Хроника Племени. Глава третья, в которой мы узнаем, как Тургенев познакомил Соболева с Симой Хрустальным, и что из этого в итоге вышло (Игорь Афонский, 2014)

Соболев Эдуард Евгеньевич сидел в удобном, мягком кресле напротив ведущего программы и ещё одного молодого человека. Если юноша был внешне спокоен, имел репутацию уже известного, можно сказать, модного режиссера, то Соболев чувствовал себя как рыба на сковороде. Он беспомощно щурился под своими толстыми стеклами очков с гигантскими темными дужками, нелепыми и такими для него характерными, закрывающими большое зримое пространство словно шорами. Это был легко запоминающийся образ. Уже почти толстяк. Эти нелепые очки, времен семидесятых годов прошлого тысячелетия. Намечающаяся лысина и невероятно детская улыбка, одновременно нервная растерянность или упорное упрямство. Его можно было не принимать всерьез, но после того, что с ним случилось, после этого оглушительного успеха последнего столичного спектакля, известность просто преследовала его по пятам. И даже то, что они находились в этот момент тут, в съемочном зале популярного ТВ канала, в прямом эфире этого канала. Все это, как по мановению волшебной палочки изменило его жизнь. Ведущий программы стал ерзать. Он не обладал достаточным количеством времени и стал нервничать, повторил свой вопрос:

– Что же вы будете делать дальше? Чем интересным порадуете публику?

Соболев молчал, словно он не был готов ответить на такой простой вопрос. Он совершенно не хотел отвечать, так как уже добился всего, что хотел, или думал, что достиг того, что хотел. И тогда молодой режиссер Сима Хрустальный, уже хорошо изучивший этого человека, пришел ему на помощь, он сделал поддерживающее, одобрительное движение рукой, как бы снимая напряжение. Он тоже ждал ответа, но в глубине души ответ этот уже знал заранее.

Эта пауза затянулась!

Соболев, завернутый в новый костюм, подправленный перед съемками студийными гримерами, вдруг потек под светом ярких софитов, но очнулся, преобразился и произнес нейтрально:

– Я всегда готов к дальнейшему сотрудничеству…

Интервью продолжалось.

Соболев

Итак, давайте познакомимся поближе. Наш невольный герой – это средний клерк одной успешной дальневосточной компании, бывший государственный служащий – Соболев Эдуард Евгеньевич. Еще некоторое время назад он сутками «корпел» над квартальным отчетом своего отдела, проверял важные бумаги, сметы, сверял даты командировок, пил с сослуживцами кофе из аппарата, находящегося на его этаже здания «… гражданпроекта», обсуждал текущие проблемы, слушал анекдоты в курилке, собирался в баньку на субботний вечер. То есть все как обычно.

И все было бы ничего, если бы ему не приснился сон! Простой такой, цветной, широкоформатный сон. Сон, который он сразу запомнил и даже записал его на бумаге, когда проснулся. Сами понимаете, мы не помним свои сны долго и неизвестно, с чем это связано. Но все последующие события перевернули жизнь Эдуарда Евгеньевича или создали какие – то предпосылки для этого. Наверное, он описал его только потому, что не делал этого никогда раньше.

Телеграмма

Утром почтальон принесла срочную телеграмму, в которой сообщалось о смерти дальнего родственника. Его приглашали на панихиду. Эдуард Евгеньевич в душе был бы рад просто отделаться скорбными формальностями, отписаться. Но вспомнил свои частые поездки к ним в детстве и в годы беспечной юности. Подумал о своих дальних родственниках, которых не видел последние десять лет. Вспомнил и то теплое и доброе чувство к ним, и это большим комком всколыхнулось, забилось в его душе, окончательно накрыло его своим крылом. Он решительно позавтракал как всегда на скорую руку и отправился на место своей работы.

Скорая отлучка исполнительного подчиненного была полной неожиданностью для его босса. Так в воздухе повисли вопросы о сауне с членами приезжей комиссии, об отчете. Прозвучали торопливые слова соболезнования. Босс был вполне обычный человек, имел свои слабости и привычки. На его столе и на стенах находится множество фотографий с корпоративных поездок на охоту, на рыбалку, порой с очень известными людьми, просто так, в компанейской непринужденности. Это его маленькая толика радости в жизни столицы Приморья.

– Вы, Эдуард, билет возьмите по нашей линии, воспользуйтесь льготой компании, это будет не так дорого для нас, но иначе скоро не доберетесь!

