Погром в Москве
Никита был удовлетворен. Одним выстрелом, как говорится, он убил двух зайцев. Во-первых, утер нос Булганину, как возможному кандидату на пост первого секретаря МК, а во-вторых, получил поддержку Сталина на борьбу с «правыми». Под это понятие он подводил всех ему неугодных, неудобных конкурентов и просто непонравившихся ему сослуживцев.
«Расследование» аварии на заводе он взял под личный контроль и потребовал, чтобы правоохранительные органы расширили поиски троцкистско-бухаринских вредителей на всех предприятиях Москвы. Последние старались и выколачивали из арестованных нужные их шефу показания. Невиновные люди становились жертвами показной хрущевской бдительности.
Многие предприятия были практически обезглавлены, и кривая диаграмм их показателей в работе ползла вниз.
В масштабах Москвы Хрущев применил технику избиения кадров, которой пользовался в Промакадемии – интриги, клевету, откровенную ложь и полуправду. Сохранились некоторые документы, свидетельствующие о бурной деятельности Хрущева в эти годы. К сожалению, только некоторые. Большинство документов было уничтожено по распоряжению Никиты Сергеевича, когда он стал во главе партии и государства. Но и те, что сохранились, поражают цинизмом и жестокостью.
В январе 1936 года Хрущев докладывал пленуму горкома: «Арестовано только 308 человек. Надо сказать, что не так уж много мы арестовали людей… 308 человек для нашей Московской организации – это мало».
В отчетном докладе летом 1937 года на IV Московской городской и областной партийных конференциях, он сообщил делегатам: «Агенты врагов народа просочились на районные, городскую и областную конференции. Я их знаю, фамилии пока называть не буду, и вы меня не заставите. У нас бывает до известного времени так, но нужно будет, мы (надо полагать, «я») не постесняемся, мы скажем…»
До какого «известного времени», кого зачислил Хрущев в обойму «врагов народа»? Этого делегаты не знали, но они были запуганы и ежились под колючим взглядом маленьких хрущевских глаз.
Его доклады отличались красноречивыми наводками для органов НКВД. «В Калуге, – ораторствовал Хрущев, – нужно хорошо покопаться, там не все раскопано, там, надо иметь в виду, жили Каменев и Зиновьев в свое время. Безусловно, они свое гнездо какое-то оставили. Покопаться следует и в Москве на предприятиях и в учреждениях».
Сам Никита копал глубоко. При его прямом участии или, во всяком случае, не без его согласия, были репрессированы 35 из 38 секретарей МК и МГК ВКП(б), работавших в 1935–1937 годах. Всего, по случайно дошедшей до нас информации, за время партийного руководства Хрущева, в Москве было репрессировано 55 тысяч 741 человек.
У Никиты Сергеевича своя философия и нравственные устои. Он разглагольствовал: «Вот на 1-ом заводе вышел какой-то слюнтяй подголосок или голос врагов троцкистов, и начал болтать… его коммунисты свалтаразили (слово-то какое нашел! Его ни в одном словаре нет) и хорошо набили морду. Некоторые сейчас же позвонили в МК: – «Как это так избили?»– А я им сказал: «Молодцы, что избили, молодцы».
В своих мемуарах Хрущев не обходил молчанием факты избиения партийных кадров в Москве и Московской области, но утверждал, что совершенно к этому не причастен, а все делал сам Сталин.
«В Москве и Московской области, – пишет Никита Сергеевич, – уничтожили всех секретарей райкомов партии. Я сейчас перечислить не смогу их конкретно, но практически всех уничтожили».
От себя добавим: остался один Хрущев. И зададим вопрос: почему? Ответ очевиден: только потому, что сам чинил расправу. Автор книги «Хрущев» Уильям Таубман писал, что он, Хрущев, достиг вершины власти «ценой бесчисленных жертв…» Чтобы остаться на плаву, он топил всех, кто был с ним рядом, с кем когда-либо встречался. По его команде был арестован секретарь Бауманского райкома партии Ширин. На него Никита затаил обиду, еще когда учился в академии. Ширин выступал против избрания Хрущева секретарем партийной организации Промакадемии и называл его демагогом. Никита не забыл этого и, став секретарем горкома, расправился с ним. Однако в мемуарах Хрущев говорил об этом чрезвычайно мягко, как бы между прочим.
Конец ознакомительного фрагмента.