Цифровое книгоиздание. Раздел 1. Чтение, книга и книгоиздание в современной культуре (О. Миклашевская)

Процесс перехода к оптическим медиа подробно описан в известном курсе лекций Ф. Китлера4. Одним из следствий этого глобального процесса стало формирование культуры цифрового книгоиздания. Здесь не место давать обзор истории книгоиздания и выявлять внутреннюю логику, которая также разворачивала книгу в указанном направлении5. Напомним лишь некоторые важные факты, реперные точки.

В 1971 году Майкл Харт, получив доступ к машинному времени мощного компьютера Xerox Sigma V в Иллинойском университете, приступил к изготовлению первой электронной книги. Ею стала «Декларация независимости США». Так было положено начало проекту «Гутенберг» – первой в истории электронной универсальной библиотеки6. Проект развивался неспешно, и к 2015 году библиотека насчитывала 48 000 книг.

Исторически цифровизация литературы в России началась рано: в ноябре 1994 года, когда был основан проект «Библиотека Максима Мошкова»7. Практически тогда же (в 1996 г.) был запущен электронный «Журнальный зал», в котором регулярно размещаются цифровые версии свежих выпусков толстых литературных журналов8. Напомним, что крупнейший на сегодняшний день интернет-сервис по продаже электронных книг, компания Amazon была учреждена тогда же, в 1994-м, а в 1995-м был запущен сайт9. К сожалению, с точки зрения монетизации и масштаба деятельности результаты отечественных проектов и американских – несопоставимы. Тем не менее, своя часть электронного пути пройдена и российской книжной индустрией.

Важный вопрос о появлении специальных устройств для чтения и об их дальнейших перспективах. Еще в конце 1970-х лидер компания Xerox Corporation задумалась об электронной бумаге. Некоторые разработки были предприняты тогда же, но «не пошли»; в 1990-е появилась технология «электронных чернил», и это сильно облегчило задачу появления на рынке тех ридеров, которые похожи на привычные нам. Правда, на них тексты грузились еще медленнее, чем на компьютерах (напомним: в 1991 году стандартный объем оперативной памяти IBM-386 составлял от 2 до 4 Мгб, а жесткий диск – от 40 до 60 Мгб). Но, тем не менее, развитие шло. В 1996-м появился сенсорный ридер DEC Lectrice. Первый ридер, который дошел до рынка, разработала компания Sony (Sony PRS-500); ему было слишком далеко даже до первой «читалки» Kindle (ноябрь 2007), замкнутой на форматы Amazon.com, но и это было благом.

Сергей Чапнин, координатор проекта «Христианский книжный клуб»: «Сейчас принято говорить о медленном чтении печатных книг, быстром чтении с экрана. Но здесь важно посмотреть, например, на монашескую традицию. Почему в монастырях были большие библиотеки? Чтение духовной литературы – одна из обязанностей монаха. Это было частью его жизни. И это было медленное чтение, духовное, с размышлением, с молитвой. И вот от этого типа чтения, собственно говоря, и росла монастырская библиотека. Сейчас мы видим, как эти типы чтения между собой движутся. Нарушено равновесие между ними. Мы переходим на какой-то новый этап и переживаем не столько то, что появилась электронная книга, или она угрожает книге бумажной. А то, что у нас какой-то, вот, дисбаланс. Вдруг исчезла гармония в той сфере, в которой нам казалось, она, так сказать, незыблема».10

Правда, читателей приходилось приучать к самой идее, что электронная книга ничем не хуже бумажной. Сохранился забавный рекламный ролик, который демонстрировался на BBC: в насмешливой форме подчеркивалась прямая преемственность ридеров от свитков и кодексов11. Процесс массового перехода на новые книжные носители, появившиеся в 2010 г., уже был запущен: iPad’ы лишь ускорили этот процесс. На сегодняшний день никто из аналитиков не прогнозирует полного вытеснения бумажной книги и даже преобладания электронных книг в продажах, но процесс расширения электронного поля в книжной индустрии идет неуклонно.

Это порождает множество проблем, связанных с авторским правом и границами его применения (некоторые из них освещены в данном пособии – см. главу 3.4). Но даже они меркнут в сравнении с теми проблемами, которые возникают в сфере авторских и книгоиздательских стратегий: Что можно и нужно продавать, а что продавать бесполезно? Как продвигать электронный контент? Какие новые модели индивидуального писательского поведения в сети возможны? И так далее.

Едва ли не первым из авторов, кто задумался над этими вопросами, был Стивен Кинг. В 2000-м году, задолго до эры Amazon, он запустил в сети проект, который обещал стать «самой большой проблемой для издателей». Эпистолярный роман «Plant» (первые части которого не предназначались для печати и рассылались в виде подарочного издания друзьям) Кинг решил продавать самостоятельно и начал с цифровой версии, а не с бумажной. Причем использовать старую как мир (ср. пушкинский эксперимент с выпуском/продажей «Евгения Онегина» по главам), но примененную к новым технологическим возможностям модель. И выставлять главу за главой, предлагая приобрести каждую в отдельности – по подписке. Сначала он выставил первую главу в открытую бесплатную раздачу – на 24 часа (текст скачали 200 000 чел.). Затем доступ закрыл и предложил платить 1 доллар за право чтения и скачивания. Результат: 120 000 покупок. Вторая глава стоила уже 2 доллара и дала 100 000. К шестой главе электронный тираж снизился до 40 000, из которых 20 000 были бесплатной раздачей. 18 декабря 2000 года Кинг объявил о прекращении эксперимента.

Результат, полученный им, впечатляет: 721 448 долларов (после уплаты налогов – 463 832). Но это если забыть о том, что нормальные роялти Кинга за бумажную книгу – 5 млн. долл. Однако важен сам факт прорывного экспериментального «замера» новых возможностей на самом себе.

В России первый писательский эксперимент подобного рода был поставлен в 2010 г. фантастом Сергеем Лукьяненко. Свой роман «Новый дозор» он стал продавать в электронном виде самостоятельно, используя разные платформы, включая схему «постоплаты». И результатами делился с читателями своего блога. Усредненные показатели таковы:

• Kindle: 55 экземпляров, $204.41.

•Электронная книга, «Спасибо», «Имхонет»: 396 экземпляров, 70 488 руб.

• Сервис plati.ru: 37 000 руб. + $4000.

• Кнопка donate: $2000.

• Общий итог: около $10 000.

Результаты гораздо менее впечатляющие, чем у Кинга (который считал свою попытку провальной), но это лишь на первый взгляд. В России в 2010 г., по оценкам экспертов книжного рынка, более 90% тиража электронных книг распространялось пиратским способом.

