Царское прошлое чеченцев. Наука и культура. Глава II. Искусство, как форма материальной культуры на Кавказе (З. Х. Ибрагимова, 2009)

Музыкальные заимствования и обмен

В конце XIX века известный литературовед А. Веселовский впервые выдвинул теорию взаимодействия культур. Им утверждалось, что заимствуемые элементы в культуре могут иметь два пути развития: либо активно развиваться, либо постепенно отмирать, в зависимости от внутренних запросов самой культуры. Формирование и развитие музыкальных традиций с новыми компонентами в каждой национальной культуре имело свою траекторию процессуальности, при которой одни элементы получали яркое воплощение, другие – «уходили» в тень после взятых «художественных проб»³⁰⁸.

Наряду с русскими у терских казаков были в ходу горские музыкальные инструменты – зурна, свирель, горская двухструнная балалайка и даже барабан. На всех этих инструментах играли мужчины, а на гармонике – обычно женщины. Это же мы видим и у чеченцев. «В 80-90-е годы XIX века, – пишет Б.А. Калоев, – значительное распространение у плоскостных чеченцев получили русские гармоники. На гармониках, как правило, играли женщины, но были и мужчины гармонисты, а на местных музыкальных инструментах почти исключительно играли мужчины…»³⁰⁹.

Гармоники проникли на Кавказ и в Среднюю Азию с 1840 года по одной схеме: «… путь их проходил из Тулы в Нижний Новгород, затем по Волге в Астрахань, оттуда и расходились они морскими и сухопутными путями по южным областям». В 1875–1877 гг. открылась железнодорожная ветвь «Ростов-Владикавказ», ставшая главным связующим путем, т. к. к тому времени Ростов являлся одним из крупных поставщиков и реализаторов гармоник в Кавказском регионе. Гармоники, попадавшие к горцам через солдат, разнообразили различные типы инструментов, т. к. они призывались на службу из различных регионов России, где имело место изготовление разнообразных разновидностей гармоник. Среди горцев бытовали гармоники как немецкого, так и венского типа, а также разных модификаций русских мастеров. Наибольшую популярность получили вятские гармоники.

В 1784 году петербургский мастер Ф. Киршник впервые изготовил инструмент со свободно двигающимися язычками. В 1824 г. английский физик Ч. Уитстон создал концертино-гармонику, состоявшую из двух частей, между которыми располагался мех. В 1829 г. венский мастер К. Демиан придал гармонике современный вид. Впоследствии возникло много однорядных и двухрядных гармоник: немецкие, венские, французские, английские, итальянские, русские – вятские, ливенские, тульские, саратовские, Елецкие, «северянки», «черепашки» («варшавки»). Появляются гармоники, приспособленные к национальным ладам и особенностям. Удобство и легкость инструмента было одним из важных требований к гармонике. Для облегчения инструмента шел постоянный поиск породы дерева для корпуса мастерами – кустарниками. Потребность в легкой гармонике определялась сложившейся кавказской традицией танцевального круга, в котором гармоника не просто создает музыкальное сопровождение танцу, а активно включается в процесс³¹⁰. При изготовлении гармоник на Кавказе мастера использовали доступные им материалы. Некоторые из них заказывали материалы, инструменты для работы и даже части гармоник (голосовые планки) из регионов России, где было развито гармонное производство, и даже из Германии.

Первые гармоники, появившиеся в сер. XIX в., являлись сувенирами и игрушками, которым девушки и дети охотно выделяли место в своих комнатах. Изначально на гармониках играли только девушки что, возможно, также повлияло на выбор более легких типов инструментов. Появление гармоники как бы стало новой точкой отсчета в становлении «новых» исполнительских традиций на музыкальных инструментах, формированием традиции женского исполнительства. В конце 20-х годов XX века Андриан Митрофанов писал: «…интересно отметить, что исполнителями на гармонике являются главным образом девушки и женщины, выделившие отличных музыкантов – гармонистов». И далее: «Мужчины же долгое время считали, а во многих случаях и сейчас считают неприличным для себя пользоваться этим инструментом. Однако этот консерватизм, этот скрытый протест против наступающего нового инструмента, которым к тому же овладели с легкостью женщины, не играющие вообще на национальных инструментах, постепенно побеждается, и мне приходилось слышать мужчин – подлинных виртуозов на гармонике». Приход в традиционную кавказскую музыкальную культуру гармоники стал новым фактором для изменения устоявшегося традиционного мужского исполнительства и, дифференциации исполнительства

на музыкальных инструментах на женское и мужское. Традиция игры на музыкальных инструментах была изначально прерогативой мужчин и существовала веками. Она выполняла акт священнодействия, угодный богам, и была связана с магико-сакральным ритуалом. Несмотря на то, что женское исполнительство и становилось традиционным, играло ведущую роль в обрядах и ритуалах повсеместно, оно также имело и много ограничений и табу, особенно это касалось религиозной сферы³¹¹.

Традиционные чеченские музыкальные инструменты

В Чечне и Ингушетии в музыкальном быту флейте придавали большое значение. С помощью духового инструмента чабаны могли управлять стадом овец специальной пастушьей мелодией. На флейте ночью играть не разрешали, так как считалось, что скот ночью должен отдыхать³¹². В классификации чеченских музыкальных инструментов ведущее место занимают струнно-смычковые (адхоку – пондур, атух

– пондур, дечик – пондур, чандырг). Атух – пондур – 3-х струнный смычковый инструмент. Основная его составляющая – деревянный долбленный корпус в виде чаши, поверх которого натянута кожаная мембрана; на дне и мембране имеются сквозные отверстия. Дечик – пондур

– 3-х струнный щипковый инструмент, семейства от пиколло до контрабаса. К следующей группе относятся духовые инструменты: дутра, маа, цузам, шедаг. Дутра – продолговатая открытая флейта из камыша, калины, орешника с 7 игровыми отверстиями. Маа – бычий рог с 6 игровыми отверстиями. Цузам – духовой инструмент из тростника или гусиного пера с нарезным язычком. Шедаг – разновидность зурны, но без раструба. Также у чеченцев широко были распространены гармоники будьхара и бузика. Будьхара – «кавказская» гармоника с 18 и более клавишами. Бузика – однорядная «восточная» гармоника, которая звучит более сильно и резко. Музыкальное исполнение обычно дополнялось игрой бубнов (жирга, жиргиа)³¹³. Интересно, что самые распространенные и любимые среди чеченцев струнные инструменты являются и самыми древними, они появились на Кавказе примерно в I тыс. новой эры³¹⁴

В 1905 году, в «Русской Музыкальной Газете» Д.И. Аракчеев опубликовал список кавказских инструментов, находившихся в музее Московской консерватории³¹⁵. В музее Московской консерватории в 1905 году экспонировалось десять музыкальных инструментов: 8 грузинских, 1 осетинский и 1 инструмент не выявленного происхождения. По описанию, сделанному Д.И. Аракчеевым, это был деревянный инструмент, напоминавший ладью с двумя «носами». Струны из конских волос были надеты на довольно высокую «кобылку». Общая длина инструмента составляла 17 верш. Смычок – длинный, дугообразный, из конских волос. Звук его напоминал комариное жужжание. Данные инструменты, за исключением пальцевого фандыра, выставлялись и в Дашковском Этнографическом музее. Некоторые из кавказских музыкальных инструментов хранились также в музее Филармонического училища³¹⁶.

Музыкальная культура была хорошо развита у чеченцев не только на риторическом, но и на высоком профессиональном уровне. Первым чеченским композитором стал Абдул-Муслим Магомедович Магомаев, уроженец Старых Атагов. Его потомком является известный советский певец Муслим Магомаев. Будущий композитор получил образование в Грозненской горской школе, где обучался с 1892 по 1900 год³¹⁷. В Грозненской горской школе уроки пения проводил Дмитрий Терентьевич Кононенко. Он был очень строгим преподавателем и ученики у него в основном получали «2» и «3». Заработная плата у учителя пения являлась одной из самых низких в школе и составляла 75 рублей³¹⁸. В начальных школах досоветской России (в том числе и в городских училищах) азы музыкального образования давались в рамках уроков пения, в средних учебных заведениях и старших классах высших начальных училищ для православных учащихся – «церковного пения». О государственных приоритетах в преподавании пения можно судить уже по утвержденной Министерством народного просвещения в 1896 г. программе испытаний на звание народных учителей, которая предполагала знание нотной грамоты, практическое знакомство с обычными песнопениями православного богослужения, умение пользоваться камертоном и партитурой, организовать детский хор и руководить им. В основной своей массе преподавание музыки осуществляли те же учителя, которые преподавали обязательные предметы. В некоторых учебных заведениях обучение музыке было поставлено так хорошо, что учащиеся выступали с публичными концертами.

Частные музыкальные учебные заведения открывались официально с разрешения властей и вели образовательный процесс по утвержденным учебным планам и программам. Срок обучения в них длился от одного года до двух-трех лет. Занятия проходили, как правило, по расписанию на квартире педагога или в специально нанятом помещении. В течение года учащиеся сдавали контрольные задания, экзамены, выступали с отчетными концертами на публике. Кроме специальных предметов (фортепиано, скрипка, пение), преподаватели знакомили учеников с основными элементами теории музыки, сольфеджио, хорового пения.

Кроме частных, существовали и государственные музыкальные учреждения. Немало талантливых музыкантов воспитало Екатеринодарское (Краснодарское) музыкальное училище. Яркая страница истории Екатеринодарского училища связана с именем композитора М.Ф. Гнесина (ученика Римского-Корсакова), преподавателя училища с 1911 по 1913 гг. Гнесин читал курс специальной теории музыки. Музыке учились в одинаковых условиях дети всех сословий и национальностей. По данным на 1910–1911 учебный год состав учащихся Екатеринодарского училища по национальностям был представлен: русскими, армянами, евреями, поляками, немцами, греками, грузинами, черкесами и др.³¹⁹.

Кавказ, как источник вдохновения для великих русских композиторов

Русский композитор М.И. Глинка (1804–1857), подобно А.С. Пушкину в поэзии, стал первооткрывателем Кавказа в музыке. Очень точно это отобразил в своем стихотворении С.Н. Рыбалко:

М.И. Глинка

Прекрасно знал и высоко ценил музыкальное творчество кавказских народов М.И. Глинка. Михаил Иванович Глинка путешествовал по Кавказу в 1823 году³²¹. Знаменитая «Лезгинка» из оперы «Руслан и Людмила», в основу которой были положены национальные напевы, музыка, танцы кавказских народов, сконцентрировала в себе национальное своеобразие, колорит, яркую и богатую палитру музыкального дарования горских народов³²². Лезгинку, услышанную на Кавказе М.И. Глинка переложил, как говорил он, «на один оркестр» для концерта в Париже, и она привела в восторг французского композитора Берлиоза. Пражская газета после постановки оперы «Руслан и Людмила» в 1867 году особо отметила лезгинку. «Необыкновенно оригинальная», – писал о ней «Пражский дневник»³²³. Неповторимо прекрасны у Глинки образы Востока: достаточно напомнить партию Ратмира в «Руслане и Людмиле», колоритнейшие танцы в волшебных садах Черномора. Здесь рождалась одна из самых поэтичнейших традиций русского искусства – «русская музыка о Востоке», запечатлевшая чувства романтического восхищения темпераментным и пленительным искусством Кавказа. Ей отдали дань и Балакирев, и Рубенштейн, и Мусоргский, и Бородин, и Римский-Корсаков, и Глазунов, и Рахманинов³²⁴.

Находясь на Кавказе Грибоедов не только писал «Горе от ума», но и сочинял музыку. Будучи «замечательным музыкантом – музыкантом не только ученым, но и страстным», Грибоедов, с первых же шагов в Грузии проявил интерес к местному фольклору. Он записывал народные мелодии, и одна из них очень понравилась М.И. Глинке. «Провел около целого дня с Грибоедовым, писал композитор. – Он был очень хороший музыкант и сообщил мне тему грузинской песни, на которую вскоре потом А.С. Пушкин написал романс «Не пой, волшебница, при мне…»³²⁵. Как всесторонне одаренная личность, Грибоедов был не только отменным литератором, прекрасно знающим человеческую натуру, но и талантливым музыкантом, умеющим виртуозно играть на фортепиано, органе, флейте. Он сочинял такую музыку (сохранилось два вальса), которая по глубине, мелодичности и чувству была сравнима с вальсами И. Штрауса и П. Чайковского³²⁶.

М.А. Балакирев

Михаил (Милий) Алексеевич Балакирев (1836–1910), русский композитор, пианист, дирижер, музыкальный и общественный деятель – глава «Могучей кучки», издал «Записки кавказской народной музыки», куда вошли 11 северокавказских народных мелодий, из которых две были чеченские³²⁷. В 60-е гг. XIX в. он неоднократно посещал Кавказ, знакомился с музыкой местных народов и, вдохновленный красотой горной природы, создал симфоническую поэму «Тамара». В 1862 году он посетил Кавказские Минеральные Воды. Среди благодарных слушателей были и горцы, которые оценили то, как он переложил их национальные мотивы на фортепиано. Был случай, когда один почтенный старец начал танцевать, услышав знакомую лезгинку. Композитор стремился ознакомить народы Кавказа с европейской музыкой, открыть здесь Русское музыкальное общество³²⁸. В 1868 году Балакирев приехал на Кавказ в третий раз и прожил здесь около 3-х месяцев. В одном из писем Михаил Балакирев замечает: «Мне осталось одно, чем я и пользуюсь, наслаждаться природой и рассматривать девственные породы людей, не тронутых цивилизацией. В красивом и честном лице черкеса я нахожу еще кое-какие соки, меня питающие; с другой стороны Эдьбрус, яркие звезды, утесы, скалы снеговые, грандиозные пропасти Кавказа – вот то, чем я покуда живу…»³²⁹. В 1869 году Балакирев на основе изучения адыгских мелодий написал восточную фантазию «Исламей» – фортепианную пьесу с яркой звуковой картиной. Активным пропагандистом и исполнителем «Исламея» был выдающийся композитор и пианист Ференц Лист³³⁰.

С самого раннего детства увлекался Сережа Рахманинов историей седого Кавказа, где все дышало Лермонтовым, поэзию которого он боготворил. В 1916 году, посетив Кавказ, С. Рахманинов сообщал своему другу – композитору Н.К. Метнеру: «Здешние места мне очень близки и дороги. Люблю Кавказ…»³³¹. Астафьев в балетной сцене и Кюи в опере возродили образы «Кавказского пленника». Всем известны музыкальные сценические воплощения лермонтовской «Бэллы». Кавказские мелодии звучали в опере Рубинштейна «Демон» и в симфонической поэме Римского-Корсакова «Шехерезада»³³².

А.А. Алябьев

«Музыкальным иллюстратором романтического Кавказа» без преувеличения можно назвать Александра Александровича Алябьева (17871851). Впервые Алябьев приехал на Кавказ в 1816 г. По ложному обвинению в убийстве в 1828 г. он был сослан в Сибирь, и затем переведен на Кавказ. В период жизни на Кавказе музыкант, пользуясь расположением генерала А.А. Вельяминова, получает все возможности для занятий музыкой и с полной отдачей сил их использует: сочиняет замечательные по музыкальному строению музыкальные циклы, записывает мотивы горского фольклора, сочиняет оперу «Аммалат-бек»³³³. Именно Алябьев стал автором первой в истории музыки кавказской оперы, созданной по известной одноименной повести А.А. Бестужева-Марлинского «Аммалат-бек». На темах кавказского песенного фольклора композитор построил «французскую кадриль из азиатских песен», где использовал национальные мелодии – черкесскую, кумыкскую, азербайджанскую. В 1833 году Алябьев создает две «Мазурки кавказские». Безусловным успехом автора стал сборник песен и романсов под названием «Кавказский певец» (18 3 4)³³⁴. Алябьевым было написано свыше 150 романсов, среди них «Черкесская песня» на слова М.Ю. Лермонтова и др.

По наблюдениям Д. Семенова, горцы с жадностью слушали и легко принимали мотивы музыки, и русской народной и европейской. «Россини, Моцарт и Беллини, – отмечал краевед, – могут заставить горца простоять на месте неподвижно целый час. Они не турки и не китайцы, которым больше нравиться настройка музыкальных инструментов, нежели сама музыка. Поэзия их песен, похоронных, предсмертных, воинственных и страдных, известна нам по некоторым переводам, а увлечение, с которым они предаются всякому чувству, дружбе, любви, мщению, даже чувству к своему коню, показывают вовсе не расчетливую, а исключительно положительную натуру…»³³⁵. По воспоминаниям И. Ограновича, приглашенный к чаберлоевскому наибу Дубе старик – музыкант много играл народных песен, лезгинку. В заключении он сыграл несколько военных сигналов и, наконец, «подъем», пояснив, что все это он заучил, когда ходил с Шамилем в качестве трубадура и поэтому часто слышал, как русские музыканты играли в лагерях³³⁶.

Имам Шамиль интересовался музыкой. После пленения, находясь в Курске, Шамиль сходил в Итальянскую оперу. В тот вечер давали отдельные акты: «Trovatore», «Bardier de Sevill», «Columello». Шамиль был растроган пением и игрой актеров до слез. Бывшие вместе с ним в опере Кази-Магома и мюриды также не сдерживали своих эмоций. В Москве Шамиль был в театре на балете «Наяда». Балет он смотрел вместе с сыном в бинокль и в узкую зрительную трубу, сохранившуюся еще со времен Кавказской войны. В Петербурге Шамиля возили в Итальянскую оперу, на балет «Катарина» и «Пери». В Калуге капитан Руновский купил Шамилю орган, когда узнал, что тот любит музыку³³⁷.

С 40-х годов XIX века в Тифлисе, как и в других городах, процветала итальянская опера, на которую правительство не жалело средств. В Россию приглашались лучшие итальянские певцы, хор и оркестр также выписывались из Италии. Многие итальянцы, женившись на местных уроженках, прочно обосновались в Тифлисе, и таким образом там сложились музыкальные династии – Фиделио, Думы, Туорто, Лонго, Феррари и др. В конце XIX века главным дирижером Тифлисской оперы стал М.М. Ипполитов-Иванов. В 1882 году он выехал из столицы в Тифлис. По пути на новое место работы остановился во Владикавказе, на почтовой станции. Здесь же узнал, что шутники называют Владикавказ «штаб-квартирой дождя, откуда он расходится по всему Кавказу и снова сюда возвращается».

Природа, красота Кавказа покорили сердце Ипполитова-Иванова и, «просто заставили» писать прекрасные музыкальные произведения. В 1894 году М.М. Ипполитовым-Ивановым была закончена сюита «Кавказские эскизы», вскоре занявшая видное место в репертуаре не только русских, но и западноевропейских оркестров. Позже Ипполитов-Иванов написал симфоническую поэму «Мцыри». Основные черты творчества М.М. Ипполитова-Иванова, проходившие через всю жизнь, – это искренность, непосредственность, ясность, простота и спокойствие. «Музыки без сердца я не понимаю» – не раз заявлял композитор.

