Глава 2. Тайный отец
У Ксении Гудковой был тайный роман. Две недели назад Голдин находился дома у убитой, рядом с ее родителями, когда позвонил судмедэксперт Корвин:
– Слушай внимательно, – начал судмедэксперт. – начал я осматривать нашу девочку, и выяснилось, что ее живот девушки распорот железкой с острым концом. Словно безумный росчерк. Или цифра «2». Или буква «Z». Сам потом посмотришь. И еще выяснилось, что девушка беременна была. Срок маленький, предварительно – около четырех недель, может, чуть больше. Возможно, что она не догадывалась о своем интересном положении. Обычно спохватываются позже, если ребенок не планируется.
– Понял, спасибо.
Голдин повернулся к отцу, тот явно пытался услышать, что сказали следователю по телефону. Голдин убрал мобильник в карман, сел на кровать и посмотрел в глаза отцу:
– Ваша дочь была беременной.
Судя по растерянному взгляду, тот об этом не знал. Савелий Матвеевич повернул голову налево, в дверях стояла жена, также обхватив себя руками. Они молча смотрели друг на друга, потом отвели взгляд.
– У нее кто-то был?
– Был, – не поднимая глаз, ответил отец. – Я настаивал на знакомстве, но она все отмахивалась: всему свое время. Лишь заверила, что человек он во всех смыслах приличный и порядочный, не уголовник.
– Может, женат? – спросил следователь.
Отец задумался:
– Может, и женат. Не знаю, – он отвел глаза. – Но точно что-то не то. С чего бы стала прятать? Мы не запрещали ей встречаться с парнями. Она девушка красивая, зачем ей в девках сидеть.
– Давно продолжался роман?
– Мы в июле заметили. Может и раньше все началось. Кто знает – или романтика это была или радость от сданной сессии. Вы думаете, это он с ней сделал?
– Не знаю. Но в любом случае нужно выяснить, кто отец ребенка.
Отец закрыл лицо руками и затрясся от слез.
– Боже, боже, почему ты все скрывала от нас? Какой изверг с тобой это сделал?
Голдин ждал, когда отец успокоится.
– Мне придется забрать ваш ноутбук. И еще. Сегодня приедут наши специалисты. Необходимо осмотреть комнату, вещи вашей дочери. Может, все гораздо серьезнее.
***
Оставив дома безутешных родителей, Голдин вышел на улицу и набрал знакомый телефон пресс-секретаря следственного комитета Евгения Вдовина. Тот не торопился отвечать. Видимо, опять по городскому любезничает с симпатичными журналистками.
Гудки шли, пока металлический женский голос не сообщил о том, что абонент в настоящее время не может ответить.
Голдин закурил. Бросать надо это дымное вредное дело. Легкие уже с трудом выносят беговую дорожку и другие физические нагрузки. И вечная вонь от одежды.
Жена Ольга любит выбирать дорогой парфюм. Но от его запаха уже через час заглушает аура «табачной фабрики». Да и экономия, опять же. Сколько? Тыщи три точно. Можно жену лишний раз на свидание в ресторанчик сводить. Хм… Вообще-то хоть куда сводить, когда он делал это в последний раз?
Эти мысли – что надо бросать курить – Голдина регулярно посещали последние полгода. Он брался несколько раз и каждый раз терпел фиаско. Утром без привычного дыма с кофе хотелось кого-нибудь убить. И мозги без перекура словно отказывались соображать. Опять же общение. В общем, каждый раз находились оправдания, почему нельзя оставлять вредную привычку.
В кармане начал резво вибрировать телефон – звонил Вдовин:
– СерСаныч, привет. Телефон в кабинете оставил. Есть новости по девушке? Журналисты уже начали одолевать.
– Хорошо, что начали. Я тебе фотографии отправил. Строчи релиз. Во-первых, девушку могли видеть в последний день. Во-вторых, ее сумка пропала. Может быть нашел кто-нибудь. К городским телефонам добавь мой мобильник. И сделай оперативно.
– Окей. Фото вижу, сейчас займусь.
Голдин закончил разговор и набрал номер, написанный на листке – подруги убитой Анны Николаевой.
***
Догадки Голдина подтвердились. Разумеется, никаких походов на дачу, ночевок у Ксении не было. Подруга знала, что у нее роман, все серьезно. Но убитая не говорила, с кем именно.
