Хроники Щуки. Книга первая. Часть первая. Лисиная охота (Виталий Азаров)

(Необходимое пояснение. К моему сожалению, в последнее время все больше различных мировых СМИ стали выдвигать законные требования, чтобы при цитировании их материалов третьими лицами не только указывались прямые ссылки, но и каждый раз было получено их согласие на публикацию цитируемого материала. Уважая их бесспорные права на интеллектуальную собственность и не имея желания каждый раз вступать в длительную бюрократическую переписку ради публикации двух строчек текста из старых новостей, я при своей работе решил использовать следующую процедуру. В нужных мне по сюжету местах своих книг я буду цитировать свой собственный оригинальный текст с реальной датой происходивших ранее событий и формулировками типа – «По архивным сообщениям из новостных лент мировых СМИ». Любознательный читатель легко сможет найти в интернете, при наличии у него такого желания, массу ссылок и первоисточники новостей. В любом случае, для неспециалиста это не имеет никакого значения, так как я не устаю повторять, что все герои и события моих книг являются вымышленными, а упоминание реальных событий служит лишь для создания интригующего сюжета и цельности повествования. – Прим. автора).

«Новоизбранный американский президент Дональд Трамп заявил, что с Россией можно достичь соглашения о сокращении ядерного оружия в обмен на снятие санкций США.»

По сообщениям из архивов новостных лент иностранных СМИ от 15 января 2017г.

***

Россия. Москва. Аналитический Центр ГСБ (ГСБ – Государственная Служба Безопасности. – Прим. автора). 8 апреля 2017г

По длинному коридору внушительного здания шагал скромно одетый брюнет в поношенных дешевых ботинках. Карие глаза смотрели прямо и уверенно, лишь изредка отвлекаясь на внешние раздражители. Мимо него торопливо бегали малознакомые коллеги с пачками бумаг и тяжелыми портфелями, но наш герой лишь вежливо уступал пробегающим дорогу, презрительно кривя губы при виде пачек важных и секретных бумаг. Сам он искренне считал демонстративную беготню по коридорам с портфелями сплошной показухой для коллег и руководства, которая была призвана маскировать полную профнепригодность «бумагоносителей». Андрей Александрович Родионов, так звали нашего брюнета, пользовался в работе исключительно служебным компьютером и иногда делал краткие пометки в бумажном блокнотике. «Вся остальная необходимая для работы информация должна храниться в голове!» – любил говорить Андрей. За что был справедливо презираем коллегами-карьеристами и горячо ненавидим непосредственным начальством.

Пройдя мимо десятка кабинетов с лаконичными табличками на дверях: «Поволжье-1», «Поволжье-2», «Кавказ-2» и «Таврида», он поднялся по лесенке на следующий этаж, где приложил электронный пропуск к считывателю у двери и, после бесшумного щелчка двери, двинулся вглубь следующего коридора. На этом этаже хаотичной беготни с портфелями почти не наблюдалось, а редкие встречные коллеги Родионова выглядели более зрелыми и спокойными товарищами, нежели молодые коллеги с нижних этажей. Наконец, миновав таблички «Западная Европа» и «Латинская Америка», брюнет остановился у своей цели. Перед ним была дверь с табличкой «Отдел Общей Аналитики», которая послушно распахнулась от легкого касания пластикового пропуска.

В небольшом помещении было оборудовано всего два рабочих места, за одним из которых попивал кофе молодой парень, раскинувший ноги на столе. Завидев входящего Родионова, он приветственно вскинул правую пятерню. Андрей недоуменно глянул на свои наручные часы. Его брови удивленно приподнялись. За несколько лет совместной службы с молодым коллегой аналитиком Николаем Рябушкиным, довольно быстро переросшей в крепкую дружбу, трудолюбивый Родионов лишь пару раз приходил на рабочее место позже слегка безалаберного Николая, привыкшего всегда приходить на службу с опозданиями.

«То ли недавняя свадьба на Колю благотворно повлияла, то ли повышение в звании до капитана и переезд на новое рабочее мест», – подумал про себя Андрей, усаживаясь в пахнущее свежей кожей кресло. Обвел быстрым взглядом комнату, чуть задержавшись на портрете президента Рудина на своем столе и на портрете премьера Дмитрия Лебедева на столе Николая.

– Чего это тебе дома в такую рань не сидится? – с плохо скрываемой радостью осведомился у Коли.

– Рано проснулся, не хотел Наташу будить, – отмахнулся Коля. – Лучше объясни мне, отчего нас после недавней аналитической записки о состоянии дел в Ниженской губернии не выперли со службы, а, напротив, повысили в звании и перевели в этот новосозданный отдел из отдела «Поволжье-1»? «Отдел общей аналитики»?! До сих пор не пойму – чем именно мы должны здесь заниматься?

– Тем же, чем занимались раньше: анализировать обстановку, выявлять на первоначальном этапе возможные в будущем угрозы и проблемы, составлять аналитические записки для руководства страны с нашими рекомендациями, – отчеканил Андрей, наливая из кофейного аппарата в свою кружку горячий кофе. – Только теперь нам поручено заниматься не отдельными регионами Поволжья, а общими тенденциями в масштабах страны, а также международными делами.

– Но разве могут два человека отслеживать такой колоссальный поток информации? Для таких дел существуют министерства, – резонно возразил Рябушкин.

Родионов невозмутимо пожал плечами. «От нас и не требуют невыполнимого. Как я понимаю политику партии, мы – просто дополнительное звено контроля и анализа. Авось, свежим взглядом заметим то, что могут пропустить ведомственные бюрократы», – майор включил рабочий компьютер и резюмировал. – Работаем, Коля, по-прежнему. Изучаем информационные бюллетени и справки, материалы СМИ и закрытые отчеты, и прочее. Ты занимайся экономикой, наукой и финансами, а я больше времени буду уделять внутренней и внешней политике, ВПК и обороноспособности. Если попадается чего странное или любопытное, то сообща обмозговываем, и, при необходимости, составляем аналитическую записку. А уж куда нашу работу засунет начальство, то нас волновать не должно.

