Глава 3
На следующий день у Вседержителя к аборигенам появились какие-то личные счёты, и вся его исполинская, сокрушительная сила обрушилась на город неописуемым ливнем. Утро размокропогодилось. «Хляби небесные разверзлись», поглотив тотчас угасшее солнечное светило. Разряды молний немилосердно целились в макушки бегущих в панике к укрытиям горожан в божественном, ниспосланном сверху гневе. Один из них угодил прямо в темя многодетному отцу семейства пожарному Сидорову Петру Павловичу – тот слабо вскрикнул и остался недвижим на заливаемом безудержным дождём асфальте.
Промокшие насквозь граждане не остались безучастны к его злоключению – примчавшаяся газель «Скорой помощи» выловила стараниями фельдшера страдальца из бурливой лужи и умчалась прочь. А оставшиеся ротозеи побрели в ближайшую кофейню обсудить дальнейшую судьбу жертвы разбушевавшейся стихии.
После бурных словоизвержений под запах кофейного напитка и под хруст на зубах мятных пряников народ вынес свой вердикт: бывший борец с огнём начнёт чудить, видеть вещие сны или будет общаться с духами. Но примостившийся за соседним столиком упитанный господин в чёрных очках охочего до гусей литературного героя премного удивился общественному приговору:
– Вы напоминаете мне падающих в овраг слепых с картины Брейгеля Старшего! Впрочем, что это я? По данным социологических опросов четверть россиян уверены – Солнце вертится вокруг Земли и более трети верят в потусторонние силы. А по сведениям российской статистики в стране насчитывается уже два миллиона неграмотных!
Осмеянные неучи с глухим ропотом покинули помещение, поминая высокообразованного выскочку нецензурными словами. Однако неожиданно у сбежавших граждан появился адвокат в лице тщедушного старика с посеребрёнными висками и повисшим собачьим ухом носом. Добронравный дед выплеснул кофейную гущу на блюдечко, поелозил по нему морщинистым перстом и прошамкал:
– Что вы хотите от простых людей? Известный российский сенатор обвинила в холодах на территории страны климатическое оружие – для подрыва нашей экономики. А аграрии одной поволжской республики надеются спасти сельскохозяйственную отрасль от неблагоприятных погодных условий с помощью молебнов и окропления полей святой водой.
Благообразный старец с силой дунул на чайное блюдце, расплескал ароматное содержимое на стол и продолжил негодующую речь с желчью:
– В Петербурге на стадионе «Зенит Арена» уже провели молебен о благополучном завершении строительства. Лучше бы пару казнокрадов посадили! Треть американцев, между прочим, верит, что правительство Америки – искусно маскирующиеся под обычных людей рептилии.
И тогда прорезался голос у ковыряющего в зубах спичкой интеллигента с наружностью репетитора по китайскому языку. Взгромоздившийся за столик у окна вольный языковед обернулся в сторону упитанного господина и продудел с видом заговаривающего змей факира:
– А ведь климатическое оружие способно спровоцировать экономический спад в стране и недовольство властью. Безо всяких ракет расшатать политическую ситуацию, разжигая пожар революции. И российский ведущий специалист центра погоды утверждает – американцы применили метеорологическое оружие ещё восемнадцать лет назад в Югославии. Посмотрите-ка на улицу – что с погодой делается! Может, народ и прав в чём-то?
Стоящий за стойкой кофейни печальный отрок с опущенными к полу глазами в ответ вдруг вскрикнул укушенным гюрзой дервишем в знойной пустыне:
– Да что там народ! По телевидению сообщили о создании в Российском университете дружбы народов факультета народных целителей. Обещают провести набор студентов и приступить к обучению.
– А ещё газеты пишут, – присовокупил начавший полемику измождённый недоеданием пенсионер, щёлкнув металлическим зубом. – Практически все переназначенные временно исполняющие обязанности глав регионов родились в период с одиннадцатого июля по двадцать четвёртое августа. Оных якобы подбирали с учётом астрологических гороскопов. Но главное – по совместимости с гороскопом сами знаете кого.
Осуждаемый любителями кофейного напитка за поругание народной интуиции толстощёкий гражданин неожиданно всплеснул руками, подобно похищаемому гусю крыльями, полузадушено прошипев:
– А вы посмотрите на трёх глав Самарской, Омской и Новгородской областей в очках с одинаковыми причёсками? Этих руководителей как будто в секретных лабораториях разработали в виде губернаторов – роботов. Это, видать, первая опытная партия. А потом ими оснастят все губернии России!
Однако поворот воинственной темы в иное русло разочаровал молодящуюся даму в центре зала: соломенная шляпа ковбойского вида на женской голове заколыхалась тростником под порывами ветра. Вдова почившего вовремя ювелира дёрнулась на стуле как от удара кольтом по голове и вознегодовала, царапая бриллиантовую серёжку в ухе:
– А кто использовал акустическое оружие против американских дипломатов на Кубе? Они полностью или частично потеряли слух. Сейчас в Америке этот инцидент расследуется. Откуда у островитян такая техника? Так что ждите ответа…
Внезапно из затемненного угла кофейни раздался тягучий голос похожего на семинариста прошлого века юноши в длиннополом макинтоше:
– В день своего дня рождения патриарх Кирилл возвестил о скором конце света. По мнению церковного иерарха, «это уже видно невооружённым глазом. Нужно быть слепым, чтобы не видеть приближение грозных мгновений истории, о которых говорил в своём „Откровении“ апостол и евангелист Иоанн Богослов». Вы об этом? О грядущем противостоянии сил зла против добра?
