Глава 9
Наблюдение за Алексеем Глебовым и его женой не отменяло прочих обязанностей Таврина: он разрывался между основной работой и личными поручениями босса. К тому же у Григория еще имелась жена и, как у всякого уважающего себя мужчины, любовница. Обеим он старался уделять внимание и выкраивать время, и обе выражали недовольство.
– Где ты пропадаешь днями и ночами? – возмущалась законная супруга Надя. – Тебе хотя бы доплачивают?
Таврин старался не раздражаться.
– Нужны деньги? Сколько?
Она пересчитывала купюры и на некоторое время замолкала – набиралась терпения, до следующего раза.
– У нас кран течет, Гриша!
– Вызови сантехника, – вздыхал он.
– Мы в отпуск второй год не ездили…
– Купи себе путевку и поезжай.
– Не боишься, что я заведу курортный роман? – не выдерживала жена. – Ты отмахиваешься от меня, как от назойливой мухи. А я, между прочим, человек.
– Вот именно – между прочим.
Надя начинала плакать. Григорий ненавидел женские слезы.
– Чего ты ревешь? Я не пью, не гоняю тебя, как другие мужья! Обеспечиваю. Мебель, вон, новую купили. Машину взяли в кредит.
– Я… ребеночка хочу, – всхлипывала она. – Мне уже скоро тридцать.
Таврин не мог иметь детей, но жена об этом не знала. Скажи он ей, в чем проблема, – начнется нытье, уговоры обратиться в клинику… так дело, пожалуй, дойдет до развода. А он разводиться не собирался.
– Я предупреждал, что занят двадцать четыре часа в сутки. Если появится ребенок, все заботы о нем лягут на твои плечи. Мало тебе детей в школе? Возись с ними, сколько влезет! А дома – отдыхай.
Она работала в частной гимназии – преподавала математику юным вундеркиндам – и завидовала женщинам, у которых такие замечательные, талантливые дети. Ей хотелось своего собственного мальчика или девочку, а Гриша почему-то был против.
Он преподнес жене утешительный презент – путевку в Египет. Пусть полюбуется на пирамиды, саркофаги, мумии и все такое. Ей понравится.
– В следующий раз поедешь в Тунис, – пообещал Таврин. – Потом в Чехию, в Венгрию…
У нее загорелись глаза, и она даже не спросила: «А ты?»
Женщина, с которой Григорий предавался «запретным утехам», была полной противоположностью Наде: амбициозной, честолюбивой со сложным характером. Она добавляла в его кровь адреналина – и он с трудом держал ее в узде.
– Почему ты не бросаешь жену? Ты все еще любишь ее? А как же я? Ты должен принадлежать только мне!
Она ревниво прислушивалась к каждому слову, сказанному им Наде по телефону, ловила каждый жест и придиралась к каждой мелочи.
– Я люблю тебя одну, – уверял ее Таврин. – Ты же видишь, я весь твой.
Неумеренный сексуальный аппетит пассии начал утомлять его. Женский темперамент – опасная штука: в отличие от мужского он с годами не теряет, а набирает силу.
«А не порвать ли мне с ней? – подумывал Григорий. – Мои расчеты не оправдались. Наде и не снилось выделывать в постели то, что позволяет себе эта бесстыдная и раскованная женщина, но я уже сыт по горло бурными приступами экстаза. Кто сказал, что любовный корабль ищет вечного шторма? Легкая волна бывает куда милее».
Он стал встречаться с любовницей реже, объясняя это загруженностью в работе. Ему даже не приходилось лгать – просто чуть-чуть преувеличивать истинное положение вещей. Феоктистов его замотал. В глазах банкира прыгали искры безумия, когда он говорил о госпоже Глебовой.
– Ты обещал устроить нам встречу… – багровея от злости, сипел толстяк. – Сколько еще ждать? У меня мало времени на стратегию, я предпочитаю тактику. Шевели мозгами, дорогой Гриша! Даром я тебе плачу такие бабки?
В уголках губ Феоктистова собиралась слюна, обрюзгшие щеки мелко дрожали. «И он надеется покорить сердце молодой изысканной женщины! Уж ее точно не соблазнишь размерами кошелька! – брезгливо думал начальник службы безопасности. – Нашел себе „шестерку“! А я позволяю ему помыкать мной. Ладно, пока придется терпеть».
