Царское дело. Дело Третье (Владислав Бутырин)

Об излишнем бремени и о непомерной стойкости

Ранним июльским утром любимая (потому как единственная) дочь царя Додона Василиса встала с левой ноги и тут же поняла, что день не задастся.

Царевнены опасения сразу же подтвердила беспощадная солнечная погода за окном, обещавшая жару, духоту и бездеятельность.

Царевна поплелась в умывальную и долго рассматривала себя в зеркальце, пытавшееся развеселить хозяйку дежурной прибауткой: «Ты прекрасна – спору нет…».

Однако тяжелая рука царевны сразу же припечатала уста зеркальца, а ее глаза сосредоточенно вглядывались в отражение, выискивая изъяны, от которых настроение могло бы испортиться еще больше. Изъянов, как назло, не находилось, и царевна, вздохнув и выполнив все положенные по статусу наследницы престола утренние процедуры, уселась к окошку завтракать.

Скатерть-Самобранка, уже извещенная Котом-Баюном о душевном дисбалансе Василисы, предупредительно раскочегарила самовар, выдала стакан морковного сока, фрукты в меду и ватрушки с обезжиренным творогом.

Василиса хмуро плюхнулась за стол и принялась рассеянно и громко болтать ложкой в стакане крепкого душистого чая. Самобранка благоразумно хранила молчание. Баюн тоже предпочел удалиться в сени – от греха подальше.

Внезапно тишину в горнице нарушил зуммер дежурного блюдца, обеспечивавшего связь дворца с Тайным приказом (то бишь, с Лешим). Василиса оживилась, бросила ложку в стакан и подбежала к блюдцу.

– Что там, Леший, миленький-дорогой? Кто пропал? Что пропало? Я уже выезжаю на место преступления! – Василиса не знала, за что хвататься от радости, оттого, что день может стать не таким уж отвратительным, но не тут-то было – слова Лешего не оставили Василисе никакой надежды на самореализацию и застали ее врасплох:

– Василиса Додоновна, никуда ехать не надо. Сообщаю вам о том, что убываю в плановый отпуск! – отрапортовал-выпалил Леший и с опаской посмотрел через блюдце на Василису.

– В отпуск? Что за отпуск? Зачем тебе в отпуск? – осерчала царевна.

Леший опешил, но все же ответил:

– Обыкновенный отпуск – как всем, раз в году. Для восстановления сил и нервов.

Василиса поморщилась:

– Ну что за день! В отпуск он идет. А я, я-то почему в отпуск не хожу, а? – грозно вопросила она Лешего.

– Не могу знать, царевна – может, вам по царскому статусу не положено, потому как на царе-батюшке да на вас вся земля наша держится. Ежели вы в отпуск будете ходить, тогда кто же в царстве мир да благоденствие обеспечивать будет? Не ходят в отпуск ответственные за судьбу государства! – резонно заметил Леший.

– Нет, ну ты подумай, какую лесную демагогию ты мне тут развел! Кто тебя вообще в этот отпуск отпустил? Ну, кто? Кто? Я не отпускала, – отрезала Василиса.

– А батюшка ваш отпустил! Вот, смотрите сами – все чин по чину, царское разрешение и отпускное довольствие, – Леший тыкал в блюдце со своей стороны указом с царской печатью, но царевна делала вид, что смотрит в другую сторону, хотя сразу же узнала батюшкин росчерк и гербовую печать.

– Ну и кто же вместо тебя приказом заведовать будет, пока некоторые подуставшие от непосильного бремени отсутствующих задач будут тело прятать у южного утеса? – ехидно поинтересовалась Василиса.

Леший поперхнулся от негодования:

– Что значит отсутствующих задач! И не совестно вам, царевна, такие слова мне говорить! Разве не верной службой плачу я царю Додону и дочери его Василисе Додоновне?

– Ладно, ладно, не бушуй, погорячилась я, уж прости, что не сдержалась – заносит меня иногда, сам знаешь – примирительно пошла на попятную Василиса. – Но все же должен же кто-то вместо тебя при делах остаться?

Леший сердито посопел и ответил:

– Вестимо, останется. Водяной.

– Кто-о-о? – схватилась за голову Василиса.

– Водяной, – гаркнул Леший. – А что? Парень он толковый, стихию свою водную знает вдоль и поперек. И на суше справится – чай, я не на год уезжаю.