Испуганные посетители бистро после футуристического прогноза спешно покинули помещение для занятия очередей в гастрономах за спичками и солью. Внёсшая же собственный вирус в поразившую всех эпидемию невежества директор местной гимназии Нона Фёдоровна Брюшкина тем временем томилась в кабинете.
В эту минуту приспешница мирового капитала писала отчет о выкошенных патриотических стеблях, о посеянных клеветнических сорняках на ниве просвещения в угоду заокеанским фондам. Однако никак не могла представить убойных доказательств подрывной деятельности возглавляемого педагогического коллектива. Ибо страна шла своим путём, спотыкаясь и тяжко стеная по дороге.
Наконец, служанка денежных мешков совсем озлилась на нынешнюю власть, смяв исписанный размашистым почерком листок бумаги клубком. Сквозь набегающие слёзы директор гимназии окинула горемычным взглядом стены помещения и тут же вернулась в приподнятое состояние духа.
Красующийся над зеркалом портрет как будто загорелого под тропическими пальмами американского президента высушил влагу иссиня чёрных глаз, а от вида марширующих по книжным полкам фолиантов о Граде на холме кровь в жилах ускорила свой бег перед решительным сражением. В воображении сподвижницы англосаксов восторженные толпы сограждан уже приветствовали звёздно-полосатый стяг в туманной дымке, но тут гадкая российская действительность грубо вторглась в упоительные мечты и внесла сумятицу в стройные колонны.
В директорский кабинет воинственным десантом проскочили родители гимназистов из числа имеющих счета в швейцарских банках. Посетители были подавлены и угрюмы, а на лицах оных лежала мрачная тень реквизирующих нажитое у буржуев имущество революционных солдатиков. На вопросительно поднятые брови хозяйки помещения и на вздымающуюся от волнения гренадёрскую грудь первым откликнулся отец Марка Потёмкина.
Незваный гость подскочил к даме взбесившимся бульдогом, злобно прорычав в лоснившуюся прогорклым маслом блинную физиономию:
– Куда вы дели наших детей? Я давно подозревал в вас своекорыстную, гнилую особу! Что, на откачку жира денег не хватает?
Сторонница европейских ценностей вскочила с места, выпрямилась всем своим слоноподобным телом в полный рост и громоподобным голосом протрубила:
– Да вы в своём уме? Да, я за гранты от заокеанских спонсоров всех вас оптом могут купить со всеми вашими потрохами! А что стряслось?
Засим Нона Фёдоровна натужно опустилась в кресло, в нетерпении тиская унизанные золотыми перстнями пальцы. И тогда разукрашенная новогодней ёлкой мать Евграфа Разумовского для унятия крика призвала мужчин к спокойствию. Те разместились на будто бы утащенной из дворца роскошной софе у стены: ну, не пристало достославным сынам отечества сидеть на казённых стульях.
Впрочем, таковых в кабинете директора гимназии не водилось. В ней удивительным образом мирно уживались любовь к западной демократии и лакейское пристрастие к господской мебели. Всё-таки дворянские гены прабабки деградировали до холуйского подражания новоявленным дворянам.
А пришедшая вместе с мужчинами мадам в изысканно уложенной прическе на голове с бархатной нашлёпкой сбоку удовлетворилась мягким стулом. Но кокетливые завитушки на спинке предмета мебели у канцелярского стола не привели обеспокоенную гражданку в жеманное состояние духа. В образе хватающего на лету мелких пташек коршуна щеголиха издала клекочущие звуки вперемешку с человеческим речением:
– Три дня назад мы отправили своих сыновей в «Артек» на отдых. На поезде. Они сами так решили. И сегодня утром нам сообщили – ребят на конечной станции в вагоне не оказалось! Более того, дети сошли на первой же остановке от нашего города. А никто, никто на это не обратил внимание!
– Безобразие! – дребезжащим звоном дверного колокольчика подал голос с места отец Михаила Юсупова. – Мы, конечно, готовим иски в суд на организаторов поездки. Но…
Запнувшегося на полуслове ябедника вдруг царственным жестом прервал Николай Петрович Шуйский. Однофамилец родовитой семьи степенно разгладил вновь входящую в моду эспаньолку на покатом подбородке и пророкотал с софы таким прекрасным басом, каким гордилось Христово воинство до пролетарской революции:
– Мы не можем обратиться в полицию, а господин Потёмкин зря на вас набросился скунсом. Огласка сего факта может нанести вред нашим банкам. Мой сын Геннадий и ещё четверо гимназистов создали политическую организацию «Факел Свободы». Боюсь, босяки из «Детей Солнца» объявили им войну! А вдруг…
Ничего не подозревающие об идеологических коллизиях исхода гимназистов неизвестно куда родители не дали ему закончить фразу. Высокородные отцы семейств шумно загомонили, обступив осведомлённого господина со всех сторон. А тот проникновенно поведал почтенной публике рассказанную отпрыском за обильным ужином невообразимую историю. По ней выходило вот что.
