Глава шестая
Я сидел на армейском ящике и ел кашу с мясом из армейского сухого пайка. Только теперь я понял, что ем больше чем обычно. То ли заедаю стресс, то ли накапливаю жирок перед голодными годами. А может быть я просто не нахожу себе другого занятия кроме еды. Утром мы пытались найти следы робота, но тщетно. Робот исчез. Ситуацию усложняет то, что робот исчез ночью и нам трудно сориентироваться с его последним местоположением. Навигация, как оказалось, не работает в пепельном мире, а еще хуже то, что беспилотник не может найти контейнер, в котором был заложен робот, не говоря уже о следе самого робота на пепле. Строятся версии, по которым пепел движется, как пески, например. Иначе как объяснить исчезновение роботов, беспилотников и контейнеров. Через тридцать минут за нами прилетит вертолет, и мы с Даниловым отправимся к другой закладке, более жестокой и более нужной. Мы отправим в пепельный мир людей. Конечно, я никого туда не отправляю, это делает контактная группа, но мне от этого не легче. Отчего-то мне тоскливо. Возможно от того, что я останусь на этой стороне. Но главное – человеческая закладка должна прояснить некоторые загадки.
Лопасти вертолета колышут траву, и мы идем к нему пригнувшись. У каждого своя сумка и больше никакого багажа. Все свое в небольшом рюкзаке – к этому нас приучил апокалипсис. Мы забираемся внутрь и усаживаемся на неудобные стульчики. Вертолет поднимается вверх.
– Ты когда-то летал на вертолете? – спрашивает меня Данилов, вероятно от скуки.
– Нет, это в первый раз, – отвечаю я.
– Я летал уже раз двадцать, наверно, – Данилов говорит негромко, в вертолете нормальная слышимость. – Военные постоянно таскают меня на какие-то свои мероприятия. Я у них штатный эксперт.
– И Марина тоже?
– Я раза два ее встречал по военным делам. Она тебе нравится?
– Она симпатичная, но мы с ней не сойдемся характерами.
– Она все принимает близко к сердцу и в то же время скрытная, – ответил Данилов.
– Я тоже обратил на это внимание. Что ее сейчас беспокоит?
– Огненное кольцо.
– Оно беспокоит всех, но она ведет себя, как-то… обреченно.
– Скоро вы встретитесь, и ты сам ее спросишь об этом, – Данилов ушел от ответа.
– Она мне ничего не говорит, она же скрытная. Я думал ты знаешь причину.
– Откуда же я знаю? Мы знакомы давно, но не на столько, чтобы открывать друг другу причины тревог.
Я понимающе кивнул.
Вертолет приземлился на поляне вблизи нового лагеря. Я спустился на землю и обнаружил, что стою посреди моря полевых цветов, которые шли волнами от ветра, нагоняемого лопастями вертолета. Природа так бурно реагировала на резкое потепление, что начинала цвести. До конца февраля оставалось еще несколько дней, но здесь уже было самое сердце весны. Море цветов колосилось до самого горизонта, над которым уже стояло огненное зарево. Через два дня это море выпадет пеплом в стерильном мире, в котором нет жизни и нет цветов. Я остановился и провел рукой по траве.
– Жалеешь все это? – спросил меня Данилов.
– Жалею, – ответил я. – Несправедливо все это уничтожать.
– Это тот редкий случай, когда природу уничтожаем не мы. Мы ее пытаемся спасти.
– А кто уничтожает?
Данилов пожал плечами и пошел дальше, к военному внедорожнику, ожидающему нас на полевой дороге. Я пошел вслед за ученым и занял свое место в машине. Мы мчали полем к новому лагерю, разбитому в небольшой низине. Новый лагерь был больше и здесь обитало намного больше людей. Еще здесь были: военная техника и строительная техника, десяток грузовиков и вереница палаток в которых ночевали работники лагеря. Пожалуй, гражданских работников здесь было даже больше чем военных, а ученых не было совсем. Все были заняты, что-то копали или носили. Здесь было интересней чем в пресном мире науки.
– Полковник Кальпа, – представился нам громовым голосом очередной офицер. – Мы продолжаем работу по окапыванию припасов.
– Кажется вы еще ничего не закопали, – предположил Данилов.
– Роем яму, но из графика мы не выбелись, – ответил офицер, кажется привирая.
