Глава 4
Вольные луга
– Дорога совсем раскисла, – посетовал Гард, сидя на невысокой лошади серо-пегой масти.
– Всю ночь дождь лил, – спокойно и как бы между делом резюмировал Теор. Молодой человек сидел на высоком вороном мерине с черной же гривой.
– И это меня должно утешить? – не успокаивался гном. Его лошади, кажется, тоже не понравилась дорога, превратившаяся за ночь в одно сплошное месиво из воды и грязи. Животное шло зигзагами, петляя, норовя то и дело уйти в сторону от дороги и скрыться в неизвестном направлении, прихватив с собой заодно и всадника.
– Лучше бы сукин сын дороги нормальные проложил да камнем добротным их замостил, чем тискать очередную шлюшку… – вновь пробурчал гном.
– Ты это про императора, что ли? – подала голос до того молчавшая чародейка.
Филда ехала на довольно неказистом на вид, но выносливом коне светло-буланой масти с неестественно короткой для имперских лошадей гривой. Чародейка как раз и арендовала всех трех лошадей, Гард же настаивал на пешем путешествии.
– Про него, про него… – заворчал гном. Словно соглашаясь с ним, громко фыркнула и его ездовая.
– А вы таки находите общий язык, – не преминула задеть товарища девушка.
– Общий язык?! – Возмущению гнома не было предела, тем более что с этими словами ему пришлось вновь, как и множество раз до этого, возвращать упрямое животное на раскисшую дорогу. – Век бы лошадей не видел! Ваши-то вон идут спокойно…
– Лошадь чувствует твою неуверенность, Гард, – вмешался в разговор, грозящий закончиться перепалкой, Теор. – Неуверенность и раздражение. По большей части именно этим ее поведение и вызвано.
– Прекрасно, – пробурчал Гард. – Осталось только успокоиться и усесться вместе с лошадью медитировать. Сущие пустяки!
Трое наемников ехали по Восточному торговому тракту, что соединял сразу несколько крупных городов восточной части империи Гелинор. Они держали путь на север, в сторону Хвелеса, и, не доезжая до города пары лиг, свернули на ответвленную дорогу – даже не дорогу, а скорее неширокую тропу, что вела к маленькой деревне под названием Вольные Луга.
Из Хартинга они выехали утром, надеясь к полудню попасть в деревню. Пока Филда договаривалась об аренде лошадей и приобретении провианта, Теор отправился к местному оружейнику, гному Валаруду. Тот, поддерживая много лет взаимовыгодные торговые отношения с гильдией наемников, хорошо знал Теора и весьма обрадовался такому гостю.
Валаруд охотно продемонстрировал наемнику несколько своих инновационных идей по улучшению обычных стрел. Теперь в колчане Теора помимо привычных для него красноперых стрел покоились, дожидаясь своего часа, и стрелы довольно необычные.
Среди них была пара взрывных, наконечник которых благодаря взрывчатому порошку в нем разрывался через пару секунд после удара. Как объяснил Валаруд, для воспламенения порошку нужен именно удар, а не просто попадание в цель, а посему такими стрелами лучше было стрелять во что-то твердое – например, в сталь или камень. Кроме того, была еще одна стрела, назначение которой оружейник наотрез отказался объяснить. «Сам все увидишь», – заверил он и посоветовал беречь ее на особый случай, при этом ехидно ухмыльнувшись. Насколько Теор знал Валаруда, подобный жест с его стороны мог значить только одно – он желал, чтобы его новое оружие было использовано в самой что ни на есть жаркой битве, и как можно скорее. Оружейник добавил также, что его особенную стрелу хорошо бы использовать против большой группы противников.
На вид последняя стрела мало чем отличалась от обычной. Разве что на наконечнике были выгравированы несколько крошечных рун, значение коих наемнику было неведомо. Да и оружейник наотрез отказался их ему расшифровывать.
Чтобы Теор во время боя мог легко, не глядя, вытащить из колчана нужную стрелу, Валаруд сделал для них разное по форме и размеру оперение. Кроме того, гном поколдовал над колчаном Теора, и там появилась специальная ячейка под особые стрелы…
Между тем без труда, если не считать отчаянной борьбы гнома со своей лошадью, наемники достигли деревни. Примерно в ста ярдах от ее стен спешились и пошли далее, ведя коней в поводу́.
– И это Вольные Луга?.. – осведомился Гард. Кажется, он был ошарашен.
Деревня представляла собой нечто вроде импровизированного укрепления. Селение имело идеально круглую в плане форму и по всему периметру было огорожено высоким, в человеческий рост, частоколом. За ним начиналась густая роща.
Деревня находилась в низине близ той дороги, по которой они ехали, сама же дорога резко обрывалась, не доходя до стен полсотни ярдов. Отсюда, с возвышенности, наемники могли поверх частокола рассмотреть Вольные Луга во всех деталях.
