Вы здесь

Хроники игрока. Ортен. Глава третья (А. И. Шапочкин, 2016)

Глава третья

Тяжело вздохнув и мысленно посетовав непонятно кому на свою тяжёлую судьбину, я перевёл внутренний взор на ту часть интерфейса персонажа, где раньше находилось окно со статами. Статы, они же – характеристики, – основные числовые значения ролевой системы, описывающие возможности любого существа в игровом мире.

Цифры и слова были мутными и расплывчатыми, но стоило мне немного сосредоточиться, как они обрели чёткость.

«Сила: 35».

Параметр крайне важный, потому как именно он определял успешность практически любого физического взаимодействия в игре. Он же отвечал за количество переносимого снаряжения, возможность использовать классовую и общедоступную магию, нацепив на себя какие-либо доспехи, тяжелее банного халата.

«Ловкость: 15».

Во многих играх эта характеристика отвечала за меткость при стрельбе из дальнобойного оружия, силу выстрела и шанс критического удара. Правда, для некоторых классов ближнего боя, вооружённых чаще всего кинжалами или каким-нибудь другим лёгким оружием, «ловкость» была, по сути, аналогом «силы», но в «Хрониках» создатели игры пошли совершенно другим, более тернистым и затейливым путём.

Здесь этот параметр отвечал за координацию движений, точность попаданий и успешное фехтование с противником, вооружённым холодным оружием. Персонаж совсем не обращавший внимания на эту характеристику, представлял собой слона, попавшего в посудную лавку. В бою он вполне мог потерять оружие, промахивался десять раз из десяти, а разнообразные эликсиры и прочие мелкие предметы просто выпадали из его неуклюжих клешней, даже в то время, когда он копался в собственной сумке.

«Выносливость: 22».

Пал-палыч в этой игре хоть и не считался танком – классом, способным выдерживать огромный урон, привлекая к себе внимание монстров, но тем не менее обладал вполне толстой задницей, закованной чаще всего в тяжёлую латную броню. «Выносливость» напрямую воздействовала на многочисленные характеристики, связанные с поглощением повреждений, усиливала возможность избегать серьёзных ранений, а также влияла на то, как долго персонаж может бежать по дороге или по пересечённой местности.

От этой же характеристики начислялось дополнительное количество здоровья. Одна её единица приравнивалась к десяти очкам жизни, прибавлявшимся к базовому значению, полученному при генерации. Также присутствовал ещё вторичный параметр «телосложение», изменить который в процессе игры было очень трудно. Он задавался системой автоматически и был связан с внешним видом куклы персонажа, которую игрок сам лепил в специальном генераторе. Поэтому «Телосложение» находилось во взаимной зависимости от двух других параметров – «Умственной деятельности» и «Гибкости».

«Мудрость: 49».

Характеристика, отвечающая за сопротивление разного рода магическим воздействиям, а также за наблюдательность, способность узнавать слабые точки противника и прочая, прочая, прочая. Мудрость вообще росла у паладина пассивно, прибавляя к своим вроде бы невысоким значениям базовый уровень силы, вплоть до двадцатого уровня персонажа. Вот так разработчики прозрачно намекали паладинам: «Чем сильнее, тем мудрее!», ну, или «Поделись своей мудростью – дай кому-нибудь в глаз!».

«Интеллект: 20».

Параметр, отвечающий за магию во всех её проявлениях, количество маны у тех героев, у которых она имела цифровое значение. Интеллект влияет на получаемый от всех действий опыт, а также на то, насколько понятным для неигровых персонажей является та белиберда, которую несёт игрок в микрофон при общении с ними.

Сам я был ещё на тех уровнях, когда бонусы и штрафы от этой характеристики не сильно влияли на игру. Неписи прекрасно понимали то, что я хотел им сказать, а дополнительный опыт был настолько куцым, что почти никак не влиял на прокачку. С магией дела обстояли куда как «забавнее».

