Глава 5
Утро, спокойное утро. Первый раз за много лет здесь. Просто лежу. Повернув голову, встретился взглядом с Клопом. Он хотел что-то сказать, но я приложил палец к губам. Как прекрасно. Если бы не кандалы, под которыми зудела сбитая кожа, вообще было бы счастье.
– Эй, вояки, – раздалось с улицы одновременно с лязгом снимаемого запора.
– Тьфу, кор-р-рм, – прорычал Клоп, вставая. – Все испортил.
– Согласен, – подключился Толикам. – Надо будет сказать, чтоб позже приходил.
– Нарочно раньше появляться будет, – пробурчал Клоп.
– Выходите. Считать будем.
– Пусть сам идет, – произнес из угла Чустам.
– Иди считай! – крикнул Клоп.
– Если зайду, то не один. Думаете, вы первые такие наглые?! – крикнул в ответ Одноглазый. – Палки никто не отменял. Много вам нельзя, конечно, но по пятерочке каждое утро и вечер могу организовать!
Завтракали в тишине. После завтрака не спеша пили отвар. Мимо прошли знакомые рабы в сторону строящихся ям-землянок.
– Бедолаги, – равнодушно произнес Клоп.
– Ты о нас? – спросил Толикам.
– Нет. О них. Сколько им еще так корячиться. А тут скоро свобода.
– Ты так уверен? – с сарказмом произнес Чустам.
– Да. На арену или нет, но больше не увижу эту вонючую степь с зелеными мразями.
Мы немного помолчали.
– Не знал, что ты философ. – Я встал и пошел к бочке с водой.
– Просто надоело.
После завтрака Чустам и Клоп пошли тренироваться, мы с Толикамом вернулись в яму – пытаться снять кандалы. Толикам держал на здоровенной клепке кандалов зубило, а я бил по нему поленом. На каждую ногу приходилось по два расплющенных стержня толщиной миллиметров двенадцать. Ларк то выходил, то заходил обратно.
– Чего ходишь? – не вытерпел я.
– Цепью гремлю. Знаете, как вас там слышно?
– А-а-а, извини. Продолжай.
Минут через пятнадцать Ларк вновь вбежал:
– Кормы!
Мы, спрятав инструмент, вышли наружу.
– Считать пришли, – оповестил Пидрот. – Показывайте кандалы.
Как хорошо, что мы не успели особо повредить клепки.
– Чего-то вы часто? – спросил Чустам.
– Так вас раз по пять, а то и десять в день проверять положено. Еще не было такого, чтобы кто-то сбежать не попытался.
– И что, убегали?
– Нет. Всех в версте от деревни ловили. Бывало, правда, убивали тех, кто сопротивлялся. Да чего рассказываю, ты у наших-то спроси, они расскажут. Не первый день Карлана встречают. Конечно, своими глазами посмотрят первый раз. – Жирный противно улыбнулся. – Может, кто поведает потом – как оно там?
– А что с победителем происходит?
– Не знаю. При мне никто из наших не побеждал. Но из соседних кланов, слыхал, однажды даже отпустили на свободу.
– Расскажете? – спросил бывший корм, когда ушли проверяющие.
– А что тут рассказывать? – пожал плечами Толикам. – Правду Жирный сказал. Бытует легенда среди рабов, что победителя отпускают. Выводят его действительно живым, а что дальше, только духи знают. Орки не особо с нами беседы ведут. А сбежавших всех ловят, я не слышал о таких, чтобы убежали. Опять же знаю, что троих как-то не привели обратно. То ли убили, то ли не нашли, никому не ведомо. Ты как будто первый день в рабах!
– Не первый, но клан Кизана, откуда привели наш торб, в такой глуши находится, что у нас даже если кто сбежит, точно без запасов не выйдет из степи. У нас до леса руки идти. А о празднике мы и не слышали никогда.
– Лошади нужны, – произнес я.
– Ну ты мечтатель, – хмыкнул Клоп. – К ним рабынь-то не всех допускают.
– Твоя Свайла ведь бывает на чистке? И вызовется пойти к нам, когда предложат?
– Наверное, – не очень уверенно произнес Клоп.
– Вы чем-нибудь кроме утех занимались? – У меня начали закрадываться смутные подозрения в излишнем бахвальстве друга.
– Да какие утехи. Так, перемигивались да подарки друг другу делали.
