Глава 12. Карма
Празднование моего дня рождения шло полным ходом. Я заранее попросил ребят постараться ничего не сломать в общежитии, потому что, в случае чего, вся администрация знала, у кого празднуют именины, и с кого будет спрос.
Веселье было в самом разгаре, когда в комнату заскочил Борман и крикнул:
– Мужики, там в сортире кто-то сломал унитаз!
Эта новость была очень дерьмовой, я бы сказал – супер-дерьмовой, потому что возмещать унитаз теперь предстояло мне.
Мы заскочили в мужской туалет. В одном из трех унитазов лежала здоровенная какаха, толщиной и длиной, как копченая колбаса. От этого зрелища мы ахнули:
– Ебаный стыд! Ну что за свинья за собой смыть забывает?!
А парни, глядя на это безобразие, поражались:
– Вот это размер! Бедолаге, наверное, жопу порвало! Точно! Говно все в крови!
Это было отвратительное зрелище, меня чуть не стошнило. Колбаса была залита густой кровью, фу, бля, до сих пор передергивает от воспоминаний. Но при этом все унитазы были целые.
– Так, Борман, сука, ты же сказал, что тут унитазу пришел пиздец, а если меня не обманывает зрение, то здесь все в порядке. Или ты считаешь, что здоровенная какаха, политая кровью, это и есть пиздец?
Борман оправдывался, как умел:
– Мужики, да не в говне дело, на этаж ниже женский туалет затопило, а течет как раз отсюда!
Мы кинулись осматривать трубы водоснабжения и канализации – все сухо и все целое, бля, в чем же дело? Я спустился на этаж ниже – и вправду, весь пол женского туалета был залит по щиколотку водой, а текло явно сверху. Выходит, труба лопнула ровно между этажами, вот же западло, бля! Видимо, тот, кто срал на горшке, так сильно бился в конвульсиях, выдавливая своего гиганта, что сломал трубу водоснабжения, вот засранец, сука.
Тут же подскочила воспитатель:
– Ага! Я же говорила! Опять нажрались и поломали все! Кто это ремонтировать будет?!
Я размахивал руками, пытаясь объяснить, что мы не имеем никакого отношения к этому инциденту, что мы аккуратно сидим в комнате и отмечаем культурно. Я кипел от гнева, потому что где-то по общаге разгуливал чувак с порванной задницей, а возмещать ущерб за поломку теперь предстояло мне! Воспитатель кричала:
– Завязывайте пьянку, я вам приказываю! Вы не оправдали моих надежд! Утром будешь с директором разбираться и объяснять, как это случилось!
Но это было началом пиздеца. Я возразил воспитателю:
– Мы очень аккуратно сидим и никому не мешаем, дайте немного времени, и мы все уберем и приберем, я вам гарантирую.
Воспитатель задумалась на мгновение и сказала:
– Ладно, давайте потихоньку закругляйтесь, я позже загляну к вам, все проконтролирую.
И если молодежь проявила уважение и старалась не пакостить, то наш старина Лущан обожрался водки и принялся исполнять поебень в комнате. Он схватил ложку и закричал:
– Батарея! Враг наступает! Приготовиться к отражению атаки!
С помощью ложки и подставки он соорудил катапульту и зарядил ее куском арбуза. В этот момент кто-то из ребят открыл дверь, и Лущан завизжал:
– А-а-а-гонь!
Затем стукнул по ложке, и кусок арбуза хорошенько влетел кому-то в голову.
Рядом сидел Стас Чолах и рапортовал:
– Прямое попадание, товарищ капитан!
А Лущан, увидав в дверном проходе еще одно лицо, взвыл:
– Враг наступает, заряжай! Трубка пятнадцать! Прицел сто двадцать! Батарея, огонь!
И кусок арбуза угодил в гипсокартонную стенку, оставив след, который невозможно было оттереть. Я влетел в комнату и прекратил эти игры артиллеристов. Увидав испачканную стену, у меня сердце прихватило:
– А ну живо, бля, оттирайте эту хуету! У нас времени в обрез, щас воспитатель с проверкой нагрянет!
Эти слова отрезвили артиллерию, и все кинулись прибирать комнату. Я поймал в коридоре пьяную Катю с сигаретой в зубах:
– Ты че тут трешься! Вали посуду мыть!
Я пробежался по этажу и вставил пиздюлей всем, кто отлынивал от уборки. Через пять минут на этаже все носились туда-сюда: девочки мыли посуду, парни растаскивали столы, стулья, я паковал мусор, пустые бутылки и арбузные корки. Мел перекрыл подачу воды в мужской туалет, и вода с потолка тут же прекратила капать. Девчонки кинулись убирать скопившуюся воду на полу женского туалета. Процесс уборки шел полным ходом, по моим вискам стекали ручьи пота.
