Глава третья
Солнце зашло за горизонт. Мы сидели в большой армейской палатке перед большим телевизором, на который транслировали фото с фотокамеры. В палатке был я, Марина, полковник, лейтенант, и все уже известные мне ученые. Было также несколько неизвестных мне людей. Майора я не знал, но мне сказали, что он как-то связан с ракетными войсками. Было еще двое ученых из столицы. Женщина по имени Марта, занималась газами, а климатолог Рубен исследовал погодную аномалию, связанную с потеплением.
Лейтенант перенес фотографии из памяти фотокамеры в свой компьютер и теперь показывал нам одну фотографию за другой. Их было много, очень много, почти восемьсот фотографий. Мы сидели и смотрели их молча, недоуменно переглядываясь и замирая. Сказать, что мы не понимали, где сделаны эти фотографии – ничего не сказать. Ученые умы, собранные в одной палатке, терялись в догадках о том, откуда у меня эти снимки. Даты на фото стояли разные, в основном еще не наступившие, а места фотографирования отличались от тех, где уже прошло пламя.
– Это не наш самолет? – спросил тот самый лысоватый ученые в куртке, теперь я знал, что его фамилия Данилов. – А хотя, этот больше.
– Это военно-транспортный, – ответил ему полковник. – Мы не теряли такие, еще.
Самолет распластался между двух высотных зданий и его сильно засыпало пеплом. Фотограф снимал из соседнего здания. На следующем фото был котлован, в котором с трудом угадывался высохший пруд. Еще на одном фото был остов какого-то здания, высотой под сорок этажей.
– О Боже! – вскрикнул тот ученый, который раньше был в пальто. – Я знаю где это!
– Где? – спросил его коллега, фамилия которого была Егорчук.
– Это же восточная башня! Новый бизнес центр, недавно достроенный в Круповске.
Мы переглянулись. Круповск был крупным припортовым городом, в сотнях километров от нас, на берегу моря. Его даже не начинали эвакуировать и считалось, что еще рано ждать прихода стены к нему. Здание действительно напоминало новый бизнес центр, о котором я, кстати, тоже слышал. Фирма Айдара арендовала там один из своих офисов.
– Этот город еще не сгорел, – полковник скрестил руки на груди. – Или, кто-то хочет сказать, что эти снимки из будущего?
Я поймал на себе сразу несколько взглядов, и самый буравящий из них принадлежал Марине. Та наигранно спросила:
– Где же ты шлялся?
– В будущем, вероятно, – я пожал плечами и обвел присутствующих взглядом. – Откуда я знаю где шлялся.
Знаете, это ощущение, когда вокруг происходит какой-то невероятный бред, а вас уже ничего не удивляет? Вот его я испытывал в этот момент.
– Автомобиль, на котором вы были, провел все замеры, но при этом он вряд ли проехал столько километров, сколько требовалось для сбора всех этих фотографий, – напомнил Данилов.
– Я во времени не перемещался, – отрезал я.
– Но вы этого не помните, – напомнил мне лейтенант.
– У меня не отросла щетина, я не стоптал ботинки, одежда не выглядела так, словно я обошел все пепелища земли, – ответил я. – Я не путешествовал ни во времени, ни в пространстве.
– Так или иначе, но у нас есть фотокамера со снимками из будущего, – резюмировал полковник. – Какая вилка дат?
Лейтенант, к которому были обращены все технические вопросы, уставился в ноутбук и ответил через несколько секунд:
– От момента катастрофы и плюс три недели.
– На что еще нам стоит посмотреть? – спросил полковник.
– Сейчас, одну секунду, – лейтенант выбрал несколько фото и показал их по очереди.
На первом фото был сгоревший корабль, лежащий на боку и, вероятно, на отмели. Воды видно не было, только пепел. Корабль был очень большим.
– Это фрегат ВМФ, – уточнил лейтенант. – Сейчас он как раз стоит в порту Круповска.
Второе фото… второе фото – это именно то фото, которого мы все не хотели. Какая-то пепельная долина, устланная обгоревшими человеческими костями. Я вздрогнул. Да можно сказать все, кроме полковника, вздрогнули. Даже лейтенант, который это фото видел не в первый раз.
– Это место, – тихо пробормотал он, – Это похоже на резервный лагерь за Андреевском. Схожий ландшафт, только все усыпано пеплом. Мы еще не используем его.