«Одно к одному!» – пронеслось в голове у сотрудника. Днем, до обеда Эдуард Евгеньевич разгреб окончательно всю документацию, по телефону забронировал билет на самолет и отбыл домой, готовиться к отъезду. Следующим сюрпризом этого дня был звонок старого приятеля, Владимира. Тот вернулся из длинного каботажного рейса, должен был уладить свои дела, чтобы потом отбыть на Украину. По телефону он только спросил, может ли «перекантоваться» какое – то время у товарища. Эдуард ответил, что «вполне». И вот уже через полчаса, толкая огромный чемодан вперед и неся кучу разных пакетов из супермаркета за плечом, появился он. Так вечер прошел в дружеской беседе, легкой выпивке и обсуждении последних новостей. Тут же решили, что моряк охраняет квартиру и спонсирует подарки для родственников. Итак, для гостя наступали блаженные дни.

Потом, в сильном подпитии Эдуард рассказал свой удивительный сон, при этом даже не заглядывал в свои записи. Вероятно, что друзья знали друг друга очень давно. Особых идеологических или политических прений у них не возникало. Приятель мог проглотить любую странность. Даже поддержать его в этом. Вероятно, что сон очаровал его на некоторое время. Чудная вязь словосочетаний, какие – то арабески, следы былых умственных изысканий. Эдуард был хорошо образованным человеком и отличным рассказчиком.

Под утро такси уже мчалось в сторону города Артема, а оставшийся за хозяина Владимир прокручивал в памяти странные вечерние монологи. Он сварил кофе и уже не думал, как помочь своему товарищу, а стал перебирать номера телефонов своих приморских знакомых.

Сосед

Перелет через всю страну – это довольно утомительное занятие. Соболев продумал решительно все, он прихватил плеер с наушниками, купил специальную подушку с наполнителями, приобрел таблетки на редких гималайских травах, специально от укачивания в полете. В салоне самолета он устроился комфортно в своем кресле и был уже готов утонуть в бесконечной музыкальной нирване. И именно в этот момент вошел сосед по ряду. Это был солидный представитель столичной администрации. На это указывало отношение к нему обслуживающего персонала в тот момент, они-то знали, с кем имели дело, они просто стелились перед этим господином. Тот был чуть старше Эдуарда Евгеньевича или так выглядел, потому что чуток ранней седины покрывало его виски. В его руках был портфель с ноутбуком и пластиковый пакет с эмблемой магазина беспошлинной торговли. Такие пакеты можно было приобрести только на внешних авиалиниях. Скажем, в Южной Корее, откуда, возможно, недавно и прибыл этот человек. Эдуард Евгеньевич по роду службы часто бывал в соседних государствах и свободно ориентировался в таких азиатских тонкостях. На минуту улыбка симпатии осветило лицо соседа, а может быть, ему было смешно видеть пухлого мужика с подушкой на шее, с мягкими светозащитными очками на лбу и наушниками плеера в ушах.

«С таким «храпуном» несколько часов рядом – может, сразу пересесть?» – лишь мелькнуло у него. Сделав ход первым, он решил познакомиться:

– Александр Юрьевич Тургенев! – представился он, назвал свою фамилию и небрежно протянул свою визитку, где значилась фамилия и в конце – «Президент банка».

Эдуард Евгеньевич заволновался, нелепо потрогал щетину на вывалившихся щеках, тоже представился и вынул взамен свою визитную карточку. Она была исполнена в темно – синих тонах, с золотым руническим рисунком его представительства, где он значился вице – президентом своей компании по какой – то части.

После взлета Евгений Эдуардович удалился в корму самолета, в туалетную комнату, где он побрился, сменил свои очки на узкие стекла для чтения, сделанные в виде пенсне. По пути к своему креслу он заказал две порции коньяка и сел, чтобы решать толстый журнал «Судоку». Принесли напитки, мужчины выпили, стали живо обсуждать все подряд, делясь небольшими, незначительными замечаниями. Александр Юрьевич все время экзаменовал своего собеседника, называл его непривычно, не иначе как «милейший». По ходу всего разговора он испытывал приток любопытства, жгучий интерес ко всему происходящему в дальневосточном регионе.

Потом заговорили об охоте, о сауне. Стали мелькать фамилии чиновников аппарата, крупных бизнесменов края. Эдуард Евгеньевич расцвел, встретив столь интересного слушателя. Открылась коробочка за «семью печатями», стали сыпаться байки, рыбацкие рассказы, рецепты «просто отличного пара».

И тут Эдуард Евгеньевич обмолвился о своем сне! Он рассказал его, это прозвучало очень горячо, в монологах, в лицах. И это опечалило нового знакомого. Впрочем, у него свои проблемы были на уме.