Следующий эксперимент был поставлен «Институтом книги» на романе А. Архангельского «Музей революции» в 2012 г. Рыночный фон к моменту начала эксперимента (сентябрь 2012 г.) был таким:

•Примерная оценка всего российского рынка электронных книг в 2011 году – около $5 млн.

• Количество пользователей в 2011 году – около 18—19% взрослого населения (21—22 млн. человек).

• Общий объем спроса – до 840 млн. книг в год.

• Колоссальный рост: за последние три года рынок вырос в 12 раз.

•Наиболее популярные способы распространения: интернет-магазины (43%), электронные библиотеки (32%) и личные сайты (18%).

• Уровень пиратства от 80 до 90%.

Электронная версия была выпущена на 3 месяца раньше бумажной, был создан специальный сайт с разными возможностями прочтения, опубликовано обращение к пиратам с просьбой не мешать эксперименту и не выкладывать копию книги на своих ресурсах до января 2013 г.12

Общие усредненные результаты таковы:

Общее количество экземпляров, проданных за все время в электронных магазинах – 1265. Из них:

• на «ЛитРесе» – 1148.

• на «Озоне» – 88.

• на «Векслере» – 12.

• на Amazon и Apple Bookstore – 17.

Общее количество экземпляров, проданных за все время в электронной библиотеке Bookmate — 500. Общее количество экземпляров, проданных на сайте «Имхонет» — 350. Итого: более 2 000 экз.

Наконец, в 2013 г. свой эксперимент поставил Б. Акунин. Он объявил о том, что роман «Черный город» выходит одновременно в электронном и в бумажном виде, причем в электронном есть две опции – дорогая, с цветными иллюстрациями и некоторыми эффектами, и дешевая13. О результатах поставленного эксперимента ничего не известно.

Тем временем, технологии не стоят на месте. В 2015 году запущен проект Ridero14, позволяющий автору без посредничества издателя выпустить книгу в любом формате – от электронного до бумажного – и самостоятельно заключить договор с платформами продаж. Результат первого года деятельности впечатляет: схема постиндустриального самиздата заинтересовала пользователей. По числу наименований выпущенных за год книг Ridero занял второе место после самого крупного издательства России – «Эксмо».

В этой ситуации со всей остротой встает другой вопрос – как вывести цифровую книгу навстречу читателю, как сделать так, чтобы он о ней узнал и ею заинтересовался. Пока такие механизмы явно отстают от прорывных возможностей электронного книгоиздания. Жанр буктрейлера, появившийся в 1986 году, в России начал развиваться лишь несколько лет назад. Его эстетика и формат не определились, поиск верных решений идет на ощупь. Появились возможности прямых самопродаж в Facebook15. Постепенно завоевывает популярность видеонавигация, некий аналог сарафанного радио времен Youtube: когда читатели в роликах, размещаемых в сети, делятся впечатлениями от свежепрочитанных книг16. Но целостная система продвижения пока не сложилась – на сегодняшний день это самое узкое место в мощном нарастающем процессе.

Русское слово «издатель» не вполне отражает современные процессы, происходящие в книжном бизнесе. Английское слово «publisher» гораздо точнее описывает ситуацию. Publisher – это тот, кто доводит до публики, несет, отдает публике, тот, кто публикует. Интересно сравнивать, как называется этот вид деятельности в разных культурах: на французском оно восходит к смыслу «критически комментировать чужую рукопись», а немецкое «verlag» относится к словам «траты», «расходы». То есть некоторым образом русский издает, француз критически комментирует, англичанин доводит до сведения публики, а немец за все это платит. На самом деле издатель – единственный человек, который принимает на себя ответственность за весь жизненный цикл книги от начала и до конца.

Первый этап – возникновение идеи. Часто книга и начинается в голове у издателя, и только потом она оказывается в голове автора, который ее создает.

Елена Лебедева, автор идеи и составитель книги «Остров «Преображения», куратор культурных проектов: «Мы реализовали совершенно земные вещи. Две книги, которые издавал музей-заповедник Кижи к трехсотлетию своего главного памятника: знаменитой многоглавой Преображенской церкви. Книги должны были передавать все ее обаяние и прелесть. Одну придумали украсить подлинной лемешиной, снятой во время реставрации с главок. К ней приложены гравюры, которые были выполнены специально для этого издания. Это подарочная вещь, сто экземпляров. И есть более доступный по цене вариант. Внутренний блок абсолютно такой же, как и у эксклюзивной книги. Тоже приложены гравюры, только уже напечатанные».17

Второй этап – создание текста. Текст может включать в себя буквенную (авторы текста) и изобразительные части, если к этому моменту в создании книги принимают участие авторы иллюстраций.

Третий этап – очищение прав. Когда появляется текст и передается издателю, в этот момент возникают все вопросы, связанные с авторским правом. Можем ли мы использовать текст, если у нас есть только прямые договоренности с его автором? Очевидно, что нет. Необходимо заключить специальные договоры с авторами книг. Например, мы хотим поставить на обложку нашей книги картинку. Но это означает, что немедленно возникает вопрос об авторском праве. Некоторые изображения, в особенности изображения, созданные в далеком прошлом, уже выходят в публичный доступ и не охраняются авторским правом. Другие изображения или тексты охраняются какими-то специальными конвенциями. Например, кроме копирайта, который всем хорошо знаком, есть еще значок, когда внутри кружочка две буквы «С» — это концепция Creative Commons, созданная, в первую очередь, американским философом и университетским деятелем Л. Лессигом. Она оговаривает объем прав, которые автор волен сделать общедоступными или оставить при себе. Он может сказать, что этот объект авторского права может быть использован некоммерчески или может быть использован при создании других объектов авторского права, также распространяющихся по конвенции Creative Commons. То есть автор разрешает пользоваться плодами своего труда, но налагает некоторые ограничения: нельзя торговать тем, что он отдал бесплатно.

Четвертый этап – создание макета. Дальше текст превращается в то, что мы все еще называем старомодным словом «макет» — в то, что потом будет тиражировано. Еще совсем недавно в этом деле мы могли пользоваться только услугами конкретного человека, называющегося верстальщиком. Он должен был создать нам эту книгу. Сегодня есть множество разных вариантов, например, есть новые платформы для создания электронной верстки.

Пятый этап – тиражирование. Тираж – это тоже старомодное слово. Потому что при электронном книгоиздании вообще не имеет смысла говорить о тираже. Мы помещаем в торговую систему один экземпляр электронной книги, а дальше каждый, кто хочет его приобрести или получить иным образом, скачивает, тиражируя его самостоятельно.

