Глава III
Второй клиент и янтарные бусы
После эпизода с флорентийцем Данте Агарь утратила свой задор. Она отослала Юстаса сколотить собственное состояние и найти, если это возможно, пропавшего наследника Иакова Дикса. Этим актом самопожертвования – а то было именно самопожертвование – она лишила себя всей радости жизни, украла у себя то, что могло стать ее светлым будущим. Вот почему она была уже не такой жизнерадостной, как прежде. Тем не менее она ощущала уверенность, что Лорн любит ее и заслужит ее благодарность, а возможно, и ее руку, вернувшись со следующим за ним по пятам Голиафом. Когда такое случится, к ней разом вернется и ее энергия, и ее любимый. А в настоящем дела ломбарда требовали ее безраздельного внимания и заставляли гнать от себя грустные мысли и меланхолические размышления. Кроме того, провидение отвлекло ее от мрачного настроения, послав негритянку, пожелавшую заложить ожерелье из янтарных бус. Агарь и не подозревала, что это начало второго и более серьезного приключения…
Эта женщина появилась августовским вечером, в преддверии ночи, поэтому в ломбарде было еще темнее обычного. И все-таки света хватило, чтобы Агарь разглядела свою клиентку – высокую грузную негритянку в кричащем желтом платье, чей цвет уравновешивала отделка из угольно-черного бисера. Так как вечер было жарким и душным, она не надела ни плаща, ни жакета, выставив напоказ свою бесформенную фигуру в этом поразительном наряде. Ее шляпка напоминала сад из роз: красных, белых и желтых. Она носила, как щит, большую серебряную брошь; на шее ее красовалось длинное монисто из серебряных монет, а на черных запястьях – множество браслетов из того же металла. С этим великолепием контрастировало то, что она не носила печаток и не прятала свое угольно-черное лицо под вуалью. В общем, странная посетительница была самой черной и самой причудливо одетой негритянкой, какую когда-либо видела Агарь, и в тусклом свете выглядела поразительно, но будила тревогу.
Когда Агарь подошла к прилавку, черная женщина вытащила ожерелье из сумки из тюленьей кожи с серебряной пряжкой и молча протянула его для осмотра. Поскольку для детального осмотра света было слишком мало, Агарь зажгла газ. Но когда пламя вспыхнуло и осветило негритянку, та, словно не желая, чтобы испытующий взгляд слишком ясно ее видел, поспешно отступила в темноту. Агарь приписала это природной робости особы, не привыкшей отдавать что-либо под залог, и не обратила на это особого внимания. Позже у нее появилось основание вспомнить этот эпизод.
Ожерелье было из великолепных янтарных бусин, нанизанных на тонкую золотую цепочку. Каждая бусина была величиной с воробьиное яйцо и опоясана крошечными бриллиантами. На квадратной золотой застежке было отчеканено странное уродливое лицо эфиопа с бриллиантовыми глазами. Это диковинное ювелирное изделие было уникальным и, как быстро прикинула Агарь, чрезвычайно дорогим. Тем не менее цыганка, по обыкновению, предложила как можно меньшую сумму.
– Я дам за него пять фунтов, – объявила она, возвращаясь к прилавку.
К ее удивлению, негритянка согласилась, энергично кивнув, и достала из сумки клочок бумаги. На нем было старательно выведено: «Роза, Марилебон-роуд».
Имя и адрес были настолько неполными, что Агарь заколебалась, прежде чем оформить квитанцию.
– У вас нет иного имени, кроме «Роза»? – резко спросила она.
Негритянка покачала головой, по-прежнему держась в тени.
– И нет более конкретного адреса, чем Марилебон-роуд?
Чернокожая женщина снова отрицательно покачала головой, и Агарь, раздраженная этими жестами, начала злиться.
– Вы не можете говорить? – спросила она ядовито. – Вы немая?
