Глава 2
В изменившее привычную поступь городской жизни утро славянский бог солнечного светила Хорс зело прогневался на мирян, спрятавшись за кучевыми слоистыми облаками. Подобное представителю языческого пантеона умонастроение обуяло и редактора городской газеты «Особый путь» Валерия Ивановича Гудкова. Невзирая на то, что рождённый секретаршей Люси бутуз радовал новоявленного отца каждодневно. Наречённый Владимиром младенец бодро сосал материнскую грудь, проявляя тягу к традиционным ценностям.
Выбор имени грудничка был предопределён глубокими познаниями русской истории издателем печатной продукции. Мнилось ему – сына ждёт достославное будущее. Владимир Мономах собрал земли русские в один кулак, Владимир Ульянов сомкнул его после Февраля ещё крепче, а Владимир Путин прижал сжатые персты к чекистской груди в готовности дать ворогам сдачи хоть в уличной подворотне, хоть в гальюне.
Все злокозненные попытки тёщи назвать внука Борисом барометр общественного мнения в лице Гудкова решительно отмёл, ибо зорко следил за направлением умов. На льстивые уговоры исповедавшей либеральные взгляды старухи образованный зять неизменно отвечал: «При Борисе Годунове на Руси случился трёхлетний голод, а при Борисе Ельцине ограбили народ. Ленин отбирал фабрики в пользу государства, а первый Президент России отдавал заводы гнилым ларёчникам».
И в обстановке редакторского кабинета с прошлого года ничего не изменилось. Правда, повинуясь приметам времени, блюститель социальных порывов извлёк из шкафа помещённый где-то между парадными туфлями и кедами портрет Николая II на свет божий. Засим водрузил царственный лик на стену за исполинскими напольными часами. При каждом выскакивании кукушки репродукция последнего русского самодержца колыхалась, норовя явиться миру то верхним, то нижним краешком. На что нервные сотрудники редакции опасливо вздрагивали, тут же раболепно возведя глаза на суровое чело российского Президента над головой шефа.
В этот утренний час Валерий Иванович хмурился и негодовал подобно славянскому божеству Перуну. Перед ним «воплощённой укоризной» стоял политический обозреватель газеты Аркадий Самуилович Гладышев в образе проводника английского влияния на русскую оппозицию в царской говорильне Милюкова. Имитатор кадетского трибуна разразился пламенным спичем в духе «Глупость или измена?». Говорят: именно сия речь в своё время дала старт приведшим к крушению православной империи бедствиям.
И будучи ярым сторонником партии порядка, подголосок оной Гладышев брызгал на редактора изустной ядовитой слюной подобно варану с экзотического архипелага острова Ява:
– Почему вы не даёте хода моей статье о ползучих попытках отдельных государственных деятелей реставрировать в стране монархию? Уже в прошлом году Банк России стал выпускать монеты с изображением имперского орла со скипетром и державой в лапах вместо жалкой особи с рахитичными конечностями! И я с этого места не сдвинусь, пока не получу внятного ответа.
Сидевшая крепко на стульях вокруг начальственного стола остальная пишущая братия поникла головой, приняв скорбный вид анахоретов. Кроме раскрасневшегося лицом репортёра криминальной хроники Алисы Ковалёвой – та безуспешно пыталась сковать узами Гименея отпрыска дворянского рода, частного детектива Антона Поветкина.
– И что с того? – скосив правый глаз в сторону напольных часов у стены, встрял в полемику экономический обозреватель «Особого пути» Корней Валентинович Пряхин клевретом шефа. – Иван III утвердил на гербе изображение двуглавого орла, как символ гармонии земной и небесной власти. Это уже позднее умники придумали: мол, первый орёл смотрит на Запад, а второй – на Восток. Надо просто вернуться к первородному осмыслению нашего герба!
– Давно пора! – распалился заведующий отделом писем и по совместительству потомственный либерал Игорь Антонович Мошкин с брезгливым выражением холёного лица старорусского помещика по отношению к безродным смердам. – У нас главное лицо государства – господин Президент и товарищ Главнокомандующий одновременно.
Верчением головы из стороны в сторону ниспровергатель затвердевших устоев привлёк внимание редакционных писарей к своей особе, оглоушив коллег подстрекательным откровением:
– Так и до Геркулесовых столбов дойти можно, сиречь до абсурда. Для внешнего мира – мы демократия, а для внутреннего употребления – аракчеевщина какая-то. Одних только полицейских на тысячу человек в России почти в два с половиной раза больше, чем в Америке и в четыре раза больше, чем в Германии!
И тут в атмосфере кабинета ощутимо запахло поднятой метлой крамолой, а где-то в отдалении послышался собачий лай. Валерий Иванович стремительно вскочил глыбообразным телом с кресла, осадив порывистый бег хулительных наветов ямщицким торможением:
– Тпру! Тпру! Вы бы ещё опричнину вспомнили. А в России заключённых в три раза меньше, чем в Америке, и вдвое меньше, чем при первом Президенте России. И вообще – наш современный лидер, что для патриотов, что для либералов – свой в доску человек. Примите это за данность, и прикройте рот рукой.
