Хранитель Мечей. Одиночество мага. Том 1. Глава 2. Дренданн. Эльфийская тень (Ник Перумов, 2001)

Он благополучно – даже более чем благополучно – выбрался на белый свет из гномьих пещер. Эльфов на условленном месте, конечно же, не было – но все его вещи лежали в целости и сохранности, лишь слегка припорошённые снежком. Белое покрывало вокруг было совершенно чистым, ни зверь, ни птица не подобрались к ним. Надо сказать, что здесь и зверей-то с птицами вовсе не наблюдалось… впрочем, нет, какая-то крупная птица кружила в вышине; некромант почувствовал на себе странный, совершенно осмысленный взгляд. Фессу это крайне не понравилось, однако прежде чем он решил прибегнуть – на всякий случай – к соответствующим мерам, птица стремительно метнулась в сторону и исчезла из глаз.

– Уф… – Фесс перевел дух. – Померещится же такое…

Дорогу ему выбирать не пришлось. Удобное и широкое ущелье уходило на юго-восток, и Фесс, недолго думая, двинулся по нему.

Было холодно, настоящая свирепая зима впилась в землю всеми бесчисленными когтями голубого льда. Некромант шагал, пряча лицо от режущих порывов ветра; по счастью, ущелье оказалось проходимым, снег не поднимался выше колена.

Заночевал путник на голых камнях. Махнув рукой на тайну, заставил пламя вспыхнуть прямо на красном граните и усилием воли принудил себя заснуть.

Ночь смотрела на него мириадами глаз, спокойно и безмятежно ждала, словно в полной уверенности, что добыча теперь-то уж точно никуда не денется.

Безумие почти что настигло тебя, некромант. Дракон был прав. Ты не имел права кидаться в гибельные авантюры. Месть за Эбенезера была лишена всякого смысла. Ты не достиг цели и погубил друзей. Разве мог так поступить истинный воин Серой Лиги, Фесс, которому доверяли Патриархи и сам Император Мельина? Нет, не мог. Фесс тщательно спланировал бы всё, устроил бы засаду, действовал бы совершенно иначе, чем одержимый жаждой мести некромант Неясыть – или Кэр Лаэда, чьё сознание помутилось от всего с ним случившегося.

Волей-неволей напрашивалось только одно объяснение. Он вступил на Тёмный Путь… и сбился. Блуждания подвели его к самому краю пропасти, за которой – только поражение, капитуляция перед Тьмой, перед стихией смерти, разрушения и… и изменения. Всего и вся в Эвиале. Сама по себе Чёрная Дорога не страшна, страшно забыть, почему и отчего ты встал на неё, почему избрал именно её, что ты стремишься достичь этим и почему тебе никогда не удастся пройти свой путь под обычным солнцем этого мира.

Он, похоже, забыл.

Теперь некромант строго укорял себя. Впрочем, «укорял» – слишком мягкое слово. Обвинял, судил и казнил. Безумие стояло у самого порога, и, наверное, он и был безумцем – какое-то время назад, когда вёл доверявших ему во всём друзей на штурм твердыни инквизиторов.

Какой у тебя нынче выбор, некромант? Последовать совету дракона – или же вновь рискнуть всем, проделать запретные обряды над могилой Салладорца, постараться дотянуться до ушедшего во Тьму великого мага, задать ему вопросы и получить ответы?..

Но каковой будет цена этого небывалого волшебства?

Или забыть обо всём, уйти, спрятаться, скрыться, заняться повседневным делом некроманта, если уж ты не отрёкся от своего ремесла, несмотря на все настояния Вейде? Нет, думал он. Тьма так просто не отступит.

Слишком много сил против тебя, некромант. Прятаться бессмысленно. Рано или поздно они доберутся до тебя. Либо Тьма со своими лживыми посулами, либо маски, которым позарез и неизвестно зачем так нужны эти самые Мечи, либо Инквизиция, про которую как раз можно сказать: она точно знает, чего хочет, – как можно скорее распять непокорного некроманта на косом кресте Спасителя.

Морозным утром он двинулся дальше. За спиной путника был приторочен фальчион в лёгких ножнах, рядом наискосок – глефа. Гномы не подкачали, оружие у них вышло на славу, хотя трудились они над ним всего ничего. Фесс надеялся, что уж по крайней мере до Мекампа он доберётся без приключений. Места тут были пустынные, и можно было надеяться, что хотя бы неупокоенных он не встретит.

Указания гномов оказались точными, и уже к вечеру второго дня путник выбрался из ущелья в голую, заснеженную степь.

«Я уже проходил здесь, – подумал Фесс. – Тогда я был одинок и свободен. Весь мир лежал передо мной, всё только начиналось… А теперь за плечами только пожарища и мёртвые друзья».

Мёртвые друзья…

Прадд. Сугутор. Рысь. Некромант мог только скрипеть зубами. Он, стоящий на самом краю Серых Пределов, мог бы вырвать друзей из смерти, сделать их самих «зомбями», но только что может быть чудовищней?

Дракон был прав. То, что он совершил в Эгесте, хуже предательства. Он повёл друзей на верную гибель. Ослеплённый жаждой мести, он швырнул их на мечи инквизиторов… и ничего не достиг. Этлау жив, а Марк… что ему в Марке! Просто случайно подвернувшийся под руку высокопоставленный палач. Да и то, разве его, Фесса, цель – непрерывная и всеобщая война со святыми братьями?

Нет, нет и ещё раз нет. Судьба – не мифическая дева с завязанными глазами, не простое стечение обстоятельств – отдала ему в руки Алмазный и Деревянный Мечи. О да, он знает, где они. Знает, как вновь получить их в руки. Знает, какова их сила…

…А ведь дракон и так сказал ему слишком много. Ясно ведь, что Мечи способны, пожалуй, взломать и саму скорлупу, возведённую неведомыми силами вокруг Эвиала. Сфайрат так мечтает о полёте… окунуться в пламень новорождённой звезды…

вдруг припомнились стихи. Клара добыла эту книгу в странном, уродливом мире, не знающем волшебства, и немало билась, прежде чем сумела найти адекватный перевод.

Ну что ж… «Хранить – это тоже почётное дело»,[6] – вспомнилась другая строчка. И он будет хранить роковое оружие, воплощённую ненависть и квинтэссенцию разрушения. Надо убираться прочь из этого мира. Чем скорее тут забудут о некроманте Неясыти, тем лучше.

А как же Тень?

Но если лишить Её главного и лучшего оружия?..

Она создаст другое. Это просто вопрос времени. Что для Неё несколько столетий!

И, значит, он не имеет права уходить. Во всяком случае, не сейчас.

Постой, – сказал он сам себе. – Не слишком ли самонадеянно? С этой не то Тьмой, не то Тенью не справилась бы и вся Гильдия боевых магов. Ты надеешься преуспеть? Брось, некромант, ты не рыцарь в сияющей броне, скачущий на белом коне и поражающий Зло. У тебя есть твоя работа. Ты сцепился с Инквизицией и проиграл, так не повторяй же этой ошибки. Теперь ты одинок и отвечаешь только за свою жизнь, но всё равно – берись за то, что тебе по плечу. Наверняка в Мекампе нужны будут услуги некроманта. Если, конечно, сюда уже не добрались инквизиторы со своим новым даром, невесть как и невесть от кого полученным…

Дорога зимой в степи тяжела даже для большого отряда, что уж говорить об одиночке! Фессу приходилось спать на снегу, и, если бы не магия, некроманту пришлось бы плохо. Он подозревал, что тот же Белый Совет или святые братья могут попытаться обнаружить это его волшебство, и потому старался не применять известные ему по ордосской Академии заклятья, используя то, что знал даже не воин Серой Лиги Фесс, а житель Долины магов Кэр Лаэда. Это отнимало силы, но дарило хотя бы относительное спокойствие.

