и рационально осмысленная общность индивида и/или социальной группы с людьми, обладающими такой же совокупностью национального самосознания, психического склада, единого языка и самобытности национальной культуры. Важным маркером (определителем) национальной идентичности в социологическом исследовании является отнесение респондентами самих себя к той или иной национальности. Проведенный, в сентябре-октябре 2013 г. социологический опрос показал, что 84,3 % респондентов считают важным объединителем себя с гражданами Беларуси именно национальность. Только 6,5 % опрошенных отрицают объединительную значимость данного феномена, а 9,2 % из их количества затруднились с ответом на заданный вопрос.
Для конкретизации позиций в определении национальной идентичности респондентам были заданы дополнительные вопросы о роли в такой идентификации национальной идеи и черт национального характера. Большинство опрошенных (51,6 %) считают, что сердцевиной данной идеи должна стать экономически развитая и процветающая Беларусь. На второе место ими был поставлен индикатор «Беларусь – государство с развитой демократией, законностью и порядком» (21,1 %), на третье – «Беларусь – общество социального равенства и справедливости» (17,2 %).
Одновременно 78,2 % респондентов считают, что их с жителями Беларуси объединяют особенности национального характера и менталитета (из них 40,6 % полагают, что данный феномен объединяет их в полной мере, 14,4 % респондентов считают, что это объединяет их с жителями страны частично, 10,3 % не смогли дать однозначно ответ на данный вопрос, а 7,4 % респондентов ответили на него отрицательно).
Наряду с национальной идентичностью примерно в тех же количественных показателях в современном российском и белорусском обществах развертываются особенности и отличительные черты гражданской идентичности. Она реализуется в качестве процесса отождествления индивидом или социальной группой себя с базовыми ценностями, присущими гражданам данной страны и проявляющихся в их статусных и социально-ролевых характеристиках, в ценностных ориентациях и жизненных стратегиях поведения. Этот тип идентичности становится особенно востребованным в условиях перехода к устойчивому развитию страны и ее модернизации.
Формирование гражданской идентичности тесно связано с процессом усвоения личностью различных элементов национального сознания, поведения, традиций, культуры, языка, т. е. с этнонациональной идентичностью. Однако когнитивное наполнение гражданской идентичности в чем-то совпадает, а в чем-то не совпадает с этнонациональной. Этническая идентичность в основном базируется на языке, культуре, национальности родителей, историческом прошлом, общности территории. Гражданская идентичность – на политической и правовой культуре, гражданской активности, на формировании и функционировании институтов гражданского общества. Она более динамична, чем этническая, выбор которой вовсе не исключает гражданской идентичности. Когнитивное наполнение той и другой идентичности способно дополнять друг друга. Это дает основание говорить о совместимости таких идентичностей.
Формирование гражданского сознания, солидаризации с ценностями человеческого достоинства, свободы и ответственности, уважения к индивидуальному выбору может стать фактором, цементирующим гражданскую и этническую идентичность, делающим государственную идентичность привлекательной для всего населения страны.
Абсолютное большинство жителей Беларуси, опрошенных социологами в 2013 г., считают, что их объединяет в единую социальную целостность именно гражданство (91,5 %). Причем две трети из них (66,9 %) убеждены, что данный объединитель воздействует на них в сильной степени, затруднились с ответом на данный вопрос 5,3 % опрошенных, но только 2,3 % считают, что гражданство их не объединяет. Три четверти опрошенных в Беларуси (74,4 %) гордятся тем, что являются гражданами своей страны. Только 2,1 % респондентов не испытывают такой гордости, а 18,5 % не смогли однозначно определить свою позицию по данному вопросу.
В процессе формирования и упрочнения гражданской идентичности большую значимость имеет утверждение в сознании и поведении большинства населения страны важности идеи гражданственности. Эта идея, овладевая массовым сознанием и воплощаясь в практических действиях больших социально-демографических групп, становится мощным конструирующим фактором формирования человека – гражданина, готового и способного не только чувствовать свою сопричастность судьбам своего народа, но и эффективно трудиться не только ради собственного благополучия, а во имя благополучия своей Отчизны.
