Третья глава. О том, как два противоположных по характеру героя демонстрируют отношение к своей жизни и целям
Эта история поднимает важный вопрос: почему мы все разные, и что нас делает таковыми? Знания? Богатство? Опыт?
Персонажи из следующей главы – одни из миллиона, но они отлично иллюстрируют два ярких типа людей, окружающих нас. Интересно, кто из героев ближе вам?
Серые улицы, мрачные дома, бесцветная толпа прохожих. Все рождало в душе уныние и чувство безысходности. В голове у человека в серой китайской куртке крутился лишь один вопрос: «За что мне такая судьба?» Каждая попытка изменить что-то в жизни приносила новые разочарования.
Это был одинокий мужчина старше сорока. Ни семьи, ни детей, ни любимой работы. Возраст говорил ему, что нужны результаты, и пора реализовать хотя бы детские мечты. Но он давно о них забыл. Жизнь утекала, и каждый день, как холодная капля дождя, безжалостно падал на его начинающую лысеть голову.
Порой, не в силах что-либо изменить, он разговаривал с телевизором. Брань и осуждение – вот что стало его реальностью. Сейчас мрачные стены одинокого жилища, доставшегося по наследству, были немыми судьями, взирающими на него через вздутые обои с подтеками. Когда-то он хотел сделать ремонт… Мысль об этом вызвала горькую усмешку. Мир будто все делал ему назло.
Часом ранее он лежал на своем привычном потертом диване и изучал старую пыльную лампу, окаймленную обугленным проводом. Его мысли беспорядочно блуждали, и только звук играющего за стеной пианино время от времени возвращал его к реальности.
– Еще и эти мерзкие соседи! Как будто нет ничего лучше, чем игра на фортепьяно! Кому вообще нужна эта музыка…
Внезапно острая боль пронзила висок. В последнее время только мигрень была постоянным визитером. Желая спастись от нее, он накинул куртку и вышел на улицу…
Теперь он бесцельно бродил по переулкам мимо дорогих машин и ярких афиш, призывающих каждого осчастливить себя очередной покупкой.
«Как они не поймут, что счастья нет», – снова злобно усмехнулся он.
Как бы подтверждая его слова, холодный дождь стал поливать улицы серого города. Зонта у несчастного прохожего не было, и, желая укрыться от противного ливня, он зашел под навес остановки. Мимо с грохотом проезжали автобусы и троллейбусы. До часа пик было далеко, на остановке ждали лишь две пожилые женщины. Мужчина молча уселся рядом.
Шумно разбрызгивая грязную мутную воду, к остановке подъезжал общественный транспорт. Двери с шумом открывались и выпускали новых и новых людей. Все казались ему какой-то серой безликой массой. С крыши стекали струйки дождя, но прохожие не задерживались под навесом и, открывая зонты, уходили прочь по своим делам. На улице хозяйничал непогожий день.
Тут подъехал троллейбус номер пятнадцать. Свежая партия пассажиров высыпалась из него, и каждый продолжил путь по своим делам. Последней вышла пожилая женщина, которой было за семьдесят. Удивительным было то, что она пропустила всех, и лишь потом вышла сама.
«Обычно старухи первыми несутся к двери, – злорадно подумал мужчина. – Наверное, засиделась на месте», – тут же объяснил он сам себе и снова погрузился в нерадостные мысли.
Женщина вышла довольно быстро и легкой походкой прошла под навес.
– Ну что, «раритет», сидите? – обратилась она бодрым голосом к сидящим на остановке приятельницам.
– Ага, сидим. На наш-то автобус не успели! – хрипло отозвалась одна из старушек. – Ждать следующий минут двадцать. А ты откуда? Небось, от любовника? – с юморком спросила Мария Петровна, более пожилая женщина, одетая в выцветшее пальто, из-под которого выглядывало платье в мелкий цветочек.
Все три подруги закатились заливистым смехом.
Женщиной, которой был адресован шуточный вопрос, была Клавдия Андреевна – сухонькая старушка с неиссякаемым запасом жизненной энергии. На плече висела молодежная сумка. Синяя толстовка с капюшоном, полуспортивные серые кроссовки и коротко подстриженные седые волосы придавали ей достаточно современный вид.
– Нет, сегодня от внучки возвращаюсь, – отозвалась она. – Моим-то некогда. Мать внучки учится, а сын мой на трех работах. Устает, но долг главы семейства и кормильца как может исполняет. Я их по очереди подменяю: уроки с внучкой делаю.
Этот разговор донесся до мужчины и прервал его размышления.
«Да уж, как же! Прям на трех работах», – злобно усмехнулся он.
– Ой, гляньте, такой замечательный дождь пошел. Хорошо природе! Надо полить землю-то. Молодые цветочки и деревца, чтобы цвести, нуждаются в воде. Уж больше недели влаги ждут. Да и пыль прибьет заодно, – продолжала весело Клавдия Андреевна, улыбаясь практически беззубой улыбкой.
Тут она повернула голову в сторону молодого человека и дружелюбно произнесла:
– Мужчина, могли бы вы уступить мне место?
Человек в серой куртке аж вздрогнул от неожиданности. В том настроении, в котором он находился, можно было кого-нибудь убить, но уж точно не исполнять роль Робин Гуда. Мужчина смог только пробурчать:
– Не видишь, старая, я сам тут сижу. Иди домой, насидишься.