Рабочий компьютер запускался довольно медленно, а при серфинге в интернете вообще начинались вполне приличные подтормаживания, к чему Андрей никак не мог привыкнуть. Он нетерпеливо поцокал языком.

– Неужели при обустройстве нашего отдела сэкономили на компьютерах? – он повернулся к более опытному в современной технике коллеге.

– Нет, – краем губ улыбнулся капитан. – Техника первоклассная, но процесс затормаживают встроенные шифровальщики и анонимайзеры. Ведь адрес нашего аналитического центра не является секретом для иностранных коллег, а значит нужно максимально маскировать наши адреса от посторонних глаз. Любой выход в сеть с компьютеров нашего микрорайона сразу привлекает повышенное внимание. Вот поэтому все так долго и работает.

– Логично, – согласно кивнул товарищу Родионов.

– Я тут начал утро с чтения информации о ходе дела арестованного, после нашей докладной, губернатора Ниженской губернии Воронова и наткнулся на свежее интервью его предшественника на губернаторском посту, а ныне сенатора Лисова (более подробно о предшествующих роману событиях можно прочитать в моей повести «Операция „Волан“. Политический детектив» – прим. автора). Представляешь, он решил поучаствовать в скорых выборах ниженского парламента, – от души веселился капитан, полуобернувшись к старшему коллеге. От услышанного Андрей даже поперхнулся кофе и в два шага подскочил к столу друга.

– Да ну? – пробормотал он, вылупившись в текст статьи местной газеты.

Пока он читал статью, Коля тревожно поглядывал на массивный кофейный аппарат, величиной с советский холодильник. В связи с резко усилившимися в последнее время мерами безопасности, самые простые бытовые проблемы на рабочем месте ежесекундо грозили превратиться в сущий кошмар. Вначале, придя на работу, Коля сдавал удостоверение на проходной, где взамен получал свой электронный пропуск. При выходе из здания процедура повторялась в обратном порядке, отчего на проходной скапливались длинные очереди. Все личные мобильники тоже недавно стали требовать оставлять на проходной, а пользоваться разрешили исключительно служебными проводными и радиотелефонами в кабинетах здания Центра. Всем посторонним вход в здание был запрещен и поэтому, например, при опустении контейнеров кофемашины, Андрей с Колей были вынуждены самостоятельно приобретать порошки в специализированном магазине и заправлять чудо-аппарат. В случае поломки аппарата можно было теоретически вызвать специалиста техслужбы, но они перешли на работу по заявкам в порядке очереди, отчего приходилось ждать простого электрика неделями и месяцами, согласовывать кучу бумаг для допуска электрика в кабинет и заниматься прочей бодягой. Ничего удивительного, так как каждый технарь в здании при трудоустройстве три месяца был в «карантине» («карантин» – проверка кандидата на наличие сомнительного прошлого, подозрительных знакомых и моральные уязвимости для вербовки вражьими спецслужбами. – Прим. автора). Число техперсонала стремились максимально ограничить, а посему любая вспышка сезонного гриппа могла оставить здание без обслуживания. По этой причине весь персонал, включая уборщиц и сантехника, пользовался большим уважением сотрудников, а старого электрика дядю Мишу уговаривали сразу десять отделов, чтобы он повременил с давно заслуженной пенсией, а поработал еще годик. Даже Наташу, молодую жену Рябушкину, до сих пор проверяли кадровики на возможные несоответствия в заполненной Николаем анкете, хотя она в ГСБ никогда не работала и после свадьбы стала простой домохозяйкой. Конечно, никто жениться запретить жениху был не в праве, но при выявлении компромата у невесты запросто могли ограничить Колин допуск, перевести его на менее секретную должность или даже тупо уволить. От всего этого всегда веселый Николай стал часто впадать в прострацию, а при банальной поломке чайника мог запросто запаниковать. «А кому сейчас легко?», – философски утешал его в таких случаях Андрей и Коля вымученно брал себя в руки.

– Чего ты так вскинулся из-за рядового интервью Лисова? – отогнав грустные мысли, вопросил Рябушкин. – Ведь Воронова арестовали, назначили в Ниженск и. о. губера нового человека, не из местных. Все, как ты рекомендовал в аналитической записке произошло. Видать, руководство страны к нам, наконец, прислушалось. Чего ты разнервничался?

Андрей молча два раза прочитал текст интервью сенатора, а лишь затем ответил на вопрос друга.

– Знаешь, Николай, меня вообще этот Лисов последние дни сильно беспокоит. Особенно подозрительным мне стало его поведение после громких арестов в руководстве Ниженской губернии, – старший аналитик тяжело опустился в свое кресло и потер переносицу.

– Что именно тебе кажется подозрительным? – помрачнел Рябушкин, знавший, что пустую напраслину Андрей на человека возводить не станет.

Родионов достал из кармана блокнотик и быстро нашел нужную страницу.

– Суди сам. Лисов свыше двадцати лет безраздельно правил Ниженской губернией. Три года назад указом премьера Лебедева, – кивнул на портрет обожаемого Колей политика на его столе. – Освобожден от этого занятия. Место его занял старый кореш Лисова Воронов, а сам Лисов отправился в столицу сенатором в правительственный Сенат. До нынешнего ареста Воронова ничем себя там не проявил, стараясь всегда сидеть тихо и не привлекая внимания. В феврале он на пару с другим сенатором внес в парламент законопроект о трудовом перевоспитании в школах.

– Постой, – перебил нетерпеливый Николай. – Это было после массовых митингов молодежи в поддержку снятого с выборов Похвального (Похвальный – один из лидеров российской оппозиции – прим. автора)?