Пронзив кинжальным взором зарвавшегося провокатора, редактор легального издания плюхнулся на своё место. Засим Валерий Иванович назидательно обозрел ущемлённых начальственным гневом сотрудников, сочтя нужным наставить коллег на путь истинный:
– Навязанное историей с географией противостояние славянофилов и западников продолжается у нас не первый век. Однако окончательная победа тех или других будет концом страны. Потому народ и против возрождения монархии по всем опросам общественного мнения. Так что сливайте в унитаз эфирную монархическую идею…
И тогда отягощённый чинопочитанием Корней Валентинович Пряхин вдруг булькнул рвущейся из водопроводного крана горячей струёй:
– А опричнина нашему Президенту не помешала бы. Олигархический реванш давно дрожжами зреет. Между прочим, зарождение опричнины пришлось на год Собаки – это время «появления стай». И Скуратов по посадам с псовой головой носился. А какой у нас будет следующий год? Может, Иван Грозный не зазря с боярами боролся?
Каверзный вопрос относился к бормотавшему что-то себе под нос у редакторского стола политическому обозревателю. Осознав, наконец, тщетность своего атакующего наскока на хозяина кабинета, Аркадий Самуилович утомлённо уселся на стул и осуждающе затеребил потёртый ворот рубашки. Однако гербовая тема засела занозой в изнурённый думами мозг так глубоко, что Аркадий Самуилович злонравно разбрюзжался:
– Уж не ведаю, откуда эта мысль ко мне прибежала и от кого она смылась. Только мне кажется, что эти два орла смотрят в разные стороны по идеологическим соображениям – один на патриотов, другой – на либералов. При таком раскладе птица летать не может! И эта наша предопределённая навеки свыше судьба. Подставил нас Иван III своим гербом, ничего не скажешь! Нет, чтобы вставшего на дыбы медведя изобразить…
– Так вот почему на гербе одного из гольф-клубов Трампа в Шотландии двуглавые орлы смотрят друг на друга, а не врозь, – осенился откровением Корней Валентинович и торжествующе оглядел собратьев по перу. – Дабы птица двигалась в одном направлении! Этот герб противники американского лидера раскопали в поисках президентских симпатий к России.
Но потомственный либерал Игорь Антонович не позволил экономическому обозревателю в полной мере насладиться произведённым эффектом. Заведующий отделом писем презрительно причмокнул губами, вскинул свежевыбритый заморской электрической бритвой острый подбородок и напыщенно изрёк:
– Какая чушь! Орёл с двумя головами символизирует сиамское единство Америки и Европы.
Однако угнетаемый происками монархистов аналитик социальных процессов Гладышев всё не унимался, бил воображаемым копытом об пол и фыркал стреноженным конём в стойле:
– Есть такая теория «Окно Овертона». Она раскрывает механизм внедрения в общественное сознание самых диких идей. От стадии «Немыслимое» до стадии «Актуальная политика». Поначалу какая-либо мысль вбрасывается в общественное пространство, затем широко обсуждается в средствах массовой информации людьми вроде бы в шутку, потом принимается массовым сознанием и закрепляется законом. Монархическая партия у нас уже создана!
В эту минуту перед мысленным взором пишущей братии пронеслись иронические сцены из советского фильма «Корона Российской империи» с шутовским выбором кандидатов на престол под звучание царского гимна. Под впечатлением от призрачного фантома Корней Валентинович Пряхин со снедаемой душу робостью поведал, откинувшись в прострации на спинку стула:
– В Новосибирске на подворье собора Александра Невского состоялось торжественное открытие памятника Николаю II. Покров с монумента снимали под первые аккорды гимна «Боже, царя храни!». Ещё десять лет назад подобное сложно было даже вообразить. А нынче идея восстановления в России монархического строя живо обсуждается «лакеями денежного мешка».
И тут редактор газеты вдруг заколыхался ковылём в кресле от бурного смеха, разразившись клоунской репризой:
– Так вот почему в нашей стране, откуда ни возьмись, завелись пятнадцать тысяч «дворян»! На заре нулевых годов самозваный «российский императорский дом» стал раздавать титулы господам из потешной знати. Сначала военным, потом чиновникам и, наконец, олигархам и отпрыскам оных. Монарха у нас пока нет, зато правящий класс уже на изготовке. Осталось только определить по сословиям прочий российский люд: кого в купцы, кого в ремесленники, а кого и в крепостные.
Не попавший в когорту народившихся неизвестно от кого бояр политический обозреватель Гладышев разлепил слюнявые уста и саркастически поглумился со своего места:
– Нахватались званий так шибко, что представители древних российских дворянских родов – Трубецкие, Шереметевы и прочие – накатали жалящую змеёй челобитную Президенту России. «Мол, кто она такая, эта Мария Романова, чтобы самочинно тысячами возводить мещан во дворянство»?
На риторический вопрос красноречивым ответом послужили раздавшиеся из мобильного телефона смутившегося Корнея Валентиновича Пряхина вступительные звуки царского гимна. Суетливо отключив аппарат, поборник партии порядка, с видом пойманной на краже серебряных ложек из господской буфетной горничной заголосил:
– Мы единственная из цивилизованных держав в мире, где главная песня страны меняется из века в век. При Екатерине I оркестры играли «Гром победы, раздавайся», при Александре I зазвучало списанное с гимна Великобритании «Боже, храни короля» произведение, а первый государственный гимн Российской империи «Боже, царя храни» был написан при Николае I. После Февральской революции главной песней страны стала французская «Марсельеза». Под неё маршировали воинские части, её исполняли при встрече иностранных делегаций и даже в театрах перед началом спектаклей. Ну, до известных событий…
Правоверный почитатель европейских ценностей Игорь Антонович Мошкин немедленно воспользовался подвернувшейся оказией и ущипнул за ушко нынешнюю власть, ёрнически оную припечатав:
– Для гимна при Александре I текст на русский язык перевёл Василий Жуковский. Он же сочинил стихотворение для «Боже, царя храни». Никого не напоминает?
