Глава четвертая
Всю ночь лил дождь. Даже здесь, вдалеке от стены температура не опускалась ниже десяти градусов тепла по Цельсию. Дождь лил также все утро и мой самолет задержали почти на час из-за погоды, зато на него попала Марина и еще какие-то ученые, летевшие в исследовательский центр. Правда, сидела она на другом ряду и что-то обсуждала с коллегами, а я сидел позади нее, возле иллюминатора, и смотрел на все еще живой мир. Сколько времени ему осталось до прихода стены огня? Недели три, а может быть месяц. Я точно знал, что стена все время замедляется, но это было слабое утешение, ведь, по мнению ученых, останавливаться она не собиралась.
После долгой задержки самолет пролетел почти пятьсот километров, а затем мы проехали еще какое-то расстояние на машинах. Полевой исследовательский центр располагался в восьмидесяти пяти километрах от стены. Через несколько дней она будет здесь, но пока до нее еще далеко мы будем проводить опыты. Верней, они будут проводить опыты.
Выгрузились мы на импровизированной стоянке, а затем еще несколько десятков метров прошлись до палаток с оборудованием. Марина молчала, выглядела подавленной, и я не приставал к ней с расспросами. На подходе к палаткам нас встретил человек в погонах капитана.
– Добрый день, наконец-то вы долетели, – поприветствовал нас капитан и представился: – Ян Коваш, центр военных исследований.
Мы представились и прошли вслед за ним в палатку.
– Здесь у нас своего рода центр управления полетами, – пояснил Ян. – Мы со вчерашнего дня запускаем туда беспилотники и ищем точки проникновения.
– Как ваши успехи? – спросил Данилов, бросая на пол свою сумку.
– Пока не очень. Высота в восемь тысяч метров для нас запредельна, но некоторым аппаратам удается преодолеть стену на этой высоте.
– Связь с ними там сохраняется?
– Иногда, но очень хлипкая. Картинка с помехами и управление затруднено. Мы зарыли перед стеной огнестойкий кабель с ретранслятором. Стена прошла над ним, но он работает.
– Кабель от вас? – оживился Данилов.
– Да, управляющий кабель.
– И он работает?
– Телеметрия показывает, что ретранслятор исправен и чем дальше от него огонь, тем меньше помех.
– А он глубоко там, в том мире?
– На данный момент четыреста семьдесят метров.
– Фантастика. И кабель глубоко залегает?
– Почти метр.
– Я думал, что безопасная глубина в два метра, – встрял в разговор я.
– Так и есть, – кивнул Ян, – но мы поверх кабеля положили огнестойкий слой и, видимо, он надежно защищает кабель.
– Что вы подготовили на данный момент? – спросила Марина, и это были ее первые слова, после схода с трапа самолета.
– У нас на полевом аэродроме есть четыре беспилотника. Один с полезным грузом.
Под полезным грузом имелась ввиду наземная роботизированная станция на гусеничном ходу. Небольшой робот с камерами и манипуляторами, а также с кучей датчиков, которых не было на моем армейском автомобиле. Управлять роботом мы должны были как раз через работающий ретранслятор.
– Давайте сделаем пробный полет, – предложил Данилов.
– Конечно, мы так же сперва планировали еще отработать преодоление стены.
Мы устроились на раскладных стульях перед рядом из мониторов. В стороне за столом сидел пилот в шлеме виртуальной реальности и управлял беспилотником посредством джойстиков. Тяжелый беспилотник взлетел с грунтовой полосы и стал набирать высоту. Мы внимательно следили за его полетом через мониторы, время от времени обмениваясь репликами. Самолет набрал высоту и лег на курс. Мы видели, что летит он на шести тысячах метров, а с этой высоты открывался живописный вид на стену – бесконечную огненную дугу на весь угол зрения.
– Смотрите, – Данилов указал на один из мониторов, на котором был тепловой рисунок стены. – Она не такая уж и горячая сейчас.
– Больше похоже на лавинообразную реакцию окисления, – добавил Ян. – Это как ядерная цепная реакция, а здесь цепная реакция окисления.
– Где она берет окисел для реакции? – спросил я. – Движения воздуха ведь нет.
– Мы этого еще не знаем, – тихо ответила Марина.
– Посмотрите лучше электромагнитную карту, – посоветовал Ян.
Данилов перевел взгляд и сощурил глаза, затем привстал и снова сел.
– Она вся сплошной источник излучения, как такое возможно? – спросил Данилов.