Хищников он не боялся – звери сами спешили убраться с его дороги, несмотря на голод. Снегопады и мороз вычистили степь, за всё время Фессу не встретилось ни единого живого существа. Наверное, можно было б укрыться в Вечном лесу, добиться встречи с королевой Вейде, говорить с ней, стараться, чтобы она поняла… но нет – недаром Эйтери, добрая и умная гнома, сама выставила его за дверь. Он сейчас слишком опасен. Злая судьба идёт за ним следом, и, даже оказываясь среди расположенных к нему – взять, к примеру, тех же гномов, – он оставался одинок, совершенно и абсолютно.

Дракон, дракон, почему же ты взвалил на меня такую тяжесть?.. Твоя тайна отрезала меня от остальных. Я с радостью, быть может, остался бы в подземельях Подгорного Племени, помог бы Северу и его товарищам охотиться на неупокоенных, если бы…

А, что толку горевать о несбывшемся! Вперёд, некромант, вперёд, степь лежит перед тобой бескрайним белым ковром, узкую цепочку твоих следов быстро заносят метели, зима ещё только набирает силу, несутся от льдистых обителей вьюг молодые ветры, торжествующе воют, словно кажется им – будут они нестись так до самого южного океана, до Утёса Чародеев, и заморозят, закуют в сияющую броню даже зеленовато-ленивые полуденные просторы вод.

Напрасные надежды. Неколебимыми полками встанут на их пути тёплые степи, железными когортами вздыбятся горы – и потеряют стремительные северные воины весь прежний свой напор и ярость, просыплются безвредными снегопадами на горных склонах, выбелят речные долины – и нет их, как не бывало…

Но то будет ещё не скоро и не здесь. Далёк путь перед молодыми ветрами, вот и воют они, вот и толкают в плечи и спину, швыряются в лицо полными пригоршнями сухого и колючего снега.

Некромант шёл по пустой равнине, стараясь держаться гребней холмистых гряд, откуда ветры сдули снег. По правую руку темнел могучий ратный строй Вечного леса, но Фесс перестал даже и помышлять о том, чтобы войти под его своды. Нет, он пойдёт один. Или до предназначенного ему конца, или – до победы.

Знать бы только, в чём будет заключаться эта победа…

Или он бросит пламя войны в западные пределы, схватится грудь на грудь с засевшей там силой?

Или он дерзнёт потревожить прах Салладорца, презрев опасность и предупреждения?

Или он… или он повернёт сейчас на восток, к его неразгаданным тайнам – например, постарается отыскать таинственное убежище сородичей Даэнура?..

Вроде бы всё уже решено, но…

«Отрекись от некромантии!» – умоляла его Вейде. И по-своему была права.

«Ты не странствующий рыцарь», – говорил ему дракон. И тоже был по-своему прав.

И вот трижды нарушено Слово некроманта. И громаден долг перед Шестью Тёмными, который неведомо как отдавать…

И погибли друзья. И ты идёшь в никуда по белой пустыне, страшное оружие само в себе, и чувствуешь, как пожирает тебя изнутри огонь, тот самый огонь, что не принёс тебе победы в Эгесте. Не дай ему вырваться наружу, некромант. Иначе всё, за что ты сражался, на самом деле станет бессмысленным воспоминанием из прошлого, пламенной тенью, в последний раз взметнувшейся над погибающим, навсегда меняющим свой облик миром.

Иди, некромант. Иди. Топчи землю, отталкивай от себя оковкой посоха. Только не останавливайся, не обращай взоров на запад, не давай воли воспоминаниям – и безумие, охватившее тебя в Эгесте, отступит. Отступит и уже не вернётся.

…Фесс устраивался на ночлег. Не скупясь, огнём посоха растопил снег, подсушил землю. Его заметят? – пусть. Сейчас он жаждал драки, боя, сражения, битвы: когда не он будет нападать, а нападут на него.

Но куда там! Кому в Эвиале по силам засечь это его чародейство, построенное по неведомым тут законам? Ни Анэто, ни Мегана, несмотря на всю её силу, тут не преуспеют. И остановить его они не сумеют тоже. Он – не Разрушитель! Он пришёл сюда сделать свою работу. Не больше, но и не меньше. Без высоких слов, молча. У него будет своя война.

Расстелив вручённый предусмотрительной Эйтери подбитый пухом плащ, Фесс воткнул в оттаявшую землю посох. Каменное навершие осталось чуть светиться, словно ночник – ночник из навсегда минувшего детства, куда не смогут вернуться даже величайшие из великих магов…

Он тогда боялся темноты. Качество, совершенно недопустимое для мага Долины. Отец смеялся, мама ахала. Тогда они ещё были живы… и именно мама всё-таки сжалилась тогда над ним, зажгла у него в спальне ночник, всегда горевший ровным, неярким, тёплым светом, желтоватым, словно янтарь.

Такого же оттенка, как и навершие на его посохе. От древка волнами расходилось тепло. Фессу приходилось терпеть боль отката, но иначе он просто пропал бы в ледяной степи.

А так он даже приспособился спать с этой болью.

Не два, не три дня – полных десять дней пробирался усталый путник вдоль западного рубежа Вечного леса. Эльфы не покидали своей зелёной крепости – Светлые эльфы не любили холодов. Конечно, возможны были набеги немирных степняков, равно как и воинственных половинчиков, но ни одного дальнего дозора Фесс не встретил. «И хвала Спасителю», – как сказала бы тётя Аглая.

Однако мало-помалу снегов становилось всё меньше, с запада уже дышало тёплыми ветрами Море Призраков, и вот настал день, когда сапоги Фесса вместо снега ступили на твёрдую землю.

Он был на рубеже Мекампа. Где-то здесь неподалёку, в холмистых, поросших редкими рощами долинах, лежали поселения «немирных половинчиков», тревоживших своими дерзкими набегами саму королеву эльфов Вейде. Где-то здесь в неволе томились эльфийские девы, которых вот-вот должны были погнать в цепях на рабские рынки…

Твоя кровь уже кипит, некромант? Ты уже прикидываешь, откуда и как нанесёшь свой удар? Ты представляешь, как гордо собьёшь одним ударом глефы цепи с несчастных, ты уже видишь их слёзы благодарности?

И ты равнодушно перешагнёшь через труп половинчика-стража, имевшего несчастье оказаться у тебя на дороге.

«Ты не странствующий рыцарь», – вновь припомнилось ему. Ты защищаешь живущих от тех, кто вырван из могил. Если ты окажешься перед выбором – защитить ли приговорённого к смерти убийцу, на которого напала орда «зомбей», или же пройти мимо – мол, ему всё равно погибать, – что ты сделаешь?.. О да, ты прекрасно знаешь ответ. Ты не пройдёшь мимо. Ты ввяжешься в драку. Потому что ты – некромант. Сторожевой пёс живых. Натасканный, обученный на мёртвых.

И пусть будет так!

…Но эльфиек оставлять в рабстве нехорошо… Как-никак он обещал Вейде. Пусть даже она не приняла его обещания – но он выполнит его всё равно. Быть может, хоть так чуть ослабнут неподъёмной тяжести цепи, сковавшие душу, оледеневшую и замёрзшую после гибели друзей и Рыси…

К вечеру Фесс отыскал некое подобие тропы – и то лишь потому, что был волшебником, обучившимся этому искусству ещё в Долине – искусству видеть незримые следы. Как известно, никому ещё, даже эльфам, непревзойдённым мастерам лесной войны, не удавалось выследить половинчика в зарослях. Малыши словно растворялись в подлеске, исчезая беззвучно и бесследно. А потом из чащи летели меткие стрелы – зачастую отравленные.

…Зима ещё не успела полностью вступить тут в свои права. Рощи вязов, одинокие дубы стояли облетевшие и нагие, на рябинах ещё пламенели ягоды, до которых не успели добраться вездесущие птицы. Речная долина поднималась вверх плавными уступами, то тут, то там попадались небольшие холмики, между которыми и петляла река. Фессу не пришлось напрягать память, вспоминая её название, – быстрая и своенравная Исска, бравшая начало в высоких холмах дальше к востоку.