Во-первых, сила классовой магии, доступной паладину, зависела не от его интеллекта, а от уровня набранного им «Демонического спокойствия». Мана – напротив, пополнялась из «Божественного безумия», путём использования специальной способности, перегоняющей этот ресурс в колдовство.

Как на всё это дело влиял «интеллект», оставалось для меня большой загадкой. Ответ нужно было искать на форумах и специализированных сайтах. Умные люди, уверен, давно всё посчитали и, сто раз обмозговав, выложили формулы зависимости. Но мне, за проведённую в игре неделю, всё как-то было не до того. А внутриигровые всплывающие подсказки только путали, призрачно намекая на то, что «Характеристика-де полезная – чем больше, тем лучше, хотя бы потому, что характеристик много не бывает!»

А во-вторых, обычной общедоступной магией мог пользоваться и внутриигровой имбецил – персонаж, с трудом произносящий нечленораздельные звуки, в то время как управляющий им человек цитирует монолог Гамлета в оригинале.

«Харизма: 17».

Кровища и свисающие с ушей потроха поверженных врагов не добавляют привлекательности герою-мужчине в глазах женской части неигровых персонажей. Рачительные хозяйки, конечно, не гнали меня с порога своих домов, стоило мне заглянуть в прихожую в поисках новых заданий, но и не тащили за стол, намекая на то, что в дальнейшем не прочь «расширить и углубить» наше знакомство.

Характеристика эта – сугубо ролевая, хотя, как мне рассказывали, обладающий высокими значениями харизмы лидер группы или рейда давал своим подчинённым немалые бонусы. А различные неигровые персонажи не только с радостью делились секретными и скрытыми заданиями, но и готовы были простить харизматичному приключенцу проваленные, необязательные квесты и особо нудные звенья длинных цепочек, не столько интересных, сколь нужных и требующих корейской усидчивости.

Последней, перед недлинным списком уже имевшихся у меня навыков и вторичных характеристик, до которых мне сейчас не было никакого дела, шла «Удача».

Тёмная лошадка, якобы влияющая почти на все аспекты игры, но в подсказках не имеющая точных определений или процентных значений. Удача никак не относилась к шансу нанести критический удар, потому как он определялся тем, как точно ты бьёшь и куда попадает оружие. Не помогала уклониться от чужой атаки или создать уникальный предмет. Она просто была, и в неё можно было вкладывать драгоценные очки характеристик, надеясь непонятно на что.

Надо ли говорить, что её почти никто не качал? Были, конечно, попытки сделать «удачливого ублюдка» – персонажа с удачей, вкаченной до предела. Но обычно они утыкались в то, что где-то на тридцатом уровне прогресс у такого героя замедлялся, а к сороковому – и вовсе останавливался. Всё упиралось в невозможность даже попасть оружием или магией по монстру своего уровня, нормально объясниться с неигровым персонажем или покопаться в вещмешке, не просыпав его содержимое себе под ноги, на радость окружающим.

Клановая помощь также буксовала. Срабатывала игромеханическая защита от жульничества. Опыт практически не шёл персонажу, не предпринимающему активных действий в бою, а изображавшему из себя прикреплённую к паровозу тележку, пытаясь разжиться уровнями за счёт других игроков.

Бесполезная во всех смыслах характеристика служила поводом для непрекращающихся споров в сети, многочисленных петиций к разработчикам, упорно не желавшим удалять «удачу» из игры, теоретических построений и ругани от новичков, вложивших в неё очки.

Защитники «удачи» говорили, что это – задел на будущее и что в обновлениях непременно появится что-то такое, что перевернёт весь мир «Хроник». Противники утверждали, что это – либо игромеханический «артефакт», оставшийся со времён бета-теста, либо производная криворуких индусских программистов. Костыль, удалить который из игры просто невозможно, не порушив всю остальную механику. Форумные баталии кипели с непрекращающимся ожесточением, а разработчики хранили молчание, лишь иногда отвечая на прямые вопросы в духе: «Не волнуйтесь, всё в порядке, приятной игры!»