– Она равномерно излучает все, что выше ультрафиолетовых волн, – подтвердил Ян. – Даже радиоволны во всех диапазонах. Это и есть главный источник помех.
– А вы не пробовали ее слушать в радиодиапазоне? – спросил еще один ученый, приехавший с нами.
– Пробовали, но там только белый шум.
Беспилотник приближался к стене и снова начал набирать высоту.
– Нам нужно набрать хотя бы восемь тысяч сто метров, для надежности, – объяснил Ян. – Потолок этих беспилотников семь тысяч. Мы их облегчили сколько смогли, но все равно не все могут подняться достаточно высоко. Двигатели не тянут.
– Высота стены? – спросил я.
– Пять тысяч двести метров, – ответил Ян. – С облаком над ней пять восемьсот с небольшим.
– Колоссальное сооружение, – Данилов откинулся на спинку стула. – Подумать только, как это красиво и ужасно одновременно.
– Война тоже красива и ужасна одновременно, – ответил Ян. – Но войны развязываем мы, а стена возникла не по нашей прихоти.
– И все же, она чье-то произведение искусства, – вздохнул Данилов и добавил: – Ужасного искусства.
Самолет набрал высоту и стал лететь над стеной. Мы молча смотрели в мониторы, внимательно разглядывая огненное облако сыпавшее пепел и стену огня под ним. Ученые могли делать выводы из того, что они видели на тепловых и электромагнитных мониторах, но я просто видел бушующее пламя, которое больше завораживало, чем пугало. Когда беспилотник залетел за нее на несколько сотен метров картинка стала тускнеть и появился мелкий шум.
– Постарайся далеко не уходить, – приказал Ян пилоту и пояснил нам: – Мы пока далеко не залетаем.
Пилот начал выполнять вираж и показал нам то место, где находится ретранслятор.
– Сигнал от него слабоват, для такой высоты, – пояснил Ян, – но думаю для наземного робота его хватит.
Самолет нарезал еще один круг и сигнал прервался.
– Вот еще одного потеряли, – Ян скрестил руки на груди. – Запускаем робота?
Ученые переглянулись, а я просто косился на них со стороны. Мне не терпелось отправить туда робота и посмотреть на пепельный мир снизу, но ученые решили сначала пообедать.
На обеде я подсел к одиноко сидящей Марине.
– Ты сегодня молчаливей обычного, – пробормотал я.
Она молчала, нехотя накалывая на вилку обед из полевой кухни. Мы просидели еще минуту, прежде чем я вновь спросил ее:
– Там какие-то плохие новости?
Она молчала.
– Видишь, меня теперь всюду таскают с вами и видимо относятся ко мне как к одному из вас, как к исследователю, – заговорил я. – Стало быть мы – исследователи – должны делиться всеми открытиями друг с другом.
– Ты не думаешь о том, что слишком навязчив? – спросила она, не поднимая лица от тарелки.
– А может быть я волнуюсь за твое душевное спокойствие?
Она продырявила меня своим взглядом и вновь вернулась к тарелке, я продолжил:
– Во всяком случае ты единственная, кого я здесь знаю больше недели.
– Я тоже за редким исключением никого здесь не знаю, – ответила она, ковыряя вилкой в тарелке.
– Может быть тогда будем держаться вместе, и будем более открытыми друг другу?
– Ты выбрал неудачное время для открытости. Нам стоит побыть наедине с собой.
– Все так плохо?
– Все так, как не должно быть и мы ничего не можем исправить.
– Но мы что-то предпринимаем.
– Скоро, все поймут, что это бесполезно, – взгляд ее был тоскливым.
– Тогда почему ты здесь? Езжай куда-нибудь на реку, где красивый вид, будь наедине с собой и жди, когда тебя поглотит огонь.
– Потому что это неправильно.
– Тебя трудно понять, – я закончил обед.
– Вот и хорошо. Может быть это отвадит тебя от лишних расспросов.
Она поднялась со стула забрав с собой свой поднос и отнесла его к мойке. Я отнес свой поднос вслед за ней, а потом мы вернулись в палатку. Потребовалось еще несколько минут чтобы все собрались, после чего Ян приказал поднимать в воздух робота. Пилот начал выруливать на взлетную полосу беспилотник с прикрепленным к нему роботом, после чего поднял самолет в воздух и направил на нужный курс. Мы видели уже знакомые картинки с той лишь разницей, что огонь успел немного передвинуться и что-то из того, что во время первого пролета было целым, уже сейчас превратилось в пепел.