– Сечешь! – горько усмехнулся Андрей. – Естественно, это таким манером хитрый Лисов пытался продемонстрировать руководству страны, что он готов лично трудом перековать оппозиционную молодежь и не зря деньги в Сенате получает. Хотя сия инициатива вызвала только смех, так как сын плута Лисова никогда трудом никаким не занимался, а исключительно получал сверхдоходы с крупных пакетов акций «Ниженскбанка» и прочих, оформленных при папиной помощи, предприятий. Вроде даже недвижимостью элитной в Майами обзавелся. И его папаша призывает ввести трудовое воспитание в школах? – майор скорбно качнул рано седеющей головой. – Ладно, оставим лирику и разговоры о морали. Дальше события развиваются стремительно. Мы с тобой составляем аналитическую записку о тревожном состоянии дел в Ниженской губернии и, спустя неделю, спецназ ГСБ задерживает губера Воронова, а на его место ставят известного своей нетерпимостью к коррупции общественника Обличалова. Начинается широкая чистка и громкие аресты местной элиты. Тут наш герой Лисов вдруг совсем забыл о трудовом перевоспитании малолеток и начал чего-то мямлить о необходимости все проверить, соблюдать законность в деле Воронова и т. п. А сегодня он уже дает интервью, в котором собирается принять участие в близящихся выборах? Очень странно. Зачем члену правительственного Сената биться за мандат губернского депутата? Ты когда нибудь слышал, чтобы владелец нефтяной компании пытался трудоустроиться заведующим поселкового сельпо?

– Не слышал, – улыбнулся Коля. – Но думаю, что здесь все очевидно. Наверное он не собирается менять место в Сенате на региональный парламент, а просто придумал это мнимое участие в выборах, как повод для срочного посещения Ниженска.

– А зачем? – поинтересовался вкрадчиво Родионов.

Рябушкин пожал плечами и посмотрел на кончики своих дорогих итальянских туфель. Непроизвольно взгляд его перешел на многократно бывавшие в ремонте ботинки коллеги и он резко сдвинул ноги под стол. «Чтобы выяснить, пользуясь старыми связями, о возможных для себя после ареста кореша неприятных последствиях. Возможно, чтобы заодно запугать или обнадежить других дружков из местной элиты, а также припрятать нетрудовые сбережения?» – предположил он и вопросительно замолчал.

– Верно глаголешь, – почти мурлыкал Родионов. – А куда спрятать? – майор резко хлопнул ладонью по поверхности черного стола. Коля не моргнул глазом, давно привыкнув к манере майора вести беседу.

– Не знаю. В гараже может или на огороде закопать? – шутливо предположил капитан.

– Эх, если бы так, то я бы и не беспокоился насчет него, – тихим голосом откликнулся Андрей. – А если за кордон?

– Ну и что? Даже если и так? – спокойно молвил Рябушкин. – Нашим легче. Неужели наша богатая страна без его денег обнищает? Что он, аль какой мега-олигарх? Баксовый триллионер? На хрен он тебе сдался? – впрямую спросил Коля у Андрея.

– Меня беспокоит сама теоретическая возможность бегства Лисова за границу, – просто ответил тот другу. – Хрен с ним – с его деньгами. Но вспомни, какой шум поднялся недавно после бегства депутата парламента Воренкова на Украину и последующей его гибели в Киеве. До сих пор весь мир об этом судачит. А бегство спортивного чиновника Розченкова в Штаты с сопутствующим побегу сеансом публичных насмешек и унижений в адрес спорта нашей Родины?

– Так ведь это вранье все про допинг, – сказал убежденно Николай.

– Да какая разница – вранье или нет? – повысил голос Родионов. – Аполитично ты рассуждаешь, совсем не как аналитик. Пойми, что Воренков с Розченковым просто мелочь в сравнении с Лисовым, который правил крупным промышленным центром ВПК в те времена, когда нашего президента Рудина, – здесь он ткнул пальцем в портрет президента на своем столе. – Еще на политическом небосклоне даже в проекте не было. С самого начала девяностых. Ты представляешь, что он может рассказать на Западе в случае своего бегства? Ведь Ниженск – это один из центров оборонки. Прикинь, сколько секретов он может выболтать вероятному противнику. Да и просто небылиц наплести про губернию. Плюс, он три года в Сенате заседал. Про тамошних коллег он тоже чего угодно может наболтать. Конечно, можно сменить руководство Ниженской губернии, чем сейчас занят новый губер Обличалов, но всех сенаторов ведь не сменишь. Да и за десятки лет у власти в губернии он таким количеством знакомых обзавелся, что не станешь ведь увольнять или задерживать всех поголовно: от мастеров на заводах и лейтенантов в органах Ниженска до судей и глав предприятий?

– А для чего ему бежать?

– Человек уже в возрасте, явно страдающий завышенной самооценкой и склонный к паранойе. Почитай еще раз его интервью, – Андрей протянул руку в сторону экрана компьютера на столе Рябушкина. – Сплошные отточины в тексте. Мне совсем не нравятся словечки типа – «особенно в том случае, если есть что сказать…", «я человек не гордый, могу согласиться…". Сами по себе фразы довольно безобидны, но в контексте общей тревожной обстановки вызывают вопросы. Лисов явно нервничает, так как неизвестно чего сейчас рассказывает на допросах в изоляторе Воронов, а он такой человек, что сдаст любого с потрохами. Предположу, что на этой почве они и сдружились. Да и биография Лисова очень подозрительна. Вначале был пламенным коммунистом, затем стал демократом при первом президенте, затем вступил в партию «Отечество и Россия», затем в нынешнюю партию власти. Такому флюгеру ничего не стоит повернуться на запад при первом порыве ветра, да и у семейки его там много добра припасено, как я слышал…

– Дааа, дела, – протянул потрясенный Рябушкин. – Мне такой расклад даже и в голову не приходил. Такой с виду тихий дедушка.

– В тихом омуте черти водятся. Не зря его Лисовым зовут. Естественно, он может и не планирует никакого побега, но наша обязанность – как аналитиков «Отдела Общей Аналитики» – стараться предусмотреть любую теоретическую опасность для нашей великой Родины и доложить о своих выводах руководству. За это нам и платят зарплату. А дальше пусть они сами решают.

После этого споров у приятелей больше не возникало и до конца рабочего дня они успели составить докладную записку о тревожном поведении сенатора с рекомендацией в конце пятистраничного документа:

«…Учитывая все вышеизложенное, рекомендуем установить наблюдение за передвижением финансов на известных счетах гражданина Лисова и аффилированных с ним лиц, включая близких родственников. В случае его попытки выехать за границу, тщательно проверить обоснованность такой поездки и ее целесообразность.

8 апреля 2017г. Отдел Общей Аналитики ГСБ.

