Пролог
Тамара Аркадьевна Шувалова захлопнула последнюю папку и, убрав ее в сейф, тщательно заперла на ключ. Сняла с вешалки легкий пиджак – этот летний день неожиданно выдался прохладным, – накинула его перед зеркалом и остановилась, задумавшись. Она присела на край стола, закусив губу, и погрузилась в размышления.
Нужно принимать решение, и как можно скорее. Собственно, она его уже приняла. Все же ясно! Но, к сожалению, не все думают так, как она. И что делать, если их мнение не изменится? Брать всю ответственность на себя? И потом всю жизнь помнить об этом и чувствовать свою вину? Но за что, черт возьми?! Хотя понятно, за что…
Тамара Аркадьевна бессильно опустила руки. Как тяжело осознавать, что ты мучаешься, колеблешься, делая выбор, а потом вдруг выясняется, что ты допустила ошибку. И расплата за нее неумолимо настигает. И не только тебя. Вот, вот что самое главное! Платить будут еще и другие, она прекрасно это понимает. И в первую очередь родная дочь. Ну а если сделать наоборот, отказаться от своего внутреннего убеждения, тогда будет еще хуже! Опять же потом, позже, но – хуже! И снова этот замкнутый круг…
Тамара Аркадьевна вздохнула и поднялась. Надела берет и поправила перед зеркалом выбившиеся темно-русые волосы. Уже повернувшись к двери, собралась открыть ее, но дверь вдруг распахнулась, и в кабинет стремительной походкой вошел Никита Костин. Как всегда, быстрый и порывистый.
– Тома, привет, – скороговоркой выпалил он, усаживаясь на стул и вытягивая свои длинные ноги.
Высокий, худощавый брюнет с манерами холерика, уверенный в себе, Никита вел свои дела так, что ни у кого не оставалось сомнения – Костин отдается им самозабвенно. Его речи, всегда опирающиеся на достоверные факты, юридически выверенные, были при этом наполнены чувством и энергией, что усиливало их воздействие на любую аудиторию.
– Привет, – отозвалась Тамара Аркадьевна. – Собственно, и – пока. Я ухожу.
– Тома, подожди. – Никита вскочил со стула и, быстро подойдя к женщине, взял ее за рукав плаща и пытливо заглянул в глаза. – Осталось три дня…
– Господи, Никита, неужели ты думаешь, что я не помню?! – отозвалась Тамара Аркадьевна, машинально поправляя выбившуюся прядь.
– Ну и?.. – Никита выжидательно посмотрел на нее.
– Что – ну и? – раздражаясь, воскликнула Шувалова. – По-моему, я давно все сказала!
– Но ты же обещала подумать!
– Я и думала, – уже спокойнее ответила Тамара Аркадьевна. – Все уже решено.
– Тома, но ты же понимаешь, чем это может грозить, – как-то печально проговорил Костин. – Тебе что, мало того случая?
– Предостаточно. Но это все продолжается, пока не состоялся суд. Потом они успокоятся, потому что все уже будет закончено.
– Не знаю. – Никита с сомнением повертел головой. – Могут и не успокоиться. И тогда уже договориться с ними не получится.
– Ладно, хватит меня пугать! – поморщилась Тамара Аркадьевна. – Как будто я первый год здесь работаю и раньше ни с чем подобным не сталкивалась. Еще похлеще бывали субъекты.
– Ты знаешь, – задумчиво произнес Костин, – я тебя очень хорошо понимаю. Достаточно взглянуть на рожу этого Гаршина, чтобы согласиться с тобой. Но… Таких много, Тома. И против всех ты бессильна. Ей-богу, так вот подумаешь и решишь, да черт с ними, провались все пропадом! Возьмешь деньги и сделаешь, как они хотят. С паршивой овцы хоть шерсти клок! Его же все равно вытащат. Не отсюда, так из тюрьмы.
– Ты опять начинаешь меня убеждать, – усмехнулась Шувалова. – Мы же с тобой уже сто раз на эту тему говорили. Полагаешь, я об этом не думаю? Да постоянно. И сегодня целый день думала. И не хочу себя ломать.
– Ну что ж… – вздохнул Никита. – Я, в общем-то, где-то в глубине души даже рад, что ты так поступаешь, но не покидает меня чувство тревоги за тебя.
– Перестань, – усмехнулась Шувалова. – На тебя какая-то паранойя напала. Первый, что ли, случай в практике?
– Ладно, поступай как знаешь, – махнул рукой Костин. – Ты домой сейчас?
– Да, а что?
– Могу подкинуть, хоть нам и не по дороге.
Тамара Аркадьевна на мгновение задумалась, а потом решительно ответила:
– Ты знаешь, не нужно. Спасибо. Я хочу пройтись пешком, мне подумать надо.
Костин внимательно посмотрел на нее и согласился:
– Ну ступай. Как там Ксюха-то?
– Да! – Тамара неопределенно махнула рукой. – Обычные для такого возраста проблемы. Мать, конечно, безнадежно устарела со своими взглядами и ничего не понимает в этой жизни.
Оба вымученно улыбнулись.
– А твои пацаны как? – поинтересовалась Тамара.
– Ой, ты знаешь… – моментально оживился Никита и принялся увлеченно рассказывать последние истории о двух своих сыновьях.
Тамара слушала вполуха и думала о своем. Так, переговариваясь, они вышли из здания суда. Костин сел в свою машину, а Тамара, помахав ему рукой, отправилась домой пешком. Мысли вертелись вокруг все той же проблемы, не давая спокойно спать по ночам. На работе она старалась гнать от себя навязчивые думы, даже выглядела ровной и спокойной, но в подсознании неизменно постоянно присутствовали те же тревоги и страхи, а когда Тамара оставалась одна, и вовсе захлестывали ее.
Интересно, Ксения дома? Может быть, посвятить сегодняшний вечер ей – и у них получится долгий проникновенный разговор матери и дочери! Хотя к чему он приведет, этот разговор? Ксения в очередной раз решит, что мать ничего не понимает и хочет решить ее судьбу по-своему. Нет, нужно уйти в свою комнату и подумать. Хотя что тут думать, сто раз уже передумано…
Тамара и сама понимала, что навязчивые мысли мучают ее, делают слабой и нерешительной. Дойдя до дома, она приняла решение: сегодня ни над чем не ломать голову, заставить себя читать ту книжку, которую недавно притащила дочь, сказав, что ее должен прочесть каждый уважающий себя человек. Выходя из лифта, она склонилась над сумочкой, доставая ключи. Выпрямившись, хотела уже повернуться к двери, но выстрел в упор помешал ей сделать это. Она упала на холодный пол и уже не слышала, как лифт плавно поехал вниз…