9
Мой персональный ад…
Я просыпаюсь от чьих-то грубых рук, хватающих меня за волосы. Тело моё находится в каком-то анабиозе, и я не могу быстро понять, что происходит. Конечно же это Рон, кто бы сомневался? Он нахально улыбается, возвышаясь надо мной.
– Что прямо с утра?
– А ты как думал?
– Можно не выдирать мне волосы хотя бы? Я же не сопротивляюсь.
– Хорошо, меньше слов, больше дела.
Неужели так будет теперь всегда? Это нескончаемый персональный ад, однако, не могу отрицать того факта, что здесь жизнь интереснее, но опаснее. Я стараюсь думать о чём-то отвлечённом, но Рон так глубоко пихает свой член мне в рот, что я давлюсь.
– Я задохнусь так!
– Заткнись уже, я кое-что приготовил для тебя, – он вливает мне в рот какое-то отвратительное пойло, кажется, это алкоголь. Горло неприятно обжигает, я пытаюсь кашлять, но Рон снова затыкает мне рот. У меня начинается паника и агония, я задыхаюсь, пытаясь отбиться от него. И, в какой-то момент, видя мою истерику, Рон даёт мне дышать, при этом крепко стиснув в своих сильных объятьях, чтобы я не мог убежать.
– Тише, тише, не надо так нервничать.
Я хочу вырваться, но знаю, что не смогу, неприятный жар охватывает тело, меня трясёт.
– Это придаст тебе сил и расслабит, потому что я не очень-то терпеливый тип, а ты, как нежная барышня, глядишь вот-вот сломаешься пополам.
– Что ты мне дал?
Он ухмыляется, так и треснул бы его по этой наглой роже. Рон не церемонится, ему плевать на то, что я в ужасе. Огромные грубые руки раздвигают мои бёдра, что он надумал? Обещал же пока не трогать! Живым не дамся!
– Нет! – Я вырываюсь, что есть сил, – Нет, нет, не надо, пожалуйста!
Рон подминает меня под себя, придавливая одной рукой, оставляет синяки на моей тонкой коже, которые проявятся только завтра.
– Слушай, малыш, не будь принцессой, я всё равно сделаю это, но у тебя есть выбор: я дал тебе легкий анестетик, ты можешь потерпеть минут десять, или же устроить истерику, я пару раз врежу тебе, заломаю руки, может быть, даже сломаю, и всё равно тебе придётся подчиниться. Давай, ты будешь разумен и прекратишь вести себя, как капризная девчонка.
Я перестаю так яростно сопротивляться, но паника не отпускает меня, слёзы текут по щекам, я не могу контролировать это.
– Пожалуйста, не надо.
– Ну, вот, хороший мальчик, давай раздвинь их сам, чтобы я не прилагал усилия.
– Пожалуйста.
Я не могу сделать это добровольно, но и сопротивляться нет смысла, на меня действует то лекарство, что он влил мне. Всё отдаётся в голове, от каждого движения приятно ломит кости. Рон на взводе, я чувствую его первое резкое движение, но оно не вызывает боль, только неприятное ощущение проникновения. Как не думать об этом, когда я понимаю, что происходит? Он протискивается с усилием, я плачу, но от отвращения.
– Слушай, давай ты расслабишься хоть чуть-чуть, я не могу сдерживаться.
Зачем он говорит мне эти мерзкие вещи? У меня сводит ноги судорогами, закрываю глаза, быстрее бы всё закончилось. Почему он? Почему я? Некому спасти меня! Почему я такой слабый? Я злюсь на него, на себя, я буквально задыхаюсь от ненависти. Убью его, когда он будет спать, просто украду нож и убью, пусть не думает, что я такой слабый… Я дурак! Адам берёг меня и охранял, чтобы я вот так вот глупо попал в руки огромному незнакомому мужику. Брезговал я девушками с обожжённой кожей, а теперь посмотреть на меня со стороны!
Рону не очень-то удобно, он борется с желанием бездумно впасть в неистовую эйфорию. Резким движением переворачивает меня, поддерживая под живот потной ладонью. Вот теперь ему удобно глубоко проникать, а мне становится больно. Я не привык выносить какую-либо боль, не привык, что со мной так обращаются, как с вещью, я в отчаянии.
