Вы здесь

Церковная жизнь русской эмиграции на Дальнем Востоке в 1920–1931 гг. На материалах Харбинской епархии. Введение (С. Н. Баконина, 2014)

Рецензенты:

д-р ист. наук С. И. Реснянский (МИГКУ), А. Г. Воробьева (ПСТГУ)

Научный редактор

д-р церковной истории, канд. ист. наук священник Александр Мазырин


© Оформление. Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2014

* * *

Введение

Русская послереволюционная эмиграция – явление самобытное и многогранное, требующее изучения различных аспектов исторического опыта выживания русских людей в иной этнокультурной среде. Внимание историков привлекает политическая, экономическая, социальная, культурная история русского зарубежья, и на этом фоне мало кто из исследователей уделяет внимание той роли, какую играла в жизни эмиграции Русская Православная Церковь.

Особенно важно учитывать религиозный аспект в формировании идеологии белой эмиграции. Большинство белоэмигрантов, воспитанных в стране, где православие было государственной религией, на идеалах православной культуры, воспринимали Церковь как неотъемлемую часть российской государственности, поэтому в эмиграции объединение вокруг Церкви стало символом национального единения русских людей, стремившихся сохранить живой дух российской церковной традиции, свою культуру, веру.

Изучение этого явления вызвано потребностью объективного взгляда на положение Православной Церкви в современной России, когда обозначился новый этап государственно-церковных отношений. Государственная власть стремится к диалогу с Церковью, вовлекая ее в общественную жизнь страны. Церковь оказывается причастной к решению проблем, связанных не только с радикальными изменениями в духовной сфере, но и со сложными социально-экономическими и политическими процессами, взаимодействует с различными светскими объединениями и организациями, средствами массовой информации. Такое положение воспринимается обществом неоднозначно, поэтому вопрос о роли Церкви в истории России крайне актуален в настоящее время.

В мае 2007 г. состоялось подписание Акта о восстановлении канонического общения Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ) с Русской Православной Церковью Московского Патриархата (РПЦ МП). Это важнейшее событие выдвинуло на первый план необходимость изучения всех сторон деятельности РПЦЗ, когда, несмотря на открыто враждебное отношение к ней советской власти, а также внутренние конфликты, возникавшие под влиянием внешних обстоятельств, она сумела выстоять и сохранить духовные и культурные ценности православной России.

В начале 1920-х гг. процесс организации церковной жизни за границей шел стихийно и был напрямую связан с эвакуацией остатков Белой армии, уходившей из России в двух основных направлениях – сначала из Крыма, затем из Сибири и Приморья. За пределами отечества оказались несколько архиереев, которые во время Гражданской войны были связаны с организацией Временных Высших Церковных Управлений (ВВЦУ), действовавших на российских территориях, находившихся под контролем белых: Юго-Восточного и Сибирского. Первое, прибывшее из Крыма в Константинополь, было преобразовано в Высшее Церковное Управление Заграницей (ВЦУЗ), которое в мае 1921 г. обосновалось в Европе, в Сремских Карловцах. Еще один центр церковной организации за границей сформировался на Дальнем Востоке, где столицей русского зарубежья стал Харбин (Маньчжурия).

До настоящего времени история Русской Православной Церкви Заграницей изучалась, как правило, по событиям европейским, церковная жизнь Дальнего Востока отразилась в ней не так масштабно, как она того заслуживает, и, вероятно, потребуется немало времени, чтобы этот пробел был устранен. Очень надеюсь, что предлагаемый читателю труд, посвященный истории церковной жизни русской эмиграции на Дальнем Востоке, станет посильным вкладом на пути к этой цели.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1920 по 1931 г.

1920 г. связан с первой большой волной эмиграции как на юге России, так и на Дальнем Востоке. В числе беженцев этой волны оказалось немало священнослужителей, в том числе архиереев Русской Православной Церкви. В 1920 г. было сформировано Временное Высшее Церковное Управление Заграницей, и тогда же был поднят вопрос об организации самостоятельного церковного управления на Дальнем Востоке.

В 1931 г. в церковной жизни русского зарубежья завершился первый, наиболее сложный этап развития юрисдикционных конфликтов, когда, с одной стороны, определились основные разделения внутри Зарубежной Церкви, с другой – произошло размежевание между сторонниками РПЦЗ и Московского Патриархата. На Дальнем Востоке этому процессу сопутствовало изменение политического статуса Маньчжурии. В сентябре 1931 г. она была оккупирована японскими войсками, и впоследствии на ее территории было образовано марионеточное государство Маньчжоу-Го. Приход новой гражданской власти повлек за собой коренные перемены всех сторон жизни эмиграции, что не могло не отразиться и на положении Русской Православной Церкви в этом регионе.

Основное внимание в исследовании уделено событиям, происходившим в Харбинской епархии, которая являлась центром дальневосточной церковной организации. Другие дальневосточные епархии и миссии рассматриваются лишь в той степени, в какой они были связаны с Харбином.

Историографический обзор

Историография темы исследования невелика и, как правило, лишь фрагментарно отразилась в работах по истории русской эмиграции и истории Русской Православной Церкви Заграницей. Можно сказать, что полноценных научных публикаций о жизни православной русской эмиграции в Китае с ее центром – Харбинской епархией – практически не было.