Негритянка тут же кивнула и приложила палец к губам. Агарь отпрянула. Эта женщина была черной, она была немой, она сообщила только часть своего имени и часть адреса и хотела заложить ценное и уникальное украшение. Все это было странным и, по мнению Агари, могло оказаться довольно опасным. Возможно, немая негритянка пыталась сбыть краденое, ведь ожерелье казалось слишком дорогим для ее обладательницы. Агарь склонялась к тому, чтобы отказаться от сделки, но, еще раз взглянув на янтарные бусы, передумала. Она могла получить их задешево и вела свое дело разумно и в рамках закона; если в деле возникнет полиция, ее нельзя будет обвинить за эту сделку. С такими мыслями Агарь выписала квитанцию на имя Розы и вынула из кассы пятифунтовую купюру. Она уже собиралась протянуть через прилавок квитанцию и деньги, но помедлила. «Запишу-ка я номер купюры, – подумала она, направляясь к письменному столу. – Если негритянку нельзя будет проследить по имени или адресу, в случае необходимости ее найдет номер банковской купюры».
Полагая вполне благоразумной эту меру предосторожности, Агарь поспешно записала номер пятифунтовой банкноты и, вернувшись к стойке, отдала деньги странной клиентке. Негритянка протянула за деньгами правую руку, и тут Агарь сделала открытие, которое мысленно отметила: «По этому знаку ее можно будет опознать, если понадобится». Однако она ничего не сказала и только постаралась как можно лучше рассмотреть лицо женщины. Но клиентка все время держалась в самой густой тени. Она поспешно убрала квитанцию и купюру в сумку, поклонилась и вышла из ломбарда.
Шесть дней спустя Агарь получила отпечатанное уведомление из Скотленд-Ярда, оповещавшее всех торговцев подержанными вещами, что полиция ищет бусы из янтаря с бриллиантами и с золотой застежкой, отчеканенной в виде лица негра. Извещение о местонахождении ожерелья нужно было немедленно отправить в сыскное отделение. Вспомнив свои подозрения и то, как негритянка отворачивала лицо, Агарь не слишком удивилась этому сообщению. Ей любопытно было узнать истину; узнать, что за преступление может быть связано с ожерельем, поэтому она сразу же написала об этом деле. Не прошло и четырех часов, как незнакомец пожелал увидеть янтарные бусы и стал расспрашивать о том, как выглядела женщина, которая их заложила. Этот человек был толстым, невысоким, с пышущим здоровьем красным лицом и проницательными поблескивающими глазами. Представившись Люком Хорвалом из детективной службы, он попросил Агарь рассказать, как именно вещь была отдана в залог. Об этом девушка поведала достаточно откровенно, но не сообщила о собственных подозрениях. В завершение своего рассказа она продемонстрировала янтарные бусы, которые мистер Хорвал тщательно изучил. Затем он хлопнул себя по колену и задумчиво присвистнул.
– Я так и думал, – сказал он, сурово глядя на Агарь. – Это сделала негритянка.
– Сделала что? – с любопытством поинтересовалась девушка.
– Да убила старуху, – сказал Хорвал.
Убийство! Слово звучало отвратительно и жестоко и заставило побледнеть щеки Агари, прозвенев в ее ушах. Цыганка связывала янтарные бусы с грабежом, но вряд ли с лишением жизни. Сама мысль о том, что она находилась в компании убийцы, вызвала у Агари приступ дурноты. Но, подавив его как признак слабости, она попросила Хорвала рассказать подробности преступления и как же так получилось, что янтарные бусы отдали под залог.
– Все очень просто, мисс, – легко пояснил детектив. – Эта Роза – черная служанка миссис Эррифорд…
– Роза – ее настоящее имя?
– Да. Подозреваю, она думала, что у нее могут отобрать бусы, если она даст ненастоящее имя; но адрес неправильный. Миссис Эррифорд живет на другом конце Лондона… Вернее, жила, – поправился Хорвал, – а теперь она в могиле на Кенсал-Грин – Кэмпден-Хилл, мисс. А жила она там в милом маленьком домике в Бедфордских садах, с Розой и мисс Лайл.