Сон

Сон. Это была Царская Россия, перешагнувшая в девятнадцатый век. Страну втянули в новый раздел мирового пространства, когда молодые политические течения готовы были развязать бесконечные войны. Новообразованные на американский манер японская армия и флот стали вести свои беспрерывные завоевания в Южно – Восточной Азии.

В данный отрезок времени война гремит на восточных подступах к рубежам страны, в Корее.

А в Санкт – Петербурге кипит своя столичная жизнь. В казенных домах патриотично украшены цветами и бантами портреты царской семьи, всюду на улицах вывешены государственные флаги. Очень элегантно выглядят молодые офицеры и юнкера, провожающие милых, очаровательных дам по Набережной реки Невы. Очень тепло публика относится к военным и раненым, к инвалидам войны. Регулярно устраивают подписку в их помощь. Благотворительные концерты знаменитостей того времени проводят на открытых сценах, в парках. Какими красивыми выглядят сестры милосердия на улицах! Это хрупкие, по-своему миниатюрные барышни. Белоснежные накрахмаленные накидки с алым крестом, скромные банты на фартуках – какое целомудрие!

Открываются новые курсы, выпускницы которых уже очень скоро отправятся на фронт. Посмотрите, как бесшабашно ведут себя будущие офицеры, кадеты императорских учебных полков. Вот череда ведомственных зданий, кругом толпы людей. Внутри зданий также бурлит жизнь. Кругом видим лица чиновников, которые так или иначе относятся к воинским или штатским делам.

Это сон! Слайды и ролики которого сделанные невидимой камерой. Она словно наезжает на комнаты, на присутственные места, подслушивает обрывки разговоров, путешествует дальше. Тут же попадается один и тот же человек! На какой – то момент становится ясно, кем является главное действующее лицо: это «штаб-с капитан Рыбников»! Он временно откомандирован из своей Н-ской части в столицу по ранению или по служебной надобности. Теперь его видят то в одном ведомстве, то в другом. Там он бесконечно толкается в очередях, подает рапорта, ждет ответа на запросы. Можно описать героя, но это ничего не дает, так как внешность его ничем не примечательна, разве только безобразный шрам на голове от сабельного удара. А так, это невзрачный, незаметный тип в потертом временем мундире. Его речи – это постоянное, монотонное бормотание, череда всхлипываний и истеричных выкриков лозунгов, типа: «за Веру, за Царя-батюшку и Отечество!». А потом взмах рукавом: «а тут его шрапнелью!» и приседание как перед прыжком. Это татарское лицо порой меняется в своем азиатском искажении, глаза сверлят собеседника, руки судорожно сжимают рукава чужого камзола. Вполне очевидно, что такое поведение результат боевого ранения или контузии от взрыва. Все окружающие это прекрасно понимают. Чиновник уже устал от этого боевого офицера и был бы рад расстаться «по мировой», без боя!

Александр Юрьевич Тургенев

– Представляете, Александр Юрьевич! Это вылитый артист Виктор Сухоруков! В роли японского шпиона! Ну, в образе штаб-с капитана Рыбникова!

– Почему, извините, Сухоруков?

– Ну, это сон такой, где Виктор очень похож на этого человека!

Бедному Эдуарду в голову не могло прийти, что в голове у собеседника мог быть какой – то пробел в разделе русской литературы, что ему вообще не до него. Но он, не обижая соседа, напомнил о повести Куприна, где главным действующим лицом был именно этот капитан. Потом сообщил о писателе Акунине и его серии романов, где тот ловко связал главную линию с придуманным ранее Куприным персонажем.

– Так я его знаю! – откликнулся Александр Юрьевич.

– Кого? – это был обескуражен Эдуард Евгеньевич, окончательно запутавшийся в своих объяснениях.

– Ну, Акунина! На одной светской тусовке мы даже стояли вместе, рядом.

– Акунин – это литературный псевдоним писателя!

– Куприна?

– Господь с вами, милейший! Писателя Б…

– Да вы что! А впрочем, я так вечно занят! Вот и этим же занимался тогда мой секретарь, а ведь подсказать мог, чтоб его…

И мило так матом покрыл голову бедного секретаря, тому в это время икнулось не раз! До конца сон прозвучал менее убедительно.

– Это вы, милейший, должно быть в астрал выходили и находились там, в прошлом веке! – вдруг сообщил озабоченный сосед:

– Вот у меня один мой старый знакомый вернулся с Тибета. Он просто помешан на йоге теперь. Верите, вечно в астрал уходит. Уходит и меня с собой завет, но я вечно занят, мне и здесь хорошо! Астрал – это вещь серьезная!

– Нет, не знаю! Это все литературные герои, а я ведь видел нечто реальное. И уже потом подставил в этот образ знакомые персонажи, чтобы легче запомнить было!