Исска пока не замёрзла, собственно говоря, здесь ещё не было, судя по всему, и серьёзных снегопадов. Некромант пошёл вверх по течению. Он не прятался. Секреты половинчиков, говорят, ещё тяжелее обнаружить, чем засады сказочных поури… пусть они заметят его первым. У него найдётся чем встретить стрелы, если, конечно, они полетят.

…День пути – ничего. С севера наползли тяжёлые тучи, притрусили землю белым – однако тотчас, словно в ответ, примчался ветер с запада, принёс тепло, разогнал облака. На холмах, в балочках меж ними появлялось всё больше деревьев, купы клёнов и грабов, они возвышались, словно настоящие крепости – по краям молодой подрост, словно первая линия обороны, а в середине – настоящие патриархи древесного царства, цитадель, детинец. Исска бурлила, плескалась и играла на прибрежных камнях – течение местами тут оказалось и сильным, и быстрым.

Прелестный край, невольно подумал некромант, вообще-то отнюдь не склонный к подобным восторгам. Хорошо бы поселиться здесь… чтобы был дом, с низкими уютными потолками, с крышей, покрытой дёрном, и чтобы вьюнки по стенам. А ставни сделать белыми.

…И чтобы встречала бы на пороге Рысь…

Тьфу! Раскис ты, некромант, – Фесс резко нагнулся, зачерпнул ледяной воды, полной пригоршней швырнул себе в лицо, заставляя опомниться. – Нет у тебя ничего этого, и не будет никогда. Рысь ты сам убил. А ведь… поверни ты тогда не на запад, а на восток, всё было б иначе. Обосновались бы с друзьями в этих местах, стали бы по градам и весям ходить, Нежить изводить под корень… и провалилась бы эта Тень-Тьма вместе с масками куда-нибудь на дно миров!

Фесс шагал быстро и зло, не чувствуя усталости, движением стремясь заглушить сердечную боль. Чуть припорошённые снегом холмы оставались позади, петляла Исска, и вот, когда речная долина сделала очередной поворот, впереди открылся посёлок.

Некромант ожидал от воинственного народа какой-нибудь крепости, рвов и частоколов, волчьих ям, рогаток на дороге и тому подобного; а вместо этого он увидел выстроившиеся долгой линией домики – вдоль впадавшего в Исску ручья. Длинные, низкие, с дерновыми крышами, за аккуратными заборами… чуть выше по ручью стояла мельница, и колесо весело крутилось; интересно, что ж они тут мелют, подумал Фесс, в округе ни одного поля нет…

Между домами деловито сновали невысокие фигурки обитателей. Посёлок казался совершенно мирным, недопустимо мирным – не могло быть такого в охваченном смутами Эвиале, где мёртвые покидают могилы, чтобы вновь и вновь вредить живым!

Фесс вздохнул и пошёл вперёд. Заснеженная степь навевала уныние, он хотел хотя бы один вечер провести у нормального, а не магического огня. Наутро он уйдёт. Хозяева не должны страдать из-за него – наверное, дракон снова сказал бы ему, что он, Фесс, не прав, что он должен думать о себе; что ж, наверное, истинного Тёмного мага из него так и не получилось.

А эльфийки… что ж эльфийки. Надо подумать, как вызволить их без кровопролития. Отчего-то Фессу стала противна сама мысль, что по его милости этот аккуратный игрушечный посёлочек станет ристалищем для огня и смерти.

Сперва Фесс рассчитывал, что это будет как обычно – скрытная разведка, может быть, посредством чар, и лишь затем – атака, стремительная и нацеленная, подобно уколу рапиры, проскальзывающей между кольцами стальной кольчуги. Однако сейчас, взглянув на эти вылизанные, неправдоподобно аккуратненькие домики, Фесс внезапно изменил намерения. Он не станет нападать. Он поступит по-другому…

Некромант твёрдой походкой миновал изгородь – столбы прочные, толстые, недавно окрашены, на резной доске калёным железом выжжено, людскими буквами и почему-то рунами гномов:

«Дренданн. Свободное селение народа хейсар».

«Drendann Freissan hablment heicainy».

Дорога была засыпана щебнем, утрамбована, так что ей не страшна была даже осенняя распутица. По обочинам высажена аккуратно подстриженная колючая изгородь. Плотные кожистые листья до сих пор стойко сопротивлялись холодам. Пожелтевшие, сморщенные, они тем не менее прочно держались на усеянных иголками ветвях.

Фесса заметили. У крайнего дома остановился один половинчик, к нему присоединились ещё двое… толпа быстро росла, кое у кого в руках некромант заметил лопаты и кирки, но непохоже было, что обитатели Дренданна вооружались – скорее просто выскочили с тем, что было в руках. Во всяком случае, ни мечей, ни луков, ни пращей Фесс не увидел.

К мужчинам-половинчикам присоединилось и несколько женщин в цветастых платках – на приближающегося волшебника они смотрели с интересом, но без страха, несмотря на то что свой чёрный посох он держал на виду, не желая никого вводить в заблуждение.

Фесс остановился шагах в пяти от толпы, достигшей к тому моменту нескольких десятков. Половинчики одевались в суконные куртки, украшенные множеством карманов, суконные штаны, заправленные в добротные высокие башмаки, несомненно, гномьей работы. Народ выглядел зажиточным и притом отнюдь не запуганным. Непохоже было, что здесь у них решились восстать какие-нибудь зомби…

– Приветствую добропочтенных хозяев. – Фесс слегка склонил голову, не роняя достоинства.

– И тебе привет, Тёмный маг, – ровно ответил один из половинчиков, уже весь седой, плотный, коренастый, с нарядным поясом, выделявшим его из толпы. – Здрав буди, значится. Я Фирио, голова здешний, опчеством на разнарядку, значится, поставленный. С чем пожаловал, маг? Купить чего желаешь? Есть у нас товар редкий, какой и самому Императору впору б пришелся. Недёшево стоит, да ведь за такое и заплатить не жалко. Аль просто так в наши места забрёл?

– Не просто так, – ответил Фесс. – Хожу я по земле, и где неупокоенных встречаю, обратно в могилы загоняю, чтобы доброму народу не вредили. Всё ли у вас спокойно, нет ли каких бед, тихо ли на погостах, в мире ли спят предки?

Толпа отозвалась взволнованным гулом.

– Ишь ты, – удивился голова Фирио. – Правду про вас, магов, болтают, что коль нужда где, так и звать не надо, сами явитесь. Верно сказал ты, гость дорогой, неспокойно на наших погостах. Мы, хейсары, ничего не боимся, ни тех, кто на земле, ни тех, кто под землёй, но прав ты, негоже на собственных пращуров с железом вылезать. Мы их пока кой-как сами утихомиривали, травы там жгли, всё такое, но лучше будет, коль ты и впрямь взглянешь. А то один раз пришлось… и железом угостить.

– Ну тогда, может, не на улице поговорим? – улыбнулся некромант.

– Вестимо, вестимо, – кивнул Фирио. – Пойдём ко мне, значится, господин маг, поговорим толком. Ты пиво пьёшь, маг?

– Пью, – серьёзно кивнул некромант.

– Только недавно свежий эль сварили. Ну, пойдём, пойдём ко мне, посидим, потолкуем…

Старшина половинчиков казался совершенно спокойным, словно каждый день к нему в деревню вот так вот запросто захаживали Тёмные волшебники. Сбежавшиеся невысоклики тоже мало-помалу стали расходиться, что-то вполголоса обуждая между собой. Несколько местных красавиц даже состроили некроманту глазки.

Дом поселкового головы, как и положено, стоял в самой середине деревни. Большой красивый дом, низкий, весь укрытый сухими стеблями плюща, невысокий заборчик, каждая штакетина покрыта резьбой, от калитки к крыльцу ведёт расчищенная дорожка, выложенная белым плитняком. Денежки здесь, судя по всему, водились, и немалые. Во всяком случае, на каменное крыльцо их хватило.

