Вы здесь

Хренодерский переполох. Глава 2 (Татьяна Андрианова, 2014)

Глава 2

Над островом Беримор пронесся незнакомый тревожный звук, заставивший местных обитателей испуганно вздрогнуть в своих норах. Солнце уже высоко стояло над горизонтом, и его палящие лучи успели вытопить из «слез вампира» достаточно тумана, чтобы покрыть все низины. Жадные щупальца ядовитых паров уже выползали из низменностей, цеплялись за стволы, нежно гладили нижние ветки кустарников. Звук пронесся над островом еще раз. Но местные обитатели уже убедились, что он не несет лично для них никакой опасности, а вот если выбраться наружу, ядовитый туман убьет всех, до кого сможет дотянуться.

Источником странного звука был замок-тюрьма Сартакль. Вернее, одна из его башен, где находился набатный колокол. Именно в этот колокол исступленно звонил перепуганный до полусмерти стражник. И немудрено. Колокол устанавливали просто на всякий случай, вовсе не рассчитывая, что им придется воспользоваться. Считалось, что из этой тюрьмы сбежать невозможно. И тем не менее сегодня впервые за тысячелетнюю историю тюрьмы одному из узников удалось совершить побег.

Неждан в сопровождении капитана тюремной стражи Рамидала и пяти охранников, грозно бряцавших своими доспехами, торопливо спускался на нижний уровень вверенной ему тюрьмы. Там содержались только самые опасные из самых опасных узников. Этаж издавна пользовался дурной славой, причем вполне заслуженно, и даже опытные стражники никогда не патрулировали его поодиночке. Тех же, кто проигнорировал это простое правило, почти всегда находили мертвыми, с перекошенными от ужаса лицами, вырванными глотками или синюшными отпечатками на свернутой шее. Впрочем, были еще двое, кто не разделил печальную участь своих сослуживцев, а просто сошли с ума. Они сначала пытались выкрасть медальон начальника тюрьмы, которым можно было открыть почти любую камеру, когда же сумасшедшие потерпели поражение, то попытались убить всех, до кого смогли дотянуться. Безумцев пришлось убить, а их тела отправили на изучение магам в столицу. Говорят, что тела разложились еще по дороге, и магам для исследования ничего не осталось, но этого никто не знал наверняка.

На нижнем уровне, который в Сартакле располагался под землей и потому не имел даже жалких подобий окон, почти полностью отсутствовало освещение. На факелах экономили. Самим узникам свет был без надобности, а стража брала себе факел у входа на этаж.

Когда Неждан с сопровождением подошел к двери, ведущей на нижний уровень, капитан зазвенел ключами и услужливо отпер дверь, два стражника взяли в руки по факелу. Начальник тюрьмы в свете не нуждался, он и ночью видел так же хорошо, как и днем, но останавливать людей не стал. Являясь обычными людьми, они таким преимуществом не обладали. Да и наличие пусть маленького огонька их успокаивало. Хотя Неждан никак не мог объяснить это явление; ведь когда ты несешь с собой единственный источник света, то видишь лишь до его границы, а темнота для тебя непроницаема, и тот, кто там прячется, видит тебя гораздо лучше, чем ты его.

Темнота. На нижнем уровне это была именно темнота. Она ощущалась как нечто живое и абсолютно враждебное. Пропуская внутрь, словно отрезала от всего остального мира, окуная в непроглядный мрак, полный шорохов, тихих вздохов, непроизнесенных обещаний.

– Они пришли… – выдохнуло подземелье, заставив практически всех стражников вздрогнуть.

Только капитан мужественно сдержался и крепко стиснул рукоять меча. Рамидалу даже не надо было оглядываться, чтобы понять: стража с трудом сдерживается, чтобы не пуститься бежать по коридору. Неждан поморщился, досадуя, что свет мешает зрению адаптироваться в темноте. Он прекрасно понимал, что ничто на этом свете не заставит охрану погасить факелы.

– Да, мы пришли! – громко провозгласил Неждан. – Не понимаю, чему вы радуетесь?

Его голос гулким эхом пролетел по коридору, ударился о двери закрытых камер и затих где-то в темноте. Казалось, тьма ощутимо вздохнула, принимая в себя этот звук. Некоторое время она смаковала его, как гурман новое блюдо, а затем прошелестела:

– Он ушел…

Это емкое «он ушел» нервной дрожью прошлось по коже стражников. Кто-то не выдержал, вскрикнул, бросил факел, и дробный стук вперемешку с лязгом доспехов обозначил его побег. Факел тут же погас, и в подземелье стало еще темнее.

