Глава 3
Перси со стоном опустился в кресло.
– Черт, на сей раз ты вляпался, Рис!
Он протянул ему письмо, запечатанное фамильной печатью.
Дэвид бросил письмо на диван и продолжал растирать ногу. Он так надеялся, что к нужному времени все заживет. А тут и повязки, и трость – без нее все еще не обойтись.
– Тебя это не касается.
– Ха! – возмутился Перси. – Я успешно скрывался от него три недели, и дорого же мне это стоило! Он продержал меня в своем кабинете битый час. Слышишь, Рис, – целый час! Он тебе в самом деле брат?
– Прискорбно, но это так, – буркнул Дэвид. Должно быть, вот зачем Перси вернулся в «эту чертову дыру», как он назвал Мидлборо, прежде чем умчаться назад в Лондон. – Тысяча благодарностей, Перси!
Его приятель откупорил бутылку бренди. Дэвид принял бокал не без минутного колебания – за время пребывания в доме викария он почти не пил. Но после второго бокала по телу разлилось знакомое тепло. Перси привез из города кучу новостей. Уокер купил гнедых, которых предполагает выставить на скачках в Эскоте, чтобы возместить средства, потраченные на их покупку, – цены-то несусветные! Хэдли дрался на дуэли с Девере из-за танцовщицы! Брикстон проиграл в одну ночь половину наследства, а следующей ночью отыграл все назад.
Дэвид слушал и мрачнел все больше. Глупая была затея – пригласить Перси остаться на свадьбу. Чистый воздух маленькой деревушки, наполняя легкие, изгонял из его души соблазн вернуться к старым привычкам. А рассказы Перси разбередили в нем темные страсти, которые он поклялся победить при помощи Ханны. Впредь никаких гонок, пьянства и непотребных женщин, если он хочет стать ее мужем.
Однако чем больше рассказывал Перси, тем сильнее смятение нарастало в нем. Дэвид словно запутался в паутине. Неужели больше никогда ему не напиться вдрызг? Не посетить дом терпимости? О чем он думал, взваливая на себя брачное ярмо в столь молодом возрасте?
Приятель, будто прочитав его мысли, пнул Дэвида в здоровую ногу.
– Зачем это? Ладно бы просто жениться, но жениться на жене викария?! Слушай, может, тебе самому заделаться теперь викарием?
– Довольно, Перси. – Он пытался игнорировать грызущее его душу смятение, а ведь друг прав. – Я дал слово.
Но Перси только рассмеялся.
– Присягнул на верность брачной скуке! Без тебя теперь все будет не то… – Он наклонил бутылку над бокалом.
– Она очень хорошая женщина, – возразил Рис.
Если бы только Перси уехал! Тогда его, Дэвида, решению ничто бы не угрожало. И Ханна стала бы его спасением. При условии, что он хотел этого спасения. А Дэвид вроде бы хотел. Да, кажется, хотел.
– Скольких уже сгубил брак! – фыркнул Перси. – Ни тебе выпить, ни пойти к женщинам! Ни карт, ни скачек, ни дуэлей. Итак, за твою скорую кончину! – Он поднял бокал под гневным взглядом Дэвида. Внезапно на его лице возникла блаженная гримаса. Перси наклонился вперед, щедро плеснув бренди себе на брюки. – Знаешь, кому нужно на ней жениться? Его светлости! Вот будет отличный брак: без греха, без излишеств – одно занудство.
– Заткнись, – прорычал Рис.
Греховные страсти, подогреваемые приятелем, начинали одерживать верх над достойными устремлениями.
– Отлично. – Перси откинулся на спинку кресла. – Не сомневаюсь, ты очень скоро узнаешь жизнь, откажешься от друзей и старых привычек ради того, чтобы сидеть дома и читать проповеди. – Он извлек две сигары, предложил одну другу. – В последний раз, а, старина?
Дэвид выхватил сигару из руки приятеля.
– Убирайся, Перси. Завтра я женюсь.
Тот встал на ноги не без затруднений и, спотыкаясь, поплелся в свою комнату. Рис задумался – над сигарой и над словами Перси.
Итак, он уже начинает жалеть о том, что сделал предложение Ханне. Она по-прежнему очень ему нравится, но все дело в том, что эти несколько недель он провел в затворничестве. Вот что его сподвигло. Пока Дэвид жил здесь, общества Ханны было достаточно. Но не может же он торчать в этом Мидлборо до конца своих дней! Его кровь закипала при одной мысли о скачках и петушиных боях. Не создан он для тихого прозябания в сельской глуши!