– Так ведь он спит беспробудно! – выдохнула Василиса.

– Зато у него помощники и помощницы глаз не смыкают! – парировал Леший.

– Да он скользкий тип!… Тоже еще тот фрукт… Да я вас обоих к Хозяйке Медной горы сошлю на исправительные работы! Да вы у меня попляшете под дудку скороморшью две ламбады кряду… – начала было царевна, но Леший вдруг пропал с экрана, дежурное яблочко остановилось и виновато пошевелило хвостиком-плодоножкой.

«Помехи на линии, царевна. Приносим извинения за доставленное неудобство», – испуганно пропищало блюдце.

– Ну, Леший погоди! Вернешься – устрою я тебе помехи на линии, – потрясла Василиса кулачком в поблекшее блюдце и, круто развернувшись, села за стол и стукнула ладошкой по Скатерти-Самобранке:

– А ну живо давай мне кофию со сливками, некогда мне тут чаи гонять, меня Водяной ждет!

Скатерть послушно сообразила чашку дивно пахнущего черного кофе, но уточнить, знает ли Водяной о том, что он ждет Василису, постеснялась.

«Мне-то что за дело, ждет Водяной царевну или уже прячется, – благоразумно решила про себя Скатерть-Самобранка. – Мне вот еще Кота-Баюна кормить, а с ним одним кофием не отделаешься: в последнее время что-то уж слишком капризным да вельможным стал наш котофей. Ему только сливки теперича подавай!».

У Водяного дел и воды было по горло. Когда Василиса прибыла к нему на дежурном морском коньке-горбунке, он как раз выслушивал отчет двух патрульных русалок.

– Василиса Додоновна, душа моя! Вот не чаял, вот не гадал! – расплылся в счастливой улыбке Водяной.

Патрульные русалки почтительно отступили в сторону, и Василиса предстала перед главным водяных дел мастером во всей красе – в прорезиненных сапогах по колено и в водолазном сарафане. На походном кокошнике гордо поблескивали маска и трубка – по последней моде, нахлобученные на лоб.

– И тебе, Водяной, добрый день и попутного ветра. Он тебе пригодится – ведь ты теперь место Лешего занимаешь? – ехидно ответила царевна на приветствие.

– Временно, Василисушка, временно – и то по большой просьбе самого Лешего! Он ведь в отпуске уже лет десять не был, – блаженно жмурясь на солнышке, прожурчал Водяной.

Василиса пропустила мимо ушей намек на трудолюбие Лешего и сразу перешла к делу:

– Что у нас на криминальных фронтах наземного, водного и подводного миров?

Водяной тяжело вздохнул и печально посмотрел на царевну:

– Есть новости, есть. Две мои патрульные русалочки обнаружили на дне озера особу мужского пола сухопутной наружности, не желающего покидать пределы вверенного мне милостью царя-батюшки подводного мира!

– И что ж это за особа такая, что добровольно из мира наземного в мир подводный спустилась? – заинтересовалась Василиса.

– А ну, русалоньки, расскажите нам поподробнее об этом зловредном сухопутном элементе! – подозвал патрульных Водяной.

Русалки, облаченные в ладно сидящие форменные одежки, приблизились к ее высочеству и отрапортовали:

– Опознан объект как Стойкий оловянный солдатик. На дне озера оказался он случайно, когда попал в пасть зубатой щуки, поломавшей об него не один зуб (одна из патрульных хихикнула, но тут же зажала рот ладошкой под строгим взглядом Водяного) и оставившей бесполезную добычу на дне озерном. Стойкий оловянный солдатик отказывается покидать подводное убежище и требует статуса озерного жителя, не желая возвращаться на поверхность земли.

– Это что еще за самовольная миграция у нас тут развелась! – рассердилась Василиса. – А ну-ка немедленно готовьте царевну на погружение к этому дезертиру!

Спустившись на дно озера в сопровождении патрульных русалок, Василиса увидела меж озерных валунов фигурку Стойкого оловянного солдатика.

Не имея возможности, в отличие от русалок, произносить членораздельные фразы в толще воды, Василиса подплыла ближе и сердито указала Солдатику путь наверх, выпустив огромное количество пузырьков, весело и сумбурно устремившихся на поверхность озера. Солдатик нахмурился, но все же смирился и последовал за царевной наверх, влекомый патрульными русалками, подхватившими его под руки с обеих сторон.