– А зачем запомнить?

– Ну, не знаю, может быть, это мне пригодится!

– А вы предложите такое содержание кому-нибудь, вот хотя бы вашему главрежу театра имени Горького, Ефиму Звеняцкому, как оригинальную идею! Он у вас мировой мужик! Сделает вас соавтором этого спектакля! Допишет монологи, оформит интерьер, то да се!

– Когда? Да мне этот сон накануне приснился!

– Ах, да, это же сон! Дядюшкин Сон! – уже съязвил сосед.

– Да, сон!

Потом долго сидели в молчании. Молчание затянулось, пауза перешла в неловкость. Эдуард Евгеньевич стал ерзать на своем месте, поднял какой-то предмет с пола, громко зашевелился и неловкость прошла. Прошло, увы, и очарование от этого рассказа.

– Извините, меня, любезнейший! – сказал тут, наконец – то, Александр Юрьевич и нырнул в объятья своего ноутбука. Там было несколько сложных таблиц, которые не представляли для него особого интереса. Он также проверял распечатанные накладные своих поставок южнокорейскому партнеру, некоему мистеру Ли.

Азиатская сторона уже принимала Тургенева в Сеуле и в портовом городе Пусане. Александру Юрьевичу следовало лично убедиться в поставках некоторых товаров и услуг с этого солнечного берега. Мистер Ли был представителем серьёзного человека, на которого удалось выйти в результате нескольких многоходовых комбинаций. Очень давно Мистер Ли был специалистом одной промышленной компании, которая оказывала Советскому Союзу некоторые услуги, но не напрямую, а через некоторых восточных друзей. К его услугам пришлось прибегнуть, полагаясь на его старые заслуги.

Теперь некоторые товары из Южной Америки и южной Азии направлялись прямиком во Владивосток, минуя посредников. Корейцы получали свой одноразовый бонус, и это их пока устраивало. И вновь созданная международная компания стала заниматься поставкой леса и пиломатериала из России в города, туда, где этот товар был очень нужен.

В городе Пусане Тургеневу пришлось задержаться на один день, мистер Ли пригласил его на день рождения своей маленькой дочери. Это была его внебрачная дочь. Праздник справили в хорошем ресторане у одного родственника мистера Ли. Русский компаньон подарил корейской девочке огромного мягкого медведя. Тот был размером больше ребенка, но маленькая девочка даже не испугалась его и прильнула в пушистые объятия зверя. Мистер Ли не спускал глаз с подарка. В нём чувствовалась какая – то расчетливость, скупость. Он устроил праздник у родственника, как это делал всегда, и одно это считал подарком ребенку. Шикарная детская игрушка напомнила ему, что он тоже должен что – то подарить, поэтому он выложил из приготовленного им конверта несколько сотенных купюр и протянул матери своей дочери. Его взгляд Александр Юрьевич запомнил надолго. Пока корейцы контролируют поставку нужного товара на российский континент, они были нужны Тургеневу. Все остальные линии пришлось отрабатывать для дымовой завесы. Первая партия товара принесёт его банку очень большие деньги, а потом будет легче, лишь бы только всё шло, как намечено.

«Любезнейший», «Милейший» и другие подобные обращения – как липкая масса обволакивают и проникают в самые поры сознания. На протяжении оставшегося полета были еще байки, масса сплетен, смешных рассказов, от которых корчились в хохоте даже случайные слушатели и стюардессы. В конце Александр Юрьевич, уже просто «Юрьевич», предложил задержаться в столице на этот вечер, чтобы встретиться в сауне.

«Будет интересно, искренне уверяю вас!»

Он попросил скинуть координаты его гостиницы, где тот решит остановиться, откуда его заберет вечером шофер. Тут же он попросил сесть собеседника прямо и сделал снимок на свою миниатюрную камеру мобильного телефона. Это было начало очередной аферы, всё уже выстроилось в голове у комбинатора, оставалось только свести концы с концами! Незавидную роль выбрал он для Соболева, но такое было безобидное хобби у этого человека – извлекать из всего выгоду!

Потом вместе они повторили по чашечке кофе. Эдуард Евгеньевич прочел тираду на японском языке, отчего «Юрьевич» был просто сражен наповал, он попроси переписать ему перевод и оригинал.

«Прошу!»

В Москве

Так и получилось, что Эдуард Евгеньевич задержался в самой столице. Трепетное чувство, ностальгия о прошлом ожили в нем при входе в великолепный холл гостиницы. Это была бывшая партийная гостиница. В советские времена здание относилось к особой, закрытой сфере обслуживания, а ныне оно было преобразовано в новую многозвездочную гостиницу, очередную «Плазу» с труднопроизносимым названием.