Но Ханне нужен мужчина, который будет о ней заботиться, ценить ее и любить Молли, защищать обеих от жизненных невзгод. Дэвид хотел быть этим мужчиной, но осознал, что не готов измениться так сильно. Перспектива исправиться, всего две недели назад казавшаяся такой радужной, теперь поблекла и превратилась в смертную скуку.
Но как же ему теперь выпутаться? Он дал слово, в церкви их объявили женихом и невестой. В эту самую минуту Ханна, наверное, готовит свое свадебное платье… Как она будет унижена, если он пойдет на попятную. Разумеется, джентльмен не может взять назад данное слово!
Его взгляд упал на конверт, который принес Перси. Братец – черт бы его побрал – обнаружил-таки, где он скрывается, но не подозревает о затеянном. Уж приятель не преминул бы расписать, как отреагировал Маркус на столь поразительное известие. Дэвид взял конверт, сломал печать.
Длинное обвинительное послание – вот что это было. Брат едва удостоил его приветствием, далее – сплошные упреки. Впрочем, нравоучения Дэвид читать не стал, обратившись к заключительным строкам.
«Меня поражает твоя полная неспособность хоть что-то принимать всерьез, – писал Маркус. Как будто мало того, что ты исчез на несколько недель, никого не предупредив. Твоя прислуга была вынуждена обратиться ко мне за причитающимся жалованьем и средствами на домашние расходы. Но забыть о дне рождения Селии, на котором ты столь торжественно клялся присутствовать, – это переходит всякие границы.
Нашей сестре исполняется семнадцать, и она, как ни странно, обожает тебя. Так оскорбить ее чувства! Просто отвратительно. Ты выказал себя безответственным и безрассудным эгоистом. Когда вернешься в Лондон, будь любезен предоставить мне полный отчет о своих похождениях, и не забудь принести извинения. Моя карета прибудет завтра, чтобы отвезти тебя в Лондон, поскольку самостоятельно закончить путешествие ты, по-видимому, не в состоянии. Эксетер».
Дэвид отложил письмо и поморщился. Эксетер! Подписывается титулом даже в письме к родному брату. Перси кое в чем прав. Братец и Ханна не уступают друг другу по части ответственности и соблюдения приличий.
Разумеется, Маркус и не посмотрит на Ханну, хотя она очень привлекательна, умна и здравого смысла у нее хоть отбавляй. Брат предпочтет женщину состоятельную и родовитую, которая умеет подчиняться светским правилам. Черт возьми, а ведь было бы забавно посмотреть, как эти двое скрестят шпаги!
Дэвид усмехнулся. Если бы представилась возможность столкнуть их лбами, да так, чтобы самому остаться в безопасности…
Его осенила дерзкая мысль. Подобного номера он не откалывал уже давно, и Маркус грозился его убить, если он посмеет еще раз… Но если дело выгорит, Ханна будет пристроена, он получит свободу, а Маркус проглотит собственную пилюлю. Схватив трость, Дэвид торопливо заковылял в комнату Перси.
– О нет! – взвыл приятель. – Право же, Рис, это уже слишком! Он велит тебя высечь, как пить дать!
– Разумеется, я скажу, что ты мне помог.
Перси грубо выругался.
– Нет! Даже у меня хватает ума этого не делать!
– Да ладно тебе, Перси, – увещевал друга Дэвид. С каждой минутой его затея нравилась ему все больше. – Это будет похлеще, чем тогда, когда мы убедили старика Девро, будто его любовница спит с его же сыном. Неужели ты упустишь такой случай позабавиться?
– Мне, знаешь ли, жизнь дорога. Его светлость мне не брат. Да он меня просто убьет!
– Тогда отправимся в Италию. Все будет прекрасно, если мы сбежим прежде, чем Маркус все узнает.
Перси продолжал отнекиваться, но Дэвид видел, что он готов уступить. Давненько они не позволяли себе подобных розыгрышей. И Рис, возможно, ни о чем таком и не помыслил, если бы Маркус выказал ему хоть немного доверия. Но он был никчемным младшим братом, а Маркус, ответственный и всезнающий, любое дело доводил до совершенства.
Дэвид воспитывался, видя вокруг богатство и власть, но не имел надежды когда-нибудь их получить. А черствый сухарь Маркус вечно приставал к нему с поучениями. Что оставалось младшему? Только наслаждаться жизнью любым доступным способом.