Вошли внутрь. Фирио широким жестом указал гостю на деревянное кресло с высокой спинкой возле жарко пылавшего камина. Сам сел рядом, зычно крикнул: «Пива! Да побольше, и шевелитесь!», после чего, откашлявшись для солидности, завёл такую речь:

– Ты, волшебник, вовремя пожаловал. Сказать по правде, я уж подумывал, а не послать ли кого на поиски. Потому как верно, случилось тут у нас… три седьмицы назад. Вылез, понимаешь, мертвяк из могилы! Выкопался, такой-сякой, и вылез! Непорядок ведь, верно? Мёртвые – они в земле лежать должны, правильно?..

– Правильно, – согласился Фесс. – Ну и что же вы с тем мертвяком сделали?

– Вот и я говорю – в земле лежать должны, – разгорячился Фирио, хлопнул ладонью по крепкому дубовому столу. – А не шастать, где не велено! – Вопрос Фесса он, похоже, пропустил мимо ушей. – Хотя чего ж тут удивительного, потому как это дедок Калливер из могилы вылез, а он и при жизни такой заразой был, что просто беда! Ну, все и решили, что недовредил он соседям, значится, пока ещё тут свои кости таскал, решил, значится, и после смерти нагадить. Ну, сперва мы его по-доброму улещали. Мол, вернись обратно, мы уж тебе всем опчеством и яму закопаем, и столбик новый поставим, на такое дело мир скинется, только полезай, будь ласков, обратно в домовину!..

Фирио прервался, потому что дородная хозяйка в нарядном чепце с кружевами принесла пиво. Ведёрного размера кружки, коронованные белейшей пеной, – голова как следует хлебнул, крякнул, утирая губы. Фесс его не прерывал, ему стало необычайно интересно, чем же закончились разговоры половинчиков с мертвяком?..

– Но, конечно, не послушался он нас, – грустно резюмировал Фирио. – Рычать стал, ровно пёс голодный. Пасть распахнул – батюшки, зубов-то, зубов!.. и каких – тот же волк от зависти бы удавился. Пришлось его в топоры брать.

– Это как же? – искренне удивился Фесс. Зарубить неупокоенного обычным оружием считалось совершенно невозможным делом.

– Да вот так уж, – развёл руками голова и, очевидно, будучи донельзя огорчён данным обстоятельством, опрокинул кружку себе в глотку. – Пошли на него всей толпой, с вилами да рогатинами, вилами держали, топорами рубили, рогатинами протыкали. И так до той поры, покуда от энтого мертвяка ничего, господин волшебник, ни-че-го-шень-ки не осталось. Изрубили в такую крошку, что даже жечь было нечего. Но мы всё равно сожгли. В пепел. А потом и пепел тоже пережгли. В горне, с углём гномьим. Что осталось – по ветру развеяли. С той поры пока тихо… но на погосте кто-то ночами скребётся, плиты подрывает…

– Всё понятно, – кивнул Фесс. – Разупокаивается ваш погост. Ещё какое-то время пройдёт – и не один мертвяк из-под земли полезет, а множество. И не просто мертвяки, а кое-кто похуже. И тогда вы с ними железом уже не справитесь. Не навалитесь всем многолюдством, как в первый раз. Почтенный голова, не могли бы вы сопроводить меня на погост?.. Вы явно нуждаетесь в моих услугах, сударь Фирио. Вся ваша деревня.

– Гммм… – С широкощёкого лица головы быстро сбежала любезная улыбка. Он осторожно поставил пустую кружку, одёрнул кафтан, прокашлялся: – А позволь спросить, значится, господин маг, во сколько нам енти услуги обойдутся? Потому как пока что мы домашними, так сказать, средствами справлялись неплохо… да и соседи наши тоже. Травами окуриваем… знаки магические начертали…

– Не поможет всё это, – как можно более убедительным голосом сказал Фесс. – Настанет день, когда всё это не сработает. Поверьте мне, уважаемый господин Фирио.

– Поверю, поверю… – хитро прищурился половинчик. – А вот что ты скажешь, сударь волшебник, если спрошу тебя так: тут засылка была – от святых отцов, монасей, заступников наших, что мозоли на задницах себе натёрли от напряжённых усилий, – мол, могут ходить тут мошенники, что запретных заклятий набрались, да и повадились выманивать деньгу с честных поселян, сами их кладбища разоряя и зловредных зомбей для упугивания оных же поселян применяя? А, сударь чародей? Что скажете? Откуда я знаю, что вы, мабуть, сами погост наш расшевелите, растормошите, а потом с нас ещё и денег потребуете? За упокаивание? А? Каково?

Фесс выразительно поднял брови.

– М-да, тяжелее всего доказывать, как известно, что нос у тебя не зелёный, – усмехнулся он. – Ты точно знаешь, что нос у тебя нормальный, – а тебе все хором: «Да зелёный он у тебя, зелёный!» Поневоле и сам начнёшь думать – а не зелёный ли и в самом деле?.. Ловко придумано, сударь мой Фирио, ловко. И впрямь – как я докажу, что касательства к этому не имею? Скажу: на следы мои посмотрите, хоть даже и собак пустите – так скажете небось: издали порчу наводил и наш погост ворошил. И чем большую, простите меня, ерунду, вы, господин голова, нести будете, тем труднее её опровергнуть. Известно же – целая Академия не ответит на вопрос одного невежды, если, конечно, он не прикидывается.

Фесс поднялся.

– Вижу, господин голова, что скорее вы рискнёте всем своим посёлком, нежели меня наймёте. Потому как восстанут ли неупокоенные или нет, ещё небось вилами по воде, а денежки платить надо сейчас, и притом настоящие… я имперские цехины не беру, – добавил он, исключительно в качестве маленькой мести. – Только салладорские диргемы. Двойные, разумеется, – уточнил он.

– Ну, господин чародей, – поднялся и Фирио. – Не ответил ты на мой вопрос, и тем, извиняй, подозрения на себя навёл. Уж не Вечным ли лесом ты сюда заслан? Уж не потому ли уши прячешь?..

– Да ты, голова, совсем ума лишился! – сердито перебил половинчика некромант. – Во-первых, даже будь я эльфом, уж, наверное, позаботился бы о такой простой маскировке. А во-вторых – раз уж не хочешь ты говорить по-хорошему, – следовало бы мне повернуться сейчас и уйти, потому как дураков я спасать не нанимался, но есть у тебя тут, подозреваю, те, которых вы в цепях держите, на продажу готовите. Хотел я тебе, голова, выгодную сделку предложить – я вам погост упокаиваю, а вы взамен эльфийкам похищенным свободу даёте; ну а коли ты так дело повернул, придётся мне их силой освобождать. Что потом после посёлка твоего останется – не знаю, скорее всего и погребов потом не найти будет. Ну, давай решай быстро – биться будем или мириться? Или ты в моём посохе тоже сомневаешься?!

Фесс заканчивал свою нарочито патетическую речь, уже стоя на ногах. Посох в левой руке смотрел янтарным навершием прямо в грудь ошарашенного головы, правую ладонь некромант положил на глефу, готовый в любой миг взмахнуть гномьим оружием. И он мог поклясться, что голову Фирио эта глефа сняла бы одним коротким движением, подобно косе или бритве…

Фирио, надо отдать должное, растерялся только на краткий миг. Голова невысокликов не стал орать, звать на помощь или хвататься за оружие. Вместо этого он зычно потребовал ещё пива, чем, признаться, изрядно озадачил уже самого некроманта.

– Ох… – Фирио сделал добрый глоток, отставил кружку, фыркнул. – Усё понятно, господин маг. Ведьма лесная тебя послала, Вейде, правильно? Вот и я мню, что правильно. Наговорила, наплела с три короба о том, как мы, мол, дев эльфийских крадём, насилию с обесчещиванием подвергаем да на рабских рынках продаём? А вот скажи мне, сударь чародей, ты хоть одну эльфку в рабынях видел? А? Сам, не по слухам, а своими глазами, чтобы в цепях и на помосте рабском?