Зарубежные авторы крайне редко обращались к событиям на Дальнем Востоке и упоминали о них лишь в контексте более общих вопросов политической и церковной жизни. Такие работы начали появляться в 1950–60-е гг. Среди трудов этого периода можно выделить два, наиболее содержательных, – монографию П. Балакшина «Финал в Китае»{1}, посвященную политической жизни дальневосточной русской эмиграции, и «Жизнеописание Блаженнейшего Антония, Митрополита Киевского и Галицкого», составленное биографом главы РПЦЗ архиепископом Никоном (Рклицким){2}.

Русский эмигрант П. П. Балакшин оказался в числе тех, кому еще в 1920-х гг. удалось перебраться из Китая в США. Участвуя в общественно-политической жизни эмиграции как редактор русских изданий и автор различных публикаций, он быстро завоевал в среде соотечественников немалый авторитет. После Второй мировой войны Балакшин оказался на службе в американских военных организациях, в составе которых посетил несколько стран{3}. В конце 1940-х гг. он находился в Японии в качестве военного историка при штабе генерала Д. Макартура в Токио и при штабе ВВС США в Нагое. Тогда и началась задуманная им работа по истории русской эмиграции в Китае. Он собирал и изучал материалы, устанавливал связи с людьми, оставившими след в ее судьбе. Вернувшись в Америку, Балакшин продолжил работу в Вашингтоне, где пользовался Библиотекой Конгресса, и в Нью-Йорке, исследуя материалы русского отдела Нью-Йоркской городской библиотеки. Описывая события политической жизни, автор не упустил из виду и вовлеченность в них иерархов Русской Православной Церкви. Однако, будучи человеком нецерковным и, возможно, атеистом, свое отношение к их деятельности, подчас критическое, он нередко подкреплял не фактами, а слухами и в своих оценках выражал субъективный взгляд на церковные проблемы.

Вторая из названных работ – 17-томное «Жизнеописание Бла женнейшего Антония, Митрополита Киевского и Галицкого» – наиболее полное собрание материалов по истории Русской Православной Церкви Заграницей, автором которого является современник событий. Тем не менее, несмотря на то что архиепископ Никон сумел собрать большое количество документов, связанных с деятельностью РПЦЗ в период ее возглавления митрополитом Антонием, Дальнему Востоку в многотомнике посвящено всего около 30 страниц{4}. По содержанию это краткое описание Пекинской и Харбинской епархий с биографическими сведениями и характеристиками некоторых иерархов, а также документы, связанные с положением Церкви на Дальнем Востоке. Значительную часть из них составляют послания, воспоминания и другие материалы, принадлежащие перу митрополита Антония. Нельзя не отметить, что отдельные документы содержат неточности. Так, в одном из написанных митрополитом Антонием некрологов, посвященном сразу двум архиереям, скончавшимся в 1931 г., – митрополиту Пекинскому Иннокентию (Фигуровскому) и митрополиту Харбинскому Мефодию (Герасимову) – митрополит Мефодий ошибочно упоминается под фамилией Львов и именуется не главой Харбинской епархии, а «начальником миссии в Харбине». В целом же публикация документов с сохранением их первоначальной редакции – несомненное достоинство труда архиепископа Никона.

Первое и, по сути, единственное глубокое исследование, посвященное церковной жизни дальневосточной эмиграции, было издано за границей только в начале XXI в. – это книга С. С. Троицкой о храмах и духовенстве Харбинской епархии{5}. При составлении книги автор опиралась на труд современника событий Е. Н. Сумарокова{6} и использовала много новых, в том числе документальных, сведений, которые она обобщила и систематизировала.

Не так полно, фрагментарно, тема церковной жизни дальневосточной эмиграции отразилась и в некоторых работах зарубежных историков РПЦЗ{7}, а также в трудах китайских исследователей{8}. Наибольший интерес представляют труды клириков Русской Православной Церкви Заграницей – протоиерея Николая Артемова и священника (ныне протоиерея) Серафима Гана. Первый из авторов в своих работах обращается в основном к вопросам церковного управления за границей. Он первым из современных исследователей указал на то, что документ, ставший каноническим основанием существования РПЦЗ, – постановление Всероссийской Церковной Власти № 362 от 7/20 ноября 1920 г. – был переправлен в ВЦУЗ из Китая{9}. Второй автор является составителем жизнеописания одного из выдающихся представителей харбинского духовенства архиепископа Ювеналия (Килина), в 1920-е гг. бывшего настоятелем Казанско-Богородицкого мужского монастыря в Харбине. Жизнеописание предваряет исторический очерк, включающий рассказ об основании Харбинской епархии и документальные свидетельства, подтверждающие каноничность ее существования. Очерк в основном охватывает период управления епархией первого харбинского архипастыря – митрополита Мефодия (Герасимова).

Отечественная историография, которая традиционно делится на два периода: советский (1920–80-е гг.) и постсоветский (с начала 1990-х гг. по настоящее время), также не имеет самостоятельных исследований, затрагивающих вопросы церковной жизни русской эмиграции на Дальнем Востоке. В советское время светские авторы писали о Церкви мало и с позиций жесткого идеологического противостояния{10}, а церковные историки были сильно ограничены в своих возможностях объективного изложения фактов и событий церковной жизни. Так, например, в 6-томном сборнике биографий российских иерархов с 1893 по 1965 г., изданном митрополитом Мануилом (Лемешевским){11}, полностью отсутствуют сведения о репрессиях советского времени.