– Кто такая мисс Лайл?
– Компаньонка миссис Эррифорд. Сухопарая старая дева, мисс, не ровня такой прекрасной девушке, как вы.
Агарь, сделав вид, что не заметила комплимента, резко попросила господина Хорвала продолжать рассказ, что тот и сделал, нимало не смутившись ее холодными манерами.
– Все очень просто, мисс, – повторил он. – Старая дама, старая дева и черномазая шлюха жили вместе в Бедфордских садах – эдакая счастливая семья, можно сказать. Миссис Эррифорд была вдовой джентльмена из Вест-Индии и богатой, как Соломон. Эти янтарные бусы она привезла с Ямайки, и Роза всегда хотела их заполучить.
– Почему? Такое ожерелье не подходит людям ее положения.
– Она думала не о его стоимости, – сказал Хорвал, гладя свой подбородок. – Похоже, то ожерелье – фетиш, талисман, можно сказать, счастливая монета, что приносит удачу своему владельцу. Миссис Эррифорд уже давным-давно не нуждалась в везении, поэтому ожерелье было ей ни к чему. Роза попросила его у хозяйки, просто на удачу, можно сказать. Старуха не желала с ним расставаться, поскольку в отношении ожерелья питала такие же суеверия, как и Роза. И в конце концов Роза убила ее, чтобы заполучить ожерелье.
– Откуда вы знаете, что это сделала она? – с сомнением спросила Агарь.
– Откуда я знаю? – удивленно отозвался детектив. – Потому что я не дурак, мисс. На прошлой неделе миссис Эррифорд нашли в постели с разделочным ножом в сердце. Она была мертва – мертвее мертвого, а бусы пропали. Мисс Лайл ничего об этом не знала, и Роза клялась, что не покидала своей комнаты, поэтому, как вы понимаете, мы не могли точно указать на того, кто прикончил миссис Эррифорд. Но теперь, когда я знаю, что Роза заложила эти бусы, я уверен, что убийство совершила она.
– А почему вы решили, что бусы могли сдать в ломбард?
– О, эту мысль подала мисс Лайл. Она – проницательная старая дева, мисс. Мисс Лайл очень любила миссис Эррифорд, да и как же иначе, ведь старая леди была богатой и содержала ее, как принцессу. Часто она слышала, как Роза просила те бусы, поэтому, когда миссис Эррифорд убили и бусы исчезли, сказала мне, что уверена: все провернула Роза.
– Но отдать их в залог?
– Ладно, мисс, – сказал Хорвал, почесывая подбородок. – Все очень просто. Мисс Лайл сказала, что на месте Розы избавилась бы от ожерелья до тех пор, пока дело об убийстве не закроют, возможно, заложила бы его. Я тоже так подумал, поэтому разослал печатный листок во все ломбарды в Лондоне. Вы написали, что бусы здесь, так что, похоже, мисс Лайл была права.
– Очевидно. Кстати, кто получит деньги миссис Эррифорд?
– Господин Фредерик Джевонс, он племянник мисс Лайл.
– Племянник мисс Лайл! – удивленно повторила Агарь. – А почему миссис Эррифорд оставила деньги ему, а не своим родственникам?
– Ну, все очень просто, мисс, – сказал господин Хорвал, вставая. – У миссис Эррифорд не осталось родственников, а господин Джевонс – симпатичный молодой парень и все время бывал в ее доме, чтобы повидаться со своей тетей. Миссис Эррифорд питала к нему слабость и оставила ему деньги.
– Вы уверены, что мисс Лайл не состоит ни в каком родстве с миссис Эррифорд?
– Совершенно уверен. Она была всего лишь компаньонкой старой девы.
– Миссис Эррифорд не была слабоумной?
– Нет, насколько я слышал, – уставившись на девушку, сказал мистер Хорвал. – Но вы можете выяснить это, если хотите, у мисс Лайл.
– Мисс Лайл! Как я могу с ней повидаться?
