Иллюстратор Юлия Давыдова
© Юлия Давыдова, 2017
© Юлия Давыдова, иллюстрации, 2017
ISBN 978-5-4483-0570-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
Гроза шла издалека, освещая небо беззвучными вспышками. Ни дождя, ни ветра, только вспышки. На мгновение из темноты выхватывало верхушки деревьев, крышу центрального здания и больничных корпусов.
В коридорах стояла полная тишина. Пластиковые двери изолировали любые шумы в помещениях, даже тихие шаги медсестёр ночной смены.
Никита приложил руку к стеклу. За прозрачной преградой армада ночных облаков единым фронтом наплывала на россыпи городских огней вдалеке, поглощая золотые цепочки одну за другой.
– Только не проходи мимо, – с надеждой прошептал парень.
Вдали приглушённо прогремел гром, словно пообещав скоро быть, и снова все стихло. Никита отвернулся от окна. В очередной раз взглянул на стойку капельницы у своей кровати и едва начатые пакеты с лекарством. Медсестры это утром не одобрят, но он больше не мог. Вены искололи настолько, что кровь буквально выливалась из них, расползаясь в сиренево-синие пятна под кожей.
За дверью прошло большое светлое пятно, и в коридоре раздались приглушенные голоса. Голоса, ночью, в корпусе? Это глобальное событие для этого места.
Никита прислушался. Главный врач Евгений Николаевич, мама и кто-то ещё. О чём-то спорили. Особенно Евгений Николаевич. Его голос становился всё громче, хотя кричать посреди ночи для главврача было совсем не свойственно. Никита осторожно приоткрыл дверь.
Евгений Николаевич гневно говорил маме:
– Елена Алексеевна, я понимаю, что вы сейчас хватаетесь за любую возможность, но ведь это чистая авантюра! Ваш сын едва ходит, а вы хотите отдать его каким-то родственникам!
– Ни каким-то родственникам, – обиженно вставил кто-то.
– Я своё последнее слово сказал, – резко ответил главврач.
Никита приоткрыл дверь чуть шире. Спиной к нему стояла мама, все ещё в белом халате, так и не сняв его после смены, а сбоку в тени высокий мужчина. Судя по тому, сколько места он занимал в коридоре, очень здоровый. Стокилограммовый санитар рядом с ним казался скромным школьником.
На несколько минут воцарилась тишина. Мама молчала, сложив руки на груди.
– Елена, – наконец сказал Евгений Николаевич, – поймите разумность моих слов. У вас рука поднимется подписать отказ от госпитализации? Иначе я отказываюсь нести ответственность за вашего сына.
Мама повернулась к подпиравшему стену здоровяку.
– Иван, – произнесла она. – Это действительно невозможно. Ты просишь отпустить его с тобой на целых два дня…
– Всего лишь на два дня, – поправил тот. – Сорок восемь часов и я привезу его обратно. Хочешь, расписку напишу?
– Да нужна она мне… Иван, послушай, Никита должен постоянно находиться в стационаре. Существует высокий риск инфицирования или развития тяжёлого кровотечения. Он проходит курс лечения, который нельзя прерывать.
– Кто сказал? – Иван сложил руки на груди. – Ты своей медицине больше веришь или мне?
Мама при этих словах замолчала, ещё минуту раздумывала, затем утвердительно кивнула и повернулась к Евгению Николаевичу.
– Документы оформим завтра. Я поговорю с сыном. Думаю, он возражать не будет.
Главврач обречено отмахнулся:
– Это самая большая ваша ошибка.
Никита закрыл дверь. Смысл ясен, дальше можно не слушать. Хорошая идея – уехать из больницы хотя бы на два дня. Бросить к черту все процедуры и просто удрать.
Он вернулся к кровати, подобрал висящую иглу и ввёл её в вену. Болезненное ощущение от металла внутри заставило сердце замереть.
Витиеватая молния расчертила небо за окном, всколыхнулась листва на тополях и тонкие верхушки наклонились под натиском грозового ветра. Его сильный поток ударил в стекло, пробуя преграду на прочность.
Не найдя себе входа в наглухо закрытых пластиковых окнах, ветер ринулся в здание через вентиляционный канал, и наконец, пробившись внутрь, настойчиво застучал по жестяным стенкам.
Никита открыл клапан капельницы, слушая его зовущий гул.
– Не жди меня, – прошептал он.
Ветер взвился по шахте в то же мгновение, оставив парня в полной тишине. Но уже в следующий миг за окном мелькнула тень – ветка дерева с грохотом врезалась в стекло и исчезла, рухнув вниз. Никита лёг на кровать, разглядывая оставленный ею рисунок трещин.
– Тише, ветер, – кивнул он, закрывая глаза. – Уже скоро. Заберёшь меня в рай. Если примут.
Утро встретило ярким летним солнцем, на удивление приветливо светившим в палату сквозь покалеченное стекло окна. Капельницы, как обычно, убрали в четыре утра, так что Никита свободно потянулся на кровати. Боли нет. Уже неплохо. Он приподнялся на локтях, намереваясь посмотреть на часы над дверью, но вместо этого наткнулся взглядом на Ивана.
Тот сидел напротив него с сияющей физиономией, и при дневном свете Никита дядю не узнал. Ивану должно было быть около сорока, но на свой возраст он не выглядел. Коротко стриженные русые волосы и голубые глаза делали его похожим на семнадцатилетнего мальчишку.
Никита сел на кровати.
– Я, кажется, тебя видел последний раз в пять лет, – сказал он.
Иван улыбнулся:
– В четыре. Помнишь меня?
– Не очень. На улице встретил, не узнал бы.
– И я б тебя, – кивнул Иван. – Такой карапуз был, а смотри какой вырос. Вчерашний разговор весь слышал?
Никита вздрогнул, а дядя, заметив это, отмахнулся:
– Да хорошо, что подслушал, что решил-то? Хочешь отсюда выбраться? На машине с ветерком погонять?
Тон голоса стал серьёзнее, но смотрел он по-прежнему с весёлым огоньком. Словно сидел сейчас не в раковом корпусе, а на рыбалке и, закинув удочку, ждал – клюнет рыба или нет.
Никита не сразу ответил. Непривычно было за последние месяцы вот такую жизнерадостную улыбку видеть, и не поймёшь: то ли издевается, то ли правда верит, что сил хватит на поездку.
Он наконец кивнул:
– Да, хочу.
Иван с интересом смотрел на парня.
– А куда едем, не спросишь?
– Куда угодно, – ровно ответил Никита.
– Ну и нечего тут сидеть тогда, – сказал его дядя, поднимаясь с кресла. – Поехали.
– Что, прямо сейчас? – удивился Никита.
– Конечно, – невозмутимо кивнул Иван. – А ты хочешь больничного завтрака дождаться? Давай спускайся, я тебя жду у служебного входа.
Он быстро вышел из палаты, а Никита остался сидеть на кровати в размышлениях. Может, это все розыгрыш? Своё нахождение в онкологическом центре он давно воспринимал, как заточение в камере смертников. Лишь дата казни всё время переносилась на неопределённый срок. Мысль сбежать отсюда не ослабевала с первого дня и, несмотря на предупреждения врачей, назло всем Никита вставал, ходил и даже прыгал, превозмогая слабость каждый новый день. Но он чувствовал, что скоро силы закончатся. Их высасывали белые стены, гладкие полы, воздух, запертый между пластиковыми преградами, больничные запахи и тихие шаги – такие, словно все здесь боялись потревожить смерть. И ещё уставшая мама. Её заплаканные глаза и тяжёлое дыхание, так наполненное отчаянием. Она, конечно, улыбалась, едва поймав на себе его взгляд, старалась говорить весело и непринуждённо, но Никита безошибочно понимал её состояние.
Он сидел ещё минуту, потом встал, забрал одежду из шкафа и начал одеваться. Надо бежать! Пока никто не передумал.
Выйдя в коридор, Никита сразу натолкнулся на маму.
– Всё, я поехал, – он коротко поцеловал её в щеку, намереваясь быстрее добраться до улицы, но Елена с улыбкой удержала его за руку: – Не торопись! Иван только вышел. Сотовый взял?
– А-мм… сейчас, – Никита собрался было вернуться в палату, но мама отмахнулась: – Возвращаться плохая примета.
Она положила в карман сына свой второй телефон и серьёзно приказала:
– Будь на связи. Таблетки пить через каждые два часа, у Ивана в машине полный комплект, я ему все объяснила. Капельницу ставить умеешь, если что.
Никита утвердительно кивнул и спросил:
– Куда я еду?
– К дяде Ивану и тёте Софье. Это его жена, – ответила Елена, поправляя воротничок его рубашки. – В гости на два дня.