Фессу пришлось признать, что нет, не видел. Слышать – слышал, но самому видеть не приходилось.

– Вот что я тебе скажу, чародей, – поднялся Фирио. – Пойдём, покажу я тебе этих эльфиек. А ты уж потом сам цепи там ищи с колодками. Договорились? И спросить их тоже сам можешь. Они тебе ответят. Кто их похищал да обесчещивал… – не сдержавшись, голова гулко захохотал.

– Что ж, пойдём посмотрим, – сдержанно сказал Фесс. – Только сперва я тебе кое-что показать хочу, господин Фирио. Как во двор выйдем.

– Отчего ж и не посмотреть, – согласился голова. – Развлечений у нас, сударь чародей, и впрямь не густо…

Миновали богато обставленную прихожую, вышли на крыльцо. У дома головы к тому времени вновь собралась толпа – десятков пять половинчиков, все мужчины, все вооружённые до зубов. Некромант увидел копья, алебарды, секиры, луки, самострелы; парни помоложе держали наготове пращи с уже вложенными в них камнями.

Фесс позволил глефе соскользнуть в руку. Оружие обладало идеальным балансом, казалось почти что невесомым. Сталь становилась продолжением руки, внезапно обретавшей способность рубить и колоть.

– Кто хочет попробовать всадить стрелу мне в брюхо? – громко объявил он, делая шаг вперёд. Впрочем, так, чтобы не терять из виду и самого сударя поселкового голову. – Давайте-давайте, не бойтесь. Иль у вас у всех глаз косой, что и с пяти шагов в меня не попадёте?..

– Эй, только не противу моего дома! – завопил спохватившийся голова. – Знаю я вас, мигом стены палками своими утыкаете! Давайте, давайте, на дорогу выходите, коли уж так приспичило эдакими вещами баловаться!

Вышли. Фесс повернулся лицом к мрачной, угрюмой толпе, где вперёд уже вылезло десятка полтора немолодых половинчиков, все – с видавшими виды луками. Судя по всему, опытные стрелки. Эти будут стрелять по-настоящему, подумал Фесс, и спина его слегка взмокла. Кэр Лаэда из Долины магов справился бы с этим если и не шутя, то, во всяком случае, достаточно уверенно; память того, былого, вновь вернулась к Фессу, но вот как поведут себя навыки…

И всё-таки он чувствовал, что без этого нельзя. Чувствовал, что нельзя никуда идти, пока толпа за твоей спиной не станет взирать на тебя с ужасом и почтением, забыв даже саму мысль о том, что можно напасть или ударить в спину. Некромант ощущал постоянное подспудное напряжение. Взгляды собравшихся половинчиков казались слишком уж непроницаемыми, они не боялись его, а их неукротимый нрав давно уже вошёл в легенды; что, если все слова головы – просто ловушка и хозяева теперь ищут только удобного момента, чтобы покончить с назойливым и непомерно любопытным гостем?..

Он должен был внушить невысокликам ужас и почтение. Напускать на них зомби – нет уж, спасибо, хватит с него Эгеста, да и других мест тоже. Оставались только фокусы, подобные тому, что он и собирался проделать.

– Ну, давайте же! – зло крикнул он замершим перед ним лучникам, вскидывая наперевес глефу.

– Ты погоди, господин хороший, – неожиданно сказал один из невысокликов, почти уже старик, с седыми волосами и отмеченной шрамом щекой. – Ты ведь норовишь, чтобы мы тебя насмерть бы стрелили, так? А у нас нет таковой затеи, чтобы живого человека ни за что ни про что стрелами утыкивать. Ты ведь нам своё умение показать хочешь? Позабавиться? Мы такую игру тоже знаем и любим. Только мы в неё чуть по-иному играем. Не в живого метим, а рядом. И дело его – древки у стрел перерубать. Коль сумеешь – молодец, коль не сможешь – быть тебе с позором. А кровь невинную лить – мы не душегубы. И с тобой, сударь чародей, не воюем. Пока, во всяком случае, – ухмыльнулся он напоследок.

– Идёт, – согласился Фесс. – Как вам, господа мир, угодно будет. Давайте же, я готов!

– Ну, коль готов… – крякнул тот самый старик и, легко, по-молодому вскинув лук, пустил стрелу.

Не пытайся опередить летящие стрелы – это не в силах человеческих. Без магии, конечно же, ее Фесс старался не применять. Задача – предвидеть. Предугадать, в какой именно точке пространства лезвие глефы встретит упругое дерево несущейся стрелы. И потому оружие некроманта начало движение едва ли не раньше самого выстрелившего половинчика.

Перерубленное надвое древко упало к ногам Фесса – точнее, упала только его задняя, оперённая половина. Наконечник с торчащим из него деревянным обрубком продолжал полёт. Удар глефы был настолько стремителен, что не сбил, не отшиб в сторону – а именно перерубил стрелу в воздухе.

Толпа дружно вздохнула, однако в это время начали стрелять остальные лучники, и гудящая стая рванулась с тетив. Некромант завертелся волчком, глаза его были плотно зажмурены. Сейчас пестрота дня, лица, небо, крыши, дома – только помеха. Едва различимый скрип, дыхание стрелков, колебания воздуха – вот чем руководствовался Фесс, рубя направо и налево.

Одна за другой падали наземь перерубленные стрелы. Казалось, глефа живёт сейчас своей, особой жизнью, и не она гоняется за быстрыми чёрными молниями, а стрелы сами стараются угодить в сверкание рассекающих воздух лезвий.

Потом всё как-то разом стихло, и Фесс тоже замер, медленно открывая глаза. Боевой транс тоже нельзя прервать мгновенно.

В следующий миг тишина лопнула, разорванная многоголосым воплем толпы. Невысоклики орали, прыгали, размахивали руками – и вообще выражали свой восторг всеми доступными им способами.

По лицу Фесса обильно струился пот. Ноги предательски подкашивались, однако он старался держаться прямо, скрывая слабость. Восторгающиеся твоей силой так же легко станут радоваться твоей немощи – хотя бы потому, что толпа не любит слишком сильно из неё выделяющихся…

– Ну, спасибо, сударь волшебник, – подлез к нему голова Фирио. – Потешили вы опчество, нечего сказать. Давненько мы такого не видали. С самого аж… ну да, лет пяток назад забрёл сюда какой-то, изволите ли видеть, эльф. Из Вечного леса, натурально. И тоже к нам – отдавайте, мол, нам эльфок пленённых! Деревню разнести грозился… и тоже всякие штуки с мечом показывал. Стрелы в воздухе не рубил, правда, но одним и тем же клинком и платок шёлковый рассёк, и бревно в кольчуге перешиб. Тоже было на что посмотреть… ну так что, сударь чародей, теперь на эльфок взглянуть желаете?

Некромант молча кивнул.

– Тады пошли, сударь чародей. Проведу.

Голова рысцой пустился по улице, Фесс двинулся следом, отметив про себя, что вооружённые кто чем мужчины отнюдь не разошлись по домам, а отправились за ними. Наверное, тоже хотели взглянуть на эльфок, усмехнулся про себя Фесс и незаметно для остальных поудобнее передвинул глефу.

Фирио привел некроманта к стоящему на отшибе длинному низкому строению, по виду ничем не отличавшемуся от других домов в Дренданне, кроме разве что пары невысокликов с луками и короткими копьями, лениво рассевшихся на крылечке. Перед ними стояла жаровня, полная алых углей, и оба стража были сейчас донельзя увлечены чрезвычайно важным делом – жарили на железной решётке узкие полоски мяса. Поглощённые своим занятием, они даже не заметили приближающегося голову.

– Почтенный Фирио, а зачем тут охрана, если эльфки сюда добровольно заявились? – медоточивым голосом поинтересовался Фесс.