В постсоветский период, когда для исследовательской работы были открыты ранее недоступные материалы, хранившиеся в архивах и библиотеках России и других стран{12}, и стали появляться документированные исследования по истории дальневосточной ветви русской эмиграции, тема церковной жизни по-прежнему оставалась периферийной. Если о ней и писали, то в основном это касалось Духовных миссий в Китае, Корее и Японии{13}. О церковной жизни Маньчжурии, и прежде всего Харбинской епархии, говорилось немного, с упоминанием одних и тех же событий и фактов{14}. В ряду общих работ по истории православия в Китае, в том числе Харбинской епархии, можно выделить только труды священника-миссионера (ныне протоиерея) Дионисия Поздняева, основанные на малодоступных для других исследователей документах{15}.

Следует отметить, что большинство светских авторов нередко допускают ошибки в интерпретации фактов, имеющих отношение к Православной Церкви. Это связано, как правило, с дефицитом знаний в области церковной жизни. Так, например, в работе А. А. Хисамутдинова «По странам рассеяния» есть глава «Русские эмигранты-христиане в Китае», где автор представил свою версию событий, происходивших в Харбинской епархии. Имея доступ ко многим зарубежным архивам, в которых хранятся периодические и другие издания русской эмиграции, он привел много важных свидетельств о церковной жизни беженцев в Китае, но интерпретировал их неверно. Так, он сравнил православные братства с католическими орденами{16}, затем не совсем ясно изложил некий процесс, обозначив его как «реорганизацию епархии», которую якобы проводил архиепископ Мефодий по решению Заграничного Синода. Эту «реорганизацию» он связал с конфликтом, но при этом не объяснил кого с кем, тогда как речь должна была идти о конфликте архиепископа Мефодия с Харбинским Епархиальным советом.

Другой пример. В книге известного российского китаеведа Г. В. Ме лихова «Российская эмиграция в Китае (1917–1924 гг.)» на основе большого количества ценных документов и материалов составлена отдельная глава, посвященная истории Русской Православной Церкви в Китае. Но даже у такого авторитетного исследователя встречаются высказывания, которые могут ввести в заблуждение несведущего читателя. Так, Сремские Карловцы, где пребывал Архиерейский Синод РПЦЗ (Карловацкий Синод), он переименовал в Загреб, Харбинскую и Пекинскую епархии назвал митрополиями.

Не менее важно отметить и устойчивую тенденцию в стремлении некоторых исследователей политизировать церковную историю, показать Церковь прежде всего социальным институтом, а епископов, особенно наиболее заметных из них, политиками. В данном случае очень показательны работы биографического характера.

С начала 1990-х гг. наряду с комплексными исследованиями по истории русской эмиграции, в том числе в Китае, стали появляться многочисленные публикации, посвященные известным деятелям Белого движения, представителям науки и культуры русского зарубежья{17}. Тогда же церковные историки обратились к жизнеописаниям подвижников и священнослужителей, пострадавших во время гонений{18}.

В 1920-е гг. в среде русских эмигрантов Дальнего Востока большой известностью пользовался епископ Камчатский Нестор (Анисимов), впоследствии митрополит, поэтому его биография не могла не привлечь к себе внимания исследователей. В современных книжных публикациях и интернет-изданиях по сей день встречаются отдельные спорные высказывания о личности иерарха, источником которых, как правило, стали более ранние сообщения, появлявшиеся под влиянием идеологии (советской или антисоветской){19}. За архиереем закрепился образ не только «врага советской власти», но и видного политического деятеля, монархиста.

Примером такого подхода могут послужить работы многолетнего биографа митрополита Нестора С. В. Фомина. Так, в своих публикациях, посвященных митрополиту Нестору, С. В. Фомин рассказывает о пребывании архиерея в Омске осенью 1919 г. с «особой миссией». Он утверждает, что, прибыв в Омск, епископ Нестор явился к адмиралу А. В. Колчаку, как к Верховному правителю России, с благословением Патриарха Тихона на вооруженную борьбу с большевиками и передал ему икону «раненого Николы»{20}, которую якобы послал Патриарх{21}.

Этот рассказ автор основывает на записках личного адъютанта Колчака ротмистра В. Князева. Помимо сюжета о благословении с иконой в них приводится письмо Патриарха Колчаку, в подлинности которого сомневается, однако, и сам С. В. Фомин. Кроме того, в тексте воспоминаний адъютанта ничего не говорится о епископе Несторе. По сообщению Князева, «Патриаршее благословение» – фотографию иконы «раненого Николы» и письмо – в Омск привез не он, а некий священник. Причем случилось это в первых числах января, когда епископа Нестора не могло быть в Омске (он приехал туда не ранее августа 1919 г.). Священник, по словам ротмистра, был в костюме бедного крестьянина, с мешком на спине, и письмо для безопасности было зашито в подкладке его крестьянской свитки. Фотография была очень маленькой, величиной «с ноготь пальца», и поэтому ее отправили в Пермь для увеличения. По утверждению автора воспоминаний, именно в Перми эта увеличенная фотография и была преподнесена адмиралу Колчаку «как освященный и благословляющий Образ Чудотворца – Патриархом Мучеником Тихоном». Событие происходило «при большом собрании народа освобожденного города, городских и военных властей, генералитета, иностранных войск и представителей дипломатического корпуса». На обороте иконы была сделана надпись: «Провидением Божиим поставленный спасти и собрать опозоренную и разоренную Родину, прими от Православного града первой спасенной области дар сей – Святую Икону Благословения Патриарха Тихона. И да поможет тебе, Александр Васильевич, Всевышний Господь и Его Угодник Николай достигнуть до сердца России Москвы»{22}.