Уволенный из гимназии за славянофильские убеждения некто Суворов сколотил шайку из лицеистов – потомков смердов. Назвал организацию «Дети Солнца» и стал подкидывать листовки на лобовые стёкла лимузинов с призывом поделиться в поте лица своего заработанным богатством. В противление бессовестному наезду вдруг появившийся неизвестно откуда бывший учитель компьютерной грамотности Илья Бессонов призвал гимназистов объединиться в крепкие ряды. Что они блестяще исполнили! Накололи факелы на груди и стали скандировать под окнами квартир голодранцев старозаветные метафоры: «Рождённый ползать – летать не может!», «Грош – целковому не товарищ!».
Похоже, провозвестники социального расслоения в обществе были очень горды собою, громогласно упиваясь денежным превосходством. Какое отношение безудержное стяжательство имеет к свободе – осталось великой тайной за семью печатями. «Зажавшие же своё сердце между собственной лавочкой и собственным пищеварением» нувориши в директорском кабинете были в восторге – наконец-то можно рассупониться в пренебрежении к бедным людям. Однако выскочившие из скороварок богачи вскоре очнулись, вспомнив о пропавших детях.
– Да, но куда подростки отправились? – вопросил галантный отец Вадима Голицына, отделившись от сплотившихся вокруг сказителя собратьев по несчастью и смятенно разведя ухоженными руками. – Мой сын и дня не проживёт без итальянского сыра, а равно французских булочек на завтрак прямо с самолёта. Ребёнка где-то удерживают силой!
Внезапно осознавшая всю драматичность чужой постановки ставленница империализма величественно оторвала свою плоть от кресла, и в образе деспотичной Кабанихи из «Грозы» урезонила расфранченных особ плакатными лозунгами:
– Ребятишки взорвали шлюзы в плотине относительного общественного согласия. Вздыбившийся водный поток может снести и наш город, и страну. А мы ещё к этому не готовы! Надо затаиться в ожидании вестей. Я верю в своих воспитанников – они погасят «Детей Солнца»!
Это многозначительное «мы» было воспринято как должно. Отец Михаила Юсупова приложил пальцы к побледневшим губам и промолвил в сгустившейся гудроном тишине:
– Ни слова больше. Рот на замок и молчок!
Однако родители гимназистов вопреки выжидательной позиции директора гимназии решились на отчаянный шаг. Начальник местной полиции слыл в банковских кругах человеком благонадёжным и угодливым. Уже через четверть часа кавалькада из бронированных машин дислоцировалась у здания околотка, кроме авто матери Евграфа Разумовского – стильная франтиха уплыла канонерской лодкой в местное Бюро злых услуг. Дабы сколотить команду для пленения лицеистов, где бы эти дырявые посудины ни обретались. Впрочем, впустую. Желающих взвалить на себя сомнительное бремя не нашлось даже из числа внештатных сотрудников: клиентка вела себя потерявшим берега водным потоком.
Правоохранительное строение встретило сановитых гостей подслеповатыми зарешёченными окнами на первом этаже. Поеживаясь и толкаясь, достославные столпы города проникли внутрь помещения в надежде на милостивое провидение. И оно не обмануло чаяний любителей поживиться за чужой счёт.
Высокий полицейский чин – Стародубцев Сидор Иванович – принял посетителей как родных и даже приложился сочными губами к бритой щеке Николая Петровича Шуйского. А от чванливых гостей не ускользнула ласкающая взор монархическая обстановка кабинета, и высокородные господа уверились в правильности своего решения пойти официальным путём. От сторонника дореволюционных порядков участники финансового рынка узнали и об исчезновении пяти лицеистов, и о пролетарских воззрениях ребятишек. Сидор Иванович незадолго до этого ознакомился с вымученным начальником оперативной части планом по поиску мальчишек.
Владельцы местных банков в свою очередь наперебой горестно поделились с начальником полиции своей бедою, скромно сидя на присутственных стульях. Ибо устойчивая робость перед органами правопорядка передалась новоявленным господам по наследству от дедов, подчас сковывая возродившиеся барские ухватки.
И тут на плотно сидящего в кресле клеврета царской империи как будто бы столбняк напал: за зеркальностью происшествий таилось что-то тревожное и опасное для государственных устоев. Но сейчас это было не к месту – время ещё не пришло. Внезапно из-под подкорки роялиста русского разлива выползла гремучей змеёй неприятнейшая историческая коллизия: Владимир Ульянов двадцать второго января одна тысяча девятьсот семнадцатого года в Цюрихе перед соратниками по борьбе сокрушался – «мы, старики, может быть, не доживём до решающих битв грядущей революции». А что вышло?
Всё-таки вынужденное членство в партии коммунистов давало о себе знать и принуждало жандармские пышные усы хозяина кабинета эпизодически колоть невоздержанные губы. Растительность на лице Сидор Иванович завёл в преддверии материализации витающих в атмосфере идей. Внезапно охранитель установившегося порядка закручинился: какая пропасть упущенных возможностей лежит между понятиями «ещё рано» и «уже поздно»! Но начальник полиции трусливо отогнал от себя чужеродные мысли, сосредоточившись на насущных проблемах дня.