«Кавказские эскизы», – первая оркестровая сюита, написанная под впечатлением природы и народной музыки Кавказа. Первая серия «Кавказских эскизов», законченная в 1894 году, вскоре стала очень популярным произведением во всем мире; сохранилось много ее записей, в том числе и на американских пластинках. Успеху «Эскизов» содействовала и красочная контрастная инструментовка с использованием малых восточных литавр (доул). Первая часть сюиты, «В ущелье» – суровый горный пейзаж. Слышатся сигналы рожка, записанные композитором от кондуктора почтовой кареты на Военно-Грузинской дороге. Эхо отражает сигналы в горах, в то же время звучит неумолкающий гул горной реки (фигурации скрипок и альтов). Вторая часть сюиты, «В ауле» – идиллическая картинка вечера в ауле. Девушка, сидя на плоской кровле дома, поет песню, переходящую в танец. Третья часть сюиты, «В мечети», инструментирована для состава духовых и валторн, что придает ей своеобразный приглушенный колорит. «Сюита имела большой успех и увлекла меня в сторону кавказской музыки», – писал М.М. Ипполитов-Иванов в своих воспоминания.

П.И. Чайковский

В конце XIX столетия Тифлис становится на Кавказе значительным музыкальным центром; сюда стали приезжать крупные музыканты, артисты. М.М. Ипполитов-Иванов старался разнообразить музыкальную жизнь Тифлиса и наряду с итальянскими произведениями стал включать в репертуар театра русскую музыку. В 1885 году в Тифлис приехал П.И. Чайковский. Тифлисцы, знакомые уже с его произведениями, приняли его необыкновенно горячо³³⁸. В то время в Тифлис переехал на службу брат П.И. Чайковского Анатолий Ильич, который состоял членом дирекции Музыкального общества. Он и уговорил Петра Ильича приехать на Кавказ. П.И. Чайковский очень любил ландыши и в честь его приезда весь театр украсили ландышами, которых выписали из Кутаиса целый вагон. Праздник удался на славу и закончился блестящим банкетом. 25 апреля, в день рождения Петра Ильича, концерт и праздник в Тифлисском театре продолжился к всеобщей радости и одобрению.

Большим событием в музыкальной жизни Тифлиса был второй приезд П.И. Чайковского – уже в качестве дирижера симфонического оркестра. Программу он наметил из своих произведений. 20 октября 1890 года концерт прошел в бесконечных овациях любимому композитору и дирижеру. Петр Ильич провел в Тифлисе больше месяца. Тифлис, по словам Чайковского, напоминал ему его любимую Флоренцию. В Тифлисе у него зародилась «Спящая красавица», «Иоланта» и «Пиковая дама». «Иав нана» – кавказская колыбельная песня, послужившая темой для арабского танца в «Щелкунчике» Чайковского, очень красива и содержательна в музыкальном плане³³⁹.

С отъездом из Тифлиса его брата Анатолия Ильича на службу в Ревель порвалась та притягательная сила, что так крепко связала его с Кавказом. Петр Ильич Чайковский был лично знаком и преклонялся перед другим знатоком Кавказа, Л.Н. Толстым. Он считал его гениальным писателем, но очень мало ценил его разговоры об искусстве вообще и о музыке в частности, находя его рассуждения любительскими и поверхностными. Мнение Толстого, что Бетховен бездарен, глубоко возмущало Петра Ильича, спорить же с Л.Н. Толстым и доказывать обратное при упрямстве и настойчивости последнего, считал занятием бесполезным, поэтому всячески избегал беседовать с ним на эту тему, причем не раз, при встрече с Толстым на улице, пользовался проходными дворами, как он сам в этом признавался, чтобы избежать встречи и разговоров о музыке.

Тем временем Тифлис оставался притягивающей силой для многих известных людей России. С Саввой Ивановичем Мамонтовым Ипполитов-Иванов познакомился в Тифлисе, куда Мамонтов приезжал по делам. Будучи прирожденным меломаном, он был постоянным посетителем Тифлисской оперы. В Москве Мамонтов основал первую частную оперу. К постановочной части были приглашены лучшие художники – братья Васнецовы, Поленов, Серов и др. Савва Иванович одним из первых почувствовал в Ф.И. Шаляпине исключительное дарование и немедленно пригласил его в свою труппу. Театр С.И. Мамонтова в Москве процветал, принося любителям оперы истинное наслаждение³⁴⁰.

Культовая музыка чеченцев

Музыка традиционно играет значительную роль в жизни северокавказских обществ, осуществляя не только эстетические функции, но и магические, лечебные, коммуникативные и многие другие. Она практически не утеряла их и в исламское время. Празднества, в том числе и религиозные, сопровождались не только обязательными молитвами, но и песнями. Очень важной чертой музыкальной культуры Северного Кавказа может быть назван ее синкретический характер, т. е. неразрывность разных ее компонентов: инструментальной музыки, песни, танца. Якоб Рейнеггс описывал синкретический танец кистов, который, по его наблюдению, не сходен с танцами других народов Кавказа. Во время праздника присутствующие садятся в большой круг, поют и вызывают молодых танцоров звуками гобоев, волынок и флейт, чтобы они показали свою ловкость. В начале танца исполнители совершают различные прыжки, в ходе танца они часто впрыгивают в круг, разрывают и замыкают его и завершают танец теми же прыжками, какими начинали его. Взявшись за руки и образуя длинные цепочки, вместе с солистами танцуют и все присутствующие. Жены и дочери вайнахов предпочитали отыскать слепого музыканта и развлекаться под его музыку в удаленном от мужчин месте³⁴¹.

В исламе нет своей культовой музыки, хотя известно, что музыка – источник самого сильного, эмоционального и психического воздействия на человека. В суфизме этот пробел восполнен: музыка введена в арсенал средств, используемых для общения с Богом, она является ритуальной частью зикра. В обрядовый ритуал зикра Вис-Хаджи в дополнении к барабану ввёл музыкальный инструмент, напоминающий скрипку. Висхаджинцы считают, что игра на скрипке во время зикра услаждает их слух, что и ангелы прислушиваются к её мелодии. Поэтому они с умилением слушают музыку, считая это особой благодатью Аллаха, ниспосланной им, чтобы смягчать и очищать чувства и мысли верующих.

Суфии всегда смотрели на музыку, как на самое лучшее средство при постижении гармонии души. Руководитель суфийского братства муалавийа Джалал-ад-дин Руми, известный как Муалана (Наш господин), ввёл музыку в свой орден, как обязательное занятие. Слушая музыку, прославляя блаженную память своих учителей, считал он, ученики испытывают высокое наслаждение. В сурах Корана отсутствовал прямой запрет на музыкальное исполнительство. Факихами были созданы положения, разрешающие музыцирование, суть которых сводилась к следующему: «Вполне допустимо слушать музыкальные инструменты, если они не используются для развлечения и если это не ведёт к греховности». Таким образом, музыкальное исполнительство прочно внедрилось в коллективное радение суфиев кадирийа и других братств³⁴².

Философия и эсетика суфизма влияли на музыку. В отличие от ортодоксального ислама суфии уделяли музыке много внимания, но также как ортодоксы подходили к ней дифференцированно. Музыка подразделялась ими на развлекательную, гедонистическую и экстатическую. Первую они упрекали в «возбуждении плотских чувств» и, если не запрещали ее (как это делали представители ортодоксального ислама), то и не уделяли ей значительного внимания. Вторую, к которой относилась вся обрядовая культура, суфии считали способной доставить эстетическое удовольствие, но лишенной божественной красоты. Поэтому данный тип музыки использовался суфиями ограниченно. И, наконец, экстатическая музыка, входящая в суфийские радения зикр, считалась наиболее соответствующей требованиям красоты и гармонии. Зикр обычно включает в себя речитацию Корана и хадисов, специальные танцевальные и песенные, сольные и ансамблевые инструментальные виды музицирования. Целью зикра всегда является достижение экстатического состояния, в котором человек может воспринимать сверхчувственный мир. Музыкальная часть зикра называется «сама». На Востоке она включает в себя чаще образцы классической музыки; специально сочиняемые музыкально-религиозные поэмы; духовные песни.

Исторически сложилось так, что именно культовые формы музыки лучше всего сохраняются среди памятников музыкальной культуры, зачастую оставаясь для потомков единственными ее представителями. Обладая высоким социальным статусом в обществе, культовая музыка становится своего рода эталоном, образцом для подражания в целом ряде пластов музыкальной культуры, особенно в обрядовой музыке, эпосе, духовных песнях. В различных направлениях и толках ислама, существует определенная разница и в музыкальной их стороне. Наиболее свободно музыкальные традиции используются в суфизме; шиитский ислам интересен своими музыкально-театральными формами; суннитский толк выглядит на его фоне строже, выделяя стержневую исламскую музыку и культуру как главного репрезентанта религиозной культуры.

Музыка является одним из ярких репрезентантов национального характера и темперамента, будучи одним из самых эмоциональных проявлений человеческой психики. Музыкальный ритм, часто являющийся единым с поэтическим, определяет не только своеобразие национальной музыки, но и поэзии, а также рифмованной прозы (садж – в Коране); можно говорить и о музыкальности речи, языка (ритмика обыденной речи тоже имеет музыкальные корни). Вопреки расхожим мнениям об интернациональном языке музыки, она вовсе не является общепонятным явлением, имея свои музыкальные языки и диалекты. Их своеобразие определяется всем контекстом культуры, а также способностями народа. Музыка закрепляет важнейшие для национального самосознания моменты существования народа. Музыкально озвучиваются исторические события (эпос, историческая песня, легенда); религиозные догмы (речитация Корана); важнейшие моменты повседневной жизни народа³⁴³.

Историко-героические, лирические песни, илли, религиозные назмы

Каждый из жанров фольклора выполнял свою функцию и нес определенный объем информации о создателе. Наиболее информативными являются историко-героические песни и сопровождающие их историко-героические сказания, прославляющие знаменитых воинов, сражавшихся за свою землю. Именно в них получили отражение факты политической и социальной истории. Превалирование героической тематики закономерно для общества, в котором главным достоинством мужчины считалась воинская доблесть. Главными функциями историко-героических песен и сказаний являются фиксация, хранение и трансляция информации. При этом надо учитывать, что фиксация событий происходит выборочно, т. е. не каждое событие остается запечатленным в фольклоре. Информация, содержащаяся в песне или сказании, может быть как локального, так и всеобщего характера; произведения фольклора имеют разный жизненный срок: одни закрепляются в памяти народа, другие быстро забываются. Исторической песне в ряду фольклорных жанров больше всего подходит определение «исторической памяти» народа³⁴⁴.

Особого внимания заслуживают героико-эпические илли (песни) чеченцев, сложившиеся как жанр в XVI–XVIII вв. – в период роста и утверждения национального самосознания чеченского народа. Лейтмотив эпоса илли – гимн человеческому разуму, предотвращающему вражду между людьми, приносящему им равноправие и свободу, реализующему стремление чеченского народа жить в мире и дружбе с другими народами. Следует отметить, что сложные по исполнению героико-эпические песни-илли вызвали появление профессиональных «илланчи», живших за счет исполнения песен и передававших тексты от отца к сыну. Их надо отличать от «пондарчи», также профессиональных музыкантов, но исполнявших танцевальные и лирические мелодии, а также шуточные песни³⁴⁵.

Чеченцы, создавая свои героико-эпические песни, незамедлительно откликались на проявление у своих соседей дружеских чувств. В песне и сказании «Ахмат Автуринский» поется о том, как перед смертельном поединком станичный казак предлагает чеченскому юноше свою дружбу. Еще более выразительно воспевается дружба в песнях – сказаниях «Эли, сын Умаров из Акки», «О русском и чеченском юношах», где русский молодец отбивает у царских властей горца, помогает своему чеченскому другу в его женитьбе³⁴⁶. Горская поэзия по восточному тонкая, мудрая, философичная как бы сама ложилась на музыку, непроизвольно «заставляя» создавать лиричные произведения³⁴⁷.

Интерес представляет и песенный жанр, в котором на смену героико-эпическим, историческим песням приходят другие жанры – религиозные назмы, лирические песни, песни тюрем, каторги, ссылки. Если традиционные песни отражали типические явления в образе одного или нескольких персонажей, то песни тюрем, каторги, ссылки чаще всего не воспроизводили непосредственно общественные конфликты, а показывали их отражение в индивидуальной человеческой судьбе. Они строились на сюжетных ситуациях, характерных для жизненного пути лирического героя: ссылка в Сибирь, причины ссылки, отношение ссыльного к Сибири:

Первая публикация чеченской народной песни в нотной записи состоялась в «Азиатском музыкальном журнале», выходившем под редакцией Ивана Добровольского в 1816–1818 годах в Астрахани. В этом издании также были помещены напевы чеченцев, для исполнения на фортепиано в две руки³⁴⁹. На страницах «Азиатского музыкального журнала» было опубликовано более 30 нотных записей кавказских песен и музыкальных мелодий. В 1885 году по дороге в Сванетию С. Танеев останавливался у балкарского просветителя И. Урусбиева, знатока и исполнителя северокавказского музыкального фольклора, с уст которого он записал 20 чеченских, кабардинских, балкарских, осетинских песен и инструментальных наигрышей, и на этой основе опубликовал статью «О музыке горских татар»³⁵⁰.

С появлением фонографа, давшего возможность более точно фиксировать и сохранять музыкальные записи длительное время, начинается новый этап в изучении и документировании музыкального фольклора. Фонографические записи в конце XIX века производились в Хасав-Юрте и Темир-Хан-Шуре кавказоведом А. Диррером.

Эти фонограммы, хранящиеся в архиве Пушкинского дома, до сегодняшнего дня не нотированны. Там же хранятся и другие записи кавказской народной музыки из коллекции Георга Шюнемана: аварские, кумыкские и одна лезгинская песня. Это копии из Берлинского архива фонограмм³⁵¹.

В архиве русского писателя, критика, музыканта и фольклориста Владимира Федоровича Одоевского сохранились нотные записи шести чеченских песен, сделанные И.А. Клингером. Сама рукопись И.А. Клингера была посвящена описанию его пребывания среди чеченцев, в ней было много этнографических материалов и наблюдений талантливого исследователя над жизнью и бытом чеченцев ³⁵². Российский боевой офицер капитан И.А. Клингер, проведя в плену два года в чеченском селении Осман-Юрт, выучил чеченский язык, составил нотную запись чеченских песен, а также сделал несколько акварельных зарисовок из жизни чеченцев³⁵³. В XIX веке вышел в свет сборник «Чеченские мелодии», записанный (1847–1850 гг.) штабс-капитаном Клингером³⁵⁴. В 1916 году А. Д. Шерипов подготовил к изданию собранные им чеченские народные песни. Этот горский общественный деятель, краевед родился в 1897 году в чеченском селении Сержень – Юрт в семье офицера русской армии. Учился он в Полтавском кадетском корпусе, из которого в 1915 году перевелся в Грозненское реальное училище³⁵⁵.

В самые тяжелые для себя минуты чеченцы начинали петь, так было и в годы Кавказской войны. В 1831 г., во время восстания, 3 000 чеченцев оборонялись в Герменчуге. Когда артиллеристы обстреляли село гранатами и подожгли его, чеченские мужчины запели предсмертную песнь, сначала громко, а затем все тише и тише, по мере того, как число поющих умирало от огня, выстрелов и дыма³⁵⁶. Европейская публика очень интересовалась всем, что происходит на Кавказе, и очень сочувствовала горцам в ходе Кавказской войны. В Европе узнавали о музыкальных способностях горцев не только из произведений российских композиторов, использовавших фольклорные мотивы, но и из лекций, публичных чтений. 20 января 1904 года В.Д. Корганов на заседании берлинской секции Интер национального музыкального общества прочитал доклад под названием «Музыка на Кавказе». Позже он был опубликован в берлинских и парижских изданиях³⁵⁷

Роль музыки в различных сферах деятельности чеченского народа

Очень неординарной у чеченцев была музыка народных маршей, исполняемая в темпе кавалерийских маршей. Для инструментальной народной чеченской музыки характерны небольшие перерывы – короткие паузы, поэтому звучание ее отличается от исполнительной манеры других народов Интересными, оригинальными по своему философскому содержанию и напевности были лирические песни чеченцев. Приведем для примера слова одной старинной чеченской песни, сохранившейся до наших дней:

Музыка применялась чеченцами и в народной медицине. Резкие боли успокаивали игрой на балалайке специальной музыкой. Мотив этот под названием «Мотив для облегчения нарыва на руке» был записан композитором А. Давиденко и нотная запись его дважды публиковалась (1927 и 1929 гг.)³⁵⁹. Чеченцы много и с удовольствием танцевали. По мнению известного в Ингушетии специалиста национальных боевых искусств М.-Г. Сукиева, танец – трансформация древнейшей системы боевого и физического тренинга воинов, а также комплекса различных приемов и упражнений³⁶⁰.

Традиционные виды спортивных состязаний чеченцев

Чеченцы, как и другие народы, считали здоровье самым большим богатством, истинным счастьем. Одновременно они были глубоко убеждены в том, что здоровье, физическая сила не приносят подлинного счастья, если они не соединены с духовной культурой, высокой нравственностью. По традиционным представлениям чеченцев сущность человека состоит из трех начал: физического, душевного и умственного. Гармоничной может быть лишь та личность, у которой все три начала занимают соответственно отводимые им по иерархии места, дополняя друг друга³⁶¹.

Северному Кавказу принадлежит важное место среди отдельных историко-этнографических областей Российской Федерации, имеющих богатые традиции в области народного спорта. История и этнология народов Северного Кавказа свидетельствует о большом разнообразии средств физического воспитания, которые, однако, до сих пор еще полностью не выявлены и не изучены³⁶². Чеченцы уже в глубокой древности занимались спортом. Об этом свидетельствует старейший на Кавказе стадион, находящийся на земле общества Пешха (пешхой). Древнейший стадион предназначался для военных и спортивных игр³⁶³.

Особенно популярной у чеченцев была «конная борьба». А.И. Краснов писал: «…в Чечне и Ингушетии широко была распространена борьба на лошадях – так называемый «поединок». Всадники старались стащить друг друга с лошади или же крупом своей лошади свалить с ног другую лошадь. Эта борьба требовала от всадника умения в совершенстве управлять лошадью и самому прекрасно держаться на ней. История возникновения этого «поединка» относится к далёкому прошлому»³⁶⁴. Содержание коня, уход за ним, его внешние признаки описываются очень подробно в вайнахских илли, что свидетельствует о привязанности и любви горцев к коню, о знании ими правил ухода за конем. В большинстве героико-эпических песен высокий, гнедой (или серый), коротковолосый, тонконогий конь обгоняет ветер, топчет копытами врагов, подставляет во время боя свой бок под свинцовый дождь вражеских пуль, защищая тем самым своего хозяина. По мнению Р.С. Липец, конь в эпосе является не только участником походов, помогающим своему хозяину добиться победы. Он еще и «покровитель и руководитель своего хозяина, превосходящий его в даре предвидения, быстроте реакции в сложных ситуациях, обладающий твердой волей, подчиняющий себе всадника в минуты, когда тот проявляет слабость»³⁶⁵. Широко известно, что у многих народов мира воспитание будущего наездника начиналось в раннем детстве. Первым и наиболее серьезным испытанием было знакомство с необъезженной лошадью, на которую сажали 7–8 – летнего мальчика. Такой способ воспитания ребенка помогал преодолевать страх, развивал терпение, сноровку, силу воли и усердие, готовил горца к дальнейшим жизненным испытаниям³⁶⁶.

