Глава вторая
Рассказ птицы-помогарь
– Представь себе, – начала свой рассказ птица, – холодный, ветреный, но ясный вечер. Луна поднимается над Санктафраксом, и силуэты его башен и шпилей отчетливо вырисовываются на фоне лилового неба. Внизу, из дверей самой уродливой башни, появляется долговязая фигура, которая торопливо пересекает мощеный двор. Это ученик Факультета Дождеведения. Его зовут Вилникс Подлиниус.
– Вилникс Подлиниус?! Тот самый?! – охнул Прутик. – Высочайший Академик Санктафракса? – Хотя он никогда не видел недосягаемого академика, но много слышал о нем, ибо слава о Подлиниусе летела впереди него.
– Он самый, – ответила Помогарь. – Многие из тех, кто достигает славы и величия, имеют самое скромное происхождение: вот и он был некогда всего лишь точильщиком ножей в Нижнем Городе. Но Вилникс Подлиниус никогда и ни перед чем не останавливался в своих честолюбивых замыслах и в ту ночь был более, чем когда-либо, решителен. И тогда, когда Вилникс торопливо шел, наклонившись против ветра, по направлению к сверкающим шпилям Школы Света и Темноты, в его голове измышлялись всяческие козни и интриги.
У Прутика мурашки побежали по спине, а его жилет из шкуры ежеобраза угрожающе ощетинился.
– Видишь ли, – продолжала Помогарь, – в ту пору Вилникс пользовался очень благосклонным, более того, покровительственным вниманием одного из самых влиятельных ученых Санктафракса – Профессора Темноты. Именно он устроил Вилникса в Рыцарскую Академию и оказывал ему всяческую поддержку. И позже, когда Вилникс был исключен за нарушение правил распорядка и неповиновение, именно Профессор Темноты сохранил за ним место на Факультете Дождеведения, лишь бы его не выгнали из Санктафракса навсегда. – Помогарь перевела дыхание и продолжила: – Однажды, находясь в кабинете Профессора, Вилникс театральным жестом поднял вверх стеклянную мензурку с какой-то жидкостью. «В последнее время концентрация кислот в дожде заметно увеличилась, – важно произнес он и коварно добавил: – Мы подумали, что, возможно, это вам будет небезынтересно».
Профессору Темноты это действительно было интересно. Очень интересно. Повышение кислотности осадков свидетельствовало о возможном приближении Великой Бури. «Я должен посоветоваться с ветроведами и облакологами, – ответил он, – чтобы установить, обнаружены ли ими признаки надвигающейся Великой Бури. Но в любом случае это хорошая работа, мой мальчик».
Глазки Вилникса засияли, а сердце замерло от волнения. Все шло лучше, чем он смел надеяться. «Великая Буря? – невинно переспросил он, стараясь не возбудить подозрений Профессора. – Это значит, что Рыцарь-Академик будет отправлен на поиски грозофракса?»
Профессор подтвердил, что так оно и будет. Он достал стопку бумаг и положил ее перед собой. «Наши исследования подтверждают, – печально сказал он, – что скала, на которой стоит Санктафракс, продолжает расти – она становится все больше и больше. И ее все сильнее тянет в небо…» Он замолчал и в отчаянии покачал головой.
Вилникс краем глаза наблюдал за Профессором. «И требуется дополнительное количество грозофракса, чтобы его тяжестью уравновесить скалу, чтобы…»
Профессор энергично закивал. «Чтобы сохранить равновесие, – подтвердил он и вздохнул. – Слишком много времени прошло с тех пор, как Рыцарь-Академик вернулся, обновив запасы грозофракса».
Вилникс криво улыбнулся: «И кого же отправят на этот раз?»
Ученый муж фыркнул. «Протеже Профессора Света. Квинтиниуса… – Он нахмурился. – Квинтиниуса… ох, как же его?..»