– Далеко?
– Точно не знаю, говорит километров сто.
– Всего?
Никита удивился. Таинственный дядя, известный только по открыткам и маминым словам, должен был, по меньшей мере, жить в Китае.
– Если он рядом с нами, почему никогда не приезжал? – спросил Никита.
– Откуда же мне знать? – невозмутимо пожала плечами Елена. – У каждого своя жизнь. А у Ивана она страннее некуда.
Она, наконец, оставила рубашку в покое и спросила:
– Как ты себя чувствуешь?
Никита энергично закивал головой.
– Конечно, – усмехнулась Елена.
Сына, когда не спроси, у него все прекрасно.
Никита обнял её:
– Ну, мам, пошли.
Иван ждал их у двери чёрного хода за рулём внедорожника «Тигр» гражданской версии с «зубастыми» военными шинами.
– Долго вашу светлость ждать?! – крикнул он, едва Елена с сыном вышли на улицу.
Никита, увидев машину, присвистнул – так просто такую не достать. Это на заказ и не дёшево.
– Счастливо, сильно не гоните, – заволновалась Елена. – И вообще, осторожней, хорошо?
– Ага, – откликнулся Иван и кивнул парню: Садись.
Выезжая с площадки, оба помахали Елене на прощание и «Тигр» направился к воротам. У контрольно-пропускного пункта охранник тоже с интересом взглянул на машину, осмотрел водителя и поднял шлагбаум.
– Гиблое место, – заключил Иван, глядя в зеркало.
Никита усмехнулся:
– Я тоже маме об этом говорю.
Через двадцать минут они уже миновали черту города и выезжали на трассу. Иван притормозил на перекрёстке, окинул взглядом бело-синее лицо племянника:
– Ну, ты как, нормально?
Никита откинулся на спинку сидения.
– Лучше не бывает, поехали.
Первые тридцать минут Никита молчал, мысленно собирая вопросы, которые хотелось задать. А заодно решая, стоит ли вообще что-то спрашивать. Встающее солнышко слепило глаза, и он щурился, смотря на дорогу. Цель их поездки пока оставалась не ясной, а предположение что цели нет, и Иван прикатил неизвестно откуда через двадцать лет после их последней встречи, чтобы покатать его на машине тоже не подходило.
Никита мало знал о своём дяде, вернее, ничего не знал вообще. Мама неохотно рассказала что он есть, и на этом закончила историю. По её словам, Иван неожиданно появился в очень сложный период их жизни. Он приезжал всего один раз, и после этого в одночасье решились все проблемы. А потом каждый год на праздники приходили открытки, письма и подарки.
– Если не секрет, – решился Никита, – чем занимаешься?
Иван расслабленно сидел в кресле, держа одну руку на руле. При словах племянника расплылся в улыбке:
– Да так, в одной организации работаю.
Никита хмыкнул:
– В мафии.
Ивана это явно забавляло.
– Бери выше, в колхозе, – засмеялся он. – Директор крупного сельскохозяйственного предприятия. Так, пойдёт?
– А это у тебя служебная машина? – в тон ему спросил Никита. – Ты на своем предприятии что выращиваешь? Танки? Или ракеты стратегические?
– Да всего понемногу, – невозмутимо ответил Иван. – Рожь, пшеницу… Поля большие, на коне долго объезжать, а на «тигре» за день можно.
– На коне… – Никита наконец засмеялся в голос. – Ну, ты даёшь.
– Погоди, ещё тебя научу верхом ездить, – довольно кивнул Иван.
Он взглянул на племянника, а тот покачал головой. На губах все ещё оставалась улыбка, но по глазам парня можно было понять, что он чувствует.
– Мама о тебе мало говорит, – сказал вдруг Никита. – Но уж если говорит, то ты прямо наш ангел-хранитель. Вытащил нас из всех бед, когда отец нас бросил. Привез для меня лекарство в детстве, спас маму от каких-то давних врагов. Я вот думаю, зачем ты приехал сейчас? Попрощаться?
– Нет, – уверено ответил Иван.
– Ты ведь знаешь, что мне конец, – Никита внимательно смотрел на него. – Зачем ты приехал? И куда на самом деле меня везёшь?
Иван насмешливо взглянул на парня.
– На самом деле везу к себе домой, – подтвердил он. – Моя Софья давно хочет с тобой познакомиться.
– Двадцать лет никто этого не хотел, даже ты, – заметил Никита. – Живёшь за сто километров, ни разу не приехал, ни на праздник, ни просто так. Не оставил ни адреса, ни телефона. Почему сейчас? То, что я умираю, ни к чему тебя не обязывает.
– Прости меня, – вдруг серьёзно произнёс Иван. Его лицо выражало искреннее сожаление. Он тяжело вздохнул: Это было не моё решение.
– Я тебя не обвиняю, – нахмурился Никита, – понять хочу, почему всё так сложилось.
– Объяснить тебе ничего не смогу, – покачал головой Иван, – но поверь моим словам: всё, что было сделано и сказано, было для твоего же блага.
Никита скептически усмехнулся:
– Ну, если так.
На лицо Ивана вновь вернулась добрая улыбка и он неожиданно увёл руль вправо. Машина съехала с дороги.
– Куда мы? – удивлённо спросил Никита.
Иван непринуждённо пожал плечами:
– Сократим.
«Тигр» помчался по полю, сминая высокую траву в направлении стены леса впереди. Не доезжая десятка метров, Иван остановил машину, вышел и кивнул племяннику на место водителя:
– Садись.
Никита даже не сразу поверил. Конечно, всю дорогу руки чесались добраться до руля, но зрение и реакция уже вызывали серьёзные сомнения. Сам бы не попросил.
– Давай, – настоял Иван.
Они поменялись местами, и «Тигр» послушно двинулся в лес, едва Никита надавил на педаль.
Дорога оказалась такой узкой, что внедорожник едва не задевал деревья. Салон погрузился в полутьму. Ни позади, ни с боку просветов не было. Казалось, мощные стволы смыкаются следом за проехавшей машиной.
Иван зачем-то внимательно смотрел в боковое зеркало.
– На что смотришь? – спросил Никита, и в этот момент ослепительно-яркий свет ударил во все зеркала.
Позади машины словно бесшумно взорвалась бомба, и воздушная волна толкнула тяжёлый внедорожник, как пушинку.
– Ходу, ходу, не тормози! – засмеялся Иван, заметив, что племянник перебросил ногу на педаль тормоза.
– Что это было? – Никита зажмурил глаза на секунду, чтобы избавиться от бликов и обернулся.
Прямо за «Тигром» шёл ещё один внедорожник, с мощным передним бампером, массивной решёткой радиатора и сильно наклонённым, тонированным лобовым стеклом.
– Да, ну? – высказался Никита. – Комбат Т 98?
Хотя спросить откуда он взялся, тоже было не лишним. Ни одного поворота, везде лес плотными стенами.
– Это наши друзья, молодёжь, – сказал Иван.
– Откуда такие машины берёте? – покачал головой Никита. – Это же бронированный автомобиль.
Дорога внезапно расширилась и «комбат» обогнал их, накрыв облаком пыли.
– Тебе приглашение, – засмеялся Иван. – Принимай.
– Гонка на лесной дороге? Я с тобой за машину потом не расплачусь.
– Сынок, это «Тигр». Давай, погнали!
Иван открыл окно, крикнул:
– Рир!
Боковое стекло второй машины опустилось. Молодой парень за рулём крикнул в ответ:
– До ворот!
– Я дорогу не знаю! – высказался Никита, и потерял время.
«Комбат» ушёл вперёд.
Иван отмахнулся:
– Тут одна дорога, потом чистое поле, хорош болтать!
Никита утопил педаль газа:
– Ну, ладно, сам хотел.
Бок «комбата» проплыл слева при обгоне, исчезая из виду, а в следующий миг вылетел справа, вырываясь вперёд.
– Фантом!.. – Никита беззлобно выругался. – Штурман, давай работай!
Это относилось уже к Ивану.
– Сейчас будет поворот, – усмехнулся тот. – Направо поворот будет, очень крутой.
Как все нормальные люди Никита стал ждать стоп сигнала. Не угадал. Не снижая скорость, «комбат» выехал в просвет небольшой поляны и с крутым заносом вписался в поворот почти под девяносто градусов! Никита едва не влетел в дерево, накручивая круги рулём. Сердце прямо перевернулось в груди, с силой толкнув в вены кровь. В глазах у парня потемнело. Он даже не успел разозлиться на такую жёсткую ловушку, хотя следовало – до дерева оставалось сантиметров десять. Но адреналин в крови дал неповторимое ощущение. В его теле ещё была жизнь!