В университете за ней пытались ухаживать сокурсники и ребята постарше. Она же такая красивая, веселая, легкая как пушинка – не только по комплекции, но и по характеру. Такие девушки, в отличие от загруженных своими проблемами, всегда привлекают внимание мужчин.
– Были ли из кавалеров такие, чтобы связь с ними лучше оставить в тайне?
– Я думала об этом. Единственный, кто приходит на ум – Роман Троицкий, «мажор» с пятого курса. Он на экономическом учится, в нашем же корпусе.
– Сын того самого Троицкого?
– Ага.
Евгений Троицкий был известным бизнесменом. Сначала держал магазины, турбазу, пару клубов и еще столько же кафе. Позже занялся машинами. Недавно перерезал красную ленточку у новой платной клиники. По слухам, собирался войти в строительный бизнес, осчастливив город новым микрорайоном.
В общем-то бизнесмен как бизнесмен. Находят, конечно, нарушения, но все вопросы разрешаются полюбовно. Ну и слухи, что первоначальный капитал из лихих 90-ых после лихих разборок. В целом же человек приличный.
А о сынуле Голдин слышал. Драки и дебоши, пьяная езда, попытки дать взятку преподавателям… По повадкам – одним словом избалованный «мажор». Только его в деле не хватало, вместе с отцом и их властно-денежным духом.
– И серьезно у них было?
– Не знаю. Видела однажды, что Ксюша садилась к нему в машину. У него приметная точила, не спутаешь.
– Давно?
– Еще на каникулах, в августе. Я случайно встретила их, они меня даже не заметили. Сначала о чем-то разговаривали, потом сели и уехали. Я потом в шутку просила рассказать про кавалера, Ксюха только фыркнула. И что-то поучительное задвинула: мол, личная жизнь потому и называется личной, что не надо о ней болтать.
– Она знала о беременности?
– Что-о? Беременности?!
– Понятно. Если знала, вам не сказала.
– Получается так, – вздохнула подруга.
– Ксюша вообще скрытная была?
– Скрытной ее не назовешь. Но лишнего никогда не болтала, умела держать язык за зубами.
***
До «мажорной» семьи Голдин добрался только вечером. Он курил, приоткрыв стекло у машины, настраиваясь на разговор с Троицкими. Уже представлял, как старший выставит стену адвокатов для себя и сына своего.
Пашка успел «пробить» Троицкого-младшего. Его любили девушки, а он любил погулять. Не раз засвечен в скандальных историях, но дело до суда не доходило – спасибо папе и его армии высококлассных юристов.
Одна история особенно его привлекла. Прошлой осенью Роман избил девушку, которая отказалась с ним встречаться. Той надо было сразу сказать свое решение, однако она решила подразнить парня, «развести» его на дорогие подарки.
После пары колечек заявила, что он не в ее вкусе. Троицкий-младший – парень вспыльчивый, и это в полной мере почувствовала на себе несостоявшаяся пассия. Но сумма морального ущерба заставила ее забыть обо всем и замолчать. Как бы он себя повел, если б речь касалась ребенка?
Чего сидеть-гадать? Надо идти – хоть с щитом против двух танков.
Дом, где жили Троицкие, находился в историческом центре, в элитном доме из красного кирпича с закрытым двором. Голдин набрал нужный номер квартиры. Домофон, установленный у железной решетчатой калитки, начал тихо пиликать, отмеривая гудки.
– Слушаю, кто говорит? – ответил женский голос. Жена? Домработница?
– Старший следователь Голдин. Нужно с хозяевами поговорить.
– Минутку, – женщина отлучилась, видимо, до Евгения Павловича.
В ожидании Голдин облокотился локтем на калитку, положив голову на ладонь. Он смотрел по окнам. Были видны лишь красивые шторы и пололки с усеянными лампочками, каскадами, массивными люстрами.
Интересно, как живется в таких домах? Спокойно? Роскошно? С чувством пупов земли? Или всё как и в других домах и обычных семьях, только «сцена» для домашних сцен побольше, чем у большинства людей?
– Первый подъезд, шестой этаж, – из домофона послышался тот же женский голос, после чего он пискнул, приглашая пришедшего зайти внутрь.
Голдин не стал придерживать калитку – механизм не даст ей хлопнуться со всей дури, и направился к подъезду слева, глазами отсчитывая этажи. Свет горел за занавешенными серыми шторами и голубоватой тюлью, за которой виднелась россыпь огоньков по потолку.