В самом центре стояло высокое и широкое здание, на вид гораздо богаче остальных. Другие строения охватывали центральное здание в кольцо. Таких вот колец, образуемых жилыми домами и прочими постройками, было два: одно располагалось ближе к центральному зданию, другое – вдоль стены частокола. По периметру частокола с его внутренней стороны располагались друг против друга четыре вышки. Они лишь немногим превышали высотой саму ограду. Все четыре сейчас пустовали.
– Да, это Вольные Луга, – запоздалым ответом нарушила молчание Филда.
– Женщина, где ты здесь луга видишь?
– Не я же название деревне выбирала, – отмахнулась чародейка.
– И от кого это они так загородились, хотел бы я знать. Такой частокол разве что от воров защитит.
– Высокие заборы могут быть предназначены вовсе не для защиты от угроз извне. Возможно, они должны не пускать наружу тех, кто внутри, – предположил Теор.
– Так ты думаешь…
– Не знаю, – пожал плечами Теор. – Просто говорю, что такой расклад не исключен.
Гард кивнул, соглашаясь с ним.
– А что нам вообще известно об этих Лугах? – поинтересовался гном.
– Конюх утверждал, что это поселение черного люда, то есть тех, кто отрекся от империи, но и не принял покровительство ни одной из гильдий.
– Чего же наш доблестный император не поставит их на место?
– Ты всерьез полагаешь, что такие вот закоулки Гелинора его волнуют? Живет здесь не больше двух-трех десятков людей, так что много налогов с них не взыщешь.
– А как же власть? Контроль?
– Нет, Гард, в этом нет смысла. Император, как ты недавно выразился, склонен тискать девок в свое свободное время, а императорскому совету не до отдаленных рубежей. И без того у них проблем хватает.
– Да уж… – Гард почесал затылок. Будучи гномом, он не мог понять подобных вещей, хотя и жил среди людей уже без малого двадцать лет. Народ гномов превыше всего ценил именно порядок в своих владениях, и достигался он любыми доступными способами.
Наемники направились к единственному входу в деревню. Он представлял собой широкие ворота из того же частокола, что забор, только менее высокого и плотно связанного толстыми пожелтевшими со временем веревками. Ворота покоились на импровизированных петлях, которые, судя по виду, не позволяли отворить створки настежь, а лишь слегка их приоткрыть. Сейчас они как раз были прикрыты и подле них стоял одинокий стражник. Довольно крепкий на вид мужчина средних лет, одетый в широкие порты и затертую местами до дыр кожаную куртку, в руках он держал простенькое копье.
– Кто такие? – окликнул стражник приближающихся чужаков.
– Пойдем, что ли, представимся, – ухмыльнувшись, предложил гном.
Однако не все разделяли его энтузиазм. Стоило наемникам сделать несколько шагов по направлению к деревне, как лошади неистово заржали, и одна за другой, вставая на дыбы, вырвали повода из рук всадников и поскакали галопом обратно, в сторону Восточного тракта.
– Ох не нравится мне все это… – вздохнул Гард.
Когда оставшиеся без лошадей наемники подошли к воротам, стражник повторил вопрос и перехватил поудобнее копье, словно давая чужакам понять, что он начеку.
– Мы из гильдии наемников, прибыли с важной миссией, – важно сказал Гард, показав стражнику своего морского грифона. – Нам бы вашего старосту увидеть или того, кто у вас тут за главного.
– Не пропущу, – отрезал стражник, поплотнее прикрыв ворота. – Валите-ка вы обратно в свою гильдию.
– Как невежливо, – усмехнулся Гард. – Ну что ж…
Не договорив, гном резко выбросил правую руку вперед, заехав стражнику в живот. От неожиданности и сильного удара мужчину согнуло пополам, и он невольно выронил копье.
– Так все-таки, может, пропустишь или мне еще раз тебя ударить? – спросил у стражника Гард, похлопав того по спине.
Стражник ничего не ответил. Он лишь неуверенно выпрямился и молча отворил ворота, пропуская наемников в деревню. При этом старался не смотреть на них, отвернувшись куда-то в сторону.
– Очень дипломатично, – сказала Филда. В ее голосе слышались нотки укора.
– Не стоит благодарности, – засмеялся гном, ничуть не смутившись.
Когда они оказались в деревне, дверь дома, стоящего в самом ее центре, распахнулась, и оттуда к ним спешно вышел низкий пухлый мужчина, совершенно лысый, с густыми рыжими усами. Одет он был в черный кафтан, расшитый золотыми нитями, и такие же штаны. Одежда была явно не из дешевых, что выдавало в нем местного богача. Мужчину сопровождали двое стражников.
– Вы кто такие, черт побери?! – взорвался толстяк, приблизившись к наемникам. – И как вы сюда попали? – добавил он не менее возмущенным тоном.
– Я Филда, Мастер гильдии наемников, – на этот раз говорить взялась Филда. – Это Гард, – она указала на гнома, – и Теор. Они также Мастера нашей гильдии. Мы прибыли в ваше поселение в поисках человека по имени Алдерик.
– Я староста Вольных Лугов, – лысый мужчина гордо вскинул подбородок, – и то, что вы наемники, не объясняет того, как вы сюда вошли.