Старший аналитик – майор ГСБ Родионов, аналитик 1 категории – капитан ГСБ Рябушкин.»

В таком виде бумага пришла в канцелярию, где на нее поставили штамп «Совершенно секретно» и отправили указанному адресату.

Россия. Москва. Вблизи Щучьего логова. 9 апреля 2017г

По одной из столичных улиц прогуливался широкоплечий мужичок лет пятидесяти с умными и улыбающимися серыми глазами. Гладко выбритое лицо будто сошло со старых плакатов передовиков производства советских времен, а четкий, уверенный шаг свидетельствовал о привычке к длительным прогулкам и хорошей спортивной форме. По недорогой, но добротной одежде его можно было принять за приехавшего на заработки и работающего на какой-нибудь стройке прораба или мастера с завода. Если бы встречным сотрудникам полиции вздумалось проверить его документы, то они бы узнали следующую информацию: звали его Николаем Ивановичем Лядовым, прописан в Ниженске, вдов, супруги и детей не имеется, ранее не судим и в розыске не числится. Хотя, скажем честно, мысль о проверке документов у этого опрятного и симпатичного человека, никогда не приходила в голову не только сотрудникам полиции бывшего постсоветского пространства, но и полисменам дальних стран, в которые в последние два года зачастил сей господин.

Пройдя половину квартала, мужичок вошел во двор, миновал вереницу припаркованных автомобилей и вошел в подъезд обыкновенного панельного дома. На лестничной площадке второго этажа его ждала широко раскрытая железная дверь квартиры, хозяин которой широко улыбался подошедшему гостю. Мужчины молча обменялись крепким рукопожатием и зашли внутрь.

Внутри этой квартиры Николай Иваныч бывал уже не в первый раз и, оставив верхнюю одежку в прихожей, уверенно прошел в комнату. Трехкомнатная квартира выглядела типичным холостяцким жилищем, без малейших признаков логова шпионов или террористов. Даже если бы ГСБ провело здесь тщательный шмон, разобрав все девятиэтажное здание по кирпичику, попутно прочесав подвал и просеяв через ручное ситечко содержимое труб канализации, то свидетельств какой-либо противоправной деятельности Щуки найдено бы не было. Хотя я не исключаю, что у других жильцов этого дома при подобном тотальном обыске могло повыпадывать немало скелетов из потайных шкафов.

Хозяина дома Лядов величал просто Щукой, на что его собеседник нисколько не обижался, так как сам просил себя так называть. Он выглядел намного старше своего гостя, суровое обветренное лицо всегда было немного задумчивым, множество морщинок усеивали седую голову с тщательно расчесанными короткими белыми волосами.

«Ему бы отрастить волосы подлиньше, так запросто бы мог играть в фильмах роль колдунов и волшебников,» – подумалось Иванычу, прихлебывавшему горячий чай и почтительно внимавшему Щуке.

– Как здоровье, милый друг? Как у домашних дела? – поинтересовалась Щука бархатным голосом.

– Спасибо, не жалуюсь. А домашних у меня сами знаете – раз, два и обчелся. Лесопилку свою в Ниженске отдал под управление племянника, а сам веду подобающий зажиточному пенсионеру образ жизни. Отдыхать езжу и на экскурсии по Европам, да на рыбалку изредка с племяшем удается выбраться.

– Кстати, про Ниженск! – встрепенулась Щука. – Как относитесь к деятельности вашего бывшего многолетнего генерал-губернатора, а ныне сенатора Лисова?

Еще во время первой встречи с Щукой, Иваныч подметил, что его собеседник шутливо называет глав регионов генерал-губернаторами, а видных членов правительства – фаворитами, как будто они живут во времена Екатерины Второй, а не в двадцать первом веке, но побоялся уточнить причину таких странных фразеологизмов, опасаясь ненароком обидеть столь чтимого им человека. Долгое время они общались только по интернету, лишь в последнее время познакомившись лично, и Николай Иваныч еще немного робел своего визави.

– Очень плохо отношусь. Клейма на этом плуте ставить некуда, – ответил на первый вопрос собеседника Николай Иваныч, и тут же добавил: – А от личной встречи Бог миловал.

– Боюсь огорчить, но не миловал, – краешком губ улыбнулась Щука, взяв с края стола заранее подготовленные к приходу гостя бумаги. – После задержания Воронова и массовых арестов чиновников в Ниженске, я стал пристально наблюдать за поведением Лисова. Вся его активизировавшаяся суетливость и довольно опрометчивые высказывания свидетельствуют, что клиент «созрел». И у меня нет никого, мой добрый друг, кроме тебя, чтобы доверить ему эту важную миссию.

Лядов приосанился, впервые услышав от Щуки обращение к себе на ты, и попросил рассказать подробнее.

– Грех упускать такую возможность – помочь нашим заокеанским партнерам, завербовать столь много знающего человека. Особого риска для тебя я не вижу. Твою встречу с Лисовым организуем в Германии, куда, по данным прослушки АНБ, засобирался в начале мая с поездкой для лечения сенатор, но мне слабо верится в его болезнь. Конечно, я слышал о его хворях лет двадцать назад, но сейчас он выглядит неплохо. У российских чиновников приступы болезни случаются лишь при угрозе арестов или громких скандалов, а в остальное время они все время работают, даже будучи на заграничных курортах. Вполне возможно, что сам Лисов боится скорого ареста, которое в виду его возраста грозит превратиться в пожизненное заключение, и с радостью пойдет на сотрудничество. Если он даже откажется, то риск для тебя, Николай, будет минимален. Естественно, загримируем, документы будут на гражданина Беларуси, сопровождать тебя и прикрывать будет сотрудник из Лэнгли. Вот тебе документы о всех собранными на Лисова американцами и переданных по моему срочному запросу компрометирующих материалах: счетах, недвижимости родственников, долях в офшорных фирмах и прочее, – говоря это, Щука протянула Николаю первую толстую папку бумаг.