О распространении лазанья на столб у чеченцев и ингушей А.И. Краснов пишет: «Это состязание проводилось главным образом по национальным праздникам и предназначалось для подростков 13 – 16летнего возраста. В землю вкапывали толстый столб, гладко обструганный и намазанный сверху салом. На верху столба прикрепляли корзину, наполненную различными предметами. Наиболее догадливые мальчики набирали в карманы, а иногда и за пазуху песок и золу, обтирали ими столб и руки, добирались до корзины и забирали себе ее содержимое. Еще долго после праздника вокруг столба шумели, спорили, толкая друг друга, ребята, оспаривая первенство в лазании по столбу»³⁶⁷.

Особенности физического воспитания мужчин и женщин

В прошлом физическое воспитание женщин и мужчин мало, чем отличалось, так как им наравне с мужьями приходилось скакать на лошади, метко стрелять, охотиться, выполнять тяжёлые работы с поднятием тяжестей. Обри Де-Ля-Мотре, иностранный путешественник, посетивший Кавказ в начале XVIII столетия, писал о том, что горянки «…такие же хорошие всадники, как горцы, настоящие джигиты»; они «…подобно мужчинам ходили на охоту и не менее ловко стреляли из лука… Это достаточно подтверждает истинную или ложную историю амазонок…Действительно, в дальнейшем я видел множество всадниц с колчанами за плечами и с луком в руке или с хищными птицами на руке. Всадницы мчались галопом, сидя верхом, как мужчины». Есть также сведения, что чеченские женщины участвовали в скачках вместе с мужчинами³⁶⁸. Подросших девочек учили верховой езде и умению обращаться с оружием, но во втор. пол. XIX в., после окончания многолетней войны, это уже выходило из обыкновения.³⁶⁹. Издревле вплоть до XIX века ежегодно горянки на один день уходили, оставив семьи и даже неотложные дела, в безлюдную местность. Там, собравшись в круг, избирали самую мудрую, благочестивую и авторитетную своей царицей. Выделяли ей из числа юных, красивых, сильных девушек свиту и охрану. Одетые во все мужское и при полном вооружении предавались далеко не женским делам: пиршествовали, плясали, по-мужски, состязались в стрельбе, джигитовке, проводили скачки и т. д.³⁷⁰.

Чеченские праздники

Все праздники горцев сопровождались играми и спортивными состязаниями. Повсеместно были распространены бег (один из видов – бег в гору), борьба на руках, прыжки (когда прыгали с места, то в полете отталкивались от зажатых в руках булыжников, отбрасывая их назад), прыжки со скал в воду, фехтование, поднятие тяжестей, метание камней, бросание аркана, борьба, акробатика, перетягивание каната над рекой или ямой, хождение по канату, на руках, на лыжах и ходулях, плавание, гребля, альпинизм.

Праздник зимнего солнцестояния относится к числу наиболее забытых. Период солнцестояния отмечался чеченскими общественными пожертвованиями солнцу, которые предназначались благополучному, счастливому выходу солнца «из дома». Празднование рождения солнца сопровождалось в прошлом у вайнахов интересной обрядовой игрой. Молодые люди, собравшись в определенном месте, шумной ватагой возводили снежную крепость, символизирующую солнечный дом, и заготавливали снежные ядра. В день, когда солнце «достигало своего дома», у этой крепости собирались все сельчане. С веселыми криками, ликованием начинали они разрушать эту крепость – дом, бросая в нее снежные ядра. Разрушая снежную крепость, люди как бы символически разрушали и «дом» солнца, помогая тем самым солнцу благополучно выбраться из своего зимнего «дома», покинуть «тот свет» и вернуться к живым³⁷¹.

Май в мусульманском календаре характеризуется тем, что он являлся месяцем выявления зрелости, мужества и доблести молодых людей, особенно у подростков до 15 лет. В этом месяце ежегодно проводятся разного рода игры, скачки, джигитовка, выявляются знания обычаев и традиций своего народа. К этим своего рода экзаменам юноши готовятся целый год. Выдержавшим этот экзамен присваивается звание джигита. Те, кто не выдержал этот экзамен, готовятся к нему уже к маю следующего года. А тому, кто трижды не преодолел этот экзамен, присваивается звание «ленивца». Он, как правило, не пользуется уважением у односельчан³⁷².

Интересно сообщение Чаха Ахриева о наличии у горцев Чечни и Ингушетии так называемых постельных поминок, на которых широко проводились скачкм и стрельбы в цель из лука с призами. Горцы верили, что, пока не будут проведены такие поминки, дух покойного не покинет погребальную постель. В таком случае можно допустить, что проведение конных скачек являлось средством, помогающим душе покинуть тело покойного. У народов Кавказа существовало поверье, что дух покойного выбирал себе лошадь для езды в «вечном мире» во время посвященных ему похоронных или поминальных скачек. Считалось, что побеждает та лошадь, которую избрал усопший³⁷³.

Чеченское фехтование можно назвать спортом с многовековой историей. Взрослые фехтовали для тренировки. Особенностью чеченского фехтования является то, что удар противника парируется и шашкой и щитом. В истории Чечни известны конные фехтовальные встречи, в которых принимали участие одновременно сотни всадников, представителей разных районов. Такие состязания начинались обычно с поединка двух наиболее опытных всадников и заканчивались массовыми боями между всеми горцами, приехавшими на праздник. Фехтовальные поединки наездников собирали много зрителей. Они проводились следующим образом: на верхушку шлема прикреплялся пучок зелени или верхушка молодого деревца. Цель поединка – срубить зелень со шлема противника. Всадник, у которого была срублена зелень, под смех и крики зрителей слезал с коня и поднимал руки. Так он признавал себя побежденным. Эти соревнования именовались в народе «бои султанчиков»³⁷⁴. Чеченский вид фехтования был разнообразным и имел спортивный характер. Этому виду спорта дети обучались на деревянных саблях изготовляемых специально для обучения детей, поэтому чеченские дети умели отражать удар противника не только щитом, но и шашкой.

Большой популярностью в Чечне и Дагестане пользовались упражнения на канате; канатоходцы были своеобразными народными акробатами. У чеченцев существовал такой вид занимательного зрелища, как акробатические номера канатоходцев – «пелхью». Их искусство отличалось большим мастерством и смелостью (например, скольжение по канату, стоя обеими ногами в медном тазу)³⁷⁵. Детей начинали учить искусству хождения по канату с самого раннего возраста: в своеобразных народных школах канатоходству обучались и мальчики, и девочки³⁷⁶.

Коллективные игры

Чеченцы очень любили игры, особенно коллективные. Одна из чеченских игр напоминала по содержанию современное регби. Это «сырная игра». Мячом в ней служила головка сыра, завернутая в кожаный мешок. Играли две команды. У каждой был свой «сырный мешок». По сигналу «судьи» – старейшего жителя аула – одна команда пыталась отнять у другой сыр и принести оба мешка в условленное место. В борьбе за сыр допускались любые приемы. Можно было сбить противника с ног, схватить его за голову, за руки, за ноги. Правилами разрешалось поднимать и нести противника, если он владел мешком с сыром. Игра могла продолжаться несколько часов. Зрители были активными болельщиками и подбадривали свои команды возгласами, скандировали боевые призывы. Эту же игру проводили и верхом на лошадях³⁷⁷.

В особом почете у чеченцев были конно – спортивные игры, скачки³⁷⁸.

А.С. Пушкин в поэме «Тазит» так описывает скачки и игры горцев:

Конно-спортивные состязания

У чеченцев одна из конных игр называлась «марх»: барана спускали в яму и закрывали ее плетнем, по краям которого клали большие камни. Из отверстия в плетне выглядывала голова барана, которого всадник на полном скаку должен был вытащить из ямы. Игра эта требовала большой силы и ловкости. Особым развлечением были петушиные и собачьи бои, бои баранов и быков, которые устраивались в аулах, между аулами и между обществами³⁸⁰. В Чечне также играли и в «Конное поло». Эта игра особенно популярна была среди пастухов, которые вместо мяча играли войлочной шляпой и шапкой набитой травой, а ракетки заменяли им пастушьи палки из березы. Игроки делились на две команды. Старший забрасывал мяч в степь, и обе партии бросались его искать. Игра в основном происходила в лунные зимние и летние ночи. Выигрывала та команда, которая первая находила мяч. Партия нашедшая мяч, стремилась привести его к центру поля, в чем ей препятствовала другая партия игроков³⁸¹.

Интересными являются соревнования под названием «Скачки до обрыва». Участники соревнований демонстрировали смелость и умение ловко управлять лошадью. Примерно в 15–20 шагах от пропасти намечалась линия, у которой всадник должен был остановить своего скакуна, соревнуясь с соперником. И лишь миновав черту, разогнавшийся всадник мог остановить своего скакуна. Наиболее искусные наездники останавливались даже в шести шагах от пропасти. Добивались они такого результата, тренируя лошадь садиться на задние ноги. Нередко были случаи падения лошади и всадника в пропасть. В скачках до пропасти принимали участие только взрослые и опытные наездники. Молодежь не допускалась к участию в этих соревнованиях³⁸².

Подростки участвовали в менее сложных конноспортивных состязаниях, которые оставались излюбленным праздничным развлечением народа. У некоторых юношей, участвовавших в соревнованиях, уже были собственные кони. Существовал обычай, по которому 15–16 летний чеченец шел с подарками к своему дяде (по материнской линии), и тот одаривал его конем, после чего он считался взрослым³⁸³. Традиционное воспитание всадника является составной частью этнокультурного комплекса всадник-лошадь. Конечной целью в овладении тонкостями верховой езды было полное покорение своей воли лошади и управление всеми ее движениями при минимальном напряжении сил, искусном использовании природных качеств лошади, доведенных традиционными способами дрессировки до совершенства. Седло у горцев было маленькое и узкое, но очень удобное. Оно было сделано так, чтобы никогда не причинять боль лошади, ибо оно не касалось ни ее позвоночника, ни загривка (холки). Шпоры горцы заменяли коротким хлыстом. Подковы для лошадей были очень удобны в горах, ведь гвозди располагались в два ряда, что позволяло лошади держаться, не падая на голых скалах и ледниках высокогорья. Благодаря этим подковам лошадь не могла поранить себя нижнею частью копыта, которое было закрытым, и, кроме того, у нее не могла оторваться часть подковы с частью копыта³⁸⁴.

В конце XIX века по числу лошадей Россия являлась самой богатой страной в мире. В одной только европейской части насчитывалось более 21 млн. голов. Кавказские породы значительно отличались по своим качествам от остальных. Вот как современник их описывает: «Горские лошади сильны, резвы, полны огня, смелы, крепки ногами и очень осторожны, так что в состоянии благополучно пробираться по таким горным тропинкам, которые совершенно недоступны для других лошадей; при этом настолько чутки, что в самую темную ночь не сбиваются с дороги, если только седок предоставляет им полную свободу. Выносливы, не менее киргизских, или калмыцких лошадей и, подобно им, способны переносить всякий климат»³⁸⁵. Горцы удивляли своей ловкостью и неутомимостью в верховой езде, искусством накидывать аркан, умением на быстром скаку соскользнуть с лошади, чтобы подобрать с земли кольцо или монету. Во время войны чеченцы поражали русских необычайным мастерством владеть лошадью. Им ничего не стоило кинуться на штыки русской пехоты, тотчас на всем скаку повернуть лошадей и «исчезнуть с быстротой молнии»³⁸⁶. После присоединения Северного Кавказа к России скачки на длинные дистанции стали проводиться по европейскому образцу, как было принято в то время называть подобные состязания в официальной литературе. Проведение конских скачек по европейскому образцу имело исключительно большое значение не только для развития конного спорта в более прогрессивном направлении. Это давало возможность сравнить результаты, показываемые лошадьми разных пород в разных местах Северного Кавказа, сделать соответствующий анализ относительно их скорости и выносливости³⁸⁷.

Соревнования по стрельбе в глиняный кувшин пришли из глубокой древности. Этот вид спорта требовал исключительной ловкости наездника и большого искусства в стрельбе из лука, позднее – из огнестрельного оружия. В старину в «стрельбе в кувшин» принимали участие преимущественно молодые люди из знатных семей.

Метание камня на Северном Кавказе было очень популярно. Об этом не раз писали дореволюционные исследователи и путешественники. Метание камней разного веса и формы, которые подбирались с учетом возрастных особенностей, проводились на дальность, в цель, в высоту и на крыши домов. Наиболее популярным было метание с места плоских камней весом от 1–2 до 16 и более килограммов. В ряде мест небольшие плоские камни метали с поворота, как диск. По свидетельству информаторов из Урус-Мартана Шахида Малигова, Вахи Эдильсултанова, Абдулы Муцаева и Нукмана Мунаева, это является влиянием русской народной физкультурной традиции. Любопытно, что молодежь увлекалась метанием камня с ноги. В горах Северного Кавказа имело место и катание по земле камня, обтесанного в круглый диск. Камень катили как на дальность, так и в цель по склону горы, по небольшим скатам и нередко на ровном месте. Победителем считался тот, кто катил камень дальше всех и попадал им в цель.

Подобная увлеченность молодежи скатыванием камней с гор на дальность и в цель неслучайна – она имела в горах военноприкладное значение. В этой связи интересно замечание Н.И. Пирогова во время пребывания на Кавказе он писал: «…осажденные бросали при удобных случаях огромные камни с удивительной меткостью. Рассказывают, что они, будучи детьми, приучаются метать и стрелять камнями в птиц». Кроме метания камня, большую популярность как средство физического воспитания среди горцев Северного Кавказа имело и метание других предметов: дубинки, кирки, кувалды, как в длину, так и в цель³⁸⁸.

Развитие спорта в имамате Шамиля

Имам Шамиль большое внимание уделял спорту. Он учредил в имамате соревнования по стрельбе, борьбе, метанию камня, прыжках и других видах состязаний. Главным же зрелищем были скачки, к которым горцы питали врожденную склонность. Призы лучшим джигитам Шамиль установил из собственных средств. Победители получали десять, пять или три рубля серебром, а если победителем становился мюрид – то ему полагался бык³⁸⁹. Правила соревнований довольно часто отличались сложностью и оригинальностью. Например, при скачках со стрельбой, всадники, приблизившись к линии огня, должны были спешиться, заставить лечь коня, спутать ему ноги ремнем и, используя лошадь в качестве упора, вести стрельбу по мишеням. Побеждал тот, кто быстрее всех приходил к финишу, поразив при этом все мишени³⁹⁰. Готовя к соревнованиям, лошадей купали в холодной воде по 3–4 раза в день, и кормили чистым зерном. Некоторые наездники кормили своих лошадей жареной кукурузой и поили чаем. Во время тренировок лошади пробегали по 3040 км. за один пробег в различных горных условиях. Смелые всадники приучали своих скакунов бросаться стремглав с утесов и крутых берегов в реку, не разбирая высоты и глубины³⁹¹. Перед скачками лошадей тщательно чистили скребницей, щеткой и купали по несколько раз в день.

Обычно при подготовке лошади к состязанию уход за нею поручался мальчикам, которые под наблюдением старших кормили лошадь и тренировали ее³⁹².

Шамиль сам часто в молодости участвовал в спортивных состязаниях, любил гимнастику, занимался фехтованием, летом и зимой, в любую погоду, ходил босиком. Когда кто-то, а не он, получал приз во время стрельбы в цель или на скачках, Шамиль менялся в лице и целыми неделями не показывался на люди, так сильно было задето его самолюбие. Старики рассказывали, что Шамиль в молодости отличался от товарищей «угрюмой» наружностью, непреклонной волей, любознательностью, гордостью и властолюбивым нравом. Но ничто человеческое и ему было не чуждо. Шамиль, например, любил животных. В имамате рядом с Шамилем всегда находилась пестрая кошечка, которую Шамилю принес беглый солдат. Имам так любил эту кошку, что даже не садился за стол, пока она не появлялась рядом. Ела она только куриное мясо, порезанное на мелкие кусочки³⁹³. В двадцать лет Шамиль перепрыгивал через веревку, которую двое горцев, выше него ростом, держали, подняв руки вверх. Он ловко перепрыгивал через глубокие ямы, шириной в 20 аршин; был необыкновенно силен и отважен. Тело его было гибко, как у акробата. Редко кто мог его догнать на бегу. Шамиль был хорошим борцом и с удовольствием рассказывал, что дрался с самим Ермоловым. Один из соотечественников так описывает Шамиля в молодости: «Шамиль отличается от своих соплеменников, белизною лица, тонкостью кожи, замечательною красотою рук и ног. Речь его поэтична, увлекательна, как грозна и величественна его наружность. Из глаз его брызжет огонь, а из уст сыплются розы». Хорошая физическая подготовка не раз спасала жизнь имаму во время Кавказской войны. Так, при взятии русскими войсками крепости Ахульго, обстреливаемый со всех сторон, Шамиль спустился по веревке к обрыву, к реке Койсу, неся на плечах шестилетнего сына Кази-Магома и, таким образом спасся³⁹⁴.

Спортивные соревнования, проводившиеся в Терской области

В Терской области регулярно проводились официальные спортивные состязания. В основном спортивные скачки проходили на ипподроме в Хасав-Юрте (Хасав-юртовское скаковое общество, основ. в 1887 г.), во Владикавказе (Владикавказское скаковое общество, основ. в 1889 г.) и Моздоке (Моздокское скаковое общество, основ. В 1891 г.). В то время скаковой и рысистый спорт получил в России необыкновенно широкое развитие. Число спортивных обществ, устраивавших соревнования лошадей и состоящих в ведомстве Главного Управления государственного коннозаводства, увеличиваясь с каждым годом, к 1 января 1896 г. возросло до 73-х. До 1883 г. для улучшения кавказского коневодства существовали Майкопские и Елисаветпольские конские депо. С преобразованием в 1886 г. этих депо в заводские конюшни (Терскую и Тифлисскую) состав лошадей постоянно обновлялся и улучшался. К 1896 году в этих конюшнях содержалось 42 чистокровных жеребца. Ипподромные борцы, приобретая на соревнованиях сноровку, силу и стойкость, по окончании своей призовой карьеры поступали на конезаводы и конюшни, передавая потомству свои лучшие качества. С 1888 г. на Кавказе везде, где существовали испытания на скачках, были открыты выставки годовалых жеребят самых лучших пород³⁹⁵.

