Глава 7
Вероника Заглушко, нянька маленькой Ларисы, нам не докучала (или только пока?), Юлька занялась оформлением документов. Мне пришлось встретиться с какими-то тетками из органов опеки и какой-то социальной службы (признаться, я не поняла, кого они представляют) и ответить на вопросы о нашей семье, об Альбине, Юльке и подтвердить свою готовность в случае необходимости участвовать в воспитании Ларисы. Потом зятек сказал, что пришлось кое-кому подкинуть «смазки», чтобы механизм работал побыстрее. Вероятно, мои родственники решили, что Юлька в качестве опекуна – это вариант, который всех устраивает. Не знаю, как отреагировала жена Валерия, с ней я встречаюсь только на общесемейных мероприятиях и его самого тоже больше не видела.
Примерно через неделю после встречи в офисе с зятьком и Валерием мне позвонил Иван, то есть я думала, что звонит Иван, старший сын моего зятька… Определился его номер.
Но со мной разговаривала медсестра, которая звонила по трубке Ивана по его просьбе. Иван находился в областной больнице, очень хотел меня видеть, но просил не сообщать никому из родственников, что он в больнице. Ему для начала требовалось поговорить со мной.
– А почему он сам не может позвонить?
– Сейчас я приложу трубку к его уху, вы можете с ним побеседовать, он все слышит и попробует вам что-то сказать.
Я не поняла, что случилось у Ивана с речью.
Трубку снова взяла медсестра, которую я и спросила об этом.
– У него разорвано горло, – сказала она. – У нас его зашили, но потребуется несколько пластических операций.
Я на мгновение потеряла дар речи.
– Это на охоте? – наконец спросила я.
– Вероятно. Я не знаю деталей. Сегодня также должен приехать егерь. Вам лучше поговорить с ним. И полиция будет. А Иван просил вызвать вас.
– Как он мог просить, если не может говорить?!
– Я прокрутила перед его глазами список в записной книжке телефона. Он показал на вас. И резко мотал головой на всех остальных. Я уточнила. Он же может отвечать «да» и «нет», то есть показывать. Я спросила: «Ни в коем случае никому больше не звонить?» Ну, он и ответил…
Она объяснила, где находится больница, куда подниматься, кого спрашивать.
Я сказала, что приеду с девочкой четырех лет, которую мне негде оставить.
– Но дочери лучше не видеть отца в таком состоянии…
– Во-первых, это сестра.
– То есть? – не поняла девушка.
Я объяснила, кем прихожусь Ивану. Медсестра явно повеселела и стала разговаривать со мной просто ласково! Конечно, Иван – мужчина видный, вероятно, и разорванное горло его не очень испортило. А если еще и холостой… Медсестричку можно было понять.
– Мы чем-нибудь займем ребенка, – заверила девушка.
Я пошла одевать Лизку и собираться сама. Внучке сказала, что едем прогуляться за город, где у меня образовались дела.
Больницу нашла легко. Поразила вежливость персонала, хотя больница явно была государственной, а не частной. Иван лежал в отдельной маленькой палате. Когда мы приехали с Лизкой, у него сидели двое мужчин. Один оказался следователем, второй – другом Ивана и егерем.
– Ваня, ты заболел?! – закричала Лизка при виде старшего брата, годившегося ей в отцы.
Горло у Ивана было перевязано, на лице осталось немало следов… Хотя говорят, что мужчину шрамы украшают. У меня создалось впечатление, что его пытался разорвать на части какой-то зверь. Недострелили, что ли, кого-то?
Вскоре Лизку забрала из палаты медсестра, сказав, что рядом находится детский сад, куда ходит ее собственная дочка, и у детей сейчас как раз прогулка. Лиза вместе с другими сможет поиграть на детской площадке.
– Не беспокойтесь, – произнес следователь. – Все будет хорошо. Здесь очень душевные люди живут. Вашей девочке понравится.
Иван кивнул. Видимо, он уже разобрался, что ребенку ничего не угрожает. В таких поселках еще сохранились отношения советских времен… Ведь меня саму мама без проблем отпускала одну гулять во двор. И все своих детей отпускали. Родители и бабушки только из окна нам кричали: «Хватит гулять! Иди уроки делать!» или звали покушать… А сейчас я просто представить не могу, как это – отпустить Лизку одну во двор. И никто не отпускает. Мы же постоянно слышим про педофилов, бандитов и просто каких-то уродов…
Поскольку Иван ничего толком рассказать не мог, говорили егерь и следователь. История получалась очень странная…
И трагедия случилась не на охоте. Иван приехал на базу, где также содержались и охотничьи собаки, и выпустил их из вольера. Собаки Ивана прекрасно знали, более того – любили. Но тут кобели будто сошли с ума… Иван бросился бежать к машине, которая была ближе, чем вход на базу, и которую он не запер. Но добежать не успел – свора сбила его с ног…
– Насилу отбили, – вздохнул егерь.
– Одежда была смазана выделениями течной суки и еще какой-то химией, – вставил следователь. – Наши эксперты не смогли определить, что это за состав, препарат, приманка… Никогда не сталкивались.
Я мгновенно вспомнила про «хлопушку» в квартире Альбины и вкратце рассказала следователю о последних событиях в нашей семье. Он-то про них не знал. «Хлопушка» тоже явно была творением какого-то химика.
Следователь почесал щеку. У Ивана округлились глаза. Егерь крякнул.
– Ты в квартире Альбины бывал? – посмотрела я на родственника. – В смысле после ее отъезда в Англию?
Иван покачал головой.