Никита ринулся в погоню. «Комбат» двигался виртуозными зигзагами. Похоже, изображал смех.
– Как там его? – улыбнулся Никита перед манёвром. – Рир? Классно водит!
Он крутанул руль и, спасаясь от столкновения, «комбат» отправился косить траву на обочине. Иван засмеялся:
– Молодец! Пять баллов! А впереди яма, кстати.
Обе машины подскочили на подъёме, пролетели над целой траншеей, которую Иван назвал ямой, пропахали носами землю на приземлении, и неожиданно лес кончился. Они оказались в поле без всякой дороги.
В лицо ударило слепящее солнце, и навстречу мчащимся машинам стали быстро вырастать очертания двух деревьев.
Огромные стволы возвышались над высокой травой, словно смотровые башни. Верхние ветви образовывали арку, а нижние опускались до самой земли, переплетаясь в тонкую решётку. Они действительно напоминали большие закрытые ворота.
«Комбат» снова пошёл на подрез. На этот раз ощутимо задев борт. Вместе со скрежетом в боковом зеркале заискрило.
– Чёрт! – Никита крутанул руль, одновременно прибавляя газ. – Иван, извини!
– Заставлю Рира покрасить, – небрежно отреагировал тот.
Похоже, он вообще не волновался за машину. Подумаешь, половину борта ободрали.
– Ну ты даёшь! – покачал головой Никита.
Он посмотрел вперёд, вспомнив о решётке из ветвей, но… нижние ветви были подняты вверх, как будто так и росли. Удивиться этому не дали. Краем глаза Никита уловил новый подрез и успел отреагировать, резко сбросив газ. «Комбат» мгновенно вышел вперёд и вдруг его занесло…
Уже на тормозах «тигр» пахал колёсами землю, летя носом в его борт, но «комбат» по инерции развернуло, и машины разошлись под салют искр прямо у арки «ворот».
Никита проехал через них первым.
– Есть! – радостно крикнул Иван, хлопнув племянника по плечу.
«Комбат» прошёл между деревьев, но вдруг мигнул поворотником и развернулся.
– Они должны кое-кого встретить, – кивнул Иван. – Ой, стой, сворачивай!
Вместо этого Никита остановил машину. Голова кружилась, и рубашка прилипла к мокрой спине. Руки дрожали.
Иван, посмотрев на него, засмеялся:
– Ну-ну, дыши глубже. Я тебя живого обещал привести.
Никита и сам невольно усмехнулся.
– До твоего дома доедем, – кивнул он, осматриваясь по сторонам, – а вот назад…
Впереди возвышались холмы, справа, на сколько хватало взгляда, лежало васильковое поле, и слева лес. Никаких дорог, никаких строений, ничего. Ветер гнал длинные волны по высокой траве.
Иван кивнул в сторону леса:
– Нам туда.
Никита поставил ногу на педаль газа, едва нажав. На большее сил не хватило. Машина тихим ходом покатилась вперёд.
– Давай остановимся, – попросил он. – Мне отдышаться надо.
Иван кивнул:
– К озеру свернём.
«Тигр» плавно въехал в плотные ряды деревьев. Солнечный свет терялся в кронах, изредка ударяясь о стекло золотыми вспышками. Но скоро множество бликов побежали по стволам. Дорога круто повернула, и взгляду внезапно открылось огромное лесное озеро.
– Пошли, прогуляемся, – сказал Иван.
Никита остановил машину на берегу и толкнул дверь. Ноги ступили на густую траву, мокрую от росы, хотя было уже далеко не утро.
Озеро терялось где-то в зарослях на противоположной стороне. Деревья подходили к самым берегам, некоторые даже стояли в воде, словно росли из глубины. Ветви переплетались, образуя причудливые арки. Солнечный свет рассыпался сквозь сеть листьев, множеством лучей падая на поверхность, и вода озера сверкала, перекатывая его в тонкой ряби, неизвестно откуда бравшейся в полном безветрии. Под арками лучи света проникали в воду, и было видно, что корни деревьев тоже сплетаются. Угадывались призрачные очертания каких-то сооружений, теряющиеся в глубине.
– Тёмное озеро, – улыбнулся Иван.
Никита сел на землю:
– Что, так и называется?
– Ага.
Иван зашёл на длинный мостик. Деревянная дорожка вела от берега к центру озера, постепенно уходя под воду. Никита сначала следил за ним взглядом, но тишина опьянила, позвала лечь на мягкую траву и уснуть.
В тишине над озером столкнулись два падающих листочка, издав мелодичный звон.
– Никита… – растаяло в воздухе.
Вихрь листьев закружился над водой, громко звеня:
– Проснись!
Иван хлопнул перед его лицом в ладоши.
– Дома поспишь, – насмешливо произнёс он. – Здесь оставаться нельзя.
Никита поднялся. Приятный звон так и слышался в ушах.
– Почему нельзя? – спросил он.
Иван невозмутимо пожал плечами:
– Русалки утащат, если понравишься.
Ветер дунул в затылок, принеся странный звук. Словно лёгкий вздох прошёл под арками. Никита резко обернулся. Но над водой лишь спокойно летели листочки.
– Ветер просто, – улыбнулся Иван.
Он сел в машину, повернул ключ:
– Поехали, а то Софья будет ругаться за опоздание!
Лесная дорога заканчивалась у ворот огромного дома, больше напоминающего вотчину древнерусского князя, чем дом. Иван остановил машину, а Никита вышел осмотреться. Столбы раза в три превышали человеческий рост, да и сами створки производили впечатление противотанковой стены.
– Гости приехали! – крикнул Иван. – Открывай!
Массивные ворота распахнулись быстро и бесшумно. Сами. Никого за ними не оказалось. Никита осмотрел столбы в поисках какой-нибудь хитроумной системы открытия, но ничего не заметил. Взгляду открылся огромный, мощённый камнем двор, метров сто в диаметре и сам дом в два этажа, сложенный из ровных, мощных брёвен.
– Заходи! – весело крикнул Иван.
На крыльцо дома вышла женщина в красном сарафане до колен. Никита остановился, гадая – тётя Софья это или нет, но женщина не стала ждать, примчалась сама, обняла и поцеловала в щеки.
– Тётя Софья? – на всякий случай уточнил Никита.
– Только не «тётя»! – возмутилась она. – Софья!
– Понятно, – улыбнулся Никита.
Он так и разглядывал её, забыв о приличиях. В красоте женщины было что-то нереальное. Она словно сошла с новогодней открытки. На чистом лице играл румянец, зелёные глаза, спрятанные под черными ресницами, сверкали, как вода в солнечных лучах, и тяжёлым золотым локонам было тесно в косе.
– А ты красавец, – она тоже оглядела парня. – Только худой и синий, ой…
Никита и сам удивился, как его сорок пять килограмм с костями выдержали такие крепкие объятия.
Иван завёл машину в гараж и направился к ним.
– Где вы задержались? – спросила его Софья.
Вместо ответа Иван подхватил жену на руки и закружился с ней по двору.
Софья возмущённо забарабанила ладошками по его плечам:
– Ай! Поставь меня!
Но при этом довольную улыбку унять не могла.
Иван бережно опустил её, заодно целуя в красные губы.
– Нас мальчишки встретили, – ответил он на вопрос. – Никита с ними наперегонки гонял.
Глядя на эту пару, Никита не сдержал улыбку. Если по внешнему виду сложно было определить сколько дяде Ивану и его жене лет, то душевный возраст сомнения не оставлял. Словно два школьника, они также держались за руки, и Софье недоставало лишь тяжёлого портфеля, который Иван мог бы за ней понести.
На крыльцо дома вышла ещё одна женщина и, увидев прибывших, тоже пошла навстречу.
– Это Дарья, – кивнула на неё Софья, – наша подруга.
Высокая черноволосая женщина в синем сарафане, подойдя, обняла Никиту и поцеловала в щеки.
– Я тебе не родственница, – улыбнулась она. – Но друг из меня хороший. Как доехал? Иван боялся, не довезёт тебя.
– Да? – удивился Никита. – А в больнице он ничего не боялся. Ты хоть капельницу взял?
Последнее относилось к Ивану. Тот только отмахнулся:
– Взял. В багажнике валяется.
Никита засмеялся. Надо бы сказать Ивану спасибо за то, что он из его болезни трагедии не делает.
За воротами раздался гудок, и они снова открылись без посторонней помощи, впуская во двор серебристый «комбат». За ним въехал чёрный УАЗовский «Патриот». Обе машины остановились в центре двора. Со второй на каменную кладку ступили каблучки. Вышли две девушки.