«Откуда только деньги взяли?» – промелькнуло в голове. Он помнил ее до ремонта, до этого «европейского» лоска и шика! Командировки часто заканчивались в этом уютном банкетном зале. Тогда в числе посетителей были те или иные «структурные», чаще партийные бонзы, которые опекали приморский филиал.

Сауна находилась в частном владении местного высокого начальника или другого крупного чиновника. Эдуард Евгеньевич запамятовал спросить имя владельца, а «Юрьевич» ловко ушел от признания, оставив это сюрпризом. Водитель появился в гостинице в необычной строгой форме с фирменной фуражкой. Как условились, он привез с собой пропуск. Пластиковую карточку с фотографией посетителя и синей полосой по всему удостоверению, с обратной стороны документ был оформлен вытесненным гербом города Москвы. Эдуард Евгеньевич с интересом рассмотрел пропуск, удивился быстротой его оформления, еще его поразила своя фотография, сделанная мобильным телефоном «Юрьевича».

Там было все: и тихая река, и высокие заборы, уходящие за черту видимости, и охрана «VIP»-персон, и шикарный гараж! Всю дорогу наш герой был занят своими мыслями, поэтому самой дороги не разглядел, а время в пути пронеслось незаметно. При въезде его обыскали, тщательно проверили льняной мешок в ногах. Особого недоумения он не вызвал, но был неожиданностью! Там были несколько наборов сувениров для хозяев и гостей. При выходе из машины темного «европейца» Эдуард Евгеньевич сразу попал в объятья хозяина. Ему его представили как выходца из региона, любителя поохотиться и славно отдохнуть с удочкой.

Хозяин – спокойный, внимательный человек с уверенными движениями, до боли знакомый по газетной прессе и «ящику». Он был одет в обыкновенный спортивный костюм. Сделав широкий жест рукой в сторону построек, он сказал, что это все казенное, что тут он только отдыхает. На миг Соболев окаменел, но остался в неведении, не мог вспомнить его фамилии. Потом вынырнул из ниоткуда «Юрьевич», взял его за руку и кратко стал знакомить с остальными гостями. Немного побеседовали, выждали еще пару минут и направились в отдельное здание, напоминающее бревенчатый домик.

Гости стали переодеваться, каждому выдали широкое полотенце и новые сланцы. К парилке готовились основательно, потом долго парились. Хозяин появился в широком халате с капюшоном. Это был пятидесятилетний, хорошо и атлетически сложённый мужчина, с отличным для этого времени года загаром. Под стать ему рядом стоял его сын, словно выполненный как точная его копия. И прямой противоположностью стал «приглашенный гость из региона», впрочем, что греха-то таить – и остальные гости так же отличались от хозяев. Помощник, вероятно из служащих, ловко орудовал веником, обхаживал каждого по очереди, пока некоторые не сдавались и не уползали подальше. Парилка была не большая, но грамотно сделанная, как раз на шесть человек.

Прошло некоторое время, и Эдуард Евгеньевич, чтобы взять инициативу в свои руки и привлечь к себе внимание, веничком прошел по каменке, скороговоркой прочитал молитву из старого лечебника на древне-славянском языке, память у него была феноменальная, потом осадил пар по углам и сел париться дальше. Его суконные и льняные банные принадлежности вызвали восторг у хозяина и других гостей. Такие же наборы он приобрел в сувенирном магазине заранее и преподнес их всем присутствующим. Даже численность людей отгадал приблизительно точно! Как только все попарились, сразу поспешили в бассейн. Эдуард Евгеньевич принял душ с горячей водой. Объяснил это так, мол, в японской сауне принято принимать горячую ванну с проточной водой, потом окунуться в холодную ванну, это он видел сам.

Ему пришлось все время много рассказывать, а в такие минуты он преображался. Вот прозвучал его рассказ о встрече в японской сауне со старым якудзой. После все долго смеялись. Вышло так, будто бы они не поделили стиральную комнату или просто стиральную машину в прачечном помещении. В небольшом портовом городке в рядовой сауне можно стирать одежду, пока сам принимаешь водные процедуры. Эдуард Евгеньевич там заблудился в комнатах старого строения и неожиданно наткнулся на полуголого человека, покрытого многочисленными разноцветными татуировками. Это был старый член японской группировки Якудзы, очевидно давно на пенсии, если у них такая есть. Расписанный уродливыми драконами, старик стирал скромно свои обноски. Полутемное помещение очень напугало Эдуарда Евгеньевича, а присутствие изрисованного аборигена смутило совсем. Японец тоже не обрадовался, видимо, решил, что его торопят с процессом, или еще хуже, почувствовал назойливое любопытство чужака! Послышались шаги в коридоре за спиной, отчего Эдуард Евгеньевич струхнул еще больше. Он ринулся в темный туннель дальше, наутек! Вслед ему хрипло кричал уголовник, вероятно, что он решил поторопиться со стиркой, или он извинялся за задержку. Спустя час или больше они столкнулись в баре! Там они сидели, разделенные друг от друга дубовыми толстыми столами и многочисленными керамическими бутылками.