Шестой этап – продажи. Если нам нужно развести, например, по маленьким книжным магазинам Москвы три-четыре десятка книг, то мы печатаем три-четыре десятка книг. Но есть и другие способы существования бумажной книги сегодня. Например, на автоматизированной платформе Ridero есть договоренность с книжным онлайн-магазином Ozon.ru о сотрудничестве в режиме print-on-demand. То есть книга продается на Ozon.ru, но физически еще не существует ни одного экземпляра этой книги, пока покупатель не нажимает на кнопку «Хочу, готов заплатить». После этого заказ отправляется в типографию, один экземпляр книги отправляется на склад Ozon.ru под Тверью, а оттуда – к покупателю. То есть вот это самое слово «тираж» сегодня означает просто «размножение», но есть разные типы этого размножения: какие-то коммерческие, какие-то некоммерческие. Речь может идти и о продаже электронного файла, и о продаже права доступа к книге. Такая модель сейчас есть в Bookmate, например, или в других библиотечных сервисах. Также есть и другие способы монетизации, связанные, например, с бесплатным чтением и с некими формами выражения благодарности. Например, есть такой российский сервис, который позволяет пользователям платить за музыку и за книги столько, сколько пользователю заблагорассудится. Интересно, что в случае с книгами, адресованными широкой, не слишком интеллектуальной аудитории, такой метод не приносит практически никакой выгоды. А те, кто работают с лояльной и состоятельной публикой, от этой формы получают вознаграждение сопоставимое, а иногда и существенно превосходящее коммерческое распространение.

Седьмой этап – стадия дискуссии. Вопреки общепринятому мнению, в момент продажи цепочка, за которую несет ответственность издатель, еще не заканчивается, потому что история с книгой заканчивается читателем. И здесь можно отделить читателя от покупателя, потому что существует огромное количество людей, которые покупают книги и не читают. Между тем, книга становится таковой и выполняет свое предназначение только тогда, когда ее, наконец, прочитали, осознали и обсудили. Издатель на настоящем большом книжном рынке мечтает о двух типах книг: о бестселлерах (это те книги, которые прямо сейчас резво начали продаваться и в обозримые сроки принесли большую прибыль) и еще больше – о лонгселлерах (это книги, которые прилично продаются длительное время). Роман Л. Н. Толстого «Анна Каренина» — типичный лонгселлер, он хорошо продаётся последние 150 лет. Другой пример — это книга Патрика Зюскинда «Парфюмер», которая продается в России с момента перевода в 1994 году и до настоящего времени огромными тиражами. Тот, кто владеет лонгселлером, может спать спокойно, потому что единственное, что может случиться на рынке с лонгселлером, это то, что ты можешь не успеть допечатать очередной тираж.

Лонгселлер может возникнуть только из книги, которая по этой цепочке дошла до стадии дискуссии. Если о книге не говорят, если у книги нет жизни после покупки, лонгселлером ей не бывать, поэтому пунктирная линия до дискуссии в коммерческом плане имеет очень большой смысл, только тут рождается настоящий коммерческий проект. Когда автор первые два раза доходит до этой точки, то дальше у него накапливается символический капитал, который инвестируется в каждую следующую книгу.

Восьмой этап – маркетинг. В идеальном варианте он может начинаться в момент зарождения идеи и не заканчиваться никогда. Суть в том, что между продавцом и покупателем проходит зона рынка. Это и есть market и его нужно исследовать, его нужно понимать, им нужно управлять. Сегодня большинство компаний продвижения, в особенности по электронным книгам, возможны только в пространстве социальных сетей, поэтому они, в отличие от предыдущей эпохи, почти ничего не стоят, кроме большого объема анализа и значительного ручного труда. Иногда бывает такая ситуация, что издатель хочет выпустить книгу молодого талантливого экономиста и думает: «Сейчас я выпущу книгу, и никто не будет ее читать». Тогда тот, кто хочет выпустить книгу, просит уже известного писателя написать предисловие, и потом выходит книга где на обложке написано: «ЕВГЕНИЙ ЯСИН ПРЕДСТАВЛЯЕТ…». А издатель и редактор сами выбирают статьи автора, которые они хотят объединить в книгу.

Но есть и другой вариант: у вас есть некоторый собственный ресурс и символический вес автора (например, Гомера). Его тоже можно продать, но нужно придумать, как это сделать. И это совершенно не очевидная история. Тут очень важно, чтобы издатель был эмоционально включен в процедуру, но иначе, чем автор. Собственно, поэтому возник институт литературных агентов, которые отстаивают права автора перед издателем, потому что одно дело – полная эмоциональная включенность, которая возникает у автора по отношению к его тексту, другое дело – бизнес.

Александр Гаврилов: «Я помню, когда-то давно, когда вдруг возник невероятный успех Александры Марининой, у нее (первой из русских авторов) появился литературный агент. Он был ее начальником в институте криминологии. Марина Алексеевна вышла в отставку подполковником милицейской службы, а Натан Яковлевич вышел в отставку тем же днем полковником милицейской службы и был ее литературным агентом долгие годы. И я говорю: «Натан Яковлевич, а как странно так вышло, сначала Вы были кибернетиком, потом стали криминологом, а потом литературным агентом? В чем Вы видите свою работу?» Он ответил: «Свою работу я вижу в том, чтобы не говорить никому правды». «Как, совсем никому и никогда?» «Нет-нет, всем говорить часть правды. Вот представьте, например, Маша говорит: «Мне кажется, мои книжки было бы хорошо выпустить отдельной серией, а не в Черной Кошке, где они сразу появились. Пора уже им иметь собственную обложку». Я прихожу в издательство и говорю: «Давайте выпустим в отдельной обложке?». А они отвечают: «Да ты с ума сошел! У нас таких авторов миллион, мы что, под каждого отдельную обложку будем делать?» Я им в ответ: «Посмотрите продажи, посмотрите отзывы, давайте сделаем». Они смотрят, думают и говорят: «Да, пожалуй, можно. Наверное, такого типа. Вот посмотри этого художника». Я возвращаюсь обратно и говорю: «Машенька, какой прекрасный художник! Он нарисует твою обложку!» А теперь представьте, если автор напрямую пришел. Он приходит и говорит: «Хочу обложку». А ему отвечают: «У нас миллион таких». Что автор должен сделать? Пойти повеситься?».