– У вашего стражника живот прихватило… – По лицу Гарда расплылась довольная ухмылка, но единственного взгляда Филды оказалось достаточно, чтобы гном осекся и сделал серьезное лицо.
– Да как вы… – начал было староста; его глаза метали молнии, на лбу вздулась синяя вена. Но через секунду он продолжил уже спокойно, хотя и не без раздражения в голосе: – У нас в деревне нет никого по имени Алдерик. К вашей же драгоценной гильдии мы не имеем никакого отношения и не признаем над собой ничьей власти – ни гильдий, ни прогнившей до основания империи с ее жалким императором. Услуги наемников нам также не нужны. Никто в нашей деревне с вами разговаривать не станет, так что прошу вас удалиться. Пока прошу. Если через полчаса вы все еще будете в деревне, нам придется выгнать вас силой.
Один Творец ведает, сколько усилий стоило этому человеку высказать такую браваду, вместо того чтобы просто бессвязно наорать на досаждающих ему чужаков или тем паче натравить на пришельцев своих стражников. Староста круто развернулся и зашагал прочь и через минуту скрылся вместе со стражей в своем доме.
– Хотел бы я посмотреть, как они нас силой будут выгонять! – воскликнул Гард.
– Не спеши с выводами, – ответила товарищу чародейка.
– Почему это? – удивился гном.
– Объясню, когда разберемся, в чем здесь дело. Но старосте явно есть что скрывать.
Только теперь наемники заметили, что остались на деревенской улице совершенно одни. Во всех домах были плотно закрыты двери и окна, которые прятались за неуклюже сбитыми, но прочными ставнями. В деревне воцарилась неестественная и угнетающая тишина.
– Простите… – услышали наемники позади себя робкий, но в наступившей тишине показавшийся очень громким голос. Гард даже подскочил от неожиданности.
– Святой камень! Парень, зачем же так пугать?! – не помедлил гном высказать претензии человеку, заставшему его врасплох.
– Простите, я вовсе не хотел подкрадываться. Но скажите, я ведь не ослышался, вы действительно наемники?
Перед ними стоял высокий сухощавый мужчина лет тридцати. Худое вытянутое лицо и длинный крючковатый нос делали его похожим на хищную птицу.
– Да, – коротко ответила Филда.
– Прошу вас: мы можем поговорить наедине? – Теперь голос мужчины звучал гораздо увереннее.
Чародейка кивнула. Этот мужчина мог что-то знать, поэтому приватный разговор с ним был наемникам только на руку.
– Тогда следуйте за мной. Староста не должен услышать наш разговор. – Сделав рукой жест следовать за ним, человек повел наемников через деревню к своему дому – единственному, по его мнению, безопасному месту в Вольных Лугах.
Мартериус шел по лесу, пытаясь уловить отзвук портала. Слух обычный, человеческий, сейчас оставался без дела – чародей пользовался внутренним осязанием мира. Его ноги наступали на мягкую землю, но сам он ощущал не ее, а мельчайшие колебания и лишь ему одному заметные сполохи духа леса. Мало кто знал, даже из числа сильных чародеев, что астрал был настолько сильно и неотвязно связан с мирами Мировой Сферы, что находил свое отражение в мельчайших деталях этих самых миров.
Взять хотя бы этот лес. Здесь астральные эманации просачивались в воздух, землю, деревья и даже камни, которые многие наивно считают абсолютно безжизненными. И все это великолепие составляло единое целое, которое Мартериус как раз и именовал для себя духом леса.
Любой портал подобную систему нарушал, оставляя в ее теле рваную рану, которая больше никогда не зарастала, даже уничтожь кто-нибудь саму причину возмущения. Порталы народа, который он искал, были совсем иными. Они не разрывали эманации астрала, нарушая его привычную циркуляцию; они словно ложились поверх, образуя два дополнительных слоя – над и под. Мартериус всегда считал, что подобные тонкие материи было непросто описать примитивным человеческим языком.
Пока чародей искал исходящий от портала отзвук, он вновь прокручивал в голове цель своего поиска – не того, что он начал довольно давно, а текущего, на который он и согласился, поверив незнакомцу в маске, что тот в самом деле имеет нужные старику сведения. Думать о само́м незнакомце Мартериус себе строго-настрого запретил.
Итак, он искал вход в Паталу, искусственно созданный своими единственными жителями город, который хотя и находился в пределах мира Гелинор, но в то же время оставался вне досягаемости для других обитателей этого мира. С теоретической точки зрения Патала была как бы приклеена к миру Гелинора, располагаясь между ним и астралом. С практической же точки зрения местоположение города Мартериус объяснить не мог. Ведь в его размещении в системе миров принял участие сам Великий Дракон, в честь которого получил название этот мир и крупнейшая в его пределах империя, а пределы его возможностей были Мартериусу неизвестны.
Тем не менее из Паталы в Гелинор и наоборот вели два портала – один находился на Западном континенте, другой здесь, на Серединном континенте. Последний как раз и искал Мартериус. Что же до населения этого необычного места, то обитали в нем наги. Полубожественные демоны, пришедшие много столетий назад из далекого мира. Они имели человеческие торс и голову, человеческие же ноги заменял большой змеиный хвост. То были смертоносные воины и искусные чародеи, чья магия разительно отличалась от той, которой владели жители Гелинора.