Следователь открыл массивную дверь. Да, подъезды здесь более просторные, чем в привычных типичных планировках. В холле с бледно-верой покраской за фикусом видны бледно-серые почтовые ящики. Неслышно подъехал лифт, распахнув зеркальную поверхность. Голдин нажал кнопку «6», которую словно только вчера установили.
Неслышно и легко зеркальный подъемник доставил Голдина на нужный этаж. Квартира Троицких оказалась справа, значит, окна он определил правильно.
Дверь открылась, когда следователю оставалось дойти пару шагов, словно за его приходом наблюдали. На пороге стояла женщина в симпатичном черном платье с широким мягким поясом. Попробуй разбери – жена или все-таки горничная?
– Проходите, – открывшая дверь не сочла нужным представиться, но указала на комнату справа.
Комната – та самая, с голубоватой тюлью и освещением, по яркости затмевающим операционную. Практически весь пол занимал голубой ковер. Напротив гигантского кожаного дивана неприлично гигантский телевизор. «Простенько, но со вкусом», – подумал Голдин, ступив на мягкий ковер.
Посередине дивана сидел хозяин – Евгений Павлович. Левую руку он закинул на спинку дивана, в правой держал стакан из толстого стекла с коричневой жидкостью. Непременно виски, непременно дорогой. На прозрачном журнальном столике лежали пульты и телефон.
Телевизор бубнил новости. Канал российский, зато события – снова сплошь про Америку и Москву, будто о нашей необъятной нечего рассказать.
– Добрый вечер, – поздоровался хозяин.
– Добрый. Я старший следователь Голдин Сергей Александрович, – на раскрытое удостоверение Троицкий посмотрел мельком.
– Присаживайтесь, – хозяин указал на место слева, спиной к входу в комнату. Неудобная позиция, хотя нападения гость не ждал.
– Вера, – чуть громче сказал он, за спиной почувствовалось едва уловимое колебание. В отражении окна он увидел за своей спиной женщину в черном. – Вам чай, кофе, что покрепче?
Голдину не хотелось ничего. Но чашка кофе автоматически продлевает разговор, так что нельзя отказываться.
– Кофе, покрепче.
– Я тоже раньше все кофе да покрепче. В молодости, пока на стартапе работал, – ни выходных, ни отдыха. Семью почти не видел. Сейчас могу позволить себе расслабиться, – хозяин сделал маленький глоток из массивного стакана. – Вы из-за девушки приехали?
– Да…
– Новости, – опережая вопрос, ответил Троицкий-старший, кивнув в сторону телевизора. – Не только западное полушарие с утра до вечера по телевизору гоняют. Местные тоже успевают втиснуться со своими эфирами. А о Ксении сегодня говорят весь день.
Троицкий-старший снова сделал глоток. Голдин ждал продолжения, надо выслушать, что хочет сказать хозяин. За спиной снова почувствовалось едва уловимое колебание. Женщина в черном пришла с подносом, на котором стояли чашка с кофе, сахарница, кувшинчик со сливками, вазочка с печеньем.
– Благодарю, – сказал Голдин, женщина в черном оставила это без ответа.
Расставив принесенные кофейные принадлежности на столике, она вопросительно посмотрела на хозяина.
– Нет, мне ничего не надо, – Троицкий едва махнул рукой, после чего женщина скрылась.
Хозяин продолжил смаковать виски.
– Когда я узнал об убийстве, то понял, что ждать нам сегодня гостей с удостоверениями, – продолжил хозяин. – Роман крутил роман с Ксенией. Хотя черт их разберет – что там на самом деле и насколько серьезно. Возраст такой, что гормоны скачут, а в башке ветер. Сегодня Ксюша, завтра Настюша.
– У них был повод скрывать свои отношения?
Бизнесмен задумался:
– А смысл? Со мной, конечно, знакомство получилось случайным. Я как тот муж нежданный из командировки, только застал не жену с любовником, а сына с девицей. Рыжие, зеленоглазые – они ж все ведьмы. И мой не устоял. Хотя на гулящую она не похожа. И умненькая… была. Мы о чем-то поговорили, глупостей девчонка не несла, как это обычно бывает при чрезмерном желании угодить, понравиться и блеснуть, – Троицкий громко усмехнулся, – интеллектом. Чем они там за закрытыми дверями занимались – я не караулил, свечки не держал, своих пасти и докладывать не просил.