Одна из них сидела перед носом шумным кагалом, вторая вторглась в кабинет оперативным сотрудником Максимом Млечным. Тот деликатно застыл у двери, делая какие-то бессмысленные знаки. Благоволивший молодцу по-родственному Стародубцев кивнул головой в поощрении к докладу.
– Вчера ночью в городе неизвестные типы повалили два памятника, – отрапортовал фаворит правоохранителя, наслаждаясь произведённым эффектом на обомлевших достославных сограждан. – Возле налоговой инспекции и перед банком «Кубышка».
Внезапно рождающаяся в страшных предродовых муках общая мысль явила сморщенное личико на свет, возроптав от покидания материнского лона заполошным ором Сидора Ивановича:
– Так, началось! Это постаменты усопшему первому секретарю горкома товарищу Нилову и безвременно покинувшему сей бренный мир хозяину города господину Придорожкину. Первый для лицеистов свой, второй – для гимназистов. Одно хорошо – значит, подростки живы, здоровы. Лишь бы только в леса не подались! А в городе мы детей в два счёта найдём.
Несомненная здравость рассуждений хозяина кабинета возымела на однофамильцев родовитых фамилий благотворящее действие: нувориши попрощались и разъехались по своим поместьям. А перед Сидором Ивановичем на казённый стул приземлился во всё это время топтавшийся у двери Максим Млечный, в образе доверчивого чижика прощебетав:
– Поиск детей организуем, или как? Дело о вандализме заводим, или нет?
В ответ соумышленник монархического реванша возвёл очи к потолку и принял решение на манер мудрейшего израильского царя Соломона:
– Будем ждать указаний от городской администрации. А-то как бы на политической мине не подорваться. «Всё пройдёт»…
– «И это тоже», – по-философски заключил набравшийся от своего патрона имперских блох родственник, сцапав с начальственного стола план оперативных мероприятий по поиску лицеистов.
Засим удалился вон, плотно прикрыв входную дверь. Далее подающий большие надежды для родной матушки Максим Млечный в поиске ребятишек не участвовал из-за опасений вляпаться в идеологическую лужу. К счастью для него, оставшаяся часть отпуска позволяла уйти в тень без потерь для румяного лица.
А Сидор Иванович в одиночестве предался любимейшему занятию: учил наизусть дореволюционный гимн «Боже, царя храни!». Вдруг пригодится? Но сторонник сословного государственного устройства то и дело сбивался на российский текст, отчего грязно матерился грузчиком и больно щипал старообразные усы.
Тем временем в городской администрации секретарь мэра Галина Евгеньевна Гуськова мужественно отбивалась от словесного потока ударенного молнией пожарного Сидорова Петра Павловича. Тот сбежал из психиатрической больницы и требовал скорейшей аудиенции у градоначальника для искоренения вредоносной крамолы.
Наконец, плотно откушавший Гарманюк Георгий Германович смачно икнул, призвав гражданского ординарца в юбке для доклада о текущем моменте. И привыкший преодолевать тяготы бытия многодетный Пётр Павлович просочился за спиной барышни в кабинет пожарным шлангом.
Откуда ни возьмись, слоистыми облаками вплыли в помещение депутаты горсовета от партии порядка и один госслужащий мэрии. Макар Иванович Толстогубов и Евгений Петрович Мясоедов явились для обсуждения очередного прожекта по освоению бюджетных средств. Для весомости аргументов рачители общественного блага прихватили начальника отдела по социальной политике администрации города Подневольного Егора Семёновича. Назначенный по наущению местного торгового магната чиновник был рад служить даже за талоны на бензин в неустанной защите интересов лавочников.
Обойдя застывшего багром на пороге борца с огнём, законодатели с заискивающим видом разместились на пафосном диване в углу комнаты. Надобно отметить – завезённая накануне выборов столоначальника кондовая мебель сразу же после избрания мэра была выброшена на помойку с заменой на греющую душу градоначальника обстановку в музейном стиле.
Тройное «г» с высоты помпезного кресла обласкало взором расположившихся господ у окна и выплеснулось негодующей сентенцией в адрес оробевшей секретарши:
– Кто допустил ко мне этого гражданина? Что сей неухоженный тип здесь маячит?
И та разъярённой гусыней подлетела к надувшемуся гаичкой Сидорову, пытаясь выпихнуть тушку за массивную дверь. Но Пётр Павлович распустил ручищи крыльями, намертво вцепившись оными в округлые женские бёдра. Всхлипнув, Галина Евгеньевна выпросталась из нежданных оков и вернулась на рабочее место. Однако заявление об уходе писать не стала, ибо была поставлена на это место правящей партией для пригляда за прижимистым шефом.
Прошедший задолго до этой потасовки суровую школу жизни пожарный ничуть не засовестился и представшим перед грозными очами повелителя волхвом изрёк:
– Сегодня ночью мне видение было. Революционные парижане свергают сооружённую при Наполеоне в честь императорских военных побед Вандомскую колонну на площади. С этого акта собственно и началась всемирная повальная эпидемия. Сразу же за этим приснился мне текст Декрета Совета Народных Комиссаров российской социалистической республики одна тысяча девятьсот восемнадцатого года о памятниках. По нему воздвигнутые в честь царей каменные изваяния подлежали сносу. Так вот…
Но закончить покрытые пылью веков откровения бывшему борцу с огнём не довелось. Сладкоречивый боец партийного фронта Макар Иванович Толстогубов вскочил с места, хлопнул себя ладонями по толстым бокам и раскатисто расхохотался. Так, что хрустальная люстра под потолком отозвалась переливчатым звоном.