Мартериус был знаком со многими из них: в частности, с их царем, мудрым Васуки, и его сестрой, наследницей трона, яростной Джараткарой. Хотя с их последней встречи и минула чуть ли не половина тысячелетия, старый чародей знал, как добиться своим визитом желаемого результата. Вот только вряд ли ему дадут так просто попасть в Паталу.
Размышления старика прервал свист смертоносной стали, рассекающей воздух. Стали, которая едва не прервала его долгую жизнь. Лишь высокое магическое мастерство и выработанные рефлексы тела – ведь когда-то давно Мартериус был бойцом, и, как он сам с гордостью считал, бойцом весьма выдающимся – позволили чародею в считаные мгновения прервать свое магическое зрение и в последний момент пригнуть голову. Клинок пронесся в опасной близости от чародея, едва не задев его.
Мартериус отскочил в сторону и, отбросив бесполезный сейчас походной посох, вскинул руки, словно простой кулачный боец, готовый к сражению. Стража портала дала себя обнаружить раньше, чем предвидел это чародей, но это и хорошо; он ухмыльнулся про себя. Самое время вспомнить молодость.
Незнакомец привел троих наемников в свой дом и, заперев за ними дверь, прильнул одним ухом к деревянной преграде, что отделяла его пристанище от остального пространства деревни. Лишь убедившись в отсутствии хоть каких-то признаков опасности, мужчина успокоился и вернулся к гостям.
Жилище его было довольно скромным даже по деревенским меркам и имело всего две небольшие комнаты. Сейчас вошедшие расположились в той, которая одновременно являлась прихожей, кухней и гостиной. В центре комнаты стояли невысокий, слегка покосившийся деревянный стол и три стула вокруг него, состояние которых было ненамного лучше, чем у их деревянного собрата.
Едва наемники оказались внутри, гном без промедлений плюхнулся на один из стульев, тем самым заняв себе место. При этом его лицо расплылось в широченной ухмылке. Филда нахмурилась, глядя на выходку самодовольного напарника. «Столько лет, а он все никак не повзрослеет…» – эта мысль легко читалась во взгляде Филды, и похоже, именно это как раз и забавляло Гарда больше всего.
Из двух оставшихся стульев один занял хозяин жилища, свободным остался лишь один. Стало быть, кому-то из наемников придется постоять. Чародейка взглянула на брата, и тот едва заметно кивнул в ответ, давая понять, что примет сей ужасный удар на себя.
Кроме упомянутых стола и стульев в комнате был небольшой открытый очаг и самодельная чугунная решетка над ним для приготовления пищи, вешалка для одежды, небольшое железное корыто и немногочисленные принадлежности для умывания и мытья посуды – вот и весь интерьер комнаты. Хотя была здесь еще маленькая неприметная тумбочка, которая тем не менее сразу же привлекла внимание Теора.
На этой тумбочке, что напоминала неказистый простенький постамент, стояла, с ладонь высотой, резная фигурка бородатого пухлого старика. Закрыв глаза и широко улыбаясь, он протягивал вперед руки. На раскрытых и обращенных вверх ладонях покоился небольшой кусок розового кварца.
Теор не был суеверен и мало интересовался подобными вещами, но все же прекрасно знал, что означала эта фигурка. Дед-оберег – так называли этот символ в народе. Считалось, что, самостоятельно вырезанная из куска дерева, такая фигурка оберегала дом и его жителей. Камень же, или минерал, возложенный на его раскрытые ладони, добавлял особый эффект. Кварц, например, по преданию, приносил удачу и благосклонность судьбы.
Несмотря на скромность помещения, в глаза все же бросался домашний уют, созданный его хозяином. Пусть стол со стульями и не были произведениями столярного искусства, но аккуратно изукрашены простеньким орнаментом в виде переплетающихся листьев и веточек, на столе коротковатая, но чистая скатерть, единственное окно в комнате завешено шторой, сшитой явно неумелой рукой, но с любовью.
Переведя взгляд в другую комнату, Теор заметил маленькую русоволосую девочку, сидящую на кровати. На коленках она держала довольно внушительных размеров книгу, которую читала, резво водя тоненьким пальчиком по строчкам, беззвучно проговаривая при этом слова одними губами. Проследив за взглядом брата, заметила девочку и Филда.
– Учите дочку читать? – спросила наемница хозяина дома.
– Нет-нет… что вы! Я сам-то хоть и умею, но читаю довольно плохо. Малышку учила моя жена. – Немного помолчав, мужчина добавил, понизив голос, дабы девочка не услышала его: – Лизы не стало два года назад, и с тех пор дочурка очень много читает. Говорит, мол, так она вспоминает маму…
– Соболезную вашей утрате, – ответила чародейка.
– Спасибо, – кивнул мужчина и, выйдя из-за стола, прикрыл дверь в соседнюю комнату.