Ещё в 1838 году возле крепости Грозной прошли первые крупные соревнования, в которых принимали участие не только офицеры и солдаты гарнизона, но и казаки, и чеченцы из близлежащих селений – всего около 400 человек. В джигитовке лучшими были признаны чеченец А. Битаев и гребенской казак У. Родионов; в стрельбе и рубке лозы победила команда, составленная из офицеров, а в прыжках через поставленную бурку – казак Лисенко. Массовым увлечением грозненцев был альпинизм и футбол. В Грозном было две футбольные команды, в том числе одна команда рабочих – нефтяников. В конце XIX века в Чечне, Ингушетии, Дагестане, Осетии, Кабарде, Балкарии начинают свою деятельность общество любителей велосипедного спорта, общество пешеходов, охотников, кружки любителей шахматной игры³⁹⁶. В Грозном создается англо-русское Максимовское общество и Крикет-лаунтеннис клуб³⁹⁷. В различных населенных пунктах Кавказа организовывались состязания, спортивные занятия, игры. Олимпийские игры 1912 г. (Стокгольм), в которых впервые приняли участие российские спортсмены, и последовавшие за ними I и II Всероссийские олимпиады (Киев,1913; Рига,1914) и I СевероКавказская олимпиада оказали определенное влияние на распространение идей физической культуры, олимпийской идеи в России и на Северном Кавказе в частности³⁹⁸.

Спортивное обучение в учебных заведениях Кавказского края

На юге России, в Ставропольской губернии, одними из первых футболистов были учащиеся Ставропольской мужской гимназии (русские, армяне, евреи, черкесы, ингуши, чеченцы, дагестанцы и т. д.). В ее стенах учитель физической культуры Карл Францевич Гавелко создал одну из лучших команд, в течение двух лет подряд занимавшую самые высокие места в городе³⁹⁹. В 1859 году был утвержден Устав горских школ на Северном Кавказе, который предусматривал введение, по возможности, при пансионатах гимнастики. Постепенно в школы Северного Кавказа стали вводить занятия по физической культуре, оснащались специальным оборудованием и инвентарем залы и площадки. 18 июня 1889 г. была введена в процесс обучения военная гимнастика, которая должна была знакомить детей с началами воинской дисциплины, развивать патриотизм, способствовать физическому развитию. Для преподавания военной гимнастики приглашались нижние воинские чины. В программу обучения для начальных училищ входили: 1) строевые упражнения;

2) вольные упражнения; 3) упражнения с подвижными снарядами (с палкой, мячом); 4) упражнения на неподвижных снарядах (прыжки, упражнения на лестницах, лазание на шестах, упражнения на бревне). Программа гимнастики для городских (по Положению 1872 г.) училищ была следующей: 1) Строевые упражнения; 2) Вольные упражнения;

3) Упражнения с палками; 4) Упражнения с гирями, булавами, бокс; 5) Упражнения на снарядах (брусья, перекладина, лестница, лазание на шестах и канатах, упражнения на кольцах и бревне). Разрешалось устраивать игры на свежем воздухе.

С 1909 года Кавказский учебный округ приступил к массовой подготовке руководителей для гимнастических упражнений и детских игр в низших учебных заведениях, а также для младших классов средних учебных заведений. Курсистами стали те преподаватели, которые изъявили желание получить новые знания и умения в области физической культуры и спорта. В 1909 и 1910 годы состоялись краткосрочные курсы гимнастики в 5 пунктах округа: а) в Закавказье – в гг. Кутаиси, Новороссийске и Тифлисе; б) на Северном Кавказе – в гг. Екатеринодаре и Ставрополе. Всего на этих курсах было подготовлен 471 человек: 326 мужчин и 145 женщин. Все обучившиеся на курсах и выдержавшие экзамен лица, получили от руководства Кавказского учебного округа соответствующие удостоверения⁴⁰⁰. За два года на курсах были подготовлены и выдержали экзамен 6 учителей из Терской области, в том числе С.П. Гусев (помощник классного наставника Владикавказской мужской гимназии), Ф.Г. Кононов (учитель при реальном училище в Нальчике), Н.С. Сыроваткин (учитель подготовительных классов Грозненского реального училища), Г.П. Губанов (учитель Грозненского городского училища), И.А. Датиев (учитель Червленского училища), И.И. Райский (учитель Владикавказского городского училища). На курсах изучалась гимнастика (теоретическая и практическая часть), игры (около 90 наименований). Для более основательного изучения физических упражнений участникам курсов была подарена профильная литература⁴⁰¹.

Гимнастика была обязательным предметом обучения для всех мужских заведений Министерства народного просвещения Российской империи⁴⁰². Преподавалась гимнастика и в мужской классической гимназии г. Владикавказа. Уроки вели отставные офицеры и прапорщики русской армии. Страстным пропагандистом развития физической культуры на Кавказе был Коста Хетагуров, который предлагал основать во Владикавказе гимнастическое общество. Но царские власти не разрешили горцам открыть свое гимнастическое общество⁴⁰³. С 1872 года гимнастика была объявлена во всех реальных училищах России обязательным предметом, а с 1873 года было рекомендовано прохождение гимнастики и в сельских школах⁴⁰⁴.

Охота являлась для горцев формой военно – физического воспитания. Облавная охота проводилась несколько дней. В ней принимало участие большое количество людей. Облавная охота, как правило, проводилась на большой и сильно пересеченной местности с большим количеством собак, орлов и соколов. Каждый из охотников выполнял свои функции: одни из них были загонщиками, другие находились в засаде и являлись непосредственными охотниками-стрелками. Иногда выстрелы и прыжки зверя вызывали горные обвалы, которые нередко увлекали за собой и охотников⁴⁰⁵.

Народная борьба

Характерной особенностью народных видов борьбы на Северном Кавказе является борьба только в стойке. Она проходила у некоторых народов под аккомпонимент национальных музыкальных инструментов, причем борцы непосредственно перед схваткой исполняли танец. Однако к концу XIX века музыкальная прелюдия перед схваткой стала исчезать. Вполне возможно, что на это повлиял низам Шамиля, по которому имам запретил танцы и музыку. Специальной формы одежды у народных борцов не было. В Ичкерии, например, боролись в вязаных (вязка была плотной) из козьей или овечьей шерсти или конского волоса куртках с длинными рукавами⁴⁰⁶. Широкое распространение борьбы вызывало опасения у руководства. Главноначальствующий гражданской частью на Кавказе в 1893 году направил специальный циркуляр всем губернаторам Кавказского края. В нем указывалось: «Главноначальствующий гражданской частью на Кавказе, принимая во внимание, что устраиваемая в садах и других гульбищных местах борьба в виде публичного зрелища весьма часто сопровождается увечьем борцов и нарушением общественной тишины и порядка со стороны присутствующей публики, признал нужным на будущее время вовсе воспретить таковые публичные зрелища во всех городах края. Об этом имею честь сообщить губернаторам Кавказского края для соответствующих распоряжений»⁴⁰⁷.

В годы Кавказской войны русские солдаты в рукопашном бою часто применяли главное оружие – мощный и быстрый кулачный удар. В своих воспоминаниях М.Я. Ольшевский подчеркивал, сто «приклад и даже кулак повергал чеченца наземь замертво. – О, урус крепкий человек, большой рука у него, – говорили чеченцы, поднимая вверх сжатый кулак». Таким образом, базовую технику русского рукопашного боевого искусства составляли различные виды борьбы. Эти навыки не были потеряны, и после завершения войны. Во время спортивных соревнований бывшие военные, казаки соревновались с чеченцами в борцовых поединках⁴⁰⁸. В то же время, как отмечали современники, «русский солдат был исключительно вынослив, но отличался полным отсутствием представлений о спорте. Силач – подковы гнет – но не может подтянуться на 5–6 ступеней по наклонной лестнице: пот катится градом… и опускает беспомощно и виновато грузное тело»⁴⁰⁹. Чеченцы, много и с самого детства, занимавшиеся различными видами спорта, были всесторонне развиты и потому часто побеждали русских в спортивных состязаниях.

Чеченцы прекрасно владели всеми техниками борьбы, т. к. это был самый популярный вид спорта с древнейших времен среди горцев. Традиции боевого искусства передавались из поколения в поколение. Многолетние тяжелые боевые условия оттачивали технику боевых искусств. От качества поединка нередко зависела сама жизнь, поэтому борьба велась с максимальной силой. Чеченцы физически были прекрасно развиты, что хорошо помогало им в бою. После войны состязания получили новый импульс, поединки уже проходили между прежними противниками, но на другом уровне, по правилам спортивного соревнования. Чеченцы показывали в борьбе прекрасные результаты, часто выигрывая поединки у русских. Это объяснялось, прежде всего, тем, что чеченцы с самого юного возраста начинали вести спортивную подготовку мальчиков, спортивные состязания проводились очень часто, что не практиковалось у русскоязычного населения Терской области. Как и другие народы Кавказа, чеченцы и ингуши имеют свой вид национального спортивного единоборства – «Лотор». Этот вид борьбы пользуется большой популярностью среди населения, особенно в сельской местности⁴¹⁰.

Свое мастерство в различных видах борьбы чеченцы доказали всему миру, неоднократно выигрывая золотые медали на Олимпиадах. Практически за сто лет вольной борьбы Буйвасар Сайтиев стал вторым трехкратным олимпийским чемпионом (первый – Александр Медведь) в соревнованиях борцов вольного стиля в весовой категории до 74 кг.⁴¹¹. Б.Сайтиев – многократный чемпион России по вольной борьбе, шестикратный чемпион Европы (1996–2001, 2006 гг.), шестикратный чемпион мира (1995, 1997, 1998, 2001, 2003, 2005 гг.), победитель Олимпийских игр в Атланте (1996 г.), Пекине (2008 г.), Афинах (2004 г.). По итогам 1998 г. он вошел в десятку лучших спортсменов России.

33-летний Б. Сайтиев был символом российской борьбы на Олимпиаде в Пекине. После победы он растянул посреди борцовского ковра российский флаг, демонстрируя всему миру величие своей державы. Во время поединка Сайтиев сделал на ковре ровно столько, сколько было необходимо для победы. И ни одним движением больше. Как писали корреспонденты одной из газет: «В этой его расчетливости и сдержанности кроется мудрец. Сайтиев – как художник-минималист, опасающийся лишним движением кисти испортить всю картину, заложить в ней больший смысл, чем это на самом деле необходимо». В Пекине-2008 Б. Сайтиев победил 24-летнего С. Тигиева⁴¹². О себе Сайтиев говорит так: «Я родился в Хасав-Юрте, по национальности чеченец, но живу в Красноярске. Я хорошо знаю Дагестан, обычаи и традиции этого народа. То есть я в какой-то мере и дагестанец, хотя уже 13 лет, как я сибиряк. У меня много друзей во всех городах. И русские, и чеченцы, и дагестанцы считают меня своим. Очень много во мне объединяющего сложилось. Так и запишите: Сайтиев – типичный россиянин. Гражданин России»⁴¹³.

На Пекинской Олимпиаде 2008 года 19-летний И.-Б. Альбиев, представлявший ЦСКА, стал самым молодым борцом-победителем Олимпийских игр. И.-Б. Альбиев принес России на Олимпиаде вторую золотую награду. Юноша из Грозного, всего девять лет занимавшийся борьбой, за один только день одолел серьезных конкурентов из Турции, Кубы, Киргизии и Азербайджана. И как писали газеты: «… легким и маневренным танком, промчавшимся по телам противников, пришел прямо в финал. Он не оставил соперникам ни одного шанса…»⁴¹⁴. Альбиев воспитывался в простой семье. Мама была педагогом, отец работал на мебельной фабрике. Кроме него в семье еще три брата и четыре сестры. Чемпион по греко-римской борьбе и на вручении золотой медали вел себя очень скромно. Как заметил олимпиец в своем интервью: «Я не считаю, что на пьедестале надо прыгать и смеяться …». И пожелал всем здоровья и благополучия⁴¹⁵. Золото Олимпиад завоевывали по различным видам спорта И. Арсамаков, Х. Бисултанов; призерами становились братья Вараевы, И. Самадов. Чемпионами мира, Европы были в разное время Бисултанов, Хасимиков, Орцуев, Себиев, Тарамов и многие другие чеченцы⁴¹⁶.

Традиционные соревнования по бегу

Одними из самых древних и популярных были у горцев соревнования по бегу. Чеченская устная традиция рассказывает о скороходе Ибрагиме, жившем в притеречье в начале XX века. Ибрагим прославился тем, что легко обгонял самую резвую лошадь… На соревнованиях, дождавшись, пока всадники его догонят, он вновь их опережал и был у финиша первым⁴¹⁷. К состязаниям по бегу, которые приурочивались к разного рода празднествам, готовились специально. Нередко тренировались в тяжелых шубах, в массивной обуви или с грузом за спиной. Победа на состязаниях по бегу, равно как и в других видах, считалась у горцев большой честью. Имелся ряд приемов колдовства, с помощью которого, якобы обеспечивали удачу одним и проигрыш другим. В некоторых районах Чечни (Ведено, Старые Атаги, Ачхо-Мартан и др.) было принято держать во рту пулю, чтобы выиграть забег. Интересно, что бегуны в прошлом зачастую не снимали черкеску, бешмет, папаху, кинжал и пистолет, что серьезно увеличивало нагрузку, но добавляло зрелищности и азарта⁴¹⁸.

У северокавказских народов имелось несколько разновидностей бега: на скорость, на выносливость по сильно пересеченной местности, часто на подъем. Был популярен и комический бег, при котором правая нога одного бегуна привязывалась к левой ноге другого. Несколько таких пар участников пускались бежать, и победившая пара щедро награждалась, под одобрительный смех зрителей. За 10–15 минут до старта среди горцев было принято ходить в тяжелых сапогах (иногда даже привязывали камни к голенищам), шубе, а снимали их лишь перед бегом⁴¹⁹. В самобытной системе физического воспитания горцев для развития мышц ног, выносливости, ловкости была распространена форма бега на дистанции от 100 и более метров; бегуна на длинные дистанции сопровождал всадник⁴²⁰.

После прибытия на финиш бегуны обычно не садились (как бы они не уставали) – это считалось неприличным. В некоторых селах Ингушетии (Барсуки, Джейрах и др.), особенно когда бежали дети, применяли устный счет. Один наиболее доверенный человек начинал считать от одного и дальше с момента старта. Так определялся победитель. Однако этот способ определения времени редко практиковался ввиду того, что бегуны бывали недовольны считающим. На этой почве возникали и споры. Старожилы вспоминали, что из-за этого даже иногда убивали тех, кто вел счет. Обучение бегу начинали с раннего (3–5 – летнего) возраста. Среди детей и молодежи горских народов Северного Кавказа издавна пользовались популярностью и состязания в ходьбе. Имела место и ходьба на подъем, спуск, преодоление препятствий: рвов, невысоких заборов и т. д.⁴²¹.

Зимние виды спорта

Известно, что катание на лыжах и коньках были известны человеку с древнейших времен. Наскальные изображения лыжников, обнаруженные в районе Белого моря, относятся к концу III и началу II тыс. до н. э. Самые древние коньки нашли археологи в Казахстане, возле озера Боровое. Ученые полагают, что находке около 3 тысяч лет⁴²². На Северном Кавказе широко практиковалось катание на санках, которые в бытовых целях использовались горцами с древнейших времён. На санях катались и девочки до 9-10 лет. Спуски на санках, как и на горных лыжах и коньках, производились на скорость, на дальность и сложность маршрута.

Встречались спуски сидя (ноги по бокам волочатся, ноги впереди, на корточках, по-турецки), лежа боком, на животе (головой вперед), на спине (головой назад).

Всевозможные скатывания со склонов гор бывали одиночные и групповые, когда несколько человек, взявши друг друга за талию, образовывали цепочку. При этом тех, кто в конце упадёт, наскочит на другого, вовремя не встанет, осуждали; нередко таких даже не пускали кататься цепочкой. Один из катающихся на коротких лыжах становился на старте, остальные, человек 10–15, катающиеся с горки взяв друг друга за бока, садились как бы на корточки, но чаще полу приседая, и с помощью наиболее опытного лыжника, искусно направлявшего их, вместе скатывались вниз. Игра доставляла всем огромное удовольствие, потому что в процессе катания подшучивали друг над другом, стремились к тому, чтобы все вместе упали на бок или кувыркались⁴²³. Катание на горных лыжах начиналось в 5–6 лет, катание на коньках с 8–9 – летнего возраста. Почти в каждом селении имелось 1 – или 2–3 катка, куда собирались обычно к концу дня дети и катались на коньках. На горных лыжах с более широкими полозьями подростки летом спускались со склонов гор по сухой, выжженной солнцем траве ⁴²⁴.

В начале XXI века ученые подсчитали, что отдельные высокогорные участки Чечни пригодны для возведения горнолыжных центров. Так, М.Ч. Залиханов и Н.Н. Подрезов отмечают, что весьма удобное место для строительства горнолыжной трассы (до высоты 3392 м.) и канатной дороги имеется на гребне хребта в бассейне правого притока Шаро-Аргуна. Несравненно большие перспективы имеет альпинизм. Для строительства альпинистских баз подходят многие склоны на высокогорном Боковом хребте Кавказских гор⁴²⁵.

Горская молодежь присутствовала на русских праздниках и принимала активное участие в различных состязаниях и играх русского народа. Горцы охотно воспринимали русские игры, дополняя их своими национальными элементами. Дети горцев учились совместно с русскими и играли с ними в свободное от занятий время в «городки», «лапту», «чехарду», «прятки», «гуси-лебеди», «третий лишний». Русский народ воспринял различные северокавказские игры: в шашки, в «альчики», игры с метанием ножей и кинжалов в цель и на дальность. Некоторые из средств физического воспитания горцев входили в программу подготовки кубанского и терского казачества⁴²⁶.

С ранних лет чеченцы развивали в детях силу, ловкость и умение преодолевать различные препятствия. Детей с ранних лет всячески закаливали. Русский ученый Н.П. Тульчинский отмечал, что «выносливость горцев при всех невзгодах поистине изумительна. К холоду они так привыкают, что ходят босиком и в одних рубахах даже зимой по снегу». Трудные условия горного края приучали детей к безропотному перенесению всяких лишений: голода, опасностей, физических недомоганий с завидным терпением⁴²⁷. Было принято отдавать детей семилетнего возраста на воспитание опытному человеку. В такой спортивной группе обучалось до 14 мальчиков. Помимо уроков верховой езды и владения оружием наставник совершал с воспитанниками многодневные походы в горы. В такие походы продуктов с собой не брали: питание дети должны были добывать в пути. Кроме того, воспитатель нередко проводил в заранее выбранном ущелье тренировки для отработки разнообразных навыков: учащиеся занимались рубкой лозы, стрельбой из лука, борьбой, лазанием по деревьям и скалам, плаванием и переправами с одеждой и оружием через реку, фехтованием, метанием камня, поднятием тяжестей, маскировкой⁴²⁸. Незаменимым физическим упражнением являлось хождение по тонкому бревну, переброшенному через бурную горную реку. После проведения таких усиленных тренировок домой дети возвращались окрепшими и возмужавшими⁴²⁹.

Многовековой опыт северокавказского традиционного физического воспитания подрастающих поколений, являющийся частью духовной культуры горских народов, может быть востребован в практике современного воспитания и образования, если этнокультурное наследие будет рассматриваться и использоваться не только как средство воспитания физически развитой и психически здоровой личности, но и как составляющая специфического механизма детерминации поведения детей в их деятельностной функции⁴³⁰.