– Когда вы придете посмотреть, в самом ли деле Роза та самая черномазая, которая принесла в ломбард янтарные бусы, – сказал детектив, нахлобучив шляпу. – Оставьте кого-нибудь присмотреть за магазином и пойдемте со мной.
С истинно женским любопытством Агарь сразу же согласилась сопровождать детектива в Кэмпден-Хилл. Магазин был передан Болкеру – уродливому сорванцу лет шестнадцати, который многие месяцы был проклятием жизни Агарь. С длинным телом, длинными руками и короткими ногами, он отличался вспыльчивостью и злобным взглядом, в котором ясно угадывался его скверный характер. Дав инструкции этому очаровательному юноше, Агарь с Хорвалом отбыла в омнибусе и после полудня явилась в Бедфордские сады.
Дом оказался старомодным милым коттеджем, стоящим посреди очаровательного сада – единственной отрады бедной покойной миссис Эррифорд. От дороги его отделяла высокая железная ограда с деревянными воротами, выкрашенными в темно-зеленый цвет. Комната, на которую указали детективу и цыганке, выглядела аккуратной и уютной; в ее обстановке чувствовалась рука старой девы мисс Лайл. Пока они сидели в ожидании мисс Лайл, которую предупредили об их прибытии, Агарь неожиданно задала Хорвалу наводящий вопрос.
– Роза немая? – спросила цыганка.
– Будет вам, конечно, нет! – ответил тот. – Да, она немногословна, но может разговаривать на своем негритянском диалекте. А почему вы спрашиваете?
– Она показала, что она немая, когда заложила ожерелье.
– О, это потому, что она слишком умна, чтобы позволить голосу ее выдать, – улыбнувшись, ответил Хорвал.
У него хватило юмора, чтобы заметить нелепицу, которую бессознательно ляпнула Агарь, но так как девушка могла оказаться полезной для этого дела, он не хотел злить ее, указывая на это.
Когда появилась мисс Лайл, Агарь чисто по-женски тут же отметила, как та выглядит и как держится. Старая дева была высокой, тощей и желтой, с холодными серыми глазами и тонкогубым жестко очерченным ртом с опущенными уголками. Седые волосы были плотно зачесаны с узкого лба и стянуты в тугой узел на затылке. Носила она черное шерстяное платье, унылое и скучное, с воротничком и манжетами из белого льна. Тряпичные туфли позволяли ей скользить совершенно бесшумно. В общем, малообещающая, суровая женщина, ожесточенная и недалекая, которая с неодобрением смотрела на роскошную красоту Агари и с кислым видом завистливо отмечала ее изящество. Покашливание, которым она закончила свой осмотр, показало, что она с первого взгляда вынесла девушке приговор.
– Эта молодая персона необходима для ведения дела? – поинтересовалась мисс Лайл, обращаясь к Хорвалу и полностью игнорируя Агарь.
– Ну, конечно, мисс, – ответил Хорвал, от которого не укрылась взаимная неприязнь двух женщин. – Она держит ломбард, в котором Роза заложила ожерелье!
Мисс Лайл изобразила добродетельный ужас, и ее тонкие губы растянулись в злобной усмешке.
– Значит, эта бесстыдница и убила мою бедную подругу, – сказала она мягким и мелодичным голосом. – Я так и знала!
– Она заложила янтарные бусы, мисс Лайл, но…
– Только не говорите, что не эта негодяйка убила мою мученицу-подругу, – отрезала мисс Лайл, подходя к веревке колокольчика. – Но сейчас мы ее позовем и, возможно, эта молодая особа будет опознана как гадюка, заложившая ожерелье.
– Будем надеяться, – сухо сказала Агарь, которой очень не понравилось, что о ней говорят в третьем лице. – Но негритянка отворачивала от меня лицо, и я могу не…
– Ваш долг опознать ее! – воскликнула мисс Лайл, впервые обратившись к девушке напрямую. – Я убеждена, что Роза опасная преступница. Вот она – черная Иезавель!