Девочка даже не заметила, что в их доме посторонние. Казалось, ничто на свете не способно было сейчас оторвать ее от чтения.
Прикрыв дверь, хозяин дома вновь сел напротив наемников. Он явно не знал, как начать разговор и как вести себя с незнакомой ему прежде троицей.
– С чего бы начать… – вздохнул он.
– Неплохо было бы для начала представиться, – предложила собеседнику Филда.
– Ах да, вы правы, – спохватился мужчина. – Меня зовут Сэлус, я священник.
– Вы не очень-то похожи на священнослужителя, – заметила Филда, глядя собеседнику в глаза.
Под пристальным взглядом чародейки мужчина оторопел; быстро переведя взгляд в сторону, тяжело вздохнул и пригладил рукой растрепанные волосы. Вид у него был неважный. Лицо заросло щетиной, под глазами синие круги, а щеки глубоко впали. Да и одет был мужчина просто – в мешковатую рубашку серого цвета и такие же штаны. Кроме того, в его жилище не наблюдалось ничего из числа традиционной атрибутики священников.
– Понимаю, о чем вы. Глядя на меня, ведь не скажешь, что я несу слово веры в народ, верно? – Сэлус наконец решился встретиться взглядом с чародейкой. Когда он продолжил, голос звучал немного увереннее: – Сейчас здесь, в Вольных Лугах, и церкви-то нет, да и верить людям больше не во что. Но раньше я в самом деле был священником. Я служил гласом, облеченным в плоть – как Гелинора, Великого Дракона, так и Творца.
– Вы верите одновременно и в Гелинора и в Творца? – искренне удивилась Филда.
– Не часто такое можно услышать, правда? Но я искренне негодую, когда слышу, как люди по незнанию отвергают ту или иную стезю Высших сил. Судите сами: существование Гелинора нельзя отрицать, ибо как люди, так и эльфы описали в своих хрониках историю пришествия Великого Дракона в наш мир. Но вряд ли этот мир был создан драконом, будь он хоть трижды великим. Нет, и посему нельзя считать ересью веру в некое абсолютно высшее существо, создавшее все и вся.
Сэлус говорил уверенно, как прирожденный оратор. Было ясно, что в вопросах веры он был более чем сведущ. Не закоснелый суеверный фанатик, но верующий, способный рассуждать и убеждать других в правоте своих мышлений.
– С вашей точкой зрения сложно поспорить, – ответила Филда.
Сэлус кивнул. Он счел это комплиментом в свой адрес.
– Послушайте, – продолжил бывший священник, – сейчас не об этом. Вы должны нам помочь. Моей дочери, моей Сэлли, исполнится скоро восемь. И тогда… – Сэлус замолчал и закрыл лицо руками.
– Помочь? Мы даже не знаем, что здесь происходит.
– Я… я все вам расскажу. Я не могу больше молчать.
Сэлус понизил голос и начал свой рассказ, то и дело поглядывая на зашторенное окно, будто в любой момент ожидал увидеть за ним кого-то или что-то.
– Наша деревня, как и многие, что стоят на окраинах империи, всегда была сама по себе. Это случилось не вчера и вовсе не из-за нынешнего императора. Нет. Так было всегда. И при отце императора, и при отце его отца. Конечно, налоги империя с нас взимала, а вот о помощи таким, как мы, никогда не вспоминала. Причины всегда разные – война, внутренние распри, пираты, чума и так далее, но результат всегда один. У нас в Лугах всегда была маленькая и дружная община. Вместе справляли праздники и свадьбы, а ежели приходила беда в одну из семей, то помогали несчастным всей деревней.
И от начала первой семьи нашего поселения старосты всегда вели подробные хроники. Знаете, записи рецептов, народных поверий, вплоть до баек у костра. А еще поговаривают, что в основании нашей деревни принимала участие колдунья из древнего рода, в котором были сплошь такие, как она. Булс, наш теперешний староста, всегда интересовался подобными фактами. И вот в один проклятый день он нашел в бумагах предшественников записи об этой самой колдунье: мол, она имела власть призывать из другого мира духов, чтобы они защищали тех, кто воззвал к ним…
– Весьма сложное и опасное заклинание. Причем опасно оно как для того, кто использует его, так и для всех вокруг, – нахмурившись, сказала чародейка.
– Да, истинно так. И мы испытали это на себе, – ответил Сэлус, сокрушенно всплеснув руками. – Булс нашел старые бумаги с описанием вызова одного духа. Абаас – так колдунья называла это существо. Староста углубился в чащу позади нашей деревни и провел описанный колдуньей ритуал. Абаас явился без промедлений. Ах если бы мы знали… знали заранее…
С каждым словом и без того осунувшееся лицо мужчины мрачнело все сильнее. Казалось, он проживал события из своих воспоминаний заново.