Его устраивала эта работа, да и скупым Феоктистова не назовешь, особенно когда дело касалось любовной интрижки. Таврин старался. Уже все было на мази! Глебов отправился в Венецию, без жены… И тут его угораздило вернуться! Какая чертова муха укусила этого смуглого плейбоя?
План Таврина рассыпался, как карточный домик. Феоктистов бесился.
«Далась она ему! – досадовал начальник службы безопасности. – И я тоже хорош! Превратился в сваху для заплывшего жиром кота, а барышня благополучно выскальзывает из расставленных силков – как будто имеет тайного осведомителя в наших рядах».
Свахой в общепринятом смысле слова Таврин не был: он не расхваливал перед Магдой достоинства своего босса, не завлекал ее головокружительными перспективами и выгодой от сближения с Игорем Владимировичем – вряд ли госпожа Глебова стала бы его слушать. Он решил просто подгадать удобный момент, когда муж прекрасной дамы уедет подальше… чтобы подготовить «случайную встречу» Магды и Феоктистова. А там уж пусть этот напыщенный индюк сам проявляет инициативу.
Однажды такая встреча чуть было не состоялась. Таврин до сих пор не мог взять в толк, почему все сорвалось. Банкир кипел от негодования и нес полную ахинею. Что Григорий мог возразить на это?
– Учти, будь добр, свою ошибку! – строго грозил ему пальцем босс. – И впредь постарайся избегать подобного!
Таврин кивал, скрывая недоумение. Какую ошибку он допустил? И чего следует избегать?
Феоктистов выдвинул почти те же условия. Встреча должна состояться в уединенном месте, вдалеке от чужих глаз, желательно на природе – и выглядеть для госпожи Глебовой естественной. Чтобы у той не закралось и тени сомнения!
– При этом неплохо бы удалить мужа… – добавил он. – Куда-нибудь в подозрительную командировку. Оскорбленная его пренебрежением женщина захочет отыграться, отомстить, а тут и подходящий человек подвернется. То есть – я!
Недовольный словом «подвернется», толстяк насупился.
– Я могу сам пригласить ее на прогулку, но не хочу действовать прямолинейно, – оправдался он.
Таврин внутренне захохотал. «Как же! „Могу пригласить“… Да ты боишься, что она откажется наотрез и тем самым обрубит все подходы».
Франция, XVI век. Париж, Лувр
Маргарита налетела на фрейлину и чуть не сбила ее с ног.
– Ваше высочество…
– Оставь меня!
– У вас… паутина в волосах…
– Поди прочь! – огрызнулась принцесса и захлопнула двери перед самым носом фрейлины. Эта нахальная девица наверняка шпионка королевы-матери.
Хотя де Гиз по приказу Карла IX и под угрозой смерти женился на герцогине Клевской, дабы избежать обвинения в посягательстве «на честь сестры короля», за Маргаритой продолжали следить – как бы она чего не выкинула.
Запершись у себя в спальне, Марго достала из складок юбки оброненный Руджиери предмет и принялась его разглядывать. Свечи коптили: казначей экономил на содержании маленького двора, зато Екатерина покупала замки, да и братец Карл ни в чем себе не отказывал.
Принцесса наморщила красивый лобик. Что это за штуковина? Две соединенные стеклянные колбы, вставленные в позолоченный корпус, на подставке вырезан тонкий узор. Стекло довольно прочное, иначе бы оно разбилось при падении. На колбах в месте горловины – накладные золотистые птицы, похожие на голубей, соприкасаются клювами.
Она поднесла вещицу к свету – внутри колб пересыпался блестящий темный песок.
– Какой странный…
Песочные часы. Она вспомнила – такую же штуковину иногда носил на поясе де Гиз. Пока течет песок, проходит определенный промежуток времени. Гиз хвастался, что песок в его часах изготовлен из просеянного порошка черного мрамора, отваренного в вине и высушенного на солнце.
«Руджиери пользовался часами для своих дьявольских опытов! – догадалась Маргарита. – Ну конечно! Он тоже носил их на поясе, а когда проходил в темноте через гардеробную, зацепился за что-то и потерял. Ковер скрадывал звуки, астролог спешил, королева-мать ворчала… Возможно, он уже хватился часов…»
– Поздно! – торжествующе прошептала Марго. – Теперь они принадлежат мне!