– Куда?! – рявкнул капитан, но беглеца было уже не остановить. А те, кто остался на месте, явно жалели, что светлая мысль о побеге не пришла в их головы. – Ладно. После разберемся. – Рамидал обвел оставшихся парней тяжелым взглядом и многозначительно заявил: – Здесь для всех дорога одна: вперед за своим командиром. Кто дрогнет и побежит, будет живьем заперт в камере со здешним узником… наедине.

Угроза сразу возымела действие. Еще два стражника вышли из строя, рухнув в обмороке прямо к ногам капитана. Оставшиеся двое готовы были обнять своего командира, лишь бы он, не дай всевышний, не подумал, что они дрогнули и отступили.

– Капитан, я очень ценю тебя как полководца, и вообще… – Неждан сделал неопределенный жест рукой, оставив Рамидалу возможность самому домыслить, что конкретно это самое «вообще» означает. – Но только ты бы с подчиненными поосторожней, что ли. А то даже факел подержать некому будет. Кстати, зажгите кто-нибудь факел.

Видя, что перепуганные до полусмерти стражники не спешат выполнять приказ, Рамидал оторвал от себя цепкие руки подчиненных, быстро подобрал погасший факел, вынул из рук сомлевшего стража чудом оставшийся гореть и запалил один от другого.

– А с этими что делать? – спросил капитан.

Начальник смерил поверженных подчиненных таким взглядом, словно всерьез решил скормить их бронзовому дракону, когда тот прилетит, но сомневался, пролежат ли стражники так долго в беспамятстве. Оставшиеся на ногах стражники незаметно шагнули за спину Рамидала. Мало ли что.

– Давай просто прислоним их к стенке и заберем на обратном пути, – предложил Неждан.

– А ничего с ними не случится?

– Да что с ними может случиться? Камеры заперты не только на засов, но и магически. Нам пора.

– Зачем так спешить?.. – тихо вопросила тьма. – Зачем торопиться? Птичка уже упорхнула из клетки.

Глаза Неждана вспыхнули гневом.

– А вам до этого какое дело?! – крикнул он в темноту. – Вы же остались.

– Это пока… – вкрадчиво прошелестела тьма, оставляя у начальника тюрьмы стойкое ощущение жуткой улыбки-оскала. – Он вернется за нами… Он вернется…

Неждан похолодел от ужаса. Внутренности сжались в холодный ком и ухнули куда-то вниз. Стараясь не поддаться нарастающей панике, он криво усмехнулся и кинул в темноту:

– Можете мечтать сколько угодно, но никто за вами не вернется! Вы здесь были до моего рождения и будете здесь, когда я уже шагну за порог. Беглеца убьет туман или жуткие твари в лесу и Ведьмином озере. Вы же останетесь здесь навечно!

Тьма яростно вздохнула:

– Чего же ты здесь делаешь? Почему так нервничаешь? Если нам суждено быть здесь до конца своих дней, почему вы нас боитесь? Жалкие людишки, возомнившие, что покорили нас…

Жуткий смех прокатился по подземелью, заставив кожу покрыться мурашками. Казалось, нечто в темноте только и ждет, чтобы отчаянные смельчаки шагнули внутрь и накормили своей плотью страшное чудище. Стражники в ужасе рухнули на колени и попытались отползти в сторону двери, но встретили яростный взгляд своего капитана и передумали. Как они умудрялись держать в таком положении факелы – загадка.

– Пойдем. Нам еще по кристаллу с магами связываться, – бросил Неждан и решительно зашагал по коридору, словно ему было все равно, последуют за ним люди или нет.

Но они последовали. Длинный узкий коридор – двое с трудом разойдутся, не задев друг друга, – вдоль которого располагались окованные железными листами камеры за зарешеченными окошками. Засовы на дверях выглядели так, словно их не открывали столетье. Если бы среди стражи присутствовал маг, он бы увидел, как поверх дверей раскинулись сетки охраняющих заклятий. Но магов среди присутствующих не было. Только Неждан обладал достаточным чутьем, чтобы ощущать присутствие магии.