Вилникс вздрогнул: «Квинтиниуса Верджиникса?»
– Это мой отец! – воскликнул Прутик, не в состоянии больше сдерживаться. – Я и не подозревал, что он был знаком с Высочайшим Академиком Санктафракса! Я даже не знал, что он когда-то был в Рыцарской Академии… – Прутик на мгновение задумался. – Хотя я вообще почти ничего не знаю о его жизни до тех пор, как он стал небесным пиратом.
– Если бы ты чуть-чуть попридержал свой язык, – раздраженно заметила Помогарь, – то тогда, наверное…
Ее прервал жуткий вопль, донесшийся из лавки.
В следующее мгновение в дверях показался Жиропот, бледный и бормочущий о том, что лисапунный гриф, всклокоченная хищная птица со страшным зазубренным клювом и острыми как бритва когтями, вырвался из клетки и набросился на несчастного пуфолака.
– С ним все в порядке? – осведомился Прутик.
– В порядке?! – пропыхтел Жиропот. – С пуфолаком-то? Нет, с ним совсем не все в порядке! Его кишки раскиданы по всем углам. А ведь за пуфолака можно выручить неплохие деньги. Мне надо сходить за ветеринаром, – тихо добавил он. – Пусть он его заштопает. – Жиропот взглянул на Прутика, словно увидел его впервые. – Тебе можно доверять?
Прутик кивнул.
– Хм, ну уж если ты все равно здесь, то не присмотришь ли за моей лавкой, пока я хожу? Возможно, это будет не задаром.
– Ладно, – согласился Прутик, стараясь скрыть нежданную радость.
Как только Жиропот оказался вне пределов слышимости, Помогарь снова попросила Прутика освободить ее. Но мальчик был непреклонен:
– Всему свое время. Кроме того, нет ничего хуже, чем история, рассказанная наполовину.
Помогарь тихо проворчала:
– Ну, где я тогда остановилась? Ах да! Вилникс и твой отец… Они поступили в Рыцарскую Академию в одно и то же утро, и тем не менее с первого же дня Квинтиниус Верджиникс затмил всех прочих подававших надежды молодых людей. В фехтовании, стрельбе из лука и рукопашном бою ему не было равных. В управлении громобоями – небесными кораблями, специально сконструированными для преследования Великой Бури, – никто не мог с ним тягаться.
Прутик просиял от гордости и представил себя преследующим Великую Бурю. Корабль швыряет из стороны в сторону, вверх и вниз, пока он соединяется с вихревым ветром, а затем громобой проваливается в пустоту и безмолвие внутри бури…
– Слушай внимательно! – прошипела Помогарь.
Прутик виновато взглянул на нее.
– Но я слушаю! – попытался было возразить он.
– Да ну? – усомнилась птица, сердито нахохлившись. – Так вот, как я и говорила, Профессор объяснил Вилниксу, что если приближение Великой Бури подтвердится, то, как того требует обычай, Квинтиниус Верджиникс немедленно пройдет обряд посвящения в рыцари и его снарядят в Сумеречный Лес, и если небу будет угодно, он вернется с грозофраксом.
Вилникс расплылся в своей неподражаемой улыбке – загадочной улыбке рептилии. Теперь наконец настал момент спросить о главном предмете, из-за которого он и затеял разговор. «А этот… грозофраке… – начал он как можно небрежнее. – Когда я был в Рыцарской Академии, о нем говорили как о самом чудесном веществе из всех существующих на свете. Говорили также, что осколки грозофракса не что иное, как чистая молния». Он коварно продолжал своим елейным голоском: «Неужели это правда?»