Я открыл глаза, и со вздохом привалился спиной к стене. Мозг, на время занятый делом, разгрузился, и мысли вновь понеслись по кругу. Если утром я якобы собрался и ушёл на работу, но там не появился, то есть огромный шанс того, что вечером я, или… кто там может прикидываться мной, как ни в чём не бывало, вернётся домой и сядет погонять в «Хроники».

В лучшем варианте, когда это произойдёт, меня автоматом вышибет из этого мира… как при попытке зайти за уже используемый аккаунт с другого компьютера. И надеюсь, что тогда я не исчезну, а вернусь в своё реальное тело…

А если ничего подобного не случится, то Рольф всё равно вечером будет в игре. Попрошу его позвонить себе на домашний, если уж сотовый не отвечает. Хотя я вроде его не отключал, посмотрел перед сном пару обзоров, и… может быть, он просто разрядился? Не важно – вот когда я сниму трубку… Вот тогда… Я задумался – что же будет «тогда»? И вдруг обомлел…

Быстро закрыл глаза, затребовал меню персонажа и, когда оно появилось перед моим внутренним взором, тупо уставился на самую нижнюю строчку характеристик.

«Удача: 316».

Что за! Откуда! Я не вкладывал в этот параметр ни единого очка, а потому он не может превышать базовых семнадцати единиц, доступных моей расе на старте игры. Здесь же какое-то астрономическое значение. Учитывая, что за каждый уровень даётся всего шесть очков, которые нужно распределить по семи пунктам. А вещей с удачей не существует… Я должен был бы иметь пятидесятый уровень, чтобы добиться таких цифр в одной-единственной характеристике, полностью наплевав на все остальные, за исключением уже вложенных тридцати шести очков.

Другие мои параметры – от надетых на меня вещей. Вполне средние значения для такого, как я, и пыль под ногами персонажей, взявших сотый уровень и более. А тем более открывших для себя путь парагона.

Всплывшее от длительного разглядывания строки окошко-подсказка удивило не меньше невообразимого значения самой «Удачи». Оно не содержало почти никакого игромеханического описания, только пару строк, смысл которых для меня оставался тайной за семью печатями.

«Стандартное количество Нитей Судьбы: 3. Текущее количество Нитей Судьбы: 50».

Э… Нити Судьбы? Что это? Первый раз вижу. Нет – можно, конечно, придумать объяснение: например, что Нити Судьбы – дотянувшиеся до меня отростки макаронного монстра, и…

Озадаченный открытием, я так и сидел, разглядывая, то цифры, то подсказку, а потому упустил момент, когда из арки, ведущей в коридор, полный переходов, лесенок, потайных дверей и секретов, выглянул выбеленный временем череп.

– Су… – завыл я от боли, когда зазубренная стрела, свистнув в воздухе, с противным чавканьем впилась мне в левое плечо.

Шкала «Божественного безумия», радостно вспыхнув, поползла к десятипроцентной отметке, а здоровье просело сразу на сто двадцать единиц. Распахнув глаза и скалясь от жгучей боли, я, скользящими в собственной крови пальцами, рывком обломал торчащее из руки древко. И тут же поспешил откатиться в сторону, потому как в место, где я только что сидел, прилетела ещё одна стрела, выбив из каменной кладки сноп рыжих искр. Шипя и стараясь не тревожить рану, дотянулся здоровой рукой до рукояти свалившегося с колен меча и неуклюже поднялся на ноги.

«Сначала одно, теперь второе… уж лучше бы в какое-нибудь другое место целились! Гады…»

Обидно было, что действия персонажа в начале боя, даже после первого ранения, я должен был, кряхтя, выполнять сам. Как хорошо было в игре – сражение только-только стартовало, а ты уже в стойке и с обнажённым оружием, ну и свирепостью во всю морду. Ан нет! Всё! Более не желают подобные простые телодвижения совершаться автоматически. Сам – всё сам! Вообще, заметить это мне следовало ещё на прошлом скелете. Но задним умом мы все богаты.