Довольная, что удалось досадить колдуну, она спрятала часы в изголовье кровати и позвала камеристок.
– Раздеваться! Я устала, спать хочу…
Сон пришел незаметно, спустился с небес вместе с лунными лучами и смежил веки младшей дочери Екатерины Медичи и Генриха II. Даже самый тонкий слух не уловил бы под пуховыми подушками мягкого шуршания песка в часах Руджиери.
– Ш-ш-ш… ш-ш-ш… ш-ш-ш…
Это шумела толпа у собора Парижской Богоматери. Люди, рискуя жизнью, собрались поглазеть на красавицу невесту, которую выдавали замуж за Генриха де Бурбона, короля Наваррского.
Маргарита едва держится на ногах. Громоздкий свадебный наряд теснит грудь, тяжелый головной убор сдавил лоб, горькие слезы застилают глаза. Скоро начнется церемония бракосочетания, и ее отдадут этому грубому мужлану, который умеет только пить и воевать. Такова судьба женщин королевской крови.
Париж кишит гугенотами – они приехали на свадьбу своего предводителя. Сама «тигрица» Екатерина вынуждена считаться с ними, потому и отдала руку принцессы Генриху Наваррскому. Народ ликует, любуясь пышной процессией. Наконец протестантов и католиков уравняют в правах.
Под сводами собора струится золотистая дымка. Маргарита старается не смотреть на жениха. Она не в себе…
– Ей дурно… – проносится по рядам придворных.
– Она бледна как смерть…
– Вот-вот лишится чувств…
Все ждут, когда новобрачная ответит «да», а она молчит. Генрих сверкает глазами. Король Карл нервно закусывает губу.
– Сделайте же что-нибудь, сир… – шепчет Екатерина.
Она готова принести дочь в жертву политическим интересам – в прямом смысле этого слова. Карл мягкосердечен, но воля матери довлеет над ним. Он незаметно ударяет сестру по затылку, та вскрикивает, и этот возглас воспринят как согласие.
Маргарита видит, как откуда ни возьмись брызжет кровь – на ее свадебное платье, на расшитую золотом одежду жениха. Торжествующие крики толпы за стенами собора сливаются с воплями и предсмертными стонами умирающих… Кровь! Кровь, она повсюду, красная, как розы в праздничных гирляндах, густая, как сладкое малиновое желе…
Кровавая свадьба!
Первая брачная ночь царственных молодоженов не удалась. В Лувре – резня. На улицах Парижа повсюду пылают факелы, раздаются выстрелы, звон оружия, жуткие крики застигнутых врасплох людей, которые ищут спасения, но находят только гибель.
Екатерина Медичи заманила дворян-гугенотов на свадьбу, чтобы расправиться с ними, безжалостно уничтожить всех до одного, в том числе и «замараху» Генриха, а если понадобится, и его молодую жену. Тогда появится весомый повод преследовать и жестоко карать еретиков, ведь заварушка, которую они затеяли, унесла жизнь ее любимой дочери. «Религиозные распри истощают Францию, – убеждала Карла королева-мать. – Вы должны проявить твердость, сын мой!»
Страшный шум и топот ног по коридорам дворца насторожили Генриха. Маргарита в ужасе вскакивает… Убийцы врываются в спальню молодых с оружием в руках. Неслыханно. Чудовищно! Над головой новобрачной свистит смертоносная сталь. Она протягивает руку, защищая мужа, гневно, отчаянно кричит и… просыпается.
Вокруг полумрак. Ее комната, гобелены на стенах… свеча и дремлющая в углу камеристка. Тишина царит в Лувре, только где-то переговаривается королевская стража да гудит ветер в дымоходах.
Маргарита долго лежала, прерывисто дыша, не в силах успокоиться. Представшая во сне картина казалась такой правдоподобной, что волосы шевелились на голове. С матери, пожалуй, станется выдать ее за Генриха, чтобы покончить с гугенотами. Интересно, какой совет дал ей астролог?
Принцесса вдруг вспомнила о часах, спрятанных под подушками. Утром будут прибирать постель и наткнутся на них. Она неслышно поднялась и, ступая босиком по холодному полу, убрала вещицу подальше…