Мы представились полковнику и направились в палатки, приготовленные для нас. Там мы оставили сумки, после чего отправились искать штаб или что-то подобное. Штаба в этом лагере не было. Был лишь стол под открытым небом, с одной стороны которого стояло несколько ноутбуков подключенных к общей исследовательской сети, с другой стороны лежали карты.
– Двое суток до прибытия огня, – сообщил полковник своим хорошо поставленным голосом.
– А добровольцы уже здесь? – спросил Данилов.
– Восемь человек, все офицеры, прибудут сегодня вечером, – ответил майор, помощник полковника.
– Я схожу посмотрю на работу, – сообщил я.
В этом лагере я мог изображать из себя важного и что-то знающего. Надеюсь, мне не придется инструктировать добровольцев, так как мой опыт весьма ограничен. Вряд ли я скажу им что-то полезное, а вот опыт, который приобретут добровольцы мне самому будет интересен.
Я подошел к котловану и посмотрел вниз. В нем было четыре метра глубины и требовалось вырыть еще два метра, а также семь метров в длину. Два экскаватора черпали землю, а три рабочих сидя в яме ровняли стенки лопатами. Рядом стоял кран, а чуть поодаль тягач с контейнером на платформе. Стандартный морской контейнер уже был переоборудован должным образом и теперь его планировали погрузить в землю. Еще одна команда рыла метровый туннель, по которому должны были проложить кабели связи, по которому люди будут переговариваться с нашим миром. Я прохаживался вдоль работяг и техники, поглядывая на плоды их труда, и прикидывал, много ли там будет припасов для добровольцев. На вид морского контейнера хватит на долго, а дальше?
– Вы тот самый… Александр? – ко мне подошел молодой лейтенант.
– Это не исключено, что я тот самый, – я пожал ему руку.
– Как вам наша работа?
– Я как-то другим способом попадал на ту сторону.
– Туннель рыть дольше и сложней. А как там, на той стороне?
– Пусто.
– Понимаю. Они там будут не сами, к тому же мы продумали способ эвакуации.
– И как же? – заинтересовался я.
– Если им будет тяжело, то мы используем старый нефтепровод для их выхода на нашу сторону.
– То есть, способы попасть на ту сторону есть и без закладок?
– Совершенно верно, вот только до нефтепровода еще далеко. А так-то да, для заброски можно использовать различные подземные коммуникации. Нефтепроводы, газопроводы, различные путепроводы и инженерные сооружения.
– А уже что-то из таких коммуникаций попало в пепельный мир?
– Только ваш туннель. Ну и конечно же, канализации и бомбоубежища всех сожженных городов.
И тут я кое-что понял. Как переправить в пепельный мир часть беженцев? Да очень просто. Их достаточно поместить в бомбоубежище ближайшего города и дождаться пока стена огня пройдет над ними. И все. Припасы можно разместить там же. Да и технику, и транспорт, можно хранить в некоторых больших бомбоубежищах. Жить в первое время тоже можно под землей, а дальше мало-помалу осваивать пепельный мир. Здания хоть и обгорели, но все еще крепки и устойчивы. Проблема в продуктах, но ее можно решить созданием подземных ферм и работой над рекультивацией сожженной поверхности. Испарена вода с поверхности, но грунтовые воды никуда не делись. Хватит ли времени перенести все необходимое в пепельный мир?
– Какие припасы вы поместите в закладку? – спросил я, отвлекаясь от своих мыслей.
– Продукты, воду, некоторое оборудование. Все это еще в грузовиках.
– Вы не поместили припасы в контейнер заранее?
– Мы и так идем на пределе графика. Припасы прибыли за полчаса, перед вашим прилетом, а воду мы зальем в уже установленный контейнер. Нам предстоит работать всю ночь.
Я кивнул. А какое у них оборудование? Я направился к грузовикам и стал рассматривать их содержимое. Бутылки с водой, несколько крупных емкостей на десять кубометров воды, которую зальют в такие же емкости в контейнере. Коробки с армейскими сухими пайками и консервы, палатки, одежда, обогреватели, немного топлива и даже дрова. А где оборудование? А вот какие-то ящики. Что в них?
– Вам помочь? – ко мне подошел рядовой и указал рукой на ящики: – Этот груз нельзя открывать.
– Почему это?
– Приказ руководства.
– Я не могу это открыть?
– К сожалению, нет. Я должен охранять эти контейнеры.
– Ну ладно, – я развернулся и зашагал к штабному столу.