Одна сразу крикнула:
– Иван! Мы опять что-то сломали!
– Коробку передач вы сломали, – недовольно прогудел Иван. – Первый раз что ли? Не дам больше машину!
– Ива-а-ан…
– В прошлый раз в дерево въехали!
– Мы не специально!
– Привыкли на шеях ездить, ножки свесив! Это вам не дракон! Рулить надо!
Девушки со смехом повисли на Иване.
– Не сердись!
– Куда уж тут, – отмахнулся он, поднимая капот.
Никита вытащил таблетки. Уже давно было пора их принять, но самочувствие оставалось на удивление хорошим, словно свежий воздух с каждым входом наполнял тело силой. Боль ощущалась, но будто спала, не мешая думать и двигаться.
Хлопнула дверь пассажира, кто-то ещё вышел из машины. Человека не было видно из-за поднятого капота, только слышно приятный женский голос:
– Здравствуй, Иван. Ой, как давно я тебя не видела.
Никите показалось, что в ответ его дядя наклонил голову слишком сильно, будто сделал поклон.
– И тебе здравствуй, дорогая. Как тебе поездка на машине?
Он засмеялся и добавил:
– В первый раз не всем нравится.
Обратить внимание на странный разговор Никите не дали. Из первой машины вышли четверо парней, первым делом поздоровались с Дарьей, потом с Софьей, при этом назвав её «хозяйкой» и обратили всё внимание на «новенького».
Рассматривая их в ответ, Никита заметил, что все они похожи друг на друга. Все одного роста – высокие, крепкие, черноволосые и похоже, что одного возраста. Разве что по внимательному, серьёзному взгляду одного из них, можно было предположить, что он либо старший, либо лидер в этой четвёрке. В предположении Никита уверился, когда серьёзный парень коротко отдал распоряжения остальным:
– Севир, машину в гараж, Рир, отдай ему ключи. Вечером моете. Димка, осмотри повреждения.
Парни отреагировали с юмором.
– Началось, – засмеялся один из них.
Никита сразу узнал в нем водителя.
– Ты отдыхать приехал? Отдыхай!
Но, тем не менее, приказы «старшего» были выполнены в точности, ключи переброшены из рук в руки, Севир сел за руль и, дав по газам, с крутым разворотом заехал в гараж. Димка отправился следом.
А серьёзный парень протянул Никите руку:
– Здравствуй, я Станислав, – сказал он, – хорошо водишь, я думал «игольное ушко» не пройдёшь. Мы его и сами не всегда проходили, пока Иван нас водить учил.
Никита не нашёл что ответить, разве что отметил слова об Иване. Эта компания, похоже, была сбита давно, несмотря на разность возрастов. Ивану за сорок, а пацанам не больше двадцати пяти, и дисциплина такая, будто все из военного подразделения.
Станислав отошёл, дав возможность остальными подойти. Рир протянул руку.
– Тебя-то я сразу запомнил, – засмеялся Никита.
Рир хлопнул его по плечу:
– Хорошо покатались.
У него было доброе лицо, длинные густые брови и отменная улыбка. А на чёрных волосах белела светлая прядь ото лба до самого уха.
– Ага, хорошо покатались! – раздалось за его спиной.
Парень, который осматривал машину, подошёл к компании. Фигура у него была такая же крепкая, как у остальных, но черты лица изящнее и глаза выразительней.
– Хорошо, – передразнил он, – нам машину Иван тоже больше не даст, ты когда-нибудь подвеску доломаешь.
– Ой, доломаю, починю, – отмахнулся Рир. – Никит, это Димка, он у нас за маму, сестру и тётю – переживает, ноет, и требует, чтобы все были рядом.
– Иди ты лесом! – возмутился Димка. – Если вас баранов в кучу не собрать, вообще разбредётесь.
– Правильно, Димка, так их, – засмеялась рядом Дарья.
Оказывается, женщины с самого начала разговора слушали парней, тихо смеясь за их спинами.
Димка только отмахнулся:
– Тётя Дарья, это бесполезно. Ты, что ли прикажи.
– Зачем? – отмахнулась та. – Вон Севир, пока вы разговор ведёте, уже все дела ваши сделал.
За то время, что парни разговаривали, Севир действительно успел поставить машину в гараж, позвать Ивана, показать ему повреждения, вытащить ящик с инструментами для ремонта, принести вёдро воды и смыть грязь с колёс. А теперь тоже подошёл к компании.
– Вам бы концерты давать, – насмешливо сказал он, протягивая Никите руку. – Они тебя ещё не достали? Нет? Ну скоро, скоро.
При всей схожести парней между собой, Севир явно был младше. Рир и Димка, похоже, старались не уступать Станиславу, а вот Севиру, похоже было смешно наблюдать за ними. Никита вдруг понял, что все они братья. Все одного возраста, все четверо, но точно братья.
Спросить об этом он не успел, потому что парней растолкали две темноволосые красавицы. Представились Катериной и Полиной и, не стесняясь, откровенно осмотрели «новенького» с головы до ног.
– Окружили совсем! – возмутилась Катерина. – Дайте и нам познакомиться! Никита, пойдём!
Девушки вдруг ухватили его за руки и потянули за собой, не заботясь об остальной компании. Парни только засмеялись:
– Всё, так и утащили!
Иван и его знакомая как раз направились навстречу. Словно специально, Катерина и Полина ускорили шаг и, не дав недоумевающему Никите ничего спросить, подвели прямо к ней. На последнем шаге даже подтолкнули, чтобы поставить их лицом к лицу. И едва взглянув на девушку, Никита замер.
Время вздохнуло, останавливая свой бег, и по телу горячей дрожью пробежал ветер этого дыхания. Горящие синие глаза, в которые он смотрел, поглощали свет и затягивали огненным водоворотом в чёрную глубину. В мыслях вдруг поплыли незнакомые картинки, будто чьё-то чужое сознание объединилось с его собственным. Огромный белый волк возник из синего пламени, зарычал, и ринулся на него. Удар о землю погрузил сознание в темноту.
Взволнованные голоса заговорили наперебой:
– Солнышко, наверное, он с непривычки.
– Иван, ты бы хоть панамку ему дал.
– Дело не в этом, болеет он.
– А теперь ещё и шишка будет.
– Не шумите, не шумите, Никита… – позвала Софья.
– Живой, – ответил тот, открывая глаза.
С одной стороны над ним наклонилась хозяйка дома, а с другой девушка со странным гипнотизирующим взглядом. Но сейчас её глаза были просто голубыми, в обрамлении черных ресниц.
– Здравствуй, – улыбнулась она.
Никита кивнул. Было неприятно от собственной слабости. Вот так падать на глазах у всех совсем не хотелось. Он огляделся. Понял, что лежит на руках у Димки и Рира, которые поймали его при падении, а вокруг кружком гудят остальные. Софья провела рукой по его лбу, заглянула в глаза и, убедившись, что всё нормально, скомандовала:
– Поднимайте.
Парни одновременно подняли Никиту на ноги, но отпускать не торопились.
– Стоишь? – спросил Димка.
– Да, – кивнул Никита.
– Уверен? – усмехнулся Рир.
Станислав хмыкнул:
– А ну-ка отпустите его. Куда падать будет, вперёд или назад?
Парни засмеялись, а Софья, серьёзно сдвинув брови, взяла Никиту за руки и потянула за собой:
– Ребятки тут сами справятся. Давай умоем тебя холодной водой.
Через минуту Никита сидел в огромной кухне, а хозяйка дома протирала ему лоб мокрой марлей. Головокружение прошло на удивление быстро, после первых же её прикосновений.
– Как её зовут? – спросил он Софью.
Та засомневалась на секунду, но все же ответила:
– Арнава.
– Кто она?
– Наша подруга.
– Она… – Никита понял, что не может ничего сказать.
От взгляда этой девушки его разум едва ли не разорвало на части. Объяснить, что случилось десять минут назад, он не мог. В голове до сих пор, словно в пустом сосуде, гулял ветер, разгоняя мысли в разные стороны.
– Успеешь ещё с ней поговорить, – улыбнулась Софья. – Как в себя придёшь.
В переднюю со двора завалилась вся толпа, и Никита вытянул шею, выглядывая туда. Софья насмешливо шлёпнула его полотенцем.
– Сядь.
Она положила марлю на его лоб и, приказав сидеть так, вышла с кухни, разминувшись в широких дверях с девушками. Арнавы с ними не было. Катерина и Полина сразу начали хозяйничать: открывать шкафчики, кухонные печки, доставать посуду.
– Станислав, столы ставьте! – крикнула Полина. – И табуретки сверху принесите!