Я до сих пор не знаю, какая сука сломала трубу водоснабжения. Надеюсь, у этой скотины жопа по швам треснула оттого, что он там высрал, сука такая. А наутро я повстречался с директором, который резонно спросил, кто сломал дверь.
Мои глаза округлились:
– Простите, какую дверь? У нас труба между этажей лопнула в туалете, виновника так и не нашли.
И тут Папа поведал мне еще более дерьмовую историю – ночью, пока мы спали, какая-то скотина еще и дверь в мужской туалет сломала, и теперь это нужно возместить.
Это был эпический пиздос! Но Папа меня тут же обрадовал, сказав:
– На водопровод мне плевать, его уже сделали, а вот дверь! Я уже узнал, кто ее сломал, и поговорил с этим человеком, и знаю, что вы тут ни при чем. Но, учитывая, что вы вчера всем этажом бухали, я считаю, будет справедливо мужскому этажу сообща купить новую дверь.
По сути, все справедливо, сломали – возмещайте, но Папа при этом соблюдал солидарность – он так и не выдал говнюка, сохранив имя виновника навсегда в тайне. В тот же день все покорно скинулись по пятьдесят рублей, и сумма как раз покрывала стоимость межкомнатной двери, которую тут же доставили и установили.
Вот так я отметил свой третий по счету день рождения в ЦРИ. Кстати, наутро в воскресенье Катенька свалила в Каменск-Уральск на свиданку к своему «блатному» отцу, который за тридцать дней пребывания в заключении освоил блатной жаргон на «пять с плюсом».
И пока она каталась по лагерям, я опять встретил Настю, точнее, напоролся в коридоре на ее здоровенные сиськи.
– Привет, Настик, ты где пропадала все выходные?
– Я у папы была, мы пили пиво и смотрели футбол!
Пиво и футбол? Вот это девушка, прям мечта любого парня! Как оказалось, ее отец давно разошелся с семьей и жил как раз в том же городе, где располагался ЦРИ. Он очень любил Настю и старался максимально ей помочь, каким образом – вы узнаете чуть позже.
А я тем временем огляделся вокруг и осознал – кругом тишина, и в коридоре никого нет, ну грех было не напроситься на чашку чая. На мое удивление, Настя очень обрадовалась и мигом затащила меня к себе в комнату.
Я вошел в ее жилище и был немало удивлен чистотой. Комната была конкретно девчачья, но больше всего меня удивила настоящая кегля, которая стояла на подоконнике, а также был отдельный угол для большого плюшевого медведя. Он был явным фаворитом.
– Какой забавный медведь, тебе кто его подарил?
Настя тыкнула пальцем в сторону кровати, где на тумбочке стоял портрет какого-то, сука, рыжего парня.
– Это мой молодой человек подарил мне его, поэтому медведь вроде как мой оберег и защитник. А кеглю мне друзья подарили, украли из боулинг-клуба и подарили.
В этот момент я подумал, что рыжие чуваки – это проклятье. Кажется, они всю жизнь будут меня преследовать, ведь у Кати был Рыжий Сука Тракторист, у Насти тоже рыжий, а спал я в одной комнате с рыжеволосым Игарой.
Но, тем не менее, мне очень нравилось просто находиться рядом с этой красивой девушкой. У нее был парень, у меня были хрен пойми какие отношения, однако мы сидели в одной комнате и пили чай, глядя друг на друга.
Я выходил из ее комнаты и заметил какие-то разводы на внешней стороне двери.
– Это что за хрень размазана?
Настя, опустив глаза, сказала:
– Это бывшие соседи харкают на дверь. Я уже устала с ними разбираться, они просто делают это специально.
Эта новость меня взбудоражила – бабы харкают на дверь!
– Но за что?!
– Наверное, за то, что Сладкий за мной ухлестывает, а Ирина его ревнует, плюс сестра Кати тоже недолюбливает. Вот они объединились и теперь стараются пакостить мне, как умеют.
Я поблагодарил Настю за чай и потопал в свою комнату. Меня очень сильно напрягла новость о том, что бабы начали откровенно гнобить Настю, но я понимал, что прежде, чем что-либо предпринять, нужно поинтересоваться, в чем причина, у другой стороны конфликта.
И тем же вечером я зашел в гости к Ирине, которая лежала и обжималась с тупым башкиром Илычем (тот самый тупой дебил, который на втором году обучения удалил видеозаписи нашего фильма с цифровой камеры, и позже струсил со мной выйти поговорить с местными малолетними хулиганами). Одним словом – ничтожество.
Тут же в комнате терлась Оля, отлично, вся педо-шайка в сборе. Я аккуратно поинтересовался, зачем они на соседнюю дверь харкают? Но эти дамы прикинулись дурочками и делали вид, что не понимают, о чем я говорю. После того, как я в лоб сказал, что лично видел (соврал, конечно), они, наконец, дали пояснения.
– Ну а хуле она овца-то такая, а? К ней Сладкий все заходит, он так-то мой парень бывший, если чо!
