Глава пять
«Он дождется, что я убью его», – обещает Давид вполне обыденным тоном.
Наверное, многие братья произносят такие слова, когда узнают, что их сестру обидел молодой человек, но, готова поспорить, что мой выглядит убедительнее остальных, так как в руках у него мощнейшая мультикалиберная «Accuracy International», из которой он целится во что-то, по очертанию напоминающее бутылку из-под шампанского. Она – если, конечно, это она и есть – находится на таком расстоянии, что кажется лишь расплывающейся точкой в пространстве.
«Где ты, кстати, взял эту дорогущую игрушку?» – спрашиваю я не без некоторой зависти.
Мне самой страсть как хочется подержать в руках что-то такое же легендарное, но для оружия подобного сорта я, по мнению Давида, слишком неловкая.
«Один кент заказал из Новосибирска. Завтра прилетит за ней, так что решил вот опробовать. А у тебя осталось время для того, чтобы решить, что твоему драгоценному Владленчику пришла пора отправиться к праотцам».
Давид нажимает на курок. Раздается характерный звук разбитого стекла, означающий, что пуля достигла цели.
«Ничего он не драгоценный, – бормочу я, – и вообще негоже из такой винтовки по бутылкам стрелять…»
Поняв, как именно можно трактовать сказанное, резко замолкаю, но Давид уже развернулся и смотрит на меня с лукавой улыбочкой.
«Так я о том же и говорю, сестричка. По бутылкам нельзя, значит… короче, ты согласна, да? По рукам?»
Вместо ответа я закатываю глаза и корчу недовольную гримасу. Давид медленно убирает винтовку, не дав мне даже подержать её в руках.
Мне было лет шестнадцать, когда Давид стал увлекаться огнестрельным оружием. Он тогда учился на втором курсе университета, и как раз поступил на военную кафедру. Там-то первый раз и взял в руки автомат, и с тех пор ружья и винтовки составляют главный интерес его жизни. Говорить о них мой брат может днями и ночами, недаром оружейный магазин, который семья открыла недавно, пользуется бешеной популярностью. Вот даже из Новосибирска поступают заказы.
Владлен не звонит мне уже четвертый день, и я чувствую себя странно. Это первый раз с начала наших отношений, когда мы не общаемся столь длительное время. Естественно, сама я тоже не проявляю инициативу. Даже редко думала о нём эти дни. На работе я была слишком занята отчетами и беседами с Валерией, у которой недавно произошло несчастье в семье, а на выходные вот приехала к брату в загородный домик.
После того как Давид оставляет винтовку дома, поставив её в свою огромную пирамиду к остальному оружию, мы идем с ним гулять по лесу. Проходим знакомым нам с детства путем мимо других домов, совсем не похожих на наш. Какие-то выглядят как рыбацкие хижины из соломы или непрочного дерева. Ясно, что хозяева или вовсе не бывают в них, или приезжают пару раз в месяц, чтобы вначале посадить, а затем собрать урожай. Другие дома, наоборот, напоминают дворцы – в таком не побрезговал бы, наверное, жить и какой-нибудь член императорской семьи. Мимо одного из таких архитектурных шедевров мы проходим каждый раз по пути к Волге. В будке на территории здесь обычно дремлет собака, такая огромная и ужасно породистая. Едва заслышав чьи-то шаги, животное пробуждается и обдает окружающее пространство невероятно громким лаем.
«Ой, да заткнись ты уже!», – произносит Давид строгим тоном, и собака, гавкнув ещё пару раз для приличия, удаляется обратно в конуру.
«Она уже тебя по голосу узнает», – замечаю я, когда мы поднимаемся по лестнице.
«Пора бы уже и нюх в дело пустить, – ворчит брат, – глупое животное».
Преодолев все ступени лестницы, мы оказываемся на мосту, перекинутому через наш огромный овраг и ведущему в дубовую рощу. Дойдя до середины, останавливаемся, чтобы насладиться видом. Давид ничего не говорит, молчу и я. Он наверняка думает о своих любимых винтовках и антикварных ружьях, отметивших двухвековой юбилей. В его коллекции чего только не сыщешь! Я не против, что сейчас, когда мы идем вместе, и я держу его под руку, мой брат думает о чем-то стороннем, ведь в такие моменты он действительно счастлив.
Хорошо, что сегодня не так уж жарко. Солнце заслонено огромной тучей, из-за которой все вокруг имеет сероватый оттенок. Воздух наполнен предвкушением дождя, что особенно ясно ощущается, когда мы шагаем мимо широких дубов, листва на которых пожелтела лишь по краям, но по большей части осталась зеленой. Когда смотришь на крону этих великанов снизу вверх, кажется, что они упираются макушками в самое небо. И эта оптическая иллюзия не становится менее прекрасной от осознания того, что на самом деле все не так.