– Абаас явился не просто духом, он был заключен в каменную плоть. Дух стал примерным помощником нашего старосты, – меж тем продолжил Сэлус, – он защищал деревню от разбойников и сборщиков налогов, приносил откуда-то много еды, золото, роскошную одежду. Всего за неделю Булс стал самым богатым и влиятельным человеком не только в нашей деревне, но и во всей округе. Но была у этой медали и вторая сторона: абаас жесток, свиреп и кровожаден. Стоило старосте отдать приказ – и дух мог разорвать человека на куски. Но самым страшным в приходе духа стала цена, которую абаас потребовал за свою службу. Дети, маленькие дети… Это чудовище ест детей! Младенцев – у полной семьи, и восьмилеток – у вдовцов. Почему именно этот возраст?! Проклятье! Я не знаю и не хочу знать, что за извращенные правила у этого людоеда!
Сэлус стукнул со всей силы кулаком о столешницу. От сильного удара дерево жалобно затрещало. В глазах бывшего священника ярился гнев. Но вот он сглотнул и, глубоко вздохнув, покосился на запертую дверь комнаты, где его дочь была занята чтением. Мужчина успокоился, хотя сделать это ему было нелегко.
– Почему же вы просто не уехали из деревни? – спросила чародейка.
Из трех наемников говорила только Филда. Гард молчал, и Теор сразу смекнул, что в этой парочке главной была именно чародейка, несмотря на разницу в возрасте и больший стаж в гильдии у гнома. И это если забыть о вздорном и задиристом поведении Гарда. Теор же не собирался навязывать свою кандидатуру на роль лидера их едва созданного отряда. Посему Филда стала их негласным предводителем. Теор считал это лучшим способом посмотреть на то, какова его старшая сестра в деле, и именно поэтому собственная пассивная позиция его полностью устраивала.
– Мы пытались! – возразил Сэлус. – Но Булс нанял воинов для охраны деревни, чтобы держать нас здесь, и огородил поселение частоколом. Хотя одной семье все же удалось бежать…
– И?
– И на следующий день их изуродованные тела абаас вернул обратно в деревню. Этот сукин сын, именующий себя старостой, вырезал соседние деревни и забрал всех их детей. А нас… нас он заставляет сношаться и плодиться как дикий скот!
Кулак снова потревожил поверхность стола, и жалобный звук, что издала древесина, кричал лишь одно: «Еще одного удара я не вынесу!»
– Послушайте, вы должны помочь нам. Сэлли скоро исполнится восемь, и Булс сказал, что она будет следующей! Я знаю, что наемники не помогают просто так, но… – Сэлус замолчал, рассеянно обдумывая все возможные варианты, и, решившись, поспешно добавил: – У меня нет денег, но быть может, я смогу вам помочь. Я слышал на улице, когда вы говорили с Булсом, что вы кого-то ищете.
– Да, такой вариант возможен, – кивнула Филда. – Платой за исполнение контракта могут служить не только деньги, но и определенные услуги или же информация. Вид и размер платы определяет сам наемник вместе с клиентом.
– Понятно. Так… так кого вы ищете?
– Нам необходимо найти известного коллекционера древностей Алдерика. По имеющейся у нас информации, он не так давно прибыл в вашу деревню. Знаете такого?
– Да, – порывисто кивнул Сэлус.
– Он все еще в деревне?
– Не совсем… – уклончиво ответил бывший священник. – Но я могу вас отвести к нему.
– Вы уверены?
Вновь порывистый кивок.
– Что ж, – заключила чародейка, – в таком случае мы можем заключить с вами контракт. Мы избавим вашу деревню от абааса, а вы отведете нас к упомянутому Алдерику.
– Согласен. Мне нужно подписать какую-то бумагу или…
– Ничего такого, достаточно будет устной сделки. Но я должна сразу вас предупредить, что, заключив сделку, вы обязаны будете осуществить оговоренную плату сразу же после того, как мы выполним указанные вами условия. Иначе… – Филда прикинула, какое слово лучше использовать. – Скажем так, последствия вам не понравятся. Однако, в свою очередь, вы получаете гарантию исполнения нами условия контракта.
– А если вы не сможете его исполнить? – робко поинтересовался Сэлус.
– Тогда вы освобождаетесь от оплаты контракта, – ответила Филда.
– Я согласен, – твердо заявил мужчина.
– Хорошо. Любой контракт гильдия наемников скрепляет специальным заклинанием-печатью. Протяните руку.
Сэлус повиновался, и чародейка крепко сжала протянутую ладонь.
– Мы, Мастера гильдии наемников, числом трое, носящие имена Филда, Гард и Теор, принимаем контракт на исполнение. – Филда произносила стандартный текст скрепляющего контракт заклинания. – По условию контракта мы обязуемся уничтожить злого духа абааса, терроризирующего деревню Вольные Луга, в кратчайшие сроки. Заказчиком контракта выступает человек, носящий имя Сэлус. В оплату исполненного контракта будет принята услуга заказчика по предоставлению нам информации о точном местоположении человека, носящего имя Алдерик. Подтверждаете ли вы, Сэлус, все вышесказанное?
– Да, – уверенным голосом ответил мужчина.