– Что же вы думаете, чем мы стали потом заниматься? Правильно, угощать друг друга японской водкой – саке! Японец сердито отвечал на угощения, пил и угощал сам.

Эдуард Евгеньевич и его компаньон угощали его, долго, по очереди. Приятель из «новых русских» пропустил момент этой первой встречи, теперь во всю прыть хотел попробовать новых острых ощущений! Потом русский и старик японец стали соревноваться в силе, старались сломать друг другу кисти, но ничего не выходило. Русский был силен и молод. А японец опытен и вынослив. Кисти они друг другу так и не повредили, но напились, как говорится, в полный вдрызг! Потом Эдуард Евгеньевич ушел, но из рассказа следовало, что русские и японец заключили пакт о ненападении друг на друга!

В сауне, на лежаках все смеялись! Таких историй у Эдуарда Евгеньевича было много, он мог черпать их из своей памяти, из печати, из рассказов других людей. Такт, хорошее знание материала, какая – то интеллигентская незащищенность, настоящий артистизм – все это увлекало людей не на шутку. Он мог уже прекратить рассказывать, а собеседник еще долго оставался под впечатлением от всего им услышанного сейчас! Это был такой талант, общение с людьми давалось ему легко и непринужденно.

Потом хозяин позвал к столу. Это было возле другого здания. Богатство убранства стола просто ни в какие ворота не лезло! Сразу, как это водится у русских, они выпили немного водки. Спиртного тут было много, рядом стояли дорогие элитные бутылки с благородным содержимым. Но пили сдержанно, для души! Разговор проходил среди других гостей, это позволило Эдуарду Григорьевичу попробовать салат и другие закуски. Обладая хорошим аппетитом и неплохими манерами, он очаровал всех в эти минуты. Рядом с ним, за столом сидел сын хозяина вечера.

Молодой человек вслух сравнил его с Чичиковым и прочитал целую цитату из произведения Гоголя «Мертвые Души», где описана сцена в трактире. Такое сравнение все присутствующие нашли очень удачным, возник опять повод посмеяться. Юноша, оказывается, в жизни не только занимался спортом, но и увлекался театром, литературой и даже сценой.

В середине трапезы появился «Юрьевич», осмотрелся, проглотил нежного охлажденного мяса, со стола смахнул салфетку и сел, попросив Эдуарда Григорьевича рассказать «свой Удивительный Сон».

Лавры «рубахи – парня» нужно отрабатывать дальше! Эдуард Григорьевич огласил урезанный вариант своего «Сна». Это получился такой отглаженный в памяти кусок устного произведения. Он ярко описывал все события, подробно изображал внутреннее убранство комнат, перечислял названия предметов, о которых прежде даже не подозревал. Передавал черты характеров описываемых людей. Перечислил многое о табелях рангов чиновников того времени, даже сравнил звание штаб – капитана с соответственным номером ранга чиновника, согласно старых уставных статей «о рангах чиновников». Выразительно передал монолог просителя, исполнил его от своего лица, украсив мимикой. Всем тут же представился «эдакий» ходок по инстанциям, которого в то время никто не воспринимает всерьез и который, пользуясь своей неприметной личиной, выполняет свое дело.

– Да, это ведь ниндзя! Я читал у Акунина! – восторженно воскликнул младший сын хозяина. Мальчик появился несколько позже и задержался со всеми взрослыми в полузале. Все рассмеялись. Некто спросил:

– Это что за спектакль? Где идет?

Раздался повторный залп смеха. Поэтому спросивший в недоумении стал озираться вокруг, он отходил на время, был занят своими делами, потерял нить разговора.

Вечер удался. Прощались с теплыми словами признательности. «Юрьевич» и Эдуард Григорьевич сели в тот же темный «европеец», который отвез их в город, к гостинице. Там «Юрьевич» еще раз поблагодарил гостя за те интересные минуты, которые он предоставил всем в этот вечер. Соболев сам стал благодарить за прекрасно проведенное время и хорошую компанию!

Через час он уже погрузился в обычный сон.