Древнейшая история чеченского народа

Любые сообщества интересуются прошлым. Оно всегда рядом, вокруг, оно призрачно, волнующе, таинственно, иногда оно дает уроки настоящему. Прошлое важно потому, что общественная жизнь простирается сквозь время, но она находится в рамках культурных ценностей и ожиданий. Во многих сообществах прошлое является ценным культурным достоянием и к нему относятся принципиально отличным образом, нежели это делают представители других культур. Прошлое воплощается не только в науке, но и в быту, в общине, в кровных узах и на территориях. Никто не может претендовать на полную объективность описания исторических процессов. Исследователи могут оценивать силу различных интерпретаций, учитывая различные свидетельства, и всю представленную информацию. Для многих народов прошлое очень персонализировано и принадлежит предкам. Нам не следует забывать о том, что существуют альтернативные и часто «охраняемые» от посягательств извне предания о древних временах, которые играют важную роль для сохранения многими народами своего культурного наследия в том виде, как оно существовало до прихода официальной науки⁴³¹.

Первичное заселение человеком тех или иных территорий считается результатом либо миграций, либо автохтонного возникновения и развития. На сегодняшний день остатки наиболее ранних гоминид выявлены в Северо-Восточной Африке; для иных регионов предполагается передвижение древних человеческих групп из мест более раннего обитания. Начальное появление человека на Кавказе и его антропологический тип в настоящее время фиксируется находками в Дманиси (Южная Грузия). Обнаруженные гоминиды отнесены к африканской разновидности ранних архантропов. Каменная индустрия также определена как сходная с олдованской в Африке, отложения датированы 1,7 млн. лет назад. На Северном Кавказе не обнаружены пока антропологические находки домустьерского времени, хотя известен ряд стратифицированных памятников и местонахождений. Первое появление человека на Северном Кавказе фиксируется около 600 000 лет назад, по окончании самого крупного оледенения; связывается с проникновением его из Закавказья со стороны Западной Азии. Севернее, на юге Русской равнины, древнейшие следы обитания человека отмечены не ранее 300–250 тыс. лет назад⁴³².

Как утверждает наука, большая часть народов населяющих в настоящее время Европу, пришла сюда из Азии. Миграция древних популяций шла медленно, сначала по Азии, через северную ее часть. Затем, повторное заселение Западной Европы прошло уже из Передней Азии. Исторически европеоидная и монголоидная расы разделились еще в эпоху Великих переселений. Кластер финно-угров, германцев и северных монголоидов сначала разделился на два субкластера, содержащие: один – предков финнов, эстонцев, чеченцев, венгров, русских, коми, чувашей, удмуртов, испанцев, татар, шведов, немцев, белорусов; а другой – предков монголов, якутов, эвенков. Вычисление генетических расстояний 55 человеческих популяций, принадлежащих к четырем большим человеческим расам, по локусам белков, ферментов и групп крови и построение по результатам этой матрицы дендрограммы популяций выявило определенное родство славянских, финно-угорских и германских популяций. Так, русские оказались в одном субкластере с поляками, иранцами, коми, чувашами, удмуртами, ненцами, осетинами и азербайджанцами⁴³³.

Новейшие геногеографические исследования человеческих популяций

Одним из самых достоверных и современных методов изучения древней истории народов является метод генетического анализа популяций. С помощью этого метода в настоящее время подтверждено происхождение всех народов из одной или нескольких семей. Генофонд претерпевает непрерывные изменения в процессе генных миграций, связанных с перемещениями значительных масс людей. Вихрем миграций гены из одной части ареала генофонда переносятся в другие, подчас весьма чужеродные, но память ДНК продолжает жить на молекулярном уровне. Воссоздание достоверной историко-этнической и генетической карты Чечни, выявление главных этапов ее формирования представляется важным и нужным с точки зрения правильного осмысления проблем истории чеченского народа.

Благодаря объединенным усилиям генетиков и математиков в настоящее время разработаны принципиально новые методы геногеографии, составлены генетические карты и таблицы. С помощью самых современных исследований удалось выявить по составу генетических локусов ближайшее родство русского и чеченского народов. На второе место по степени родства с чеченцами неожиданно вышли представители финно-угорской группы: эстонцы, удмурты. Но если рассмотреть миграционные течения, то можно увидеть в этом определенную закономерность. В эпоху древних миграций финно-угры и русские входили в одну семью, были близкородственными народами и через Азию мигрировали на Север. Можно предположить, что часть этого пути пролегала через Кавказ, где они надолго задержались и смешались с местным населением, что сейчас и отражается на большой схожести их генотипов с чеченскими. Третью позицию занимают азербайджанцы, татары, казахи. Особенно сильно эта ветвь представлена у равнинных чеченцев.

Соперничает с этой тюркской группой Кавказская языковая семья, где на ведущее место выдвигаются грузины и черкесы.

А есть ли родственники у чеченцев в Западной Европе? Попытаемся ответить на этот вопрос опять с помощью статистико-генетических исследований. По количеству генотипов, схожих с чеченскими, на первое место выходят немцы, второе место делят русские с испанцами. Исследователь Г. Винклер утверждал, что баски жили на Северном Кавказе «… в соседстве с финно-уграми и тюрками». Популяцию басков и ирландцев объединяет кельтский антропологический субстрат, поэтому можно предположить, что кельты тоже когда-то находились на Кавказе и вынесли отсюда свою древнюю, неповторимую культуру. По степени родства с чеченцами на третье место вышли англичане. Более того, во всей Евразии только у чеченцев и англичан генетический показатель нуклеотидной замены (G) не равен нулю: у чеченцев он самый высокий 0.154, а у англичан составляет 0. 014, у всех остальных народов он равен 0. 0000. Чеченцы уникальный народ в Европе не только по этому показателю. У чеченцев самый высокий генетический код нуклеотидной замены (С) в Евразии, который составляет 0.231, на втором месте – русские, у них он равен 0.120⁴³⁴.

По мнению известного исследователя кавказских языков П.К. Услара «…Всеобщая история обнаруживает, что именно к кавказской расе принадлежат все народы, которые играли первенствующую роль на поприще всемирной истории. Древнейшими пришельцами на Кавказ были, вероятно, доисторические аборигены Европы. В языке нохче (чеченском) присутствует финский элемент»⁴³⁵. Об этом же писал и майор Властов: «Сходство некоторых чеченских слов с латинскими, немецкими и английскими поразительно. Скажу более: я нашел в чеченском языке формы, встречающиеся только в образованнейших языках древнего мира. Я говорю об употреблении дательного с причастием и двух дательных независимых с причастием, которые согласованы с одним из них»⁴³⁶.

Знаменитый географ Риггер, уже в XIX веке полагал, что «…род людской мог расселиться по земному шару только из Кавказа, как центра своего.…». Предания о выходе из «страны Азов» сохранилось в древних скандинавских сагах, где часто говорится о стране «Азов» и городе Азов, жители которых перенесли с юга язык, религию, сказания старой Скандинавии⁴³⁷. Из древней истории и мифологии народов известно, что предки германских народов – асы – жили в регионе Средней Азии и на рубеже нашей эры под руководством своего вождя Одина (впоследствии он был обожествлен в эпосе древних германцев), мигрировали из Средней Азии на север Европы. Возможно, миграция близкородственных скандинавов и германцев проходили по Северному Кавказу, стране «Азов». Археологические раскопки говорят о большом влиянии скифской культуры на аборигенное население Кавказского края. Ряд историков считают, что русские происходят от древнеиранских скифских племен, мигрировавших ранее по Азии и Кавказу. По дороге из Азии в Европу возникало несколько естественных преград – полноводная река Волга, Каспийское и Черное море, для преодоления которых требовались определенные навыки. При отсутствии данных умений и наличии большого количества перемещающегося населения, одним из немногих сухопутных путей становился Кавказ.

Л.П. Загурский, изучая языки, пришел к выводу, что «…На основании имеющихся лингвистических данных, можно безошибочно указать на то, что предки горцев Восточного Кавказа пришли с севера и продвигались на юг…»⁴³⁸. По рассказам чеченских старожилов далекие предки эгишбатоевцев пришли из Шема («Shem»), т. е. чеченцы имеют наследственную связь с франко-готами. При Хлодвиге I, объединившем все племена франков, в том числе и так называемых «рипуарских», т. е. береговых франков, живших по обоим берегам Рейна вплоть до Майна, они порвали связь с Римской империей, захватили почти всю Галлию и образовали самостоятельное Франкское государство (кон. V – сер. IX в.). Есть предположение, что после разгрома Аварской державы франкским императором Карлом Великим в 803 году представители племени хаттов – «франков» основали чеченские села Хаттуни, Гуни, Агишбатой⁴³⁹. В одном из архивных документов говорится: «… Чеченцы отличаются от прочих своих соседей. Братское общество в прежние века претерпело великое гонение в Богемии и Моравии, отчего многие отдалились в восточные пределы и, в частности, на Кавказ». Моравия – историческая область в современной Чехословакии. Она была заселена кельтами, которых в начале новой эры вытеснили германские племена маркоманнов и квадов. В середине I тыс. территорию заселили славяне. Богемия – первоначальное название территории, на которой впоследствии образовалась Чехия. Произошло название от имени кельтского племени бойев, населявшего страну в древности. Сейчас уже известно, что обитавшие в I тыс. н. э., уже на территории современной России и Украины племена руссов смешивались с вытесняемыми из Центральной Европы кельтскими и германскими племенами. А еще раньше на Кавказе руссы смешались с кавказскими племенами⁴⁴⁰.

После завершения Кавказской войны по Чечне стали путешествовать многие исследователи, в том числе ученые-антропологи. Так, в 1882 г. по решению Императорского Русского географического общества в Аргунском ущелье побывал ученый Д.Н. Анучкин⁴⁴¹. В 1904 г. К. Харичков в своем исследовании «Кавказская Швейцария. Из путешествия по Чечне и Дагестану» отметил некоторые антропологические особенности чеченцев Шатоевского района: «… При взгляде на здешние лица, безусловно, бросается в глаза весьма совершенный индоевропейский тип. По-видимому, далеко не легкая историческая задача выяснить происхождение и генеалогию этих кавказских племен, представляют ли они осевших в горах и обособившихся древних колонистов, или же зашли сюда во время Великого переселения народов»⁴⁴².

И.И. Пантюхов в своей работе «Расы Кавказа» пришел к выводу, что возможно предки чеченцев, осетин и кабардинцев пришли на Кавказ из Западной и Северной Европы. Предварительно ученый провел в 1880 г. исследование среди чеченцев в возрасте 20–21 года. Этих людей он определил в группу высокого роста (1 671 см.-1 690 см.), наравне по показателям с немцами и русскими. И.И. Пантюхов обследовал 35 чеченцев: у 15 человек был обнаружен карий цвет глаз, у 9 – серо-голубой, у 7 – серый, у 4 – голубой цвет глаз. Этот показатель также приближал чеченцев к европейскому типу, т. к. больше половины составлял светлый цвет глаз. По данным ученого Эркерта «Голубой цвет глаз был обнаружен у 8-10 % чеченцев, серые глаза дали 20 %»⁴⁴³. Таким образом можно сделать вывод, что европейцы были не только выходцами с Кавказа (в период Великого переселения народов), но и возвращались периодически на свою историческую родину в более позднее время в силу сложившихся обстоятельств (с территорий современной Германии, Чехии, России и т. д.).

Первые археологические исследования Кавказа

Археологи также указывают на связь чеченцев с народами Западной Европы. Оригинальные бронзовые манжетовидные браслеты из тонкого гладкого листа, найденные у села Сержень-Юрт (Чеченская Республика) не имеют аналогов ни в ближайшем культурном окружении, ни на Кавказе вообще. Их цилиндрический контур с острыми отогнутыми наружу краями отдаленно напоминает лишь европейские браслеты из ранних памятников унетицкого круга. Это самые поздние отзвуки связей Северного Кавказа с культурами средней бронзы Центральной Европы. Перстни с двойными спиралями – одно из проявлений влияния ранней культуры Средиземноморья на Северный Кавказ через Центральную Европу⁴⁴⁴. В конце 60-х годов XIX века на территории Терской области были сделаны важные археологические открытия. Один из исследователей Северного Кавказа, А.П. Ипполитов открыл в 1867 году в отрогах хребта между реками Андийским-Койсу и Шаро-Аргуном замечательный памятник древности. Это были медные литые статуэтки, величиной не больше нескольких дюймов, изображавшие людей совершенно обнажённых, со шлемами на голове и с дротиками в руке. Между тем у горцев Мароевского общества они были известны под именем «христианских богов».

Весной 1869 г. паводок разрушил берег реки у селения Кобан, произошли обвалы, и в образовавшихся обнажениях почвы люди обнаружили торчащие человеческие кости и бронзовые вещи. Вляятельный в этих краях человек, богатый землевладелец Хабош Кануков собрал некоторые предметы и переправил их в Тифлис, в Кавказский музей. В своеобразное раломничество к затерянному среди Кавказских гор аулу стали отправляться как российские, так и иностранные ученые. Многочисленные находки бронзовых вещей послужили толчком к изучению кобанской культуры⁴⁴⁵. В 1880 г. погребальное поле у селения Кобан исследуют француз Эрнест Шантр и немец Рудольф Вирхов, видные ученые, отдавшие много труда изучению далекого прошлого Кавказа. Знаменитый чешский историк Любор Нидерле писал о могильнике у села Кобан: «Давно уже ни один могильник не производил такого волнения в археологическом мире, как этот».

Еще до того, как кобанские материалы вошли в научный оборот, некоторые ученые были убеждены в особо важной роли Кавказа в развитии древнейшей металлургии. Первые раскопки в Кобане почти совпали с выходом в свет в Париже труда французского исследователя Бертрана, в котором провозглашалось решающее значение кавказского края в возникновении культуры бронзы в Европе. Бертран заявил, что центр бронзового века находился «не в Италии, не в Греции, а у подошвы Кавказа, откуда он пустил свои радиусы…». Именно Кавказ рассматривал Бертран в качестве новых влияний, породивших западную бронзовую культуру. Кавказ в древности называли «муравейником народов». Страбон указывал на одном только Западном Кавказе 70 различных народов⁴⁴⁶.

По мнению А.С. Уварова, «культура кавказских племен предшествовала многими веками культуре остальной Европы»⁴⁴⁷. Европейские археологи придавали Кавказу высокое значение. На международном Археологическом съезде в Стокгольме в 1874 г., многие ученые указали на Кавказ, как на место, от изучения которого можно ждать самых интересных находок периода каменного века⁴⁴⁸.

Стихийные археологические раскопки начались с того, что по Чечне пронёсся слух, будто – бы около Алдов кто-то нашёл в кургане необычайной величины алмаз. Эти слухи сами по себе уже взбудоражили чеченцев, а тут ещё кто-то пустил в ход молву, что жители Малой Кабарды давно уже обогащаются за счёт курганных находок. К концу января 1888 года много курганов уже были разрыты⁴⁴⁹. Представители научных обществ, комиссий, работники музеев, краеведы, коллекционеры выкупали у местных жителей уникальные археологические предметы, а порой и целые комплексы вещей. Именно таким путём были приобретены в XIX веке известным австрийским археологом Фр. Ганчаром замечательные археологические коллекции 1 тыс. до н. э. – 1 тыс. н. э. в обществе «Чинахой» в Аргунском ущелье и вывезены в Австрию (сейчас хранятся в Венском музее). К сожалению, подобная скупка древних предметов приезжими людьми способствовала развитию кладоискательства.

Много ценных находок было продано за границу. Музеи Европы дотягивались до Кавказских гор, увеличивая свои фонды скупкой столь привлекавших их внимание кобанской бронзы. Обширнейшим собранием предметов из Кобана стал обладатель Музея национальных древностей Сен-Жермен-ан-Ле в Париже⁴⁵⁰. XIX век, как известно, был отмечен значительным интересом представителей европейской общественности к Кавказу. Данный интерес старались удовлетворить западные ученые, издававшие свои научные труды по древней истории кавказских народов. Среди них заметное место принадлежит английскому археологу, члену-корреспонденту Финно-угорского общества, лорду Джону Эберк-ромби (1841–1924). В июле-августе 1888 г. он совершил путешествие по Восточному Кавказу, а уже в 1889 г. издал солидную научно-популярную книгу, в которой описал свое турне, привел свои кавказские наблюдения, впечатления от увиденного. Это объемистое сочинение (376 стр.), написанное в стиле путевых заметок, содержит десять глав и включает 3 карты, 6 таблиц, 15 иллюстраций⁴⁵¹.

Стихийные археологические раскопки

В конце XIX века хищническое разрушение памятников старины приняло катастрофические размеры⁴⁵². Практически всё население Сержень – Юрта занялось раскопками курганов. Между Джалкой и Урус-Мартаном было найдено множество бронзовых и серебряных изделий. Все эти предметы перешли в руки ремесленников и были переплавлены в слитки, а бронзовые находки выбросили, т. к. их стоимость была очень низкой. Крест с серебром или платиной был найден в кургане недалеко от аула Чечен. В Аргунском ущелье, в древнем могильнике около села Соной нашли бронзовый полушарик с рельефным изображением женского лика, окружённого зубчатым венчиком. В одной из древних башен Аргунского ущелья был обнаружен крест лепной работы⁴⁵³. За рекой Аргун нашли в кургане золотой пояс с драгоценными камнями, в Грозном он был продан за 200 рублей. В Герменчуке откопали шашку, печать и две медали. Муллы предупреждали население о греховности их действий. Они говорили: «…грешно отрывать кости покойников». Местная администрация также поспешила запретить археологические раскопки «любознательных джигитов»⁴⁵⁴. Общество любителей кавказской археологии приняло на себя как исследование памятников древности и приобретение археологических редкостей, так и охрану от разорения археологических памятников⁴⁵⁵. Многие чеченцы опасались вести раскопки, т. к. существовали предания и легенды, гласившие о том, что «холмы нельзя разрывать». В случае нарушения данного запрета могли обрушиться разные беды и несчастья не только на непосредственного «разрушителя могил», но и на весь его род⁴⁵⁶.

Многие археологические открытия чеченцы делали случайно. Осенью 1911 года житель села Шатой, Махмуд Гаирбеков охотился на зверей в районе 4 участка Грозненского округа, где и обнаружил пещеру, а в ней находились «два металлических предмета старой древности, изображающих истуканов, напоминающих какой-то символ». Первый предмет изображал обнажённого мужчину, сделанного из меди или бронзы и напоминавшего куклу. Руки у этого истукана были отбиты, а соски были как у женщины. Второй был тоже мужчиной, но у него было два лица. Правая рука его была сложена на груди. После того, как находки были сделаны, М. Гаирбеков не стал их продавать, как все остальные, на рынке в Грозном, а написал письмо и отправил посылку с предметами древности в Музей Его Императорского Величества Александра III, в С.-

Петербург. Житель села Шатой просил купить музей высланные предметы и ещё предлагал для продажи старинные, разнообразные монеты. Между М. Гаирбековым и музеем завязалась переписка, о результатах которой нам неизвестно⁴⁵⁷.