– Здесь сложней чем в первый раз, – заговорил Ян. – Робот весит больше двухсот килограмм и нам пришлось форсировать двигатели беспилотника, что бы он смог его поднять на восемь тысяч. Как бы срыв не произошел.
– Вы не тестировали с макетами? – спросил Данилов.
– У нас была одна попытка, но мы ее провалили, – ответил Ян. – Но мы учли ошибки и внесли поправки.
Самолет заметно медленнее набирал высоту и казалось так и не дотянул до восьми тысяч, но при этом легко преодолел стену и оказался над пепельным миром.
– Так, давай еще, вот сюда, – Ян указывал место сброса робота. – Вот так, еще чуть-чуть. Сброс!
Пилот нажал на кнопку джойстика и от беспилотника оторвался большой металлический ящик, который тут же устремился к земле, но спустя несколько секунд над ящиком открылось сразу три купола парашютов. Самолет в свою очередь рвануло вверх, и он сразу же набрал несколько сотен метров. Без груза ему стало легче, а тяга форсированных двигателей была для него избыточна.
– Хорошо, плавность спуска нормальная, – комментировал Ян. – стабилизируй самолет и веди его.
Пилот снизил тягу и заложил крутой вираж чтобы спуск на парашюте был виден на мониторах.
– Три парашюта, с запасом, – добавил Ян.
– Что это? – Данилов ткнул пальцем в монитор.
Мы все прильнули к монитору, а пилот даже попытался увеличить изображение. Левее от спускаемого контейнера лежал разбитый беспилотник, который мы потеряли несколько часов назад. Возле беспилотника кто-то был. Человек в серой от пепла одежде с большой сумкой.
– Твою мать! – выкрикнул Ян. – Крупнее его!
Картинка стала еще крупнее, но удержать камеру крупным планом на человеке было трудно, она сильно тряслась, и пилот вернул приемлемое увеличение. Человек что-то вытащил из беспилотника и бросился бежать. Мы смотрели на все это молча, переглядываясь и недоуменно разводя руками.
– Кто-то выжил, например, отсидевшись в подвале, – предположил Данилов.
– Это возможно, – кивнул другой ученый. – Но как он там обходится без воды?
– Мы всех эвакуировали, – встрял в разговор старший лейтенант, который был здесь и до нашего приезда. – Мы проверяли наличие людей приборами и никого не пропустили. Разве что этот человек укрылся в подвале в первые часы катастрофы, но тогда он слишком давно без воды и был бы слишком истощен чтобы бегать.
– Возможно в его подвале есть запасы воды, – предположил Данилов.
– Мы можем ему что-то сообщить? – спросила Марина. – Например сказать, что поможем ему выбраться оттуда?
– Для этого он должен подойти к роботу, – ответил Ян.
Тем временем контейнер опустился на землю и его накрыло парашютами. Еще через несколько секунд мы наблюдали как у контейнера поднялась одна из стенок открывая роботу выезд и одновременно приподнимая собой парашют, что бы тот не мешал роботу. Затем картинка прервалась.
– Еще один беспилотник потерян, – вздохнул Ян.
– Мы можем поднять еще один? – вскочил Данилов. – Мы можем поискать того человека?
– Я думаю, он о нас знает, – ответил Ян. – Наши птички там единственные движущиеся существа, он бы заметил их.
– Поднимите еще один беспилотник, – попросила Марина.
– Хорошо, – Ян кивнул и отдал приказ оператору: – Давай еще одного. Попробуй запустить ретранслятор для беспилотника.
Мы стали ждать. Еще один самолет поднялся в воздух, лег на курс и преодолел стену. Каждый раз было интересно наблюдать, как стена подходит к каким-то строениям и поглощает их. Каждый раз мы уточняли расстояние до нее и каждый раз оно немного сокращалось.
– Сигнал от ретранслятора не добивает, – прокомментировал оператор, пытавшийся перенастроить оборудование.
– Полет будет ограниченным, – предупредил Ян. – К тому же человек мог уйти достаточно далеко.
Данилов и Марина переглянулись, а я слегка скосил взгляд в их сторону. В их глазах читался немой диалог, который мне бы очень хотелось понять.
Включите тепловую камеру, – попросил Данилов.
На одном из мониторов появилась тепловая карта местности. Движения не было, как не было и ярких теплых пятен.
– Он ушел, – решил Ян. – Опробуем робота?
– А дальше вы можете пролететь? – не сдавался Данилов.