– Отлились, значит, кошке слёзки мышки в одна тысяча девятьсот девяносто первом году, – сквозь заразительный смех пояснил втайне сочувствующий погибшей николаевской империи член партии порядка. – Памятник Дзержинскому в Москве свалили, помните? Восторжествовала историческая справедливость!
– Ну, это не только наша народная забава, – блеснул эрудицией прикормленный начальник отдела по социальной политике администрации города, поёрзав франтоватым пиджаком на диване. – В Польше постаменты советским воинам сносят, в Венесуэле пять статуй Уго Чавеса уничтожили, в Америке рушат монументы боровшимся за право угнетать негров южанам. А уж в бывшей окраине страны Советов настоящий падёж вождя пролетариата случился!
Изобразив на своём породистом лице великодержавный восторг и воспарив в душе коршуном с исполинского утёса, Евгений Петрович Мясоедов вдруг издал от окна сиповатые горловые звуки:
– Однако наша власть устанавливает памятники, а не демонтирует! К примеру, Столыпину в Москве. Постамент этому достойному сыну отечества в Феврале семнадцатого года либералы по скудоумию свалили. Сегодня по всем городам и весям возводят русским правителям каменные изваяния. В Александровском саду Москвы был снесён один из первых памятников советской власти – обелиск «выдающимся мыслителям и деятелям борьбы за освобождение трудящихся». А на разорённом месте появился памятник к 300-летию дома Романовых.
– Оно, конечно, так, – вернулся на пророчествующую стезю ударенный молнией Пётр Павлович Сидоров, прижав опалённые огнём руки к груди и уткнувшись сутулой спиной в ручку двери. – Однако в Липецке, во дворе одного центра в Архангельске, в Сургуте и ещё много где установили постаменты Сталину. И россияне по последним опросам общественного мнения считают генералиссимуса самым выдающимся руководителем страны. Впрочем, не только они.
Выдержав многозначительную паузу, прозорливец по воле неуправляемой стихии величественным жестом воздел десницу к хрустальному светильнику над головой, отбарабанив патетическим гласом от порога:
– В некрологе о Сталине один британский ежемесячник писал: «Через все бури громового рассвета, распад старой эры и рождение новой он направил корабль человеческих надежд с непоколебимой стойкостью и уверенностью в себе». Кстати сказать, на одной из станций столичного метро в посвященной железнодорожникам картине на паровозе появилась надпись ИС – «Иосиф Сталин». Видать, была закрашена в пятидесятые годы прошлого столетия.
– «Сии эманации исходят сверху», – добавил своё лыко в строку приосанившийся Подневольный Егор Семёнович, процитировав одного модного политолога. – Мол, лидер Российской Федерации призвал: «не нужно излишне демонизировать Сталина» и нечего нас в «родимые пятна» тыкать! Вот чиновники разного калибра и постреливают из-за углов. А член Высшего Совета правящей ноне партии прямо заявила: «Сталин был послан Богом для того, чтобы сохранить Россию».
Как будто загнав последний патрон в воспетый революционным поэтом маузер, внезапно в упор выпалил с дивана никогда не нюхавший пороха боец партийного фронта Макар Иванович Толстогубов:
– Давеча в коридоре Московской государственной юридической академии, на стену центральной аудитории вернулась из закромов мраморная доска с тиснением в честь вождя народов. Так забубённые российские западники по недомыслию разогнали волну от Нью-Йорка до первопрестольного града, проявив дерзостное неуважение к верховной власти. А им никто не указ! Кроме руководящей и направляющей силы из-за океана.
Дверная ручка в этот момент забилась извне в крестец бывшего пожарного с силой багра, настропалив того на немеркнущее озарение:
– Российское военно-историческое общество в московском сквере Аллеи правителей планирует установить памятники первым лицам страны двадцатого века. Повелители русских земель до Николая II окажутся в кампании красных вождей до раздающего суверенитет автономным республикам президента. Вообразите себе, какой поднимет гвалт либеральный анклав России. Оный еле в микроскоп видать, а рычать зачнёт как вислоухая кавказская овчарка!
Вдруг пробившие полдень настенные часы внесли переполох в течение разнообразных речений, и отдалённое громыхание грозы извне отозвалось эхом по всем закоулкам начальственного кабинета. Хрупкая хрустальная люстра под потолком задрожала и погасла, а из-за спинки имперского серванта потянуло дымком от трубки вождя советского народа. Включившийся через минуту свет озарил съежившуюся в кресле фигуру мэра, застывшего с открытым ртом неопрятного гражданина у входа, вцепившихся ладонями в кожаную обивку дивана государственного служащего и трепещущих от страха членов партии порядка.
Сразу же потускневший ликом в кресле Георгий Германович трясущимися пальцами ослабил узел впившегося в выю галстука, промяукав полузадушенным котом:
– Что вам всем от меня надо? Зачем вы ко мне притащились в послеобеденное время? Я в это время плохо соображаю! И на память мне приходят только жанровая городская скульптура в Перми «Пермяк солёные уши», бронзовый памятник выскакивающим из банки балтийским шпротам в русском селении, курьёзная композиция «Антон Павлович Чехов в Томске» с голыми ступнями размером в тазик.