Кавказ давно привлекал научный мир своей непознанностью, но исследователям мешали военные действия, проводившиеся там. Как это ни прискорбно, мы можем констатировать, что широкомасштабные грабительские раскопки на Северном Кавказе начались в XIX веке с приходом российских войск. В большинстве случаев изделия из драгоценных металлов продавались ювелирам и переплавлялись, лишь малая толика их попадала в частные коллекции, либо музеи. В тот сложный период музеев на Кавказе почти не было⁴⁵⁸. Так, например Терский областной музей (г. Владикавказ) был основан только в 1897 году⁴⁵⁹. Из полицейских управ и волостных правлений «древние вещи» и клады, поступавшие по постоянно подтверждающемуся указу Петра I, при отсутствии местных музеев, переправлялись в губернские статкомитеты. Очень часто полицейские управления занимались разбором дел, связанных с обнаружением археологических предметов, их хранением и отправкой в Археологическую комиссию или Ставропольский губернский статкомитет. Через полицейские управления чаще всего и рассылал свои запросы Ставропольский комитет, выполняя различные поручения Императорской Археологической комиссии, Московского археологического общества и Кавказского общества истории и археологии. Уже на I Археологическом съезде в 1869 году был поставлен вопрос об участии статистических комитетов в сборе сведений о памятниках древности и предложена программа их изучения. В начале XX века Ставропольский статкомитет получал циркуляры МВД, в которых предписывалось присылать все исторические сведения о губернии, а также результаты проводимых членами комитета историко-археологических и этнографических исследований. Так, в 1901 г. вышел циркуляр МВД за номером 10 «О собрании сведений о всех имеющихся в губернии остатков древних замков, крепостей и других зданий древности»⁴⁶⁰. В Ставрополе Кавказском было открыто епархиальное церковно-археологическое общество. Целью Общества было всестороннее изучение церковно-религиозной жизни в пределах епархии «в начале христианской жизни на Кавказе»⁴⁶¹

На всем протяжении Кавказской войны российские власти старались не трогать «святых мест» – ни «язычески», ни исламских. Отношение к ним было подчеркнуто миролюбивое. Комитет министров в 1833 г. даже изъял «магометанское» население региона из переписи, указывая, что это «может нарушить водворяемое на Кавказе спокойствие». Командующий войсками Кавказской линии и начальник Кавказской области в 1831–1837 гг. генерал А.Л. Вельяминов в проекте «Правил для управления покорными горцами северных покатостей Кавказа» декламировал: «горцам предоставляется совершенная свобода следовать Магометанской или другой какой-либо вере. Никто не должен принуждать их к перемене веры или делать за веру какие-либо притеснения». Никаких ограничений по «святым местам» ислама и паломничеству к ним не установлено и в «Положении об управлении Кавказской Армией» 1858 г., сыгравшем большую роль в «умиротворении горцев»⁴⁶².

Первое упоминание о монетных находках в Центральном и Восточном Предкавказье в годы Кавказской войны известно из рапортов и донесений. Так, в 1832 г. известный востоковед и нумизмат Х.М. Френ описал ряд монет, обнаруженных на правом берегу реки Терек. Кроме монет эпохи Золотой Орды находили также и древние европейские монеты. Первая находка золотых древнегреческих монет в Ставропольской губернии относится к 1836 г. Деятельный коллекционер-любитель полковник Д.В. Вырубов (он был казачьим офицером, в одно время начальником Нальчикского округа) продал в 1897 году Археологической комиссии ряд античных и византийских монет, происходивших из разных пунктов Балкарии. Найденные монеты из исследованных памятников попадали в Кавказский музей в Тифлисе, но были случаи, когда найденные монеты попадали в музеи Европы. Так, П.С. Уварова упоминает о найденной у села Кобан в катакомбе Сасанидской монете VI века, которая была перекуплена представителями Венского музея⁴⁶³.

В 1844 году в горах Чечни военный отряд, строя крепость у Чахкиринского аула нашел большой каменный крест. Он был высечен из глыбы известкового камня и, повидимому, привезен сюда. Во время Чеченской войны, в 2001 году, заместитель начальника Северо-Кавказского регионального управления Федеральной пограничной службы РФ генерал-майор В.И. Городинский передал в Ставропольский государственный краеведческий музей им. Г.Н. Прозрителева и Г.К. Праве интересную находку. Доспех, состоящий из сложного боевого оголовья и кольчатого доспеха, был обнаружен в Аргунском ущелье Чеченской Республики, в районе дислокации Итум-Калинского погранотряда. Самое раннее свидетельство бытования такого доспеха на Северном Кавказе мы можем видеть на рисунке Я. Потоцкого конца XVIII в.: знатный чеченский воин одет в кольчатый доспех, очень схожий по покрою с найденным в земле российскими военными в Итум-Калинском районе. Обнаруженный в 2001 г. итум-калинский панцирь датируется 2-й пол. XVIII–XIX в., а весь комплекс защитного вооружения – началом Кавказской войны, на что указывает религиозный орнамент боевого оголовья⁴⁶⁴.

Первые официальные археологические раскопки на Северном Кавказе и Кавказские археологические съезды

Первые официальные археологические раскопки на Северном Кавказе были проведены в 1849 году А. Фирковичем, представителем Русского археологического общества. В Чечне же, в 1850 году у крепости Воздвиженской на реке Аргун (близ современного села Старые Атаги) во время строительных работ были найдены бронзовые и железные предметы. С этих находок и начинается археологическое изучение Чечни⁴⁶⁵. В 1871 году известный кавказовед А.П. Берже представил II Всероссийскому археологическому съезду записку об археологии Кавказа. В то время это была сенсация. Изучению мусульманских древностей было уделено существенное внимание лишь на IV Казанском съезде в отделении «древности восточные», причем значительную часть вопросов (из разряда «древности мусульманские») составили вопросы истории Волжской Булгарии и этнографии поволжских татар.

В программе Тифлисского съезда был поставлен лишь один вопрос, аккуратно выделенный в отдельный раздел «древности мусульманские» – про особенности погребального обряда мусульманского населения Кавказа⁴⁶⁶. Археологический съезд, состоявшийся в 1881 г. в Тифлисе показал, «как много жатвы для серьезной научной работы на Кавказе и как мало жнецов»⁴⁶⁷. Как справедливо отмечает Е.И. Крупнов, «поворотным моментом в изучении археологии Северного Кавказа явился V Археологический съезд, состоявшийся в 1881 году в Тифлисе. Его влияние на общее развитие историко – археологического и этнографического изучения всего Кавказа в дореволюционный период России было исключительно велико». В частности, начался бурный процесс накопления археологического материала благодаря учёным, работникам музеев, краеведам и коллекционерам – Г.Д. Филимонову,

В.Б. Антоновичу, А.С. и П.С. Уваровым, А.А. Руссову и другим⁴⁶⁸. Наиболее распространенным было восприятие Археологического съезда, основанное на традиции уважения к науке и просвещению, особенно сильной в 1860-70-е гг. Обозреватели с восхищением писали о приехавших ученых, публичных заседаниях, усердно посещавшихся публикой. V Археологический съезд был назван одной из газет «недельным пребыванием университета в Тифлисе». Украшением съездов были выставки. Археологические съезды действительно становились просветительским мероприятием, беспрецедентным для российской провинции⁴⁶⁹.

В 1874 году М. Смирнов выступил на страницах газеты «Кавказ» с предложением Археологическому обществу работать над этнографией Кавказа параллельно с Географическим и при участии Медицинского общества. В своей статье он настаивал на невозможности основывать классификацию происхождения народов по изучению особенностей языка как элемента слишком непостоянного и призывал больше внимания уделять физическим и психологическим чертам кавказских горцев. С возражениями по этому поводу выступил Г. Загурский, который находил «странным, что здешнему Археологическому обществу, находящемуся еще в пеленках, приняться за антропологические исследования». «Да и дело ли археологии браться за исследование анатомо-физиологических признаков живых субъектов» – добавлял он. Его оппонент, М. Смирнов, привел для сравнения положение во Франции, где уже удалось в то время составить карты народонаселения по показателям роста людей. В Европе, как правило, эти исследования проводились во время рекрутских наборов и при приеме больных в лечебные учреждения. На Кавказе он предлагал организовывать научные экспедиции для антропологических исследований населения⁴⁷⁰. Однако предложение М. Смирнова не нашло поддержки у археологов.

Московские археологические съезды, так много сделавшие для науки, были созданы Алексеем Сергеевичем Уваровым. Московское археологическое общество также было создано и функционировало благодаря А.С. Уварову. Уваров иногда слыл за резкого и неуживчивого человека, он не мог ужиться с интригами и казнокрадством. Но, в тоже время он имел много друзей. Немало людей, действительно преданных науке, находили в графе Уварове реальную помощь, видели в нем «каменную стену». Когда А.С. Уваров скончался, то его жена и сподвижница П.С. Уварова продолжила дело мужа⁴⁷¹.

Вклад археолога графини П.С. Уваровой в исследование Кавказа

Графиня Прасковья Сергеевна Уварова (1840–1924), археолог, председатель Московского Археологического общества, жена и сподвижница А.С. Уварова, основателя Московского Археологического общества и Российского исторического музея, часто посещала Кавказ, как с археологическими экспедициями, так и с семьей. В ее воспоминаниях говорится о том, что она специально предпринимала поездки в те нагорные области, которые пугали исследователей-мужчин своей отдаленностью от больших дорог, а также отсутствием удобных ночлегов и хорошей пищи. Впоследствии Московское археологическое общество издало ряд ее научных работ, посвященных археологии Кавказа⁴⁷². Выпущенный обществом VIII том Археологии Кавказа содержал 134 таблицы фототипий и 316 цинкографий, т. е. более 1500 изображений отдельных предметов кавказской археологии. Текст данной работы принадлежит перу графини Уваровой⁴⁷³. П.С. Уварова написала небольшое предисловие к своей работе «Путевые заметки», которое ее очень ярко характеризует, как чрезвычайно тонкого и скромного человека. «Издаваемые ныне «Путевые заметки о Кавказе, – пишет она, – не назначались к печати. Писались они для собственного удовольствия; велись постепенно; писались в вагоне, дорожной карете, верхом на лошади…. Рассчитываю на снисхождение читателей и льщу себя надеждой, что путевые мои заметки послужат хоть к некоторому ознакомлению с тем дивным и далеким краем, который описываю»⁴⁷⁴.

Прасковья Уварова, получила домашнее образование. Мать П.С. Уваровой до замужества числилась в штате фрейлин императрицы. Прасковья Борисовна была любимицей В.А. Жуковского. Список учителей Паши (П.С. Уваровой) был очень солидным: словесность ей преподавал профессор Ф.И. Буслаев, музыку – Н.Г. Рубинштейн, живопись – А.К.Саврасов. По некоторым сведениям Л.Н. Толстой, вернувшийся с Кавказа и уже создавший свое «Детство» и «Отрочество» и роман «Казаки» сватался к Прасковье, но и в тот раз, и впоследствии ему было отказано. В воспоминаниях самой П.С. Уваровой проскальзывает, что «появился среди наших кавалеров и граф Лев Николаевич Толстой. Он усердно танцевал, знакомился, ухаживал, носился сам с собою и искал везде и во всех, по собственному признанию, героев и героинь для своих будущих произведений;…осталось при своем мнении, что у него на «чердаке» уже и тогда не все было в порядке». Знаменательно оказалось знакомство Прасковьи Сергеевны со Львом Толстым. Большинство исследователей склонны полагать, что фамилия Щербацких в «Анне Карениной» появляется благодаря тому, что Толстой «списывает» эту семью с семейства милой ему барышни Прасковьи Щербаковой (в замужестве-Уваровой)⁴⁷⁵.

П.С. Уварова, будучи замужем за председателем Московского археологического общества А.С.Уваровым, принимала активное участие в работе общества, являлась почетным членом этого общества (с1885 г.), почетным членом Императорской Академии наук (с1895 г.). В библиотеке П.С. Уваровой в имении Карачарово Муромского уезда Владимирской губернии и московском доме было около 3000 рукописей, литература (около 5000 томов) по археологии, истории русского и зарубежного искусства, истории отечества. После смерти мужа, Прасковья Сергеевна считала своим долгом продолжить начатые ее мужем дела – и в Историческом музее, и в Археологическом обществе, и в деле охраны памятников. И. Е. Забелин записал в своем дневнике: «Графиня выбрана (главой Московского археологического общества). Сказала скромную, умную и прекрасную речь…»⁴⁷⁶. В конце XIX века, когда женщине было сложно даже получить высшее образование, П. Уварова возглавляла научные общества, проводила раскопки в таких сложных регионах, где не решались работать даже мужчины, боролась за охрану исторических памятников. После смерти мужа, П.С. Уварова, благодаря своей неутомимой энергии, существенно расширила деятельность археологического общества, обогатила ценными научными изданиями, собраниями древностей. При ее содействии и участии возникли новые комиссии: Восточной и Славянской археологии и археографии. Она способствовала финансированию систематического изучения Кавказа в археологическом отношении. При ее редактировании вышло 10 томов «Материалов по археологии Кавказа». Уже при большевиках, в возрасте 80 лет Прасковья Сергеевна продолжает заниматься изучением Кавказа, работает в Майкопе и Ессентуках⁴⁷⁷. И все-таки, из-за большевистского диктата, П.С. Уварова вынуждена была эмигрировать в Югославию⁴⁷⁸.

Развитие археологических исследований Чечни во второй половине XIX века

В 1879 году Всеволод Фёдорович Миллер в первый раз посещает Кавказ и обследует предгорья Главного Кавказского хребта. В 80-х годах XIX века он бывал на Кавказе практически ежегодно. Летом (июнь-июль) 1886 года, Императорское Московское археологическое общество командирует В.Ф. Миллера для сбора сведений об остатках древнего христианства на Кавказе и с целью обследования древних памятников и могильников Терской области. На масштабные исследования Кавказа в 1886 году специальную сумму выделил лично император Александр III⁴⁷⁹. Исследование проходило в западной и южной части Чечни – между Сунжей, Аргуном и Тереком: через укрепление Аргунское – в укрепление Шатой, через Нихалой, Барзой, Мазарой – в Хайбах – Галанчодж

– Воуги. В селе Хайбах В.Ф. Миллером были сделаны зарисовки плиты с крестом, а также он зарисовал другую плиту с крестами, найденную в башне Хайбаха⁴⁸⁰. Одним из итогов работы экспедиции послужил доклад «О результатах сделанных исследований в Чечне»⁴⁸¹.

В 1888 году В.Ф. Миллер публикует ряд зооморфных находок, собранных им во время археологических разведок в 1886 году по Терской области из Балкарского и Чегемского ущелий, некоторые из них имели скифские черты. Исследователь отмечает своеобразие этих находок, по поводу «лежащего на коленях оленя с головой повернутой назад», он делает заключение, как о мотиве, известном в греческом искусстве. Исследователь находит тождество некоторых зооморфных находок с дигорскими, кумбултскими в Северной Осетии и ичкерийскими в Средней Чечне, считая, что они были изготовлены местными мастерами⁴⁸². При раскопках в курганах в 1888 году, находившихся около города Грозного, был найден «целый дом». Об этой находке было сообщено в Петербург, в связи с чем ожидался приезд археологической комиссии⁴⁸³.

В фундаментальном обзоре археологических исследований на Северном Кавказе (Крупнов Е.И. Древняя история Северного Кавказа.

– М.,1960) указывается на заслуги А.А. Бобринского, проводившего раскопки на территории Чечни и Ингушетии. Граф Алексей Александрович Бобринский (1852–1927) принадлежал к одному из самых почетных семей российской аристократии. В числе множества должностей и званий А.А. Бобринского – «сенатор, вице-президент Академии Художеств, член Государственного Совета, член III Государственной думы, министр земледелия…» – должность председателя Императорской Археологической комиссии, которую он занимал в течение трех десятилетий (с 1886 по 1917 гг.)⁴⁸⁴.

Главное руководство Кавказским краем уделяло большое внимание культуре и древностям региона. Особенно явно это проявилось при управлении краем А.М. Дондуковым-Корсаковым, который сам, в свое время, совершил открытие, над разгадкой которого ученые всего мира бьются до сих пор. В 1874 г. князь А.М. Дондуков-Корсаков обнаружил в деревне Пневище под Смоленском камень, обе стороны которого были покрыты странными надписями. Он скопировал эти надписи. Однако опубликованы они были только в 1916 году. До настоящего времени загадка этих таинственных надписей так и осталась не разгаданной⁴⁸⁵.

В 1888 году археологические исследования в Чечне провёл председатель Археологической экспедиции А.А. Бобринский. Им были обследованы окрестности сёл Алхан – Юрт, Алхан – Кала, Урус-Мар-тан, Куллары и другие. Раскопки Бобринским могильника кобанской культуры близ с. Урус-Мартан выявили зооморфные находки скифо – савроматского стиля. Эти находки привлекли внимание учителя Владикавказского реального училища В.И. Долбежева, который отметил, что отлитые из бронзы звериные головки и фигуры зверей, домашних животных носят оригинальный фантастический характер.

Во время работ под г. Грозным А.А. Бобринского в 1886–1888 г. вблизи ст. Ермоловской было обнаружено городище, в котором присутствовали слои скифского и сарматского времени. Золотые серьги, украшения в виде барашков, перстни с разными цветными камнями, части конского убора, бляхи со вставленными красными стеклами и аметистами и другие вещи, были найдены при раскопках курганов в Грозненском и Хасав – Юртовском округах Терской области⁴⁸⁶. Особый интерес вызывают исследования А.А. Бобринского, проведенные им в Алхан-Чуртской долине. Здесь, в районе г. Грозного и селений Алхан-Юрт, Алды, и далее на юго-запад до с. Урус-Мартан им было зафиксировано огромное количетво курганных насыпей. Значительным итогом этих работ было обнаружение на левом берегу р. Сунжи большого городища недалеко от с. Алхан-Кала, привлекшего внимание исследователей лишь в советское время. Ряд раскопанных курганов содержал интересные комплексы скифской и сарматской культур⁴⁸⁷.

Председатель Императорской Археологической комиссии А.А. Бобринский был весьма удачливым коллекционером, составившим чрезвычайно обширное археологическрое собрание. Входившие в него памятники кобанского круга со временем образовали самую большую коллекцию древнекавказских бронз Эрмитажа. До 1917 года Императорская Археологическая комиссия помещалась в том же здании, что и Императорский Эрмитаж. И комиссия и музей находились в ведении Министерства двора русских царей. Неудивительно, что очень многие археологические находки из разных мест России первое учреждение передавало на хранение второму, а председатель Императорской Археологической комиссии был в курсе всех новейших археологических открытий в стране⁴⁸⁸.