Внезапно очнувшаяся от своих завоевательных мыслей по пленению отпрыска дворянского рода Алиса Ковалёва встрепенулась на стуле, придала своим миндалевидным глазам заоблачное выражение девушки в чёрном платье с полотна Ренуара и размечталась:
– А как бы здорово всё устроилось при монархии! Баре творили беззаконие на законных основаниях, холопы терпели во имя царя и отечества в силу своего происхождения. И никто бы не пикнул!
– Ага, а потом выстрел с обновлённого крейсера «Авроры»! Ну, вы знаете… – суесловно пронзил пушечным ядром пространство во времени фотокорреспондент газеты Володька Чижиков с неприметного места за столом. – У нас социальный лифт сломался – в этом вся проблема. В царские времена даже крепостные и простолюдины выбивались в люди за счёт знаний, а равно таланта. Сочинитель оперы «Наталья, боярская дочь» музыкант Кашин, «царица русской сцены» Семёнова, трагический актер Мочалов, талантливейший композитор Фомин – дети подневольных крестьян и простых солдаток. А нам наверх дорога закрыта!
Давно скрываемая досада сына библиотекарши безродным прозябанием сегодня внезапно выбилась зловонным фонтаном из открытого канализационного люка. В роли папарацци Чижиков был весьма полезен газете, ибо собираемые нечистоты общественного бытия придавали «Особому пути» статус борца за чистоту нравов. Но с некоторых пор эта стезя стала тяготить фотокорреспондента: по ночам Володька стал зачитываться биографиями тех, кто был ничем и стал в одночасье всем.
Акулы пера как будто бы зубов лишились от исторического толчка в пасть и только клацали челюстями на стульях: каждый из них почувствовал себя ничего не значащей рыбёшкой. И ощутивший первые признаки надвигающего шторма барометр общественного сознания Гудков вспылил с отечески ласковым самоуправством:
– Немедленно прекратить колебания государственных устоев. Разгоню! Следить надо за телодвижениями власти – в этом году объявлена федеральная программа «Лидеры России». Любой россиянин до пятидесяти лет от роду может заявить о себе и о своём желании порулить страной. Достаточно отправить анкету на сайт программы, а не сидеть Емелями на печи, да на власть дуться!
Открывшаяся перспектива по покорению общественных вершин ошеломила молодую поросль редакционного коллектива. Однако Чижиков всё же безысходно прочирикал рабской птахой городских джунглей:
– Социальные лифты не для нас построят, а для детей высокопоставленных родителей. Нам же предначертано пробираться наверх по ступенькам чёрной лестницы. И в этом власть никогда не уступит – это условие её политического выживания.
Неожиданно атмосферу всеобщего недоверия взломала мощным рывком распахнутая дверь редакторского кабинета. На пороге возникла активная пенсионерка Софья Марковна Полозова. Вид взбалмошной гостьи был ужасен – сползший на ухо буйный парик на голове напоминал вздыбленный вилами скирд сена, глаза горели угольками из паровозной топки, а хилая грудь вздымалась болотными кочками. Наголо подстриженный шпиц жался к венозным ногам хозяйки и жалостливо скулил.
– Внук пропал! – вскричала бойкая старушка, опустившись проткнутым шилом надувным шариком на стул у входа. – Макар Безродный, лицеист.
– Сочувствую, – с показной скорбью по сыгравшему в ящик богатенькому американскому дядюшке пригорюнился Валерий Иванович. – А мы-то причём? Бегите в полицию.
Но Софья Марковна разумному совету не вняла. Разбуянившаяся гражданка начала закипать суповой кастрюлей с рассольником на плите, заклокотав:
– Это дело политическое! Макара вовлёк в организацию «Дети Солнца» уволенный из гимназии учитель истории Федот Суворов. У них ещё такой знак на плече – огненный луч в виде разряда молнии. Ну, как на электрических щитках в подъездах. И приветствуют они друг друга легким ударом по руке. Да, и лозунги у ребят есть. Я нашла это у внука под матрацем вчера вечером.
Активная пенсионерка с готовностью самоходной российской гаубицы «Гвоздика» пригвоздить ворога к земле устремилась к редактору, оставив забившуюся под стул собачонку в дрожании и печали. Софья Марковна бережно положила тоненькую книжку на стол под вытаращенные глаза Валерия Ивановича, избоченившись со словами: «Суворов обещал научить гимназистов Родину любить».
– Слава богу, не либералов ненавидеть! – насмешливо подтрунил над воинственной матроной Гудков, перелистывая истрёпанные листочки с видом читающей письмо девушки с полотна Вермеера.
Довольная возникшим интересом к своей особе хлопотунья за родного внука безобидным ужом метнулась от редактора в центр кабинета, оглядываясь по сторонам в поисках свободного стула. И потрясённый бодростью пережившей перестройку тётки Володька Чижиков уступил своё место за столом, пересев поближе к Алисе Ковалёвой. А та уже рисовала в уме радужные картины по отысканию лицеиста частной ищейкой Антоном Поветкиным. Авось, удастся-таки накинуть брачную удавку на юношескую шею в искательном процессе.