– А здесь, – перед лицом Николая Ивановича мелькнула вторая папка, – собранные материалы о его участии в разных темных делишках. Если он откажется от сотрудничества, то пригрози ему публикацией всего этого добра. А в случае его попытки побежать в ГСБ с жалобами на попытку вербовки… Нет, такое вряд-ли случится. Если он согласится сотрудничать, то передавай его своему сопровождающему сотруднику ЦРУ – дальше уже их забота – и возвращайся в Россию. В Берлине американцы дадут тебе еще одну папку секретных документов, которая, по их заверениям, точно должна убедить Лисова в скором крахе его благолепной жизни на родине..

– А почему бы самим американцам не завербовать его? Зачем привлекать меня? – спросил Щукин гость.

– Нужно понять состояние Лисова. Наверняка ему чудятся всякие подставы и провокации со стороны ГСБ и он может запаниковать, а ты человек опытный, сможешь его успокоить и объяснить ему, что самым лучшим выходом будет бегство в США. У американцев в Европе сейчас просто нет подходящего человека, который бы знал всю подноготную Лисова, его повадки, да и кто это вообще такой. Ты же его земляк, прекрасно знаешь весь его жизненный бэкграунд. Никто же не знал заранее, что тут внезапно аресты старых соратников Лисова начнутся. Все внезапно произошло, а медлить в таких случаях нельзя. Попробуем сыграть на его страхах и привычках. Даже если Лисов наотрез откажется, то мы ничего не теряем. Так берешься?

Иваныч без раздумий кивнул. Раньше доводилось выполнять задания Щуки и посложнее. Чего стоило одно недавнее дельце с попыткой устроить мятеж с захватом запасов химоружия в Ниженске (Об этой истории можно прочитать в моей повести «Операция „Волан“. Политический детектив.» – Прим. автора). Правда, та затея в итоге провалилась, но отнюдь не по вине Щуки и Николая Иваныча. А тут всего делов: съездить на недельку в Германию, чтобы побеседовать с опальным дедушкой.

– Конечно, – расплылся он в добродушной улыбке, с интересом листая страницы компрометирующих сенатора документов.

«4 декабря Дмитрия Шумкова нашли повешенным в шкафу в его офисе в башне „Федерация“. Петля была связана из трех дорогих галстуков. Нашел бизнесмена охранник. Тревогу подняли знакомые Шумкова, ожидавшие его на ужине. При этом знакомые Шумкова или не верят в его самоубийство, или отрицают, что вообще с ним были знакомы.»

Из архивных материалов различных СМИ от 8 декабря 2015г.

***

Германия. Берлин. Отель «Зеелеве» на Фридрихенштрассе. 19 мая 2017г

К роскошному отелю подъехал белый внедорожник «Тойота», в салоне которого находилось двое мужчин. Мужчиной постарше был Николай Иванович, державший на коленях большую сумку. Впрочем, узнать его сейчас не смог бы даже любимый племянник. На конспиративной квартире его почти три часа гримировали поднаторевшие в подобных делах сотрудники ЦРУ, отчего на его лице появился небольшой шрам, линзы изменили цвет глаз, телесный пластырь на горле добавил хриплости в голосе, а специальная капа на зубах изменила контур щек. Не были забыты и отвлекающие внимание аксессуары, навроде блестевших на запястье золотых часах и нарисованной на руке наколке «За ВДВ». Водительское место занимал высокий подтянутый мужчина лет сорока в темных очках и с широкой голливудской улыбкой. Его звали Ричард Фелмс и он являлся специальным агентом ЦРУ, специализировавшимся по странам Европы, работающим под прикрытием совладельца небольшой сети отелей в Хорватии. Такое прикрытие давало ему отличную возможность колесить по городам и весям Европы, не внушая излишнего беспокойства тамошним спецслужбам. Основными делами гостиничного бизнеса занимались его хорватские партнеры, попутно прикарманивая большую часть его доли. Сам Дик никогда не протестовал насчет размеров своей доли прибыли и не вмешивался в функционирование отлаженного механизма туристического бизнеса, оставаясь лишь номинальным совладельцем, что полностью устраивало его партнеров. Более того, частенько он избавлял их от крупных проблем, отмазывая от полиции и всякий раз вовремя предупреждая о скорых облавах или предстоящих арестах различных банковских счетов. В первый год его пребывания в Хорватии несколько местных мафиози пытались пару раз наехать на внешне добродушного и улыбчивого американца, но после этого несчастные сразу пропали без вести, что лишь добавило уважения к деятельному янки. В обоих случаях исчезновения людей полиция Хорватии не пыталась увязать исчезновение уголовников с Ричардом, но даже будь у них такое желание у Дика всегда было заранее подготовлено железное алиби.

Помощник Щуки провел предыдущие три дня в Берлине, не выходя из конспиративной квартиры и все время участвуя в беседах с Фелмсом, готовясь к вербовке Лисова. Американский отельер с трудом мог объясняться на русском языке, отчего беседовали они на английском, который за свою долгую жизнь Николай Лядов изучил довольно сносно. Теперь уже все было оговорено, предусмотрены все возможные осложнения, и они отправились на беседу с сенатором, остановившимся на время лечения в отеле «Зеелеве». Лядов с Диком покинули салон внедорожника, прошли через вежливых сотрудников ресепшена, которым Ричард на ходу предъявил свои документы об оплате номера на втором этаже отеля, взамен завладев ключом. От предложения сотрудников сопроводить посетителей наши вечерние гости отказались, сказав им, что багажа у них нет и в номере они надолго не задержатся. На втором этаже Ричард открыл дверь номера, благоразумно снятого по соседству с роскошными апартаментами Лисова, где так и остался в коридоре у открытой двери, болтая с кем-то по мобильнику. По задуманной ранее диспозиции, он должен был дежурить в коридоре на случай непредвиденных осложнений, имитируя туристическую трепотню о берлинских достопримечательностях по телефону с невидимым собеседником, роль которого исполнял сотрудник американского посольства. В случае тревоги, тот мог сразу подъехать и забрать сумку русского до приезда полиции, а затем спокойно увезти ее в посольство, пользуясь своим дипломатическим иммунитетом. Николай же Иванович, не задерживаясь в широком коридоре, сразу прошел к номеру Лисова и постучал. После недолгого ожидания ему приоткрыл дверь сам Лисов и, обменявшись несколькими фразами с незваным гостем, пропустил его внутрь номера, закрыв за гостем дверь. Ричард остался в коридоре один, продолжая бесконечный разговор по телефону тихим голосом и неспешно расхаживая взад-вперед, бросая быстрые взгляды по сторонам. Так он провел весь следующий час в одиночестве гостиничного коридора, если не считать одного момента, когда сотрудник отеля доставил заказанный ужин к двери самого дальнего номера на этом этаже. На болтающегося посреди коридора янки, он не обратил никакого внимания и хотел было постучать в дверь номера откуда поступил срочный заказ на ужин из ресторана на первом этаже, как дверь сама распахнулась и перед ним возникла растрепанная и позевывающая темноволосая женщина средних лет, по-домашнему закутанная в халат. Рассчитавшись с прислугой, она вежливо поблагодарила доставщика на немецком языке с сильным акцентом, окинула безразличным взглядом фигуру слоняющегося Ричарда, поправив брошку на халате, и сама закатила тележку внутрь номера. При этом она умудрилась свободной рукой на лету сорвать со стены у двери своего номера незаметно прилепленную кем-то, и видимо уже давно, жвачку, от которой протягивался вглубь номера тончайший проводок в обмотке под цвет гостиничного коридора. Это было проделано так ловко и естественно, что манипуляцию не заметил не только уставший за день служитель отеля, но и многоопытный американец, которого, впрочем, оправдывало приличное расстояние в десяток шагов и заслонявшая обзор фигура служителя с продуктовой тележкой.