От нового выстрела я уклонился только чудом, а полоса «безумия» рывком пересекла пятидесятипроцентный барьер. Наверное, я выглядел как тот паладин на картинке – только он был страшным, а я смешным. Рожа сияла, словно лампочка Ильича. Сумрак подземелья рассеялась, и я отчётливо видел трещины и паутину на ранее скрытом мраком потолке. Если бы не торчащая из руки стрела – можно было бы и обрадоваться, так как теперь я заметил и рассыпанные по полу свинцовые шарики пуль, а потому мог уже не бояться грохнуться, случайно наступив каблуком на подобную детско-комедийную ловушку, появившуюся в комнате моими стараниями.

В другое время я бы, наверное, удивился этому крайне приятному факту, связанному с моим зрением. Темнота, конечно, друг молодёжи, но метаться по подземелью вслепую, пытаясь понять, откуда тебя сейчас будут убивать, – не самое весёлое занятие.

А вообще, не было у человека-паладина такой особенности в игре. При стандартном виде от первого лица, единственно-доступном во время боя, «Божественное безумие» давало вначале небольшую, а затем всё усиливающуюся непрозрачную засветку по краям экрана. Она скорее мешала, уменьшая доступный обзор, нежели помогала, намекая игроку на то, что состояние это – ненормальное и пора бы ему уже перелить часть накопившейся божественной силы в ману.

Лучник продолжал выпускать в меня один снаряд за другим. Я словно в «вышибалах», как последний из водящей команды, метался по комнате, отчётливо понимая, что если у лучника сейчас же не закончатся стрелы, то мне хана. А сближаться с костлявым было страшно. Боль в плече хоть и не была уже такой острой, но постоянно напоминала о том, что случится, если я не сумею увернуться от очередного подарка. К тому же этот гад, видимо прислушавшись к моим пожеланиям, целился теперь не куда придётся, а исключительно в голову.

У паладина, как и у почти любого класса, заточенного на ближний бой, имелись методы более-менее безопасного сближения с противником. То был элемент баланса, заложенный в игру геймдизайнерами для того, чтобы классы, имеющие мощные дистанционные атаки, не могли безнаказанно убивать совершенно не способных добраться до них воинов.

В старых онлайновых играх можно было частенько наблюдать картину, когда лучники или маги кайтили медленно плетущихся за ними милишников. Бегали вокруг расстреливаемого бойца, оставаясь на безопасном расстоянии, и постепенно расковыривали его толстую тушку.

Мой класс на шестом уровне имел целых две возможности быстро оказаться около противника. Паладинский «Шаг сквозь свет» и обычный «Рывок», доступный всем без исключения воинским классам. Проблема заключалась в том, что я просто не знал, как ими воспользоваться. Умения или способности – так называемые «скилы» – в бою всегда активировались с помощью нажатия выбранной для них кнопки на имеющемся у игрока контроллере или курсором в панели быстрого доступа. Вот только ни клавиатуры, ни мышки с дополнительными кнопками, ни других похожих устройств в моём распоряжении сейчас не было.

Для того чтобы узнать оставшееся количество жизни, мне, как я уже выяснил, требовалось подумать о своём здоровье. Но ни одно из доступных мне умений, в том числе «шаг» или «рывок», использоваться при помощи мысленных команд не хотели.

Я даже прокричал в голос названия умений, памятуя, что частично игру делали азиаты, и в титрах было полно японских имён. С чем-чем, а с аниме и мангой, да и вообще японской культурой, я был знаком не понаслышке. А потому вполне логично предположил, что если в японской игре крикнуть во весь голос «Хадоукен», вполне может сотвориться какой-нибудь фаербол.