Начальник тюрьмы вышагивал, четко печатая шаг, с таким видом, словно верил, что может заставить содрогнуться крепость просто силой своей воли. На суровом лице капитана нельзя было прочесть никаких мыслей. Казалось, его облик высечен из цельного куска гранита, только усы воинственно топорщились, и привыкшая к тяжести оружия рука крепко сжимала рукоять меча, хотя мужчина точно знал, случись что – клинок ему не поможет. Оставшиеся стражники как упали на колени, так и ползли, скрежеща и лязгая доспехами на весь этаж и пыхтя, как пара ежей. Вслед им несся насмешливый шепот жуткой темноты.

Камера, из которой умудрился сбежать узник, находилась почти в самом конце коридора. Процессия остановилась перед дверью и дружно уставилась на нее, словно дети на фокусника, в чьей шляпе исчез кролик. Глупо было рассчитывать, что побег просто чья-то жестокая шутка, но в глубине души, где-то очень глубоко, Неждан на это надеялся. Рамидал торжественно, как на приеме у королевы, распахнул тяжелую дверь перед начальством. Неждан невольно подался вперед. Стражники сдали назад и дружно уселись на пятую точку, как пара закованных в броню пуделей. Рамидал невесело хмыкнул; видя трусость своих подчиненных, он начинал сомневаться, тот ли жизненный путь избрал. Капитан тоже боялся и честно считал, что страха не ведают либо воины, отведавшие напиток бесстрашия, который делал их опасными не только для врагов, но и для своих же соратников, либо идиоты. «Надо было подаваться в наемники, – устало подумал он. – Наемникам платят больше, и есть шанс накопить достаточно денег, чтобы приобрести в старости небольшой домик с виноградником. Это, конечно, если тебя не убьют раньше».

Камера представляла собой темный каменный мешок без окон. Никаких источников света, кроме факелов тюремщиков, здесь не было предусмотрено. Прогнившая солома служила постелью для узников и жилищем для насекомых. В помещении пахло гнилью, плесенью и еще всевышний знает чем, поэтому перед входом в камеру стражники дружно зажали носы платками. Помогало слабо. От непередаваемого амбре слезились глаза. Посередине пола красовалась приличного вида дыра, над ней зловеще клубился туман из «слез вампира».

– Кто-нибудь может мне сказать, как такое могло произойти? – задумчиво поинтересовался Неждан.

– Наверное, выгрыз дыру зубами, – предположил капитан.

Некоторое время все дружно любовались на клубы тумана, медленно, но неумолимо заполнявшие тесную камеру. Затем до всех дошло, что если срочно не принять меры, туман может проникнуть не только в камеру, но и заполнить весь нижний уровень, после чего захватить всю крепость. Этого никто не хотел. Начальник предложил одному из стражников сходить за железным листом, чтобы прикрыть доступ для ядовитых паров. Стражник долго рыдал, вцепившись в ногу строгого начальства, как пастбищенский клещ в единственную буренку, при этом его факел находился в опасной близости от промежности Неждана. Но мужчина остался непреклонен. В качестве небольшого снисхождения он предложил второму стражнику составить компанию сослуживцу. Теперь били лбами в железных шлемах об пол уже два страждущих. Тьма ехидно хихикала.

– Хватит! – не выдержал Рамидал и вырвал факел из рук ближайшего стража. – Если вы, недоделки, сейчас же не выполните приказ, я лично заткну дыру вашими телами! Думаю, размер как раз подойдет.

Стражники синхронно охнули и помчались выполнять распоряжение руководства так резво, словно за ними гнались все демоны преисподней разом. Неждан проводил охранников задумчивым взглядом и хмыкнул в каштановые усы:

– За что я тебя ценю, капитан, так это за великолепное умение ладить с подчиненными.

После того как удалось заделать дыру, проделанную несознательным узником, думавшим во время побега только о себе, а не о благополучии оставшихся в Сартакле, и привести в чувство стражников, так и валявшихся в коридоре, Неждан поднялся на вершину центральной башни, чтобы связаться с магами по кристаллу и обсудить инцидент с побегом. Конечно, делать этого не хотелось. Но, с другой стороны, не скажешь сейчас – все равно узнают и накажут. Припомнят и сомнительное происхождение, и тут уж снисхождения ждать не придется.