В конце концов Перси согласился, как всегда соглашался с идеями Дэвида. Они откупорили еще бутылку бренди, чтобы выпить за успех предприятия.
– Вас что-то тревожит, Дэвид? – спросила Ханна.
От Мидлборо их отделяли пять миль. Свадьба и гости остались позади, а впереди ждал Лондон, куда их уносила роскошная карета, таинственным образом оказавшаяся у дверей «Белого лебедя». Дэвид сказал только, что карету прислал брат, чтобы доставить их в город.
Ханна решила, что это очень любезно со стороны герцога, пусть он и не присутствовал на свадьбе. Она так и сказала Дэвиду, но он только улыбнулся – несколько загадочно. Весь день в Дэвиде бурлила энергия, как и в его друге Перси. Не будь они взрослыми мужчинами, которым шалости уже не к лицу, Ханна могла бы подумать, что эти джентльмены затевают какую-то проказу.
– Нет. – Дэвид поместил выздоравливающую ногу на сиденье напротив, где свернулась калачиком спящая Молли. Девочка и во сне прижимала к себе куклу в перепачканном вареньем платье. – Почему вы спрашиваете?
– Вы, похоже, не находите себе места от волнения.
Он усмехнулся.
– С чего бы мне волноваться?
Ханна покраснела.
– Дэвид, я надеюсь… Наверное, мне следует…
– Ханна, – сказал он и взял ее руку. – Я обещал, что не буду настаивать. Дело ведь совсем не в этом.
Она тихонько вздохнула и даже устыдилась своих чувств. При мысли о брачной ночи ее сердце испуганно замирало. В их первую брачную ночь Стивен нервничал едва ли не больше ее самой, но он и мысли не допускал и о том, чтобы подождать. Дэвид оказался очень добр.
– Спасибо. Простите, что заговорила об этом.
Он кивнул, выпуская ее руку. Ханна тут же сложила руки на коленях. Странно, его прикосновение, как и прежде, оставило ее холодной. Только вот это непривычное ощущение, что она снова чья-то жена… Оставалось надеяться, что отсутствие теплых чувств не разочарует Дэвида.
С наступлением ночи они добрались до Лондона. К этому времени Ханна ощущала ужасную усталость. Молли, которую пришлось разбудить, упрямилась и капризничала. Но Дэвид сумел ее успокоить, рассказав сказку про принцессу, приручившую дракона с помощью клубничных пирожных. Право же, он был так добр к ней.
Ханна едва не расплакалась от облегчения, когда карета наконец остановилась возле красивого особняка. Дэвид взял девочку за руку и спросил, не хочет ли она увидеть свою новую комнату. Ханна поспешила за ними. Впрочем, даже усталость не помешала ей заметить благородную роскошь особняка.
Рис постучал. Человек, открывший дверь, казалось, едва не упал в обморок от изумления.
– Лорд Дэвид?..
– Ну да, Уолтерс, он самый. Я могу войти?
Дворецкий, забыв закрыть рот, отступил в сторону. Подхватив на руки Молли, Дэвид шагнул через порог. Девочка уставилась на человека, который придерживал дверь.
– Это мисс Молли Престон и ее мать, – заявил Рис.
Ханна заколебалась, глядя, как он шагает вверх по лестнице. У нее возникло неприятное ощущение: что-то все же не так!
– Миссис Престон? – спросил Уолтерс, глядя на нее настороженно.
– Миссис Рис, – поправила его Ханна. Почему Дэвид не представил ее сам? Но, в конце концов, они все так устали… – Лорд Дэвид – мой супруг.
Дэвид с Молли на руках уже скрылся из виду, оставив ее одну. Уолтерс, икнув, поклонился.
– Да, мадам. Если вам что-нибудь будет нужно, дайте мне знать.
Ханна кивнула и вымученно улыбнулась.
– Благодарю вас. Мне следует идти к дочери, – тихо добавила она и поспешила наверх вслед за мужем.
Ханна нашла его в большой, элегантно обставленной комнате. Дэвид укладывал Молли спать. Девочка казалась маленькой и одинокой на огромной кровати, украшенной балдахином из розового шелка. Белые бархатные занавеси закрывали окна, белая с позолотой мебель была покрыта изящной резьбой.
Без сомнения, это была комната женщины – Ханна почувствовала тревогу. Убедившись, что куклу Мисси положили к Молли под одеяло, она вышла вслед за Дэвидом в коридор.
– Чей это дом? – спросила Ханна. – Эта комната явно предназначена для женщины. И кто такой мистер Уолтерс?
Он рассмеялся.