– Эти-то охламоны? Стража? – вполне натурально захохотал дренданнский староста. – Да они, сударь мой волшебник, не эльфок стерегут. Их карауль – не карауль, всё равно не устережёшь. Это – от всяких там… рыцарей странствующих. Случается, забредают сюда… из Мекампа, порой из Аркина, а как-то раз ажно из самого Эбина приплыл какой-то…

«Если эльфийки появляются здесь добровольно, то откуда эти рыцари?» – чуть было не спросил некромант, однако вовремя прикусил себе язык.

Дверь, однако, к полному удивлению Фесса, оказалась заперта не снаружи, а изнутри. Фирио деликатно постучал дверным молотком.

– Сударыни! Сударыни! Тут по вашу милость пришедши!.. Отворите, будьте ласковы!..

Крашенные весёлой зелёной краской створки распахнулись. Шагов отворившей не уловило даже чувствительное ухо Фесса.

На пороге стояла высокая тонкая девушка в зелёной свободной куртке и таких же шароварах. Зелёная же повязка стягивала очень светлые, почти что белые (не седые, а именно белые) волосы. Видны были заострённые кончики ушек, на широком кожаном поясе без всяких украшений висел тонкий клинок в простых чёрных ножнах.

– Привет, Фирио. А кто это с тобой? – Ошибиться, услыхав её акцент, было невозможно. Эльфийка. Из Вечного леса.

– А это, сударыня, некромансер странствующий. Ослобонять вас пришёл, стал быть. – Фирио ухмыльнулся.

– Некромант? Освобождать? – Эльфийка сдвинула хорошенькие бровки. – Что за ерунда? Фирио, в чём дело? Я думала, что у тебя уже всё готово, мои спутники прибыли…

– Пока ещё нет, сударыня. Пока ещё нет. Но со дня на день ожидаем, вы ведь знаете – моё слово верное. Погода сами знаете какая, море штормит, а на дорогах инквизиторы свирепствуют… Подождать чуток надыть.

– Понятно, – кивнула головой эльфка. – Надыть так надыть… Ну, так а что же хочет от меня сей некромант?

– Ослобонить, – хихикнул голова. – Считает он, что держим мы вас в путах железных, изводим мукой тяжкой, насилию и позору подвергаем всякоразличному…

– Ерунда, – холодно сказала эльфийка. – Господин чародей, я вижу у вас посох Ордоса. Это говорит в вашу пользу. Не угодно ли вам будет взойти сюда, где я смогу приватно объяснить вам кое-что?

– Почту за честь, сударыня, – церемонно поклонился Фесс, уже оправившийся от первой растерянности. Эльфийка и в самом деле никак не походила на пленницу.

– Прошу. – Эльфийка ответила ему столь же церемонным реверансом.

Фесс вошел внутрь.

Дом был обычным добротным и богатым домом невысокликов. Эльфийка провела некроманта в гостиную, усадила у весело горящего камина. Высунулась в коридор, крикнула:

– Аллион! Метта! Идите сюда! Гость у нас… интересный. – Она говорила по-эбински, как и Вейде, когда хотела, чтобы Фесс её понял.

Спустя мгновение в комнату впорхнули ещё две эльфийки, одна рыжая, другая черноволосая, тоже в зелёных охотничьих костюмах, тоже при оружии. Их хотелось назвать молоденькими, хотя сколько на самом деле было им лет, знали, само собой, только они сами. Может, несколько сотен…

– Кто это, Ирри? – спросила темноволосая. Из вежливости она тоже обратилась к подруге на имперском языке.

– Некромант, Алли. Представляешь себе? Настоящий некромант… я и не верила, что такие ещё остались…

– А чего ж тут не верить? – рассудительно заметила рыжая Метта. – Если в старом добром Эвиале мёртвые начали разгуливать по кладбищам, должен же кто-то загонять их обратно в землю!..

Эльфийки говорили о Фессе очень спокойно, без всякого надрыва и придыханий, в отличие от той же Вейде. Это располагало; хотя, наверное, причиной этого была их слабая осведомлённость, а вовсе не какая-то особая терпимость.

– Вы пришли освободить нас, господин некромант? – обратилась к Фессу Аллион. – Вы, наверное, были в Вечном лесу?

– Да, сударыня, – кивнул Фесс. – Я говорил… с её величеством королевой Вейде. От неё и узнал…

Эльфийки переглянулись и хихикнули.

– Мы расскажем вам, сударь, простите, вы не сообщили нам вашего имени, но мы понимаем, что вы можете стремиться сохранить инкогнито…

– О нет, никакого инкогнито, – усмехнулся Фесс. – Нет смысла скрывать своё имя, когда в мире – во всяком случае, в странах вокруг Моря Надежд и Моря Призраков – остался всего только один действующий Тёмный маг. Меня зовут Неясыть, к вашим услугам, сударыни.

Эльфийки поднялись, назвали себя, глубоко приседая. Они всё-таки были до невозможности хороши. И тут Фесс поймал себя на мысли, что после Рыси совершенно не может думать об этих, безусловно, красавицах как о женщинах. Полностью и абсолютно не может.

– Мы и в самом деле покинули Вечный лес, сударь Неясыть, – сказала Ирри, мимоходом стрельнув в мага глазками. – Почему? Это долгая история. Скажу только – таких, как мы, там меньшинство. Большинству нравится неизменная в течение столетий жизнь, нравится нескончаемое правление той же Вейде и её приближённых, нравится трагический надрыв, надлом, царствующий там… последний бастион добра и света! Ужасная Тьма, готовая затопить весь мир! Всё ради победы! Вперёд, положим наши жизни на великий алтарь… ну и всё такое прочее.

– Daegebarr! – не сдержавшись, фыркнула Метта.

– Метти, что за выражения, – с укором заметила Аллион.

– А тут по-иному и не скажешь, – проворчала рыжая.

– Как бы то ни было, – наставительно подняла палец Аллион, – не забывай, куда ты направляешься и кем собираешься стать. Одним словом, некромант Неясыть, – нам наскучила жизнь в Вечном лесу. Мы не можем встать вровень со знатнейшими родами, теми, о ком говорят – «опора трона». Наши отцы и деды были воинами. Они сражались за Лес и погибали. И мы хотим вырваться из этого вечного зелёного сумрака! Мы хотим увидеть просторы мира, понять, что он такое и кто мы в нём! Прожить множество жизней, скитаться, сражаться, любить и ненавидеть по нашему собственному выбору, а не по указке мудрых и древних!

Признаться, Фесс слегка опешил от этой выспренной тирады.

– Да у вас там что, тирания, что ли? – только и сумел он вымолвить. – В темницы сажают, в порубы? За хулу на Вейде головы рубят?..

– Нет, конечно, – рассмеялась Ирри. – Болото у нас там. Говорят – эльфы ненавидят перемены. Враньё. Не все эльфы. Мы, например, перемены очень даже любим. Потому и ушли оттуда.

– Но мы не безрассудны, – добавила Аллион. – Невысоклики – за деньги, разумеется, – подыскивают нам надёжный эскорт, рыцарей, воинов, что умеют хранить тайны. Вскоре мы разойдёмся. В разные стороны. Испытаем судьбу! Разве это так трудно понять, сударь некромант, ведь вы тоже вечный бродяга?

– Мы ушли из Вечного леса добровольно, – вступила Метта. – Нас никто не похищал, никто не бесчестил. При нас наше оружие и драгоценности… и половинчикам гораздо выгоднее вести с нами дело честно, нежели предать один раз. Потом таким образом они уже ничего не заработают.

– Ну как, убедили мы вас, сударь некромант? – засмеялась Ирри.

Возразить было нечего. Эльфийки казались беззаботными и весёлыми, словно дети, вырвавшиеся на прогулку из надоевших классов. Придраться вроде как не к чему. И всё-таки… слишком уж широко разошлись те слухи о невысокликах, что похищают и продают «нежных эльфийских дев». Кто-то ведь распускал их – а кому нужда придумывать эти сказки? Конечно, они нужны Вейде – какой же королеве приятно, когда подданные сломя голову бегут от твоей власти?.. Быть может, за этими слухами была именно она?..