Стоило ей произнести последнее слово, как дверь открылась, и в комнату вошла Роза. Агарь изумленно вскрикнула. Эта негритянка была довольно низкорослой и весьма, весьма тучной. Да, на ней было желтое платье, отделанное бусинами черного гагата, на ее шее и запястьях красовались серебряные украшения; правда, она была без удивительной шляпы. И все-таки Агарь очень удивилась – и тут же объяснила, почему она вскрикнула.
– Это не та женщина, что заложила бусы! – заявила она, вставая.
– Не та женщина? – ядовито отозвалась мисс Лайл. – Это должна быть она! Это Роза!
– Я, я! Я Роза, – негритянка начала плакать. – Но я не убил свой дорогой мисси. Это большой ложь.
– Вы уверены, мисс, что это не та женщина? – в смятении спросил Хорвал.
Агарь шагнула вперед и с ног до головы внимательно осмотрела всхлипывающую негритянку. Затем взглянула на руки женщины и покачала головой.
– Я готова поклясться в суде, что это не та женщина, – тихо сказала она.
– Чушь, чушь! – вспыхнув, воскликнула мисс Лайл. – Роза жаждала заполучить ожерелье, так как оно связано с какими-то африканскими суевериями, и…
– Это старый фетиш! – прервала ее Роза, сверкнув взглядом в сторону старой девы. – И старый мисси хотел ожерелье доставался мне, но вы ей не дал.
– Конечно, нет! – с достоинством сказала мисс Лайл. – Это ожерелье не для вас. И поэтому я уговорила миссис Эррифорд не отдавать его вам, и вы убили ее, гнусная тварь! На колени, женщина, и признайтесь!
– Я не признался! – в ужасе воскликнула негритянка. – Я не убивал мисси! Я не закладывал янтарные бусы для денег. Если бусы мои, я бы хранил их как зеницу ока. Они могучий большой фетиш, точно!
– Секундочку, – вмешался Хорвал, видя, что мисс Лайл собирается снова заговорить. – Давайте проводить расследование спокойно. Дадим обвиняемой шанс. Мисс, – проговорил он, обращаясь к Агари, – в какой день, в какое время бусы были сданы в ломбард?
Агарь быстро прикинула и тут же ответила:
– Вечером двадцать третьего августа, между шестью и семью часами.
– Ага! – радостно воскликнула мисс Лайл. – В этот вечер Роза выходила и не возвращалась домой до девяти!
– Я ходил к масса Джевонс для вас, – страстно ответила Роза. – Вы меня посылал!
– Я послала тебя! Только послушайте эту тварь! Кроме того, мистер Джевонс живет на Дьюк-стрит, Сент-Джеймс, а ты была в Ламбете.
– Я не ходил в дом к тому жентмену. Вы отправил меня на вокзал Ватерло!
– Ватерлоо! – сказал Хорвал, остро взглянув на Розу. – Вы были там?
– Да, масса. Я был там от семь до восемь.
– Это рядом с Ламбетом, – пробормотал Хорвал. – В конце концов, она могла и зайти в ломбард.
– Конечно, она туда зашла! – мстительно воскликнула мисс Лайл. – Она заложила янтарные бусы моей бедной убитой подруги!
– Она ничего подобного не делала! – пылко вмешалась Агарь. – Кто-то заложил ожерелье, но не эта женщина. Кроме того, почему вы решили, что Роза убила миссис Эррифорд?
– Она хотела получить это ожерелье, юная особа, и она убила мою подругу, чтобы получить его.
– Нет, нет! Это один большой ложь!
– Уверена, что так и есть! – с пылающим лицом заявила Агарь. – Роза, я верю в то, что вы невиновны. Мистер Хорвал, – добавила она, повернувшись к детективу, – вы не можете арестовать эту женщину, так как у вас нет для этого никаких оснований.
– Ну, если она не закладывала бусы…
– Не закладывала, говорю я вам.