– Зачем ему? – хмыкнул егерь. – У него жены нет, а мест для встреч с женщинами полно.
– Могут быть совершенно разные дела, – заметил следователь. – Я думаю, что в вашем случае, – он посмотрел на Ивана, – действовала какая-то очень обиженная женщина.
Я подумала и кивнула. Подобная месть на самом деле имеет женский почерк…
– Вань, ты кого-то в последнее время обидел?
Родственник издал неопределенный булькающий звук.
– Да его бабы всю жизнь достают, – вставил егерь. – А то вы не знаете, Любовь Александровна! Волосы друг другу драли, рожи царапали…
– Это друг другу, а отомстить Ивану за то, что не женился, никто не пытался?
Я сурово посмотрела на Ивана. Ведь наверняка многие из его пассий чувствовали себя обиженными, обделенными, использованными… Я уверена, что он ни одной не обещал жениться, но кто знает, что было в голове, душе и на сердце у каждой из женщин, с которыми Иван так легко расставался? Наверняка многие рассчитывали на большее, на продолжение отношений.
Хотя для такой мести должен был быть веский повод.
Внезапно я заметила, что у Ивана изменилось выражение глаз.
– Ну, вспомнил кого-то?
Иван кивнул. Следователь тут же протянул ему блокнот и ручку.
Руки у Ивана тоже были перевязаны, но он мог что-то нацарапать. Он предлагал нам познакомиться с некой Ольгой (фамилию, вероятно, сам не знал) из бара, расположенного недалеко от его квартиры.
– Знаете, где живет? – тут же спросил следователь. – Хотя бы примерно?
Иван покачал головой.
– Он обычно женщин к себе приглашал, – вставила я.
Иван кивнул.
– И что эта Ольга? – спросила я. – Грозила отомстить?
Иван опять кивнул.
– А чего ты ей сделал-то? Или не сделал? – спросил егерь.
Иван издал непонятный клокочущий звук.
– Написать можешь? Вкратце? – я подтолкнула к нему блокнот. – Нам же хотя бы в общих чертах надо знать.
С горем пополам, используя блокнот и наводящие вопросы, удалось выяснить, что дело не в Ольге, а в ее подруге. Эта самая подруга долго лечилась от бесплодия, в свое время от нее ушел муж, так как хотел иметь детей. Но она забеременела от Ивана.
И уже родила. И хотела, чтобы у ребенка был отец.
– Интересно, у Валерия есть дети на стороне? – задумчиво произнесла я, не ожидая ответа.
Иван изобразил на лице подобие улыбки.
– Она требовала с вас денег? – спросил следователь.
Иван покачал головой.
– Замуж хотела? – встрял егерь.
Иван издал неопределенный звук.
– Тогда что? – моргнул следователь.
– Она хотела, чтобы ты официально признал ребенка и им занимался, так? – догадалась я.
Оказалось – так.
Но Иван не собирался признавать никаких детей (эта мамаша была не первой, и Иван обычно исчезал (в какой-нибудь охотничий домик), если бабы начинали дежурить под дверью).
А Ольга, подруга бывшей возлюбленной Ивана, приходила к нему наводить порчу. По крайней мере она сама так сказала.
– Ты с Ольгой спал? – спросила я.
Иван кивнул.
– И она тебе потом сказала, что… – егерь был поражен до глубины души, как и следователь.
– То есть ей нужно было с вами переспать, чтобы порчу навести? – попытался вникнуть в суть дела следователь.
Иван покачал головой.
– В квартиру попасть? – догадалась я.
Иван кивнул.
– И давно это было? – оживился следователь.
Оказалось – как раз в позапрошлую ночь… А вчера на Ивана набросились собаки. Он с утра выслушал все, что ему наговорила Ольга, и поехал на базу. А с базы его уже отвезли в больницу. Вчера он плохо соображал, даже не мог попросить никого позвонить мне, сегодня уже, можно сказать, пришел в чувство.
Я не сомневалась, что Иван поправится. Мужик он крепкий, спортивный, болеть не любит, любит двигаться. Сможет ли нормально говорить? Наверное, сможет. Теперь медицина шагнула далеко вперед. Если не у нас, так в Швейцарии что-то сделают…
С Ольгой Иван познакомился в баре, название которого нацарапал на блокноте. Он туда частенько заходил. Бармен сказал, что его пару раз спрашивала женщина. Потом они оказались в баре одновременно…
– Она тебе сразу же сообщила, зачем ты ей нужен? Что ее послала мать твоего ребенка?
Иван неопределенно пожал плечами. Понятно… Решил, что очаровал посыльную, а она тем временем…
– А фамилию матери ребенка помните? – уточнил следователь. – Эта Ольга ее называла?
Иван нацарапал имя и фамилию.
– Ну неужели бабы такие подлые? – пораженно посмотрел на меня егерь.
Следователь хмыкнул. Ему в своей практике явно приходилось сталкиваться со случаями женской мести.
– Ну что ж, будем искать обеих, – вздохнул следователь.
Я спросила у Ивана, что привезти, он покачал головой. Вероятно, в больнице ему обеспечивали все, что требовалось.
– Буду приезжать, – сказала я. – Через пару дней загляну. Может, к тому времени какая-то информация появится.
Мы со следователем и егерем обменялись номерами телефонов, я забрала Лизку, которой очень понравилось в местном детском саду, и поехала в город.
А поскольку дорога пролегала в тех краях, где стоит загородный особняк моего зятька, решила по пути заглянуть к дочери. Пусть посмотрит на нас с Лизкой!