– Стало быть, мы можем и не использовать его? – спросила Марина.
– Еще стоит доказать, что его использование повлечет за собой такое количество жертв, – полковник поднялся со стула. – Я в командный центр.
Майор-ракетчик направился за ним. Ученые ушли куда-то обсуждать увиденное, забрав свою копию фотоснимков. Марина сидела на стуле и смотрела на меня. Лейтенант молча сворачивал свое оборудование.
– Я могу еще посмотреть снимки? – спросил я его.
– Вот, – он протянул мне свой планшет. – Я сбросил снимки на него. Смотрите ничего не удалите и верните его мне завтра утром.
Я кивнул, и он ушел, а я остался с планшетом в руках. На часах было уже одиннадцать часов. Температура была стабильной в районе семнадцати градусов и ночью она не падала. Я подсел к Марине.
– Ты и правда ничего не помнишь? – спросила она.
– Нет. Ничего. Только пепел, в котором я очнулся. Марина, может ты мне уже расскажешь, что было тогда в лесу? Никто от меня ничего не скрывает связанного с этой адской стеной, почему вы все держите в тайне случай в лесу? Что там было?
Я выглядел уставшим и не выспавшимся. Меня накормили после поездки, но сейчас мне все равно хотелось есть. Марина смотрела на меня с каким-то сочувствием во взгляде.
– Я писала подписку о неразглашении, – ответила она.
– Ну и что? Скоро все сгорит к чертям и твоя подписка туда же.
– Вот когда сгорит тогда и расскажу.
– Ну хоть намекни. Это действительно связано со стеной?
– Да. И больше ни вопроса.
Я согласился, затем включил планшет и выбрал первое попавшееся фото. Оно будет сделано через две недели. На нем вереница грузовиков, сгоревших и укрытых пеплом.
– Зачем нужно было делать такое количество однотипных фотографий? – спросил я, сам не зная кого. – Везде разруха и пепел. Что в этом такого особого?
– Возможно на них что-то запечатлено, что мы не знаем, – предположила Марина.
– Здесь нет выбивающихся объектов. Все черное или серое, – я перелистнул несколько фотографий. – Жаль фотограф ни разу себя не сфотографировал. Было бы интересно на него посмотреть. Может быть там не я.
– Возможно, – Марина пожала плечами. – Ты спать не идешь?
– Я пойду смотреть на ядерный взрыв.
– Вот еще нашел на что смотреть.
– Я никогда не видел. Неужели ты пропустишь возможность увидеть ядерный взрыв?
– Он будет плохо отсюда виден. Разве что зарево.
– Отсюда и зарево от стены огня видно. Я все же подожду.
– Хорошо, жди.
Она встала и вышла, оставив меня самого в пустой палатке.
Наблюдательную позицию я выбрал на высоте метров в десять. Крыша трехэтажного здания, давно брошенного и превратившегося в пустую коробку без окон и дверей. Что было в этом здании я мог только догадываться, но крыша была плоская и на нее вели ступеньки. Я расположил под собой найденный мной старый мешок, на который тут же сел. У меня было несколько консервных банок из армейского сухого пайка и бутылка воды. Что может быть прекрасней еды на ночь? Пожалуй, только зрелище, которое я ожидал. В первой банке была каша с мясом, которую я принялся смаковать сразу, как только устроился на крыше.
Итак, с авиабазы, расположенной на западе, недалеко от того самого Круповска, взлетел бомбардировщик с одной единственной крылатой ракетой на борту. Свой груз он поднесет на дистанцию двухсот километров от стены и совершит сброс. Крылатая ракета активируется и пролетит эти двести километров самостоятельно, доставив свою ядерную боевую часть мощностью в сорок килотонн к самому основанию огненной стены. А дальше будь что будет.
Должно быть самолет уже взлетел, и даже выпустил ракету. Я открыл вторую банку и принялся за овощи со свининой. До чего вкусная еда, особенно когда ты голоден. Над нашим лагерем загудела сирена и я замер с вилкой перед ртом. До взрыва минута. Свой взгляд я устремил туда, где вдоль горизонта тянулась красная линия зарева от огненной стены. Здесь еще несколько дней будет безопасно, но это зарево видно уже сейчас.