Другим источником, подтверждающим версию о «миссии в Омск» епископа Нестора, С. В. Фомин считает сообщение сибирской газеты «Новое слово» от 4 декабря 1918 г.: «Прибывший к Колчаку из Москвы епископ Нестор привез благословение Патриарха Тихона и словесное обращение ко всему русскому народу, взявшемуся за оружие для того, чтобы освободить священный город». Интересно, что в примечаниях Фомин указывает, что цитата взята из работы С. Трубанова «Церковь на службе врагов народа» (Свердловск, 1940), т. е. из идеологической работы советского периода. К тому же и сам автор версии указывает на ошибочность датировки цитируемой Трубановым статьи – 4 декабря 1918 г.

Впервые информация о переданных епископом Нестором призывах Патриарха к объединению и взятию Москвы с оружием была опубликована в 1919 г.: аналогичные по содержанию сообщения появились 4 и 20 сентября в омской «Нашей газете» и в американском журнале «Struggling Russia» («Сражающаяся Россия»). Но были ли они основаны на реальных фактах?

При обращении к документам оказалось, что первоисточником всех этих публикаций стало появившееся в начале сентября 1919 г. провокационное сообщение Российского телеграфного агентства (РОСТА) о якобы написанном и широко распространенном на территориях, занятых Колчаком и Деникиным, одобрительном приветствии Патриарха Колчаку с благословением его побед. Оно и было подхвачено как белогвардейской, так и иностранной прессой.

В декабре 1919 г. Патриарх Тихон был вызван в ЧК. На допросе ему был задан вопрос о епископе Камчатском Несторе, будто бы явившемся к адмиралу Колчаку и передавшем правителю благословение Патриарха. Этот «факт» пребывания епископа Нестора с «миссией в Омске» был впоследствии включен в секретный «Доклад об основаниях и причинах содержания Патриарха Тихона под домашним арестом», подготовленный VIII отделом Наркомата юстиции. В докладе приводятся ответы Патриарха на вопрос, почему, прочтя известие РОСТА, он не дал опровержения. «И, точно вкушая плоды победоносного в то время шествия Деникинских войск, оставил, таким образом, в силе среди масс известие о посылке к Колчаку Нестора, а следовательно, и уверенность в сочувствии ему Патриарха, а с ним и всего православного духовенства, контрреволюции, возглавляемой Колчаком и Деникиным. <…> Патриарх объяснил, – говорится далее в этом документе, – что он не считал нужным делать опровержения по явной несообразности обвинений, к нему предъявленных, ибо он Нестора к Колчаку не посылал, и этот Епископ уехал из Москвы после собора в ту пору, когда еще о Колчаке и не было помина, но что он, Патриарх, еще и потому стеснялся посылать опровержения, что на опыте убедился, что опровержения его, как и остального духовенства, не печатаются, а если иногда и помещаются, то с неприятными для духовенства комментариями»{23}.

Кроме того, сам митрополит Нестор никогда и нигде не упоминал о своей «миссии в Омск». Есть указание только на одно поручение Патриарха, которое архиерей получил перед отъездом из Москвы в 1918 г.: епископ Нестор должен был передать Восточным Патриархам – Константинопольскому, Александрийскому и Иерусалимскому – послание святителя Тихона об избрании его Патриархом{24}.

И, наконец, еще одно возражение против версии о благословении Патриарха приведено А. В. Поповым: до того как оказаться в Омске, епископ Нестор находился в Крыму, в расположении войск генерала А. И. Деникина, но даже там ни разу не упомянул о призывах Патриарха вести вооруженную борьбу с большевиками{25}.

В начале 1920-х гг. епископ Камчатский Нестор эмигрировал за границу, сначала в Японию, затем в Китай, где надолго обосновался в Харбине. Следует отметить, что начиная с 1990-х гг. появилось сразу несколько жизнеописаний архиерея, составленных в основном по его воспоминаниям{26}, однако харбинский период в этих трудах почти не отразился. Исключение составили небольшие публикации в журнале «Русская Атлантида»{27}, в числе которых есть работы, основанные на материалах семейных архивов потомков харбинцев{28}. Кроме того, упоминания о жизни и деятельности епископа Нестора в Харбине можно найти в некоторых публикациях, посвященных истории Владивостокской епархии{29}, а также в дневниках и мемуарах русских эмигрантов{30}.

Нельзя не отметить и одну из наиболее полных биографий архиерея, опубликованную в 2005 г. Старший научный сотрудник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета О. В. Косик издала двухтомный сборник трудов митрополита Нестора «Вернувшийся домой»{31}, включив в него жизнеописание архипастыря. Несмотря на то что в некоторых случаях составителем были допущены неточности (например, в объяснении статуса Камчатской епархии до 1922 г. и даты основания епископом Нестором Камчатского подворья в Харбине), в этом жизнеописании хорошо представлен обзор харбинского периода биографии архипастыря.

В заключение необходимо сказать о современных исследованиях по истории Русской Православной Церкви Заграницей, в которых события на Дальнем Востоке рассматриваются лишь в общем контексте церковной жизни русского зарубежья.

В качестве примера такого «отчуждения» дальневосточной темы можно привести изданное в 2007 г. исследование А. А. Кострюкова «Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов»{32}, посвященное организации церковного управления в эмиграции и его отношениям с Московской Патриархией при жизни Патриарха Тихона. Несмотря на свои бесспорные достоинства, этот труд имеет пробелы в освещении вопросов церковного управления на Дальнем Востоке. Автор их почти не касается, а если отдельные сведения и встречаются, то зачастую они не отражают реального положения в этом регионе. Например, в приведенный Кострюковым список архиереев, оказавшихся, по его утверждению, в эмиграции в 1921 г. (с. 45–46), попали дальневосточные архипастыри, которые в то время еще не были епископами и находились в России{33}.