Сима Хрустальный

Утром Эдуард Григорьевич собрал вещи, позвонил портье, попросил заказать такси до вокзала. Вот заказ подтвердили, такси уже ждала его внизу. Гость грустно осмотрел хороший номер, вял кейс и вышел.

В фойе его вдруг перехватил молодой человек, одетый как столичный щёголь. Он окликнул Эдуарда Григорьевича наугад, когда тот остановился, приблизился и произнёс:

– Я, от Виктора!

Соболев – в недоумении, потом прояснилось.

«Старший сын хозяина вечеринки, как он мог забыть, его же предупреждали о какой – то встрече», – это пронеслось потом в голове. Они познакомились.

– Сима Хрустальный! Я руководитель экспериментальной творческой труппы театра!

Он назвал театр. Тут Соболев обозначил свои ближайшие планы. Он спешил на похороны родственника в Местищево. Молодой человек решительно сообщил, что едет с ним! В такси Серега для знакомства стал рассказывать о себе, о своём последнем спектакле.

– Между прочим, моя вещь в Столице была заметной и наделала много шума!

Но для Соболева это пустые слова, конечно, он всегда следил по прессе за новинками, но не так чтобы особенно, он всегда был далёк от всего театрального мира. Потом говорили о художественном руководителе театра, это был известный артист театра и кино, режиссер и постановщик, уже многие годы ведущий свой коллектив нелёгкими тропами искусства.

Потом говорили о Викторе, который всегда просто «болел» театром, но его отец видел в нём, прежде всего, своего преемника на политической арене, поэтому ни о каком театре никогда слышать не хотел. Соболев только сейчас понял, что не знает фамилии гостеприимного хозяина, что мало знает о его роде деятельности. Его только удивило сходство с одним известным российским политиком!

– Да, да, да! – сказал Сима.

– Вот был конфуз! – прошептал Эдуард Григорьевич.

«Шут Балакирев!» – подвёл итог того вечера он.

Городок, когда они прибыли туда, встретил их утренней прохладой. Центр города всегда оставался старым историческим местом. Только наличие антенн и современной рекламы портило эту иллюзию.

– Да, тут можно было бы снимать настоящие сцены старины с боярами или дворянами – заметил Соболев.

Сима с интересом стал озираться, его заинтересовали такого рода замечания. Всю дорогу молодой режиссёр внимательно расспрашивал собеседника, делал записи в своей электронной книжке. Он вообще умел развязывать языки, сам охотно рассказывал о своих планах.

Потом весь день они провели вместе. Вдова с благодарностью встретила «мальчиков», потом не отпустила их никуда ночевать, постелила в детской комнате. Дети уже давно выросли, имели свои «гнёзда».

Вечером они допоздна разговаривали на кухне о взглядах и новых тенденциях в искусстве. Сима срывался и требовал его опровергнуть, он пропагандировал свои взгляды и хотел, чтобы всё давно наболевшее они обсудили. Эдуард Григорьевич сначала только подбрасывал каверзные реплики, а потом стал спорить.

– Искусство – это наследие, а придумать новое – это не только сложно, но и невозможно. Можно только иначе смотреть на всё! Зачем ломать? Разве нужно опять наступать на старые грабли?

На такие высказывания режиссер просто бросался с неистовостью. Видно, что его давно мучают сомнения, что все его споры и кухонные разговоры для «души», что там, на «верху» он чувствует себя носителем абсолютно новых идей! Утром они простились.

Звонок

Этот звонок прозвучал поздно вечером во Владивостоке, в квартире Соболева. Между тем весь город спал. Из-за несоответствия временных поясов произошла такая нестыковка.

Сонный хозяин квартиры взял трубку, оттуда доносился радостный голос «Юрьевича», тот звал срочно в гости и обещал «сюрприз». Потом сказал, что его билеты ждут в кассе, что с его «боссом» он всё уже уладил. Тот будет сам принимать московских гостей, среди которых несколько артистов кино.

Месяцы после первой их встречи прошли для Соболева спокойно. Володя – моряк давно завершил свои дела и уехал. Квартальный отчет канул в пучину времени. На личном фронте было без перемен. Сны и сновидения больше не тревожили Эдуарда Григорьевича своими грёзами. Всё у него было спокойно, а тут этот звонок.

Соболев не знал, что давно и безнадёжно попал в одну авантюру. Александр Юрьевич с первых минут знакомства с ним разработал многоходовую схему, результатом которой должна быть и его личная выгода. Сибиряк владел в своем районе тайгой, и у него был свой лес. Но были и свои наработки, а новых объемов он не планировал. Это следовало как – то использовать. Еще в саун, он подбросил идею спонсирования нового спектакля одному видному сибирскому бизнесмену, который хотел быть полезным в чем-нибудь хозяину вечера. Минутный интерес произвёл впечатление на сибирского воротилу. Было многозначительно произнесено:

«Да, нужно помочь мальчику, тот просто «болеет» театром!».