Воплощение идеи гражданственности в чувствах, сознании, волевых устремлениях и практических действиях людей происходит в едином русле с формированием и развитием в стране гражданского общества. Последнее характеризуется как сфера социально-гражданственной самоорганизации индивидов и добровольно сформировавшихся общностей граждан, защищенных правовыми нормами от прямого вмешательства и произвольной регламентации разнообразной деятельности граждан со стороны государственной власти и ее органов. Оно функционирует как общество, достигшее партнерских отношений с государством, но одновременно способное осуществлять контроль над органами государственной власти, как общество, в котором возможность граждан реализовать свои права и обязанности дополняется способностью и стремлением государства обеспечить права и свободы своих граждан.
В процессе проведенных в последние годы всебелорусских социологических исследований выяснилась весьма существенная тенденция, состоящая в возрастании гражданской идентичности в сопоставлении ее с национальной идентичностью. С 2002 по 2013 г. включительно доля населения чаще всего идентифицирующего себя со своей национальностью возросла в Беларуси с 21,8 до 81,0 %, а с гражданами своей страны с 24,8 до 91,5 % от общего массива опрошенных.
Новейшая философско-социологическая трактовка идентичности разработана выдающимся современным социологом Мануэлем Кастелъсом, который считает, что современные социальные системы организованы вокруг человеческих идентичностей, структурированных и детерминированных в отношениях производства, науки, технологий, культуры и власти. В глобализирующемся, неконтролируемом, нелинейно и непредсказуемо изменяющемся мире, утверждает он, «люди склонны группироваться вокруг первичных источников идентичностей: религиозных, этнических, территориальных, национальных… В мире, пронизанном глобальными потоками богатств, власти и образов, поиск идентичности, коллективной или индивидуальной, приписанной или сконструируемой, становится фундаментальным истоком социальных значений… Идентичность становится главным, а иногда и единственным источником смыслов. Люди все чаще организуют свои смыслы не вокруг того, что они делают, но на основе того, кем они являются или своих представлений о том, кем они являются». Вот здесь-то и возникает новая, порожденная информационно-технологической революцией, ранее не существовавшая идентичность, которая структурируется вокруг биполярной оппозиций между Сетью и «Я». В этой новейшей оппозиции, базирующейся на логике компьютеров, молекулярной генетике и стремительно развивающихся коммуникационных систем, возникает новая «разделяемая», реконструируемая идентичность». Эта идентичность, связанная с формированием инновационной среды, нуждается, с одной стороны, в эффективной защите от попыток ее подавления или разрушения, а с другой – в новой духовной среде. Главное в данном многомерном процессе – «не новизна интеллектуальной и культурной обстановки, а ее способность генерировать синергию на базе знаний и информации. Способность, непосредственно связанная с промышленным производством и коммерческим приложением инноваций». Речь здесь фактически идет о «вездесущности информации в информационную эпоху»[42].
Базовой структурной единицей новейшей идентификационной и инновационной системы, согласно Э. Кастельсу, является не индивидуальный субъект – личность, не коллективный субъект – корпорация или государство, а «социальная сеть», составленная из разнообразного множества субъектов и организаций, непрестанно модифицируемых» и имеющая свое собственное и культурное и идентификационное измерение. Социальные сети представляют собой мощные полиструктурные формирования. По утверждению М. Кастельса, существуют семейные сети, предпринимательские, организационные, коммунальные, телекоммуникационные сети. Все они либо многие из них связаны множеством взаимодействий, но в центре любой из них в качестве активно действующего субъекта, непрестанно развивающего и трансформирующего любую сеть, выступает творческая, преобразующая мир разнообразных сетей личность. Именно вследствие такой миропреобразующей активности любая социальная сеть, какими бы отличительными особенностями она ни обладала, всегда в любых обстоятельствах социального пространства и времени является коммуникативной, модернизационной и инновационной идентификационной системой.
В обширном потоке современных, динамично изменяющихся идентичностей, протекающих в переполненном конфликтами и социальными турбуленциями глобализирующемся мире, возрастающее значение приобретает процесс патриотической идентификации. Особенно важна такая направленность идентификационных процессов для формирования гражданских позиций подрастающих поколений. Приходится с сожалением констатировать, что современная молодежь как раз на такую направленность идентификации ориентирована несколько слабее, чем наши более зрелые в возрастном и житейском смысле поколения. Социологические исследования показывают, что в октябре 2013 г. считали важным для себя как гражданина Беларуси быть патриотом своей страны 84,2 % из общего количества опрошенных в возрасте 16–29 лет, 88,2 % – в возрасте 30–49 лет и 88,8 % в возрастной когорте 50 лет и старше. Думается, что в воспитании патриотических убеждений и позиций нашей молодежи необходимо более целеустремленно, содержательно работать и нашим учебным заведениям, и средствам массовой информации, и работникам культуры, и молодежными организациями.