– Уолтерс – дворецкий. Дом принадлежит моему брату. Как вам известно, у меня есть сестра. И этот дом всегда наготове. Комнаты здесь гораздо красивее и удобнее, чем у меня, вот я и решил поселить вас здесь. Всего на несколько дней, пока я не подберу для нас другой дом.
Ханна несколько смягчилась, но ее все еще терзали сомнения.
– Простите. Но вы могли бы предупредить меня заранее.
– Разумеется. – Дэвид не выглядел виноватым. Поцеловав ей руку, он добавил: – Я распоряжусь, чтобы ваши вещи немедленно подняли наверх.
– Но разве мистер Уолтерс нас не ожидал? Мне показалось, он был весьма удивлен нашим появлением.
Снова эта загадочная улыбка, которая так тревожила ее сегодня!
– У меня не было времени дать ему знать о нашем приезде. Но в доме есть все, что нужно. На беспокойтесь, Ханна, все будет прекрасно. – Он сжал ее руку, прежде чем пожелать: – Спите спокойно. Увидимся завтра.
Она смотрела, как Дэвид неторопливо шагает вниз по ступеням, тихо насвистывая. Такое ощущение, будто он что-то недоговаривает, подумала Ханна.
Несколькими минутами позже мистер Уолтерс принес ее вещи, и она достала ночную одежду для себя и для Молли. Нужно было переодеть дочку, но к тому времени, как Ханна подготовилась ко сну сама, Молли уже крепко спала.
Прежде чем забраться в постель, она подошла к окну и раздернула портьеры. На ощупь ткань оказалась тяжелой и плотной. Совсем не похоже на хлопчатобумажные занавески в ее комнате в доме викария. Долго же ей придется привыкать к роскошной обстановке, в которой живет семья ее нового мужа! Дворецкий, бархатные портьеры, шелковый полог кровати… Ханна выглянула в окно, всматриваясь в очертания фонарей и зданий чужого города. Она никогда еще не бывала в Лондоне и даже не предполагала его посетить. Вероятно, ей пора подумать о том, какие сюрпризы может преподнести новая жизнь.
– Мы пойдем сегодня в цирк? – спросила Молли за завтраком.
Рассмеявшись, Дэвид отставил кофейную чашку.
– Не сегодня, малышка. Мне нужно заняться делами, и я уверен, что мама захочет сначала осмотреться. – Он посмотрел на Ханну. – Уолтерс расскажет вам, что есть вокруг и как куда добраться.
– А нет ли поблизости парка?
Молли уже начинала испытывать терпение Ханны. Проснувшись, она увидела, что дочь взобралась на красивый, но весьма ненадежный стульчик и перебирает в шкафу наряды, некоторые из которых показались Ханне не совсем приличными. Пусть не все, но кое-какие вовсе не подобали юной девушке, коей была сестра Дэвида. Впрочем, не судите, да не судимы будете, напомнила она себе, позвав Молли и заперев дверцы шкафа.
– Да, в парке в это время дня будет хорошо. Пойди к Уолтерсу и спроси, как туда добраться, Молли.
Вскочив со стула, девочка пулей выскочила из комнаты, невзирая на увещевания матери, что бегать в доме не следует.
– Ханна, – продолжал Дэвид, – у меня дела. К сожалению, мне придется покинуть Лондон.
– Так скоро? – Она была поражена. За те несколько недель, что Дэвид провел в Мидлборо, он ни разу ни с кем не общался и не выказывал ни малейшего беспокойства о каких-либо делах. С другой стороны, может быть, это как раз и объясняет, почему он так спешит сейчас. – Когда вы вернетесь?
– Меня не будет по меньшей мере несколько дней. Простите, что вынужден оставить вас одну в самый первый день в Лондоне. Но дело не может больше ждать. Надеюсь, вы не держите на меня зла.
– Что ж, если нужно, вы должны ехать, – рассудительно сказала Ханна. – Надеюсь, дело не затянется слишком надолго.
Дэвид вдруг заметно смутился.
– Я делаю это для вас и для Молли. Хочу устроить вашу жизнь как можно лучше.
– Боже мой, Дэвид, я понимаю! – воскликнула Ханна. – Мы будем скучать без вас, но долг есть долг…
– Я мог бы догадаться, что вы так скажете. – Он улыбнулся, и она улыбнулась в ответ.
После завтрака Дэвид попрощался с Молли и велел ей быть умницей и не расстраивать маму. Когда он вскочил на лошадь – прекрасного серого мерина – Ханне стало неловко. Уместно ли проститься, просто помахав рукой? Ведь он все же ее муж. Дэвид склонился к ней.