Неждан с мученическим вздохом активировал кристалл. Сначала в клубящемся тумане проплыла реклама какого-то очень красивого ковра ручной работы, вытканного элитными рабынями Таджмистана, с рождения воспитывавшихся в далеком монастыре, дабы выткать именно этот ковер, просто необходимый любому уважающему себя владельцу замка. Затем какая-то очень жизнерадостная девица предъявила красивый флакончик и заявила, что с помощью нового омолаживающего средства «Супермаг-3» помолодела лет на сто и теперь по внешнему виду годится в дочки своим внукам. Так что когда в кристалле возникло прыщавое лицо какого-то юнца в черном балахоне, Неждан честно принялся ждать, когда юное недоразумение примется рекламировать лосьон от подростковых угрей. Юноша тоже не торопился и предлагать товар не спешил: то ли не был уверен, что для начальника Сартакля это предмет первой необходимости, то ли сомневался в платежеспособности клиента.

– Ну, так и будем смотреть друг на друга? – поинтересовался юнец. – А то у меня звонок по второй линии.

Неждан отмер, прокашлялся и выдал:

– Быстро позови кого-нибудь из начальства!

Молодой маг и бровью не повел:

– Уважаемый, либо вы говорите, что хотели, либо я отключаюсь. И не надо так угрожающе покрываться пятнами. Зараза через кристалл не передается и проклятия тоже.

Начальник тюрьмы действительно покрылся красными пятнами гнева, которые мальчишка-маг ошибочно принял за заразное заболевание.

– Хорошо. Из Сартакля сегодня сбежал узник. Сообщение я передал. Сам думай, что с ним делать, – выдохнул Неждан и отключил кристалл, рассудив, что так оно лучше будет.

Вроде отрапортовал, а там пусть как хотят, так и поступают. Он уже открывал дверь из башни, когда капитан стражи чуть не сбил его с ног.

– Бронзовый упал!

– Где? – пораженно воскликнул начальник.

– В лесу Беримора.

«Значит, все погибли», – устало подумал Неждан. Вслух он этого не сказал, но по потрясенным глазам капитана понял, что тот думает о том же. Никто не может выжить в лесу, когда поднимается туман.


Недалеко от Чертова перста прямо из-под земли высунулась чья-то когтистая рука. Длинные когти поскребли окружающую землю, прощупали окружающее пространство, и на волю вырвалась вторая рука, вооруженная не менее внушительными желтыми серповидными отростками. Вампир Валсидал Алукард рывком выдернул себя из подземного хода в туман. Он, конечно, слышал про губительные «слезы вампира» и был убежден, что сбегает ночью, только в Сартакле день и ночь друг от друга ничем принципиальным не отличались, а те, кто рыл подземный ход, были слепы. Валсидал сунулся было обратно в подземный ход, но передумал. Туман уже просочился и сюда и явно был в подкопе все время, пока вампир полз. Значит, либо «слезы вампира» на вампиров вообще не действуют, либо кровь местных зверьков, чьи крепкие зубы и когти умудрялись продалбливать ходы даже в таком, казалось бы, монолите, как Чертов перст, так подействовала на вампира.

Валсидал забросал открывшийся лаз вырванной тут же с корнем травой, скорее на всякий случай, чем всерьез рассчитывая, что погоня его не обнаружит. Завалить чем-то весомым просто не хватило сил. Узников в Сартакле кормили редко и ровно настолько, насколько требовалось для поддержания простых жизненных функций. Некоторые даже впадали в спячку, но их принципиально будили. И делали это не только для того, чтобы узникам-вампирам жизнь малиной не казалась, а еще и потому, что кровь вампиров ценилась на вес золота, и доход от продажи крови официально истребленного вида был сравним с годовым доходом среднего государства. Валсидал не питал никаких иллюзий насчет своих тюремщиков. Он жил, пока имело смысл продавать его кровь. Но кровь вампиров всегда пользовалась спросом и как сильнодействующий наркотик, и как средство омоложения, и как составляющая редких зелий, а это значило только одно: Валсидалу грозило вечное прозябание в Сартакле. При одной мысли о подобной участи вампира прошибала нервная дрожь.

Надо было идти. Вот-вот его хватятся и тогда пошлют погоню, как только стемнеет и ядовитый туман перестанет расползаться по подлеску. Валсидал попробовал подняться на ноги. Удалось далеко не с первого раза и с большим трудом. Камера, где он гнил все эти годы, не располагала к длительным пешим прогулкам, ноги предательски дрожали и подгибались. Проклиная собственное бессилие, спотыкаясь на каждом шагу, он плелся между деревьями, путаясь в собственных ногах, задыхаясь от тумана, сплевывая на землю непонятную жидкость, которая скапливалась в гортани и мешала дышать нормально. Ему казалось, что он идет уже целую вечность и прошел уже, наверное, не менее половины острова, но когда обернулся и взглянул на пройденное, готов был расплакаться от отчаяния, но не смог. Иссушенный постоянным донорством и воздержанием организм не смог выдавить из себя ни единой капли влаги.