Подлинный патриотизм как высокое ценностное отношение человека к своему Отечеству не приемлет национализма, особенно, в крайне агрессивных формах его проявления. Он органично соединяется с уважением к другим народам и культурам, с толерантностью, т. е. с отношением к людям других народов и культур как к равным себе собеседникам. Такое восприятие и понимание патриотической идентификации наиболее отчетливо проявилось у большинства советских людей в годы тяжелых испытаний Великой отечественной войны. Гордость за удивительные проявления патриотизма и интернационализма советских людей белорусский народ хранит не только в своей исторической памяти, о чем масштабно и с большой теплотой к ветеранам войны свидетельствовали прошедшие в 2015 г. во всех городах и деревнях Беларуси разнообразные мероприятия, посвященные 70-летию Победы над фашистской Германией.
В связи с развертыванием в последние годы на постсоветском пространстве мощных интеграционных процессов в Беларуси возникли и усиливаются новые виды идентификационных систем, обладающих интернациональными характеристиками. Социологические исследования, проведенные в июле 2014 г., показали, что свыше трех четвертей опрошенных в республике (75,2 %) поддерживают интеграцию Беларуси, России, Казахстана в рамках Единого экономического пространства. Примечательно, что степень такой поддержки возрастает по мере продвижения вверх по возрастной лестнице. Если в группе 16–29 лет выступают за единение этих стран в интеграционных процессах в рамках Единого экономического пространства 57 % респондентов, в группе 30–49 лет – 69,9 %, то среди людей от 50 лет и старше – уже 72,3 % опрошенных.
Приведенные данные социологических исследований убеждают, что в последние годы на просторах бывшего Советского союза складывается и развивается новый тип интеграционных процессов – евразийская идентичность. Своеобразие и сложность такой идентификации определяется тем, что в странах, входящих в Единое экономическое пространство – России, Беларуси и Казахстана и присоединившимся к ним в Евразийской интеграции в мае 2015 г. Армении и Кыргызстана – социально-экономическое, научно-техническое, социокультурное и политическое развитие осуществляется по разносторонним трендам и в неодинаковых масштабах.
Если дать обобщенную оценку создаваемой модернизационной интеграционной модели геостратегического многостороннего взаимодействия, то следует подчеркнуть, что создается и получает благоприятное социально-политическое и экономическое пространство для своего эффективного функционирования наднациональное объединение, имеющее все необходимые предпосылки и возможности, чтобы превратится в один из полюсов современного многополярного мира и одновременно стать одним из центров сосредоточения силы в этом динамично, нелинейно развивающемся мире. Поскольку данное межгосударственное объединение является в своей сущности наднациональным, постольку его принципиальное своеобразие заключается в наличии надгосударственных структур. Важнейшие из них: Совет глав государств, Совет глав правительств, Совет министров иностранных дел, Совет министров обороны государств – участников СНГ, Совет командующих пограничными войсками, Межпарламентская ассамблея. Антитеррористический центр СНГ, Исполнительный секретариат СНГ, Экономический совет СНГ, Экономический суд СНГ. К их числу следует отнести разрабатываемую в настоящее время единую правовую базу Единого экономического сообщества. Однако функционирование над государственных структур ни в коем случае не означает какого-либо ущемления или недооценки национальных интересов. В условиях нарастающей всеобщей нестабильности и развертывания глобальных турбулентных процессов создание и функционирование наднационального межгосударственного объединения обусловливается собственными национальными интересами каждой суверенной страны и складывающимся стратегическим схождением исторических судеб и перспектив развития народов этих стран.