Узнаю, что в этих ящиках во время их погрузки в большой контейнер.
Обед, моя любимая часть новой жизни, был коротким, но сытным. Здешняя полевая кухня обслуживала как военных, так и гражданских, а потому готовила намного более разнообразную пищу. В меню был и выбор салатов, и выбор мяса, и гарниров. Я наелся до отвала и завалился на часик в своей палатке. Снаружи гудел народ, ездила строительная техника, все были чем-то заняты. Здесь не было ничего интересного для науки, но Данилов нашел себе укромный уголок и мирно что-то набирал на ноутбуке. Его стройка не интересовала, его интересовали расчеты. А меня интересовали секретные ящики. Сомневаюсь, что там что-то действительно секретное, но ведь любопытство же.
К закату яма была закончена, кран поднял морской контейнер и опустил его в яму. Затем рабочие провели кабели от кабельной траншеи к контейнеру и завели его внутрь. Затем принялись монтировать на контейнере штангу радиосвязи. По задумке штанга должна торчать над поверхностью земли и быть упакованной в огнестойкий корпус. Добровольцы снимут этот корпус, когда откопают контейнер. С наступлением сумерек вокруг ямы включили мощные прожектора и продолжили работать над упаковкой припасов. Воду перекачали в баки контейнера, а бутылки с водой разместили внутри, в специальном отсеке. Оказалось, что внутри контейнер поделен на несколько отсеков, в каждый из которых ведет отдельный верхний люк.
Тем временем добровольцы опоздали на пять часов. Их вертолет прилетел поздно ночью, и они сразу же отправились спать. Это означало, что закопают контейнер только к обеду следующего дня, после того как добровольцам проведут на нем инструктаж. К счастью инструктировать их буду не я. Контейнер добровольцев еще не приехал, а это означало выбивание из графика. Спасти ситуацию можно было перенеся их контейнер на двадцать километров дальше и отправив в пепельный мир позже, но все хотели успеть и усердно таскали припасы в закладку. Я действительно увидел содержимое секретных ящиков и убедился в том, что ничего секретного в них нет. Газоанализаторы, измерительные приборы, антенны спутниковой навигации, немного взрывчатки – набор всего того, что могло пригодиться в пепельном мире. Кислородных баллонов не было. Химики решили, что воздух в пепельном мире безопасен. Но, чего не знали ни химики, ни физики, так это причину моей потери сознания. Поэтому у каждого добровольца была постоянно работающая видеокамера, а также медицинское оборудование, закрепляемое на разных частях тела. Все это позволяло записывать все, что видит доброволец, а также все показания состояния его тела. Индивидуальные медицинские приборы записывали все на встроенною память, а каждые несколько часов доброволец подключал память к интерфейсу в контейнере с припасами, чтобы передать запись по подземному кабелю в наш мир. Здесь уже врачи будут изучать показания и решат, насколько сильно пепельный мир влияет на людей. В общем все было довольно сложно, но продуманно, а значит у нас был реальный шанс на успешный эксперимент.
Мы провозились с контейнером до часу ночи. Даже я помогал переносить какие-то коробки, но работу мы так и не закончили. Все руководство было крайне недовольно и особенно недовольны были участники контактной группы, чьи представители названивали нам каждые полчаса. График был сорван, но пока что всего на четыре часа, а если учесть, что изначально у нас было десять часов в запасе, то волноваться было преждевременно. Заснул я в тот вечер сразу, как-только устроился в своей палатке.
Утром меня никто не будил, все же я не был штатным рабочим или штатным ученым и проспал до половины девятого. Полчаса мне хватило на то, чтобы привести себя в порядок и прийти к завтраку. Оказалось, что лагерь работал уже с шести часов и почти все грузы были помещены в контейнер. Кабель тоже был проложен на необходимое расстояние, а кроме того привезли контейнер для закладки людей. Самих этих людей – добровольцев – я тоже встретил за завтраком. Восемь парней, довольно крепких, среднего роста, молча ели сидя за отдельным столиком. Для них поблизости организовали спортивную площадку, где они должны были тренироваться для поддержания формы. Здесь же развернули медицинский лагерь, для наблюдений за их состоянием здоровья.
– Мы изрядно отстали, – пожаловался Данилов.
– У нас еще есть запас времени, – ответил я.
– Небольшой, а кроме того мы отстанем еще больше, – возразил мне химик.