Хозяин снова пригубил виски:
– Ромка самостоятельный, я ему небольшую должность ввел, чтобы учебу раньше времени не забросил. Мотался по своим делам, в том числе свиданиям. Что у них происходило – не знаю, но перед учебой закончился летний роман.
– Как вы об этом узнали?
– Сам сказал. И по поведению было видно, что он снова парень свободный.
– Ксения беременна была, чуть больше четырех недель.
Хозяин повернулся к следователю, обдумал услышанное. В этот момент за спиной пронесся целый вихрь.
– Как?! – в окне Голдин увидел высокого, как он, широкоплечего парня.
– Тебя учили, что подслушивать нехорошо? – осадил его отец.
– Но это касается меня, а не тебя, – зло ответил сын.
– Я бы тебя позвал.
– А я, не дожидаясь приглашения, сам пришел.
«Вот тебе и современные отцы и дети», – подумал Голдин, не вмешиваясь в семейный конфликт.
– Ты знал о ребенке? – спросил Троицкий-старший.
– Да нет же! – прокричал сын. – Это мой ребенок… был?
– Не знаю, – пожал плечами следователь. – Нужно сделать ДНК-экспертизу.
– Нужно – значит, сделаем, – твердо заявил сын.
– Как хочешь, – пожал плечами отец. – Ты парень взрослый, сам отвечаешь за свои поступки,– Троицкий-старший будто не поверил словам сына о его незнании: не раз же приходилось его вытаскивать.
– Почему вы расстались?
– Это сложно объяснить, – Роман обошел диван и плюхнулся напротив Голдина, по правую руку от отца. – Ксюха была такая – красивая, живая, секси. Парни, естественно, подкатывали к ней. Я тоже при случае… обращал на нее внимание. Но все несерьезно. А закрутилось у нас на вечеринке по случаю окончания года. Совпало, что в клубе на Путиловцев гуляла их компания и наша. Сначала танцевали, потом я предложил покататься. Оба пьяные, веселые. Но тогда я ее просто отвез домой. Вообще, я заметил, что она очень домашняя девушка. Никаких до утра.
На следующий день я позвонил, сходили в кафе, погуляли, ну и не только. Потом меня в командировку отправили некоторые, – младшей посмотрел на старшего, – на неделю. Перекидывались sms-ками. Я ей даже не совсем приличные отправлял. Снова повстречались немного и я опять уехал. А когда вернулся, она отнекиваться начала. Ну я не понял, с чего вдруг помидоры так быстро завяли. Может, думаю, я с сообщениями переборщил?
Отец усмехнулся.
– Но через несколько дней мы снова встретились. Она рассказала, что собирается делать статью в научный журнал. Работы очень много. И, пока перло, не отвлекалась ни на что. У меня не было подозрений ей не доверять. О том, что она чеканутая на своей математике, я и так знал.
Так и встречались изредка летом, между ее наукой. Она, конечно, была горячая штучка. Но делить девушку с книгами мне надоело. Перед 1 сентября мы встретились с Ксеней, она предложила устроить прощальный секс и остаться друзьями. Я согласился. Отношения у нас были странными, ни веселья, ни перспективы. Смысл их было продолжать?
– Как Ксения относилась к детям? Затрагивали тему ее возможного материнства?
– Она уходила от разговоров. Говорила, что нужно быть счастливым сегодня и наслаждаться тем, что есть. А раз не поддерживала тему свадеб – другая бы клешнями впилась – значит, точно никаких перспектив. Расстались, я нашел уже новую подругу.
– После этого виделись с Ксенией?
– Ну да, мы же в одном здании учимся, иногда встречались.
– Как думаете, как бы она повела, если бы узнала, что беременна? Сообщила бы вам об этом?
– Не думал об этом. Может, и сообщила бы, если была жива.
– А как бы вы отреагировали, если бы она где-то через месяц явилась с таким известием? У вас ведь уже новые отношения есть.
– Не знаю, как бы отреагировал, – Роман задумался. – С Машкой, наверное, порвал. Она, конечно, веселая, зажигалочка. С ней хорошо потусить, но не жить.
Отец снова усмехнулся – мол, хоть это-то сын понимает, уже хорошо.
– А Ксене бы жениться предложил. Она хоть и со своими математическими тараканами, но больше на жену походит.
– Хорошо. А как бы ваша Мария отреагировала на все это?
