Что такое подклад и как с ним бороться?
Женщина, о которой шла речь, жила прямо под нами, на втором этаже. Тетя Ксеня, добродушная набожная старушка, однажды выручила меня в трудный момент. Она тогда дала мне пакетик освященной соли, которая вскоре сослужила мне добрую службу. С тех пор я часто гостила у соседки и узнала от нее массу интересного. В ее квартире пахло ладаном, по стенам висели иконы, но, как выяснилось, тетя Ксеня ведала не только о божественных, но и, скажем так, о прямо противоположных явлениях. И теперь, как я надеялась, она должна была помочь нам разобраться в случившемся.
Старушка встретила нас приветливо и внимательно выслушала меня – я пересказала ей историю Лилькиной сестры кратко и без лишних эмоций. Лилька все это время молчала и лишь в конце спросила:
– Скажите, пожалуйста, что с ней случилось?
– Приворожили, девонька, сестру твою, – ответила старушка. – Да сильно приворожили. Она теперь без него действительно жить не сможет. Знаю я этих… Куцых, Таньку и ее мать Валентину.
– Но как же так! – всплеснула руками Лилька. – Она что, в самом деле полюбила этого урода?! Разве такое может быть? Я слышала о приворотах, но не воспринимала всерьез, думала – это байки шарлатанов…
– Бывают байки, – ответила тетя Ксеня, – а бывают и не байки. Полюбила, говоришь? Нет, девонька, это не любовь. Это привязка, страшная вещь. Она делает человека зависимым, полностью подчиняет его волю, он становится послушной игрушкой в руках приворожившего. Жертва может пытаться сопротивляться, может ненавидеть, а жить без него не сможет, как без воздуха.
– И это сделали с моей сестрой?! – закричала Лилька. – Уму непостижимо! Да я… да у меня… у меня есть друзья, есть родные, я скажу им… Мы просто заберем оттуда Ладку, даже, если понадобится, силой.
– И ничего хорошего из этого не выйдет. Ей будет очень плохо, она будет страшно мучиться, а может и вовсе умереть.
– Проклятый урод! – заплакала Лилька, а я почувствовала, как во мне закипает злость.
– Именно урод, – неожиданно кивнула тетя Ксеня, и я удивилась – она никогда не позволяла себе оскорблений ни в чей адрес, даже если речь шла об очень плохих людях. – Если человек занимается злым колдовством, то оно и к нему злом вернется. Сильная колдунья может принять меры и обезопасить себя. Себя, но не своих будущих детей. А потому у таких злодеек нередко рождаются на свет… уроды. Или слабоумные, или больные… И я бы удивилась, если бы у Таньки Куцей появился на свет нормальный ребенок.
– Это почему еще?
– Да она своего мужа тоже привораживала. Недолго они и пожили – через несколько месяцев он спился, а потом наложил на себя руки.
– Почему так? – удивилась я.
– А ты думаешь, легко человеку жить, словно собаке на привязи? Он Таньку ненавидел, а уйти не мог. Пытался, но снова возвращался. А какой славный парень был… И чего хорошего в таком браке родиться могло?
Я покосилась на Лильку – она уже не плакала, а сидела в полной прострации, тупо уставившись прямо перед собой. Видимо, представила, что ждет ее сестру в будущем.
– И что теперь делать? – задала я вопрос, ради которого мы, собственно, и пришли. – Вы сможете помочь?
– Если б могла… Да не по силам мне это. Тут помочь действительно трудно. Сильны они, Куцые, да еще и с такими дружбу водят…
Старушка не стала уточнять, кто и с кем водит дружбу, а я не стала спрашивать – меня больше волновало, что нам сейчас делать. Мне было жаль Ладу не меньше, чем Лильке, которая совершенно раскисла.
– Тетя Ксеня! – Я встала и прошлась по комнате. – Но хоть что-то вы об этом знаете?
– Ну, деточка, сама я в колдовстве не сильна, но кое-что знаю: чтоб навести эту пакость, ведьма делает некое подобие жертвы – куклу или что-то в этом роде, используя какие-нибудь вещи жертвы. Говоришь, ее гладили по волосам?
– Да…
– Могли несколько волосков вырвать. Если бы найти эту куклу да сжечь… То может и помочь. Но куклу они должны где-то у себя дома прятать. А кроме того, вам могли и подклад сделать – то есть подбросить или подсыпать какую-нибудь гадость в дом. Хорошо бы вам у себя в доме посмотреть, нет ли там… чего-то необычного.
– Ой! – съежилась Лилька. – Какая-то гадость в нашей квартире?! Бр-р… Но ведь они к нам не заходили, как могли подбросить?
– Ведьмы хитры, они найдут способ, – тяжело вздохнула тетя Ксеня. – Вы дома хорошо все осмотрите, и если найдете что-нибудь, то руками к этому не прикасайтесь, воспользуйтесь подручными средствами и обязательно сожгите.
– А что мы можем найти? – спросила я.