– Потеряем беспилотник.
– Давайте.
Ян отдал команду оператору и тот направил самолет по наиболее вероятному маршруту человека. Беспилотник пролетел несколько минут и за секунду до разрыва связи мы действительно увидели бегущий тепловой силуэт.
– Он уходит от нас, – всплеснула руками Марина. – Но почему?
– Не хочет быть обнаруженным. Как же так? – Данилов поднялся со стула и прошелся из стороны в сторону.
– У него стресс и потеря ориентации, – предположил кто-то из ученых. – Он не понимает, что происходит.
Данилов и Марина снова переглянулись, а Ян прервал тишину:
– Так мы приступаем к роботу?
– Да, давайте начнем, – согласился Данилов и сел на стул.
– Робот уже выехал из контейнера, – ответил оператор. – Теперь нужно время, пока он установит связь с ретранслятором.
– Но сигнал есть? – спросил Данилов.
– Довольно четкий, – ответил оператор.
По мониторам бежали строки цифр и символов, какой-то программный код и команды телеметрии. Мы ждали минут пять, прежде чем подключилась первая камера робота и мы получили один монитор. Еще в течении минуты включались все камеры и датчики, и мы получили весь набор возможной информации на своих мониторах.
– Что здесь? – Данилов указал на один из экранов.
– Разбитый беспилотник, – ответил Ян. – Это там копался беглец.
– Давай туда, – приказал ученый.
Робот на гусеничном ходу немного довернул направо и устремился к цели. Пепел ровно шуршал под гусеницами, а мелкие кучи сгоревшего мусора и какие-то обломки не представляли роботу никаких преград. Робот подъехал к беспилотнику и меня позабавило то, что даже в стерильном пепельном мире люди уже успели наследить своими железными обломками. Мысль эта забавляла меня, и я невольно улыбнулся.
– Он похитил одну из батарей, – сообщил оператор. – Резервная батарея управляющей цепи. Она небольшая, но емкая.
– Может он пытается соорудить радиопередатчик? – спросила Марина.
Выглядела она действительно испуганно и озадаченно.
– Он мог это сделать из обломков беспилотника, а не ограничиваться похищением батареи, – ответил Ян.
– Может быть что-то другое, – пробормотал Данилов. – Может он строит транспорт или это для другого механизма.
– У нас первые данные по электромагнитному излучению, – сообщил Ян. – Сейчас появятся анализы газа и почвы.
Марина прильнула к монитору с нужными ей данными, а Данилов к монитору с физическими параметрами. Я ни к чему не прильнул, а продолжал смотреть в монитор основной камеры, разглядывая мир, в котором уже успел побывать.
– Попробуйте проехать дальше по улице, – предложил Данилов.
Оператор направил робота в нужном направлении и тот мирно пополз по улице между невысоких обгоревших построек.
– Движения воздуха действительно нет, – Ян нахмурился. – странные показатели.
– Никаких признаков близкого очага пламени в атмосфере нет, – бормотала Марина, переписывая какие-то цифры в блокнот.
– Все данные отправляются в реальном времени в базу данных контактной группы, – напомнил ей Ян.
– Я знаю, но кое-что я успею посчитать еще до возвращения в столицу, – ответила девушка.
В этот момент на моих глазах часть здания обрушилась прямо перед роботом, перекрыв ему путь вперед.
– Маневрируй, – приказал оператору Ян.
Робот стал искать обходной путь и скоро его нашел.
– Можно секунду внимания? – спросил я, указывая на монитор.
– Что там? – Данилов оторвался от своих расчетов и посмотрел на основной монитор.
Посреди улицы тянулись следы человеческих ног. Мы все уставились на основной монитор, ища направление, куда ведут следы.
– Слишком резво он удирал, как для изнеможенного, – Данилов снова встал со стула. – А мы ничего не можем проследить.
– А разве у вас нет спутниковых снимков пепельного мира? – спросил я.
И в самом деле, что могло быть проще? Спутники висели на недосягаемой для огня высоте и снимали пепельный мир с таким разрешением, что найти незнакомца было достаточно легко. Геостационарные спутники-шпионы моли бы решить многие из наших проблем, но на меня смотрели как на идиота.
– Дело в том, что спутники бессильны, – развел руками Ян. – Они конечно недосягаемы для огня, но все средства мониторинга, кроме визуального, глушатся помехами где-то на пяти с половиной тысячах метров.
– А визуальный контроль? – я не сдавался.
– Можно сказать тоже, – ответил Ян.
