Глава II
Статистика
Остроумный политик сказал: с помощью цифр можно доказать все что угодно. Мы заглянули в различные статистические труды, отчеты Статистического общества, отчеты о законе о бедных и немало других отчетов и брошюр, прилежно изучая вопрос жизни рабочего класса и его положении в Англии; к сожалению, все было безрезультатно. Одно суждение опровергает другое; согласно старой пословице: «статистикам закон не писан!»5 Графики, словно паутины, словно бочка Данаид6; красивая сетка, на которую приятно смотреть, но которая не приводит ни к каким выводам. Графики – это абстракции, а их предмет самый что ни на есть конкретный, так что, всматриваясь в них, трудно постичь его суть. Существуют мириады деталей; и любая упущенная деталь может оказаться жизненно важной – на которой все и держалось. Статистика – это наука, которую должно чтить, основа для многих других важных наук; но науку эту более всех остальных двигает не поток фактов; для нее нужна мудрая голова. Убедительные факты не отделить от неубедительных не иначе как головой, которая уже сама по себе обладает пониманием и знанием. Бесполезно посылать подслеповатых и слепых на берег Пактола7, сколько бы золота там ни было; такие найдут только гальку; лишь ясно видящий искатель найдет там частицы золота. А ныне эти подслеповатые, с клятвенными заверениями и выдающейся назойливостью, преподносят вам свою гальку в качестве золота; что же с ними поделать? Можно надеяться, что статистика со временем станет лучше и будет хоть на что-то годна. А пока следует опасаться происходящего, ведь один ворчливый статистик отчасти оказался прав: «Разумный человек, – сказал он – заглядывает в статистику не для того, чтобы что-то узнать, а для того, чтобы не дать всучить себе всякую чушь». С какой безмятежной непогрешимостью один из членов очередного Общества Полезного Знания затыкает вас своими циферками! Ему-то кажется, что он только что извлек эссенцию сущего и тема исчерпана. Нужно чтобы вы взглянули на эту его эссенцию и, увы, узнали, может не без сожаления, что она бесцветна, безвкусна и подходит лишь для того, чтобы смыть ее в канализацию.
Дважды или трижды слышали мы, как плач и пророчества гуманного Иеремии8, заступника бедных, затыкался статистикой самой что ни на есть решающей природы: как может состояние бедных не быть хорошим, не быть чудесным; разве средняя продолжительность жизни в Англии и, следовательно, среди самого ее многочисленного класса не возросла? Нашему Иеремии пришлось признать, что если это и вправду так, то происходящее поистине чудесно; а все, что он видел ранее в других аспектах жизни бедняков, было отброшено без сожалений. Если жизнь длится долго, она должна меньше изматывать физическими страданиями, душевной неудовлетворенностью и всяческими трудностями; в основном состояние бедняков должно улучшаться, а не ухудшаться. Так и заткнули рот нашему Иеремии. Ну а как же «доказательство»? Те из читателей, которых интересует статистическое доказательство, могут найти его выведенным со всем соблюдением ритуала в брошюре, опубликованной «Чарльзом Найтом и Ко»9 – и даже, наверное, сами сделать из нее некоторые выводы. Данные по Нортгемптону, составленные доктором Прайсом «из реестра прихода Всех Святых от 1735 до 1780»; данные по Карлайлу, собранные доктором Хэйшемом в течение восьми лет наблюдений за городом Карлайлом, и «вычислений, основанных на них», проведенные другим доктором; невероятный «труд, который сочли удовлетворительным французские ученые» – увы, разве это не звучит так, словно ревностные ученые сыны Адама доказали углубление мирового океана, бегло, но точно исследовав две мутные волны на Собачьем острове?10 «Не что-то узнать, а не дать всучить себе всякую чушь!»
Положение рабочего человека в этой стране, каким оно есть и каким было, улучшается оно или ухудшается – вот вопрос, на который статистика пока что ответить не в силах. Пока что, после изучения многих таблиц с данными и всяческих утверждений, мы все равно, по существу, знаем только то, что можем увидеть собственными глазами, глядя на сам феномен. Других методов не существует; и все же это очень несовершенный метод. Каждый превращает то, что намерил своей линейкой, в эталон; так или иначе каждый должен принять то, что он сам увидел и выяснил в качестве образца для всего, что можно увидеть и выяснить. Потому-то расхождения и противоречия столь распространены и долговечны; так что в настоящем нет возможности или даже надежды на удовлетворительное разрешение этих расхождений. Парламент берется за «вопрос о текущем состоянии Англии», так словно он будет решен всего за один день, а на самом деле многое можно было бы исправить! Мудрое исследование, сколь бы сложного вопроса оно ни касалось, принесет хоть немного, но стоящие результаты. А ведь перед нами самый сложный вопрос, который ни прошлые, ни настоящие статистические исследования с их ограниченными инструментами, слабой проницательностью и чересчур обширным догматизмом уж слишком часто не проясняли, а запутывали, что на деле еще хуже замалчивания.