Честно говоря, я даже не сразу понял, что произошло. Яркая вспышка оказалась не такой уж и яркой на таком расстоянии, но я все равно очень хорошо ее увидел, после чего зарево стало еще ярче. Я догадался что это свет от ядерного гриба. Сам ядерный гриб, а верней его верхушка, показалась над горизонтом через несколько секунд. Что-то похожее на красное кольцо, над грибом, погнало от него облака, вероятно даже те пепельные облака, что всегда висят над стеной. Гриб был не очень большой, да и сам по себе заряд был малой мощности, но все же это меня впечатлило. Вся мощь атомного взрыва обрушилась на неприступную аномалию и спустя несколько минут я увидел результат.
То, что мы оказались бессильны, я понял сразу. Зарево от стены почти не изменилось. Конечно, в ней наверняка был пробой, но он затянулся быстро и это никак не сказалось на зареве, а также на скорости огненного вала. Я запил свою еду водой и стал с интересом ждать чего-то вроде воздушной волны, но так и не дождался. Расстояние слишком большое. Затем я слез с крыши и отправился в свою личную палатку, выделенную мне полковником за особые исследовательские заслуги. В ней я залез в спальный мешок и сразу уснул.
Утром я узнал, что оказался прав. В стене образовался многометровый пробой, который продержался менее полутора минут. Затем стена вновь сомкнулась и дальше понесла свою разрушительную силу к нам, с обычной скоростью. Хорошо хоть она не усилилась в ответ на наше агрессивное сопротивление.
Марины не было в лагере. Рано утром она уехала в столицу, а присутствовавший на завтраке Данилов отказался рассказывать мне про инцидент в лесу. Планшет я вернул лейтенанту так и не посмотрев фотографии, но успев сбросить их на свой телефон. От моей помощи все отказывались, новые исследовательские работы не предвиделись, и я отправился в лагерь беженцев, слушать их разговоры и мнения. Но мнений я там так и не услышал, зато узнал, что лагерь перевозят еще дальше, а вместе с ним и город, в котором этот лагерь расположился. Люди снова торопились собрать вещи и погрузиться в военный транспорт, а затем ехать много часов к ложному спасению. Человечество еще дальше бежит от хаоса, который все равно его настигнет.
С обеда я уже наблюдал новые вереницы грузовиков, тянущиеся куда-то дальше на юг, на юго-запад и вверх. Вверх поднимались самолеты с местного аэропорта, уносившие людей туда, где, по их мнению, их не настигнет пламя. Но я точно знал, что оно настигнет их везде, если его не остановить. Морально я был готов снова отправиться по ту сторону огня, если это как-то поможет в решении проблемы, тем более сейчас я точно знал, что там достаточно безопасно. Инцидент с фотокамерой не внушал мне каких-то опасений. Я ведь все еще жив и здоров. Вот только новых предложений ко мне не поступало.
Тот самый автомобиль, который мне подарила неизвестная семья, отказался заводиться, и я перетащил свои вещи оттуда в палатку. Я как-то решил, что военные будут терпеть мое присутствие, учитывая, что я стал экспертом по пепельному миру, после того, как провалялся там без сознания. Тогда я и не догадывался, что они ценят меня даже больше, чем я оцениваю себя сам. Часа в три меня позвали в штабную палатку, приказав собираться и лететь в столицу, где уже находилась контактная группа по решению кризиса. Контактная группа – представители разных стран, наделенные полномочиями двигать народы от стены, и возможно наделенные знаниями решения этой проблемы. Знание они искали и у меня, так что я теперь быстро прошелся по городу прикупив некоторую одежду и предметы гигиены, привел себя в порядок и приоделся, а затем отправился в аэропорт, где меня уже ждал самолет министерства обороны.
Столица кипела жизнью, не выдавая никаких признаков паники. Для всех этих людей катастрофа была где-то далеко и в выпусках новостей, она чередовалась с новыми боевиками и скучными сериалами, сливаясь в единый поток неправды. Из аэропорта меня отвезли в гостиницу, где жили и работали делегаты контактной группы. Других постояльцев из гостиницы выселили, возместив неудобство приличными суммами денег. Меня поселили бесплатно. Сразу по прибытию я поужинал и отправился спать, а утром меня разбудили в шесть часов и сообщили, что уже через час ждут меня на круглом столе. Столько внимания я не ожидал, хотя и был единственным человеком в нашем мире, побывавшем в мире пепельном.
– Кажется, все в сборе, – кивнул мне седой мужчина, когда я вошел в конференц-зал.