– Почему это? – я посмотрел на него.
– У нас еще ничего не готово с закладкой под добровольцев, – ответил кто-то из рабочих. – Нам нужны сутки, для завершения всех приготовлений.
Я повернул голову туда, где над горизонтом возвышалась огненная стена.
– Она не делала рывков? – спросил я.
– Пока нет, – ответил Данилов. – Но рывок следовало бы сделать нам. Составители графика работ просчитались со сроками.
– Но это же не наша вина? – я адресовал этот вопрос всем.
– Возможно отчасти и наша, – рабочий ковырялся вилкой в тарелке. – мы только закончили закладку припасов, а теперь нам предстоит рыть под второй контейнер и здесь уже есть проблема. Сейчас нам пересчитают сроки, и если мы не укладываемся, то лагерь переезжает на другое место, рыть под вторую закладку яму где-то в… тридцати километрах отсюда.
– Мы отправим контейнеры с разницей в одни сутки? – переспросил я.
– Именно, – кивнул Данилов. – мы используем оставшийся запас времени для перегонки техники. Они начнут рыть, а пока они закончат мы успеем перенести лагерь туда.
Я откинулся на спинку стула. Меня терзали сомнения, которыми я поспешил поделиться:
– Но каждый раз мы теряли нашу технику именно на следующий день. Легко ли им будет отыскать контейнер, находящийся в тридцати километрах от них под грудой пепла?
– У них тоже будет запас припасов воды и снаряжения, – ответил Данилов. – Они смогут прожить три или четыре дня только на своих собственных припасах. К тому же у них будут ориентиры: след от кабельной траншеи и штанга-антенна на поверхности.
Я задумался, а затем предложил:
– А нельзя закопать им один из армейских внедорожников?
Данилов и еще несколько человек посмотрели на офицеров, сидящих с нами за столом.
– Это потребует еще больше времени, – ответил один из офицеров. – Да и откопать машину им будет нелегко, а пользы от нее – пока топливо не закончится.
– Но, это отличная идея, – согласился Данилов. – В следующий раз мы обязательно закопаем им несколько подготовленных автомобилей.
Завтрак мы закончили, и я снова отправился помогать рабочим. В этот раз: закапывать контейнер. Конечно, работали в основном экскаваторы и бульдозеры, но было здесь место и ручному труду старой доброй лопатой. Провозились мы еще час, прежде чем пришла команда отгонять технику на тридцать километров. График был сорван и рабочие дружно погрузились в тентованные грузовики, и укатили вместе с экскаваторами на новое место. Я остался с учеными и военными собирать палатки и остальной лагерь для переезда. Огненная стена уже высоко возвышалась над горизонтом, что говорило о ее скором приходе к нам. Иногда даже ветер доносил крупные хлопья пепла до наших усеянных цветами полян, намекая об их дальнейшей судьбе. За работой я присоединился к Данилову и вместе мы быстро складывали палатки в отдельный ящик.
– Мне кажется, стена движется быстрей чем раньше, – соврал я, ища повод для разговора.
– Нет, скорость не менялась, – покачал головой ученый.
– Если она сейчас сделает рывок, нас может испепелить.
– Мы успеем отъехать на грузовиках, хотя все лагерное добро останется здесь.
– И выпадет пеплом в пустоту.
– В пустоту?
– Ну да, в тот пепельный мир, – пояснил я. – Он же пуст. Там ничего нет.
– Ты имеешь ввиду жизнь?
– Именно.
– Там остается жизнь на глубине, а скоро там будет целых восемь жителей.
– Надолго ли?
– На две недели, как минимум. Возможно и дольше, – Данилов перевел взгляд на меня. – Или ты о чем сейчас?
– О непредвиденных обстоятельствах, – ответил я, посмотрел на Данилова и спросил: – Какова вероятность того, что они станут жертвами во имя науки?
– Мы делаем все, чтобы избежать этой жертвы.
Я вернулся к работе и наконец спросил то, что интересовало меня раньше:
– А тот огонь в лесу, три года назад, никого не сжег тогда?
Теперь Данилов бросил работу и пристально посмотрел на меня.
– Ты не оставляешь попыток узнать о том случае, – констатировал ученый.
– Нет, не оставляю. Вдруг эти знания помогут нам в борьбе с огненным кольцом.
– Ну тебе то они точно не помогут, ты понятия не имеешь о тех процессах, а мы, научное сообщество, используем знания, полученные тогда, три года назад, при своих расчетах.