Между тем редактор газеты «Особый путь» обвёл потрясённым взором пишущую братию священником с аналоя и заныл церковным пономарём:
– Это как понимать? «Солнца луч – могуч, он развеет стаю туч»!? «Солнца свет – патриоту привет»!? Это, о каких таких тучах речь?
– Не дали нам довести дело до конца, – проскрипел поцарапанной заезженной пластинкой штатный хулитель государственного капитализма Игорь Антонович Мошкин. – Вот теперь кухаркины дети свою похлёбку и варят! А это будет иметь самые пагубные последствия. Так бы всё хорошо при нас устроилось: кому – сухари, кому – омары и безо всяких претензий.
Однако губительные последствия первым делом не замедлили наступить лично для безудержного либерала. Необоримая воительница за равные права граждан молниеносно поднялась с места. И нацеленной на вражеский объект опытной баллистической ракетой средней дальности «Кактус» вцепилась острыми игольчатыми ногтями в лицо заведующего отделом писем, закричав зычным голосом бригадного генерала:
– Ату, гниду!
Внезапно для изумлённой публики болезненного вида шпиц реактивным снарядом «Белка» подскочил к осевшему на стуле мешком с орехами Мошкину. И вонзился отточенными зубками в щиколотку дёргающейся ноги потатчика мирового капитала. Однако вбежавшая на заполошные крики в кабинет секретарь Люси оттащила собачонку от идейного страдальца, невзирая на своё состояние утомлённой младенческими капризами матери. Засим удалилась с ворчанием потревоженной хулиганьём кормилицы, подхватив под мышки упирающуюся поначалу собачонку. А та, вдруг прижав вспотевшую мордочку к восхитительным персям раздобревшей женщины, покорно смирилась со своей участью и позволила унести себя прочь.
Зверская же сцена завершилась неисчерпаемым гомерическим смехом редакционных сотрудников. Хохотал даже экономический обозреватель «Особого пути» Корней Валентинович Пряхин, ребячески хлопая себя по ляжкам. Хотя по статусу мастеру биржевых котировок надлежало бы сохранять солидность, ибо без материальной подкладки мировоззренческий сюртук расползётся по швам через два дня носки. Впрочем, тёртый господин на всякий случай давно уже продал акции нефтяной кампании для поддержки движения «Интернет – нет!», а статистические прогнозы штатного аналитика на страницах газеты день ото дня становились всё безрадостнее и безрадостнее.
А в эту минуту терзаемый раздвоением личности Корней Валентинович внезапно ощутил себя благодетелем обездоленных и убогих. Экономический гуру взлетел с места завидевшим врага дроздом-рябинником и бросился на Игоря Антоновича камнем вниз, обильно разбрасывая словесный помёт в полёте:
– Да вы политическая перхоть! Ещё Козьма Прутков писал: «Нет на свете государства свободнее нашего, которое, наслаждаясь либеральными политическими учреждениями, повинуется вместе с тем малейшему указанию власти». Вот у вас ничего и не получилось! Одна собачья коммерция в административном наморднике.
Но покусанный преданным хозяйке шпицем заведующий отделом писем и не думал вскидывать руки вверх пленённым фрицем. Напротив, встрепенулся диковатой голубой сойкой, в подражание птичьим крикам проверещав:
– Под этим именем скрывались трое: Алексей Толстой и братья Жемчужниковы. Не могли они мыслить единообразно. И вообще – Козьма Прутков олицетворял собой образ любящего давать «мудрые советы» бюрократа николаевской эпохи. Ему нельзя верить!
Наконец, редактору надоели сопряженные с членовредительством разброд и шатания в творческой шайке. Валерий Иванович принял вид огорчённого горестями мира мудреца, исполнив роль вожака миролюбивой фразой:
– Конфуций утверждал – «советы мы принимаем каплями, зато раздаём ведрами».
Не участвующие в интеллектуальной перебранке рядовые сотрудники редакции разом поскучнели и стали бросать рассеянные взгляды на висящие над входной дверью часы в образе петуха. Зычный кочет ещё не успел прокукарекать очередной час, как хранившая долгое молчание хохлаткой на насесте Софья Марковна снесла яичко грубым восклицанием:
– Кончайте эту антимонию! Мой внук может стать жертвой либо чудовищного произвола власти, либо деспотического гнёта лидера «Детей Солнца». А вы тут словоблудием занимаетесь!
– Но, но! – проявил неуёмное рвение в защите тружеников печатного слова возмущённым возгласом Валерий Иванович. – Кому могут помешать детские игры в патриотов? Всё равно, что обвинять Ивана Грозного в гибели Ермака – казака утянула на дно Иртыша подаренная царём кольчуга за покорение Сибири.
И тогда сторонница вольнодумных мыслей миндальничать не стала, пустив в ход стенобитный аргумент:
– А если это происки либералов в отмщение за мою общественную позицию? Я тут статейку в нелегальную газету «Вилы» тиснула. Дескать, нынешняя элита так же заражена западничеством, что и дореволюционная. Дети, активы, недвижимость – всё за рубежом. И сегодня Россия вышла в число лидеров по количеству поступивших в частные школы Великобритании детей. Какого рожна верхушка власти для нас стараться будет? Мы новой буржуазии нужны, как подводной лодке парус!