На раздосадованное отношение мэра к почтенным визитёрам реакция последовала молниеносно. Велеречивый пропагандист незыблемости затвердевшего порядка Макар Иванович Толстогубов прорабом на капиталистической стройке разразился бранью, встав подъёмным краном с места:
– Вы бы ещё фривольную скульптуру из бронзы Эллочке – людоедке в Харькове вспомнили! Или монументального Гену Букина, продавца обуви, из сериала «Счастливы вместе» в Екатеринбурге. Переизбравший вас народ находится в смятении и помутнении рассудка. Ночью повалили два памятника: один – стороннику общей собственности, другой – частной. С раннего утра десять горожан из числа неимущих и имущих поровну ломились в местный околоток в панической тревоге. Десять ребятишек пропали! А мы, видишь ли, потревожили ваше превосходительство в неурочное время?!
– Допустим, – протарахтел покорёженным мотором повалившего людей на общественной остановке «Мерседеса» слегка опешивший градоначальник. – А причём тут городская администрация? У нас для этого полиция есть и волонтеры.
– Его превосходительство не понимает?! – рассыпался ёрническим смешком Евгений Петрович Мясоедов, вскочив с дивана и встав в позу красномордого клоуна на арене цирка. – В недрах нашего города зреют зерна раздорной смуты. Лицеисты и гимназисты создали боевые дружины по выкорчёвыванию чуждых им идей. Одна именуется «Дети Солнца», другая «Факел Свободы». Сведения получены из надёжного источника в полиции.
Надо заметить в скобках – сей тороватый «источник» решил тишком подсидеть люто ненавидевшего чугунолитейных патриотов и брезгующего западниками начальника полиции. А лёгкий афронт в сторону исполнительной власти депутаты от партии порядка могли себе позволить: оба были обласканы губернатором за идейную несгибаемость взглядов.
Дабы оставить за собой последнее слово, боец партийного фронта отделился от окна и приблизился к отпрянувшему вглубь кресла мэру огнемётом «Шмель». Засим в образе мохнатого насекомого неослабно прожужжал прямо в оттопыренное ухо градоначальника:
– Обе организации могут спалить хрупкое общественное согласие дотла. Теперь понятно?
Тем временем от двери раздался тоненький голосок стушевавшегося от чиновничьих разборок пожарного Сидорова Петра Павловича:
– Так и я об этом же. Мне третье видение было. В одна тысяча девятьсот семьдесят седьмом году в кортесах Испании был заключён договор между демократами и коммунистами с тем, чтобы отразить атаки ультраправых и ультралевых после диктатуры Франко. И нам нужен такой же пакт по единению всех сил перед драконовским пламенем внешней угрозы. Вроде периода равноденствия между белыми и красными, дабы англосаксонский удав не переварил нас кроликом.
Однако агитатор за кладбищенскую стабильность в обществе зело раскипятился на примиренческие чаяния ударенного молнией гражданина, невольно выдав потаённое противление власти. Макар Иванович Толстогубов нагнул голову не покорившимся тореро быком и раздул ноздри с рыком:
– После референдума в Каталонии по независимости от Испании последователи Франко вновь набирают популярность, как и сторонники Сталина в России. Нынешний премьер-министр Испании проявил себя во время народного волеизъявления настоящим диктатором. Так что ваш рецепт не для русской окрошки.
А изрядно проголодавшийся Евгений Петрович Мясоедов подскочил к прижавшемуся к двери постояльцу психиатрической клиники, как бы взвился перед носом невольного провидца красной тряпкой и проревел:
– Глава Министерства иностранных дел Латвии заявил – «референдум о независимости Каталонии для России – «упавшая на пол конфета», который используется для раскола Европейского Союза. Вновь Россия во всём виновата! Пока англосаксы этой жвачкой не подавятся – от нас не отстанут. Хоть от белых, хоть от красных.
Ещё крепче притиснув своим семижильным телом скорчившегося Петра Павловича к дверной ручке, депутат горсовета от партии порядка в довершении язвительной тирады изобильно съехидничал:
– А некоторые закордонные средства массовой информации заврались до того, что Россия могла участвовать в финансировании этого референдума. И главное доказательство звучит так: «зафиксирован рост активности связанных с Кремлём и Путиным пользователей социальных сетей». Ощипанным курам на смех!
Впрочем, недавно переизбранный столоначальником Георгий Германович Гарманюк презрел партийные вопли. Тройное «г» выскочило из кресла в исступлении завзятого игрока, чуть не сбив с ног кеглей в боулинге вставшего на пути Макара Ивановича. Подобравшись к борцу с огнём вплотную и отпихнув от обмякшего тела пропагандиста, мэр стал неистово жать пунцовые ладони ударенного молнией страдальца в выражении совершеннейшего восторга.
– Глас народа – глас божий! – вскричал хозяин кабинета, оборотившись бабуином в сторону начальника отдела по социальной политике администрации города и ощерив пасть. – Подростков отловить и посадить за стол переговоров. Затем обе организации по суду категорически запретить. Короче, разогнать к той самой матери! Пускай она с ними нянькается. Вон, в Иране чуть «революция куриных яиц» не случилась из-за резкого на них роста цен. Хорошо, что в этой стране американских посольств нет, и деятельность западных некоммерческих организаций ограничена. А у нас? Мало ли что!