Вероятно, указанные недочеты связаны с отсутствием точных данных о событиях на Дальнем Востоке, и поэтому они никак не умаляют достоинств работы Кострюкова, тем более что подобные несоответствия встречаются и в других трудах, в которых так или иначе отразилась церковная жизнь дальневосточной русской эмиграции.

Анализ приведенных в историографическом обзоре публикаций свидетельствует о том, что ни в одной из них не была сделана попытка создать целостную картину церковной жизни русской эмиграции на Дальнем Востоке в 1920-е гг. Исследователями освещались лишь отдельные ее стороны, нередко без учета существовавших тогда общецерковных проблем. Кроме того, авторы часто не сходятся в датах, по-разному интерпретируют одни и те же факты. Таким образом, вышеприведенный обзор показывает, что до настоящего времени комплексных исследований по данной теме не было, и настоящая монография является первой попыткой приоткрыть малоизвестные страницы церковной жизни русской эмиграции на Дальнем Востоке.

Источниковая база исследования

Источниковая база исследования включает архивные материалы из фондов Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), Российского государственного архива Дальнего Востока (РГИА ДВ), Центрального архива ФСБ России (ЦА ФСБ РФ), Отдела рукописей Российской национальной библиотеки им. М. Е. Сал тыкова-Щедрина (РНБ ОР), библиотеки Свято-Троицкой семинарии (Джорданвилль, США), Гуверовского института войны, революции и мира при Стэнфордском университете (г. Стэнфорд, США), а также документы из частных коллекций, предоставленные Т. В. Павлович (Москва), Н. П. Зиминой (Уфа) и клириком РПЦЗ протоиереем Николаем Артемовым (Мюнхен).

Значительная часть представленных в работе материалов не опубликована и вводится в научный оборот впервые. Базовыми для настоящего исследования являются материалы синодального (Архиерейский Синод РПЦЗ) и епархиального (Харбинская епархия) делопроизводства. Большая часть указанных документов хранится в ГА РФ в фонде Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей (Ф. Р-6343). Часть этого уникального фонда составляют документы из собраний Русского заграничного исторического архива в Праге (РЗИА), или так называемого «Пражского архива». РЗИА был создан правительством Чехословакии в 1923 г. в рамках программы «Русская акция», направленной на создание условий для обустройства русских беженцев. Пражская коллекция, в которую наряду с документами, вывезенными эмигрантами из России, вошли материалы многих эмигрантских организаций и учреждений, стала одним из богатейших собраний по истории русской эмиграции. Предполагалось, что впоследствии, после смены политического строя в России (падения советской власти), архив будет возвращен на родину, однако уже в 1945 г. часть архива оказалась в СССР.

Основную часть фонда Р-6343 составляет непосредственно архив Архиерейского Синода РПЦЗ, вывезенный советскими войсками из резиденции Синода в Сремских Карловцах и после окончания Великой Отечественной войны переправленный в СССР. Архив Карловацкого Синода в течение 40 лет находился на секретном хранении – сначала в Центральном государственном Особом архиве (в настоящее время РГВИА), а с 1948 г. в ЦГАОР СССР (с 1992 г. ГА РФ).

Из материалов этого фонда были отобраны дела, которые затрагивают принципиальные вопросы церковной политики за границей и освещают положение в дальневосточных епархиях (Китай и Япония). Прежде всего, это журналы заседаний ВЦУЗ (Зарубежного Синода), протоколы Архиерейских Соборов РПЦЗ, протоколы Харбинских епархиальных собраний и съездов, указы, отчеты, доклады, письма, послужные списки.

Важное место среди этих материалов занимает официальная переписка дальневосточных церковных деятелей с главой Зарубежного Синода митрополитом Антонием (Храповицким), в которой содержится информация о церковной жизни русской эмиграции на Дальнем Востоке.

Среди документов епархиального делопроизводства использованы отчеты и доклады Харбинского Епархиального совета, а также протоколы заседаний епархиальных собраний за разные годы, в которых отразились различные стороны жизни Харбинской епархии. В этих документах приведены точные цифры и факты о динамике церковного строительства, численности и составе православного населения, благотворительной и миссионерской деятельности Православной Церкви в Маньчжурии.

Документы епархиального делопроизводства, хранящиеся в фонде Р-6343, дополнили материалы из личного архива секретаря Харбинского Епархиального совета священника Сергия Еваресто-ва и архива митрополита Краснодарского и Кубанского Виктора (Святина), бывшего начальника 20-й Китайской Миссии.

Часть официальной епархиальной документации была выявлена в трудах церковных деятелей Харбина (современников событий), опубликованных в 1920–40-е гг. в Китае. В настоящее время эти труды находятся в разных архивохранилищах мира: в Государственном архиве Хабаровского края{34}, библиотеке Свято-Троицкой семинарии в Джорданвилле (США){35}, в фондах Гуверовского института войны, революции и мира (Hoover Institution on War, Revolution, and Peace){36}. Необходимо отметить, что по своему содержанию эти работы, освещающие отдельные страницы истории Харбинской епархии, заслуживают особого внимания не только как источники, в которых собраны официальные документы. Несомненную ценность представляет интерпретация событий авторами, их стремление создать максимально полную и достоверную картину церковной жизни Харбина.