Я нахмурил брови, глядя на Илыча.
– А то, что ты с новым типом обнимаешься при мне, это как бы похуй, да?
И тут в игру включилась Оля:
– Ну она просто бесит всех, понимаешь? Она тупая! И бесит!
Я выслушал кучу оскорблений в адрес Насти.
– Ну хорошо, она плохая, а дверь тут при чем? Вы думаете, она ее вытирает? Ее уборщицы вытирают. Вы харкаете, а убирают пожилые женщины, вам не стремно?
Оля ответила:
– Да ваще как-то похуй, ты че впрягаешься за нее? У тебя Катя ваще есть так-то, а она просто тупая!
Мои слова и доводы были, как горох об стену, эти тупые суки просто не любили Настю за то, что она была на порядок их красивее, привлекала внимание всех парней и не стремилась контактировать с девочками. Бабы – это подлые создания, вот таким нелепым способом они решили ей портить жизнь. Они тупо харкали на ее дверь, считая это святым поступком, а я же, в свою очередь, не мог активно повлиять на их поведение, потому что Настя была мне никем.
Будь они парнями, то разговор с ними был бы короткий – достаточно было бы припугнуть, а тут я имел дело с бабами, да еще с мощными стервами.
Поздно вечером вернулась Катя, и я, признаться, ни разу не обрадовался. Она принялась рассказывать о поездке к отцу и о том, как круто в лагере. Ее откровенно восхищала блатная романтика.
– А я сим-карты отцу знаешь, где протащила?
В моей голове мелькнула мысль – наверное, в пизде, ведь на проходной полностью обыскивают.
– Я положила их в подкладку джинсов, и тупая вертухайка (сотрудник колонии) нихуя не нашла их, я ваще крутая, так папа сказал!
Я слушал и морщился от этой блатной блевотины.
– Как папа поживает?
– Ой, у него все хорошо, они все время разбирают и собирают беседку и перетаскивают ее на новое место. Это делается для того, чтобы зеки были постоянно чем-то заняты. А еще у меня папа бабу там соблазнить пытался, она почти ему дала.
Я еще сильнее сморщился:
– Какую, нахуй, бабу?
Оказалось, сотрудница службы внутренней безопасности была женщиной, и со слов Екатерины, ее отец почти охмурил ее, но она, сука такая, чего-то ломается.
Тут в комнату заскочила сестричка Оля:
– Ах, Катя, мы всю дверь этой тупой дуре обхаркали, прикинь, ха-ха-ха!
Катя похвально кивала головой и приговаривала:
– Молодцы, правильно, так ей и надо, суке тупой.
На мгновенье я представил, что я и Катя стоим в ЗАГСе, рядом ее папаша, под окнами маячит Рыжий Сука Тракторист, и мне стало так дурно от такой солнечной перспективы жизни, что я молча свалил пить пиво к парням в Гараж.
Но я уже не раз писал – существует закон кармы, и за каждый хуевый поступок рано или поздно придется отвечать. Поздним вечером ко мне в комнату ворвалась Катя:
– Дай денег, быстро!
Я прихуел от такой наглости, а Катя, осознав свою некомпетентную просьбу, пояснила:
– У Оли зуб жутко разболелся, она на весь этаж воет, даже лежать не может. Нужны деньги на лечение, медицина-то платная.
Я отстегнул пару купюр и пошел поглядеть, как Оля страдает от зубной боли. Ее вой я услышал на лестничной площадке, а когда я вошел в комнату, то еле сдерживал смех. Оля, как медведь, раскачивалась по комнате в слезах и выла примерно вот так:
– Ы-ы-ы-ы-ы-ы! Ы-ы-ы-ы-ы!
Все понятно – острая зубная боль, врагу не пожелаешь такое схватить ночью, придется терпеть до утра. Но поскольку я был добрым парнем, то сбегал к вахтерше и выпросил у нее сильное обезболивающее для Оли. И когда поднимался, то встретил Настю. Она спросила:
– А кто так страшно воет на весь этаж?
Я улыбнулся и сказал:
– Угадай с одного раза. Даю подсказку, этот человек харкает на твою дверь, и она сестра Кати.
Настя рассмеялась, прикрывая лицо руками:
– Ну ничего себе, справедливость, оказывается, существует! Я даже не могла об этом мечтать! Ей что, так сильно плохо?
Еле сдерживая смех, я ответил:
– Еще как, она очень страдает, а терпеть будет до самого утра.
Настя посмотрела на меня своими ярко-голубыми глазами и сказала:
– Пожалуй, это лучшее, что могло случиться за этот день.
И со звуком «Муа-ха-ха!» она попрыгала в свою комнату. Мне жутко нравилось, как она дурачится, в этом плане мы были с ней на одной волне.
Я отнес таблетки Оле, но они не смогли успокоить боль, и ей пришлось терпеть до самого утра, прежде чем она отправилась в больницу, но об этом в следующий раз…