Морской грифон на руке чародейки засветился так ярко, что стал виден через плотную ткань рукава. Через мгновение сияние померкло, а на тыльной стороне ладони Сэлуса появилось изображение свернутого в трубку пергамента, который был скреплен печатью; на ней красовался морской грифон, такой же, как на руках у Мастеров гильдии наемников. Еще через мгновение изображение пропало, а Сэлус в удивлении разинул рот.
– Никогда такого прежде не видел. А что делает эта ваша печать?
– Следит за достоверностью исполнения контракта и его оплаты.
– И наказывает тех, кто решит сжульничать, – вставил свой комментарий гном. – Сильно наказывает, – добавил Гард, ухмыляясь.
Еще один клинок рассек воздух возле самого носа старого чародея, а перо копья едва не проткнуло ему грудь. Мартериус отпрыгнул назад, но, не удержавшись на ногах, упал, растянувшись на траве. Не теряя времени, он перекатился через плечо и вскочил на ноги. В спине что-то предательски хрустнуло, и поясницу захватила ноющая боль.
Ну вот, не хватало еще многоопытному чародею погибнуть оттого, что у него прихватит спину во время сражения или еще что-нибудь в этом роде. Мартериус плохо разбирался во всех этих «премудростях» стареющего человеческого тела, хотя и сам был вот уже лет этак триста стариком. Обычно он просто заглушал любую боль при помощи магии и вливал в себя магическую силу для дальнейшей относительно беззаботной жизни.
Возможно, и стоило в свое время больше внимания уделять некромагии. Но Мартериус всегда презирал некромантию и не хотел иметь с ней ничего общего. Так что о новом теле можно было и не мечтать.
Старый чародей потянулся к своему личному источнику магии, черпая из него силы. Именно так Мартериус любил именовать энергию астрального луча. Своими личными закромами силы. Ведь все остальные, будь то чародеи, маги, колдуны, знахари – не важно кто, черпали силы непосредственно из астрала. Творящий волшбу либо придавал определенную форму уже разлитым в этом мире астральным эманациям, либо черпал силы из самого астрала, пропуская его магическую суть через себя, и выплескивал эту силу в мир, опять же придавая ей определенный облик.
Именно так и творилась магия. Не только в Гелиноре, но и во всех остальных мирах, что вращались вокруг Мировой Сферы. Были еще гномы, которые, как все думали, не способны использовать магию. Наивное заблуждение. Гномы, как и все в сущем, были связаны с астралом и могли пропускать его силу через себя. А вот облекать эту силу они могли лишь в форму рун и руниров, что и было единственным отличием их магии от магии остальных жителей того же Гелинора.
Мартериус владел магией по тому же самому принципу, что любой другой чародей, за одним лишь исключением – старый чародей черпал силы не из астрала, а из той энергии, которую выделяет астральный луч, пронзающий Мировую Сферу, словно голодный червяк – спелое яблоко. Эта энергия была на порядок мощнее, чем та, что чародеи черпали из астрала, и потому заклинания Мартериуса были гораздо сильнее и искуснее, чем едва ли не у всех, кто владел магией.
Мартериус прекрасно знал, что он единственный, кто обращается к астральному лучу при волшбе. По крайней мере, в Гелиноре. И это делало его уникальной личностью.
Но магия астрального луча была крайне опасна. Осмелившегося оседлать ее она могла не просто сбросить с седла, но и разорвать его между делом на мелкие кусочки. В буквальном смысле.
Не одно десятилетие упорных тренировок позволили Мартериусу достичь того, чтобы сила астрального луча отзывалась мгновенно, по первому же зову чародея. Однако сейчас, когда он начинал слабеть, ему все труднее становилось сдерживать магическую энергию луча, когда он пропускал ее через себя. Вполне возможно, что однажды эта сила сожжет чародея, а вырвавшись на свободу, уничтожит и полконтинента в придачу. Мартериус всегда знал, что существует подобный риск, и потому дал себе клятву собственными руками оборвать свою нить жизни, едва только почувствует, что не способен более удерживать под контролем используемую им силу. Он не допустит подобной ошибки. Он не станет виновником еще одной глобальной катастрофы.
Мартериус скрестил руки на груди. На него наступало около двух десятков гиртаблили – стражей портала Паталы. Это были существа с человеческим торсом и скорпионьим телом. Голый череп, черные глаза без зрачков, бугрящиеся мышцы и внушительных размеров ядовитое жало – такие стражи определенно могли внушать опасение. Кожу им заменяло золото, но не обычное, которое могла помять зубками даже нежная девица. То было нагийское золото, по прочности не уступающее гномьей стали.
Десяток стражей были вооружены длинными копьями, другая половина – длинными парными клинками. Оружие у гиртаблили, как и они сами, было сплошь из золота.
– Инфассентум мильте! – Властный голос чародея вспорол воздух, как нож мясника – тушу.
Жест, слово и разум – три пути сотворения заклинаний. Катализаторы заклятий, помогающие придавать магической силе нужную форму – как говорили в имперской магической академии. Для наиболее сильных заклятий Мартериус использовал все три способа.