Не вышло. Подрав глотку в своё удовольствие и, похоже, порадовав скелета, я словил ещё две стрелы. Вновь завопил – на сей раз от боли, а здоровье резко просело на пятьдесят процентов. Боль, которая, как ни странно, показалась мне вполне терпимой, и пожелтевшая полоска жизни, заставили меня резко пересмотреть свои взгляды на коллекционирование острозаточенных объектов в собственном теле. Плюнув на всё и издав какой-то дикий первобытный клич, я кинулся на врага.

Произошедшие далее события стали для меня очередной неожиданностью, хотя именно ради них ещё несколько минут назад я устраивал сольный концерт песни и пляски для единственного не особо благодарного костлявого зрителя. Стоило мне сделать шаг вперёд, как неведомая сила подтолкнула меня в спину, и я почувствовал, что несусь сломя голову на отшатнувшегося вглубь арки лучника. А затем вспыхнул яркий свет, и скелет оказался прямо перед моим носом.

На долю секунды мне показалось, что смеющийся оскал его черепа выглядит как-то удивлённо и даже испуганно. Заорав ещё раз, для пущего эффекта, я взмахнул мечом, что-то полыхнуло, и я на полной скорости врезался в похрустывающего костями покойника из войска древнего графа.

«Рывок», который в обычной игре никак невозможно совместить с «Шагом сквозь свет» из-за общего глобального отката способностей, протащил меня кувырком по полу ещё несколько метров – вместе с оставшимися от скелета-лучника обломками, трухой и кусками давно истлевшего кожаного доспеха.

Не знаю уж, что произошло и какой урон нанесло этому монстру наше столкновение, но его бренные останки разметало по всему коридору, как после близкого знакомства со скоростным поездом, машинист которого с детства презирал тормоза как устройство, придуманное трусами для таких же трусов. Нечто похожее можно было увидеть в компьютерных играх, когда физический движок совершает непредвиденную ошибку и более-менее реальная физика мира даёт осечку. Например, огромный каменный валун или безобидный НПС может со свистом улететь на другой конец карты от случайного прикосновения пробегающего мимо персонажа.

А здесь, похоже, сбоила вся игра, целиком. Вообще-то, это – нормальное явление после масштабных обновлений. Вот только если тебя каким-то образом засасывает в этот полный ошибок мир, подобные весёлые казусы как-то не приносят особого удовольствия и выглядят не такими уж и забавными.

Тряся головой и смахивая с себя костяную пыль, я с кряхтением поднялся и с удивлением осмотрел дело рук своих. Точнее, тела. Я не испытывал какой-то особой радости или удовлетворения, зато вспомнил одну очень важную и полезную штуку. Если я нахожусь в игре – то с каждого убитого мною противника мне причитается награда.

С сомнением оглядевшись, я на секунду застыл в полном недоумении. Ну и как с этого разбросанного по всему коридору мусора мне забрать свой лут, хабар, или, говоря человеческим языком, – вещички, которые имеются у каждого уважающего себя монстра, как подарок для убившего его игрока?

Подойдя к ближайшему крупному куску, я опустился на колено и поднял обломок с пола. Ничего не произошло. Я вертел в руках обычную вонючую кость, на которой ещё сохранились ошмётки сгнившей плоти. Однако стоило мне внимательно посмотреть на неё, как тут же появилась бирка с описанием предмета.

«Сломанная тазовая кость древнего человеческого скелета».

Чуть ниже красовалась пара строк, написанных от руки вполне читаемым готическим шрифтом.

«Качество предмета: низкое».

«Перед вами – повреждённая вандалами или дикими зверями тазовая кость скелета древнего воина-мужчины. Пригодна для использования в некоторых алхимических рецептах».

Всё это, конечно, очень хорошо и замечательно, пусть я и оказался вандалом, надругавшимся над прахом безобидного дедули, а не жертвой, пострадавшей от неоднозначных домогательств вооруженного графского ветерана, но… Что же это получается? Мне теперь придётся собственноручно просеивать весь коридор, подбирая каждый кусочек этого «Робина Гуда»? Ползать на карачках, надеясь, что из его несуществующего кармана выпало что-то ценное?