Важное значение в интеграционной модернизации России, Беларуси и Казахстана имеет оставшаяся от Советского Союза производственная специализация, общее языковое пространство, традиционные, научно-образовательные и культурные связи. Интеграционные трансформации в России, Беларуси, Казахстане, Армении и Кыргызстане могут быть успешными и эффективными только в том случае, когда станут эффективными объединенные усилия этих стран в обеспечении их коллективной безопасности, что имеет судьбоносное значение в ситуации нарастающей неустойчивости глобального экономического, финансового, научно-технического, информационного развития, порождающей источники новых вызовов и угроз. Если на основании изложенных особенностей Евразийского интеграционного объединения сконструировать определенную модельную матрицу, то она примет вид, изображенный на рис. 2.1.
Рис. 2.1. Модель интеграционных процессов Беларуси, России, Казахстана, Кыргызстана и Армении в рамках ЕЭП
Интеграционное взаимодействие России, Беларуси, Казахстана, Кыргызстана и Армении на современном этапе своего развития имеет как очевидные преимущества, так и наличие некоторых трудностей и барьеров в процессе формирования потенциала мощной интеграционной энергии. К числу несомненных преимуществ следует отнести, прежде всего, свободный доступ стран-участниц на рынок с более чем 175 миллионным населением и совокупным валовым внутренним продуктом (ВВП), составляющим почти три триллиона долларов США. Сюда же относится осуществление четырех взаимосвязанных свобод – свободы движения товаров, услуг, капитала и рабочей силы. Фактически создается совершенно новый тип интеграции постсоветских государств, основанный на нерушимости их суверенитета, территориальной целостности, общей истории, языка, культуры, менталитете и равенстве партнеров. Однако имеются и огромные трудности в осуществлении идентификационных процессов в рамках данного интеграционного объединения. Среди них в первую очередь можно назвать различия в экономических и социальных институциональных структурах стран и предопределенные ими расхождения в их экономических интересах и задачах, а также наличие изъятий и ограничений во взаимной торговле товарами и услугами. Это замедляет процесс вывода экономик стран-партнеров на более высокий уровень конкурентоспособности, на повышение эффективности инновационного развития и повышение жизненного уровня населения.
С учетом названных особенностей становится понятно, почему в своих евразийских интеграционных устремлениях половина опрошенных жителей Беларуси (49,8 %) выражает убеждение в том, что одним из важных преимуществ, создаваемых евразийской интеграцией, является расширение рынков сбыта белорусских товаров и услуг, создание для них более благоприятных условий, в частности беспошлинной торговли. Чуть меньшее количество респондентов (44,6 %) отмечает в качестве преимущества, даваемого евразийской интеграцией, возможность получения финансовой и иных видов поддержки в условиях кризисов и мировой финансовой нестабильности, а еще 37,4 % выражают надежду на получение энергоносителей по более низким ценам.
Вместе с тем наши сограждане высказывают и некоторые опасения по поводу возможных негативных последствий в связи с вхождением Беларуси в Единый экономический союз. Так, например, 41,8 % опрошенных опасаются оттока наиболее квалифицированных кадров в страны данного сотрудничества, 31,9 % считают возможным снижение конкурентоспособности белорусских товаров и услуг на внутреннем рынке на фоне поступающих в страну товаров из стран содружества, 21,7 % респондентов выражают опасения по поводу возможного нарушения стабильности белорусской экономики в связи с вхождением республики в Евразийский экономический союз.
Приведенные материалы социологических исследований свидетельствуют, что белорусский народ в своем большинстве очень реалистично и взвешенно оценивает перспективы развития евразийского интеграционного объединения и в своих идентификационных устремлениях не испытывают эйфории по поводу его возможностей и перспектив. С учетом этого в осуществляемых в настоящее время разнообразных (экономических, социально-политических, межкультурных и иных) взаимодействиях в рамках Евразийского экономического союза России, Беларуси, Казахстана, Армении и Кыргызстана и возможных других участников данного интеграционного объединения необходимо последовательно придерживаться принципов доброжелательности, толерантности, взаимной требовательности и поддержки.