«Все равно он тебе совсем не подходил», – вдруг прерывает наше взаимное идиллическое молчание Давид.
Ну вот, получается, он думал вовсе не о чем-то стоящем, а о наших отношениях с Владленом. Как-то грустно. Не нужно было мне впутывать брата в свои проблемы в отношениях.
«Наверное», – только отвечаю я.
Мы переходим с одной тропинки на другую, взбираемся на небольшой холм, откуда уже видны дома, построенные на самом берегу Волги. В отличие от тех, что стоят на нашей линии, эти здания не отличаются разнообразием. Все они сложены из кирпича спокойного бежевого цвета. Выглядят весьма солидно. Если повернуть налево и пройти около ста-ста пятидесяти метров вдоль берега, то можно увидеть новенькие таунхаусы. Глядя на них, хочется верить, что люди, поселившиеся здесь, на самом берегу этой широченной и красивейшей реки станут хоть чуточку счастливее оттого, что из окон их жилища открывается столь великолепный вид.
Наконец, мы оказываемся на береговой линии. Давид быстро скидывает свои кеды прямо вместе с носками и заходит в воду по щиколотку. Как и я, он предпочитает обездвиживающе ледяную воду, и уже в мае открывает купальный сезон.
«Заходи тоже! – зовет меня брат. – Здесь здорово!»
Несмотря на то что сегодня пасмурно и ветрено, на пляже все-таки присутствует человек двадцать. Одна компания жарит шашлыки и мучает гитару, другая – играет в какую-то настольную игру, которая на деле прекратилась в наодеяльную или в напесочную – это уж как посмотреть.
«Идеееем!» – кричит Давид, и плескается водой в мою сторону водой.
Несколько капель достигают цели. Такие ледяные, что дух захватывает.
«Неееет, спасибо», – я хитро улыбаюсь и делаю несколько шагов назад.
Кажется, я наступаю на что-то, но почти не обращаю внимания, и продолжаю стоять так, пока очень знакомый мужской голос не предлагает:
«Может, соблаговолишь сойти с моей ноги?»
Оборачиваюсь. Экстремально близко от меня оказывается плечо Фарбера. Опускаю глаза вниз и вижу, что действительно топчу его левую ногу своей пяткой.
«Извините».
Снова отхожу назад, как раз туда, где меня уже ждут мокрые и холодные ладони Давида, которыми брат обхватывает мое и без того продрогшее тело. Фарбер с интересом наблюдает за нами, и когда я перестаю визжать, они с Давидом некоторое время просто стоят и смотрят друг на друга. Наконец, Давид протягивает руку и представляется:
«Давид Канкрин».
У нас с ним разные фамилии, но новому начальнику явно это имя должно что-то говорить, потому что Давид, помимо того, что неплохо ведет дела в семейном оружейном магазине, ещё и занимает должность начальника складов в отделе сбыта. Они до сих пор не были представлены друг другу только потому, что брат в очередном отпуске. Он всегда идет отдыхать таким образом, чтобы захватить половину августа и половину сентября, и меня каждый год разбирает жгучее чувство зависти по этому поводу, поскольку мне, несмотря на то, что я какой-никакой руководитель, не разрешается брать отпуск тогда, когда захочу.
Фарбер бросает на мокрую ладонь подозрительный взгляд, который сложно описать. Таким, наверное, судьи озирают особо опасных преступников. Затем все-таки следует рукопожатие и ответное представление:
«Роберт Фарбер».
Ба, его зовут Роберт. Имя-то какое! Ловлю себя на мысли, что всю неделю не называла его ровным счетом никак, если не считать обращением то моё возмущенное «эй», когда он усаживал меня в машину.
Спешу сообщить, что тогда все тогда закончилось подобающим образом. Онорин поймал на какой-то радиостанции песню группы «Сплин», и мы с ним, как самые подвыпившие, начали выкрикивать про то, что нужно гнуть свою линию, и что горят огни, сверкают звезды и все такое – как это обычно бывает у Васильева. Уже на припеве Фарбер, помнится, прибавил газку, а Онорин сообщил, что я живу в районе ТЦ Вилла, и новый начальник глубоко вздохнул, выражая огромное огорчение по поводу того, что отделается от нас обоих ещё нескоро. Меня высадили прямо у подъезда.
Настроение было замечательное, и чтобы укрепить его, я посмотрела ещё серию «Декстера» перед тем, как лечь спать. Странный выбор, согласна, но этот сериал порой радует неимоверно.
Во сне в ту ночь я видела Назарова в его военной форме, на которой были навешаны ордена за доблесть и отвагу. Мы все поздравляли его с наградами, а он скромно заявлял, что он здесь ни при чем, всё благодаря Карине.
Следующие три дня мы с Фарбером толком и не виделись, а сейчас он неожиданно вырос как из-под земли, то есть из-под песка, да ещё и недовольный какой-то.