Профессор Темноты серьезно кивнул, и когда заговорил вновь, то казалось, что он торжественно цитирует древнее предание. «То, что люди называют грозофраксом, – провозгласил он, – рождается в лучезарном чреве Великой Бури – в центре могучего вихря, который раз в несколько лет возникает далеко-далеко за пределами Края. Он вбирает в себя тысячи сухих раскаленных ветров, которые воют и искрятся, рассекая небо в направлении Сумеречного Леса. Там, над Сумеречным Лесом, Великая Буря разрешается одним-единственным мощнейшим снопом молнии, который пронзает толстый слой сумеречного тумана и вонзается в мягкую плоть земли. Сноп мгновенно превращается в твердый грозофракс, излучающий волшебный свет в вечной лесной полутьме. Благороден и славен тот, кому выпадет честь лицезреть сей священный миг!»
Глаза Вилникса загорелись алчным огнем. Чистая молния! Его пронзила мысль: какой же силой должен обладать каждый кусочек грозофракса! Он поднял глаза и спросил Профессора: «А… э-э-э… а как он выглядит в точности?»
«Это кристалл несравненной красоты, – лицо Профессора озарила благоговейная улыбка, – он горит, светится, искрится…»
«И, несмотря на это, он тяжелый, – вставил Вилникс. – По крайней мере, я такое слышал. Но насколько он тяжел?»
«В сумерках своего рождения он не тяжелее песка. Однако в абсолютной темноте казначейства, в самом центре Санктафракса, щепотка грозофракса весит больше, чем тысяча бревен железного дерева, – объяснял Профессор. – Он способен уравновесить отталкивающую силу нашей летучей скалы. Без него Санктафракс давным-давно порвал бы все свои крепления и улетел в Открытое Небо…»
Вилникс притворился озадаченным: «Вот чего я не могу понять: если кристаллы грозофракса такие тяжелые, то как вообще их можно доставить в казначейство?»
Профессор испытующе посмотрел на молодого человека.
– Возможно, – прервала свой рассказ Помогарь, – на мгновение он усомнился в добрых намерениях ученика. Я не знаю этого. Я также не могу сказать, что в конце концов побудило Профессора поделиться с Вилниксом секретом. Но, как бы то ни было, он доверился ученику, и именно этому решению суждено было изменить ход истории Санктафракса.
«Его переносят в световой коробке, – сказал Профессор, – которую настраивают так, чтобы она излучала свет, подобный сумеречному».
Вилникс отвернулся, чтобы скрыть ликование. Если световую коробку используют, чтобы принести грозофракс в казначейство, то, несомненно, ее можно использовать и для того, чтобы вынести его оттуда! «А можно мне хотя бы взглянуть на грозофракс?» – нерешительно спросил он.
«Конечно же нет!!! – рявкнул Профессор Темноты, и Вилникс понял, что зашел слишком далеко. – Никому не позволено видеть грозофракс, за исключением Рыцарей-Академиков и стража казны, коим являюсь я сам. Если недостойный осквернит своим взглядом небесную чистоту грозофракса, за это небу противное деяние его ждет смерть!» – со свирепостью воскликнул Профессор.
Помогарь выдержала эффектную паузу, а затем продолжала:
– В тот миг ветер резко переменился, и летающую скалу Санктафракса стало сносить к западу и резко дергать, так как цепи натянулись.
«Я все понял», – смиренно произнес Вилникс.
«Ах, Вилникс, – продолжал Профессор уже спокойно, – хотелось бы мне знать, насколько правильно ты все понял. Много таких, кто жаждет использовать грозофракс в корыстных целях. Бессовестные ветроведы и вероломные облакологи, недолго думая, стали бы исследовать его… ощупывали бы его… – Профессор содрогнулся от негодования, – производили бы над ним опыты – если бы им пришло в голову, что грозофракс может служить их выгоде».
Помогарь умолкла на некоторое время, а затем продолжала рассказ:
– Если бы уже известный нам страж казны ранним утром следующего дня не дремал на своем посту, то он непременно увидел бы долговязую фигуру, тайком крадущуюся от казначейства по коридору. Костлявые руки самозванца крепко сжимали световую коробку. Внутри коробки лежало несколько осколков грозофракса.