В процессах самоидентификации важное значение имеет наличествующее оптимистическое или пессимистическое мировосприятие. Социологические исследования показывают, что у современной молодежи гораздо более отчетливо проявляется оптимистическая идентификация, чем у представителей более зрелых возрастов. Среди молодых людей в возрасте до 30 лет оптимистические мироощущения и устремления выражены почти у трех четвертей от общего массива опрошенных (74,6 %), тогда как пессимистические, пронизанные унынием, безнадежностью, безразличием, тревожностью – только (19,2 %), т. е. оптимизм в этой возрастной когорте встречается в 3,9 раза чаще, чем пессимизм. В отличие от этого, в следующей возрастной группе (30–49 лет) оптимистическое миропонимание превалирует у 64,4 % респондентов, что составляет около двух третей от их общего числа, а пессимистические настроения – 24,2 % (примерно одна четвертая). Еще отчетливее тенденция снижения оптимистичности по мере взросления респондентов проявляется у лиц в возрастной группе от 50 лет и старше: здесь к числу оптимистов причисляют себя 65,6 % опрошенных, а к пессимистам – 26,9 % (т. е. разрыв в пользу первых составляет 2,4 раза).
Если отвлечься от профессиональных, возрастных и иных социально-структурных различий в мировосприятии и мироощущении наших граждан, а посмотреть на идентификационные характеристики с более обобщающих позиций, то оказывается, что в качестве общей характеристики современных белорусов (при рассмотрении их в качестве единой консолидированной общности) превалируют оптимистические умонастроения. Половина из общего количества опрошенных граждан республики (49,9 %) всматриваются в будущее с надеждой на улучшение жизни, а еще каждый пятый из них (19,1 %) абсолютно уверены в улучшение жизни на протяжении последующих 10–15 лет. Таким образом, оптимистическое мировосприятие ныне характерно для 69 % граждан нашей страны. Общее же количество людей оценивающих ближайшее будущее с унынием, беспокойством, тревогой, безразличием составляет 24 % для всего массива опрошенных.
Такая конфигурация умонастроений сказывается на оценке нашими гражданами социально-политических, экономических и социокультурных реалий, в которых формируются и реализуются их идентичности.
К примеру, по данным общереспубликанского исследования, проведенного в июле 2014 г., три четверти опрошенных (74,9 %) убеждены, что Беларусь полностью состоялась как независимое и самостоятельное государство. Причем, чуть большее их количество (75,1 %) поддерживают тесную интеграцию Беларуси и России. Для дальнейшего упрочения самостоятельной белорусской государственности 45,5 % от общего количества опрошенных считают необходимым усилить ответственность руководителей всех уровней за принятие и осуществление решений, а 43,5 % сделать работу государственного аппарата более эффективной и открытой для контроля граждан. Более четырех пятых респондентов (81,2 %) считают, что через 10–15 лет Беларусь останется независимым государством, сохраняющим свою территориальную целостность, а три четверти (73,2 %) убеждены, что к этому времени Беларусь останется страной с высоким уровнем жизни, 69,1 % – социально справедливым обществом, 80,9 % – страной с развитой национальной культурой. Характерно, что 68,7 % от общего массива респондентов считают себя патриотами Беларуси.
Конечно же, такие особенности мировосприятия и мироощущения оказывают позитивное влияние на оптимистическую идентификационную направленность взглядов и действий белорусского народа и в данном контексте следует обратить внимание на одно очень важное обстоятельство: идентификационная устремленность человека (и отдельной личности, и социальной общности, и народа как предельно широкой общности в данной стране) органично соприкасается, даже взаимопереплетается с характерной особенностью стремительно развивающегося (в том числе и в Беларуси) информационного общества, которое все более явственно идентифицирует себя с научным, художественным, политическим творчеством. Это – принципиально важный момент в понимании и интерпретации идентификационных процессов, поэтому творчество самоценно: оно вдохновляется не ожиданием последующего материального вознаграждения, а воспринимается и оценивается творческой личностью и творческим сообществом как высшая духовная благодать, не соотносимая с каким-либо меркантилизмом, расчетом на вознаграждение. Очень важна идентификация личности с творчеством, которое, согласно широко известному тезису Макса Вебера, есть воплощение призвания человека и его признание как творца другими людьми. В этом многогранном процессе проявляется стремление человека к свободе самовыражения, свободе самоопределения, свободе самоутверждения. Но чтобы на этом нелегком пути добиться успеха, необходимо проявлять инициативу, энтузиазм и творчество, от совокупного синергетического взаимоусиления которых существенно возрастает человекомерность всех типов самоидентификации.