Что-то я делаю не так! Возможно, мне следует использовать силу мысли? Положив кость на землю, я прикоснулся к ней, на этот раз, пожелав обшарить тело поверженного противника на предмет имеющихся у него ценностей. И совершенно не удивился, когда над обломком, прямо из воздуха, появился пергамент с небольшими рисунками и их описаниями. В основном ненужный мне костяной мусор, несколько медных монет и медный обруч, с небольшой прибавкой к мудрости.

Ткнув пальцем на строку с деньгами, я услышал, как в висящем на поясе кошеле тихонько звякнуло. Затем нажал на обруч и тут же почувствовал, как мой невидимый рюкзак, который я до этого момента даже не ощущал, слегка потяжелел. Заглянув в него, обнаружил аккуратную плиточку с вполне реалистичным изображением обруча. Подхватив её двумя пальцами, вынул из вещмешка.

«Старый потёртый медный обруч кустарный работы».

Надпись на бирке была выполнена зелёной тушью, примерно тем же цветом, которым в игре обозначались все «необычные вещи». Вообще, система цветовой дифференциации предметов по редкости и качеству в «Хрониках» мало чем отличалась от существующих в других ММОРПГ – «Massively multiplayer online role-playing game», или, по-русски, «Массовых многопользовательских ролевых онлайн-играх».

Грязно-серым цветом обозначался откровенный мусор, который можно было разве что продать старьёвщику, за копейки. Белым – обычные, ничем не выдающиеся предметы, которые могли иногда похвастаться лишь внешним видом.

Зелёным помечались вещи, имеющие небольшую прибавку к одной или двум характеристикам. Голубым – уникальные, дающие существенные бонусы к двум параметрам, но требующие определённых усилий для их получения.

Синие предметы – раритеты и фиолетовые – эпики, несли в себе три и четыре прибавки соответственно, а также могли влиять на вторичные характеристики или давать другие заманчивые бонусы. Элитные вещи с золотой надписью – мечта высокоуровневых игроков – не только делали сильнее своего обладателя, но и влияли на некоторые умения.

Оранжевые артефакты вообще существовали чуть ли не в единственном экземпляре во всём игровом мире. Ну и наконец, красные – содержали частицу божественной сущности и были личными вещами либо светлых и тёмных богов, либо могущественных демонов из недоступного пока что для игроков местного филиала ада.

«Занимаемый слот: головной убор».

«Качество: 40 %».

«Бонусы: Мудрость +3».

«Этот вполне себе обычный обруч был выкован неизвестным деревенским кузнецом много лет назад…»

Литературное описание предмета читать я не стал. Молча надев обруч на голову, продолжил эксперименты. Закрыв окно лута, попытался поднять тазовую кость скелета. У меня в руках вновь оказался бесполезный для меня алхимический ингредиент, от употребления продуктов с использованием которого явно попахивало каннибализмом. Вздохнув, я небрежно отшвырнул кость и склонился над валяющимся рядом луком скелета.

Удивительно, но у гарантированно не существующего в игре отдельно от монстра предмета было собственное название и характеристики.

«Боевой лук графской стражи».

Ничего особо примечательного, разве что довольно низкие требования к силе, необходимой для натяжения тетивы при вполне приличном уроне и полном отсутствии ограничений по уровню персонажа. Такую вещицу можно задорого продать какому-нибудь толстосуму, решившему сделать второго или третьего героя лучником.

«Надо брать!» – решил я и попытался запихнуть его в сумку.

Говорят, что внутри каждого сетевого игрока проживает целый зоопарк, заполненный хомяками, жабами и прочей мелкой живностью, способствующей процветанию и благополучию их персонажей. Правда, есть среди них один обитатель, о котором обычно стыдливо забывают упомянуть, – краб, но всё это не существенно.