Весьма осведомлённый о роли аристократии в февральских событиях прошлого века, редактор легальной городской газеты «Особый путь» тут же принял твердокаменный вид и отдал изустный приказ:
– Алиса, займись удручённой пенсионеркой и пропавшим внуком. Безвозмездно! Частный сыск не привлекать!
Что для Ковалёвой было равносильно отказу от глотка воды в обезвоженной пустыне. Репортёр криминальной хроники конспиративно сузила янтарного цвета глазки, томно опустив оные долу.
На этом оперативная сходка у шефа завершилась, и сотрудники газеты разбрелись по своим закуткам в сумрачном смятении: если уж старухи лезут на баррикады, то жди беды. Увлекаемая самодовлеющей силой Алисы Ковалевой встревоженная Софья Марковна удалилась за пределы редакторского логовища, еле отодрав от секретарской груди разомлевшего шпица.
Тем временем проводник монархического устройства российского государства начальник местной полиции Стародубцев Сидор Иванович героически отбивался от наседающих на него мирян. Переформатирование граждан в прихожан шло в обществе со скрипом, и смиренный вид правоохранительного начальника только раздражал ворвавшихся в помещение горожан. Рассвирепевшие ходоки под водительством директора лицея Попов Виталий Константинович расселись по простецким стульям вокруг дубового стола в напряжении заводящего мотор трактора вручную механизатора. И ему ещё повезло, что мать Сергея Безденежного осталась за дверью по привычке избегания властного ока.
А Сидор Иванович в то утро находился под впечатлением от благой вести из федеральной прессы. На днях один митрополит не исключил участия Русской православной церкви в дискуссии о возврате в страну монархии, если таковая начнётся. А как иначе – вся история династии Романовых накрепко связана с религиозной историей.
Того и гляди, останки из-под Екатеринбурга признают царскими, наплевав на несовпадение генов. И отсутствие на образовавшейся после удара мечом в Японии на черепе будущего императора костной мозоли в бытность того ещё наследником вовсе не возьмут в расчёт. К тому же по итогам последних исследований понукаемые игом действительности криминалисты подтвердили подлинность венценосных останков: вдруг нашёлся тот самый след на черепе Николая II. К чему бы это?
Впрочем, надежд в этом богоугодном деле на церковь у Сидора Ивановича было мало. Власть в России сменилась в середине православного Великого поста. Следовало ожидать – духовенство станет на защиту императорского дома. Однако епископы отказались поддержать не только самодержца, но и монархию как таковую. И недели не прошло после отречения монарха, как Святейший синод заменил в богослужениях поминовение царской власти молитвенным поминовением народовластия. Обер-прокурор синода восторженно объявил: «Революция дала нам свободу…».
Незамедлительно из зала синода вынесли царский трон. А епископ Александровский Михаил заявил: «Пал самодержавный строй, деспотический режим…». Вторил ему и епископ Никон в лексике пламенного революционера: « В то время как наши герои проливали свою кровь за отчизну… монарх и его супруга изменяли своему же народу. Большего, ужаснейшего позора ни одна страна никогда не переживала…».
Как и на русскую интеллигенцию ничуть не больше. Николай Бердяев писал в умащённые человеческой кровью годы: «Монархия утонула в мути, во лжи, в предательстве… Она не столько была свергнута, сколько сама разложилась и пала».
Да и уповать на родившееся неизвестно от кого российское дворянство Сидор Иванович поостерёгся бы. Посол Франции в России Палеолог запечатлел в дневнике в предреволюционную пору: «Я не раз отмечал ту непринуждённость, с которой русские, как наиболее преданные социализму, так и самые крайние реакционеры, допускают убийство императора. Один старый аристократ смотрел мне прямо в глаза и говорил, что… если монарх сходит с ума, ничего не остаётся, как убрать его».
Жаль, что епископ Никон не может высказаться с того света. Возможно, православный служитель пересмотрел бы своё речение. В конце канувшего в Лету века коммунистическая партия не защитила страну Советов, и та приказала долго жить; церковь не заступилась за монархию, и империя провалилась в тартарары. Что по истечении ста лет рождало мстительные измышления у начальника полиции: под пролетарский каток первыми попали именно иерархи церкви. Между тем в этот момент он катился на самого Стародубцева.
– Если наши дети из простых семей, то и заявлений об исчезновении принимать не нужно? – с напором укладчика асфальта наезжал на блюстителя порядка отец лицеиста Фомы Бессловесного, наваливаясь грудным бампером на начальственный стол. – Целая группа ребят пропала, как будто Крысолов под дудочку увёл. Кстати, Софья Марковна прибегла к помощи частного сыска в поиске внука Макара. Вот и посмотрим, кто из вас проворней! А то обложились тут царскими побрякушками в грёзах о чине полицмейстера.
И в самом деле вся обстановка кабинета начальника полиции являла лапидарный образец процесса визуализации роялистских мечтаний! На стене висели портреты российских императоров, фотография прабабки в пышном наряде уже не пряталась за кондовую вазу, канцелярский прибор в виде николаевских вензелей был тщательно отреставрирован и покрашен в небесный цвет.
А аскетическая атмосфера помещения навевала мысли о Николае I – прозванном народом Палкиным за строжайшую дисциплину во всём. Сам Сидор Иванович был также набожен, работал по восемнадцать часов в сутки, одевался по ночам в доставшуюся по наследству от прадеда латанную офицерскую шинель и отдыхал на жёстком диване.