Прутик охнул от изумления. Вилникс действительно украл грозофракс!
– Подлиниус поспешно вернулся в Ученическую Лабораторию, которая находилась на последнем этаже Башни Дождеведов, – рассказывала тем временем Помогарь. – С торжествующим видом он положил коробку перед группкой нетерпеливо ждавших молодых дождеведов и широким жестом открыл крышку. Кристаллы грозофракса сверкали и переливались огнями так, что их невозможно было сравнить ни с чем виденным прежде! «Чистая молния, – промолвил Вилникс. – Если нам удастся освободить и использовать ее энергию, мы станем самыми могущественными академиками за всю историю Санктафракса!»
Долгие часы трудились дождеведы, пытаясь растворить, заморозить, расплавить грозофракс или смешать его с другими веществами, но все их старания оказались тщетными.
За окном солнце клонилось к закату, окрашивая все в теплые золотистые тона.
Внезапно в порыве отчаяния Вилникс размахнулся и изо всей силы яростно ударил пестиком по грозофраксу. В следующий миг Вилникса охватило раскаяние: ведь он уничтожил бесценный кристалл!
Помогарь прищурилась:
– Ну, так он подумал сначала. Однако, присмотревшись внимательнее, Подлиниус увидел результат своего поступка: кристалл превратился в порошок бурого цвета, который, подобно ртути, скользил по дну ступки. «Я не знаю, что получилось, – обратился Вилникс к окружающим, – но давайте попробуем еще раз».
Второй осколок они положили в другую ступку. За окном смеркалось. Все подмастерья сгрудились вокруг стола, за исключением Вилникса, который переливал текучее пылеобразное вещество в склянку. Пестик с размаху опустился в ступку – ба-ба-а-ах!!! Раздался оглушительный взрыв.
Прутик отпрянул от неожиданности.
– Вне всякого сомнения, энергия молнии была освобождена, – фыркнула Помогарь. – Но с какими жуткими последствиями! От взрыва разнесло по камешку полбашни Дождеведов, ударная волна прокатилась по всему Санктафраксу, а древняя Якорная Цепь едва не лопнула от сильнейшего натяжения и вибраций. Все подмастерья были убиты во время взрыва. Все, за исключением одного.
– Вилникса Подлиниуса! – прошептал Прутик.
– Совершенно верно, – подтвердила Помогарь. – Едва живой, лежал он на полу, крепко прижимая к груди склянку. Вокруг распространялся запах миндаля. «Что же было не так во второй раз? – раздумывал Вилникс. – Что произошло?»
Когда он попытался подняться, капля крови из глубокого пореза на его щеке упала в склянку. В то самое мгновение, когда капля соприкоснулась с пылью, густая красная кровь превратилась в кристально чистую воду…
Тут Помогарь стала чрезвычайно серьезной.
– Кризис навис над величественным и надменным Санктафраксом, – произнесла она мрачно. – Из-за безрассудного поступка наглого юнца дождеведа древняя Якорная Цепь оказалась как никогда близка к разрыву. Хуже того, кража грозофракса опустошила казначейство. Подъемная сила скал растет с каждым днем, и чем меньше тяжесть противовеса, тем труднее удержать летучую скалу на месте.
Осталась одна надежда – ветровед и облаколог подтвердили приближение Великой Бури. В соответствии с обычаем Квинтиниуса Верджиникса должны были посвятить в рыцари, после чего ему следовал отправиться в погоню за Великой Бурей в поиска грозофракса.
Вилникс Подлиниус лежал тем временем в больничной палате и лихорадочно соображал. Ему так не удалось обуздать энергию молнии, но он понял что грозофраксовая пыль сама по себе является чудом – одной ее крупинки достаточно, чтобы мгновенно очистить самую грязную и гнилую воду. Чего только не дадут обитатели отвратительного зловонного Нижнего Города за подобное средство. «Все, что угодно», – с жадностью подумал Вилникс.