Василиса, шумно фыркая и отряхиваясь от воды, немедленно приступила к допросу насупившегося подводного воина-беглеца:

– Рапортуй, как звать-величать, из каких родов войск и зачем тебе понадобилось на дне озерном прятаться!

– И не прятался я вовсе, зря вы так! Я сделал сознательный выбор! – гордо отрапортовал Стойкий оловянный солдатик. – А то, что не от хорошей жизни – так это мое личное дело.

– Твое личное дело, служивый, раньше где-то пылилось, а сегодня стало делом царским, – отчеканила Василиса. – И в твоих интересах, чтобы тебя выслушала я, а не сам главнокомандующий царь-батюшка. Уж очень он не любит, когда его солдаты на дно уходят!

Солдатик нерешительно покосился на Василису, посопел, но, осознав всю степень своего карьерного падения, все же начал свой рассказ:

– Служба у меня, царевна, совсем не пыльная была – на постое я в хорошей семье стоял. В обязанности мои входило детишек днем охранять да развлекать, а ночью, само собой, караульную службу нести. И все бы хорошо, если бы не появилась в доме прекрасная фарфоровая балерина.

Василиса молча закатила глаза. Водяной хмыкнул. Русалки проявили искреннее сострадание и неподдельный интерес.

– Одного взгляда на нее хватило на то, чтобы сердце мое было разбито навсегда. Она же ни разу на меня даже не взглянула, а все больше улыбалась тореадору в блестящем расшитом костюме, а тот улыбался ей в ответ. Дни шли за днями, и печаль моя росла и росла, пока не стало мне так горько и безутешно, что покинул я тот дом и отправился скитаться по царству. И нигде не было покоя. Уж сколько я дорог исходил, сколько невзгод пережил – а в сердце моем по-прежнему живет и гложет его печаль. Не в силах я забыть прекрасную и бездушную балерину, протягивающую руки не ко мне, а к красавцу-тореадору. Вот и решил я, что лучше мне на дне озерном дни свои закончить – потому, как не в силах я смотреть на счастливых влюбленных, не в силах радоваться солнечному свету и зелени лесной. Вот и попросился я в подданные к Водяному.

– Такая вот история, – вздохнул Стойкий оловянный солдатик и замолчал.

Василиса тоже молчала, не зная, чем помочь в таком деле – в диковинку ей были все эти сентенции и страдания.

Никакого преступления здесь и в помине не было, а было только разбитое сердце Стойкого оловянного солдатика, не устоявшего под бременем безответной любви и безразличия.

– Вот что, – наконец решила она, – побудешь пока на службе у Водяного, ему как раз сухопутные кадры позарез требуются. А я пока раскину свою ума-палату и решу, что с тобой делать и как тебе дальше быть.

– Слушаюсь! – ответил Стойкий оловянный солдатик и, чеканя шаг, отправился к Водяному.

– Ваше Водянейшейство, по приказанию царевны Василисы прибыл в полное Ваше распоряжение! – гаркнул он на ухо задремавшему Водяному. Тот от неожиданности подпрыгнул и окатил обильными брызгами всех вокруг, включая и царевну.

– Ну, ты, служивый, и голосистый! – сердито заорал в ответ Водяной, искоса поглядывая на царевну, которая, смеясь, утирала мокрое лицо.

– Что ж, определим тебя на довольствие и отправим нести караульную службу в окрестных лесах, – Водяной похлопал Солдатика по плечу и подтолкнул к патрульным русалкам. – А ну, девчата, займитесь-ка новобранцем!

Русалки хихикнули и охотно взяли под козырек:

– Есть заняться новобранцем!

Василиса тем временем направилась в дом, в котором некогда обитал Стойкий оловянный солдатик. Хозяевами оказались зажиточный купец и его довольно пышнотелая супруга, пришедшие в неописуемый восторг от визита царственной гостьи.

Царевну провели в горницу, усадили на лучшее место и принялись потчевать пирогами да пышками.

– Спасибо за радушный прием, хозяева, но явилась я к вам по делу срочному, и не как царская дочь, а как эксперт Тайного Приказа! – отодвинула от себя блюдо с пирогами Василиса.

