Глава седьмая
Рытье второй ямы грозило сорвать наши сроки во второй раз. Один из двух наших экскаваторов сломался, а ремонтной бригады поблизости не оказалось. Ждать сутки, пока к нам доставят ремонтников нельзя и часть рабочих лезет в яму работать лопатами. Я помогаю катать землю на тачке и даже Данилов устроился поднимать землю из ямы. Я впервые вижу, как он работает и должен отметить, что физический труд ему дается очень плохо. Ученый обливается потом и почти сразу стер руки до крови. Я больше привык к физическому труду, хотя такая нагрузка и для меня чрезмерна. Мы спешим. Обед занял каких-то пятнадцать минут и снова за работу. Хорошо, что здесь одни мужчины, а тем более много военных. Только добровольцам запретили работать, хотя их доктор время от времени сам лезет в яму, чтобы сменить уставшего рабочего.
Где-то в час дня к нам прилетел вертолет из которого появилась Марина. Она сидит в пустом лагере, в стороне от места закладки, и для меня работа является поводом не говорить с ней. Хотя она тоже нашла себе дело – готовит нам кофе и бутерброды.
К двум часам яма готова, и мы приступаем к погрузке контейнера. Теперь уже много людей не нужно, так что большинство может отдохнуть. Я же нашел луг позеленее и просто сел на землю. Земля какая-то теплая. Я сижу и смотрю на то, как уже в погруженный контейнер начинают носить припасы. Для этой работы тоже не нужно много рук, так как в тесных внутренностях железного ящика люди только мешают друг другу. Марина подошла ко мне, бросила на землю кусок мешковины и села на него. Несколько минут мы молчали, затем она спросила:
– Ты устал?
– Немного, – ответил я.
Да, я довольно сильно устал, но не признаваться же в этом.
– Хочешь я принесу тебе бутерброд?
– Скоро ужин, – я посмотрел на часы.
– Ты почему-то сердишься на меня? – неожиданно спросила девушка.
– Нет, с чего ты это взяла?
– Ты как-то холодно отвечаешь.
– Вся эта беготня совсем вымотала меня, – ответил я и сразу пояснил: – Морально, я имею ввиду.
– Понимаю, – она кивнула.
– Марин, а почему ты сказала мне, что я тоже могу сюда прилететь? – спросил я, то, что действительно меня интересовало.
– Потому что мне не хотелось, чтобы ты затерялся в слоях бюрократии, которой успела обрасти наша спасательная миссия.
– Ты действительно считаешь, что мы кого-то спасем?
– Нет, – сразу ответила она.
– Данилов верит в то, что мы сможем спасти человечество, – из моих уст это звучит высокопарно.
– Данилов оптимист, – вздохнула она. – А еще он исследователь и ему все это приносит сказочное удовольствие. Он до конца не отдает себе отчет в том, что это не лабораторный опыт по физике, а настоящая катастрофа.
– А почему ты думаешь, что ничего нельзя сделать?
Она опустила голову и сорвала травинку. Легкий ветер трепал ее рыжие волосы, а она смотрела на кусочек зеленого мира в своей руке. Я не мешал ей наслаждаться молчанием, пока она сама его не прервала:
– Пепельный мир вряд ли окажется пригодным для заселения, – она посмотрела куда-то в даль. – Данилов хочет убедиться в том, что я ошибаюсь, я тоже хочу в этом убедиться, но я знаю, что права.
– Добровольцы не выживут?
– Почему? Наверняка выживут. Во всяком случае, я пока не знаю, что их убьет.
Теперь уже я смотрел куда-то вдаль, но в моей дали была огненная стена.
– Сейчас она проходит то место, где вы закопали припасы, – комментирует девушка. – А завтра на рассвете она будет здесь.
– Да, – я кивнул, – мы перенесем лагерь немного дальше.
– Немного дальше? – она улыбнулась. – Мы разобьем лагерь в семидесяти километрах отсюда. У нас в запасе будет два дня наблюдения за группой, затем они станут автономны и только через две недели вернуться к нам через нефтяную трубу. Две недели. Ты представляешь сколько всего будет уничтожено огнем за две недели?