Чтение как основа русской литературоцентричной культуры из года в год теряет свою популярность, что характеризует переход к новому типу культуры, пока еще не имеющему своего точного обозначения. Чаще всего говорят о культуре интернета, визуальной культуре и пр. При этом происходящий переход носителями старых ценностей, а также их наследниками, то есть молодыми людьми в той или иной степени сохраняющими эти ценности (часто эта трансляция происходит в семье, идет от поколения к поколению), воспринимается драматически или трагически, как уничтожение русской культуры вообще.

Михаил Павловец, заместитель руководителя Школы филологии Высшей школы экономики: «Книга только тогда становится шедевром, произведением искусства, когда она кем-то воспринята. Любое восприятие есть уже интерпретация».18

При этом не важно, что и насколько активно читали советские люди, главное, что ценность чтения была очевидной и бесспорной. Однако уже в середине 1990-х годов социологи Лев Гудков и Борис Дубин писали о том, что чтение как высочайшая ценность уходит вместе с авторитетом социальной группы, эту ценность поддерживающей и транслирующей – русской интеллигенции19. При этом, если читательская активность сокращалась очень быстро20, то процесс ухода ценности чтения в разных группах происходит крайне неравномерно. Как показывает исследование Левада-центра, за период с 1990 по 2010 гг., то есть всего лишь за 20 лет доля россиян не читающих книги, выросла с 15% до 45%, то есть втрое; сегодня у 44% населения нет домашней библиотеки или дома имеется менее 100 книг. И это при том, что 90% россиян никогда не посещает библиотеки.

Понятно, что есть группы, которые остаются носителями интеллигентских ценностей, вне зависимости от их возраста. В частности, эта ценность остается весьма высокой в среде молодых российских интеллектуалов21. При этом на примере любимых этой группой авторов, с помощью которых производится самопрезентация интеллектуальной молодежи, видно, что это ценность, которую можно определить как остаточную. Практически все книги, которые должны характеризовать принадлежность к данной группе, написаны и напечатаны достаточно давно, их высоко ценили представители еще советской интеллигенции, отцы и деды молодых интеллектуалов. А вот современная литература, которая несет в себе новые идеи, характеризующие новые ценности, для молодых интеллектуалов, носителей старой культуры, существенного интереса не представляет.

Последние годы характеризуются еще одним процессом, который кажется чисто техническим, но во многом связан с социокультурными сдвигами – изменилось само понятие книги. В течение многих столетий люди читали книги, напечатанные на бумаге, теперь все большее распространение получают разнообразные электронные носители. Литературные тексты читают с экранов ридеров, смартфонов и айфонов, компьютеров и пр. В прошлое постепенно уходит и, скорее всего, будет уходить привычная бумажная книга. Еще в 2010 году, по данным опроса жителей 12 крупнейших городов России, проведенного Федеральным агентством по печати и массовым коммуникациям и Левада-центром, 84% россиян знали, что такое электронные книги, и 28% их читали, каждый четвертый скачивал книги из интернета22. При этом фиксировалось, что переход от бумажной книги к электронной происходит плавно, параллельно с сокращением читательской активности вообще. Понятно, что за прошедшие годы чтение электронных книг стало значительно более популярным, хотя бы потому, что постоянно растет число интернет-пользователей и владельцев телефонов с большим экраном.

Сам по себе переход от одного носителя текста, в том числе художественного, к другому не предполагает обязательных изменений в читательской активности, литературных предпочтений или жанровой структуре. Хотя на примере изобретения книгопечатания мы видим, что новые технологические возможности привели к настоящему перевороту как в доступности книги новым группам населения, так и в структуре текстов, в частности, к росту текстов светского, а не религиозного характера. Но вообще, смена носителей информации происходила в истории многократно, иногда вызывая значительные сущностные изменения, иногда нет. Примером того, что смена носителя может не привести к заметным социокультурным сдвигам, можно считать изобретение компанией Sony 35 лет назад компакт-дисков, которые быстро начали теснить на рынке традиционные виниловые пластинки. Новый носитель, позволяющий значительно качественнее воспроизводить музыкальные произведения, не воспринимался как явление социокультурное, как переход от старой культуры к новой. Хотя бы потому, что первоначально на диски записывалась преимущественно классическая музыка, то есть музыка ценностно позитивно окрашенная. Связано это было с тем, что в первые годы производство компакт-дисков было очень дорогим: более 90% уходило в брак. Поэтому стремились на этот дорогой носитель записывать такую музыку, спрос на которую невысок, но имеет международный характер. Фактически эти дорогие диски первоначально были ориентированы на настоящих ценителей, для которых качество воспроизведения чрезвычайно высоко. Кроме того, и пластинки, и кассеты, и диски – это форма сохранения, записи и передачи живой музыки. И в этом смысле принципиального различия между носителями нет. Чем выше качество передачи, тем лучше. Правда, со временем у узкого круга ценителей музыки появилась «ностальгия» по старому винилу, с его плохим звуком, шипением и теми звуками времени, которые придают пластинке индивидуальность, включенность в контекст того времени и культуры, когда она была записана. Иначе говоря, низкое качество записи на старом носителе стало его преимуществом в том смысле, что старая пластинка стала восприниматься как явление не столько музыкальное, столько социокультурное (но все-таки как дополнение к «нормальной», качественной записи).

С книгами произошло иначе: ностальгия начала появляться чуть ли не раньше, чем электронные носители стали постепенно вытеснять привычный бумажный формат. Буквально с самого начала, как только узкий круг «продвинутой» молодежи и не только молодежи, стал читать книги с электронных носителей, это стало восприниматься как ценностная потеря, как признак окончательного ухода традиционной культуры. Ведь бумажная книга – это не воспроизведение музыкальных произведений, сыгранных на концерте, это и есть сам концерт, то есть форма живого бытования литературы, а потому для носителей старой культуры уход от нее – это переход к новой культурной ситуации.

За многие столетия существования книгопечатания бумажная книга приобрела огромное количество социокультурных коннотаций, во многом основанных на ее вещественности, предметности. А для нашей литературоцентричной культуры ценностная и культурная нагруженность книги превосходила ценность любого другого вида искусства и культуры. Не случайно, что в финале телевизионного проекта «Имя Россия», где миллионы людей голосовали за наиболее выдающихся деятелей русской истории, русская культура оказалась представленной только двумя именами – А. С. Пушкин и Ф.М.Достоевский23. И вот носитель старой, интеллигентской культуры начинает вытесняться новыми формами, причем не в период своего расцвета, а упадка, упадка как старой культуры, так и русской интеллигенции. Понятно, что процесс этот многими воспринимается болезненно.