Не дожидаясь полного выздоровления, Подлиниус покинул больничную палату и вернулся в полуразвалившуюся Башню Дождеведов, или, точнее, Дождеведа, ибо в живых остался только он. Там он занялся подготовкой к великому дню.
В конце концов этот день наступил. Солнце взошло, и лучи его проникли через восточную арку в зал Великой Ратуши, где собрался совет Санктафракса.
Профессор Света и Профессор Темноты, одетые, соответственно, в белую и черную мантии, сидели перед собравшимися за столом, на котором лежали меч и кубок. Академики Санктафракса заняли свои места в зале. Каждая отрасль знаний была представлена: Колледж Облакологии, Академия Ветра, Институт Снега и Льда, воздухоловы, туманосборщики, смогометристы… а также последний представитель Факультета Дождеведения, притащившийся на костылях.
Высокий, статный юноша пересек зал и преклонил колена перед Профессором Света. «Властью, данной мне, – объявил Профессор, поднимая сначала кубок, а затем меч, – я прошу у Рыцарской Академии разрешения за жажду знаний и за остроту ума возвести тебя, Квинтиниус Верджиникс, в рыцарское достоинство!»
Профессор посмотрел на коленопреклоненную фигуру. «Клянешься ли ты, Квинтиниус Верджиникс, всем святым Небом, что будешь служить умом и сердцем Ордену Рыцарей-Академиков, присягая на верность Санктафраксу, и только ему?»
Голос Квинтиниуса дрогнул.
«Да, клянусь!»
Прутик преисполнился гордости:
– Мой отец!
«Клянешься ли ты также в том, что посвятишь всю свою жизнь поиску грозофракса? Что будешь преследовать Великую Бурю? Что… – Тут Профессор медленно и глубоко вздохнул. – Что не вернешься, не выполнив эту священную миссию?»
Помогарь обернулась и уставилась на Прутика немигающим взглядом.
– Отец Квинтиниуса, твой дед – Шакал Ветров, был капитаном небесных пиратов. Как разозлился в свое время Квинтиниус на отца, когда тот записал его в Рыцарскую Академию, ибо юноша хотел идти по его стопам. И вот теперь… Теперь! Невозможно описать словами, какой честью для него было получить наивысшую награду Санктафракса. «Квинтиниус, – услышал он тихий голос Профессора, – ты клянешься?»
Квинтиниус поднял голову и ответил: «Да».
Профессор Света наклонился вперед и вручил Квинтиниусу кубок. «Пей!» – приказал он. Юноша поднес кубок к губам. Профессор Света поднял меч и ждал, пока Квинтиниус осушит кубок. Он все ждал и ждал… Но Квинтиниус оставался неподвижным, будучи не в состоянии проглотить эту густую вонючую жидкость.
Внезапно волнение пробежало по рядам сидевших в зале. Это Вилникс Подлиниус шумно ковылял на своих костылях, продвигаясь вперед, к кафедре.
Профессор Темноты в тревоге подался вперед в своем кресле: что еще вознамерился выкинуть этот юный глупец? Он наблюдал, как Вилникс поднял один из своих костылей и слегка постучал им по кубку. «Вода в Реке Края уже не та, что прежде, – фыркнул он, а затем обернулся, чтобы обратиться к залу. – Итак, не настало ли время перестать обманывать самих себя? Слушать всю эту чепуху о Рыцарях-Академиках, о „преследовании бури“, о „священном грозофраксе“?» Он презрительно ухмыльнулся: «Когда в последний раз Рыцарь-Академик отправился за грозофраксом? А что случилось с ним и со всеми остальными?»
Шум прошел по залу.
«Гарлиниус Герникс, Лидиус Ферикс, Петрониус Метракс… Где они теперь?»
Шум нарастал.