Но, так или иначе, дел для некроманта тут не было. Во всяком случае, пока. Освобождать некого, упокаивать вроде как тоже нечего, хотя, конечно, на местный погост заглянуть не мешало…

Распростившись с эльфийками, некромант вернулся к поджидавшему его на крыльце Фирио. Против всех ожиданий, дренданнский голова ни единым словом не помянул эльфиек.

– Ну как, сударь чародей, узнали, что хотели?

– Узнал, – сдержанно сказал Фесс.

– Угодно ли ещё чего вашей милости?

– На ваш погост заглянуть угодно моей милости.

– Так за чем же дело стало? Идёмте, проведу… Хотя и не возьму в толк, что там делать вам, сударь волшебник. Да и платить мы…

– Не собираемся? – понимающе спросил Фесс.

– Дык не за что, ваша милость, – ухмыльнулся в ответ голова.

– Когда будет за что платить, никого не останется, чтобы вернуть мне положенное, – отпарировал некромант. – И сами ведь говорили, сударь мой Фирио, что хорошо бы мне туда заглянуть, потому как негоже на предков с железом лезть…

– В общем, конешное дело, оно так, – не стал спорить голова. – Только я так скажу, ваша чародейская милость, – на предка своего с топором выходить и впрямь негоже, но деньги отдавать за просто так, когда эти ж деньги в общине могли остаться, – тут деды-прадеды от такого непотребства сами из земли полезут! – Он хохотнул.

– Одним словом, ты хочешь, чтобы я на кладбище заглянул, но платить за это не собираешься, – уточнил некромант.

– Ну, примерно так, – не стал запираться Фирио. – Потому как эльфок, ваша милость, освобождать вам нужды нет, будь мы и впрямь работорговцами – конечно, согласились бы, потому как тех же эльфок ловить хоть и нелегко, наверно, да всё легче, чем диргемы салладорские добывать.

– Но если на кладбище неспокойно, Фирио, те же зомби могут появиться снова в любой момент, и тогда беды не миновать, – заметил некромант.

– Гммм… едва ли, господин чародей, едва ли, – хитро покачал головой Фирио. – Одного зомбея ентого мы на куски изрубили. И ещё изрубим, коли нужда придёт. Посмотреть наш погост вы, сударь некромант, конечно, можете, вот только… – и Фирио так многозначительно взглянул на волшебника, что, казалось, хотел сказать, мол, знаем мы вас, чародеев, и ежели колдовать начнёшь, чтобы потом с нас же деньги содрать, то не поможет тебе и умение стрелы на лету рубить.

– Эх, Фирио, – не сдержался Фесс. – Показать тебе моё золото, что ли? Поверь мне, хватит всю вашу деревню купить и ещё на много-много таких же останется. Думаешь, я сюда на хлеб с пивом заработать пришёл?.. Тогда глуп ты, голова, прости за прямоту. Давай, веди на погост. Хватит мне тут зубы заговаривать.

Фирио промолчал, только взглянул как-то по-особенному пристально, уже без ухмылок. Серьёзно взглянул. И, ни слова не говоря, повёл Фесса по неширокой дорожке, что шла на восточную окраину селения.

В каких богов верили половинчики и верили ли вообще, некромант не знал. Во всяком случае, те, что жили здесь, в их исконних землях, Спасителю похоже не поклонялись. Церкви в Дренданне Фесс не увидел, ликов Спасителя что в доме Фирио, что во временном обиталище Ирри и её подружек не было.

И погост невысокликов разительно отличался от любого другого кладбища в Эвиале, виданного Фессом. Дорожка свивалась в длинную спираль, от ворот до странного сооружения из могучих диких валунов, на вершине которого красовался искусно вырезанный из белого мрамора глаз. Глаз с четырьмя чёрными агатовыми зрачками, нелепый и странный на первый взгляд, – однако, Фесс чувствовал, за этим символом крылось нечто большее, чем простая фантазия бедных селян…

Могильных плит как таковых не было, их заменяли воткнутые в землю столбики, покрытые причудливой резьбой, столь любимой народом половинчиков. Ни на одной могиле некромант не увидел имени. Ни людских букв, ни угловатых гномских рун, ни прихотливых эльфийских завитушек. И повсюду возле этих столбиков лежали вещи. Обычные вещи из повседневного домашнего обихода, инструменты, женские вязальные спицы, детские игрушки, резные лошадки, тряпичные мячи, сшитые из лоскутов куклы… Тщательно прижатые камнями к земле, чтобы не унесло ветром, предметы казались почти что новыми, непохоже было, что они валялись здесь месяцами, под солнцем и дождём.

И погост был неспокоен. Для этого не требовалось даже знать некромантию. Даже Фирио как-то приуныл, дренданнский голова явно чувствовал готовую вот-вот нагрянуть беду – но упорно не желал поверить самому себе.

– Господин голова, – повернулся к нему Фесс. – Я боюсь, что…

– Платить всё равно не будем, – быстро отозвался половинчик.

– Пока гром не грянет, невысоклик Спасителя не помянет? – усмехнулся некромант.

– Когда грянет, сами справимся, – ухмыльнулся в ответ Фирио.

– Мне бы вашу уверенность, сударь голова…

– Охотно поделился бы, если б знал, как за это плату справедливую взыскать…

– М-да, с половинчиками свяжешься – готовь кошель потолще, они даже за воздух содрать ухитрятся…

– Пословиц про нас придумано много, – скромно признал голова. – И почти все верные. Так что, господин чародей, я желание ваше выполнил; не будет ли ещё каких?..

– Нет, – покачал головой Фесс. Эти скупердяи-невысоклики рассчитали все верно. Оставить их погост в его нынешнем состоянии не смог бы ни один добросовестный некромант. Чем эти наглецы не преминули и воспользоваться. – Я побуду здесь… ещё некоторое время.

– А, ну и ладно, ну и хорошо, – поклонился Фирио. – Я, значится, тады пойду. У меня, сударь чародей, и так дел невпроворот. А вы, допреждь чем куда дальше направитесь, к нам в таверну зайдите, ручаюсь, вы того, что там подают, даже в Ордосе не едали.

– Всенепременно, – кивнул Фесс. Фирио уже успел основательно ему надоесть.

…Когда дренданнский голова наконец скрылся из виду, некромант глубоко вздохнул и опустился на колени. Пусть ему не удастся выжать из местных жителей ни единого медного гроша, но это не повод для того, чтобы обрекать их на смерть. Интересно, что сказал бы по этому поводу дракон Сфайрат?.. Наверное, опять стал бы упрекать, говоря, что он, некромант, не странствующий рыцарь в сверкающей броне, связанный бесконечными выспренними обетами.

«Ну и пусть. Пусть я буду поступать неразумно. Пока у меня ещё есть золото эльфов, я могу позволить себе эту маленькую прихоть – работать в своё удовольствие, а не за деньги».

Всё ещё стоя на коленях, некромант вонзил в землю остриё посоха – и чёрное древко вмиг задрожало от хлынувшей в него силы. Злой, бесцветной, какой-то даже липкой силы, в чём-то подобной тому свету, что дают гниющие останки. Ох, большая, большая беда ждала бы Дренданн, кабы он, Фесс, не заглянул сюда!..

Ну что ж, за плату или без оной, но работать надо. Стоящий на самом краю Серых Пределов знает свой долг.

Несколько минут Фесс оставался неподвижен – крепко зажмурившись, слушал погост, стараясь определить, откуда следует ждать первого удара. Следовало заметить, что здешнее кладбище разительно отличалось от, скажем, погоста в Больших Комарах.[7] Некромант не чувствовал ни костяных гончих, ни, хвала Великой Шестёрке, костяных драконов. Нет. Дрожание, шевеление, гневный шёпот и что-то ещё, странное, трудноуловимое, не похожее ни на что – смесь неизбывного горя, и отчаяния, и… и… он не находил слов. Могло показаться, что пробудились все до единого погребённые здесь мёртвые, что все они разгневаны и что все они ждут какой-то последней малости, чтобы отбросить земной покров, восстать – и требовать мести.