– Ты же рассказывал!
– Ну а что я скажу? Что за ручку иногда держимся? Вы же засмеете…
На некоторое время все замолчали. Мы так и не отошли от забора, у которого нас проверяли кормы, и теперь все стояли, опершись на него.
– А что, рука-то мягкая? – спросил я.
– Иди ты. – Клоп развернулся и мелкими шажками, чтобы кандалы не врезались в ноги, побрел к яме.
– Подожди, – окликнул я друга, так же смешно преследуя его. – Ну а запах-то хоть приятный?
– Иди ты, Хромой.
– Так я и иду, подожди!
Ближе к полудню мы все собрались на бревне около ямы. После утренней внеплановой проверки кормы приходили еще дважды.
– Ну что, вождь, какие планы? – спросил Чустам.
– Это когда я себя кормом провозгласить успел?
– Почему кормом? Вождем. Тебе все так или иначе в глаза заглядывают.
– Не-э-э, не пойдет.
– Что, не по лошади груз? Ты же всем надежду дал?
Ловко меня бывший корм подловил. Можно было, конечно, сказать, что никому и ничего я не обещал, но настроение у парней и так тухлое, а если еще я начну отпираться… Жалко их, а еще больше себя. В чем-то этот холуй прав, рабы смотрят на меня, и пусть уж лучше умрут, злясь на кого-то, чем тоскуя последние дни.
– Ты-то сам что предлагаешь?
– Было бы что предложить, предложил бы.
– Дня через два девчонок приведут, – подумав, сказал я. – Надо у них узнать, где лошади. Кандалы снять с такими проверками только разве что ночью, но тоже не выйдет, шуму много. «Лепешек» надо наготовить, – я напропалую нес чушь, – а там видно будет. В праздник суета, рабов много бегает, опять же шумно будет. Да и должны же снять их с нас когда-нибудь.
– В последний день поздно будет, – включился Толикам, – нас под усиленной охраной будут держать. Все время рядом орк будет.
– Пятеро мужиков – один орк.
Гробовое молчание повисло после этих слов – орков боялись. Орк воин, это не корм, это вообще не человек, это страшная сила. Да и не привыкли уши рабов к столь открытому высказыванию против хозяев.
– Что замолчали? Орк это не дух. Рассказал бы, Толикам, лучше что-нибудь о празднике. Может, и мысли какие появятся.
– Я же только с чужих слов.
– А мы ни с каких. Рассказывай.
Толикам вздохнул, он все время вздыхал, когда вел рассказ через силу. Я уже давно заметил эту его особенность.
– Ну праздник проходит раз в лето. Собираются все орочьи кланы. Испокон веков повелось, что это время самое лучшее для торговли в приграничье, потому как орки ни на кого не нападают. Первый день отведен разнообразным орочьим забавам типа скачек на хрумзах и стрельбы из лука. Наша очередь на второй день. Рабов выставляют на бои для веселья перед борьбой орков. Поскольку кровь оркам проливать нельзя, а оросить степь она обязательно должна, рабов заставляют биться насмерть. Лучший воин этого дня удостаивается особых почестей, каких – не знаю. Рабов обычно заковывают в кандалы и только в ночь перед праздником кандалы снимают и уводят в клетки на арене. Есть в этот день не дают, мол, воин должен быть голодным, чтобы раны были легче, и злым. Перед выходом дают выпить какую-то гадость, после которой люди звереют. Бьются кто чем может. Оружие выбирать будем сами. Того, кто отказывается биться, убивает специальный орк, но убивает не просто так, а вспарывая живот, что символизирует смерть не воина, а животного. Ну вот в общем-то и все.
– Ты, Толикам, конечно, извини, но ты не рассказчик, а даже не знаю кто, – произнес Чустам, нарушив общее молчание. – Хромой вон и то красивей говорит.
– Вам легенды нужны или правда? Могу рассказать, как победителю вожди кланов дают по капле крови, и шаман его превращает в орка. Поверите?
– Да он не хотел обидеть, – сам не знаю почему заступился я за корма. – Просто прям вообще безвыходно.
– А вы ожидали, что я вам расскажу, как уйти от орков?
– Ну хотя бы, а лучше как стать потом богатыми и счастливыми.
– Да не вопрос, идете в академию, становитесь голубыми рабами, а потом попадаете в рабство к оркам. Богатство не знаю, а впечатлений на всю короткую жизнь.