Тем временем родители пропавших лицеистов оттёрли запальчивого родителя Фомы Бессловесного от начальника полиции и вернулись на свои места. И Виталий Константинович вдруг выпущенным Давидом камнем из пращи подлетел к портрету последнего российского монарха, нагло ткнув в благочинный лик перстом.
– Об этом господине ещё русский поэт Бальмонт писал, – величаво начал сеятель образовательной нивы с пиано, закончив выступление воспарившим форте фальцетом. – «Наш царь – убожество слепое, тюрьма и кнут,… царь-висельник, тем низкий вдвое, что обещал, но дать, не смел».
Засим слегка отдышался, и с нарастающим «крещендо» в вокализме как бы отстучал пальцами по клавишам рояля:
– «Кто начал царствовать – Ходынкой, тот кончит – встав на эшафот».
Будучи учителем русского языка и литературы, руководитель лицея исключительно из идеологических соображений обожал клеймивших царский режим пиитов, цитируя рифмоплётов по любому поводу. И сейчас был очень доволен собой, гордо присевши на казённый стул несгибаемым обличителем самодержавия. Однако отрицающий крапивный радикализм в оценке отечественных исторических фигур отец лицеиста Петра Беспамятного смущённо пробормотал с места:
– Последний российский монарх ввёл в России детские сады и ясли. Был фанатом кино, а первая киносъёмка в империи была по инициативе венценосца. Три французских хроникёра снимали коронацию Николая II. При нём в стране страшно популярны были роликовые коньки, джинсы входили в моду и мотоциклы. Просто самодержец слишком прислушивался к советам женщин. Как, впрочем, и последний генеральный секретарь партии коммунистов.
– Лучше бы для императора картины из народной жизни снимали, – проскрипел несмазанными петлями двери отец Иннокентия Бездомного, вскочив на ноги. – Да и роль американских брюк российской историей мало изучена. Может, с них и началось брожение в либеральной интеллигентской среде? А продолжилось в советские годы?
Абсурдность последнего измышления вызвала мартышкины гримасы облачённого в техасские штаны родителя лицеиста Фомы Бессловесного, и тот мрачно буркнул от края присутственного стола:
– Уход от реальной жизни погубил царизм. В ведущей кровопролитную войну империи в год выходит около пятисот фильмов. Значительная часть из них повествует о буднях аристократов, содержанках, дутых знаменитостях. А каковы названия? «Забыты нежные лобзанья», «О ночь, полная неги», «Тёща в гареме», «Красивые ножки». Да и живописцы в это время пишут фантастические пейзажи, дворцовые интерьеры, шикарных женщин в мехах и драгоценностях.
– Скажете тоже, – продолжил гнуть свою линию заступившийся за дореволюционного самодержца отец лицеиста Петра Беспамятного. – Николай II был слишком успешен. Начальные полтора года первой мировой войны победоносно выигрывал. Это испугало Запад, вот англосаксы и подсуетились…
И великодушные слова в адрес последней царствующей особы зело утешили фанатично преданного монархической идее охранителя государственных устоев.
– Чтоб вы знали, – с восторженным выражением одутловатого лица пропел Сидор Иванович фистулой. – Тема монархии у нас возникла не на пустом месте. Демократия ныне не в чести! Я распоряжусь, и заявления о пропаже ваших детей примут. Обратитесь к начальнику оперативного отдела Валентину Валентиновичу Пекшину в пятый кабинет.
И гомонящая толпа изрядно образованных тружеников бюджетной сферы покинула начальственный приют, оставив хозяина в карамельном состоянии духа. А ничего не подозревающий о нашествии родителей исчезнувших детей бывалый опер Тин Тиныч развлекался в этот час редактированием отчета молодого опера Алёши Веснина о краже. У продавщицы фруктов умыкнули почти тридцать миллионов рублей! Гигантская сумма будоражила примитивное воображение неподкупного сотрудника полиции, и бессребреник искренне радовался горю неизвестной торговки.
Втолкнувшая вовнутрь помещения оперативной части визитёров дверь жалобно скрипнула, тяжко вздохнув. Мать лицеиста Сергея Безденежного в унисон отозвалась истерическим всхлипом, опустившись на стул перед правоохранителем. Остальные огляделись вокруг и прониклись доверием к бескорыстным обитателям тесного кабинета.
Спартанская обстановка комнаты без излишеств, бюстик Дзержинского на сейфе с оружием, плакат в тревожной стилистике Дейнеки с призывом хранить тайну следствия, а равно оставшаяся с чекистских времён настольная лампа изобличали в них порядочных людей.
Тем чередом женщина с видом изнурённой прачки с картины Шардена прижала к груди красные, огрубевшие руки и прошелестела свежо выстиранной снежной простынёй:
– Мой сын вступил в организацию «Дети Солнца» под предводительством Суворова Федота и пропал. Оставил мне записку о том, что с товарищами призван для исполнения секретной миссии. И вот третий день о нём ни слуху, ни духу.
Директор лицея кашлянул от входа в ладонь, прибавив к материнским причитаниям изустный всплеск из бурлящей мылом старорежимной машины:
– По моим данным товарищей этих пятеро. Кроме Сергея – Макар Безродный, Фома Бессловесный, Пётр Беспамятный и Иннокентий Бездомный.
– Как на подбор – все без чего-нибудь, – искромётно хихикнул с места Алёша Веснин, но тут же осёкся под испепеляющим взором старшего по званию коллеги. – В смысле – у подростков есть что-то общее. И это нам поможет в поиске исчезнувших ребятишек.