Мы собрались в большом зале где стоял овальный стол, который почему-то называли круглым, за которым сидело одиннадцать человек и еще были места. Еще несколько человек сидело на стульях вдоль стен, где устроился и я. Седой мужчина выглядел уставшим и вызывал сочувствие. Почему проблемы решают старики, а не молодежь? Опыт? Думаю, у молодежи может быть энергия и идеи, сполна компенсирующие опыт.
– Да, сегодня будет заседание без протокола, – ответил ему один из делегатов.
– У нас все ближайшие заседания без протокола. Не к чему нам протоколировать все это. Можно мне кофе?
Девушка, сидящая в трех стульях от меня, поднялась и вышла из зала.
– И мне пожалуйста, без сахара, – крикнул ей вслед кто-то из делегатов.
– Раз все здесь, я, пожалуй, сообщу, что наша страна готова предоставить место для четырех миллионов беженцев, – приступил к делу делегат сидящий справа от седого.
– Это не мало, но куда мы потом будем эвакуировать вас? – спросил единственный человек в зале, которого я знал.
Эзра Донал был министром иностранных дел дружественного нам государства и сейчас выступал делегатом от него.
– Мы здесь чтобы решить, как не эвакуировать нашу страну, – ответил ему сосед седого.
– Пока мы только бежим, – Донал выглядел чем-то недовольным.
– Спокойно, – произнес седой. – Сегодня у нас план действий на обсуждении.
– Да, на повестке дня у нас есть несколько идей, – добавил человек в синем пиджаке. – В технологическом университете есть несколько идей для расселения населения, а также есть новые данные по опытам над… этой… аномалией.
Это был первый человек, который говорил какие-то предметные вещи.
– Молодой человек, – произнес еще один делегат и я не сразу понял, что это обращение ко мне. – Молодой человек, а вы кто и почему здесь находитесь?
– Меня сюда пригласили, – ответил я, встав со стула.
– Кто вас пригласил?
– Все нормально, – сообщил седой. – Это наш первый. Его вчера вечером привезли сюда.
По залу пробежал шепоток. Я стоял под всеобщими взглядами людей, наделенных властью и не знал, что мне делать и как себя вести. Они смотрели на меня, буравили взглядами, словно пытались понять, не инфицирован ли я пепельной болезнью. Комфортно мне не было.
– Стало быть вы наш первый, – Эзра откинулся на стуле. – Присаживайтесь к нам, нам будет что обсудить.
Я выбрал пустой стул за столом и сел на него.
– Расскажите нам, что вы ощущали там? – спросил меня седой.
– Я большую часть времени пролежал без сознания, – ответил я, не зная, что еще должен ответить. – Там так же тепло, там нет запахов, там почти нет посторонних звуков.
– И что-то там со временем? – спросил человек в синем пиджаке.
– Я не знаю, что там со временем, но вероятно какая-то аномалия присутствует.
– Расскажите, вы испытывали страх, тревогу, может быть приливы радости или отчаянья? – спросил меня еще один делегат.
– Я испытал недоумение, когда очнулся в пепле, а еще была кратковременная потеря памяти. Мне не было страшно или радостно.
– Рядовые эмоции? – переспросил тот же делегат.
– Совершенно верно, – я кивнул.
– Вы проходили какую-то подготовку?
– Нет. Можно сказать, меня взяли с улицы.
– Как вы думаете, люди смогли бы там выжить? – спросил седой.
– При достаточных запасах воды и еды – да.
– А производить еду на месте? – спросил Эзра.
– То есть, выращивать?
– Да.
– Там все сожжено. Нет никакой растительности, нет никакой жизни. Там полностью стерильный мир.
– Но, не глубже двух метров, я правильно понимаю? – спросил седой.
– Да, – я кивнул, не будучи уверенным в этом утверждении.
– В принципе, если бы у нас было время на рекультивацию, мы бы успели подготовить пепельный мир к проживанию, – добавил человек в синем пиджаке.
– Времени на рекультивацию у нас нет, – подметил Донал. – Но мы можем успеть переселить туда несколько миллионов человек и необходимое оборудование.
– Вы хотите заселить пепельный мир? – переспросил я.
– Это один из наших вариантов, – ответил Донал.
– Вам кажется это невероятным? – спросил другой делегат.
– Я никогда об этом не думал.