– Прощайте, – сказал он, целуя ее в щеку. – Надеюсь, вы так же мне улыбнетесь, когда я вернусь.
– Конечно, – ответила Ханна, радуясь, что он облегчил ей ритуал прощания. Они с Молли стояли и смотрели ему вслед.
Остаток дня был потрачен на осмотр дома. Кухаркой оказалась миссис Уолтерс. Молли захотела помочь ей с выпечкой, что озадачило и привело женщину в восторг. День еще не закончился, а они уже успели крепко подружиться.
Пока Молли помогала печь хлеб, мистер Уолтерс показал ее матери дом. Он уже оправился от изумления, и Ханна упрекнула себя за то, что ей чудились всякие подвохи. Дэвид не бросил их на произвол судьбы. А если и придется поселиться в доме поскромнее, он и там сумеет о них позаботиться. На взгляд Ханны, дом был обставлен с вызывающей роскошью, а чета Уолтерсов спешила исполнить любые их просьбы.
Следующие несколько дней они с Молли изучали окрестности. Ходили в парк, гуляли по кварталу, разглядывая витрины роскошных магазинов вдоль улиц, запруженных нарядными каретами, какие прежде Ханна видела только на дороге через Мидлборо. Леди и джентльмены расхаживали в изысканных нарядах. И Ханне невольно подумалось, что одежда Дэвида, казавшаяся такой красивой в Мидлборо, в Лондоне выглядит совсем непритязательной.
Миссис Уолтерс как-то сказала, что поблизости есть рынок – нужно пройти только несколько улиц. Ханна решила сходить туда с дочерью. Они позаимствовали на кухне корзину и, убедившись, что в кошельке есть деньги, отправились в путь.
Посмотрев кукольное представление – три раза по настоянию Молли, – они принялись бродить между рядами, где высились горы разнообразных овощей, фруктов и цветов. Впервые за долгие годы Ханне не нужно было закупать провизию к обеду – это делала миссис Уолтерс.
Как приятно было медленно и бесцельно бродить по рынку, держа за руку дочь, которую не нужно было сердито подгонять, чтобы она шла быстрее. Ханна купила клубнику у какой-то толстухи – прямо возле здания оперы. Домой шли долго, потому что Молли устала и едва передвигала ноги. Однако Ханне удалось уговорить ее идти быстрее, посулив чай с печеньем.
Едва они переступили порог дома, Молли бросила на пол шаль и стала нетерпеливо дергать ленты своей шляпки.
– Мама! Я такая голодная! – объявила она, обеими руками пытаясь сорвать с головы соломенную шляпку. Девочка не потрудилась развязать ленты до конца, и узел затянулся под подбородком.
– Терпение, – сказала Ханна. Поставила корзину на пол и начала распутывать злосчастный узел. – Вот так. Теперь можешь пойти и попросить чай у миссис Уолтерс.
– Спасибо, мама! – Малышка бегом бросилась в кухню.
– Иди, Молли, а не беги!
Не оглянувшись на мать, девочка резко остановилась, после чего, продолжив путь маленькими церемонными шажками, завернула за угол. Ханна лишь покачала головой и улыбнулась, когда частый стук туфелек Молли возвестил, что она снова пустилась бегом.
Она повесила шали – свою и дочери – и начала снимать шляпку, когда появился мистер Уолтерс, весьма сконфуженный. Он деликатно откашлялся.
– Простите, мадам, здесь кое-кто хочет с вами увидеться.
– В самом деле? – У Ханны не было знакомых в Лондоне. Неужели кто-то из домашних? – Благодарю, мистер Уолтерс. Не отнесете ли корзинку миссис Уолтерс? – Она поправила волосы, растрепанные лондонским ветром.
– Да, мадам. – Дворецкий принял корзинку с ягодами и снова откашлялся.
– У вас болит горло? – участливо спросила Ханна. – Выпейте чашку ромашкового чая. Это помогает.
– Благодарю, мадам. – Он вымученно улыбнулся.
Разгладив юбки, Ханна вошла в гостиную. При ее появлении стоящий у окна мужчина обернулся.
– О! – воскликнула Ханна, приятно удивившись. – Я не ожидала, что вы вернетесь так скоро. – Она сделала несколько шагов навстречу.
Мужчина не шевелился. Ханна остановилась и посмотрела на него внимательнее.