– Вампир-р-р, – пронеслось по лесу, заставив бывшего узника вздрогнуть от неожиданности. Он покачнулся и удержался на ногах только благодаря тому, что крепко вцепился в дерево, чей ядовитый сок так и норовил капнуть за шиворот.

– Кто здесь? – испуганно прошептал Валсидал, ожидая, что вот-вот из-за деревьев выступят охранники с мечами и арбалетами, заряженными серебряными болтами, а с арбалетами он и в период своего расцвета мог потягаться, только если их немного.

Но в Сартакле арбалетов было много. Рассчитывать на благоприятный исход вампиру не приходилось. Валсидал гордо вскинул голову, готовый встретить свою смерть. Живым он им не дастся. Жаль только, что солнце слепило отвыкшие от света глаза даже сквозь туман, даже хваленая регенерация вампиров не могла компенсировать несколько веков, проведенных в темноте, и пелена мешала четко разглядеть, что именно творится вокруг. А так хотелось посмотреть своей смерти в глаза, почувствовать себя легендарным героем…

– Нашел о чем мечтать! – насмешливо фыркнули в лесу. – Сколько столетий в заточении, а все романтические грезы одолевают? Надеюсь, ты не мечтаешь о прекрасной рыцарке в красном плаще, что лихо примчит на белом боевом жеребце и освободит страдальца из заточения?

– Не много чести в насмешках над узником, – тряхнул головой Валсидал, сосульки спутанных волос больно хлестнули по щекам, но он совершенно не обратил на это внимания. – Избавь меня от своих попыток иронизировать на мой счет. Как будто раньше у тебя было мало времени, чтобы позубоскалить. Лучше подойди ближе и оборви мои страдания молча. Может, я и не заслужил вечной жизни, но хотя бы достоин быстрой смерти.

– Какое совпадение, вампир, – устало вздохнул собеседник. – Я как раз хотел просить тебя о подобном одолжении. К тому же, если ты сделаешь все, как я скажу, от нашей сделки ты получишь не меньше пользы, чем я.

Вампир сомневался недолго. В конце концов, терять ему было нечего, и он стал пробираться сквозь чащу на голос. Благо, в отличие от зрения, со слухом у него проблем не было.

Бронзовый, прикрыв глаза и тяжело дыша, лежал на боку. Поверженный исполин, даже умирая, выглядел величественно, распластавшиеся крылья напоминали изломанный, изорванный зонтик, остатки упряжи от воздушной колесницы рваными клочьями разметалась вокруг. Сама колесница не выдержала страшных ударов о деревья, ее жалкие остатки, перемешанные с тем, что осталось от людей и груза, были разбросаны на несколько сотен метров вокруг. О падении повелителя неба свидетельствовали поваленные деревья, вырванные с корнями кусты, располосованная земля. Дракон терпеливо ждал смерти. Такие, как он, могут достойно встретить Темную Госпожу, без лишней суеты и глупых сомнений. Бронзовый достаточно пожил на этом свете и много повидал на своем веку, он заслужил право уйти за порог с гордо поднятой головой. Оставалось только одно дело. Именно из-за него чешуйчатый великан был еще жив, последним усилием воли заставляя изношенное сердце биться. Если вампир не доберется до него в ближайшие несколько минут, ему же хуже.

Валсидал невероятным усилием воли сделал шаг и остановился, увидев поверженного великана. Размеры бронзового производили неизгладимое впечатление даже на тех, кто постоянно имел возможность видеть драконов, а уж тех, кто давно их не видел, впечатляли еще больше.

– Ты собираешься и дальше любоваться моим обликом, вампир, или все-таки подойдешь поближе?

– Зачем? Чтобы ты мог спалить меня огнем?

– Глупец, – рассмеялся дракон и задохнулся от пронзившей его избитое тело боли. – Если бы я желал это сделать, поверь, те несколько шагов, что нас разделяют, не стали бы препятствием для драконьего пламени. Если я тебя зову, на это есть причина, упырь.