«Семь лет назад последний из Рыцарей-Академиков поднял паруса в погоне за бурей, – продолжал Подлиниус. – Скридиус Толлиникс, так его звали…»
«Это было восемь лет назад!» – прокричал кто-то.
«Почти девять», – раздался другой голос.
Вилникс хитро ухмылялся. Он знал, что теперь они в его руках. «Почти девять лет, – повторил он, и его слова полетели по залу. Он повернулся к Квинтиниусу Верджиниксу и указал на него обвинительным жестом. – И мы возлагаем все наши надежды на него! – Подлиниус намеренно выдержал паузу. – Да с какой стати он преуспеет там, где остальные – и столь трагически – потерпели неудачу?!»
После этих слов зал Великой Ратуши затрясло от шума и гама. «Девять лет! – закричал Вилникс. – Нет, нам надо сделать что-то сейчас, немедленно! – Зал затрясло во второй раз. – Но что? – Пыль летела из трещин в потолке. – Ответ прост, друзья мои! – провозгласил Подлиниус – Мы должны увеличить количество цепей!»
По залу пробежал вздох изумления, затем воцарилась тишина. План спасения был на удивление прост!
Старший науковед с Факультета Воздушных Исследований первым нарушил тишину. «Производство цепей означало бы увеличение числа сталелитейных мастерских и кузниц, – заметил он. – А река и без того достаточно загрязнена. – Он кивнул в сторону кубка, который Верджиникс все еще сжимал в руках. – Мы рискуем сделать воду совершенно непригодной для питья».
Все взоры обратились к Вилниксу, который благосклонно улыбался. Затем, отметив про себя, что вознаградить старшего науковеда званием профессора за его вопрос, он доковылял до Верджиникса и выхватил у него кубок. Подлиниус извлек из кармана мантии медальон в форме шарика и окунул его в мутную жидкость. Вода мгновенно стала кристально чистой. Вилникс вернул кубок Верджиниксу, который сделал из него глоток и подтвердил: «Это пресная вода. Настоящая. Чистая. Она похожа на ключевую воду из родников Темных Лесов».
Профессор Света тоже сделал глоток из кубка. Он взглянул на Подлиниуса прищурившись. «Как такое возможно?» – требовательно спросил он.
Вилникс невозмутимо выдержал взгляд Профессора. «Это возможно благодаря одному поразительному открытию, – заявил он. – Моему поразительному открытию. – Он постучал по медальону. – Эта милая безделушка содержит вещество, настолько сильнодействующее, что одной крупинки его достаточно, чтобы обеспечить человека питьевой водой на год. – Подлиниус повернулся к рядам скептически настроенных академиков. – Этот грозо… – Вилникс оборвал себя на полуслове. – Это вещество, которое я назвал пылефраксом в честь нашего любимого летающего города, знаменует собой начало новой эры. Мы можем гарантировать будущее Санктафракса за счет строительства цепей, которые ему крайне необходимы. И при этом мы будем совершенно спокойны, зная, что нам никогда не придется мучиться от жажды!»
Зал огласился криками одобрения. Подлиниус скромно потупился. Когда он снова посмотрел в зал, его глаза горели огнем радостного предвкушения близкой победы. «Мои партнеры из Лиги Свободных Купцов и Предпринимателей ждут сигнала для начала работ по созданию цепей, – сказал он, и на его губах мелькнула улыбка. – Конечно, – добавил Вилникс, – они будут иметь дело только с Высочайшим Академиком Санктафракса, то есть с новым Высочайшим Академиком».
Он резко повернулся и смерил взглядом Профессоров Света и Темноты. «Ибо что толку от этой парочки клоунов, которые, деля власть между собой, своими тайными ритуалами и бессмысленными обычаями привели Санктафракс на край гибели? Или у вас есть кто-то другой, кто мог бы изменить ситуацию к лучшему?»