Купец с женой закивали, что было сил:

– Чем сможем, тем поможем, Василиса Додоновна! Ты только скажи, что от нас требуется?

– А служил ли у вас Стойкий оловянный солдатик давеча? – не заставила себя долго просить Василиса.

– Служил, служил. Хороший парень, с внутренним стержнем! – ответил купец. – Только ушел он со службы, ушел сам не свой, как будто печаль его какая изнутри грызла поедом, и уже давненько мы его не видали и ничего о нем не слыхали – уж не обессудь, царевна.

– Значит, служил исправно, – подытожила Василиса. – Ну а Балерина ваша как себя чувствует?

Купчиха вдруг всхлипнула и промолвила:

– Уж и не знаем, что тебе и сказать на это. Ведь нет у нас больше той Балерины. Пропала она посреди бела дня, и следа от нее даже не осталось. Уж как мы по ней сокрушались, как печалились. Ведь была она нам вместо доченьки – своих-то деток нам Боженька не дал… – жена купца опять всхлипнула и вытерла глаза передником. – Прости, царевна, что-то я сырость здесь развела не ко времени.

– Ничего, матушка, все у вас еще будет хорошо, – уверенно пообещала Василиса и поинтересовалась. – И когда же пропала Балерина?

– А, почитай, на следующий день, как Стойкий оловянный солдатик у нас службу бросил! – хлопнул себя по лбу купец. – Точно говорю!

– Вот и славно дело складывается, – Василиса довольно потерла белые ручки и посмотрела на удивленных хозяев. – А теперь попрошу проводить меня в комнату, где Балерина у вас обитала.

В комнате было чисто и уютно – как во всех приличных купеческих домах. Василиса подошла к столу и осмотрелась. Купец и его жена безропотно стояла за спиной царской дочери, не смея прервать молчаливый поток ее мыслей.

На столе находились чернильный прибор, стопка бумаги и… Тореадор. Василиса бросила пристальный взгляд на мачо, провела пальцем по столу и обратилась к хозяевам:

– Оставьте меня на некоторое время, пожалуйста!

После того, как купеческая чета покинула комнату, царевна сразу же обратилась к жгучему брюнету испанских кровей:

– Не подскажет ли мне знатный сеньор, куда могла подеваться прекрасная сеньорита, столь долгое время составлявшая ему компанию?

Тореадор не стал капризничать и изображать непонимание – как полагается горячему испанскому парню, он с жаром ответил царевне:

– Высокородная инфанта, на самом деле Балерина вовсе не пылала ко мне искренними чувствами, а просто искусно изображала страсть для того, чтобы позлить Стойкого оловянного солдатика! Не скажу, что мне это было приятно, но ведь она была моим другом и очень просила ей помочь! Чем это закончилось, инфанта знает сама!

«Инфанта» немного помолчала, переваривая новое обращение, поскольку привыкла сердиться на «матушку» и «Додоновну», а над «инфантой» еще стоило поразмыслить.

– То есть, Балерина тайно была влюблена в Солдатика, но при этом изображала любовь к тебе? – недоуменно переспросила инфантильная царевна.

Тореадор не очень вежливо усмехнулся в ответ и недоверчиво посмотрел на царевну:

– Это же амор! Тут все просто не бывает!

После чего сокрушенно добавил:

– Балерина была слишком увлечена своей демонстрацией показного равнодушия к Солдатику, чтобы заметить, как страдал он… и как страдал я. Я вовсе не виню ее, но она разбила три сердца мимо воли, и теперь сокрушается о том, что сама и сотворила!

– Где, где она сокрушается? – у Василисы загорелись глаза.

– Увы, о высокочтимая сеньорита, этого мне не известно! Знаю лишь одно – когда Стойкий оловянный солдатик покинул свой пост, не раскусив ее женские капризы, она тоже не стала искать утешения в самоуспокоении и бросилась вслед за ним.

– «Вслед» – это как далеко? – непонимающе вопросила царевна.

– «Вслед» – это на все четыре стороны, – понимающе ответил Тореадор. – То есть, куда глаза глядят. То есть наобум. То есть…

– Хватит, хватит, поняла уже, – сердито перебила Василиса филолога-самоучку и призадумалась.

– А что же ты наобум за ней не кинулся? – вдруг оживилась она. – У тебя же тоже амор вроде как маячила?