Валсидал Алукард невольно поежился. Пусть жизнь (или в его случае нежизнь) едва теплилась в его измученном теле, но все-таки родовая честь заставила его выпрямиться. Глаза его сверкнули, и он одним гигантским прыжком пересек разделявшее их с рептилией расстояние. Назвать вампира упырем – для рода вампиров это было едва ли не худшее оскорбление. Вампиры были нежитью, они были зависимы от людской крови, хотя иногда могли ее заменить чьей-то другой, но в остальном они почти ничем не отличались от людей – ели, любили, рожали детей. Да, они были сильнее чисто физически, практически не болели и жили почти вечно, но все-таки их жажда крови не была такой уж большой проблемой.

Упыри же в этом смысле отличались от вампиров примерно так же, как орки от эльфов. Их жажда была ненасытна, стремление убивать заложено на подсознательном уровне, а свирепость и жестокость, доходящие до садизма, стали основой для множества страшилок и легенд. И хотя сама по себе раса упырей размножалась путем заражения людей, которые после обращения восставали упырями, вампиры тоже приложили к существованию этого вида нежити свою бессмертную руку. Ходили упорные слухи, имевшие под собой основания, что вампиры сами вполне могли создавать упырей. В этом случае мастер, создавший нежить, получал контроль над своими созданиями и хоть как-то мог направлять их кипучую энергию и жажду крови в нужное русло.

– Я не упырь, – прохрипел Валсидал прямо в морду повелителя неба. – Я вампир. Надеюсь, ты знаешь разницу.

Этого последнего рывка с головой хватило на то, чтобы последние остатки сил покинули его. Валсидал рухнул на землю и захрипел, стараясь восстановить дыхание.

– Да. Я знаю. – Слова дракона прозвучали так весомо, словно он был уверен, что благодарные за подаренную мудрость потомки высекут их на надгробном постаменте почившего гиганта. – Хотя не уверен, что нынешние люди помнят об этой разнице. И пусть наши расы никогда не были дружны, я всегда считал и считаю теперь, что с вами поступили ужасно. Я никогда не одобрял таких методов. Но, к сожалению, мой голос был слаб тогда, слаб он и теперь.

Вампир наконец выровнял дыхание. Ему казалось, что ядовитый туман уже начал поражать легкие, выжигая и без того ослабленный организм изнутри.

– Но это вовсе не помешало тебе служить им, – бросил он свое бесполезное обвинение.

Дракон устало вздохнул:

– Да. Служил. Жизнь странная штука, иногда приходится идти вразрез со своими убеждениями. Но согласись, в том, что случилось с вами, есть и ваша непосредственная вина. Зачем было создавать армию упырей? Разве не ясно, что, убив всех людей, вы были бы просто обречены на медленное вымирание?

– Ты прав. – Вампир прислонился к чешуйчатой шее собеседника. Во время бессмысленной кровавой войны между вампирами и людьми, которая привела род вампиров почти к полному уничтожению и нанесла огромный урон людям, ходили слухи о безумии короля Старха, собравшего свой народ под кроваво-красные знамена с изображением нетопыря. Но те, кто пытался воспротивиться воли властелина, заканчивали свою жизнь в пыточных подвалах короля. – Я тоже не разделял взглядов своих лидеров и тем не менее сражался под их знаменами. В этом мы похожи с тобой.

– Вот уж не думал, что перед тем как ступить за порог и завершить свой долгий жизненный путь, удостоюсь сравнения с нежитью, – хмыкнул бронзовый. – И тем не менее, стоя на пороге черного безмолвия, я хотел бы загладить часть вреда, который нанес вампирам и получить прощение старого врага.

Как ни устал Валсидал, он нашел в себе силы удивиться.

– Я прощаю тебя, мой крылатый враг. Прости и ты меня, если что. Думаю, мне тоже недолго осталось наслаждаться свободой. Ядовитый туман еще до темноты отправит меня вслед за тобой. А если ему это не удастся, я намерен не сдаваться погоне живым.

– Не спеши, вампир, – устало вздохнул дракон. – Ты еще не слышал моего предложения.

– Поверь, я ничуть не хочу принизить тебя, просто сомневаюсь, что при всем своем величии ты сможешь мне помочь, – горько усмехнулся Валсидал, опускаясь на землю.

– И все-таки я попробую. У меня не так много времени, так что сделай милость – не перебивай меня. Я предлагаю тебе кровь.

– Чью? – пораженно воскликнул вампир, не в силах поверить в происходящее.