– Ещё немного, хороший мальчик, вот видишь, не так и страшно.
– Мне больно…
– Ничего, потерпишь, – он наваливается сильнее, движения его становятся более резкими и частыми, – Вот так, очень хорошо, очень!
Этот человек убил свою жену и сына, поедал человеческое мясо, которое, наверняка, обжаривал с аппетитом. Насиловал беззащитных женщин, был одним из тех, кто издевался над Шерри, может ли он сейчас выйти из-под контроля? Может ли он убить меня? Эти мысли заставляют меня нервничать сильнее, но я чувствую, как его начинает трясти, он хватает меня за волосы и оттягивает мою голову назад, как, видимо, привык делать со всеми шлюхами. Невыносимое истязание, проверка на мою прочность. Но я не могу, больше не могу, всё жжёт, внутренности объяты огнём.
– Больно! Нет, мне больно!
– Заткнись, сука! – он несильно бьёт меня по затылку, – Будешь скулить, убью нахрен!
Ноги сводит всё сильнее, мне кажется, что он насилует меня чем-то раскалённым, я сейчас заплачу в голос. Стискиваю зубы, сжимаю простынь, но ничего не помогает, я здесь, в реальности, и это происходить на самом деле.
– Я больше не могу, – тихо всхлипываю, стараясь унять дрожь, но мне так больно
– Отлично, сука! Я же знаю, что тебе нравится! Скажи, что тебе нравится член Рона, скажи это, сука! – он двигается быстро и резко, – Скажи, что он нравится тебе! – в этом неистовом животном порыве он кончает и падает на меня, придавив всем весом.
Я хочу выбраться, хочу отмыть с себя всю эту мерзость. Я рыдаю от отчаяния, от отвращения к самому себе. Рон с невозмутимым видом вытирает пот со лба и закуривает.
– Я заплатил тебе за еду и приют? Могу я уйти? – мой голос дрожит.
– Нет, конечно, ты моя вещь! – он смеётся.
– Я не вещь, и я не принадлежу тебе, Адам ищет меня, и рано или поздно найдёт!
– И что с того? Что будет? Андроиды не запрограммированы убивать людей, что он сделает мне?
– Неужели? Тогда за каким хреном вы их всех уничтожили? Значит, вы их боялись, и не зря, они умные, у них хоть и искусственный разум, но он способен на самообучение. Адам любит меня, он найдёт меня!
– Любит? – он хохочет в голос, – Робот любит тебя!? Да, ты рехнулся там в своём бункере, подвинулся умом! Тебе придётся смириться с тем фактом, что ты моя вещь, и я буду трахать тебя, когда мне вздумается, делать с тобой всё, что захочу, давать, кому захочу, скажи спасибо, что в этих планах пока нет изощрённых пыток и твоей смерти, но ты легко можешь внести в них коррективы своим идиотским поведением. И, поверь мне, здесь с тобой никто церемониться не будет, если ты ещё не понял, конечно! – он поднимается и одевается, – Я уезжаю в мастерскую, читай свои книжки, еды я тебе оставлю, и не делай глупостей, я не люблю этого! – он собирается уходить.
– Я хочу вымыться, – вполголоса произношу ему вслед.
– Я же говорил, что вода сейчас дефицит. Я смотрю, ты такой милый, когда тебе что-то надо! Если не будешь больше реветь в три ручья, когда я тебя трахаю, можешь пользоваться ванной хоть каждый день. Ты умный мальчик, сообразишь, что к чему, – и он выходит из комнаты, оставляя меня наедине со своим отвращением. Не хочу анализировать произошедшее, мне бы забыть всё, но как? Я не смирюсь, никогда! Сбежать, надо сбежать отсюда, доберусь до стены, скроюсь в мёртвом городе, а там будет Адам. Я всё ему расскажу, всё! Он не даст меня больше в обиду, погибнет, но не отдаст этим сволочам! Я громко всхлипываю, мне так мерзко и так плохо…