Закрыв за собой дверь номера, вялая женщина вмиг подтянулась и помрачнела. Розовый комочек жевательной резинки в ее крепкой ладони скрывал в себе миниатюрную видеокамеру китайского производства, которая передавала изображение, и одновременно подпитывалась с помощью очень длинного и тонкого как волос проводка, на лежавший на полу за дверью номера ноутбук. Техника была, конечно, не фонтан, но в Германии сотрудникам ГСБ России приходилось работать с серьезными техническими ограничениями. Естественно, ей бы было намного проще просто «нафаршировать» номер наблюдаемого ею объекта современными микрофонами и приборами наблюдения во время его отсутствия, чтобы комфортно вести наблюдение с мягкой кровати, благо болезненный Лисов ежедневно покидал номер и ездил к своему лечащему врачу на обследование, но дело происходило не у нее на Родине. Немцы очень не любили шпионских скандалов на своей территории и с этим приходилось считаться. Если бы в номере Лисова – а именно он был объектом наблюдения таинственной дамы – служители отеля при уборке обнаружили шпионскую аппаратуру, то мог подняться нешуточный скандал и возникнуть дипломатические ноты протеста в адрес российского правительства. Даже союзным немцам американцам приходилось с этим мириться и скрывать свою шпионскую деятельность на территории Германии, а уж русским агентам нужно было быть крайне осторожными. Отсюда вытекала необходимость использовать в работе на территории Германии исключительно примитивную технику, которую можно заказать в интернете и собрать самостоятельно. Дабы в случае случайного обнаружения подобных шпионских гаджетов местной полицией, ничто не могло указать на конкретную страну и можно было от всего отпереться. Пусть местные полицаи подумают, что данную технику используют криминальные группировки в своих темных целях. Именно по этой причине несгибаемой женщине приходилось уже целую неделю дежурить в буквальном смысле на коленях за дверью своего собственного номера. Пол вокруг нее был усыпан крошками от бутербродов и заляпан пятнами кофе, на ногах синели ссадины и синяки, но железная леди не обращала на это внимания. Для облегчения задачи в ее дамской сумочке был пузырек с набором стимуляторов и витаминов, но пока она старалась держаться без их помощи. Когда Лисов уезжал из отеля, то наблюдение за ним вел ее напарник Федор, круглосуточно дежуривший в арендованном фургоне у отеля, а она в это время позволяла себе принять душ и немного поспать. Когда Лисов возвращался в отель, то в фургоне, в свою очередь, торопливо поглощал пищу и засыпал ее напарник, а она вновь принималась пялиться покрасневшими глазами в экран монитора, осуществляя визуальное наблюдение за посетителями номера Лисова. На свои ставшие пунцовыми уши, она одевала наушники, чтобы с помощью направленного микрофона, установленного в направлении стены номера русского сенатора, прослушивать приватные беседы в его номере.

До сегодняшнего дня все складывалось относительно спокойно. Посетители к сенатору приходили редко и беседы с ними не внушали никаких подозрений. Однако сегодняшняя парочка даме сразу не понравилась. Как только двое мужчин появились в коридоре, то изображение на встроенной в жвачку миниатюрной камере исчезло, так что первого гостя она даже не смогла увидеть. Моментально созвонившись с дежурившим в фургоне напарником, она не узнала ничего вразумительного. В наступивших сумерках он сам их толком не запомнил, только добавив к скудному описанию, что мужчина пониже ростом был с большой сумкой. Сразу после исчезновения видеосигнала наблюдательница сделала по внутреннему телефону номера заказ ужина в ресторан и дождавшись прихода служителя с тележкой, выскочила ему навстречу, незаметно сфотографировав ошивающегося в коридоре верзилу прикрепленной к ее халату брошкой. Фотокамера в брошке не могла вести видеосъемку и бросалась в глаза большими размерами, но зато была устойчива к внешним помехам, и не была подвержена изменениям электромагнитных полей, как незащищенная от помех «жвачка-видеоглазок». Подцепив брошь к ноутбуку, она получила довольно четкую фотографию подозрительного типа в коридоре, которую незамедлительно отправила через интернет в штаб оперативного управления ГСБ в Москве, объяснив попутно в коротком комментарии, что фотографии второго незнакомца пока у нее нет и содержимое их беседы неизвестно, ибо в наушниках идет сплошной треск. «Скорее всего, – приписала она, – у незнакомца в номере сенатора при себе (возможно в сумке) имеется мощный генератор помех, делающий бесполезными сделанные „на коленке“ приборы наблюдения. Какие будут инструкции?» Закончив набирать текст, женщина придвинула к себе свою сумочку и стала потихоньку, чтобы не было слышно в коридоре, одевать уличную одежду, параллельно разминая запястья рук и затекшую поясницу. Она была спокойна, готовясь к любому варианту развития событий.