Среди них необходимо выделить сочинения архиепископа (впоследствии митрополита) Харбинского и Маньчжурского Мефодия (Герасимова). В прошлом известный алтайский миссионер, богослов архиепископ Мефодий обращался в своих трудах к самым злободневным общецерковным проблемам, которые влияли на жизнь епархии, давал им глубокую богословскую и каноническую оценку. В 1926 г. он издал брошюру «О Живой церкви»{37}, в которой выступил с обличительным словом об опасности развернувшегося в России обновленческого движения и его группировки «Живая церковь», стремившейся отстранить от власти Патриарха Тихона. Называя обновленцев «слепым орудием богоборческой власти» и объясняя пагубность предлагаемых ими реформ (женатый епископат, второбрачие священников и др.), он призывал не умалять опасности тлетворного влияния «Живой церкви» не только в России, но и за ее пределами.

В 1927 г. в Харбине была издана другая книга архиерея – «По поводу церковных нестроений»{38}, посвященная проблемам церковного управления за границей, возникшим из-за конфликта между Зарубежным Синодом, во главе с митрополитом Антонием (Храповицким), и митрополитом Евлогием (Георгиевским), предъявившим свои права на управление заграничными приходами. Опираясь на постановление Всероссийской Церковной Власти № 362 от 7 (20) ноября 1920 г., архиепископ Мефодий выступил в защиту митрополита Антония и возглавляемого им Карловацкого Синода. Немалый интерес для анализа проблем церковного управления за границей представляют изложенные в работе доводы архиерея в пользу временной автокефалии Русской Православной Церкви Заграницей и разбор основных вопросов, связанных с положением Харбинской епархии (основание епархии, конфликты архиерея с Епархиальным советом и т. д).

В 1929 г. вышла в свет брошюра архиепископа Мефодия под названием «Каноническое существование Харбинской епархии»{39}, в которой автор на основании ряда документов обосновал каноничность положения Харбинской епархии как самостоятельной (до 1922 г. относившиеся к ней приходы полосы отчуждения КВЖД входили в состав Владивостокской епархии).

В этот же период была написана, но полностью так и не издана книга Е. Х. Нилуса «Исторический обзор Китайской Восточной железной дороги (1896–1923 гг.)», второй том которой содержит отдельную главу, рассказывающую об основных событиях церковной жизни Маньчжурии с указанием точных дат основания храмов, имен священнослужителей и т. д. Военный юрист, полковник Е. Х. Нилус преподавал законоведение в Коммерческих училищах КВЖД, с 1921 г. служил в правлении Общества КВЖД. По поручению правления и под редакцией специальной комиссии им был составлен этот фундаментальный труд. Первый том «Исторического обзора» вышел в Харбине в 1923 г., последующие тома остались неопубликованными. Машинописный экземпляр всех томов книги впоследствии попал на хранение в архив Гуверовского института революции войны и мира в г. Стэнфорде (США) и находится в личном фонде Е. Х. Нилуса (HIA. Box 1). Текст главы XII неизданного второго тома – «Деятельность Церковного отдела Управления КВЖД (обзор церковной жизни полосы отчуждения)» впервые был опубликован только в 2009 г. в журнале «Русская Атлантида»{40}.

В 1942 г. была издана книга другого известного церковного деятеля Харбина – Е. Н. Сумарокова – «ХХ лет Харбинской епархии, 1922–1942»{41}, посвященная вопросам церковно-общественной жизни епархии за 20 лет ее существования. В 1920-е гг. Е. Н. Сумароков был юрисконсультом Харбинского Епархиального совета, поэтому имел доступ ко многим документам, затрагивающим широкий круг епархиальных дел. Некоторые из этих документов он опубликовал в своей книге. Наиболее ценными из них являются материалы, относящиеся к таким вопросам, как основание Харбинской епархии, ее правовое положение, деятельность епархиальных съездов и собраний. Автор подробно изложил историю храмостроительства в Маньчжурии, биографии возглавлявших епархию архиереев, рассказал о работе церковных организаций, образовательных и благотворительных учреждений Харбинской епархии. В приложении к книге даны списки духовенства каждой церкви. Однако не все сведения о духовенстве и датах постройки церквей, приведенные Е. Н. Сумароковым, верны, отсутствуют данные о церквях и священнослужителях, не подчинявшихся юрисдикции Харбинской епархии, но находившихся на ее территории (Харбинское подворье Пекинской Миссии и храм Дома милосердия, или Камчатское подворье). По замыслу автора, к его труду предполагалось присоединить сочинения студентов Богословского факультета Харбинского института Св. Владимира на тему «Храмы Харбинской епархии», но по обстоятельствам времени это оказалось трудно осуществимо, средств хватило на издание лишь одного из таких сочинений, которое вышло в свет отдельной книгой{42}.

В исследовании были также использованы отдельные документы из переписки епископа Камчатского Нестора (Анисимова) с Владивостокским Епархиальным советом (РГИА ДВ. Ф. 244){43}, воззвания церковных иерархов во время Гражданской войны (ГА РФ. Ф. А-353){44} и официальная церковная документация, опубликованная в «Церковных ведомостях» (печатный орган Зарубежного Синода) и «Церковном вестнике Западно-Европейской епархии».