От силы заклинания вздрогнула земля под ногами и завибрировал воздух. Прямо перед чародеем возникла призрачная фигура некоего демона с длинными, завитыми в кольца рогами и четырьмя когтистыми руками. В каждой из них демон сжимал по призрачному мечу. Сначала расплывчатый, словно туман, демон с каждой секундой зримо уплотнялся, принимая все более четкий вид. Когда фигура чудища окончательно сформировалась, он возвышался над гиртаблили, да и над Мартериусом тоже, на добрых шесть футов.
Стражам портала же, казалось, не было никакого дела до появившегося перед ними демонического создания. Они быстро окружили чародея. Гиртаблили смотрели лишь на него – ведь их делом было устранить угрозу для портала, а ею являлся именно Мартериус. Золотые люди-скорпионы стремительно пошли в атаку.
Чародей крутнулся на месте, взмахнув рукой. Демон повторил его движение, и один из его клинков перерубил копье стража надвое. Другому гиртаблили демон отсек жало, третьему – две лапы. Мартериус крутился как волчок, манипулируя своим созданием, словно куклой-марионеткой.
Гиртаблили продолжили попытки достать человека, при этом даже не пытаясь защититься от рогатой твари, размахивавшей четырьмя клинками. Словно она для них и не существовала вовсе. Лишь когда Мартериус рукой сотворенного демона разрубил одного из стражей пополам от головы до брюха, гиртаблили наконец заметили призрачного монстра. И их внимание резко переключилось с чародея на демона.
Восьмифутовый рогатый монстр был для гиртаблили куда более удобной целью, нежели старик, которого защищал этот самый монстр. Мартериус вращал своего демона по спирали, стараясь убить или обезоружить как можно больше гиртаблили. Но и стражи портала не теряли времени даром. Сразу два копья вонзились в бок демона, и тот взревел так, что у старого чародея заложило уши. «Схалтурил ты с заклятием, старик, – вздохнул про себя Мартериус, – тварь-то не должна была чувствовать боли…»
Чародей поразил еще трех золотых людей-скорпионов, и еще одно ранение получил его демон. Кто-то из стражей исхитрился в прыжке полоснуть клинком по спине рогатого монстра. Мартериус влил в свое тело немного магической силы, что позволило ему двигаться гораздо быстрее. Клинки демона теперь укладывали одного стража за другим.
Разрубая очередного гиртаблили, словно большой кусок масла, чародей упустил из виду другого человека-скорпиона, и тот отсек клинком демону руку. Брызнула кровь, и демон конвульсивно дернулся. Мартериус едва удержал контроль над его сознанием. Чародей усилил поток магии, исходивший от него к демону, и с его помощью тот заработал клинками еще активнее прежнего. Гиртаблили падали замертво, натыкаясь на вихрь убийственной призрачной стали.
Когда перед Мартериусом остались лишь трое стражей портала, а демон лишился еще двух рук, он отпустил поводок и полностью погасил контроль над призванным существом, оставив ему при этом обретенную материальность. Демон удивленно заморгал глазами, из обрубков отсеченных конечностей обильно текла кровь. Отскочив в сторону, старый чародей наблюдал, как оставшаяся тройка стражей портала напала на демона. Двое из гиртаблили перерубили демону ноги, а когда рогатый монстр рухнул на траву, последний из стражей вогнал ему копье в раскрытую пасть.
Не дожидаясь окончания этой сцены, Мартериус выкинул руку вперед, и двоих из гиртаблили поразила ветвистая искрящаяся молния. Последний оставшийся страж напал на чародея. Из оружия у него оставалось лишь ядовитое жало и голые руки.
Гиртаблили молниеносно выбрасывал жало, стараясь пронзить тело противника. Никакая реакция тела не спасла бы Мартериуса от таких стремительных выпадов. Чародею приходилось каждый раз уплотнять воздух перед собой, чтобы иметь возможность уйти от смертельного удара. И даже с учетом этого он едва успевал уходить от атак стража портала. Но защищаться вечно Мартериус не мог, на это не хватило бы сил даже у него. И чародей атаковал. Его кулак окутался шаром голубого пламени, и Мартериус, уйдя от очередного удара, успел сам ударить стража снизу вверх. Удар пришелся в хвост гиртаблили, пламенный кулак перебил его надвое, и ядовитое жало упало на траву, окутавшись голубым огнем, который мгновенно превратил его в пепел.
Гиртаблили отшатнулся и попятился, но Мартериус не медлил. Пламенный кулак врезался в лицо золотокожего стража, и его голова с треском лопнула, словно перезревшая дыня.
Тяжело дыша, чародей оглядел место сражения. Все стражи портала лежали замертво, как и сотворенный им демон. Да, это была славная битва. Хотя, кажется, Мартериус был уже староват для таких приключений.
Он почувствовал во рту что-то соленое и сплюнул. На траву упал красный сгусток вязкой субстанции. Кровь. Его кровь. Возможно, ему нужна небольшая передышка, и тогда…
Чародей не успел закончить мысль, как чья-то грубая магическая сила подняла его над землей и швырнула в сторону, словно тряпичную куклу.