Начальство Оперативного Управления ГСБ знало кого отправить на задание. Самой «кралице» – как она именовалась в ГСБ – не рассказывали про аналитическую записку, поступившую ранее из Аналитического Центра ГСБ. Ее заданием было наблюдать за встречами Лисова и его разговорами. В случае каких-либо сложностей или подозрительных встреч Лисова с иностранцами тотчас докладывать в Москву и ждать указаний. Она раньше даже не знала, кто это такой этот Лисов. Отказывать сенатору в поездке для лечения к своему доктору в Германии руководство ГСБ не решилось, но и отправлять его без присмотра было опасно. Ведь кругом враги, а старого и болезненного дедушку всякий может обидеть. Вот и решили сопроводить сенатора, для его же пользы, парочкой надежных оперативников. Слишком большое количество сотрудников в группе могло привлечь внимание, поэтому решили ограничиться отправкой двух оперативников – «универсалов». «Универсалы» не обладают узкой специализацией, а посему отстают от своих коллег во многом. Они, например, не умеют «хакать» чужие компьютеры, метать ножи на большие расстояния в центр мишени или биться врукопашную с мастерами кунг-фу, не могут взламывать банковские сейфы отмычкой или говорить на десяти языках, но зато они являются незаменимыми в тех случаях, когда начальство само не знает, что может произойти в дальнейшем. Поэтому усталая женщина, одевающаяся в номере «Зеелеве», готовилась к любому приказу. Она могла запросто пырнуть Лисова шилом в печень на улице, сымитировав банальное ограбление, а могла прыгнуть под колеса его автомобиля, чтобы постараться подружиться и сблизиться. Никакого приказа на экране ноутбука еще не высвечивалось, хотя в Москве ее сообщение уже получили и сразу начали действовать. Пока в штабе было решено дождаться результатов сравнения полученной фотографии мужчины в коридоре отеля с различными базами данных, а дальше действовать по результатам проверки. По словам специалистов, эта процедура могла затянуться на целый час, так как субъект был сфотографирован с невыгодного ракурса и компьютеру нужно было отсеять возможные следы грима. Дежуривший в штабе офицер предупредил свое руководство, обещавшее вскоре примчаться в штаб, и стал готовиться к приезду начальства.

Германия. Берлин. Отель «Зеелеве» на Фридрихенштрассе. Апартаменты Лисова. 19 мая 2017г

Бледный Лисов провел Николая Ивановича в широкую комнату и обмяк на диване. «Мне сообщили, что у вас имеются важные сведения о каких-то претензиях налоговых властей США к активам моего сына и вы готовы нам помочь?» – тихим голосом обратился к позднему гостю напуганный сенатор. Помощник Щуки раскрыл сумку и достал из нее пачку документов, оставшееся место сумки занимал генератор помех, который должен защитить от возможной прослушки в номере, как клятвенно заверял Ричард. Правда от серьезной аппаратуры сумка бы не спасла, а посему нужно было действовать очень быстро. Если предстоящий разговор услышат в Москве, то уже через пару часов могут нагрянуть гости.

– Претензии властей США имеются к вашим активам, а не оформленной якобы на вашего сына собственности. Обойдемся без лицемерия и лживых уверток, времени в обрез, – сурово одернул несчастного сенатора Лядов. Сбив немного спеси со своего собеседника, психологически продвинутый Иваныч изобразил на лице сочувственную улыбку и продолжил уже потеплевшим тоном.

– Я всего лишь хочу вам помочь. Над вами нависла страшная угроза и без вашей помощи нам с ней не справиться. Сразу признаюсь вам, что я не адвокат из Нью-Йорка, как вам меня ранее представил поверенный вашей семьи в США, а сотрудник Госдепартамента. Положение очень серьезное. В Ниженске арестован ваш преемник на посту губернатора и в данный момент времени он дает на вас показания, заручившись взамен посулами на мягкий вердикт суда и возможность спустя годик тюремного заключения уехать доживать свой век к дочери в Испанию. Естественно, его никто никуда из страны живым не выпустит, но ваше положение не лучше. Если вы вернетесь на родину, то будете немедленно арестованы, – с этими словами Николай Иваныч протянул съежившемуся экс-губернатору несколько листов бумаги. – Это копия показаний Воронова в изоляторе. Как видите, этот лживый сукин сын все валит на вас. Дескать, до него все было уже вашим кланом разворовано.

Лисов трясущимися руками читал документ. Нужно отметить, что документ был подлинным. Неизвестно откуда у ЦРУ имелись агенты в ведомственном изоляторе ГСБ, но факт остается фактом. Не давая Лисову прийти в себя, Иваныч протянул ему следующую кипу бумаг.

– Здесь оригиналы письменных запросов ЦентральБанка России в банки стран ЕС, Швейцарии, Ирландии, Гонконга, Панамы, Бразилии и США о наличии счетов вашей семьи в их хранилищах. По нашей личной просьбе, эти банки не торопятся с ответом на этот формальный запрос из России, но, как видите, вас обложили серьезно.

– У меня нет счетов в Ирландии, – довольно натурально возмутился сенатор, но сразу сник, когда Лядов хлопнул новой папкой об стол.

– Мне то можете не бздеть, – решил напомнить все еще сопротивляющемуся Лисову о его месте беспощадный Николай Иваныч. – Тут данные финансовой разведки США обо всем вашем хозяйстве.

Если судить по реакции сенатора, заглянувшего в новую страшную папку и сразу покрывшегося липким потом, можно было сделать вывод о исключительно высокой эффективности работы американских финразведчиков.