***

Ежегодно студенты третьего курса НИУ ВШЭ под моим руководством учатся проводить опросы общественного мнения, причем тему они выбирают сами. В 2014 году самыми популярными оказались темы, связанные с книгой и чтением. Студенты уверены, что интерес к чтению снижается и что это очень плохо, так как для них самих чтение представляет несомненную ценность. При этом сразу несколько студентов решили остановиться не просто на изучении читательской активности и читательских предпочтений, а на изучении отношения молодежи к книгам бумажным и книгам электронным. В результате по схожим анкетам было параллельно проведено два исследования, авторами которых были Инна Бялик, а также Ия Дарсалия и Виктория Куйдина, которые работали совместно.

Оба исследования проводились через интернет, в них участвовали молодые москвичи, студенты и школьники, большинство из которых регулярно читает художественную литературу. При этом все они считают чтение очевидной ценностью. В частности, на вопрос о том, читают ли они книги регулярно, положительный ответ был получен в 88%, а на вопрос «Любят ли они читать?» дали положительный ответ практически все. То есть практики и ценности несколько различаются, что вообще характерно для нашей культуры. Другое дело, что здесь различия не столь заметны, поскольку в опросах участвовала интеллектуальная молодежь, для которой ценность чтения очевидна и не проблематизируется. С другой стороны, для широких групп населения, кто уже не относится к чтению как ценности или сверхценности, смена носителя малоактуальна и проблематична.

Всего было опрошено более 300 человек, средний возраст 21—22 года, более 2/3 респондентов – девушки, что вполне понятно, так как их читательская активность существенно выше, чем у молодых мужчин. Менее четверти участников опросов читают только бумажные книги, остальные либо сочетают бумажное или электронное чтение (3/4), либо читают только электронные книги, но таких оказалось очень мало. Опросы проходили в декабре 2013 года.

В обоих опросах респондентам задавался открытый вопрос о преимуществах и недостатках бумажных и электронных книг. Этот вопрос звучит как чисто прагматический: респондентам предлагается высказать свое мнение о конкретных достоинствах и недостатках того или иного носителя. Однако все что касается ценностей, не может находиться в поле прагматики, и это четко продемонстрировали результаты исследований. Как и предполагалось, опросы показали, что для молодых любителей чтения серьезные различия в отношении к бумажной и электронной книге очень велики, причем сосредоточены преимущественно в социокультурной плоскости. Главное отличие заключается в том, что за электронной книгой признают существенные прагматические достоинства, а ее недостатки видят как в сфере прагматики, так, в гораздо большей степени, в социокультурной и ценностной областях. И наоборот, плюсы бумажной книги сосредоточены в основном в культурной плоскости, а недостатки относятся к сфере прагматики. В результате большинство респондентов указали, что читают и бумажные, и электронные книги.

Электронные книги молодые читатели ценят за легкость и компактность, что очень важно для чтения в транспорте и вне домашнего чтения вообще, большую вместительность (на один ридер или телефон можно скачать целую библиотеку) и бесплатное пользование. Практически никто из участников опросов не покупает литературный контент в сети. Что касается прагматических (внекультурных недостатков), то их всего два: вредно для глаз и то, что электронные устройства могут разрядиться в неподходящий момент. В единичных ответах указывается также на то, что отказ от бумаги важен с точки зрения экологии: электронная книга «спасает деревья». Примерно четверть опрошенных особых недостатков в электронных книгах не видит.

Исследование Левада-центра 2010 г. показало:

• 54% тех, кто читает электронные книги, делает это дома.

• 23% в транспорте.

• 19% в поездках, командировках, в отпуске.

Участники опросов указали, что читают электронные книги преимущественно в транспорте, а дома в основном те книги, которые не могут купить (в силу разных причин, в том числе высокой цены). А бумажные книги дома читают в тех случаях, когда книга есть в домашней библиотеке, когда могут купить ее, взять почитать у друзей, знакомых или в библиотеке.

Да, электронные книги удобны, на них не надо тратить денег, что позволяет читать больше, хотя и вредны для глаз. Но все-таки большинство респондентов чувствуют некоторую «неполноценность», они массово сетуют на отсутствие ощущения, что они не просто читают какой-то художественный текст, а именно книгу, то есть предмет, представляющий собой концентрированный раствор социокультурных коннотаций. Иногда респондентам трудно объяснить, что именно не так с электронной книгой: «Нет ощущения „книги“ в руках, даже объяснить толком не могу, каково это, но, надеюсь, Вы меня понимаете»24. Обращаясь к неизвестным ему авторам исследования, этот респондент как бы присоединяет их к «своим», а потому понимающим ценность книги, которым не надо объяснять необъяснимое, особое, что есть в бумажной книге. Другой респондент сетует на то, что эти книги «не так передают атмосферу». Он больше ничего не добавляет, не объясняет, о какой атмосфере идет речь, предполагая, что это и так ясно, а потому не требует объяснений. Про эту особую атмосферу, которой нет у электронной книги, говорят и некоторые другие респонденты. Другими словами то же ощущение выражается так: «Недостаток в том, что они не бумажные». И снова остается неясность, которую то ли сложно объяснить, то ли людям кажется, что это не требуется в силу очевидности.

Но все же в большинстве случаев вербализовать смутную или ясную неудовлетворенность удается. Недостатки электронной книги и электронного чтения молодые любители чтения видят в том, что отличает ее от бумажной, а потому делает текст не совсем таким, какой он представлен в бумажной книге. Этот текст что-то теряет, ему не хватает контекста, в него трудно вчитываться, он как бы пролистывается. В электронной книге есть текст, но нет его восприятия. Еще раз отмечу, что откликнулись на опросы именно те молодые люди, которые любят читать и много читают, которые обладают немалым опытом чтения бумажных книг и разделяют ценность чтения художественной литературы. Для них процесс чтения – это не просто процесс получения информации, это процесс чувственный, эмоциональный, а потому включенность в чтение более высока.

И потому оказывается, что главное достоинство бумажной книги для части молодых любителей чтения заключается в чувственном ее восприятии, а не только в интеллектуальном. Они ссылаются на включенность во взаимодействие с книгой и текстом практически всех органов чувств, то есть на погруженность не только в текст, но и в его контекст. И чем более велика и разнообразна включенность чувств, тем выше степень погружения и тем богаче восприятие: «Ты чувствуешь, как читаешь книгу с каждой перелистанной страницей». Как важные достоинства бумажных книг респонденты отмечают:

• их приятный запах (обоняние): «удивительный запах книги»;

• они приятны на ощупь (осязание): «приятно осязать лист бумаги», «главное достоинство: осязаемость»;

• они красивы, на них приятно смотреть (зрение);

• «вызывает удовольствие шелест страниц» (слух);

• казалось бы, последний орган чувств (вкус) тут не может участвовать, но пишут даже о нем: «они вкусно пахнут».