Острый слух Клавдии Андреевны не оставил фразу молодого человека без внимания, и, пристально посмотрев ему в глаза, она произнесла:
– Я-то старая, и я насижусь. Но интересно, почему вы не встали перед пожилой женщиной? Или вы не обучены манерам? А может, я ошибаюсь, и у вас заболевание, при котором каждые полчаса надо делать остановку?
Эти слова задели человека, и он снова вспомнил соседей. Все негативные эмоции вдруг навалились на него, делая лицо похожим на помидор.
– Отстань от меня, старая дура! – завопил мужчина. – Иди куда шла. Распрыгалась тут.
Короткая перепалка не могла не задеть самолюбие и тех пожилых женщин, которые сидели с ним рядом. Они бросали злобные взгляды в сторону мужчины и тихо бурчали, ругая современные нравы.
Клавдия Андреевна отпрянула от него и подошла к старушкам, которые к этому времени, осмелев, стали громко возмущаться поведением сидящего человека.
– Марковна, да отстань от него. Пусть сидит. Жизнь, видать, у него тяжелая! – с сарказмом произнесла она. – Не царское это дело – старикам уступать место! Мы вон голод пережили, война была, мужей потеряли, детей одни вырастили в нищете… Да все это ерунда! А вот у него, наверное, жизнь не сахар. Тяжко ему, поди. По городу-то без дела бродить, небось, утомительно.
И она было сделала шаг в сторону подошедшего автобуса, но потом снова развернулась к Вере Марковне.
– Не-а, не мой. Что-то зрение стало садиться – плохо цифры различаю, – мягко и искренне посетовала она.
Брошенные в сердцах слова все еще висели в воздухе. Пристыженный и оскорбленный, мужчина решил оставить последнее слово за собой, так как последняя реплика, адресованная ему, ранила еще и потому, что он сам считал ее небеспочвенной.
– Слепая курица, – бросил он как бы между прочим.
Почему-то эти слова не обидели Клавдию Андреевну. Она имело чувство юмора и иногда в шутку сама себя так называла. Обернувшись к мужчине, она по-матерински произнесла:
– Парень, да какая ж тебя муха-то укусила? Что ж ты на мир так разобижен? Жена ушла что ли? Так это неудивительно, от такого отношения к людям любая бы сбежала. А если нелады с начальством, так тут тоже все ясно. Уже практически полчаса прошло, а ты все сидишь, никуда не торопишься. Перерыв же не резиновый. А на работе, сынок, надо «вертеться», а не отдыхать. Да и характер что-то у тебя скверный. Это, конечно, не мое дело, и я всего лишь восьмидесятитрехлетняя бабка с непростой судьбой, но если хочешь в жизни чего-то добиться, то придется попотеть. Гибким надо быть: цели ставить, искать выход, совершать поступки, действовать, несмотря на лень и страх. А злостью и агрессией ты ничего не изменишь! И добрее быть надо. Мы уж старые, нам скоро помирать, и то мы каждую минуту радуемся жизни. Она у нас одна, другой не будет.
С этими словами она собралась подойти к подъезжающему троллейбусу, но тут снова развернулась к парню и подняла сморщенный указательный палец, вспомнив что-то важное:
– Запомни, сынок, в жизни главное – характер. Все остальное купишь в магазине. Работай над собой, учись гибкости. Жизнь станет солнечной. Еще не поздно стать мужчиной с большой буквы. Сам себя уважать начнешь. Ставь цели и иди к ним шаг за шагом. Побурчи, отдохни и опять иди.
Договорив, она развернулась и уже решительно проследовала к открывшимся дверям троллейбуса. Человек не успел полностью осознать произнесенное Клавдией Андреевной, как уже увидел ее сидящей в салоне транспорта сквозь мутное стекло. Она по-дружески улыбнулась ему и помахала рукой.
Он машинально встал.
Одна из старушек на остановке, указав на скамью, где сидел пасмурный мужчина, возбужденно воскликнула:
– Посмотрите, парень сидел на лавке, где слово «любовь» написано. Наверное, он так и в жизни счастье свое просиживает!
И подруги захохотали.
Не обращая внимания на смех старушек, пристыженный мужчина пошел прочь. Капли дождя уже не казались такими холодными. Что-то неясное, давно забытое забрезжило в его душе. Еще не цветы, но почки надежды стали появляться где-то глубоко внутри. И случайный прохожий мог бы заметить, как морщины на лбу мрачного мужчины слегка разгладились.
– Все у меня будет хорошо, – тихо пробормотал он и быстрым шагом пошел домой.
Дорогие читатели, наверное, вы зададите вопрос, наладилась ли жизнь нашего героя?
Не скрою, ему было тяжело. Когда человек долгое время бесцельно плывет по течению, то самое сложное – остановиться и признаться, что не так уж все хорошо, как кажется. Затем – обозначить, в каком направлении стоит двигаться. Начало его жизненной истории было насыщенным. Он родился в большом городе, в котором существует масса возможностей для реализации. Всю жизнь ему казалось, что если есть квартира и ты родился в столице, то делать ничего не надо, все само по себе произойдет. Он верил, что стал интересным мужчиной и завидным женихом.
Конец ознакомительного фрагмента.