Для анализа ситуации на Дальнем Востоке с 1920 по 1922 г. потребовалось привлечение материалов Приамурского Земского собора (ГА РФ. Ф. Р-5194){45} и документов, связанных с деятельностью Временных правительств Приморья (ГА РФ. Ф. Р-6143){46}.

Важным источником, характеризующим положение Православной Церкви в период установления на родине советской власти, стали опубликованные в сборнике «Архивы Кремля: Политбюро и Церковь, 1922–1925» материалы по проведению партий но-государственной линии советского правительства на уничтожение религии и церковных организаций в РСФСР – СССР, т. е. открытых гонений на Православную Церковь{47}. Эти документы дополнили материалы репрессивных органов (следственного делопроизводства), в которых отразилась политика советской власти по отношению к Церкви не только на родине, но и за границей{48}.

При исследовании вопросов, связанных с положением Православной Церкви в Китае, привлекались документы, опубликованные в сборнике «ВКП(б), Коминтерн и Китай»{49}. В основном это материалы, имеющие отношение к организованной Коминтерном кампании «противохристианского движения» в Китае и деятельности советских агентов против белоэмигрантов.

Из материалов, освещающих политическую жизнь русской эмиграции, использовались опубликованные документы из сборников «Русская военная эмиграция 20–40-х годов», «Политическая история русской эмиграции 1920–1940 гг.» и «Российский Зарубежный Съезд. 1926. Париж»{50}.

Из источников личного происхождения (мемуары, дневники, письма) в исследовании использованы материалы государственных, военных и церковных деятелей, а также мемуары бывших харбинцев.

Важными для исследования стали воспоминания политических деятелей Приморья – Александра Антоновича Пурина (ГА РФ. Ф. Р-6143) и Всеволода Никаноровича Иванова (ГА РФ. Ф. Р-7339), эмигрировавших в Китай в 1922 г. Их личные фонды поступили в ГА РФ в составе коллекции РЗИА.

Представитель демократического крыла камчатского общества А. А. Пурин, после февральского переворота избранный председателем Камчатского областного комитета, оставил ценнейшие записи под названием «Последние дни Приамурской национальной государственности (июнь – октябрь 1922 г.). Сводка документов»{51}. В них он не просто фиксировал события, но разъяснял обстановку с помощью документов: указов, постановлений, приказов последних Приамурских правительств.

Журналист, поэт, писатель, философ В. Н. Иванов – выпускник Санкт-Петербургского университета, участник Первой мировой войны, работал в газетах Омска, Владивостока и Харбина, был близок к атаману Г. М. Семенову и председателю Приамурского правительства С. Д. Меркулову. В личном архиве Иванова содержатся рукописи опубликованных и неопубликованных статей и других его произведений. Среди них заслуживает внимания статья «Как совершился переворот 26-го мая. Из воспоминаний участника»{52}, в которой автор запечатлел подробности белого переворота в Приморье в мае 1921 г.

Характеристику политической обстановки на Дальнем Востоке дополнили опубликованные мемуары других современников событий – полковника К. Н. Хартлинга{53}, поручика Б. Б. Филимонова{54} (участника Хабаровского похода) и генерала П. П. Петрова{55} (начальника штаба последнего Приамурского правительства). Авторы воспоминаний привели точные данные, в том числе статистические, о боевых действиях на Дальнем Востоке, показали особенности отношений армии с правительством и обстоятельств эмиграции белых в Китай.

Богатый фактологический материал был извлечен из дневника видного общественно-политического деятеля эмигранта П. В. Вологодского{56} – бывшего премьер-министра трех антибольшевистских правительств на Дальнем Востоке (в том числе Временного Российского правительства адмирала А. В. Колчака). В дневнике, который охватывает период с 1918 по 1925 г., автор описывает многие события, в том числе связанные с церковной жизнью Харбина, однако в его записях оказались и неподтвержденные слухи. Например, он пишет, что епископ Камчатский Нестор являлся редактором журнала «Святая Русь». Этот факт не подтвердился. На обложке журнала редактором указан Н. Остроумов, данные о котором были опубликованы в 2010 г. в журнале «Русская Атлантида»{57}.

Привлечения дополнительных материалов потребовали также такие источники, как воспоминания митрополита Нестора (Анисимова){58}, написанные им в России и в эмиграции, и митрополита Евлогия (Георгиевского){59}, долгие годы возглавлявшего отделившуюся от Заграничного Синода часть православной паствы.

Из опубликованных воспоминаний бывших харбинцев в исследовании использованы работы С. С. Троицкой{60}, посвященные церковным хорам и храмам, Е. П. Таскиной «Неизвестный Харбин»{61} и «Русский Харбин»{62} (сборник мемуаров и других редких материалов, освещающих культурную жизнь Харбина; среди них отрывок из воспоминаний харбинского священника Н. Падерина «Церковь Твою утверди» (Сан-Паулу, 1967), представляющий собой краткий обзор церковной жизни Харбина).

Следует отметить и мемуары, которые публикуются в виде статей в журнале «Русская Атлантида»{63}. С конца 1990-х гг. этот журнал, основанный Челябинским отделением ассоциации «Харбин», стал заметным явлением для исследователей русской эмиграции на Дальнем Востоке. Члены ассоциации – бывшие харбинцы и их потомки. Инициатива создания такого издания, в котором по воспоминаниям и семейным архивам можно было бы восстановить забытые страницы из жизни русского Харбина, принадлежала Н. П. Разжигаевой (Омельчук) и Г. Б. Разжигаеву. В 1998 г. вышел первый номер журнала, приуроченный к 100-летию начала строительства КВЖД и основания города Харбина. Журнал имеет интернет-версию, которая, однако, содержит значительно меньше статей по сравнению с печатным вариантом.