Приятные запахи – это преимущественно те, которые нагружены позитивными коннотациями культуры, причем сила восприятия не находится в строгой зависимости от выраженности запаха. В случае с книгой, когда говорят о приятном запахе не какой-то конкретной книги, а книг вообще, это означает глубоко чувственное отношение к бумажному тексту. При этом совершенно не важно, пахнет ли действительно чем-нибудь новая или старая книга, которую представляют респонденты. Любая книга пахнет для них символически, это аромат культуры, во многом уходящей.

Точно так же и шелест страниц не обязательно реален, можно переворачивать страницы совершенно беззвучно, но чувствовать, воспроизводить в своем сознании этот символический шелест. В зрении, то есть в эстетическом наслаждении от книги, соседствуют реальные и символические компоненты. С одной стороны, хорошо изданная, проиллюстрированная книга действительно является эстетически ценным объектом, который приятно рассматривать, любоваться им. Но с другой стороны, книга красива вообще, книга обобщенная, как ценность, как выражение этой ценности. Не случайно один из респондентов пишет: «Держать красивую книгу в руках – эстетическое удовольствие». Здесь ведь не указывается, что приятно эту книгу рассматривать, эстетическое удовольствие уже в том, что ты эту книгу держишь в руках.

То же самое относится и к осязанию. Книгу приятно осязать, держать ее в руках не потому, что общение с бумагой приносит особые осязательные чувства, а потому что носители ценности книги притрагиваются не к бумажному предмету, а к ценности. Бумажная газета никаких чувственных коннотаций, включая осязательные, не вызывает. А появление в этом контексте вкуса особенно характерно. Понятно, что никто не пробует книгу на язык, но полнота ощущений предполагает участие всех органов чувств, а потому книга становится и вкусной тоже. И характеризуя чувственное отношение к книге, молодые читатели нередко используют отсылки сразу к нескольким органам чувств: «бумажные книги классно пахнут, а новые книги очень классно хрустят в переплете».

Самые частые слова, которые используют респонденты, говоря о преимуществах бумажной книги, касаются именно чувственной реакции. Чаще всего используется слово «приятно», оно фигурирует практически в половине ответов: «Приятно осязать запах бумаги», «приятно держать в руках», «приятно чувствовать, что читаешь». На втором месте слово «удовольствие»: «Эстетическое удовольствие, когда держишь в руках старую книгу», «удовольствие чувствовать книгу, взаимодействовать с ней, рисовать на полях, подчеркивать понравившиеся идеи». На третьем — «наслаждение», то есть чрезвычайно сильный эпитет, который редко используют, даже говоря о воплощении чувственности – о сексе: «Просто наслаждение сидеть с книгой в руке, ощущать ее страницы, запах, переплет». В одном ответе для усиления эффекта эти слова могут повторяться многократно: «Приятно чувствовать материал бумаги, приятный запах, приятно взять в руки». Еще бумажные книги «живые», «манящие», «трогательные», «уютные», «в них есть душа», есть «возможность чувствовать книгу, взаимодействовать с ней».

А электронные книги никакого чувства не вызывают, с ними не устанавливается ни чувственный, ни эмоциональный контакт. По отношению к электронным книгам используются исключительно определения прагматического ряда. Самое распространенное слово, которое присутствует почти во всех ответах: «удобно», несколько реже используются слова «бесплатно», «дешево», «компактно», «легко». Все эти слова не являются специфическими для книг, они точно такие же, какими можно охарактеризовать любой бытовой прибор – от пылесоса до миксера. Электронные носители книг в описании молодых читателей уравнивают книгу со всеми остальными полезными и нужными бытовыми предметами и явлениями, выводя ее из социокультурного, ценностно окрашенного пространства. Достоинства бумажных книг описываются экспрессивно и пространно, электронных – лапидарно, буквально односложно, здесь полностью отсутствует чувственно-эмоциональная составляющая. Можно сказать, что бумажная книга в большей мере соответствует женскому типу описания, электронная – мужскому.

Бумажная книга нередко описывается совсем молодыми людьми, как нечто живое, прекрасное, романтическое, но уходящее в прошлое, как вишневый сад, ждущий топора: «Бумажные книги для будущих поколений – это то же, что и надписи, сделанные на камнях далекими предками для нас. Это летопись, это информация, о том, какими мы были, которая, может быть, станет единственным источником для тех, кто захочет узнать, как и чем мы жили». Понимание того, что мы являемся последними представителями старой культуры, уходящим поколением с его ценностями, переживается некоторыми молодыми респондентами драматически.

Не случайно, что среди главных чувственных достоинств бумажной книги лидирует ее запах, о котором говорится в половине ответов. Самым популярным оказалось указание на замечательный запах бумажной книги. Запах в последние десятилетия стал важной темой социологических и культурологических исследований. Особенность запахов состоит в том, что они не подлежат вербализации, нет слов для их описания, кроме ссылок на подобие чему-то, но при этом запахи рождают воспоминания или позволяют сохранить их в памяти, они погружены в глубокие слои сознания и подсознания. Особенность запахов в том, что они вызывают воспоминания. И это бесконечное повторение слов об особом, приятном, магическом запахе бумажной книги свидетельствует о том, что есть ощущение ухода эпохи, конца старой культуры. О бумажной книге пишут, что она романтична («что-то такое в этом есть, именно в печатных книгах: особая романтика и шарм», «романтика запаха, ощущения страницы в руках»), обладает магией («особая магия бумаги», «магия перелистывания», «особая магия при чтении»), то есть тем, чего нет в новой культуре, где текст – это именно текст. Об этом пишут многие респонденты: «в бумажной книге заложена душа автора», «в бумажной книге особенно развит смысл», «тут смысл текста совсем другой».