– Царевна, если наивный Солдатик бежит от якобы неразделенной любви, а за ним бежит Балерина, перестаравшаяся с показным пренебрежением, то вряд ли мне нужно бежать за ней, ибо гласит народная мудрость: если он бежит от нее, она за ним, а я за ней – спроси себя: а кто же бежит за тобой? Вы меня понимаете?

– Не понимаю, – честно призналась Василиса.

Тореадор вздохнул и сформулировал мысль прозаичнее:

– У мужчины тоже есть гордость. Если женщина, которая ему нравится, любит другого – нужно отойти в сторону и покорить сто других женщин в отместку ей.

– Теперь я вообще потеряла логическую связь, – опять честно призналась Василиса и тут же осадила Тореадора: – Давай-ка без этого воспитания чувств: все, что я поняла пока – Балерина бросилась на поиски Солдатика, которого она любит, правильно?

– Истинно так, моя прямолинейно мыслящая инфанта! – смиренно улыбнулся Тореадор и сумрачно запахнулся в плащ.

«Что-то слово „инфанта“ мне тоже не особо нравится», – машинально подумала Василиса и покинула дом купца.

Побег Балерины не особо вписывался в первоначальную концепцию Василисы, надеявшейся на простой бытовой конфликт, и не более того. Как оказалось, в ход следствия вмешалась любовь, и царевна почувствовала себя не в своей тарелке.

«Все было так однозначно и понятно, – бурчала себе под нос Вася, возвращаясь на оперативный пункт Водяного. – И вот тебе на: Балерина, оказывается, тоже была влюблена в Солдатика, но почему-то не желала демонстрировать ему свои чувства открыто. В результате один безутешно утопился, а вторая безутешно сбежала!».

На базе Водяного царила суматоха.

Вокруг метались патрульные русалки и патрульные русалы, ибисы и цапли непрестанно сбрасывали на стол перед Водяным какие-то сводки и донесения. Сам Водяной с ледяным равнодушием взирал на воцарившуюся сумятицу и время от времени переворачивал водяные часы.

Увидев царевну, Водяной расплылся в широкой улыбке и сообщил ей «радостную» весть:

– Поступило сообщение с крайнего юга – некая безымянная танцовщица, взявшая себе довольно странный псевдоним «Хата Мари», с успехом гастролирует по царству, имея повсюду необычайный успех и безответно разбивая сердца многочисленных поклонников, а их уже появилось немало.

Василиса недоуменно посмотрела на Водяного, но мгновенно обработала новую информацию:

– Водяной, миленький ты мой, а готовь-ка ладью-скороход, мы должны успеть на следующее выступление нашей новой данс-звезды!

Водяной огорченно взглянул на царевну, но не посмел спорить и распорядился о незамедлительной отправке летучего мореходца.

На выступление Василиса прибыла при полном параде в сопровождении Стойкого оловянного солдатика и Водяного. Сойдя по трапу ладьи-скорохода, доставившей царевну с сопутствующими ей лицами по назначению на всех алых парусах, Василиса решительно направилась в роскошный новый театр, где незамедлительно была препровождена в царскую ложу.

Когда в зале погас свет и на сцену выпорхнула точеная белая фигура Балерина, Стойкий оловянный солдатик мгновенно взвился и весь подался вперед, не отрывая взгляда от сердечной подруги. Василиса внимательно следила за выступлением Балерины и не могла не отметить, насколько грациозна и неповторима была во всех своих движениях юная прима.

Танцевала Балерина самозабвенно, безмолвно оплакивая любовь, которую потеряла так глупо, ее ножки меряли города и веси в поисках безутешного возлюбленного, а руки взывали ко всем окружающим в просьбе найти его и сообщить о том, как сильно она его любит.

Василиса невольно залюбовалась девушкой, а сердце ее на миг сжалось в какой-то горестной истоме, а потом забилось сильнее. Раскаяние Балерины казалось настолько искренним и осязаемым, что Василиса больше не стала медлить и спустилась из ложи в закулисье.

– Вы пока останьтесь, – повелела она Водяному и Стойкому оловянному солдатику. – Потом позову.

Балерина сидела на стуле, ее лицо было спрятано в руках.

– Ну-ну, барышня, не нужно раскисать! – промолвила Василиса и спросила взглянувшую на нее в удивлении Балерину – Значит, любишь Стойкого оловянного солдатика?