Теперь я точно знал, что тот случая связан с нынешней катастрофой и продолжил расспрос:
– У них общая природа?
– У них много чего общего, – казалось Данилов был готов к откровениям.
– Например?
– Саша, это предмет государственной тайны.
– Какого государства? – резко спросил я. – Того которое пожираемо пламенным кольцом? Долго ли еще существовать этому государству и его тайнам?
Данилов бросил палатку на землю и уставился на меня. Выглядел он раздраженно, и я боялся, что перегнул палку.
– Мое государство, – ответил Данилов и поднял палатку. – А если у нас будут разногласия, то не будет ни его, ни других государств.
– Ты же знаешь, что я хочу помочь.
– Знаю Саша, знаю, но мы действительно делаем все, что можем.
– Почему же тогда Марина становилась все обреченней и обреченней?
Данилов положил в ящик очередную палатку, сел сам на этот ящик и повернул голову к стене. Затем он посмотрел на меня, на рабочих, собиравших лагерь и себе под ноги, затем ответил:
– Она не разделяет моего оптимизма, так как у нее свои взгляды на происходящее, – я открыл было рот, но он, опередив меня, произнес: – А что касается ее взглядов, то спрашивай пожалуйста ее. Ладно?
– Ладно, кивнул я.
Мы собирали палатки еще несколько минут, пока к нам не подошел наш лагерный связист с какими-то документами. Бумаги он передал Данилову и удалился, а ученый принялся читать их.
– Представь себе, – начал мой собеседник. – Никаких следов робота нет.
– Поиск с беспилотника? – спросил я.
– Вообще никаких, – продолжил ученый. – Спутник не может засечь ничего, что было связанно с роботом или его закладкой. Беспилотники тоже бессильны. Они туда отправили зонд, который спускался на парашюте, над местом предполагаемой пропажи робота, и ничего. Никаких следов в пепле или остатков металла.
– Я думал, что со спутника ничего нельзя разглядеть, – вспомнил я.
– Мы уже научились отфильтровывать некоторые шумы, – ответил ученый.
Я смотрел на Данилова, держа в руках палатку и пиная ногой камень.
– А три года назад тоже что-то исчезало? – спросил я.
– Три года назад не было пепельного мира, – пробормотал Данилов.
– Ты уверен, что добровольцы не исчезнут так же? – спросил я, бросая палатку в ящик.
Данилов посмотрел на меня, вертя в руках бумаги, затем он бросил и их в ящик с палатками и повернулся к огненной стене. В нем читалась неуверенность и страх. Он не знал, что там, за стеной. Конечно я не исчез в том мире, но я был по ту сторону огня очень мало времени.
– Я думаю, что по ночам они должны подключаться к интерфейсу контейнера и передавать ночью все данные в реальном времени. Ночью все исчезают, – решил ученый.
– Думаешь это их спасет?
– Думаю, мы скоро это узнаем.
Мы закончили с палатками, военные погрузили ящики на грузовики, а мы с Даниловым разместились в кузове одного из грузовиков. Сидя на ящиках мы тряслись на грунтовой дороге отдаляясь от огненной стены. Поля цветов сменились полями пшеницы, которой тоже осталось совсем не долго, а после пшеницы, за небольшой степной речкой, нам открылось пустое село, утопающее в цветущих деревьях. Абсолютно пустое. Вереница грузовиков ехала по главной улице, на которую смотрели пустые окна и распахнутые двери брошенных домов. Может быть где-то здесь спрятался местный житель, не желающий бросать нажитое за свою тяжелую жизнь и решивший остаться. Может быть где-то остался старик, у которого нет сил чтобы спасаться. Мы проезжаем село и гудим сигналами грузовиков. Если кто-то еще остался здесь, то для него это последний шанс на спасение. Но село пустое. Никто не вышел нас встречать, никто не выглянул в окно. Здесь нет даже животных и мне начинает казаться, что оно брошено уже очень давно, и только моя фантазия заставляет думать, что людей отсюда согнало всемирное бедствие, а не превратности судьбы. Мы выезжаем из села и снова нас окружают поля пшеницы. Я никак не могу понять, когда она успела взойти, ведь здесь не так давно потеплело, но думаю, что природа решила принести в жертву эти дары, дабы умилостивить Богов ниспославших нам эту огненною кару.