– Мы должны рассмотреть все варианты, – добавил Донал.
– Если океаны замедлят продвижение стены, то времени у нас может быть достаточно, – добавил сосед седого. – Сколько времени требуется на рекультивацию?
– Для примитивного жизнеобеспечения где-то полгода, – ответил ему мой сосед по столу. – Для полного до четырех лет. Но это конечно не для семи миллиардов человек.
– Мы переселим столько, сколько успеем, – добавил Донал. – Но для начала нам нужны еще опыты.
– Я готов поучаствовать, – я поднял руку.
– Мы не готовы вас туда сейчас посылать, – ответил седой. – ближайшие опыты мы проведем с помощью роботов, затем уже решим, отправлять ли туда людей.
– Я думаю, мы услышали от вас достаточно, – Эзра поднялся со стула и пожал мне руку. – Идите отдыхайте.
Меня выставили за дверь, и я отправился искать себе завтрак. Спать уже не хотелось, тем более после того как я выпил за завтраком литр кофе. Спустившись в холл, я нашел там несколько десятков журналистов, которые к счастью полностью меня проигнорировали. Вероятно, о моем подвиге не сообщалось, или они просто не знали кто посетил пепельный мир. На улице я поймал такси и отправился в местный офис фирмы Айдара, где он должен был находиться в эти дни, но там я узнал, что его отправили выполнять какой-то внезапно подвернувшийся военный контракт. В дни катастрофы бизнесмены усиленно зарабатывали деньги, которые им все равно тратить будет негде.
На выходе из офиса ко мне подошел человек невысокого роста и среднего телосложения. Лет ему было под сорок, а одет он был на мой взгляд дорого.
– Вы из конференц-отеля, – выпалил он утверждение, с которым я не собирался спорить. – Я наблюдал за вами, когда вы из него вышли.
А вот слово «наблюдал» следовало заменить на слово «следил».
– Сейчас там живут шишки близкие к политике и дипломатии, решающие, что делать с приближающимся катаклизмом, – продолжал он. – Следовательно, вы тоже имеете какое-то отношение к этим шишкам. Я прав?
– Должен ли я что-то вам отвечать?
– Безусловно не должны, но выслушать меня стоит.
Я смотрел на него, раздумывая о том, не пойти ли прочь, но ведь не просто же так я сюда приехал. Пусть говорит.
– Здесь, в столице, хватает сумасшедших, которые верят во второе пришествие или кару Божью, – начал он. – Кто-то обвиняет правительство в опытах, повлекших за собой катастрофические последствия, как в плохих боевиках, но здесь кроется что-то иное.
– И что же здесь кроется? – я скосил на него взгляд.
– Этот огонь к нам пришел не с небес и не из секретных лабораторий. Верней, он не из наших лабораторий. Я точно знаю, что это результат опытов существ из параллельной реальности.
А я теперь точно знал одного из местных сумасшедших и собрался идти дальше.
– Нет-нет! – вскрикнул мой новый знакомый, видя мой маневр. – Вы только послушайте, они года три назад пробили дыру в пространстве-времени и теперь оттуда к нам идет…
Я засунул руки в карманы и пошел по улице. Мой собеседник догнал меня и всунул в карман свою визитку.
– Вы мне позвоните, когда одумаетесь, я физик, – бросил он мне вслед.
Я вернулся в гостиницу и растянулся на кровати. По телевизору рассказывали о событиях прошедшей недели и об открытии больницы, и о том, что наши спортсмены завоевали новые медали, и о том, что стена уничтожила несколько новых городков. О ночном ядерном ударе не было ни слова. А вот о беженцах было несколько репортажей, как и о том, что строят для них новые временные лагеря. Как я понял из репортажей, беженцев планировали разместить на других материках, рассчитывая, что по океану стена огня будет двигаться медленно. Я не знал, как стена огня пройдет океан, но прекрасно знал из фотографий своей фотокамеры, что она легко испаряет реки и озера.
После обеда была еще одна встреча с каким-то чиновником от министерства обороны, который расспрашивал меня о пепельном мире, задавая вопросы, на которые я отвечал уже много раз. Но было от него и что-то новое. Завтра я отправляюсь в исследовательский центр, расположенный в сотне километров от стены. Мы будем запускать робота за стену, а еще там будут уже знакомые мне ученые и может быть я получу какие-то ответы для себя.