Уникальные материалы, связанные с деятельностью на Дальнем Востоке церковных оппозиционеров, были обнаружены в личных фондах ГА РФ – протоиерея Петра Ивановича Булгакова (Ф. Р-5973) и священника Иннокентия Николаевича Серышева (Ф. Р-6964). В обширной переписке этих лиц сохранились ранее неизвестные свидетельства об их антицерковной деятельности.

Настоятель посольской церкви в Токио П. И. Булгаков общался с большим кругом корреспондентов, среди которых были Патриарх Тихон, глава Зарубежного Синода митрополит Антоний (Храповицкий), а также обновленческий епископ Василий Смелов. Наиболее полно суть обновленческих интриг на Дальнем Востоке выявила переписка Булгакова со священником-эсперантистом Иннокентием Серышевым, который проводил деятельность по «обновлению» Церкви в Харбине. Кроме переписки с Булгаковым и другими лицами в личном архиве Серышева содержится его подробная автобиография. Значительное количество материалов отложилось еще в одном архиве Серышева, хранящемся в фонде «Коллекция микрофильмов Музея русской культуры в Сан-Франциско» (Ф. 10143. Оп. 71). Во всех трех указанных фондах найдены печатные труды дальневосточных обновленцев, характеризующие особенности их деятельности за границей и способы борьбы с православными архиереями.

В работе также использована переписка светских{64} и церковных{65} деятелей дальневосточного зарубежья, в которой отразились проблемы, связанные с монархическим движением на Дальнем Востоке и с отношением белоэмигрантов к юрисдикционным конфликтам в Русской Православной Церкви.

К источникам личного происхождения следует отнести и созданные в 1920-е гг. биографии (жизнеописания) выдающихся представителей православного русского зарубежья{66}.

Среди значимых для исследования источников необходимо отметить материалы эмигрантской периодической печати. Прежде всего, это газеты и журналы, издававшиеся в Китае: «Свет», «Русский голос», «Русское слово», «Заря», «Гун-бао», «Новости жизни», «Святая Русь» (двухнедельный церковный вестник), «Китайский благовестник» (печатный орган Пекинской Духовной Миссии) и в Европе: «Царский вестник» (Белград), «Двуглавый орел» (вестник Высшего монархического совета, выходил с 1920 по 1922 г. и с 1926 по 1931 г. сначала в Берлине, затем в Париже).

«Свет» – первая частная газета в Харбине – ежедневная, общественная и политическая газета монархического толка. Ее издателем и главным идеологом был крупный петербургский и сибирский журналист, старейшина журналистской корпорации Харбина Г. Г. Сатовский-Ржевский. Газета издавалась с 5 марта 1919 г. по 3 октября 1924 г. (была закрыта китайскими властями за антисоветское направление).

«Русский голос» – ежедневная газета, задуманная как издание, посвященное «защите русских национальных интересов на Дальнем Востоке». Ее редактором-издателем был известный российский политический деятель кадет С. В. Востротин, выходила с 1 июля 1920 г. по 30 сентября 1926 г.

«Русское слово» – издание, начатое бывшими сотрудниками «Русского голоса» и продолжавшее направление этой газеты. Первый редактор-издатель – А. М. Спасский. С 1 февраля 1927 г. редакторами были А. И. Коробов, затем А. М. Дмитриев. Газета выходила с 31 января 1926 г. по 22 сентября 1935 г. (была закрыта японскими властями).

«Заря» – ежедневная демократическая газета, издавалась в Харбине с апреля 1920 по декабрь 1938 г.

«Гун-бао» – «общественная газета», одним из редакторов которой был бывший издатель газеты «Свет» Г. Г. Сатовский-Ржевский; выходила на русском и китайском языках с 1926 по 1937 г.

Газета «Новости жизни» – издание леводемократического направления, выходила в Харбине с 1914 по 1929 г.

Церковный вестник «Святая Русь» можно отнести к монархическому направлению, в 1924 г. в Харбине вышло всего несколько его номеров.

Из материалов российской прессы привлекались такие издания, как издававшиеся до революции «Церковные ведомости», газеты советского периода: «Наша газета» (Омск), «Голос Родины» (Владивосток), обновленческий «Вестник Священного Синода Православной Российской Церкви», а также «Журнал Московской Патриархии».

Таким образом, данное исследование опирается на широкий круг опубликованных и неопубликованных разнохарактерных материалов, в совокупности дополняющих друг друга, что позволило с наибольшей достоверностью изучить процесс организации церковной жизни русской эмиграции на Дальнем Востоке.

Выражаю глубокую благодарность всем, кто помогал в работе над книгой и верил в успех начинания: ректору Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета профессору протоиерею Владимиру Воробьеву, доктору церковной истории иерею Александру (Мазырину), доктору исторических наук протоиерею Петру Иванову, доктору исторических наук Сергею Владимировичу Волкову, протоиерею Николаю Артемову (Мюнхен), протоиерею Владимиру Цурикову и диакону Андрею Псареву (Джорданвилль), Владимиру Кулику, Татьяне Владимировне Павлович (Москва), Нине Павловне Зиминой (Уфа), протоиерею Николаю Ребиндеру (Париж), Александру Кирилловичу Караулову (Киев), Александре Георгиевне Воробьевой и всем друзьям и коллегам.