– Сейчас сделаем! – откликнулся тот.
Никита тоже вышел из кухни, но Станислав сразу его остановил:
– Ты куда несёшься, болящий? Отдохнул бы.
– Успею, – сказал Никита, снимая со лба марлю. – Что мне делать?
Станислав окинул его оценивающим взглядом:
– А ты молодец. Если бы я был таким худым, как ты, я бы сломаться пополам боялся.
Никита усмехнулся:
– Так что делать?
Станислав отправил его вместе с Риром за табуретками, дав приказ кричать «караул», если что опять приключится.
В коридоре второго этажа было тихо и уютно. На позолоченных цепочках с потолка свешивались светильники, пол покрывал зелёный ковёр.
Всё же дом поражал. Казалось, каждое дерево, из которого сделали бревна, продолжало жить, дышать и источать свой неповторимый аромат.
– Здесь спальни, – показывал Рир Никите, – пять с одной стороны и пять с другой. Девчонки справа, мы слева. Выбирай любую комнату. Мы вчетвером занимаем вот эту…
Входя в большую спальню с четырьмя кроватями следом за ним, Никита спросил:
– Рир, что вас всех связывает?
– Хочешь знать, откуда столько народа? – усмехнулся тот, собирая по комнате табуретки. – Мы сюда приезжаем, потому что Дарья нам всем тётя, а она дружит с Софьей.
Никита понял, что не ошибся в своём предположении.
– Всем тётка? Так вы все братья? – уточнил он.
– Ага.
– Все родные?
– А куда деваться?
– Все четверо? Все одного возраста?
– Да.
– Ничего себе. Редкий случай.
– Подумаешь, мы при рождении по килограмму весили, – отмахнулся Рир.
– И сколько вам?
– А сколько дашь?
– Лет двадцать пять.
– Пойдёт, – кивнул Рир. – Нам столько и есть.
Он вытащил из-под кровати последнюю табуретку, поставил, и вдруг с сомнением взглянул на Никиту, будто тоже захотел что-то спросить, но не знал стоит ли.
– Нам Иван о тебе говорил, – сказал он наконец. – Как получилось, что ты своих родственников не знаешь?
– Я не знаю только Ивана, – пожал плечами Никита, – но это он так хочет. С маминой стороны знаю всех, а об отце знаю только, что его нет.
– Как нет?
– Ушёл, а потом умер.
– Очень это не хорошо, – с сожалением произнёс Рир, – прости.
Никита только отмахнулся, но парень всё равно покачал головой, выражая сочувствие.
Шесть табуреток стояли кружком, готовые к выносу из комнаты, только Рир задержался ещё на минуту, найти в шкафу чистую футболку. Свою снял, бросил на кровать.
Невзначай взглянув на него, Никита увидел рисунок на его спине. Линии начинались сбоку под правым ухом и, уходя на лопатки, образовывали письмена. Но они были не нарисованы! Кое-где красивые начертания покрывала кровяная корочка. Вырезали совсем недавно.
Рир, заметив его взгляд, торопливо оделся. Похоже, он и сам забыл об этих письменах, да и боли не чувствовал, похоже.
– Ивану не говори, ладно? – попросил он. – За то, что ты это видел, он меня… не похвалит.
Никита кивнул в знак согласия, но любопытство взяло вверх, и он спросил:
– А что это?
– Раз уж всё равно увидел… – Рир ещё раздумывал говорить или нет, но всё-таки ответил: Моя родовая надпись.
– И что написано?
– Если совсем просто, то оборотень-волк, матери второй сын, старший брат двух. Целиком читать долго, там вся история, – парень отмахнулся. – Какому клану принадлежу, кому служу, в общем, на весь вечер.
Он улыбнулся, глядя на выражение лица Никиты. После такого ответа тот не смог сформулировать уточняющего вопроса и растерянно смотрел на Рира.
Парень, пользуясь этим, невозмутимо подхватил табуретки:
– Пошли, я есть хочу.
Когда они вернулись, стол уже начали накрывать. По всему дому расходились вкусные запахи жареной рыбы, печёной картошки и грибов. Девушки переоделись в синие сарафаны и теперь, как бабочки грациозно порхали у стола.
Все расселись. Сердцебиение Никиты участилось, когда за стол села Арнава и улыбнулась ему. Синий сарафан оттенил цвет её глаз и серебро волос, пышно обнявших плечи. Смотреть на неё можно было бесконечно.
За стуком ложек занялся разговор.
– Мы завтра к озеру или здесь баню истопим? – спросил Рир.
– Здесь лучше попаримся, – ответил Димка. – Никит, ты как?
– Мне нельзя, – вздрогнул тот.
– С баней возиться дольше, – заметил Станислав, – и вставать раньше.
– Мы на отдыхе или нет? – возмутился Рир. – Дай поспать!
– Всё, ужинайте, – успокоил всех Иван. – Банные вопросы завтра.
Рир, заметив, что внимание Никиты приковано только к Арнаве, толкнул его в бок.
– Ты ешь, давай, – засмеялся он, – голодным останешься.
Никита вздрогнул, отвёл взгляд от девушки. Арнава улыбнулась Риру, но ничего не сказала, наклонилась к тарелке. Из разреза её лёгкой рубашки выскользнула цепочка и красивый медальон в виде миниатюрного меча, заключённого в круг. Красивое украшение почему-то привлекло внимание Никиты. Словно это сочетание символов было ему знакомо, но он ничего не помнил о них.
За столом просидели несколько часов. На улице уже стемнело, когда начали уборку, и Софья выгнала Никиту на крыльцо одного, подышать свежим воздухом.
Разговоры за столом немного удивили его, хотя всё казалось вполне обычным. Долго обсуждали машины, качество дорог, придирки гаишников, потом переключились на киношные новинки. Особенно смеялись над фильмами про оборотней.
– Шеи неподвижные! Угол поворота головы вместе с корпусом градусов тридцать, не больше! – возмущались парни. – Как же сражаться, если голова не поворачивается?!
– И ходят на двух ногах! Попробуй с такой спиной в дугу, да на корявых лапах побегать! Никого не догонишь!
Никита всё пытался понять почему услышанное кажется ему странным, и сейчас, гуляя в одиночестве по двору, вроде понял. Просто все говорили о простых вещах с таким интересом, словно только недавно узнали о их существовании. Будто газовый котёл – это что-то из области фантастики, а фильмы про оборотней – исторические хроники. Поток эмоций в речи был такой, что Никита невольно забыл о себе, включаясь в обсуждение так давно забытых вещей. Последние месяцы его главной темой был жёсткий распорядок капельниц, уколов и таблеток, и мечта обклеить белые стены постерами. Сам воздух застыл в палате в густое больничное желе, а здесь текла жизнь.
Тёплый ветер шумел в кронах деревьев. На углах дворовых строений мирно покачивались зелёные фонари, накрывая двор прозрачной завесой. А в тёмном небе беззвучно меняли очертания, посеребрённые луной облака.
Тихий треск внезапно нарушил спокойствие. Ветер дунул в спину, словно что-то стремительно пролетело мимо. Никита вздрогнул, оборачиваясь, но никого не увидел. Только наклонилась на мгновение трава у самых деревьев. Стало тихо. Когда кто-то прячется, но внезапно допускает ошибку, то застывает в надежде, что его не услышали.
Ощущение чужого присутствия было очень отчётливым. Никита попятился к дому. Показалось, что едва слышный, не разборчивый шёпот двумя, тремя словами рассеялся в темноте. Примятая трава поднялась, но больше ничего не пошевелилось. Чтобы это ни было, оно ушло вверх вместе с ветром.
Никита успел сделать ещё пару шагов, как вдруг все суставы сдавила резкая боль. Целый день не мешая, она со всей силой напомнила, что он болен! И рано расслабился! Почти пятнадцать часов без лекарств!
Тело онемело в ту же секунду и ноги перестали держать. Никита опустился на колени, вытащил непослушными пальцами упаковку таблеток, но сразу выронил её в густую траву. Мир перед глазами поплыл в разные стороны, от приступа тошноты рот наполнился слюной, и сердце, словно медленный колокол, ударило с такой силой, будто хотело выбить ребра изнутри. Никита с ужасом понял, что с ним. Кровоизлияние в мозг. То, чем заканчивается его болезнь, рано или поздно. И это происходит прямо здесь, сейчас. И он ничего не может сделать. А значит, умрёт через минуту на траве у дома Ивана.