В 1900 году в ходе раскопок Г. А. Вертеповым могильника у с. Урус-Мартан был найден железный нож с зооморфно оформленной бронзовой рукояткой. Эта находка вызвала интерес у А.Спицина, который посвятил ей свою статью, изданную в 1902 году⁴⁸⁹. Краевед Вертепов, в 1900–1901 годах раскопал более двадцати курганов около села Урус-Мартан, а материалы этих раскопок были переданы в Эрмитаж. В 1891 г. в окрестностях села Хатуни была найдена большая бронзовая поясная пряжка, выполненная в зверином стиле (VI–IV вв. до н. э.). Вблизи села Ножай-Юрт в конце XIX в. также была найдена бронзовая поясная пряжка – умбон, относящаяся к VI–IV вв. до н. э. В настоящее время они хранятся в Государственном Эрмитаже⁴⁹⁰. Коллекция К.И. Ольшевского в Эрмитаже содержит 202 предмета. Материалы, когда-то принадлежавшие А.А. Бобринскому, состоят из семи отдельных коллекций. Самая большая из них насчитывает 748 инвентарных номеров. Это бронзовые, керамические и др. предметы, найденные в Северной Осетии, Чечено-Ингушетии, Дагестане и др. В Эрмитаже представлена поясная бляха с изображением двух хищных животных (сер. I тыс. до н. э., Чечно-Ингушетия), браслеты и «накосник» – с. Шали (Чечено-Ингушетия)⁴⁹¹.

В то же время археологические раскопки, коллекционирование древних вещей проводили и представители местной военной администрации, например, помощник начальника Грозненского военного округа Н.С. Семёнов, написавший несколько интересных работ по краеведению⁴⁹². Исследуя археологические памятники Чечни в 1882 году Н.Семенов также обнаруживает зооморфный материал, в частности пряжки «типа Исти-Су». В первые десятилетия XX века у станицы Фельдмаршальской (на левом берегу р. Аргун у ее выхода из гор на равнину) погребения VII–IX вв. были исследованы подъесаулом Ф.С. Панкратовым, который публиковался под псевдонимом Ф.С. Гребенец⁴⁹³.

Всемирную известность памятники майкопской культуры получили уже в конце XIX века после открытия Н.И. Веселовского в Адыгее в 1897 году Большого Майкопского кургана. Следы майкопских захоронений обнаружены у с. Бачи-Юрт на территории Чеченской Республики. Культура майкопских племен была приспособлена к особенностям климата того времени с его малоснежными или бесснежными зимами. Заметные трансформации климата в конце атлантического периода – в начале суббореального периода голоцена по данным Е.А. Спиридоновой принесли в Предкавказье снежные покровы. Изменения были столь резкими, что позволяют ставить вопрос об экологической катастрофе для ранних земледельцев и скотоводов. Например, на Тереке, там, где была степь, начали расти леса с широколиственными и хвойными деревьями. Именно на этом фоне глобальных перепадов климата исчезает майкопская культура⁴⁹⁴.

Археологические источники по майкопско-новосвободненской общности иллюстрируют феноменальную культуру населения Кавказа, сформировавшуюся именно в зоне стыка культурных традиций земледельцев и скотоводов Передней Азии и племен раннего бронзового века юга Восточной Европы. Общество майкопских племен было своего рода культур-трегером на границе степной зоны Восточной Европы, создавшим здесь даже свою зону или провинцию влияния. Интересные коллекции кавказских археологических объектов были экспонированы на антропологической выставке в Москве, в 1878 году. В Политехническом музее. Они привлекли внимание научной общественности своей новизной и оригинальностью и послужили стимулом для активизации археологических исследований Кавказа⁴⁹⁵.

За пределами основного ареала майкопских племен металлическая посуда встречается редко. Способы изготовления майкопской металлической посуды еще во многом не ясны. Поражает высочайшее искусство майкопских медников производить сосуды с толщиной до 1 мм. Независимо от размера. Как правило, майкопская металлическая посуда не имеет швов (Бамутские бронзовые сосуды). Майкопские племена первыми изобрели настоящее металлическое ведро. Для керамики майкопско-новосвободненской общности характерны миски. Вероятно, это связано с широким использованием в быту каш, разных похлебок и другой растительной пищи. Миски знали и кочевники, например, бедуины, но нет данных, чтобы они производили в массовом порядке круговую и лепную керамику внушительных форм, которую трудно транспортировать. Огромные пифосы, чаны, большие лепные горшки скорей всего свидетельствуют об их производстве в среде оседлого или полуоседлого населения. Самый крупный пифос достигал в высоту 102 см. при диаметре до 100 см. Чаны также могли достигать в диаметре 100 см. при высоте более 50 см. По свойствам бытового назначения майкопская посуда Терского региона уже была подразделена на холодную, круговую, столовую и горячую, лепную, кухонную⁴⁹⁶.

Присутствие антропологических представителей южно-европеоидной расы в составе майкопско-новосвободненской общности, безусловно. Наличие лексических заимствований из северокавказского в праиндоевропейские и в отдельные индоевропейские группы заставило ученых предполагать, что индоевропейский в Европе «наложился» на северокавказские и близкие им языковые группы. В лексиконе праин-доевропейцев присутствуют довольно высокие горы с большим количеством различных типов скал и острых или больших круглых камней. Иногда эти горы покрыты лесом. Имеются слова, обозначающие узкие проходы, ущелья, пещеры, обрывы и пропасти, речные долины и заливные луга. В связи с этим можно предположить, что прародина европейцев находилась в умеренной зоне горного леса, возможно, это был Кавказ. По мнению археолога А.С. Уварова, «…культура кавказских племен предшествовала многими веками культуре остальной Европы»⁴⁹⁷.

Носители прасеверокавказского языка уже к моменту его распада находились на довольно высоком уровне развития. Лексический анализ позволяет констатировать у них наличие скотоводства (крупный рогатый скот, овцы, козы, свиньи, лошади), земледелия (с возделыванием проса, ячменя, пшеницы), а также по меньшей мере начальную стадию металлургии. Современные ученые пришли к выводу о вхождении в северокавказскую языковую семью таких языковых групп, как хуррито-урартская, хаттская, баскская и, возможно, тирренская (этрусский с его ретийским диалектом) и бурушаски-вершикская (Памир)⁴⁹⁸. При раскопках Сержень – Юртовского поселения было выявлено поквартальное размещение бытовых комплексов (жилищ, производственных и культовых сооружений), разделенных узкими улицами. Улицы были вымощены булыжником среднего размера. Всего в слое конца XI–VII вв. до н. э. были открыты 4 такие мостовые. Мостовые Сержень – Юртовского поселения пока уникальны в археологии Кавказа даже на современном этапе. Они являются ценным свидетельством бытования элементов сельского благоустройства у населения восточного варианта кобанской культуры. Мостовые – явление местное, порожденное конкретными условиями быта, но возникшее на Северо – Восточном Кавказе, возможно, еще в конце II тысячелетия до н. э.⁴⁹⁹.

Этнографический отдел Русского музея Александра III был очень заинтересован в пополнении своих коллекций чеченскими экспонатами. В связи с этим, музей командировал в горную Чечню сотрудника геологического кабинета Киевского университета С.А. Гатуева. Командировка оплачивалась в размере 300-х рублей. С.А. Гатуев передал музею собранные им чеченские вещи (с обозначением их названий на чеченском языке). Коллекция музея пополнилась следующими вещами: ботфортами, подхвостником, серьгами, кольцами, ошейником для вола, скрипкой и смычком⁵⁰⁰.

С 1886 года начинается плодотворная деятельность на Северном Кавказе одного из пионеров местного краеведения, преподавателя Владикавказского реального училища В.И. Долбежева. Долбежев много лет самоотверженно трудился над накоплением археологических материалов по истории Кавказа. По поручению археологической комиссии В.И. Долбежев в течение 20 лет (с 1884 по 1904 г.) проводил большие разведочные и стационарные работы по изучению разнообразных памятников материальной культуры Северного Кавказа, начиная с эпохи бронзы и заканчивая средневековым периодом. В 1891 году им были исследованы курганные погребения у села Мескеты. Еще раньше, в 1882 году вместе с Д.Н. Анучкиным он посетил и тщательно исследовал Аргунское ущелье⁵⁰¹. Долбежев исколесил весь край – выискивал и покупал древности у чеченцев, интенсивно проводил раскопки памятников разных эпох. Своими разысканиями он в полной мере отдал должное кавказской бронзе. Отдельные коллекции бронзовых вещей, в большей части добытых им самим в 1886–1893 годах, составили одно из эрмитажных собраний – собрание В.И. Долбежева⁵⁰².

Судя по запискам посещавших Чечню и Ингушетию, башенные произведения вайнахских строителей воспринимались путешественниками, учеными довольно восторженно, но суть увиденного сводилась к самым общим словам (Н.К. Зейдлиц, В.И. Долбежев, Н.А. Буш, А. Россикова и др.). Не избежал подобной лаконичности и известный исследователь Чечни А.П. Берже, хотя благодаря его запискам мы все же знаем те места, где некогда стояли башни. Почти также отнесся к башенным постройкам А.П. Ипполитов, если не считать воспроизведенного им рисунка башен у с. Шатой, сделанного Дюсдердиком⁵⁰³. Древняя архитектура горной Чечни (боевые и жилые башни, некрополи и культовые сооружения) представляют собой уникальное явление в мировой культуре. На Кавказе именно у нахов (чеченцев и ингушей) башенная архитектура достигла наивысшего развития. Особенно это проявилось в архитектонике боевых башен, которые являются вершиной средневекового зодчества. Боевые башни строились с соблюдением зеркальной симметрии и пропорциональности всех частей постройки, в удивительной гармонии с окружающим ландшафтом⁵⁰⁴. С приходом капитализма на Кавказ и из старинных башен дельцы пытались извлечь выгоду. В 70е годы XIX века одним из примечательных мест села Герзель-аул была каменная башня, возвышавшаяся над мостом. Башню продали, но из-за очень прочной кладки стен, ее не смогли разобрать и она получила статус «памятника искусства»⁵⁰⁵.

Власти старались упорядочить археологическое изучение кавказского края. 17 июля 1863 г. был издан Приказ («предписание») наместника на Кавказе Михаила Николаевича за № 4964 (на имя председателя губернского статистического комитета в Тифлисе) «О сборе сведений об археологических памятниках края» – на основании циркуляра Центрального статистического комитета за № 63 от 27 апреля 1863 года. 23 марта 1873 г. вышел Приказ начальника Главного управления наместника Кавказа Николаи «Об утверждении устава Общества любителей кавказской археологии». Цель общества – изучение памятников древности, сбор археологических «редкостей», охрана архитектурных сооружений на Кавказе. Официально общество было открыто 9 декабря 1873 года. 29 апреля 1900 г. вышел Указ Николая II «О назначении пособия (10 000 руб.) Императорскому Археологическому обществу на издание трудов по исследованию археологии Кавказа и восточных губерний». 21 марта 1901 г. вышло постановление учредительного собрания Кавказского отделения Императорского Московского археологического общества «Об открытии в Тифлисе отделения МАО» для изучения памятников Кавказа⁵⁰⁶.

Не смотря на усилия учёного мира, исследования Кавказа были не столь велики, и одной из причин этого явления, было слабое бюджетное финансирование, в основном всё строилось на энтузиазме отдельных учёных и научных обществ. Вот как эту ситуацию комментировал один из исследователей Кавказа: «Всё, что в этой стране находится под Российским владычеством, открыто для всех учёных исследований но, к сожалению, исследования произведённые здесь, весьма незначительны. Они ещё не имеют никакого соотношения с неизмеримыми материалами»⁵⁰⁷. В 1914 г. все археологические изыскания на Кавказе были прекращены в связи с началом 1-й мировой войны, а потом революции 1917 г. и гражданской войны 1918–1920 гг. После этих событий наступает новый и более яркий и плодотворный период в археологическом изучении горного края⁵⁰⁸.

Только в последнее время ученые начали осознавать социальную значимость археологических исследований. Они пришли к пониманию того, что археологией нельзя заниматься независимо от общества. Декларации об этике профессиональных организаций теперь включают в себя пункт о правах коренного населения и необходимости считаться с их интересами при археологических исследованиях. Закон о религиозной свободе американских индейцев от 1978 г. гарантирует, например, доступ к священным местам, требуя от федеральных агентств отрегулировать свою политику управления таким образом, чтобы обеспечить это право, и признает существование святых мест. Этот Закон, а также Закон о защите и репатриации могил коренных американцев сильно повлияли на археологию в США, т. к. теперь ученым необходимо консультироваться с вождями и религиозными лидерами племен, чтобы можно было «потревожить» памятники, имеющие отношение к вере. Индейцы также резко реагируют на проведение строительных и прочих работ на священных землях, которые находятся в частной собственности. Некоторые коренные американские народы (хопи, зуни), сегодня тесно взаимодействуют с археологами, используя при этом свои собственные археологические группы⁵⁰⁹.

Кавказские музейные коллекции

В XIX веке особенно богатыми чеченскими коллекциями располагал Кавказский музей, находившийся в Тифлисе. Сюда уже в ходе Кавказской войны начинали поступать интересные предметы, случайно найденные в ходе боевых действий. Так, в 1856 году барон Вревский подарил музею несколько интересных древностей, найденных в источниках Валерика. Князь Михаил Николаевич тоже сделал музею подарок – археологические предметы, найденные в Аргунском ущелье: «Бронзовая фигурка стрелка: удлиненный корпус, короткие ноги, острая, резкая физиономия в шлеме; одежда из шкуры, за спиной голова козла; изображение коровы грубой отливки из бронзы, но весьма натуральной по форме и др…»⁵¹⁰.

Коллекции музея были бы ещё полнее и интереснее, если бы он располагал соответствующим статусом и необходимыми, для покупки у населения предметов – средствами. Официально Кавказский музей был открыт только 2 января 1867 года и в тот – же год соответственно получил бюджетное финансирование⁵¹¹. В 1875 году в зале № 1 музея, в котором находились предметы роскоши, экспонировались чеченские серьги, женский пояс и пуговица. На стенах музея висели таблички, извещающие посетителей о том, что костюмы и чучела зверей пропитаны ядом, поэтому до них не рекомендуется дотрагиваться⁵¹². В 1899 году в зале № 1 и № 2, помимо чеченских женских серёжек и пояса появились подвески. Особенно ценными считались музейные коллекции, которые в большинстве своём документированы – к ним приложено краткое описание, они привязаны к определённому месту и историческому периоду. В 1889 году, с целью изучения древностей, на Кавказе побывал слушатель историко-филологического факультета Я.И. Смирнов. В коллекциях Кавказского музея в Тифлисе он отметил две бронзовые звериные (волчьи) головки, найденные около с. Аллерой⁵¹³.

Многие музеи в Российской империи распологали богатыми кавказскими коллекциями, предметами, отображавшими историю этого края. В Государственном Историческом Музее хранится рисунок художника Бегерова, относящийся к концу 80-х годов XIX века, на котором изображён состоятельный чеченец. В основном коллекции этого музея были собраны на Кавказе историко – бытовой экспедицией в 1936-37 годах⁵¹⁴. В родовом имении Барятинских Марьино, была собрана богатая коллекция кавказских редкостей времён Кавказской войны. Домашний музей Барятинских в то время по собранию подобных экспонатов, может быть, уступал только Военно-историческому музею «Храм славы» в Тифлисе. Собирателем кавказской коллекции был князь А.И. Барятинский, бывший главнокомандующий Кавказской армии и наместник Кавказа. Неудивительно, что коллекция «победителя Шамиля» пополнялась такими редкими вещами как личная шашка Шамиля, богатое кавказское оружие, ордена Шамиля, а также картины И. Айвазовского, Т. Горшельта, Н. Сверчкова и др., преподнесённые или выполненные по заказу для князя, на которых был запечатлён Кавказ.

Творческая деятельность представителей русского художественного искусства на Кавказе

В XIX веке на Кавказе побывало около 160 русских и западноевропейских художников. Многие художники, писавшие на тему Кавказа, были здесь по долгу службы, и суровый край свободы вдохновлял их на создание возвышенных живописных произведений. Военные действия, непрерывно сопровождавшие все перемещения русских по районам Кавказа, требовали по обязательным правилам того времени присутствия художников, которые непременно входили в свиты великих князей, отправлявшихся на осмотр завоеванных территорий. Кроме того, художники выезжали на Кавказ в «творческие командировки», иногда даже по воле самого императора или членов его семьи⁵¹⁵. В 1869 году профессор баталической живописи (с 1883 г.) Н.Д. Дмитриев – Оренбургский (1838 г.р.) сопровождал вел. кн. Николая Николаевича в его поездке на Кавказе⁵¹⁶. В результате этой проездки художник составил для князя альбом из 42 карандашных рисунков, относящихся к путешествию⁵¹⁷.

Война – как одна из форм межкультурного взаимодействия, открывала широкий фронт для восприятия инокультурного опыта. Этот канал знакомства «отворялся» государством и втягивал большие массы людей, в том числе и творческую интеллигенцию. Таким образом, война давала невольную возможность наблюдать жизнь и быт за пределами своей исторической родины представителям разных культур. Это стало началом колоссального опыта межкультурной коммуникации и привело к масштабному диффузионному процессу представителей различных цивилизаций⁵¹⁸.

На Северном Кавказе жили и работали русские художники разных уровней подготовки и одаренности. Среди русских офицеров и чиновников, служивших на Кавказе, можно найти несколько десятков представителей дворянской элиты, которые в соответствии с принципами классического образования получили навыки работы карандашом и кистью в полевых условиях. Экзотика и обаяние Кавказа были настолько велики, что даже дилетанты – художники не могли отказаться от того, чтобы в меру своих способностей запечатлевать виды природы, портреты горцев и батальные сцены. Великолепная природа Кавказа стала «декорацией», «сценой» кровопролитных военных действий и человеческих страстей. На лесных полянах солдаты разжигали костры, у подошвы горы разбивали походный лагерь, а через глубокое ущелье перекидывали висячий мост. Все здесь дышало романтикой и опасностью, окружающая действительность сама заставляла взяться за перо или кисть, чтобы запечатлеть неповторимость момента и передать свои ощущения другим людям. Капитан артиллерии А.Н. Нисченков занимался живописью с 1858 года⁵¹⁹. Александр Никанорович получил от Академии художеств две серебряные медали – малую в 1864 г. и большую в 1867 г. Большую серебряную медаль Нисченков получил за работу «Вид аула Ходжал – Махи в южном Дагестане»⁵²⁰.

Кроме дилетантов на Кавказе работали многие художники-профессионалы, получившие академическую художественную подготовку в России и европейских культурных центрах. Русскими художниками на Кавказе было создано много первоклассных живописных и графических произведений. Одну из важнейших причин плодотворности «кавказского направления» в русском искусстве можно видеть в том, что приезжавшие на Кавказ художники неизменно пользовались поддержкой имперских властей, заинтересованных в прославлении и популяризации военных подвигов Русской армии. Более того, сами эти поездки зачастую предпринимались по рекомендации официальных учреждений и на их средства⁵²¹. В Академии художеств, созданной еще Петром I, самым важным считался исторический жанр. Из него особо выделялась батальная живопись – картины, посвященные значительным событиям, «в коих означается время и которые служат к прославлению военных дел какого-либо великого государя или знаменитого народа, и принадлежат к большой истории…» – писал один из теоретиков русского искусства XVIII в. И. Урванов⁵²².