Родители названных лицеистов тут же драчливо двинулись римским легионом в направлении вообразившего себя патрицием опера, однако были решительно остановлены Виталием Константиновичем. Руководитель образовательного учреждения вывел оных за порог, вернувшись в кабинет со скоростью греческой колесницы. Бросил укоризненный взгляд в сторону задиристого Алёши Веснина и обратился к ведущей себя на стуле маятником Фуко мамаше с нижайшей просьбой покинуть помещение.
Засим плебей от рождения Попов принял заговорщический вид решающего судьбы мира члена Бельведерского клуба, присел за стол и заговорил с монотонной интонацией читающего молитву с минарета муэдзина:
– Полагаю – в этом деле замешана политика. Все мальчишки – из бедных семей и очень тяготятся этим. Здесь есть и моя вина – я ввёл в лицее раздельное питание: один стол с обедом накрывается для них, другой – для детей из обеспеченных фамилий. Но у меня не было другого выхода!
Любитель бунтарской русской поэзии нервно вытер пот со лба, поправил сползшую на нос дужку вычурных очков и со слезой в голосе прогнусавил:
– Отдельные взрослые были недовольны ассортиментом питания лицеистов. Ну, попросили разнообразить меню. За дополнительную плату. Да, и устроить платный гардероб для сохранности элитарной верхней одежды.
– Так, так, – осуждающе протянул комиссаром при поимке белогвардейца Валентин Валентинович, сложив руки на столе веревочной пётлей и включив зловещего вида настольную лампу ночной луной перед казнью. – Я в своё время учился в одной школе с детьми партийных работников: никто из них до такого не додумался. Вы, батенька, настоящий провокатор!
– Не вам давать оценку моим действиям! – заголосил в ответ вздорной фефёлой Виталий Константинович, как от удара током под дых дёрнувшись на стуле. – Лучше займитесь своим делом. Вот четыре заявления от родителей. Софья Марковна воздержалась, доверившись вольному детективу. Действуйте! Не ровён час – частный сыск обойдёт вас на поворотах.
Дополнительным сигналом к действиям послужил грохот с силой захлопнутой директором лицея входной двери. Родители ещё немножко потоптались у кабинета и сокрушённые разбрелись по своим низкооплачиваемым рабочим местам. А понуждаемый долгом к служебному подвижничеству полицейский чин погрузился в составление плана оперативных мероприятий по розыску безусых юнцов.
Но уже через десять минут интеллектуальное занятие правоохранителя было насильственно прервано появившимся в отделе сотрудником Максимом Млечным. С наполовину загоревшим лицом тот был полон сил и рвения. Отпускника приказом вызвал главный начальник, увидевший для своего фаворита в сложившейся диспозиции шанс вырваться на корпус вперед в карьерных скачках. Сидор Иванович ему мирволил как ближайшему родственнику со стороны супруги.
Лишённый отдыха оперативник незамедлительно начал интриговать, заглядывая через плечо непосредственного руководителя на исписанный корявым почерком лист бумаги и внося коррективы в текст желчным бормотанием. А Веснин Алёша тем временем принялся рыскать в социальных сетях оголодавшей рысью.
Там же обретался в этот час в поисках сочувствующих либеральным взглядам пользователей Интернета и выпущенный под солидный денежный залог из местного узилища продавец недвижимости Модест Петрович Крутиков. Постаралась местная неправительственная организация «Доколе?». Штатный адвокат правозащитного сообщества представил в суд доказательства гонений сидельца за нетрадиционную сексуальную ориентацию, обозвав того узником совести. Для усугубления эффекта даже присовокупил к заявлению выкупленные у местного фотокорреспондента газеты «Особый путь» скабрезные снимки фривольного содержания с участием означенного господина.
А приверженцев западнических идей в социальных сетях оказалось тьмы и тьмы, хотя составляют они в реальности по всем социологическим опросам не более пятнадцати процентов населения России. Однако сидят в высоких кабинетах, определяя маршрут российскому самолёту и старательно сливая авиационный керосин на сторону. Прочие из сонмища оных на своих страничках громогласны, хамоваты и держатся породистыми фатами.
Один из них как раз сейчас вступил в перебранку с увидевшим в картине «Грачи прилетели» пробивающийся сквозь тучи благодатный свет надежды публицистом. Как денщик нынешнего режима посмел вообразить такое?! Для всей просвещённой российской общественности это полотно – своего рода манифест безысходности русской жизни с момента написания и по сей день. Что на самом деле стремился выразить красками живописец Саврасов, никого по большому счёту не интересует!
В своё время открыточная картина Яблонской «Утро» стала одним из символов хрущёвской оттепели. Переход от тьмы к свету, от ужаса к гармонии, от хаоса к порядку. Это незначительное произведение советская интеллигенция боготворила! Солнечное живописное творение, по крайней мере, пробуждало заманчивые душевные порывы. Нынешняя же либеральная публика малюет российское бытие беспросветным и чёрным лицом арапа Петра Великого. Ибо только европейский луч может развеять мрак азиатской ночи и свинцовые тучи на русском небе, а одетым в кирзовые сапоги россиянам нечего даже и рыпаться.