Появление книг на электронных носителях не стало причиной снижения активности чтения, как и не является результатом этого процесса. В какой-то степени даже наоборот, электронное чтение делает книгу более доступной, поскольку любой пользователь Интернета может бесплатно получить неограниченный набор художественных текстов. Не будем в данном случае говорить об этической и юридической сторонах скачивания книг. То, что переход к электронному чтению идет параллельно с сокращением ценности литературы и чтения, это просто совпадение по времени. Но массовый переход от чтения бумажных книг к электронным, а этот процесс идет достаточно активно, скорее всего, неизбежен. Результаты такого перехода пока не отрефлексированы и не описаны наукой, а они, очевидно, будут существенными. Уже сегодня многие владельцы домашних библиотек стремятся избавиться от книг, которые занимают много места в преимущественно небольших квартирах. Книга становится обычным предметом домашнего быта, ценность которого такая же, как у других домашних вещей. Вместо полок-пылесборников можно, не занимая места в доме, получить те же тексты в неограниченных количествах в Интернете. И это очень серьезный ценностный сдвиг. Не менее важным кажется то, что на новых, современных, обезличенных и унифицированных носителях литературные тексты тоже меняются, они теряют свой особый культурный, вещественный и чувственный аспект, а потому и восприятие художественных текстов с высокой очевидностью становится другим, чем раньше. Это чрезвычайно важная для культуры проблема, которая требует серьезных исследований, и мы попытались сделать маленький шаг в этом направлении.

Россия не самая читающая страна в мире. Не лидируем мы и в области количества выпущенных книг. В Европе больше всего книг на душу населения выходит в Великобритании: за 2014 год в Великобритании вышло 184 тыс. книг, в Германии – 90 тыс., В России – 112 тыс. В 2015 году в России ситуация с ассортиментом практически не изменилась, а вот падение тиражей продолжилось. Тиражи сокращаются уже давно: начиная с 2008 года можно наблюдать постепенное снижение рынка. В 2012—2013 гг. рынок пытался стабилизироваться, но подоспел новый кризис, и все стало совсем плохо.

Что касается ассортимента, то он тоже снижается, но не так катастрофически. На фоне снижения тиражей и сохранения размера ассортимента происходит сокращение среднего тиража. В начале века тираж 10 000 экз. был нормальным первым тиражом для книги, изданной даже в среднем издательстве. Средний тираж в 2014 – 4330 экз., в 2015 – 4078 экз. Большие тиражи теперь могут позволить себе только большие издатели. Для остальных хороший первый тираж – 2—3 тысячи экземпляров. Книги с тиражи до 1000 экз. составляют больше половины всех книг, которые есть на рынке. Книги с тиражами более 10 000 экз., которые можно считать бестселлерами, составляют всего 8% ассортимента. Их выпускают такие издательства, как «Эксмо» и «АСТ». Таким образом, буквально за 7—8 лет рынок стал по преимуществу малотиражным. В результате нет общего для всех читателей книжного поля. Все читают разные книги. Индустрия приходит к тому, что удовлетворяет интересы и потребности читателей с самыми разными предпочтениями.

Структура российского издательского рынка олигополистическая25. Если брать не тиражи, не названия, а конкретные ниши, то только одно издательство «Эксмо» выпускает больше 20% всей художественной литературы. Если говорить об учебниках, то больше половины выпускает «Просвещение». Большинство издательств выпускают очень мало книг: из более чем 5000 издательств хотя бы одну книгу в месяц выпускает только четверть. А больше 500 экз. – меньше 1%. По тиражам примерно та же самая ситуация: больше 1000 тиражей выпускает 1,7% издательств. По географии все еще проще: 2/3 всего ассортимента книг выпускается в столицах. А по тиражам – практически все книги выпускают столичные издательства. Никакого провинциального книгоиздания в России практически нет, даже средних издательств за пределами Москвы и Петербурга практически не осталось.

Несмотря на то, что иногда кажется, что «все продается в интернете», основным каналом розничной дистрибуции для книжной индустрии в России остается книжный магазин – больше половины всех продаж. На интернет-продажи приходится около 10% розницы. Но количество книжных магазинов сократилось практически в 3 раза по сравнению с советским периодом. И в 2 раза с 2008 года. В России есть города с населением 100 тысяч человек, где нет ни одного книжного магазина. Большую наценку на книгу не сделаешь. Если только не живешь во Владивостоке или Иркутске, где книги могут стоить в 2—3 раза дороже, чем в Москве. На низкомаржинальном товаре больших денег сделать практически невозможно, а книги – это самый что ни на есть низкомаржинальный товар. А европейской истории, когда книжный магазин является частью городской среды, поддерживаемой, облагаемой меньшей арендной платой, у нас не возникает. Поддержки книгоиздания и книгораспространения у нас, к сожалению, нет. Если сокращается количество магазинов, сокращается количество мест, где можно книги купить, сокращается реклама и маркетинг, поскольку тираж для бумажной книги – это и есть основной инструмент маркетинга.

Сокращается не только инфраструктура – книги как одна из форм медиа постепенно становятся менее популярной. По данным ВЦИОМа, с утверждением «Я книг практически не читаю» согласились 36% опрошенных в 2015 году. И число людей, которые не читают никаких книг, у которых дома нет никаких библиотек, вообще нет книг, растет. Таким образом, то, что происходит в индустрии, в частности, падение тиражей, это не только неэффективность индустрии, не только экономический кризис, но и следствие изменения культурной ситуации. Мы стали по-другому тратить свое время. Мы стали меньше читать книг, хотя в целом, возможно, стали читать больше. И писать стали больше. В Facebook, «ВКонтакте» и Twitter.

В том, что на смену бумажной книге постепенно приходит книга электронная, есть своя надежда, потому что с электронной книгой проще обращаться. Для того, чтобы купить бумажную книгу, надо дойти до книжного магазина. Чтобы купить электронную, достаточно просто включить компьютер и зайти на сайт. Количество людей, которые читают и что-то скачивают в интернете, по данным того же ВЦИОМ, растет с каждым годом. Понятно, что большинство из них живет в городе, а не в деревне. Хотя в тех регионах России, где нет книжных магазинов, электронные книги – еще более важная история. Поэтому потребности в электронных книгах, чем дальше от центра, чем севернее, тем больше, потому что книжных магазинов меньше.

У электронных книг, по сравнению с бумажными книгами, есть специфика, которую нужно иметь в виду, как при производстве, так и при распространении книг. Во-первых, электронные книги пока воспринимаются большинством читателей как что-то дополнительное, параллельное книгам бумажным. Во-вторых, у электронных книг есть особенности распространения. Если электронная книга распространяется через большого провайдера, например, Amazon, там предусматривается система защиты от копирования: книгой нельзя поделиться, обращаться с этой книгой читателю приходится совсем по-другому. В-третьих, возникает вопрос, как хранить электронные книги? Понятно, как мы собираем книги: мы ставим их на стеллажи, на полки, расставляем, показываем. С электронными книгами так сделать нельзя. Соответственно, собирать, коллекционировать их будут иначе.