Из чего состоит благополучие человека? Из многого: какова его зарплата, каков хлеб, который он на нее покупает; но эти показатели являются лишь предварительными. Однако считается, что зарплата – это все; что, зная уровень зарплат и уровень цен на хлеб, мы знаем все; ну, так каковы они? Статистика в ее текущем неуправляемом состоянии этого сказать не может. Показатели среднего уровня ежедневного заработка не проверены ни для одной из частей страны не только за последние пятьдесят лет, но даже за последние лет десять; не говоря уже об основополагающих сравнениях с прошлым, даже настоящее нам сейчас недоступно. Далее, учитывая средний уровень зарплат, каков уровень безработицы, в чем состоит трудность его определения, сезонные сдвиги, годовые? Есть ли там постоянные, вычислимые зарплаты; или они плавающие и невычислимые, более или менее походящие на итог азартной игры? Это вторичное обстоятельство – качество зарплаты, скорее всего, даже важнее, нежели первичное – ее уровень. Далее мы спрашиваем: может рабочий с помощью эффективности и прилежания надеяться дорасти до начальника или у него не может быть таких надежд? Как он связан со своим работодателем – узами дружбы и взаимопомощи; или же имеют место только враждебное противостояние и цепи взаимозависимости? Короче говоря, каков уровень того удовлетворения, которое человек может получать от такой жизни? Когда за ним по пятам гонится голод, его удовлетворение едва ли будет большим! Но даже при обилии пищи его неудовлетворенность, его подлинное страдание может быть огромным. Чувства рабочего, его осознание справедливого или несправедливого с собой обращения, его здоровое самообладание, его умеренность и процветание, с одной стороны, его острое беспокойство, безрассудство и постепенное саморазрушение, с другой, – как цифры могут все это показать? Сколь многое еще предстоит выяснить; сколько сил потратить! И вряд ли это произойдет, до тех пор пока в парламенте вместо обсуждения вопросов о кули и «собачьих упряжках» не начнут обсуждать иные проблемы, напрямую связанные с «вопросом о текущем состоянии Англии», и методы их решения.
Есть по этой теме один факт – факт, который можно перевести в цифры, факт, который мы часто рассматривали и который стоил бы всех остальных: откладывает ли рабочий – какой бы ни была его зарплата – деньги? Существование заначки доказывает, что его положение, крайне болезненное для него как физически, так и духовно, пока еще не является безвыходным; что он надеется на лучшее и что он решительно направлен к нему; что все хорошее и плохое, выпавшее на его долю, объединено благословенным светом надежды – последним, первым, нет, можно сказать, единственным человеческим счастьем. Крепла и крепнет ли привычка копить или же все происходит наоборот? Куда бы ни посмотрел современный писатель своими собственными глазами, он увидел бы, что она слабеет, а во многих местах и вовсе исчезла. Статистика обращается к сберегательным банковским счетам и говорит: «Она быстро крепнет». Кто бы мог подумать! Но данаидский характер этих «статистических данных» слишком очевиден. Несколько лет назад в регионе, где, как всем известно, бережливость все еще существовала, не было никаких сберегательных счетов; рабочий одалживал свои деньги какому-нибудь богатому фермеру или тому, кого он счел за такового, и очень часто терял их; или приобретал на них корову, коттедж, а в противном случае прятал под матрац – так что тамошние банковские книги были чисты и пусты. То, что теперь они разбухают не по дням, а по часам, если, кончено, это и вправду так, показывает, что существующая бережливость все больше и больше обращается в сторону банков, а не куда-то еще; но вопрос: крепнет ли она? – проскальзывая сквозь решето, словно вода, выливается на землю, оставаясь без ответа.
Вот проблемы, на которые, будь верно поставлен «вопрос о текущем состоянии Англии», был бы брошен свет еще до того, как «факельные встречи» сами начали освящать их! Насколько они выпадали из парламентской рутины, настолько же должны были быть включены в нее, должны были рассматриваться с той или иной точки зрения. Законодательная власть, писавшая законы для рабочего класса, будучи в полном неведении о его состоянии, законодательствовала во тьме; не мудро, не во благо. Простой основополагающий вопрос: «может ли наш английский рабочий, желающий трудиться, найти работу и прокормиться ею?» – до сего времени был делом лишь догадок да заявлений, не подкрепленных реальными доказательствами: законодательная власть, довольная возможностью законодательствовать во тьме, еще даже не пыталась искать подобных доказательств. Она приняла свой новый законопроект11 о бедных без каких бы то ни было данных. Может ли статься, что новый законопроект о бедных сам по себе был experimentum crucis12 по их получению? Ответом на этот вопрос стал чартизм и, кажется, стал ответом отрицательным.