Выкрики «начнем все заново» и «да здравствует новый порядок» раздались в зале Великой Ратуши. «А вот и наш новый Высочайший Академик – Вилникс Подлиниус!» – провозгласил будущий Профессор Воздушных Исследований. Остальные принялись скандировать имя нового Высочайшего Академика. Вилникс закрыл глаза и наслаждался триумфом, по мере того как крики становились все сильнее и громче.
В конце концов он поднял взгляд на толпу. «Да исполнится ваша воля! – воскликнул он. – Я, новый Высочайший Академик Санктафракса, буду говорить с представителями Лиги. Цепи будут созданы, и Санктафракс, балансирующий ныне на грани неизвестности, будет спасен!»
Помогарь печально посмотрела на Прутика.
– Лишь один человек остался непреклонным. Человек, у которого безжалостно похитили все, к чему он стремился и чего он желал. Это был твой отец, Квинтиниус Верджиникс. Его лицо стало суровым. Оставалось то, что они не смогут забрать, – небесный корабль, который был построен специально для него, его «Громобой»!
В негодовании он плюнул и большими шагами пересек зал. В дверях он остановился и обернулся. «Если я, Квинтиниус Верджиникс, не стал Рыцарем-Академиком, то я буду Облачным Волком, воздушным пиратом, – прогремел он. – И я обещаю тебе, Вилникс Подлиниус: ты и твои друзья – предатели из Лиги, – вы будете горько сожалеть об этом до конца своей жизни!» Сказав так, он ушел.
Помогарь печально покачала головой.
– Конечно, сказать проще, чем сделать, – произнесла птица. – И прошло много лун, прежде чем его дерзкие слова стали сбываться. Его первое путешествие едва не окончилось гибелью как для него самого, так и для его корабля. Единственным положительным результатом этого полета оказалась встреча с Каменным Пилотом. Облачный Волк был вынужден спрятать «Громобой» в безопасном месте и стать простым матросом на одном из кораблей Лиги до тех пор, пока он не соберет достаточно денег и сведений о внутренних делах Лиги. – Помогарь прищурилась. – Капитаном, на корабле которого он окончил свою службу, был печально известный Мультиниус Гобтракс…
– Да, я ведь родился на борту его корабля, – задумчиво произнес Прутик. – Но что стало с Санктафраксом?
Помогарь фыркнула:
– Несмотря на обещания Вилникса «начать все заново» и установить «новый порядок», ситуация только ухудшилась. Сейчас, как ты сам знаешь, многие жители Нижнего Города трудятся в сталелитейных мастерских и кузницах, выковывая дополнительные цепи. Пока удается удержать Санктафракс на месте, но не более того. Это бесконечная работа. А вода в реке становится все более и более грязной. Только благодаря крупицам пылефракса, которыми Вилникс Подлиниус снабжает преданных ему членов Лиги, Нижний Город еще не задохнулся от собственного зловония.
Прутик в смятении покачал головой:
– А Вилникс? Он-то что получил из всего этого?
– Богатство и власть, – просто ответила Помогарь. – В обмен на питьевую воду Лига одаривает Вилникса и новый Факультет Дождеведения всем, чего только он ни пожелает. Это будет продолжаться до тех пор, пока к ним будет поступать пылефракс.
– Но, разумеется, это не может продолжаться бесконечно, – предположил Прутик. – Когда пылефракс закончится, Вилниксу придется снова красть грозофракс в казначействе.
Помогарь кивнула:
– Именно так все и обстоит, а у Профессора Темноты нет власти, чтобы помешать Вилниксу. Более того, производство пылефракса оказалось невозможным. Несмотря на тысячи попыток, большинство из которых окончились трагически, никому так и не удалось повторить результаты первого опыта.
– Но это уму непостижимо! – воскликнул Прутик. – Чем больше грозофракса Вилникс забирает из казначейства, тем больше цепей приходится выковывать. А чем больше цепей производится, тем больше грязи и отходов поступает в реку. Чем грязнее становится река, тем больше пылефракса необходимо для ее очистки!