«Ну, хорошо, – сказал сам себе Фесс. – Ничего страшного, ничего такого уж сногсшибательного, погост, конечно, интересный, достойный занесения в анналы некромантии, но… Будем работать. Никуда не торопясь. Хватит с меня „запредельных усилий“, после которых я сам как неживой. Зря я, что ли, в академиях обучался? И притом даже не в одной?»

Перед его мысленным взором словно оживали страницы конспектов. Так уж вышло, что нормально ему, пожалуй, не удалось поработать ни разу. Обязательно вмешивалось нечто сверхъестественное, невероятное, и приходилось бросаться в огонь, чуть ли не жертвовать собой – то есть заниматься тем, что некроманту совершенно и абсолютно противопоказано. Не будь Фесс уроженцем совсем другого мира, он бы, конечно, не уцелел. Теперь, окидывая новым взглядом свои былые приключения, когда он ещё не знал, кто он такой и какая сила забросила его в Эвиал, Кэр Лаэда отдавал себе отчёт, что он уже раз двадцать просто обязан был погибнуть. Однако, несмотря ни на что, он оставался жив. И кто знает, не были ли тут замешаны те самые маски, от слежки которых он избавился – если верить дракону, – избавился, освободившись, пусть даже и невольно, от рунного меча?..

Решено. Он будет работать так, как положено. Холодно, спокойно и без надрыва. Кроме того – Фесс оглянулся по сторонам, – вокруг много леса, и это хорошо. Не напрасно же, хочется верить, он следил за эльфийским волшебством в исполнении королевы Вечного леса. Если совсем уж припрёт, пустит в ход это чародейство… правда, ни разу не проверенное, не опробованное как следует, но всё-таки как-то становится чуточку спокойнее, когда знаешь, что можешь рассчитывать на что-то ещё, кроме одной лишь своей гонимой профессии.

С самого дна мешка некромант достал маленькую походную астролябию. Почти такую же, как и распространённые среди моряков или путешественников, но с одним дополнительным кругом, с нанесёнными на него восемнадцатью символами скрытого лунного цикла, того самого, который полагалось столь строго учитывать при составлении классических заклинаний некромантии – и без чего Фесс более или менее успешно обходился всю свою недолгую карьеру некроманта.

Прежде всего следовало по компасу выставить направление «север – юг». Затем – вставить нужный диск, соответствующий широте места. Каждая астролябия снабжалась по меньшей мере пятком дисков, соответствующих известным широтам таких ориентиров, как маяк в Кинте Дальнем, Ордосский мыс, Эбин, Аркин, Эгест… После некоторых размышлений некромант выбрал эгестский диск – ведь проекция звёздного неба на плоскость, увы, неодинакова в разных местах.

Теперь требовалось точно определить время дня. Фесс поднял астролябию над лицом, направил на солнце и до тех пор поворачивал подвижный бегунок, пока в щели визира не показалась тень. Записал обозначенную бегунком высоту. Повернул бегунок, считал показания долготы на зодиакальной шкале, соответствующие дню и высоте солнца над горизонтом. Повернул другой бегунок, короче, на передней стороне инструмента, пока тот не указал на нужную долготу. Наконец, повернул вместе короткий бегунок и рету,[8] пока не выставил нужную высоту над горизонтом. Оставалось только считать местное солнечное время на краевой шкале интструмента.

Обычное дело, мореходы, купцы, астрологи проделывали это регулярно. Но вот затем…

Поворачивая рету, некромант знал теперь положение не видимых днём звёзд – как над горизонтом, так и за ним. Настало время составлять уравнения равновесия, с тем чтобы проекции тех звёзд, которые он мог использовать в своём заклинании, не оказались бы смещены или даже искажены другими, теми, что изначально не способствуют некромантии. Свойства этих астральных проекций были вычислены некромантами былого чисто эмпирическим путем, и Фесс не без оснований предполагал, что при этом было пролито немало крови.

Теперь всё внимание Фесса оказалось приковано к тайному лунному кругу. Астролябия учитывала фазы ночного светила, но не только.

Восемнадцать фигур на бронзовом круге. Фессу показалось, что они светятся даже сейчас, в яркий день. Зная точно время и долготу, он мог узнать соответствующий символ ночной силы. Повернул короткий бегунок – выполненный в виде орлиного когтя указатель дал ему нужную поправку для балансировки заклятья.

Некромант вздохнул. Составление таких формальных заклятий требовало долгих вычислений и представало-таки изрядно скучным делом. Но уж лучше так, чем рвать на части самоё себя, стремясь справиться с неудержимым потоком Силы…

Маленькая пергаментная книжечка быстро покрывалась вязью вычислений. Углы, хорды, дуги, сопряжения, углы падения (в магии далеко не всегда равные углам отражения), символы старых сил, давно канувших во мрак, по мере того как, вытесняемая Святой Матерью нашей, угасала вера людей в них, и так далее и тому подобное.

Прошло немало времени, и у Фесса заныла спина, прежде чем все подсчёты были окончены. Он знал точные небесные координаты звёзд, что ему помогут, и тех, что ему воспрепятствуют. Поминутно сверяясь с представленной на астролябии картой звёздного неба, Фесс принялся вычерчивать магическую фигуру – случай был не из простых, но и не экстраординарный, и потому некромант решил ограничиться девятилучевой звездой. На два луча больше, чем было в подземельях гномов, на две действующие сущности больше. К семи символам Светлой Магии он добавлял два обязательных начала некромантии – Смерть и Темноту. Тогда, в пещерах, он за недостатком времени ограничился семью лучами и… едва остался в живых. Если бы не подоспевший Север, кто знает, чем кончилась бы та схватка…

Одиннадцатилучевую звезду (не говоря уж о тринадцатилучевых) он решил оставить для более серьёзного испытания. Ведь каждый дополнительный луч – это лишний компонент в головоломном уравнении, в чём-то похожем на составление астрологического гороскопа.

Закончив рисовать свою фигуру (и ползать на животе по сырой и холодной земле, вымеряя транспортиром углы – тем самым тяжеленным бронзовым устройством со множеством дополнительных шкал, линеек, поворотных угольников и тому подобного добра, которого ему так не хватало в подземельях Пика Судеб), Фесс отправился осматривать окрестности – многие магические компоненты можно было раздобыть прямо здесь. По отдельности они – ничто, но, сведённые воедино в нужное время и в нужном месте…

Ходил он довольно долго, так что солнце уже начало клониться к горизонту. Некромант устал, исцарапался и вымок в густом ольховнике, однако добыча того стоила.

Пучок донельзя густо разросшихся веток (в народе такие прозывались «ведьмиными мётлами» – там, где бытовало верование, что ведьмы обладают способностью летать, пользуясь сим незамысловатым предметом домашнего обихода), розовый древесный гриб, корень головомора, засохшие стебли болотного морочника, ещё кое-что того же сорта – созданное самой природой и наделённое свойством улавливать и направлять магические потоки. Из сумки некроманта появилось и то, что именовалось «невозобновимым ресурсом», – крошечный рогатый черепок какого-то зверя, явно не из обычных для Эгеста или Эбина, бронзовый девятигранник, весь покрытый рунами, несколько пучков сухих трав, совсем редких, которые не бросали, как всё остальное, а тщательно припрятывали до следующего раза.

Аккуратно разложив всё своё хозяйство, некромант с удовлетворением огляделся. То, чем он занимался сейчас, совершенно не походило на безумные магические схватки, как, например, в Арвесте или же, совсем недавно, в Кривом Ручье. Кропотливая, требующая не столько истинного таланта, сколько аккуратности и внимательности работа. Какая-нибудь златошвейка, ухитряющаяся прогнать иглу сквозь крошечную бисеринку, наверное, справилась бы гораздо лучше. Другое дело, что вся эта геометрия, тщательные измерения и прочее годились только для того, чтобы открыть ворота Силе. Справляться с последствиями этого освобождения предстояло самому некроманту.

Конец ознакомительного фрагмента.