При всех названных выше преимуществах издания и распространения электронных книг, есть у них и специфические проблемы, которые еще предстоит решить.

Первая проблема – это проблема форматов. До сих пор еще существует множество форматов электронных книг, неоднозначно совместимых друг с другом. Множество программ для чтения. Множество устройств для чтения. Даже когда издатель или распространитель работает со стандартным форматом, нет гарантии одинакового отображения верстки книги на разных устройствах. С бумажной книгой все значительно проще — то, что напечатал, то и получилось. Только от издателя зависит, как напечатать. И от типографии, конечно. А с электронными книгами так не получается. Даже очень хорошо сделанная электронная книга на одном устройстве будет отображаться хорошо и правильно, на другом может отображаться неправильно и нехорошо. Поэтому большие площадки вроде Amazon выбирают только один формат и развивают его. Даже вопреки тому, что во всей индустрии принят другой формат. Amazon работает с форматом MOBI. Большая часть индустрии во всем мире работает с форматом EPUB.

В России примерно такая же история. Здесь компания «ЛитРес» – главный агрегатор и распространитель электронных книг. У нее есть свой собственный формат fb2, который компания продвигает, распространяет и никак не хочет с ним расстаться, несмотря на то, что он морально устарел уже несколько лет назад. По сути, это очень простой текстовый XML-формат, который не поддерживает мультимедиа, никакой сложной верстки, шрифтов и т. д. Следующая версия формата, которую «ЛитРес» собирается внедрять – fb3. Но и в нем пока не предусмотрена поддержка шрифтов, например.

Вторая проблема — качество электронных книг. Для производства электронной книги нужно примерно все то, что нужно для бумажной, то есть тот же производственный процесс – рукопись, редактура, дизайн. Но, кроме того, это еще и соответствующая конвертация, правильная дистрибуция, маркетинг и рекомендации, анализ продаж. Автору в одиночку с этим справиться сложно. Нужен издатель. Кое-что из этих элементов книжной инфраструктуры на нашем рынке присутствует. С приходом электронной книги оживилась вся индустрия, появились какие-то новые способы, например, собирать и отбирать рукописи и т. д. Однако издатели очень долгое время относились к электронным книгам спустя рукава. Поскольку конвертация очень часто происходит автоматически, да еще и на аутсорсинге, исполнителями, которые не вдаются в подробности того, что они делают, в оглавление, могут, например, в избытке попасть все сноски. Человек открывает книгу, начинает ее читать, никак не может найти, а где же текст, которому предшествует многостраничное оглавление с 700 сносками. Это вряд ли можно назвать качественным продуктом. И это самый безобидный пример.

Третья проблема — ассортимент. На Западе эта проблема меньше. У больших платформ уже достаточно большой ассортимент книг. В России, к сожалению, ситуация такая, что даже в самой большой пиратской библиотеке около 340 тысяч книг. И это при том, что за последние 20 лет было издано порядка полумиллиона. Оригинальных русских книг на «ЛитРесе» – около 100 тысяч. В самой большой электронной библиотечной системе русских книг около 100 тысяч. И каждый год выходит порядка 100—120 тысяч книг, из которых 15—20 тысяч – это новые названия. Недостаток ассортимента связан, прежде всего, с экономическими причинами, поскольку нужно тратить деньги на конвертацию. Во-вторых, с юридическими: до 2006 года в законодательстве не существовало понятия электронной книги, поэтому права на электронные издания авторы просто не передавали издателям. А по закону все, что не записано в договоре, то и не передано по лицензии. Поэтому теперь издателям нужно переподписывать договоры, получать разрешение и т. д. Это все работа, на которую издатели далеко не всегда готовы, поскольку она тоже стоит денег.

Четвертая проблема – маркетинг. Очень сложная проблема, издатели вообще не понимают, что с ней делать. Они привыкли, что есть тираж, который продается и работает сам как инструмент рекламы. Человек приходит в книжный магазин, видит на столике надпись «новинки», потом видит эту книгу на полке, где написано «современный российский детектив». Он может спросить у продавца, что у вас тут новенького появилось, тот ему порекомендует. При этом сама книга присутствует, ее можно посмотреть, ее можно полистать. Она сама по себе инструмент маркетинга.

С электронной книгой дело обстоит иначе. Ее же целиком на экран не выложишь. Поэтому примерно 44% покупателей в магазин электронных книг приходят за какой-то конкретной книгой: приходят на страницу книги, покупают ее и уходят. Это совсем другое поведение читателя. Если издатель, который выпускает бумажный тираж, распространяет его через оптовиков и магазины, он может на этом успокоиться. Большинство издателей всю жизнь и прожили, ведя дела именно так. А что еще они могут сделать? Они же не будут ходить по улицам и предлагать свою книгу всем прохожим. Они надеются на то, что книгу будет продавать книжный магазин. Поэтому издатели продавать книги конечному потребителя, то есть читателю, до сих пор не очень умеют.

Пятая проблема — проблема поиска и выбора книги. Что-то нужно сделать для того, чтобы твою книгу нашли, чтобы об этой книге узнали? Просто размещение книги в электронном магазине не приводит к нужному результату. Читатель об этом не узнает, пока ему об этом не сообщат. В отличие от бумажной книги, которую человек может заметить, просто зайдя в этот магазин. Некоторые издатели, кстати, пользовались этим инструментом, издавали одну и ту же книгу в разных форматах и в разных обложках, и требовали от товароведов, чтобы их выставляли в разных местах книжного магазина. Вероятность, что книгу заметят, таким образом, существенно повышалась.

Шестая проблема – работа с метаданными. Метаданные – это полная информация о книге. Книга – это контент в контейнере с метаданными. Сейчас все устроено очень просто: есть товарная накладная, в которой написан автор, название, ISBN, цена на книгу. Вот вся информация, которая передается издателем продавцу. Откройте оборот титула и там вы обнаружите выходные данные: информация о копирайте, художнике, иллюстраторе, переводчике. Вся эта информация может быть использована товароведом, чтобы понять, куда поставить книгу в магазине, где ее лучше всего показывать потенциальному покупателю, чтобы покупатель не разочаровался, увидев книгу по фантастике в разделе путеводителей. Хотя может быть это креативный ход. Это товаровед должен был сообразить, так как сама книга не работает. А с электронной книгой другая история. В магазине электронных книг товароведов нет. Там есть, конечно, редакторы сайта, которые следят за выкладкой, подачей и так далее. Но главным инструментом оказывается метаинформация о книге, «движок» работает именно с ней.

Конец ознакомительного фрагмента.