– Лучше бы про горы рассказал, – вздохнул Ларк.
– Говорят, – Клоп вытянул ноги, – на севере, где в холода замерзает вода и снег лежит по полгода, не имеет значения, с татуировкой ты или нет.
Вообще в этом мире, по крайней мере в той части, где я бывал, снег скорее редкость, как и нормальные морозы. Правда, рабам, поскольку изобилия одежды у нас не могло быть априори, даже местные зимы были в тягость. Я в зимнее время часто вспоминал фильмы про войну, где пленные немцы кутались в самое разнообразное тряпье. Рабы очень на них походили.
– Есть такие земли, – подтвердил Чустам. – Мы как-то раз туда купца сопровождали. Я тогда себе куртку меховую купил. Рабов не видел, нет вроде как у них этого. Так что про беглых не скажу. Но тоже слышал, что бегут туда. Только далеко это очень, и не все доходят.
– Вот бы туда, – вспомнил я родной Урал, там в лесах и вправду целой деревней затеряться можно.
– Пошли, – съерничал Чустам.
– Давай после праздника, а то хозяева обидятся.
– Договорились.
– А что, Клоп, там нет власти империи? – желая как-то поддержать разговор, спросил я.
– Да земли-то имперские, – вместо Клопа ответил Чустам, – только там народу почти нет, и поэтому отряды империи небольшие. Да и воинов туда обычно вместо каторги отправляют, за прегрешения. Поэтому не больно-то они свой зад будут отрывать ради поисков беглых. Разве что сам к ним придешь.
– Ну что, пойдем тренироваться?
– О, наконец за ум решил взяться?
– Не-э-э. Просто скучно. Столько лет изо дня в день работал, а тут раз, и нечего делать. Ну и, может, еще день себе выиграю. На большее-то куда рассчитывать. Поставят против тебя или Клопа, и все.
– Сила, конечно, много значит, но встречал я хороших бойцов и мелкого телосложения.
– Да ладно? – подковырнул я бывшего корма.
– Ну пожилистей тебя, конечно, – поправился он.
Надолго меня не хватило. Я, конечно, привык к работе, но делал ее всегда не спеша. А тут нагрузки. Через полчаса я вновь сидел на бревне, утирая рукавом струящийся пот.
– Ты не бревна поднимай! – крикнул мне Чустам. – Силу все равно не успеешь развить. Двигайся, чтобы как можно дольше не выдохнуться.
Сон после таких нагрузок на рабский организм был мертвым.
Третий день уже не особо радовал освобождением от работ. Я, да и не только я один, тоскливо проводил взглядом рабов, идущих после распределения на работы. Хорошо им, жизнь еще немного продлится. Я помнил о том, что лучше раз поклевать мясо, но в нашей ситуации ни мяса, ни падали, лишь смерть на потеху зеленым ящерицам. Хотя нет, падаль была…
– Показывайте кандалы.
И это второй раз за утро. День прошел в истоме после жратвы и тоскливых мыслей. Вялые разговоры быстро затухали. До нас начинало доходить истинное положение вещей.
– Завтра вам девок приведем, – сообщил Пидрот. – Так что мойте свои стручки.
Это несколько оживило вечер. Когда нас заперли в яме, мы принялись гадать, кто завтра придет к нам.
– Вот бы светленькую, – мечтательно произнес Клоп.
Все сразу поняли, о ком он. Светленькая прибыла с месяц назад и числилась в королевах красоты местного рейтинга.
– Не надейся, – обломал его Толикам, – она кормам тоже нравится, ей ласки и так хватает.
– Да знаю, но хочется…
– А мне Курточка нравится, – присоединился я к одному из любимых занятий мужиков всех времен – обсуждению женского пола.
Курточка, а по данному родителями имени – Ивика, была миниатюрной девчушкой, наверное, моего возраста. Хотя, может, и постарше. Прозвище ее происходило от мехового предмета одежды, который и курткой-то назвать сложно. Дыра на дыре и облезлым мехом погоняет. Но тем не менее она года три не снимала ее даже летом. Потом с дизайнерским чудом, видимо, что-то произошло, и она сменила стиль, а вот прозвище осталось.
– Так она же плоская?
– Ну и что, а мне нравятся такие, да и миленькая она. Она как стрельнет глазками, так мм…
– Ты что? Уже все?
Рабы засмеялись.