Но чьи-то руки внезапно обняли его. Холодная ладонь легла на лоб, мгновенно успокаивая головокружение и тошноту. Никита, тяжело дыша, отплевался от слюны, смог сесть. Темнота перед глазами посветлела, и он наконец посмотрел на обнимающего его человека. Арнава крепко держала его в объятиях и близость девушки странно опьянила. Всего минуту назад смерть отступила на шаг и до сих пор бродила рядом, но Никита забыл об этом в то же мгновение, как встретился с глазами Арнавы. В окружающей тьме они снова мерцали, и в них опять чудился тот мистический водоворот, втягивающий сознание в бездну.
Никита старательно задышал, осматриваясь вокруг.
– Спасибо, – прошептал он. – Где это мы?
Ни света фонарей, ни окон дома, да и самого дома… тоже не было. Только ночное небо над странной поляной наполнялось россыпями звёзд. Стены тёмного леса окружали её со всех сторон, и всё пространство от края до края заполняли колоски пшеницы, источающие золотое сияние.
– Недалеко, – ответила на вопрос Арнава.
Пальцы девушки путались в его волосах, оставляя приятное ощущение.
– Твоя кровь очень слаба, – произнесла она. – Её сила дремлет и не защищает тебя.
Почему-то казалось, что её голос сливается с ветром, поёт.
– Но ты достойно сражаешься. Немногие способны противостоять болезни.
От прикосновений Арнавы сотни иголочек мчались по спине Никиты, вызывая дрожь. И вдруг, неожиданно для себя самого, он попросил:
– Вылечи меня.
Девушка задумалась на мгновение, расстегнула пуговицы его рубашки, положила руку на грудь. Тепло ладони прошло насквозь до самого сердца, обняло его. Никита отчетливо почувствовал, что сердце действительно сжато. Чуть сильнее и это давление станет смертельным, но он не испугался, просто доверился и расслабленно опустил голову.
– Это легко, – шепнула Арнава. – Но зачем это делать? Чем важна твоя жизнь?
Никита молчал. Такой вопрос много раз приходил в его голову. Лишь суть ответа всегда ускользала. Единственным, что помогало ему не сдаваться, было знание того, что его жизнь важна для кого-то ещё. Для тех, кто останется страдать здесь в одиночестве, когда он уйдёт. Тех, кому он смог бы помочь, кого смог защитить бы или утешить. Но правда в том, что в этой жизни он больше ни чем и никому не сможет помочь. Его время уже закончилось, и теперь ему осталось только принести боль потери тем, кто его любит.
– Я не знаю, что тебе ответить, – прошептал Никита.
Он поднял голову взглянуть в синие глаза Арнавы, и вдруг увидел, что он улыбается.
– Ты убедил меня, – кивнула она.
Вспыхнули зелёные фонари, прогоняя темноту леса. Легли на землю золотые колосья пшеницы, уступив траве у дома Ивана. В окнах зажегся свет ночных ламп. Послышались голоса. Они словно вернулись из далёкого спящего мира в свой, на то самое место, где Никиту застала боль.
Девушка поднялась, небрежно отряхнула сарафан.
– Пора тебе спать, – произнесла она.
– Постой, – Никита поймал Арнаву за руку, увидев, что она собралась к дому, – я кроме имени ничего о тебе не знаю.
Девушка улыбнулась:
– А больше ничего и не надо знать. Зачем тебе?
– Я чуть не умер десять минут назад, был на поляне пшеницы посреди леса и меня это даже не волнует. – Никита говорил абсолютно искренне. – А теперь мы снова здесь, и ты просто уйдёшь, ничего не объяснив?
– Приказываю тебе идти спать, – улыбнулась девушка.
– Не могу!
– Хочешь, помогу?
Она быстро приложила пальчик ко лбу Никиты, и тёмная дымка мгновенно заволокла сознание.
Громкий хохот заставил открыть глаза. Окно в комнате было распахнуто настежь, солнечные лучи золотили подоконник. Никита удивлено приподнялся:
– Утро?
Он вскочил с кровати, в два прыжка оказался у окна. Яркое солнце заливало светом двор. Все парни, включая Ивана и какого-то нового мужика, одетого в длинную рубаху, мешковатые штаны и лапти, толпились на крыльце.
Никита подхватил одежду, вылетел в коридор, на ходу залезая в брюки. В передней его встретила Софья в ночной сорочке, сонно потирая глаза.
– Ой, а ты чего так рано встал? – спросила она.
Никита быстро поцеловал её в щеку:
– По-моему, я поздно встал, кто это там пришёл?
– А… – Софья потянулась. – Это Хатат, наш специалист по бане, без него никак.
– А что вчера было?
Софья изобразила удивление.
– Как я в кровати оказался? – уточнил Никита.
– Ножками, ножками. Зашёл в дом и пошёл спать.
Женщина, сонно зевая, оправилась на кухню, а Никита, покачав головой над Софьиной версией событий, поспешил на крыльцо. Парни встретили его дружным:
– Доброе утро!
Хатат протянул руку для приветствия. Он был на много выше Ивана, ещё здоровей. Волосы чёрные, лицо смуглое, и странные глаза – тёмные, будто одни большие зрачки без радужной оболочки. В них вдруг вспыхнули красные искры и мгновенно погасли. Никита вздрогнул, сразу оглянулся на остальных, может, кто-то ещё счёл это необычным? Но никто не обратил внимания.
– Рад, рад,.. – погудел мужик басом, пожимая руку худого парня, – …давно наслышан.
У Никиты возникло чувство, что пальцы сейчас треснут, но он, конечно, только приветственно кивнул в ответ.
– Значит, планы у нас такие, – начал Станислав, – мы с Димкой и Севиром сейчас в лес, навяжем веников. Рир останется, уберётся в банях и воды натаскает. Никит, на тебя наряда нет. Ты на отдыхе, иди к Софье, она завтрак обещала.
Получив указания, все быстро разошлись. Парни отправились в лес, Иван с Хататом растапливать печи, Рир наводить порядок в банях, а Никита в дом. Софья и Дарья уже накрыли стол, заварили чай и тоже присели с гостем за кружечкой.
Никита, несмотря на жёсткие правила больничной диеты, накинулся на еду, как голодный зверь. Уплетая за обе щеки блины, он полюбопытствовал:
– Как вы тут живете без телевизора? Как к вам новости доходят?
Вопрос рассмешил Софью. Она показала рукой в открытое окно, туда, где на ветке дерева, растущего в метре от дома, сидела птица. Это был сокол, но Никита удивился его облику. Перья птицы сверкали не естественно, словно на них было золотое напыление.
– Чем не почтальон? – улыбнулась женщина и тихо посвистела.
Сокол слетел с ветки на подоконник. Очень умный, совсем не птичий взгляд окинул Никиту и повернулся к Софье.
– Нет, – улыбнулась она. – Не послание, Дитир, просто похвастаться тобой хотела.
Сокол наклонил голову, словно сделав поклон, и вылетел на улицу.
– Ого! – высказался Никита. – Учёная птичка?
– Нет, просто умная, – засмеялась Софья.
В переднюю зашёл Рир.
– Всё, – отчитался он, – чистота и кадки полные.
– Садись, – пригласила его Софья. – Расскажи что-нибудь Никите, а то с нами скучно.
Тот покачал головой:
– Софь, ну что ты.
Рир налил себе чай, взял блин.
– Да что рассказывать? Иван говорил, какой хороший мальчишка у Елены растёт. Мы как-то подарок тебе выбирали, на пятнадцатый день рождения, по-моему. Все магазины объездили, пока…
Он внезапно замолк, вопросительно взглянул на Софью.
Никита не заметил этого взгляда, потому что от слов Рира на душе внезапно стало тяжело. За столькими событиями одного дня, он только сейчас задумался о том, что в этом доме о нем всегда знали.
Софья улыбнулась.
– В этом доме тебя всегда ждали, – сказала она, – с самого твоего рождения.
Никита вздрогнул, удивлено посмотрел на Софью. Так явно показалось, что она прочла его мысли.
– Но были и есть причины, по которым это открылось тебе только сейчас, – твердо добавила женщина. – Не обижайся на Ивана, если бы право принять решение принадлежало ему, он никогда бы вас не оставил.
Никита покачал головой:
– Даже в мыслях не было. Он об этом переживает?
– Очень, – кивнула Софья.
– Это я виноват, спрашивал больно много. Скажу ему, как вернётся, чтоб перестал. Просто…
В какой-то момент Никите захотелось сказать, что жить осталось не так уж долго, а полтора дня, проведённые здесь, стоят не меньше половины всей отпущенной жизни. Никто ничего ему не должен. Просто жаль, что Иван не позволил этого чуть раньше.
Никита, наконец, справился с эмоциями, поблагодарил Софью за завтрак и пошёл в комнату. Женщины проводили его взглядами, переглянулись. На лицах обеих появились улыбки.