В.Ф. Тимм

Имя «блестящего рисовальщика» Василия Федоровича (Георга-Вильгельма) Тимма (1820–1895), родившегося в Лифляндии, тесно связано с развитием критического реализма в изобразительном искусстве. С детства, проявляя большую любовь к рисованию, юноша Тимм в четырнадцатилетнем возрасте поступает в Петербургскую Академию художеств вольноприходящим учеником. В 1839 году 19-летним юношей Василий Тимм заканчивает Академию художеств с большой серебряной медалью⁵²³. Тимм обучался в Академии художеств по классу батальной живописи. В 1848 году В. Тимм подал прошение о командировании его для художественных работ на Кавказ, на театр военных действий. С осени 1848 года Тимм уже находится в отряде, осаждавшем крепость Чох в Дагестане. Тимм принимает участие в военных операциях и наравне со всей солдатской массой переносит трудности военной службы. В ходе боевых столкновений Тиммом были сделаны зарисовки пехотинцев, он правдиво показывает типы русских солдат и горцев. Его внимание привлекают люди мужественные, закаленные в боях, привыкшие к походам и лишениям. Много сделал Тимм и пейзажных набросков на Кавказе⁵²⁴. За свои многочисленные работы Василий Федорович Тимм получил звание профессора Прусской академии художеств⁵²⁵.

П.Н. Грузинский

Академик батальной живописи (с 1872 г.) Петр Николаевич Грузинский(1835–1892) родился в Курске. Он был сыном небогатого помещика Курской губернии. В 1851 г. П. Грузинский поступает в Академию художеств в ученики к Б.П. Виллевальде⁵²⁶. В 1865 г. художник во время путешествия по Кавказу, исполнил этюды к картине «Оставление горцами аулов при приближении русских войск», за которую в 1872 г. получил звание академика⁵²⁷. Позже эту картину приобрел император Александр II. П.Н. Грузинский выполнил также пейзажи: «Вид Кавказа», «Зимний вечер»», «Черкесы в горах». Картины П. Грузинского экспонировались на выставках: в 1872 г. в Лондоне – «Взятие Гуниба»; в 1873 г. в Вене – «Бегство горцев из аула при наступлении русскихвойск»; в 1882 г. в Москве на всероссийской выставке – «Взятие Гуниба» и «Переселение горцев на Кавказе»⁵²⁸. П.Н. Грузинский был довольно успешным художником – баталистом, жанристом, пользовавшимся известностью не только в России, но и за рубежом⁵²⁹.

Князь Г.Г. Гагарин

Замечательного художника князя Г. Гагарина можно назвать первооткрывателем Кавказа в русском искусстве. Григорий Гагарин (род. 29 апреля 1810 г, – умер 18 января 1893 гг.) до 13 лет жил с родителями во Франции и Италии⁵³⁰. После возвращения на родину, в 1841 г. он был причислен к военному ведомству. Г. Г. Гагарин участвовал в Кавказской войне, был награжден многими медалями и произведен в полковники, являлся Тайным советником ⁵³¹. Гагарин был далек от традиционного направления официальной батальной живописи. Он достигал непосредственности и правды в передаче событий, да иначе и не могло быть. Зарисовки Гагарина в то время не экспонировались в выставочных залах, их первыми зрителями и ценителями были свидетели событий, изображенных художником⁵³².

После ссылки М. Лермонтова на Кавказ, Г. Гагарин последовал за ним вместе с друзьями поэта. Гагарин высоко ценил Лермонтова как художника, сделал для себя несколько копий с его рисунков. В походе они жили в одной палатке. Г. Гагарин – автор альбома литографий «Костюмы Кавказа» (Париж, 1857), а также множества рисунков и акварелей⁵³³. Именно с кавказским периодом связаны циклы портретных, жанровых и пейзажных зарисовок, составивших лучшую часть графического и живописного наследия художника. Страсть к рисованию у Гагарина доходила до смешного. Достаточно было во время застольного разговора подсунуть князю карандаш, как его рука начинала машинально рисовать, на чем попало, будь то конверт или салфетка. Масса его рисунков разошлась по рукам друзей и знакомых⁵³⁴. В советское время в картинной галерее г. Грозного находилось прекрасное полотно Гагарина с видом на Бештау. О судьбе гагаринской картины теперь остается только гадать⁵³⁵.

Поэзия обыденного родственна той, какую несут в себе произведения Лермонтова, отличает большинство работ Гагарина того периода. К ним относятся также зарисовки солдат, чеченцев, людей, которых художник встречал в поездках по Большой и Малой Чечне, в казачьих станицах и на горных тропах, тех, чьи образы сконцентрировали в себе многих представителей сурового и воинственного народа. На первый взгляд эти изображения, лишенные какой-либо сюжетной канвы, воспринимаются исключительно как типологические. Однако, всматриваясь в сильные и стройные фигуры, красивые, полные достоинства лица, невольно ощущаешь доброжелательность и симпатию, которую испытывал художник по отношению к этим уроженцам станиц и аулов. Одними из самых необычных и колоритных картин Г.Г. Гагарина являются: «Древняя гробница в Чечне» и «Лезгинка».

Однажды, в одном из боев, Гагарин, оставшись один на один с горцами, не растерялся, и продолжил рисовать объект. Когда об этом сообщили Николаю I, он воскликнул: «Стыдно такому молодцу не носить военного мундира!». Г. Гагарину присвоили звание поручика и, одновременно он был награжден орденом «за личную храбрость и хладнокровное мужество». Впоследствии он получил звание полковника и стал флигель-адъютантом⁵³⁶. Даже сделав замечательную военную карьеру. Гагарин не потерял интереса к живописи. В 1847 году в Париже выходит в свет замечательная книга художника «Живописный Кавказ, рисунки с натуры князя Григория Григорьевича Гагарина» на французском языке с цветными и черно-белыми изображениями. Книга пользовалась большим успехом. В 2007 году в Петербурге вышло репринтное издание (тиражом всего 100 экземпляров) данного труда. Один из экземпляров этого прекрасно оформленного широкоформатного фолианта в кожаной обложке хранится в научно-исследовательском отделе редкой книги Библиотеки Российской академии наук. Здесь представлены не только многочисленные репродукции работ Гагарина, но и дано авторское подробное описание климата Кавказа, его населения, исторического прошлого горских народов. В конце книги приложена карта Кавказа⁵³⁷

Григорий Григорьевич Гагарин – личность универсальная. Редко кто из современников сочетал в себе столь разнообразные дарования, воплотившиеся в разных сферах творческой деятельности. Этот талантливый, европейски образованный художник проявил себя в живописи, и в графике, где он иллюстрировал произведения А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, В.А. Соллогуба, и в архитектуре – в строительстве храмов русско-византийского стиля, которые сам же часто и расписывал. Нее менее важны научные изыскания Гагарина в области археологии, а также его деятельность в роли вице-президента императорской Академии художеств (1859–1872 гг.)⁵³⁸. В 1872 году Гагарин покинул этот пост, считая «бесчестным занимать место, которое лишено всяких занятий и, следовательно, всякой пользы»⁵³⁹ Григорий Григорьевич основал при Академии Древнехристианский музей. Он являлся действительным и почетным членом Русского археологического общества (1862 г.). Богатейшая библиотека Г.Г. Гагарина была унаследована его сыном князем А.Г. Гагариным – директором Политехнического института. После Октябрьской революции часть этой библиотеки была передана в Эрмитаж⁵⁴⁰.

Т. Горшельт

Большой вклад в описание Кавказской войны внёс немецкий художник Теодор Горшельт (16/28 марта 1829 г. -1871 г.). По национальности, месту рождения, воспитанию Горшельт (Хоршельт) – баварский немец. Т Горшельт учился в Мюнхенской академии художеств. Уже в ранней юности он мечтал о поездке на Кавказ, представляя его себе по романтическим описаниям поэтов. Первыми произведениями Горшельта были рисунки и картины из вымышленных «Кавказских сцен». Наконец, художнику удалось побывать на Кавказе⁵⁴¹. Получив необходимые материальные средства от продажи алжирских картин, он отправился в Россию⁵⁴². В 1858 г. Т. Горшельт выехал на Кавказ по приглашению русского посла в Мюнхене графа фон Северина с рекомендательным письмом к командующему генералу Барятинскому и далее с таким же письмом от выдающегося русского придворного художника Александра фон Котцюба к его зятю, государственному советнику в Тифлисе Крузенштерну. В результате всех этих рекомендаций Т.Горшельт был причислен волонтером к штабу главнокомандующего Кавказской армией князя Барятинского⁵⁴³.

Т. Горшельт принимал непосредственное участие в боевых походах 1858–1859 гг. Пять лет провел Горшельт на Кавказе, разделяя трудную жизнь русских солдат. Он принимал участие в 1858 году в Дагестанской экспедиции с Вревским, а в 1859 году в зимнем походе Евдокимова в Чечню. Недалеко от Ведено Горшельт решил сделать зарисовки пейзажа. «Как только вы возьмете в руки листок бумаги, они тут же начнут стрелять, – сказал ему один из офицеров. – По крайней мере, это было вчера, когда офицер инженерных войск сделал несколько шагов в этом направлении, кажется, они где-то припрятали свой бинокль, т. к. от них невозможно ничего утаить…». Так и случилось, едва Горшельт прислонился к дереву, и взял в руки карандаш, как со стороны редута раздались залпы. Художник продолжил рисовать, как он позже заметил «…отчасти из честолюбия…». Но в следующее мгновение над его головой пролетела граната и Горшельту пришлось временно оставить свое занятие⁵⁴⁴.

Т. Горшельт – очевидец пленения Шамиля в Гунибе в 1859 году, где сделал с натуры несколько набросков, на основе которых позднее были написаны картины «Пленение Шамиля», а также «Штурм укрепления на горе Гуниб». Образы Шамиля и его окружения поражают силой духа, чувством собственного достоинства, благородством и величием.

Горшельту присуща взыскательность к себе, доходившая до самопожертвования: однажды художник уничтожил половину почти уже оконченной картины, засел на целые недели за этюды и затем написал картину заново. Несмотря на то, что Горшельт учился в Академии (1847–1848 гг.), он все же основные свои знания и умения черпал из богатого фонда врожденного таланта, железного прилежания и рационального жизненного опыта⁵⁴⁵.

Картины его имели большой успех, особенно в Европе⁵⁴⁶. Горшельту на всемирной Парижской выставке 1867 г. была присуждена Большая золотая медаль за картину «Штурм укрепления на горе Гуниб», которую он в этом же году и написал. Картина «Пленение Шамиля» поразила соотечественников Горшельта, немецких художников, своим реализмом. Рисунок Горшельта «Русская артиллерия в Чечне» получил на Мюнхенской выставке 1886 г. почетную золотую медаль. Этот рисунок выполнен особым способом, который выработал сам художник, он выполнялся смесью пера, мела и угля.

Теодор Горшельт в 1860 г. вернулся в Петербург. В том же 1860 году с Высочайшего соизволения он получил от Академии художеств звание академика батальной живописи⁵⁴⁷. Последние годы жизни художник-баталист провел в Германии⁵⁴⁸. В июне 1870 г. Горшельт намеревался отправиться на Кавказ, но болезнь помешала этому. Вернувшись в Мюнхен в 1871 г. художник тяжело заболел и вскоре скончался в возрасте 42 лет. Будучи заядлым и смелым охотником и скалолазом, отличным стрелком и наездником, а также искусным фехтовальщиком, Горшельт прочно закалил свой организм, который был приспособлен к любому климату, к любым физическим нагрузкам, что обещало ему долгие годы жизни. И такая сильная натура не устояла перед заболеванием, которое длилось всего три дня… ⁵⁴⁹.

После безвременной кончины художника альбомы с его кавказскими эскизами были приобретены императором Александром II и подарены Академии Художеств. Кроме художественных материалов, после Горшельта остались письма о путешествиях и записки о пребывании на Кавказе, отражающие несомненный литературный талант художника⁵⁵⁰. В течение жизни Горшельт очень сблизился с русским художником-ба-талистом В.В. Верещагиным. После смерти Горшельта его мастерская перешла к Василию Васильевичу Верещагину.

В 1896 году были опубликованы Кавказские походные рисунки Горшельта. Эти изображения были сделаны чёрным и цветными карандашами – что вполне естественно для условий военных походов. Перед многочисленной публикой впервые представили изображения: чеченского аула, наибов, детей, казаков, сделанные очевидцем в условиях реального времени. Чеченцы переставали быть далёкими и грозными, почти мифическими героями. Т Горшельт изображал чеченцев в бытовой обстановке, они представали перед зрителем такими же, как тысячи других россиян⁵⁵¹. В России достоинства рисунков Горшельта были оценены на самом высоком уровне еще при его жизни. Так, император распорядился выдать художнику 500 рублей серебром за рисунок, изображавший Ведено⁵⁵².

П.И. Бабаев

Живописец Полидор Иванович Бабаев (1813–1870) родился в Харьковской губернии, скончался в Тифлисе. Он был вольноприходящим учеником Петербургской Академии художеств, где в 1848 г. получил золотую медаль за картину «Сражение на Кавказе при Михайловском укреплении». П.И. Бабаев был учеником Карла Брюллова. К.П. Брюллов покровительствовал талантливым молодым художникам. Так, например, он считал чеченца Петра Захарова одним из лучших портретистов Российской империи 40-50-х гг. XIX века⁵⁵³. Картина Бабаева «Осада крепости Ахты» (1849) была написана под чутким руководством К. Брюллова, со знанием ратного дела и, по всем правилам академической живописи⁵⁵⁴. Полидор Иванович в чине подпоручика служил в Тифлисе, где писал иконы для церквей⁵⁵⁵.

И.С. Богатырев

Художник Иван Семенович Богатырев (1864–1942) был уроженцем Тверской губернии, получившим художественное образование в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, которое окончил в 1894 году. В 1894–1899 годах И. Богатырев учился в Академии художеств, в том числе у великого живописца И.Е. Репина. И.С. Богатыреву в серии портретов соратников Шамиля принадлежат графические произведения: «Хамзат – наиб Чантинский», «Хаджи Мурат – наиб Аварский» и др.⁵⁵⁶ Интерес для историка представляет также работа художника К. Беггрова «Чеченец», так как она является одним из ранних живописных полотен, изображавших горцев в обыденной жизни (1822 г.)⁵⁵⁷.

Знаменитый художник Илья Ефимович Репин в поисках натуры дважды побывал на Украине, но снова возвращался на Кавказ. В 1888 году Репин совершил круговое путешествие по Кавказу с сыном Юрием. «Здесь я видел так много нового, грандиозного, интересного, что поездку эту считаю одной из самых интересных в моей жизни» – писал Репин Стасову, закончив путешествие по Военно-Грузинской дороге и Черноморскому побережью⁵⁵⁸.

Ф.А. Рубо

Ф. Рубо – автор ряда известных картин о Кавказской войне. Показав в кавказской серии общечеловеческую трагедию⁵⁵⁹, всю нелепость войн и несокрушимость духа людей, отстаивающих свою свободу и родину, Ф. Рубо занял почётное место в мировой батальной живописи⁵⁶⁰. Франц Алексеевич Рубо родился в Одессе в 1856 году. Девяти лет он был определен учиться в городскую рисовальную школу. Отъезд родных заставил двадцатилетнего юношу переехать с ними в Мюнхен, где Рубо продолжает учиться живописи и успешно оканчивает Баварскую Академию художеств по классу И. Брандта. Рубо были выходцами с Корсики. В 1881 году Ф. Рубо совершает поездку во Францию, в Париж, затем на юг Франции, чтобы познакомиться с местами, откуда происходила его семья⁵⁶¹.

Живя и учась за границей, Рубо не прекращает тесной связи с Россией. Ежегодно летом он приезжает на Кавказ, пишет этюды природы, наблюдает жизнь и нравы горцев. Накопленные за лето впечатления служат молодому художнику исходным и направляющим материалом для работы зимой в его мюнхенской мастерской. По поручению Академии художеств Рубо в 1897 и 1901 годах устраивает в Мюнхене русские отделы Международных художественных выставок, отдавая порученному делу не только горячую энергию, но и скромные свои денежные средства. Заслуги Рубо на этом общественном поприще были дважды отмечены русскими орденами⁵⁶².

После окончания Академии художеств Рубо пишет ряд батальных картин на темы Кавказской войны и приступает к работе над огромной картиной панорамы «Штурм аула Ахульго». Впоследствии панорама выставлялась в Мюнхене и Париже и принесла Ф.А. Рубо широкую известность. За эту работу Баварская Академия художеств избрала Рубо своим профессором⁵⁶³. При создании панорамы Ф. Рубо пользовался советами офицеров русской армии, служивших на Кавказе. К созданию данной панорамы художник приступил в 1889 году и работал без официального заказа. В этом же году он совершает поездку на Кавказ на места исторических событий. В 1890 г. панорама «Штурм аула Ахульго» экспонировалась в Мюнхене. Названная там «Покорение Кавказа», панорама имела необычайный успех. В 1891 г. панорама выставлялась в Париже. После зарубежных выставок в 1896 г. панорама выставлялась на Всероссийской художественно-промышленной выставке в Нижнем Новгороде. На этой выставке к панораме вела широкая лестница. По ней зритель попадал на крышу сторожевой башни, откуда перед ним раскрывалась перспектива величественного кавказского пейзажа. Построенные в натуральную величину сакли, части моста через реку, различные укрепления через реку, различные укрепления были мастерски исполнены, переход от предметного плана к живописному изображению на холсте был почти не заметен и вызывал чувство реальности происходящего. На исполнение панорамы художник истратил 35 тыс. рублей, из которых 15 тыс. рублей занял в Германии, надеясь на то, что во время демонстрации эти деньги будут выручены. Но случилось иначе. Пять лет после создания художник не мог реализовать панораму, и кредиторы преследовали его в течение всего этого срока. Ф. Рубо пришлось обратиться к царю с просьбой приобрести у него панораму «Штурм аула Ахульго» за 15 тыс. рублей. В 1897 г. панорама была приобретена правительством Российской империи и передана Кавказскому военному округу⁵⁶⁴.

В 1908 году Рубо стал академиком, через два года – действительным членом Императорской Академии художеств. Современники знали о Рубо немного. Кто-то называл его загадочным. Кто-то, напротив, говорил о «веселом и остроумном французе». По словам учеников Франца Алексеевича, он был общительным и душевным человеком, очень остроумным и веселым. Его энергия и необычайная работоспособность, сохраняемая, несмотря на болезнь, поражали всех, кто с нм сталкивался. Финансовые условия его жизни был таковы, что в молодости ему приходилось работать воспитателем, счетоводом, дворником⁵⁶⁵. «Я родился и жил более двадцати лет в России, где получил свое образование… я всегда пишу картины из русского быта и русской боевой жизни, по всем этим признакам меня следует считать русским художником…» – писал известный баталист Франц Алексеевич Рубо, не получивший русского подданства и проживший большую часть жизни за пределами России⁵⁶⁶.

Конец ознакомительного фрагмента.