– А я говорю – заложила! – сердито воскликнула мисс Лайл. – Я считаю, что вы сообщница этой твари!
Невозможно сказать, какой ответ собиралась дать Агарь на это обвинение, ибо в этот момент в комнату вошел молодой человек. Он был хорош собой и щеголевато одет, но выглядел осунувшимся, что говорило о его разгульном образе жизни.
– Мой племянник – наследник моей покойной дорогой подруги, – представила его мисс Лайл. – Как ее наследник, он полон решимости найти и наказать убийцу своей благодетельницы. Что касается меня, я верю в то, что Роза виновна.
– А я верю в то, что она – невиновна! – энергично воскликнула Агарь.
– Будем надеяться, что она виновна, – снимая перчатки, устало сказал Джевонс. – Я устал от всей этой истории.
– Вы обязаны наказывать виновных! – сурово заметила мисс Лайл.
– Но не невинных, – возразила Агарь, вставая.
– Юная особа, вы нахалка!
Агарь смерила мисс Лайл с ног до головы самым холодным взглядом; затем перевела взгляд на хорошо одетого Джевонса, наследника. Трудно сказать, что пугающего увидела в нем цыганка, но спустя минуту она побледнела от с трудом сдерживаемых чувств. Шагнув вперед, она хотела было заговорить, но внезапно спохватилась, поманила Хорвала и направилась к двери.
– Мне тут больше нечего делать, – тихо сказала она. – Господин Хорвал, может, вы пройдетесь со мной?
– Да, и вы тоже можете идти, Роза! – воскликнула мисс Лайла, возмущенная оскорбительным взглядом девушки. – Я здесь хозяйка, в доме моего племянника, и не желаю, чтобы убийца оставалась под его крышей!
– Успокойтесь, – сказала Агарь, остановившись в дверях. – Роза пойдет со мной. И когда вы, мисс Лайл, снова увидите меня и господина Хорвала, мы сообщим вам, кто убил миссис Эррифорд и почему.
– Наглая девка! – пробормотала мисс Лайл и закрыла дверь за Агарью, детективом и чернокожей женщиной.
Троица покинула дом и вскоре села на омнибус, который отвез их в ломбард в Ламбете. Всю дорогу Агарь горячо толковала с Хорвалом, и, судя по напряженному вниманию, с которым слушал ее детектив, беседа вызвала у него глубочайший интерес. Роза, безутешное олицетворение несчастья, сидела с опущенными глазами, то и дело вытирая слезы, струящиеся по ее черным щекам. Бедная негритянка, которую подозревали в воровстве и убийстве и выгнали из дома, лишив крыши над головой, одинокая и брошенная, была придавлена бременем своего горя. На ее фетиш – янтарные бусы – было наложено проклятие.
По прибытии в магазин Агарь провела Розу в гостиную в задней части дома и, закончив разговор с детективом, отпустила его.
– Вы можете недельку пожить у меня, – сказала она Розе.
– А потом что вы делать?
– О, – сказала Агарь с милой улыбкой. – Я возьму вас с собой, чтобы разоблачить убийцу вашей покойной хозяйки.
Целую неделю Роза оставалась в жилой части ломбарда, стараясь быть полезной, помогая в стряпне и уборке. Агарь подробно расспросила ее о событиях, которые произошли в ночь убийства в доме в Бедфордских садах, и вытянула из нее информацию, которая доставила ей огромное удовольствие. Агарь рассказала обо всем, что узнала, господину Хорвалу, когда тот ненадолго заглянул к ней. Выслушав факты, Хорвал с восхищением посмотрел на хозяйку ломбарда и, уходя, сделал ей комплимент:
– С такой головой, как у вас, вам следовало бы быть мужчиной, – сказал он. – Вы слишком хороши, чтобы быть женщиной!
– И недостаточно плоха, чтобы быть мужчиной, – смеясь, ответила Агарь. – Ступайте, господин Хорвал, и дайте мне знать, когда решите отправиться со мной в западную часть города.
Конец ознакомительного фрагмента.