На что иронично настроенный полемист отозвался в социальной сети историческим анекдотом: якобы именно Александр III изобрёл кирзовый сапог. Царь любил выпить, и дабы заниматься этим без помех придумал обувь с широким голенищем – в него легко помещалась водочная фляжка. Заточенный на эфемерные ценности дуэлянт сразу же удалился из всемирной паутины, оставив после себя словесный мусор и помойный след на месте поединка.
А от захлестнувшей ненависти к подслеповатым соотечественникам Модест Петрович чуть не подавился, но ограничился лишь нервическим постукиванием пальцами по клавиатуре и витиеватым вопросом неизвестно кому: «А почему это русский человек живёт, как будто вахту несёт на боевом эсминце, в то время как остальное человечество совершает круиз на прогулочном лайнере?». После годового пребывания в местном каземате узник совести утратил былую привычку к цитированию отечественных басен, изъясняясь метафорически зло.
Уже через минуту оставивший без крыши над головой пару легкомысленных старушек гражданин получил ответ на свой вопрос от соседа через стенку, который бродил в электронных дебрях в поисках притаившихся агентов влияния. Тот отстучал его молотком по горячей батарее азбукой Морзе:
– Наша страна имеет два процента населения земного шара, а контролирует до двадцати пяти процентов всех мировых ресурсов. Вот и приходится держать круговую оборону – а то растопчут.
Раздосадованный продавец чужих квартир не нашёл слов для весомых возражений. И принялся назло военному пенсионеру перфоратором уродовать пластиковые плинтуса в своём жилище. Однако сосед подозрительно затаился, а через пять минут стало понятно почему. Перебравшись на балкон либерала, офицер запаса принялся долбиться в дверь обезумевшим дятлом. Вынужденно впустивший бывшего командира батальона внутрь Модест Петрович внезапно подвергся массированной атаке с воображаемой рубкой сапёрными лопатками голов в капусту.
Незваный гость с силой усадил Крутикова на жёсткий стул, связал хилые ноги проходимца крепким шпагатом и принялся уму-разуму учить:
– Недавно посетивший Мавзолей Ленина на Красной площади Москвы китаец написал на своей социальной страничке: «Конфуций говорил – «можно всю жизнь проклинать темноту, а можно зажечь маленькую свечку». И привёл утверждение Директора Института марксизма Китайской академии. Дескать, «если бы Советский Союз не рухнул, то его внутренний производимый продукт равнялся бы американскому показателю».
Но тут неожиданно в полемику авангардистским мазком ввязался уволенный из училища искусств за привитый с младых ногтей патриотизм сын военного пенсионера. Привлечённый шумом из квартиры Модеста Петровича, достойный отпрыск военного пенсионера проделал тот же путь через балкон и возник перед хозяином жилища чёртиком из табакерки. Взлохматив живописные волосы на голове жестом лицедея, зрелое дарование раскипятилось:
– Наша оппозиция сродни Мефистофелю, который пером Гёте провозглашал: «Я отрицаю всё – и в этом суть моя». Скорее русскую атмосферу передаёт полотно Айвазовского «Чёрное море». Это и бескрайность пространства, и беспрерывность движения волн – они вот-вот низвергнутся за рамки картины. Как низвергнулся Крым за пределы Украины!
Засим освободило посрамлённую жертву патриотических сил от верёвочных пут и удалилось вместе с главой семейства восвояси, аккуратно прикрыв за собой балконные врата. Поверженный же ниц Модест Петрович плюнул на экран монитора, отправившись с зачумленным видом почивать на купленную у клиентки оттоманку.
А не посвященные в интернетовские дебаты простые горожане всю ночь перековывали мечи на лопаты. Ибо не питали никаких иллюзий по поводу мастерства российской команды бороздящего предгрозовое небо воздушного судна.
И у них были на то свои чернозёмные основания. Летом этого года на парижском авиасалоне русский чиновник заключил соглашение об условиях аренды двадцати самолётов от канадского производителя. Невдомёк ему – жители страны кленового листа в любой момент могут отключить через спутник всю бортовую электронику своих летательных аппаратов, и придётся ослепших металлических птиц вести по небесам вручную.
Другой собиратель денежек с населения фарисейски глаголет: «несмотря на то, что автомобили будут полностью собираться из импортных деталей, это будут подлинно российские автомобили». И Крым для него – это не Россия.
Однако где-то между Алупкой и Форосом раскинулся пятизвездочный курортный комплекс «Мрия». Это корпоративный пансионат Сберегательного банка Российской Федерации. Как же так? По словам сего господина, «наше присутствие в Крыму невозможно». А очень просто! Доля иностранного участия в этом банке – сорок три процента!
Сфера интересов прикинувшегося радетелем государственных интересов банкира глубока и необъятна: давеча возглавляемое им финансовое учреждение приобрело гольф-клуб в Словении. А что? О безбрежности денежных потоков чиновник заявил на гульбище в принадлежащем финансовому учреждению Московском городском гольф – клубе. Гулять – так гулять, кого стесняться-то?
Председатель нашего правительства как-то попенял опоздавшему на заседание министру – мол, будильники надо ставить во всех местах. Основатель же американской компании Стив Джобс часто говаривал: «Работать нужно не двенадцать часов, а головой». Вот бы российским государственным служащим взять с него пример! А то складывается впечатление, что обессмертивший себя двумя наказами к жителям Крыма «не ждать денег» и учителям «идти в бизнес» державный деятель общается на своих заседаниях с лишившейся рассудка от безнаказанности разбойничьей ватагой.