Я снова посмотрел ей в глаза, в которых читалось отчаянье.
– Две недели, – повторил я.
К вечеру вторая закладка была готова, и мы все поехали на место нового лагеря. Еще днем группа военных на грузовиках отправилась устанавливать палатки в указанное место. Туда же шел закопанный в землю кабель и теперь там стоял наш новый полевой лагерь. Ночью военные отвезут добровольцев к контейнеру спустят их вниз и закопают, а утром они окажутся в пепельном мире, выкопают себя и отправятся ко второму контейнеру. Таков план. Но ведь планы никогда не идут так как нужно, верно?
Мы все поужинали и легли спать. Я поболтал десять минут с Даниловым ни о чем, к нам присоединился полковник Кальпа со своим громовым голосом, а Марина отправилась спать сразу после ужина. Она выглядела более уставшей чем мы, работавшие все утро, и даже казалась постаревшей. Стресс выматывал ее. Ночью добровольцы отправились к закладке и пролезли в контейнер. Военные их закопали и убедились в том, что земля надежно прикрывает люк в контейнере. Я всегда повторял, что нужно два метра земли, сам не знаю откуда я это взял, но ученые решили, что и метра будет достаточно. Главное, чтобы контейнер не разогрелся от действия огня иначе наша миссия закончится так и не начавшись, хотя расчеты говорили о том, что огонь пройдет раньше, чем разогреется контейнер. Меня никто не будил ночью, и тем лучше, но и утром все как всегда забыли обо мне. Только Марина позвала меня завтракать. За завтраком я узнал, что группа уже в пепельном мире, но контейнер еще не покинула. За всем этим наблюдали с воздуха, но телеметрии в контейнере с людьми не было. Прокладывать отдельный кабель для него не стали.
После завтрака мы собрались в штабной палатке, в этом лагере она была, и принялись смотреть изображение, транслируемое с беспилотника. Опознавательная штанга высилась над тем местом, где были закопаны люди. У них там внутри был и воздух, и припасы, но движения не было.
– Они на сколько опаздывают? – спросил я, адресуя свой вопрос всем.
– На полтора часа, – ответил кто-то из операторов.
– Это в принципе нормально, – добавил Данилов.
– Нормально? – удивился я.
– Мы ожидали, что будут задержки, – пояснил ученый. – Вот первая из них.
Я скрестил руки на груди и посмотрел на Марину. Та сидела, прижав свои кулачки к подбородку и что-то шепча себе под нос. Неужели молитва?
Но уже в следующую секунду пепел зашевелился и на поверхности показался человек. Затем второй, а спустя минуту все восемь добровольцев с любопытством рассматривали мир, в котором да этого времени ступала только моя нога.
– Ура! – хором закричали все, кто находился в штабной палатке, кроме меня и Марины.
Будем считать, что мы оба скептики. Я по неведенью, от меня же что-то скрывают, а она наоборот, благодаря тому, что ведает эти тайны.
Один из добровольцев достал сигнальную ракету и выстрелил вверх. Белая ракета. Это означало, что у них все хорошо и что теперь они начинают выполнять свою миссию. Затем еще несколько часов мы наблюдали, как они вытаскивали на поверхность какие-то вещи, сумки, бутылки, коробки. Сооружали лагерь «А», чтобы от него отправиться за тридцать километров к лагерю «Б». У них оказывается есть сани, на которых они будут тащить продукты, когда отправятся к нефтепроводу. А еще у них есть оружие. Надеюсь они не применят его против незнакомца. Интересно, что свой пистолет я тоже не сдал и он мирно лежит на дне моей сумки. Пусть будет.
Палатку мы покинули к обеду, а после обеда кто-то остался дежурить у мониторов, кто-то у пульта связи со вторым контейнером. Марина где-то исчезла, вероятно уединилась в своей палатке или отправилась уединяться в лесок, рядом с которым мы расположились. Данилов продолжал выполнять какие-то расчеты. Я пялился в монитор. В нашем распоряжении было уже четыре специальных беспилотника, каждый из которых мог до десяти часов патрулировать небо. Они сменяли друг друга, и мы получали стабильную картинку перемещений группы добровольцев. Сначала добровольцы приготовили вещи, после этого позавтракали, затем вооружились лопатами и какими-то припасами, и отправились в лагерь «Б». Тридцать километров они пройдут за шесть-семь часов. Еще и вечер не наступит, а мы уже будем получать от них показатели медицинской телеметрии, данные датчиков и их собственные впечатления. Занимательное видео я смотрю, но нужно делать перерывы.