Кровь для вампира всегда желанна. Отданная добровольно, красная влага могла даровать силу получателю такого подарка, иногда даже поднять на уровень выше, сделав гораздо могущественнее. Но Валсидал никогда не слышал, чтобы кровь давали драконы. Оборотней и тех в большинстве своем можно было только заставить, двуипостасные гордо отвечали: «Мы не скот», – и в дальнейшем их приходилось добивать угрозами. Но дракон… Это вообще существо, которое редко кому удавалось одолеть, и еще реже выживал тот, кто осмеливался угрожать крылатым рептилиям.

– Чью? Суслика! – взревел дракон, и вампиру показалось, что исполин вознамерился изрыгнуть на него пламя. – Свою, разумеется! Ты видишь здесь кого-то еще, кроме нас? Только ты вот что… покопайся там среди обломков… Помнится, были там железные кувшины, если уцелели, неплохо было бы наполнить их кровью про запас. Да поспеши. Недолго мне осталось.

Вампир честно пытался подняться и даже совершил несколько судорожных движений, но то ли отчаянный побег забрал у него слишком много сил, то ли ядовитый туман уже делал свое дело – ничего у него не вышло. Бронзовый смотрел на жалкие потуги Валсидала со смесью жалости и интереса, затем смилостивился над несчастным страдальцем и предложил прекратить мучения.

– Знать, не судьба тебе сделать запас. Мое время пришло. Не медли больше. – Дракон отвел голову в сторону, оставляя глубокую борозду в земле, и обнажил шею.

Вампир преисполнился скепсиса. Как известно всем, у драконов самая крепкая кожа, к тому же усиленная чешуей. Ее просто так не пробьешь, а вампир вообще имеет все шансы поломать зубы, и не факт, что остатка сил хватит на регенерацию. Дракон насмешливо фыркнул. Он прекрасно понимал колебания вампира, ведь бронзовый был не просто большой и старый, но еще и умный. Он с трудом оторвал холодеющую лапу от земли, чье притяжение было уже почти непреодолимо, усмехнулся и одним точным движением вскрыл аорту. Кровь хлынула мощным потоком. Вампир жадно приник к живительной влаге пересохшим ртом.

«Надеюсь, он не захлебнется. Глупо было бы умереть так», – промелькнула последняя мысль в стремительно угасающем разуме повелителя неба.

И Валсидал действительно едва не захлебнулся. Кровь для вампира всегда значила много. Это был не просто процесс насыщения, удовольствие получали оба: и жертва, и тот, кто эту жертву принимал. В слюне кровососа содержалось множество разных веществ, среди которых были те, что дарили удовольствие, близкое к сексуальному, и те, что не давали крови быстро сворачиваться. Иногда донору даже грозила смерть от кровопотери именно потому, что, находясь в эйфории от укуса, жертва была не в состоянии остановить кровь, либо просто этого не хотела.

Будучи вампиром рожденным, Валсидал знал об этом еще с коротких штанишек. Но кровь дракона не могла сравниться ни с чем. Вампиру казалось, что внутрь сочится живой огонь, опаляя все на своем пути, даря ни с чем не сравнимую смесь боли и наслаждения одновременно. Казалось, в желудке расцвел огромный огненный цветок и грозит пустить побеги прямо сквозь тело наружу, к свету, сжигая все на своем пути, включая проклятый туман, который, к слову, уже совсем не обжигал легкие. Алукард счастливо всхлипнул, сполз на землю и принялся кататься в экстазе, как кот под воздействием кошачьей мяты. Такого ему еще никогда не приходилось испытывать. Ему казалось, что вот-вот вырастут за спиной огромные кожистые крылья, и он воспарит над лесом, унося свое ставшее вдруг сильным тело к свободе.

Вампир бросил прощальный взгляд на мертвого дракона. Бронзовый повелитель неба был абсолютно мертв, мощное сердце его перестало биться, но даже в смерти старый ящер был невыразимо прекрасен. Валсидалу было жаль оставлять ставшее внезапно таким близким существо без достойного погребения, но погребальный костер таких размеров сложить он не мог, да и разжечь его попросту было нечем, а даже попытка предать почившего исполина земле казалась кощунством. Вампир низко поклонился дракону. Валсидал Алукард длинными прыжками понесся по направлению к Ведьминому озеру. Чем дальше он окажется к наступлению темноты от этого места, тем лучше.