Рома насупился:
– Она ревнивая, жуть просто. Однажды вилкой пыталась бампер пробить, потому что я заигрывал с другой… Думаете, это…?
– Скажите, что вы делали вчера и сегодня ночью? – продолжил вопросы Голдин.
– В выходные уезжали на горячие источники, вернулись с Машкой поздно, она подтвердит. Ночью спал как убитый.
«Хлипкое алиби», – одновременно отметили и следователь, и отец.
– На воротах камеры есть. Записи помогут? – уточнил отец.
– Да, это значительно лучше, – кивнул Голдин.
– Я попрошу ребят не быковать.
– А я попрошу пока не уезжать из города, – следователь встал. – Спасибо за гостеприимство и что не стали отказываться от разговора.
– Девочку правда жаль, – не вставая с дивана, ответил Троицкий-старший. – Она мне понравилась. И сын здесь не при чем, я лучше полиграфа вижу. Найдите того, кто это сделал.
***
Через день в кабинет Голдина деликатно постучали. Дежурный привел двух человек. Мужчина, явно отец, словно только отпустил шкирку сына.
– Вот, своего охламона к вам привел. По всем новостям про этот рюкзак. Но он не воровал, нашел, – пояснил отец. – У него и так два привода за кражи. Еще третьей не хватало по той же статье.
– Статья может быть похуже, – ответил следователь, жестом приглашая в кабинет. Паренек без возраста: бледный, худой. Ему можно дать и 18, и 25 лет. Перепуганный, хотя больше отца боится. Вряд ли убийца, кишка тонка.
Отец с сыном заняли стулья у стола. Голдин сел на свое место, молча поднял табличку-стойку, где указаны его ф.и.о. и должность.
– Анатолий Степанович Курамов, слесарь в ЖЭКе – представился паренек.
– Теперь рассказывай.
– Да рассказывать-то нечего. Я на работу пошел с утра. Дворник заболел, подменить пришлось. Смотрю – возле мусорки у магазина рюкзачок лежит. Странно, думаю, вроде не рваный, не потрепанный. Взял посмотреть.
– Как он лежал? Будто аккуратно поставили или бросили?
– Скорее бросили, может, даже из машины, дорога совсем рядом, а асфальта чуть больше метра. Он на ступеньках, полубоком лежал.
– Напиши название и адрес, – Голдин дал листок с ручкой. Парень принялся писать.
– Только я номер дома не знаю. Я схему нарисую, найдете. Там табличка с белыми буквами.
Голдин открыл рюкзачок.
– Что брал отсюда?
– Ннни… н-ничего, – парень покраснел.
– Наличку из кошелька?
Тот опустил голову.
– Там и брать-то было нечего – всего 250 рублей.
– Опять началось?! – рявкнул отец.
– Я только посмотрел, не брал. Чего мараться-то.
– А рюкзак зачем взял?
– Так все равно валялся.
– И дальше что хотел сделать?
– Объявление дать, что найден. С телефоном. Документов-то внутри нет никаких. Почем знаю – чейный он. А потом по телеку увидел. И батя увидел – и рюкзак в шкафу, и новости. Вот, привел.
– За это большое спасибо, – Голдин посмотрел на отца.
– И что сейчас ему будет?
– Вы о почете и уважении или наручниках и решетке?
Отец промолчал.
– Если все правда, то ничего не будет. Камеры проверим в округе, если они есть.
Голдин взял листочек. Вот так совпадение – дом Троицких буквально в квартале от того магазина.
Проверили видеозаписи. Как на грех фонарь перегорел, видны только очертания черного седана, номера не разобрать. Из окна мелькнула рука в черной перчатке и что-то выбросила.
Однако записи с камер у дома Троицких подтвердили, что сын приехал поздно и до утра не выезжал. Машину у парня стоит бешеных денег. По высоте и посадке без экспертизы ясно, что у магазина была другая.
Отпечатки на рюкзачке не стерли. «Пальчиков» «мажора» среди них не оказалось. По другим сложно определить – или убийцы, или случайных соседей, к примеру, по переполненному автобусу. Выбросивший же был в перчатках.
***
В шкафу Ксении при обыске нашлось спрятанное откровенное белье.
– Это дорого стоит, – присвистнул молодой следователь Паша Мерцалов.
– Ты-то откуда знаешь?
– Хотел своей девушке подарить.
– А чего не подарил?
– Решил, что лучше недорогое колечко по акции.