«Юрьевич» втянул его в создание нового альянса, который по документам должен будет заниматься поставками леса, сырья и газа на Запад и Юг. Все знают, что это прерогатива государства, но и тут ушлый «Юрьевич» отыскал лазейку, прикрылся тенью своего политического покровителя. Потом, по его плану предстояла продажа акций. И афера должна была выйти на новый виток. Тут же фигурировали несколько значительных банков, согласных выдать крупные кредиты под твёрдые гарантии. Бизнесмен согласился и спонсировал постановку нового спектакля. А режиссёру дали карт-бланш, и он в короткий срок времени перекроил сценарий, связался с будущими исполнителями, заказал сцену, взял напрокат костюмы, ассистенты стали отбирать массовку. Сказалась другая система, «американская» школа ведения бизнеса, отработанная при съёмках «мыльных» сериалов и других, «роскошных» рекламных компаний.

Режиссерская группа взялась за привычное дело, они долго не раскачивались, отрабатывали деньги на полную катушку. Всюду помогал Виктор, которого назначили учредительным директором, то есть ответственным лицом. Деньги приводили в ход механизмы, которые обычно и «смоченные» никогда не сдвигались, а тут хорошо костюмированный спектакль с феерическими эффектами, перерастающий в настоящее шоу, вышел на сцене одного театра. Как раз в этом театре странным образом образовалось «окно» для этой постановки.

Артисты, не зная до конца своих слов, играли на «прогоне» отрывки своих ролей, тут же всё корректировалось, снималось на видео, а потом обсуждалось, дополнялось советами специалистов, которые ломали шаблоны и привычное восприятие. Потом артисты получали папки с листами своих текстов и расходились. «Колесо» вертелось вместе с тем и в международном бизнесе. Новый альянс выдвинул на международной арене новые силы Российского бизнеса. То, что раньше задумывалась, как афера, вдруг приобрело большой резонанс в мировой политике.

Кто знает, может быть именно в этот момент кто-то из действующих лиц уже примерял под себя место в правительственной ложе?

Соболев вышел в зал получения багажа, там его ждал Сима с «картой встречающего», на заднем плане маячил человек с кинокамерой.

«Пресса, – пронеслось в голове у Эдуарда Евгеньевича, – кого-то встречают!» И стал немного озираться, чтобы хоть немного угадать того, кем интересуется оператор. Серёга поправил «карту встречающего» и направился прямо к нему, оператор переместился поближе и снял всех крупным планом. Больше всего его интересовал Соболев! Произнесли слова приветствия, последовало рукопожатие. Соболев скосил глаза и прочитал на листке карты: «Премьер – Альянс Холдинг».

Поймав его недоумение, режиссёр объяснил, мол – спонсоры! Какой-то человек вежливо взял багаж, и все направились к машине. Оператор отстал, у него была своя работа на этом объекте. Чуть раньше съёмочной группе подвернулась «халтура», причём совсем неожиданно, в зале прилёта подошёл представительный молодой человек, изложил просьбу, дал визитку и деньги в пакете. Отснятый материал обещали передать курьером.

Позже, в автомобиле Сима передал взятый напрокат смокинг и предупредил, что в гостиницу ехать нет времени, что там забронирован ему номер, но если он хочет, то может остановиться у него, мол, не стеснит. Они вышли, и в небольшом магазине, где нашли раздевалку, Соболев переоделся. Потом их повезли в театр, дальше автомобиль рванул в гостиницу, отвозить вещи Соболева.

Вот прошло несколько сумасшедших дней в столице, а Соболев так и не понял, почему стал объектом столь пристального внимания. Сценическая жизнь нового отдельного театрализованного произведения уже никак не была связана с ним лично. Оно жило и развивалось по своим законам, и это происходило только по понятным правилам узкому кругу людей. Остальные не воспринимали Соболева больше никак, его звездный час прошёл. Он вернулся к своим делам во Владивосток, куда позже дошла эта искусственная волна славы, но и она тоже откатилась и утонула в холодном Японском море.

Впрочем, о нём не забывали, передавали привет через общих знакомых, просили выполнить различные просьбы и как всегда звали в гости. Самым простым заданием было проследить за товарищем, который улетал в Сеул по туристической путёвке. Следовало убедиться, что человек прошёл зону таможенного досмотра и благополучно сел в самолет. Это было нетрудно, так Соболев проводил Смурого в командировку.