Никита сел на кровати, стараясь не делать лишних движений. Боль опять скапливалась, опять разрасталась. С каждым ударом сердца тихо вспыхивала, словно потухший, но ещё горячий внутри уголёк, грозящий снова запылать, если кто-нибудь по неосторожности на него подует.
Парень вытащил из сумки вторую упаковку таблеток, взял целую пригоршню в рот, но, едва почувствовав знакомый привкус горечи, выплюнул. Сил проглотить это, не было.
С улицы раздались весёлые голоса. Похоже, все вернулись.
– Хатат, куда веники?
– На лавку.
– Не поместятся!
– Утрамбуй!
Никита вышел в коридор и увидел, что двери девичьих спален открыты. В них никого не было, а снизу доносились звонкие голоса:
– Дайте блин!
– Софья, а где варенье?
Хатат громко позвал с улицы:
– Русалочки мои! Баня готова!
Судя по топоту вся девичья половина убежала во двор, прихватив блины с собой.
В передней Софья раздавала парням полотенца.
– Никита, иди сюда! – весело сказала она, увидев его на лестнице.
– Софь… – он покачал головой, – я подожду.
– Чего? Снега летом? – усмехнулась та.
Женщина вручила Никите полотенце, не принимая возражений, и отправила в дверь:
– Вперёд!
Обе бани дымили. Возле одной красовалась горка из босоножек, и висели девчоночьи сорочки. Во вторую как раз заваливалась толпа парней. Из открытой двери дышало мокрым теплом, и поднимались струйки пара. Иван уже без одежды собирал в охапку веники, сложенные на лавке.
– Никит? – позвал Рир, вися одной ногой на пороге бани. – Пошли, сердце у тебя нормально бьётся, выдержишь.
– Прям кардиовизор, – покачал головой Никита. – Откуда знаешь, как у меня сердце бьётся?
– Слышу, – отмахнулся Рир.
Иван подтолкнул племянника к двери:
– Заходи страдалец, все хорошо будет.
Сопротивляться явно было бесполезно, так что Никита вдохнул горячий воздух и шагнул внутрь.
Пока он сидел на нижней полке, парни отхлестали по первому венику. Иван окатил себя холодной водой, смывая десяток другой листьев, прилипших к спине.
– Ух, хорошо! – завыл он и кивнул Никите на верхнюю полку. – Ложись.
– Да нельзя мне.
– Ложись, говорю!
Рир подтолкнул парня веником:
– Давай!
– А, чёрт с вами! – сдался наконец Никита.
Первые же шлепки берёзового веника напомнили ему, как давно он не был в бане. Живое тепло приятно пошло сквозь тело, расслабляя мышцы.
– Нежнее, нежнее с болящим, – смеялись парни.
Через несколько минут Никита, не заметив как, задремал. Голоса и смех ещё слышались, но туманная дымка уже уносила его далеко, далеко. И где-то в незнакомом месте, среди разрушенных строений, вновь возник белый волк, окидывая его хищным взглядом…
Иван опустил веник. По бане расходился аромат сон-травы, аккуратно вплетённой в ветки берёзы. Парни быстро распахнули двери до улицы. А то и самим можно было уснуть. На порог поднялся Хатат. Иван кивнул ему:
– Позови Арнаву.
Во сне Никита прятался за разрушенными колоннами странного белого города от зверя, идущего за ним по пятам. Небо вспыхивало красным, словно древние боги в ярости поджигали облака. Внезапно, рычание раздалось совсем рядом, и волк бросился на него, сваливая на камни. Никита выставил руки, защищаясь, но… белый зверь ткнулся носом в его ладони, игриво толкнул и отступил, исчезая в луче света, озарившем город сквозь облака. Они расходились, светлея всё больше, пока белая пелена не заволокла взгляд, и странный гул не поглотил сознание.
Ледяная вода потекла в лёгкие, замораживая дыхание, наполнила собой всё тело. И оно будто стало медленным течением, сквозь которое внезапно прошли сотни быстрых ручьёв. Что-то тяжёлое и вязкое вышло через кончики пальцев, сопротивляясь, цепляясь.
Никита открыл глаза и увидел Арнаву. Её глаза источали синее пламя, по волосам бежали серебряные искры, и кожа вспыхивала замысловатым рисунком. Она улыбнулась, провела рукой над его лицом, заставляя вновь опустить веки. И на сей раз, это не было мигом.
В комнатах гулял ветер. От сквозняка двери спален бесшумно открывались, застывая на мгновение, и снова приходили в движение, словно ветер заглядывал в каждую комнату, настойчиво что-то ища. С улицы раздавался смех, парни и девушки до сих пор поливались водой, гоняясь друг за другом с полными вёдрами.
Никита сквозь дрёму испытывал странное ощущение изменений. Его сухое, истощённое тело заполнялось потоками живой крови, и вся она растекалась в разных направлениях, торопясь наполнить собой все органы. Боли не было. Ни тонкого отголоска, ни намёка.
В комнате слышался тихий разговор. Но когда Никита открыл глаза, сидящая на подоконнике девушка с крыльями за спиной растворилась в воздухе, а Арнава присела на его кровать.
Никита смотрел на неё, пытаясь найти что-нибудь от недавнего облика, но ничего не угадывал. Только, глубоко в зрачках синих глаз что-то чудилось, вроде мерцания, похожего на игру света в драгоценных камнях.
– Что случилось? – спросил он. – Я опять в обмороке был?
– Можно и так сказать, – кивнула девушка.
– И сколько?
– Почти десять часов.
Никита вздохнул:
– Рекорд.
Арнава помогла ему подняться и, встав на ноги, Никита не сразу сделал шаг. Собственное тело казалось непривычным – лёгким, пустым, горячим. Щеки пылали.
– Что-то не так, – произнёс он.
– После жаркой бани и не такое бывает, – невозмутимо пожала плечами Арнава. – Кто-то и девчонок крылатых видит.
Никита удивлено взглянул на неё.
– Пойдём, – девушка улыбнулась. – Софья ждёт.
В передней Димка расставлял посуду для ужина. На столе горели свечи, и тёплый вечерний ветер едва заметно тревожил их огоньки.
Увидев Никиту и Арнаву, парень крикнул в сторону кухни:
– Софья! Спящая красавица встала!
– Никита, иди сюда! – откликнулась та.
– Иди, тебе волшебный чай полагается, – проводил его Димка.
Никита сел за стол. Через открытую дверь было видно, как Рир старательно драит капот машины, периодически выжимая губку на спину Станислава. Тот возился с колесом и на каждый «душ» реагировал бурно, вызывая у брата хохот. Севир с Иваном маячили в гараже.
Никита понял, что парни собираются уезжать. А ведь он и сам приехал всего на два дня.
Софья поставила на стол кружку, от которой веяло ароматом трав, приказала выпить до дна. Потом вышла на крыльцо и позвала всех на ужин.
Через пятнадцать минут парни и девушки сидели за столом, звеня вилками и ложками. Разговоров было мало. Только тихо смеялись, в шутку воруя что-нибудь друг у друга с тарелок.
Никита молчал. Просто наблюдал за всеми, запоминая лица и голоса, блики свечей на стёклах, улыбку Арнавы, Ивана и Софью, обнявших друг друга за столом. Не знал, придётся ли увидеть их снова. Может, Иван больше этого не позволит, а может просто не хватит времени.
Софья наконец встала, начала убирать посуду. Катерина и Полина остались ей помочь, а парней хозяйка выгнала на улицу, чтобы не мешали. Оставила за столом только Арнаву и Никиту.
Рир с Димкой далеко не ушли, сели на крыльце, о чём-то тихо говоря.
– Мне никогда и нигде не было так хорошо, – произнёс Никита, взглянув на Арнаву.
Та улыбнулась, ведя пальчиком по столу, будто ища что-то в линиях дерева, потом покачала головой:
– Тебе нельзя остаться.
Никита кивнул, помолчал.
– А увидеть тебя снова?
Арнава покачала головой:
– Этого как раз нельзя более всего остального.
– Ты не скажешь почему.
Это был не вопрос. Никита был уверен в этом. Девушка тяжело вздохнула.
– Я бы стёрла твою память обо мне, – прошептала она, – но тогда ты не будешь знать, откуда у тебя это.
Она вложила в ладонь Никиты своё украшение. Меч, заключённый в круг, на серебряной цепочке. Поверхность медальона играла странным светом, и от него исходил холодок, приятно проникая в руку.
Никита покачал головой:
– Не стоит дарить мне это на память, если не хочешь, чтобы я помнил о тебе.
– Это знак принадлежности, – произнесла Арнава, – он передаётся не на память, а чтобы хранить связь.