– Согласен. Хотя развратные труселя, как и маленькое черное платье, должно быть в гардеробе каждой женщины, – резюмировал Голдин.
Единственный богач в окружении убитой был Роман Троицкий. Однако он баловал только цветами. И то дважды: на следующий день после той самой вечеринки, где все закрутилось, и перед прощальным сексом. О существовании черного комплекта – смеси кружев, бахромы и дырок – «мажор» не знал.
На белье же нашлась ДНК, но не Троицкого. Такое же ДНК у зачатого ребенка. Кто таинственный отец – пока не было ни единой зацепки.
В распечатке звонков были номера Романа, завкафедрой, подруги, родителей, однокурсников и бывших одноклассников (с ними не было никаких намеков на любовную связь), другие номера – из библиотек, служб различных услуг.
Проверка ноутбука не пролила свет. Ксения действительно готовила научную публикацию. И она знала о беременности. Поисковые запросы касались первых признаков, возможности установить срок. У некоторых ссылок цвет заголовков были другим, под ними была указана дата, когда пользователь заходил по ним – в 20-ых числах. Чуть больше недели до гибели.
***
…После выступления перед студентами Голдин не нашел девушку с пышным каре, вернулся на кафедру. Вишнякова вызвали в ректорат.
– Это надолго, – сказала правду или соврала, обидевшись на утреннее, секретарша.
Ладно, в конце концов есть телефон. Можно будет позвонить, узнать, что за девушка.
Голдин направился к выходу. Завел машину и, пока она прогревалась, закурил на улице. Ему предстоял тяжелый визит – к родным жертвы. Второй жертвы.
Он затягивался, не чувствуя ни вкуса, ни удовольствия от любимой вредной привычки. Повернувшись к корпусу, построенному еще где-то в 70-ых годах, стал смотреть на окна. Окна были темными и пустыми, кроме одного. Светлое пятно-рубашка привлекла его внимание. Секретарша. Она наблюдала за действиями Голдина и была чем-то встревожена.
Еле скрипнула массивная деревянная дверь, и из «аквариума» вышла девушка маленького роста. Голдин узнал в ней Софочку. Она была в черном кашемировом пальто, пережившем не один сезон. Модель простая: приталенное, с чуть расклешенным подолом, широким поясом и большими пуговицами. За воротник с округлыми краями спрятана серая косынка, которой студентка прикрыла прическу.
На ногах ботиночки на квадратном каблуке. Снова у следователя возникло чувство, что это девушка из прошлого, прибывшая неизвестно на какой машине времени. Однако сейчас она направлялась к вполне современной машине.
У темно-синего, почти черного, седана иностранного производства студентку ждал здоровяк – муж? Темно-рыжие волосы торчали в разные стороны, противная реденькая бородка. Оплывшие лицо и фигура. Ожидавший был в простой черной куртке с капюшоном, из-за лишнего веса казавшаяся маловатой, и серых тренировочных штанах.
Увидев следователя, Софочка чуть замедлила шаг, затем ускорила его. Стремительно, не оставляя возможности ее остановить, что-то сказать, направилась к переднему пассажирскому сиденью. Боров перевел недобрый взгляд в сторону Голдина, также внимательно осмотрел его машину, номера. Голдин в ответ посмотрел на номера седана, запоминая три буквы и три цифры на них. Регион указан местный.
Иномарка со странной парочкой направилась к выезду с парковки. Голдин вынул телефон и сфотографировал ее. Сам не зная, зачем. По привычке, наверное, фиксировать все во время расследований.
Выбросив окурок, Голдин сел в теплый салон и набрал номер Паши Мерцалова.
– Слушай, узнать надо о водителе машины, сейчас фотографию тебе перекину, – Голдин продиктовал номер, на случай, если на снимке он расплылся, как хозяин тачки.
– Кто он – подозреваемый?
– Пока он подозреваем в избиении жены, которая меньше его в два или в три раза.
– Понял, – по голосу чувствовалось разочарование Пашки.
Следак, конечно, жаждал бурной деятельности. Молодость, горячая кровь, пылкий темперамент и нормальное желание отправить всех негодяев за решетку. Причем, сделать это как в крутом кино, чтобы почувствовать себя героем после каждого уголовного дела. Но пока новичку приходилось больше выполнять поручения матерого коллеги. Ничего, все успеет, подумал Голдин и плавно нажал на газ.