– Пора добивать, – подумал помощник Щуки, взгянув на часы и достал зловещую черную папку с грифом ЦРУ «Совершенно секретно». Черная обложка для папки была, естественно, заранее выбрана Николаем для усиления эффекта, но ее содержимое было передано американской стороной с большой неохотой. Ибо это была стенограмма предпоследнего неофициального заседания руководства России, где, в частности, была вскользь затронута тема дальнейшей карьеры заболевшего сенатора. Стилистика и орфография текста были тщательно изменены специалистами в Лэнгли, но по одной этой папке русские могли сделать вывод, что инфу слил один из участников заседания. Следовательно, под угрозу разоблачения мог быть поставлен самый высокопоставленный агент ЦРУ в России, если не считать агентом иногда помогавшую ЦРУ Щуку, под прозвищем «Нэча». О существовании «Нэчи» не знала даже Щука, хотя и догадывалась, а Николаю Иванычу Ричард даже запретил заглядывать в содержимое папки. «Пусть только Лисов почитает ее содержание, а вы не заглядывайте», – посоветовал вчера Лядову янки и намекнул, что в случае отказа Лисова пойти на сотрудничество живым на родину ему точно не вернуться, да и в Штатах его ждут долгие годы одинокого и почти тюремного содержания до тех пор, пока существование «Нэчи» и ее работа на США будет храниться в тайне.

Дав члену правительственного Сената несколько минут на переваривание полученной информации, Николай Иваныч деловито запихивал все документы обратно в сумку.

– Хватит, – решил он и обратился к уже начинавшему желтеть лицом старику. – Сами видите, любезнейший, что дело швах. Ваша судьба уже решена на самом верху и апелляции бессмысленны. Предлагаю вам помощь от лица Соединенных Штатов Америки. Мы предоставим вам надежное и роскошное убежище на территории нашей страны, вывезем ваших родственников, если вы сами этого захотите. Если не хотите с ними встречаться, то мы можем сымитировать вашу смерть, захоронить куклу на территории Германии, а вас под новой личностью и с новыми документами вывезти в Штаты. Вы вольны отказаться от нашего предложения, но тогда я бессилен. Если же вы поедете с нами, то я могу вас заверить, что все будет окей. Более того, – решил добавить патоки медоточивый Лядов. – Могу вас заверить, что в случае скорого и неминуемого ухода президента Рудина от власти, мы вернем вас в Россию в качестве видного члена будущего правительства, как минимум, а может даже и сделаем вас следующим президентом России. Нам позарез необходим человек с вашим опытом и вашими дарованиями, а вы сможете расквитаться со всеми своими обидчиками.

В глазах сенатора мелькнул лучик надежды, но все еще оставалась тень тревоги. Посланец Щуки решил его успокоить.

– Вы сомневаетесь, а не являюсь ли я провокатором ГСБ? – усмехнулся Николай. – Если сомневаетесь, то предлагаю нам прямо сейчас поехать, каждый своим ходом и на своем транспорте, в посольство США и продолжить нашу беседу в кабинете американского посла и в его присутствии. Надеюсь, вас это сможет убедить в том, что я не агент русских спецслужб и здесь нет никакой подставы.

Сенатор затряс головой. «Нет, не сейчас, у меня давление скачет, – понес он околесицу. – Мне завтра утром обязательно надо в клинику, к своему доктору. Мне нужно подумать».

Николай Иванович понял, что настаивать на немедленной поездке в посольство опасно. Лисов был на грани истерики и мог наделать глупостей. Вдруг решит выброситься из окна или позвонит в полицию. Пусть побудет в одиночестве. Оставшись один, он ярче воспримет опасность и к утру уже сам будет просить помощи. К тому же, отпущенный на беседу час истек и пора было закругляться.

– Обязательно посетите врача, – произнес он доброжелательно. – А завтра, скажем после обеда, вас осмотрит в посольстве наш лучший американский врач, которого мы сегодня же ночью отправим из США в Берлин самолетом госсекретаря. Успокойтесь, все оцените и обдумайте. Но, ради Бога, не вздумайте, – тут Иваныч приложил палец к губам. – Ни кому звонить и ни с кем советоваться. Наверняка ваши звонки прослушиваются ГСБ и в вашем окружении полно шпионов. Если они узнают о нашей встрече, то вас могут похитить и вывезти в Москву в чемодане… или даже в двух чемоданах. Спокойной ночи, я с вами завтра сам свяжусь! – с этими словами помощник Щуки оставил полумертвого от страха Лисова в номере, самостоятельно захлопнув за собой дверь.

В коридоре он на ходу показал Дику два пальца, что означало второй вариант развития событий и, не задерживаясь далее, покинул отель. На улице он подошел к моментально подкатившему тонированному автомобилю, за рулем которого был атташе посольства США в Берлине, также показал ему два пальца и вместе с сумкой сел рядом с водителем. С заднего сиденья молча вылезли молодые парень с девушкой, двинувшиеся ко входу в отель. Это была подмога для Ричарда, которая должна была, согласно второму варианту, помочь ему наблюдать за Лисовым. Если бы Николай Иванович показал на пальцах первый вариант, то эта же самая молодая парочка должна была ликвидировать сенатора и избавиться от тела, чтобы он не смог никому сообщить о произошедшей беседе, и не помог, тем самым, русским выйти на след Щуки и «Нэчи». Вариант второй означал, что клиент почти согласился и пусть до утра побудет один. Телефоны и вся переписка Лисова мониторились АНБ в режиме реального времени, так что оставалось просто дождаться завтрашнего дня.

***

Россия. Москва. Оперативный штаб ГСБ. 19 мая 2017г

В ту самую минуту, когда тонированный автомобиль скрылся в ночи берлинских улиц, унося с собой Николая Ивановича, в помещение штаба Оперативного отдела ГСБ в Москве вбежал запыхавшийся дежурный офицер. Разбуженные с домашних постелей посреди ночи и срочно съехавшиеся в штаб руководители Оперативного отдела оторвались от стаканчиков кофе и вопросительно взглянули на вбежавшего дежурного. «С вероятностью в девяносто восемь процентов объект идентифицирован как Ричард Фелмс. Кадровый сотрудник ЦРУ, работающий в странах Центральной и Восточной Европы под прикрытием инвестора и совладельца средней руки сети отелей в Хорватии. Все имеющиеся на него данные распечатаны и обобщены здесь», – проговорив это, офицер положил на длинный стол пакет и выбежал из комнаты. Один из троицы, человек в форме полковника, сидевший ближе всех ко входу, стал читать содержимое пакета, а человек в форме генерал-майора произнес: «Прошу высказать свои соображения».

Конец ознакомительного фрагмента.