Она вдруг потянулась к украшению:
– Но раз ты не хочешь…
Никита мгновенно сжал ладонь:
– Нет, пусть будет у меня.
Арнава наклонила голову в знак согласия, встала. Она уже было сделала шаг, но вдруг остановилась. Ещё мгновение они смотрели друг на друга, словно каждый запоминал черты лица и взгляд другого. Что-то подсказывало, что это стоит сделать именно сейчас. Потом уже не будет такой возможности.
– Спокойной ночи, – произнёс Никита.
Девушка красиво наклонила голову:
– Спокойной.
С улицы зашёл Иван.
– Во сколько мы завтра? – спросил он. – Как проснёмся, так и поедем?
Никита кивнул, провожая взглядом Арнаву. Она пошла наверх в спальню.
Софья встала в дверях кухни, сосредоточенно вытирая полотенцем мокрые руки. Никита вымыл кружку, поставил на полку и, поцеловав хозяйку дома в щеку, отправился в комнату. Как только он ушел, Софья покачала головой:
– Ну, дела. Ты видишь?
Иван кивнул:
– Понравился он ей, и она ему.
– Не хорошо это, – Софья стояла в задумчивости.
– Не волнуйся, – Иван обнял её. – Завтра отвезу его домой, а там всё забудется.
Ночь не могла быть спокойной. Никита не мог уснуть. Лежал, глядя в окно на луну. Посреди ночи в коридоре неожиданно раздались голоса. До отъезда оставалось ещё много времени, но голоса уже удалялись вниз по лестнице.
Никита вышел из комнаты и на цыпочках пошёл следом. Девушки как раз спустились в переднюю. В раскрытых дверях их ждали Софья и Дарья.
– Всё, русалочки, спасибо, – Софья расцеловала Катерину и Полину и спросила Арнаву: – Ты долго в гостях пробудешь?
Та отрицательно покачала головой:
– Нет. Завтра утром отбываю в столицу.
Софья расцеловала и её:
– Спасибо тебе за Никиту.
– Не за что. Как вы ему утром объясните, что нас нет?
– Придумаем что-нибудь.
– Про машину не забудьте, – напомнила Полина.
– Не забудем. Хатат сейчас её уберёт.
Женщины проводили девушек до ворот. У Никиты не было времени обдумать ситуацию. Он, как был – в одних штанах и босиком, перелез через забор, обдирая руки, и крадучись направился следом.
– Куда они? – удивлённо думал он. – Среди ночи? По лесу?
Но чем дальше девушки уходили от дома, тем сильнее становилось сияние вокруг них. Ночной ветер развевал их длинные волосы, словно шлейф из множества звёзд и фигура каждой источала свет. Их невозможно было потерять из виду. Сияние было такое, что освещало пространство на несколько десятков метров.
Впереди блеснула гладь тёмного озера. Спрятанное от чужих глаз днём, теперь оно показалось во всей красе. Сплетённые ветви деревьев распрямились, полностью открыв ночное небо над ним. Вода сверкала из глубины, став абсолютно прозрачной до самого дна. В лунном свете переливались перламутровые арки, уходящие опорами в глубину. Они соединялись канатными лестницами и площадками из белого мрамора, изящными сетями, сплетёнными из причудливых цветов.
Никита поражённо остановился. Подводный город был обитаем! Со всех его уголков к поверхности поднимались человеческие фигуры. Одна за другой, девушки вошли на мостик и прыгнули в воду, подняв облако сверкающих брызг. И всё исчезло. Парень выбежал на берег, но было поздно. Свет со дна озера погас. Словно под поверхностью воды в одно мгновение развернулось чёрное покрывало, надежно спрятав от глаз непосвященного чудесный город со всеми его тайнами.
Никита ещё долго сидел на берегу, вглядываясь в блики. В тишине ночи собственные мысли казались ему слишком громкими и он не верил им. Здравый смысл требовал думать, что это сон. Но ночь вокруг была реальна, ветер, скользил по лицу, принося влагу с озера, а ободранные в кровь ноги болели, не позволяя усомниться в том, что всё происходит по-настоящему.
Наконец, Никита заставил себя встать. Первые шаги дались тяжело. Луна исчезла за облаками, и в кромешной тьме он пошёл на ощупь, ища руками стволы деревьев и осторожно наступая на траву. Успел пройти всего десяток метров, как внезапно из темноты вылетело какое-то существо и мощным ударом сбило его с ног. Во мраке сверкнули два жёлтых огонька. Никита покатился по земле, врезался в дерево. Ребра больно хрустнули.
Облака, закрывшие луну, лениво разошлись. Прозрачный свет пополз по ветвям к земле, освобождая из темноты огромного волка, больше обычного раз в пять. Под чёрной шерстью перекатывались, при движении, мощные мышцы. Зверь золотыми глазами смотрел на парня, зажимавшего ободранную руку, и неуклюже, как будто извиняясь, переминался с лапы на лапу. Полоска белой шерсти перед левым ухом внезапно бросилась в глаза.
– Рир? – поражённо прошептал Никита.
В глазах зверя сверкнул насмешливый огонёк. Он подошёл, лизнул парню руку и одним прыжком исчез в темноте.
Никита стоял в оцепенении ещё минуту. Очень быстро прошёл страх, и совсем другое чувство заставило его двинуться бегом, напролом через лес к дому Ивана.
Он добрался меньше чем за полчаса и прямо в воротах столкнулся с Дарьей, которая сразу влепила ему подзатыльник.
– С ума сошёл? Куда ты ночью-то? Волки съедят! – запричитала она.
Никита не ответил ей, потому что пытался отдышаться после своего марш-броска.
Иван тоже был во дворе. Как раз вывел машину из гаража. Было ясно видно, что он не сильно волновался из-за отсутствия племянника, спокойно готовясь к отъезду. Взглянув на лицо парня, по которому легко можно было прочесть и удивление, и растерянность и даже гнев, спросил:
– Девчонок провожал?
– Ага, – прошептал Никита, – до самого дома… Ничего не скажешь мне?
– Не надо было, – усмехнулся Иван, – они бы и сами дошли. А тебе лишнего знать ни к чему.
Подошла Софья, не слова ни говоря осмотрела порез на руке, который почему-то очень быстро заживал, и тихо вздохнула.
– Кто они? – спросил Никита.
Софья отпустила его руку.
– Промывать не надо, – усмехнулась она, – тебе уже всё обработали.
– Софья, пожалуйста… – настойчиво повторил Никита.
Что-то мелькнуло в её зелёных глазах – сомнение, словно она решала, сказать или нет. Но от этого решения её спас Иван. Он сел в машину и громко крикнул:
– Нам пора!
Софья быстро расцеловала Никиту, проводила до машины. Дарья ещё складывала на заднее сидение корзины с гостинцами, которых там уже было до потолка.
– Ладно, ладно, пора ехать, – торопил её Иван. – Там Леночка моя, наверное, уже готовится меня расстрелять. Я ж ей сына утром третьего дня обещал привести.
Когда внедорожник выезжал через ворота, Никита обернулся. Женщины смотрели им вслед, маша на прощание, а массивные створки медленно закрывались, как обычно сами по себе.
Всю обратную дорогу Никита молчал, пытаясь собрать всё воедино – девушек, исчезнувших в озере, ночную встречу с Риром… Понимание пришло давно, и он даже знал некоторые ответы, они просто не хотели приживаться в его голове. Рир и остальные парни – оборотни, девушки – русалки, но Арнава нет, она кто-то ещё в этом новом для него мире. Не понятно кто Дарья, но она точно связана с оборотнями. Иван и Софья? Кем бы они ни были – они люди, и в том доме, где он был – они главные. Но спрашивать их о тайнах бессмысленно, они ничего не расскажут.
А что сделали с ним? Никита далеко не был уверен в своём предположении.
Окончательно всё прояснилось только после возвращения в онкологический центр, когда мама зашла в палату с листком результатов анализов, и долго, молча, смотрела на своего абсолютно здорового сына. Едва завидев в коридоре Ивана, она выскочила из палаты и бросилась к нему на шею в слезах. Тот ради интереса тоже посмотрел листок, хотя ничего нового для себя, конечно, не увидел и невозмутимо пожал плечами:
– Ну, с кем не бывает…
Он не задержался, несмотря на все уговоры. Побыл, пока выписывали Никиту, отвёз их домой и уехал. Как обычно, не оставив ни адресов, ни телефонов. Дав этим ясно понять, что искать его не надо.
И единственным напоминанием обо всём, что произошло, на долгое время остался только медальон – меч в круге на серебряной цепочке, всегда холодный, словно ледяная капля на груди.