Засим глава города придал своей разгорячённой физиономии выражение лица допрашивающего царевича Алексея в Петергофе Петра I с полотна живописца Ге, величаво вернулся в кресло и приподнял коромыслом брови в знак окончания высочайшей аудиенции. Присутствующие поспешно направились к двери, старательно обходя притворившегося ведром с песком Петра Павловича.
По прошествии одной минуты и Сидоров ретировался вон с восхитительным чувством выполненного гражданского долга. Впрочем, оное продлилось недолго. Пётр Павлович ощутил непреодолимые зевотные позывы ко сну, погрузившись в объятия Морфея на скамейке в ближайшем от городской администрации сквере. А представители законодательной власти отправились в городской совет для претворения в жизнь судьбоносных решений во благо естественных монополий.
Потворствующий ларёчникам руководитель отдела по социальной политике мэрии тот же час связался с начальником полиции Стародубцевым Сидором Ивановичем, передав наказ мэра для неукоснительного исполнения. Что тот и не преминул сделать в нижайшем почтении к руководству города: обратился к базирующимся в подвале околотка волонтёрам с призывом отыскать подростков со скоростью реактивного снаряда «Белка». За это обещал им снизить арендную плату и подкинуть орешков на прокорм.
Той порой герои семейной и общественной катавасии торпедами «Енот» и «Колибри» прошивали лесные массивы в пятидесяти километрах от родных пенатов в противоположных друг другу направлениях. Капитаны глубоко погружённых субмаринами в городском океане организаций вели салажат за собой всё дальше и дальше. Оба были бодры и полны энтузиазма, но каждый по-своему.
Лидер «Детей Солнца» Суворов Федот Станиславович вдохновлял лицеистов на поход военными подвигами своего прославленного однофамильца, а Илья Бессонов звал гимназистов из «Факела Свободы» к непримиримой борьбе с бесштанными голодранцами. Означенный господин слыл изощрённым сторонником альтернативной истории, на чём стоит остановиться особо.
В его мифологии большевиков в Россию мешком с экскрементами завезли иноземцы. На Украинском и Белорусском фронтах в военную годину сражались украинцы и белорусы соответственно, а русские за неимением такового отсиживались в окопах. А обречённый на вымирание твердолобой советской номенклатурой Ленинград лучше бы встретил немцев хлебом с солью.
Между тем и солнцепоклонники, и носители светоча свободы оставляли на коре деревьев знаки: испепеляющий луч огненного светила в виде символа на электрических щитках в подъездах и горящий неустрашимым огнём факел. Выдолбленные символы привлекли неусыпное внимание обходящего ввечеру свои владения местного егеря Волкова Егора. Охранитель лесной живности тщательно перенёс рисунки в потрёпанную тетрадку, поспешив в город к следователю прокуратуры Бессмертному Петру Ефимовичу. Ибо находился в жесточайших контрах с угождающим властям начальником полиции в преддверии высокой должности при монархическом режиме.
Блюститель порядка в лице Сидора Ивановича Стародубцева то и дело норовил устроить волчью охоту пешим порядком в природоохранной зоне подобно царской на лошадях с важными столичными чиновниками. И на все возражения лесника хрюкал объевшимся желудями секачом:
– Обнаглели эти санитары леса. Почём зря зайцев душат и выхухолей грызут. А ты, Волков, им потворствуешь! Из солидарности, али ещё почему?
И хотя на здешних реках этих млекопитающих семейства кротовых отряда насекомоядных испокон веков не водилось, правоохранительный орган наливался желчью в притворном праведном гневе.
– Понимать надо политический момент, – уязвлял высокий полицейский чин Егора тираническими словами. – Этот редкий вымирающий вид фауны находится под покровительством таких высокопоставленных особ, что твои волки рядом с ними – просто тля и ничего больше.
В ответ охотовед мрачно роптал, но аккуратно отходил в сторонку от как бы случайно направленного на грудь дула карабина. А невинно обвинённые в истреблении выхухолей серые хищники продолжали гибнуть, пополняя охотничьи трофеи заезжих господ.
Однако в этот момент начальнику полиции Стародубцеву было не до санитаров леса – Сидора Ивановича осаждали саблезубые тигры в лице кураторов из центра по факсимильной связи. Опубликованная репортёром нелегальной газеты «Вилы» заметка «Свобода или равенство?» о пропавших детях из разных сословий возбудила охранителей государственных устоев до вздыбленных волос. Потому как вызвала яростные поношения либералов в социальных сетях, а равно одобрительные реверансы патриотов.
Из газетного материала вытекали мутная струя непозволительного свободомыслия и признаки отклонения от проложенного кем надо речного русла. Культивируемое сверху социальное примирение неожиданно в глубинке дало отравленные всходы. Ибо автор хулительного опуса сомневался в ценности демократии без социальной справедливости, усердствуя в обличении плутократии. И даже опустился до низведения оной до уровня смердящих собачьих прохвостов.