Мой внутренний зверинец давно уже был пуст и безжизнен, за исключением одного колоритного представителя семейства пернатых. Оный давно уже склевал всю мелюзгу, в том числе и моего личного ракообразного.

Птица Обломинго, раскинув надо мной мятые крылья и распушив куцый общипанный хвост, исторгла из своего крючковатого клюва победоносный клич, чем-то напоминающий брачный крик марала.

Лук в сумку не лез! Словно напоминание о порочности скопидомства, он уныло торчал более чем на метр из раскрытой горловины, совершенно не желая подчиняться игровым условностям. Попробуйте засунуть швабру в школьный рюкзак собственного чада. Получится нечто подобное.

Почесав затылок и пару раз обойдя вокруг этого эпичного памятника сопротивлению человеческой жадности, явно возведенному в честь чьего-то убиенного хомяка, я вынул оружие и, пожав плечами, бросил его в фосфорицирующую зелёную жижу в дренажном стоке.

– Так не доставайся же ты никому! – пафосно продекламировал я, убирая рюкзак.

Вещмешок, заняв своё законное место на спине, исчез, а я достал из поясного кармашка, который был когда-то слотами быстрого доступа, упаковку бинтов. Немного удивившись тому, что не нашёл в ранах обломков стрел, а также тому, что в отличие от прошлого раза, когда меня пырнули ножом, дырки не спешили заживать сами, принялся наматывать на них узкие полоски «целебной» ткани.

А что мне, собственно, оставалось? Для того чтобы вылечить себя магией, нужно было перегнать «Безумие» в ману – очки магии, а уж затем использовать исцеляющие заклинания. Вообще, это тоже были умения, которые, опять же, нужно было активировать нажатием, но, ободрённый первыми успехами в освоении собственных скилов, я искренне верил, что справился бы и с этой проблемой.

Одна только незадача: хоть полоска очков жизни застыла на отметке в пятьдесят процентов, все остальные шкалы давно опустились до нуля, а потому ману мне было взять неоткуда. Так что «Святое восстановление» оказалось мне недоступно. Из других же способов вылечить своё пошатнувшееся здоровье у меня имелись драгоценные целебные эликсиры – но пить их я опасался. Не хватало мне сейчас ещё аллергией по всему телу пойти или заполучить какие-нибудь проблемы с пищеварением!

Довольно странно было наблюдать, как зачарованные тряпочки растворяются прямо на доспехах, едва бинт совершал полный круг вокруг тела. Полоска здоровья бодро поползла к ста процентам, а я почему-то ощущал себя если не клоуном, то, как минимум, профессиональным мимом, ощупывающим несуществующую стену на потеху публике.

Её – благодарной и щедрой на острую критику, кстати, также более не наблюдалось. Что, по правде сказать, и радовало, и беспокоило одновременно.

Обычно эти коридоры кишмя кишели скелетами, мумифицированными воинами, некромантами из графской свиты и тёмными культистами.

Катакомбы Гробницы Графа Лурка предназначались в первую очередь для тренировок низкоуровневых игровых групп, перед походами в другие, более серьёзные места. А потому обитающие здесь монстры имели очень короткое время возрождения.

Сейчас же склепы казалась пустыми и необитаемыми. Я брёл по знакомым переходам и галереям вскрытой по приказу нынешнего короля фамильной усыпальницы древнего тёмного Лорда, ощущая себя настоящим археологом. Лишь изредка мне попадались скелеты прислужников, лучников, а иногда – солдат, с которыми я уже наловчился быстро расправляться, а потому как-то расслабился и подрастерял бдительность.

«Лопнула одна из ваших Нитей Судьбы! Оставшееся количество: 49»

За очередным поворотом что-то грохнуло, хлюпнуло, утробно заурчало, и, сбив своей циклопической тушей крышку очередного саркофага, дорогу мне преградил Туарский мясной голем.