Из палатки я вышел на улицу и удивился набежавшим облакам. Обычно над самой стеной висит пепельная туча, а в радиусе сотни километров от стены никаких облаков нет. Но сейчас самые настоящие облака закрыли солнце и на улице похолодало. Марина появилась из своей палатки, тоже удивленно посмотрела на небо, а затем подошла ко мне. Я сообщил ей, что с добровольцами все в порядке и мы отправились пялиться в монитор вместе. Не слишком разнообразная у меня жизнь в этот день. Вчерашний день был интересней.
Но про отсутствие разнообразия я ошибся. Верней, лучше бы никакого разнообразия и не было. Мы с Мариной сидели и наблюдали за уже опостылевшей нам картинкой. Группка из восьми человек идет, вытянувшись цепью и держась вместе за одну веревку. Видимость там была отличная, но кто-то придумал такую меру предосторожности, и все добровольцы шли в одной связке. Ландшафт вокруг был невероятно однообразен. Еще день назад на этом месте было поле, простая равнина и никаких препятствий на их пути. Село они прошли и без труда преодолели испаренную огнем речку, затем снова поля, бескрайние просторы равнины, которая из пшеничной превратилась в пепельную. Я заметил, что пепел немного сковывал ходьбу, но не на столько, чтобы сильно тормозить группу. Добровольцы упрямо шли к намеченной цели и наконец достигли ее. Но только штанги в огнестойком кожухе на указанном месте не было.
– Штанга сгорела? – спросил Данилов, кого-то кто знал ответ на этот вопрос.
– Нет, – покачал головой один из офицеров. – Она не могла сгореть. Температура плавления защитного кожуха почти в два раза выше известной нам температуры огненной стены.
– Они не туда пришли? – предположил я.
– Да туда они пришли, туда, – ответил кто-то справа. – Но штанга исчезла.
– Там компасы работают? – послышался чей-то голос.
– Работают, – ответил кто-то другой.
– Штанга их контейнера цела, – вспомнил я. – Значит и вторая не должна была сгореть. Они точно туда пришли?
Я смотрел на Данилова, а тот на меня.
– Давай второй беспилотник в небо и пусть они ищут штангу с воздуха! – крикнул ученый.
В палатке началась суета. С резервного аэродрома подняли второй беспилотник и теперь все внимательно рассматривали аэрофотоснимки. Штанги не было. Место для закладки контейнеров выбрали правильное – равнина. Видимость хорошая на большие расстояния и торчащий из земли кусок металла в огнестойком кожухе виден на пару километров как минимум. Тем более в однообразном пепельном пейзаже эта штанга являлась очень заметным объектом, но ее нигде не было. Добровольцы выпустили желтую ракету, сигнализировавшую о проблеме, но по паре самолетов в небе можно было догадаться, что мы в курсе проблемы. Но проблема была не в штанге, а в ночи, которая неспешно надвигалась на пепельный мир. Добровольцы могли переночевать под открытым небом, продукты у них были, температура и ночью, и днем стандартная, да и животных в пепельном мире нет. Но вот неизвестность, и риск исчезновения добровольцев, нас пугали, да и добровольцев наверняка тоже. Они понимали, чем рискуют и принялись рыть землю. До верхней точки контейнера был метр земли, а значит им предстояло сделать небольшой шурф и убедиться, что контейнера на месте нет. Восемь взрослых и крепких мужчин вырыли шурф за полчаса, а затем выпустили в воздух красную ракету. Контейнера на месте нет. Затем они принялись рыть сразу несколько шурфов в разных местах. Еще две красные ракеты поднялись в воздух, а потом они просто начали их экономить. Рыли они до темноты, расширяя зону поиска и сменяя друг друга. Закладки не было.
Конец ознакомительного фрагмента.