Напрасно правоохранительный орган уверял начальство в преданности власти, кусал губы, грозил всех посадить или уничтожить. Хозяину кабинета прозрачно намекнули – допустившего крамолу мэра ожидает судьба аппендикса в случае проникновения яда во все поры общественного организма. А тут ещё в помещение флибустьерами с захваченного судна ворвались члены недавно созданной Монархической партии и жёстко взяли Сидора Ивановича на абордаж.
– Это как понимать? – гомонил бывший вахтёр Дома культуры Никита Сергеевич Лугов, потрясая обрывком печатного листка как пиратским флагом с черепом и костьми. – Родовитые отпрыски стали жертвами босяков, а вы тут квашнёй сидите!
Такого наскока Стародубцев уже стерпеть не смог. Рвущимся в бой своенравным архаром начальник полиции вскочил с кресла, выставил вперёд верхние конечности мощными рогами и зычно проблеял:
– Ну, это вы напрасно! Я заметку не читал, но уверен – ничего подобного в ней нет. Мне уже сверху звонили! Рекомендовано принять меры к сохранению баланса между низшими и высшими слоями атмосферы в пожизненном ликовании.
На что атмосфера ответила раскатистым громом, проливным дождём и сверканием молний. Монархически настроенные граждане вздрогнули, тут же удалившись для экстренного созыва Дворянского собрания на предмет прополки от сорняков общественной нивы. Сидор Иванович облегчённо вздохнул, приказал призвать в кабинет волонтёров снизу и встретил оных барабанной дробью в стол. Задействовать штатных сотрудников в отлове ребятишек в городских джунглях Стародубцев счёл излишним в свете стоящих перед полицией грандиозных задач.
Тем чередом бывший историк Захар Тимофеевич Красин в подвале многоквартирного дома понуждал лицеистов пролетарского происхождения оказать моральную поддержку «Детям Солнца». Дело начало приобретать вид крутого идеологического замеса. И хозяин замусоренного помещения вколачивал в размягчённые уровнем образования мозги юнцов скрепы с упорством отбойного молотка, сидя на коробке из-под печенья «Юбилейное»:
– «Ещё десять лет тому назад внутри российского общества не было особых разногласий по поводу „образа желаемого завтра“. И власть, и оппозиция хотели превратить Россию в копию Запада. Но постепенно этот образ начал становиться всё менее желанным. Между нами возник и начал стремительно расширяться ценностный разрыв – разрыв в плане оценки того, что является нормальным, приемлемым и правильным».
А засим уже своими словами железобетонный патриот итожил, выстраивая точёные фразы в браво топчущую брусчатку мостовой парадную роту:
– Джи семь – это встреча Америки со своими шестёрками. Как Соединённые Штаты скажут – так и будет. Европейское раскрепощение нравов – американская задумка по освобождению территорий от людей. Нет семьи – нет детей. И нам такую же судьбу пророчат. Не дадим факелу свободы испепелить нас дотла! А то тут некоторые кандидаты в Президенты России уже ратуют за безоглядную пропаганду однополых браков.
Дети бюджетников из многодетных семей расточали обитателю подвала изобильные хвалы, податливо кивая головами и скрепя зубами. Ведь не просто так немецкий депутат озадачил членов парламента Бранденбурга на очередном заседании, где рассматривался законопроект «Об увеличении гендерного разнообразия и против гомофобии в городе Бранденбурге».
Дабы иллюстрировать всю абсурдность нововведений, ироничный депутат обратился к коллегам весьма заковыристым образом:
«Уважаемые дамы! Уважаемые господа! Уважаемые гомосексуалисты! Уважаемые лесбиянки! Дорогие женщины, считающие себя мужчинами и мужчины, считающие себя женщинами!».
А далее занозистый господин перечислил в течение десяти минут находящихся в зале шестьдесят половых вариаций, на этом собственно закончив свою речь. Хотя мог бы припомнить запрет в английских элитных учебных заведениях называть учениц девочками. Равно, как и намерение некоторых церковных деятелей считать Иисуса Христа не мужчиной и не женщиной, а существом среднего рода. Чтобы, боже упаси, не задеть чувства остальных выше перечисленных представителей рода человеческого.
Теперь никто уже не поможет одной изнасилованной красавице в Швеции. Даже Бог, которого шведы во исполнение новых правил называют «оно». Воистину – «оно» помочь не в силах!
В наших же широтах избранный на муниципальных выборах в одном из районов Москвы однофамилец прославленного вратаря первым делом возвестил: «Гей – параду в Москве быть». Возглавив муниципалитет, суесловный оппозиционер счёл несуразным возведение памятника Пётру и Февронье на вверенной либеральному попечению земле. Дескать, повествующие о них источники сомнительно вульгарны. Оно и понятно! Гимн семье для сексуальных меньшинств, что запихнутый в интимное место раскалённый паяльник.
Да, почерпнутые из источника древнерусской литературы XVI века – «Повесть о Петре и Февронии Муромских» – сведения далеко не всем нашим согражданам покажутся образцом верной любви. Однако в стольном граде успешно действует согревающий холодные сердца клуб знакомств имени этих православных святых. И во многих городах России установлены Муромским образам гранитные памятники, более шестидесяти. Видать, в отдельных русских губерниях на муниципальных выборах победили дремучие, тугоухие и не «изжившие из себя «совка» старорежимные перестарки.