– Порочный круг – вот что это такое, – ответила Помогарь. – Жуткий порочный круг. И через двадцать лет после собрания в зале Великой Ратуши ситуация для обитателей Санктафракса и Нижнего Города выглядит как никогда удручающей. Занятые только своими проблемами, дождеведы и члены Лиги не видят того, что творится вокруг. Но если ничего не будет сделано, и сделано немедленно, то крах Санктафракса – это всего лишь вопрос времени.
– Но что можно сделать? – спросил Прутик. Помогарь развела крыльями и повернула голову в сторону:
– Не мне отвечать на этот вопрос – Она скосила пурпурный глаз на Прутика. – Ну, – произнесла птица, – мой рассказ окончен. Теперь-то уж ты меня выпустишь?
Прутик виновато посмотрел на нее.
– Конечно! – ответил он и вытащил нож из рукава. Он снова начал ворочать узким лезвием в скважине замка. Раздался мягкий щелчок. Замок наконец-то открылся! Прутик открыл дверцу клетки.
– Небо и Земля!!! – раздался злобный крик. – А еще говорил, что тебе можно доверять! Что, что ты вытворяешь?!
Мальчик обернулся и замер в страхе. Жиропот, который вернулся с ветеринаром, был вне себя от ярости. Его жирная туша стремительно надвигалась на Прутика.
– Я не могу… – раздался жалобный голос птицы. – Прутик, помоги мне!
Прутик обернулся. Птице удалось высвободить из клетки голову и крыло, но дверца была невелика, и другое крыло застряло, сдавленное прутьями.
– Залезай обратно и попробуй выйти снова! – крикнул мальчик.
Помогарь сделала, как было сказано, сложила крылья и снова высунула голову из клетки. Жиропот уже навис над ними, на боку у него болталась тяжелая дубинка. Прутик протянул руки и, обхватив птицу, потащил ее из клетки. Жиропот схватился за дубинку. Помогарь изо всех сил отталкивалась лапами от жердочки.
– Ну давай же! – в отчаянии крикнул Прутик.
– Вот сейчас… – Помогарь напряглась. – Я уже… Получилось! – Она попробовала взмахнуть крыльями – раз, другой – и затем, оттолкнувшись от края клетки, взмыла в небо.
Настала очередь Прутику уносить ноги. Он прокрутился на каблуках и рванул что есть мочи по улице. Дубинка Жиропота лишь слегка задела его плечо. Мгновением раньше она бы раскроила ему череп.
Прутик бежал все быстрее, прокладывая себе путь в толпе и расталкивая локтями зазевавшихся. Жиропот яростно вопил ему вдогонку.
– Вор! Подлец!! Негодяй!!! – ревел он. – Держи его!!!
Прутик нырнул в узкий переулок. Крики постепенно стихли, но он бежал еще быстрее, чем прежде. Мимо лавок ростовщиков, мимо клиник доморощенных зубодралов, мимо грязных цирюлен и веселых трактиров, за угол и – с разбегу врезался в отца.
Облачный Волк грубо встряхнул его за плечи.
– Прутик! – воскликнул он. – Прутик! А я ищу тебя везде. Мы готовы к отплытию. Где же ты пропадаешь?
– Н-н-нигде… – промямлил Прутик, не в силах поднять глаза на разъяренного отца.
За спиной Облачного Волка высоко в небе мальчик увидел Птицу-Помогарь, летевшую в лучах заходящего солнца – прочь от Санктафракса, прочь от Нижнего Города. Он с завистью вздохнул. Птица улетала, но страшные слова ее остались с ним: «Порочный круг – вот что это такое. Если ничего не будет сделано, то крах Санктафракса – это всего лишь вопрос времени».
Прутик спросил, на этот раз самого себя: «А что можно сделать?»