– Что это значит? У вас нет картинки?
– Сейчас, – Ян позвал сержанта из другой палатки и что-то ему приказал.
Сержант ушел, а через минуту на одном из мониторов появилось изображение со спутника. Насколько я понял, спутник фотографировал один из сожженных городов. Все снимки были размыты и сероваты.
– Дело в том, что видимый свет – это тоже электромагнитные волны, – пояснил Ян. – А стена огня, да и весь пепельный мир, генерируют значительные электромагнитные излучения в видимом спектре и выше, а значит они играют роль помех для оптических приборов, антенн и многого другого. На небольшом расстоянии этого не видно, но на значительном расстоянии плотность помех становиться слишком большой чтобы что-то различить.
– То есть, там есть помехи для видимого света? – я как-то даже не поверил его словам.
– Именно, – кивнул Ян. – Это как туман. На близком расстоянии ты еще видишь предметы, а отойди немного дальше и они уже едва различимы. Хотя это верно только для приборов. Человеческий глаз как-то отфильтровывает помехи.
– Да Саша, мы тоже такое впервые видим, – добавил Данилов. – Мы сами рассчитывали на спутники, но столкнулись с… с чем-то новым для себя.
– Нам потребуется время, чтобы научиться нивелировать помехи, – добавил Ян.
Я скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. Конечно, я не был ученым и все эти помехи были очень уж далеки от меня, конечно, стена еще не раз меня удивит, но больше всего я хотел, чтобы меня удивил рассказ Марины и Данилова, которые продолжали мрачно переглядываться.
Вечером я подошел к Яну и отвел его в сторону. К сожалению, он ничего не знал об опытах в лесу трехлетней давности, но признался, что часть датчиков робота сообщает свои данные напрямую на сервера контактной группы и у него нет к ним доступа. Власти продолжали что-то от нас скрывать, что казалось глупостью в условиях, когда все человечество, включая эти самые власти, находится на грани существования.
За ужином Марина и Данилов активно беседовали, но я сидел в гордом одиночестве и ел свой армейский ужин. Никому я не был интересным, никто не был интересен мне. Завтра до обеда мы еще немного поработаем с роботом, а затем за нами прилетят вертолеты. А что будет потом? Снова суета и беспечность столицы или что-то новое. Меня почему-то потянуло за стену, искать незнакомца. Интересно, можно ли попасть туда спрыгнув с парашютом? Не потеряю ли я сознание как в первый раз. При прыжке с парашютом этого не хотелось бы.
Когда я уже доедал ко мне неожиданно подсела Марина. Она уже закончила ужин и теперь пила сок.
– Доброй ночи, – поздоровался я.
– Не сердишься на меня? – спросила девушка.
– Я вижу, что ты не в себе, поэтому не сержусь.
– Это хорошо, потому что я действительно вся на нервах в последние дни.
– Но все еще не хочешь поделиться своими секретами.
– Это не мои секреты, в том-то и дело. К тому же, ничего не изменится от моего откровенного разговора.
– А вдруг? Может быть есть место чуду?
– Я перестала верить в чудеса.
– Расскажи это человеку, выживающему в пепельном мире.
– Он настоящая загадка, – кивнула она. – Мы постараемся установить с ним связь или сбросить ему припасы.
– Может быть, я схожу его поищу?
– Пока этого не будет, – она погрозила мне пальчиком. – И даже не думай отправляться за стену. Тебе один раз повезло, и мы до сих пор не решили все загадки твоего похода туда.
– Как скажешь.
Я тоже закончил ужин.
Спать мне предстояло в стандартной армейской палатке, двухместной, но спал я в ней сам. На улице было жарко, почти двадцать градусов. На температуру влияла близость стены, чье зарево я уже мог видеть невооруженным глазом. Перед сном я достал свой телефон и решил посмотреть те самые фотографии, которые когда-то делал на фотокамеру. Я ли их делал? Похоже, что я отснял почти весь пепельный мир, причем даже те его части, которые еще по нашу сторону огня. Даты говорили мне, что почти все фотографии из будущего, почти все. Небольшое количество фотографий уже были прошлым и на одной из них я заметил что-то странное. На ней была стена огня, несколько обгоревших домов и гусеничный след. След, который я видел на задней камере робота. След самого робота. Но самого робота на снимках не было. Не было и разбитых беспилотников, хотя я специально их искал. Не было и парящих беспилотников. Какова вероятность того, что фотографии за меня делал тот самый незнакомец?