– Люблю… – прошептала Балерина, и две огромные слезы горошинками скатились по ее щекам.

– Сырость не разводи, а то Водяной прибежит, – приободрила девушку Василиса и уселась рядом с ней на соседний стул. – Ты вот что мне скажи: зачем же ты его тогда мучила, если так сильно любила?

– Сама не знаю, – взглянула на царевну Балерина широко распахнутыми синими глазами. – Думала подразнить, а он взял и исчез.

– Ты справилась – додразнила парня так, что ушел он куда глаза глядят, и свет ему белый мил не стал. Вон как ты его подразнила, что он в омут с головой прыгнул! – сделала Василиса побледневшей Балерине краткий экскурс в жизнь Солдатика.

– В омут!.. – горестно прошептала Балерина и с силой сжала свои тонкие руки. – Где, где тот омут? И я там буду, вместе с ним, на дне!

Балерина вскочила и бросилась к выходу. Там уже стоял Стойкий оловянный солдатик, не верящий своему счастью и тому, что Балерина действительно любит его всем сердцем. Она упала Солдатику на широкую грудь и зарыдала, не в силах больше сдерживать слез, которые полились рекой то ли от радости, то ли от облегчения.

Солдатик осторожно обнял Балерину, прижал к себе и счастливо улыбнулся.

– Молодежь! – довольно протянул Водяной, неслышно вставший за спиной царевны.

– Дети! – поправила его Василиса.

Царевна сидела на берегу озера и наблюдала за тем, как Красно Солнышко катилось на бочок.

Сзади недовольно пыхтел Водяной, оформлявший служебную записку по делу Стойкого оловянного солдатика, пытавшегося переквалифицироваться в Затонувшего, но вовремя спасенного от этой доли самой царской дочерью.

Сам герой дня сидел в сторонке, прижимая к себе Балерину, которая счастливо улыбалась и что-то с жаром рассказывала ему.

Василиса не стала смущать их пристальным взглядом и отвернулась к красной дорожке на озерной глади.

– Вот, Василисушка, отчет и готов. Уж не знаю, как Леший с этой писаниной справляется? Мне она совсем не по нраву! – Водяной отдал молчавшей Василисе бумаги и внимательно посмотрел на нее.

– Что ты пригорюнилась? Ведь все так хорошо разрешилось: спасли мы Солдатика, разыскали Балерину, теперь вон милуются, за все дни разлуки наговориться не могут! – Водяной был несказанно рад тому, что дело так быстро разрешилось, и даже не скрывал своей радости. – А Леший-то надолго в отпуске?

– День всего прошел, – усмехнулась Василиса, – а ты уже друга из заслуженного отпуска отозвать хочешь? Иль не мила тебе начальница? Может, слишком много требует? Иль своенравна больно?

– Господь с тобой, Василисушка, не наговаривай на себя! Все знают, какая ты у нас талантливая и смекалистая! Не сыскать такой второй на белом свете, это точно! Нет тебе ровни! Нет тебе пары!

Василиса погрустнела и тихо повторила:

– Нет мне пары. Прав ты, Водяной!

– Не то я сказать хотел, – подосадовал на себя Водяной.

– Слово – не пескарь, выплыло – не поймаешь, – усмехнулась Василиса и махнула рукой. – А поехала я домой к батюшке, пока не начал он тут гонца за гонцом к тебе слать!

– А что с Солдатиком и Балериной делать? – поинтересовался Водяной.

– Да уж все сделано: Солдатик у тебя на службе остается – раз уж ему так озера да реки по душе, пусть их и патрулирует по суше. Ну а Балерине сам Бог велел на сцене порхать и «поддразнивать». Талант у барышни несомненный. Самый что ни на есть настоящий.

***

Из вердикта ведущего судмедтехэксперта-детектива всея Трехземелья Василисы Додоновны

«Что лучше: стойко переносить все невзгоды, в ожидании лучшей доли, или смириться с тем, что тебе посылает судьба, и жить как-нибудь?

Ведь даже самый стойкий оловянный солдатик может сломаться, если бремя на его плечах станет непомерным.

Нужно ли легкомысленно это бремя увеличивать, испытывая судьбу и потакая мимолетным прихотям? Ведь настоящее счастье так легко проглядеть».