Будешь играть моими яйцами
Когда кутаисское «Торпедо» перебралось в высшую лигу футбольного первенства Советского Союза, в городе был настоящий праздник, восторг переполнял сердца. Даже непродуктивная продуктивность труда повысилась. Но всеобщее веселье вскоре пошло но убыль. Команда проигрывала почти каждый второй матч, и её судьба висела на волоске лысого. Кутаисские болельщики «Торпедо» не только отчаялись, но и призадумались.
Игру надо или выиграть, или купить. Результат футбольного боя не вещь, чтобы ее легко менять на деньги. Как сказал один из подлейших капиталистов: «Что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги». Наверное, эта капля мудрости и близка к истине, но большие деньги надо зарабатывать, и победа тоже не вещь, выставленная в витрине магазина.
Подставная игра подразумевает подкуп судьи и игроков-соперников. А это целое искусство. Тот, кто берётся за дело, полагается на свою находчивость, хорошо подвешенный язык, осторожность, наблюдательность, чутье Талейрана и непрошибаемый лоб. Конечно же, в Кутаиси нашелся такой ловкач (по прозвищу Шансо), который собирал дань, и, прикарманивая чаевые, по возможности закручивал дела.
Под занавес одного из футбольных сезонов, поздней осенью команде пришлось нелегко, как революционерам тысяча девятьсот пятого года. За несколько дней до решающего фатально-летального матча главный тренер (прозванный Феолой) пригласил к себе Шансо:
– Поговоришь с главным судьей, чтоб как-нибудь назначил одиннадцатиметровый, наш капитан «обработает» их капитана, они старые соратники, он- центральный защитник. Достаточно одной подножки, тем более судья будет на нашей стороне.
– А деньги? Пусть одиннадцатиметровая стрела пронзит мне задний проход, если есть хоть малейший шанс достать деньги. Не посмею обращаться к Исаакичу, как никак, дважды подсобил?
– Обращаться? В ножки надо кланяться, челом бить, слезы лить, но во что бы то ни стало вытрясти двадцать пять тысяч. Двадцать – для дела, пять- оставь себе, даю от всей души.
– Попытаюсь, но…
Исаакич слыл предприимчивым дельцом. В нескольких городах владел цехами, а в Кутаиси жил в богатом особняке. Шансо подошел к подъездной двери, перекрестился, лизнул кнопку звонка, а потом позвонил. Его узнали, впустили.
– Исаакич, прекрасно выглядите, годы не подвластны над вами…
– Опять заср… лись? Сколько нужно?
– Двадцать пять. Нам нужна только победа, а то…
– Какой на дворе месяц?
– Ноябрь.
– Почему в мае не пришел? Тогда игра обошлась бы гораздо дешевле. Набрали бы лишних очков, а теперь продали бы. Ничего вы, грузины, в коммерции не смыслите. Учитесь, пока не поздно, а то через год на меня полагаться не придётся. На обетованную землю собираюсь.
– Помоги вам бог подняться к великой Иерусалимской стене!
– Ладно, ладно… Моше! Дай ему двадцать пять и чтобы след его простыл.
Накануне игры Шансо заглянул в гостиницу к главному судье. Под пояс упрятаны были пятнадцать тысяч рублей.
– Помогите, Андрей Герасимович, пропадаем!
– Ничего не получится. Меня в федерации предупредили.
– Я вам десять тысяч рублей принес.
– За это мне дадут дисквалификацию навечно. Позорить себя и остаться голодным не собираюсь.
– Десять тысяч – большие деньги. Целый год будете как сыр в масле купаться: курорты, рестораны, женщины…
– Не могу, рискую именем, честью, заслугой…
Шансо не сдавался. Он упрашивал долго и упорно, плакался в жилетку и был уже почти у цели:
– Герасимович, вы же православный человек, не губите. Возьмите эти ценою пота и крови заработанные десять тысяч.
Судья не вытерпел и выпалил как на духу:
– Ты о себе печешься, а теперь и меня выслушай. Как же мне позариться на десять тысяч, когда сам столько же выложил, чтобы добиться места главного судьи в этой проклятой игре.
– Даю пятнадцать и, конечно, ресторан за мой счёт!
Шансо снял пояс, набитый деньгами, протянул судье и с облегчением опустился в кресло.
Тем временем капитан «Торпедо» возился с центральным защитником противника.
– Помоги, Вася, а то вылетим с волчим билетом и конец нашей дружбе… Принес тебе пять тысяч – возьми.
– За пять тысяч не продам свою душу!
– Мало разве? К тому же за что? Я же предлагаю не бегать, обливаясь потом, а наоборот, стоять и ничего не делать. А за отдых разве больше платят. Делай, что хочешь, только в нужный момент промахнись. Впрочем, тебе виднее.
– Так и быть, попробую. Только вы не сидите, сложа руки. Это ваш последний шанс.
Наступил вечер следующего дня, и началось… Болельщики старались подбодрить команду, хотя это больше походило на пинки в зад, чем на поддержку.
– Мсхаладзе, бей, чтоб тебя гром сразил!
– Седьмой номер, увернись, у тебя запор что ли?
– Квиташвили, не мешкай, а то судья помочится на тебя, как собака на пень.
Плохи были дела. «Торпедо» редко пробивалось в штрафную противника, а когда проходило за линию, ни с чем и выходило. А время шло неумолимо, просачиваясь, словно песок, сквозь пальцы.
Чему быть – того не миновать. Тот самый центральный защитник, которого озолотил наш капитан, кувырнул торпедовского ненападавщего нападающего прямо в штрафной площадке.
Мавр сделал своё черное дело. Судья свистнул как ширазский соловей и указал на одиннадцатиметровую отметку.
Выполнить удар доверили правому полузащитнику «Бруццо». Весь стадион, как Карфаген во время осады, замер, стоя на ногах… Удар! Увы, мяч угодил в штангу.
Феола рванулся к линии и заорал:
– О Бруццо, негодяй и мазила! Угробить двадцать пять тысяч рублей за штангу? Знай, отныне тебе ничего не светит, кроме как играть моими яйцами!!!