На первый взгляд этот человек был копией Дэвида. Но по пристальном рассмотрении появлялись различия – совсем незначительные. Линия рта была гораздо тверже, без дьявольской ухмылки, которая так часто появлялась на губах у Дэвида. Осанка прямее, фигура тоньше, волосы короче.
Незнакомец шагнул ей навстречу, двигаясь с грацией пантеры, а не легкой, танцующей походкой ее мужа.
– Извините меня, сэр! – воскликнула Ханна, поймав на себе его пристальный взгляд. – Я приняла вас за другого. – Она нерешительно приблизилась. – Я миссис Пре… – От старых привычек избавиться нелегко, она оборвала себя и смущенно закончила: – Миссис Рис.
Джентльмен смотрел на нее с минуту, заложив одну руку за спину, а другой постукивая себя по бедру книгой, переплетенной в кожу.
– Ну, конечно же, жена Дэвида, – протянул он наконец. Тон был ледяной, а голос, не столь богатый модуляциями, как у Дэвида, звучал внушительнее.
– Да. – Ханна вздернула подбородок. – Вы его знаете, верно?
Он сухо усмехнулся. Взгляд его был по-прежнему суров.
– Не так хорошо, как мне казалось, но все же гораздо лучше, чем вы, полагаю.
Ханна расправила плечи.
– Дэвида нет дома. Буду рада сообщить ему, что вы заезжали.
Мужчина склонил голову набок и окинул ее внимательным взглядом.
– Вы все еще невинная девица? – внезапно спросил он.
Ханна могла бы возмутиться, если бы не была так шокирована. От изумления открыв рот, она лишь смотрела на незнакомца, задыхаясь от гнева.
– Впрочем, неважно, – вздохнул он, смотря в потолок. – Какая разница. Что Дэвид вам наобещал?
Ханна поняла, что правила приличия ее больше не сдерживают.
– Полагаю, я вынуждена просить вас покинуть мой дом.
Казалось, ее требование его позабавило. Улыбка снова тронула его губы.
– Ваш дом? – удивился он. – Подумать только!
– Я попрошу мистера Уолтерса вывести вас. – Ханна развернулась к двери.
– Я Эксетер, – возвестил Маркус, как будто это имя должно было все объяснить.
Ханна остановилась в дверях и медленно обернулась.
– Вероятно, мне следует попросить мистера Уолтерса вызвать вашу карету, мистер Эксетер?
Глубоко вздохнув, он прикрыл глаза.
– Какой я вам мистер Эксетер, девочка? Я – герцог Эксетер!
– И что вам нужно?
Уже многие годы никто не называл ее девочкой. Она женщина, жена и мать. Должно быть, у этого человека есть причина нанести ей визит. Пусть она не может заставить себя быть с ним любезной, но не сердить же Дэвида, выпроводив из дома герцога, особенно если герцог похож на него так, что может оказаться его братом.
– Я хотел увидеть вас. И у нас с вами есть общее дело – Бог даст, оно вскоре разрешится. Итак, что именно сказал вам Дэвид?
– О вас он мне ничего не рассказывал, – заявила Ханна. – И это меня не удивляет, учитывая ваши манеры и поведение, которые я сейчас наблюдаю.
В его взгляде появился подозрительный блеск.
– Мои манеры и поведение? – переспросил он. – Вы осуждаете мое поведение и мои манеры? Это, сударыня, самая лучшая шутка, которую я услышал сегодня. – Он со щелчком раскрыл книгу, которую держал в руке.
Под его пристальным взглядом Ханне вдруг стало тревожно.
– Кто вы? – Она сделала шаг назад, когда он начал наступать на нее, перебирая страницы книги и не сводя с нее глаз.
– Я… – начал джентльменн неспешно, – Маркус Эдвард Фицуильям Рис, герцог Эксетер и старший брат – старше на десять минут – Дэвида Чарльза Фицуильяма Риса. – Он протянул книгу Ханне так, чтобы она могла прочесть.
У нее пересохло во рту. Ханна узнала эту книгу – книгу записей приходской церкви в Мидлборо. Она увидела собственное имя – Ханна Джейн Престон – на середине страницы, там, где собственноручно поставила подпись пятью днями ранее. Но подпись, которая стояла рядом…
– И если верить книге записей прихода в Мидлборо, по закону церкви Англии… – продолжал герцог.
Нет, не Дэвид Чарльз Фицуильям Рис. Крупными буквами, уверенной рукой там было начертано: Маркус Эдвард Фицуильям Рис.
– Я ваш супруг.