– Да что угодно. Какую-нибудь гадость, нитки, узелки, тряпки, косточки, мусор, даже земля может быть под дверь подсыпана.
Лилька тихонько охнула.
– И осмотрите ее вещи. Если поймете, какая вещь пропала, то будете хотя бы знать, из чего куклу сделали…
Больше тетя Ксеня ничего посоветовать не смогла. Поблагодарив, мы направились к двери, а она продолжала сидеть за столом, задумавшись. И когда я уже открыла дверь и, пропустив вперед Лильку, шагнула за порог, старушка неожиданно прижала палец к губам и поманила меня к себе. Оставив Лильку за дверью, я вернулась.
– Что такое?
– Ей говорить не стоит, но ты должна знать – семье уведенной девушки грозит опасность. Ведьме не нужны неприятности, и она постарается избавиться от людей, способных их доставить.
– Что же им грозит?
– Что угодно. Авария, несчастный случай на работе, встреча с бандитами в темном переулке, смертельная болезнь… И этому, ее жениху, тоже. Ему, наверное, в первую очередь. Ты вот что… Телефончик мой у тебя записан? Вот и хорошо, если что, звони. Подскажу как быть.
– Что она тебе сказала? – спросила Лилька, когда я вышла.
– Что нужно спешить.
– Значит, идем.
Мы вышли из подъезда и собрались свернуть за угол, как вдруг сзади донеслось:
– Ника!
Обернувшись, я увидела Стаса, нашего общего приятеля. Он был на два года старше нас, учился в другой школе и жил довольно далеко отсюда, но тем не менее давно уже являлся завсегдатаем нашей тесной компашки. В данный момент он шагал со стороны девятнадцатого поселка и махал нам рукой:
– Ника, Лиля, привет! Какая приятная и неожиданная встреча! Рад вас видеть! – По его лицу было видно, что он действительно очень рад.
– Привет, – буркнула моя подруга, отворачивая свое опухшее от слез лицо. Впрочем, Стас смотрел не столько на нее, сколько на меня:
– Давненько не виделись, девочки. Школа совсем замучила.
– Ага, – ответила Лилька, все так же отворачиваясь.
– Что это тебе, Стас, в поселке понадобилось? – спросила я. – Не припомню, чтобы у тебя там знакомые были.
– Это секрет, – улыбнулся Стас.
– Ух ты! Признавайся, завел там девчонку?
– Не совсем завел, и не совсем там, – таинственно ответил Стас. – Но, очень может статься, скоро я буду встречаться с лучшей в мире девушкой!
– Поздравляю, – улыбнулась я. В самом деле, было бы очень даже неплохо, если бы он нашел себе подругу. Дело в том, что Стас уже трижды предлагал встречаться мне, и каждый раз стоило немалых усилий отшить его и при этом не поссориться. Стас хороший парень и когда-то действительно мне нравился, но теперь мое сердце принадлежит другому. И в этом никто не виноват…
– Девочки, вы сегодня настоящие красавицы! – продолжал Стас. – А у меня как раз с собой фотик имеется. Как насчет того, чтобы увековечить этот момент на фото?
На миг я подумала, не издевается ли он над Лилькой, но тут же отбросила эту мысль: похоже, Стас и не глянул в ее сторону.
Лилька тем не менее обиделась:
– Дурак! Не буду я фотографироваться!
– Ника, а ты?
– Стас, мы спешим.
– А я быстренько. Всего пару фоток – встань вот так, на фоне закатного неба… Вот, и еще… Эх, Ника, тебе бы в модели податься, смотри, как получилось!
Лилька дернула меня за рукав.
– Ладно, мы побежали, напечатаешь – покажешь! Пока! – Я махнула ему рукой и заторопилась вслед за подругой.
Путь до дома Лыскиных мы преодолели чуть ли не бегом. Вообще-то я не горела желанием встретиться с ее убитыми несчастьем родителями, которым вряд ли понравится настырная гостья, но, когда Лилька позвонила по домофону, ей никто не ответил.
– Дома нет, что ли? – пробормотала она, выуживая из недр кармана ключи.
В квартире действительно никого не оказалось, только три кошки беспокойно встретили нас у порога. Прежде чем зайти, я осмотрела площадку – она была чистой и аккуратной, и ничего постороннего я не обнаружила.
– Странно, – Лилька включила свет. – Куда они могли уйти на ночь глядя? Ну да ладно, так даже лучше. С чего начнем поиски?
– Не знаю, – пожала я плечами. – Будем искать в комнатах, а потом осмотрим вещи.
Лилька кивнула, прошла на кухню и щелкнула выключателем. Кухонька Лыскиных всегда поражала меня чистотой и порядком, словно там не готовили еду, а исключительно на нее любовались. Она была обставлена со вкусом, и каждая вещь всегда находилась строго на своем месте, не то, что у меня. А потому открывшийся нашим глазам беспорядок немало нас обеих удивил. На столе были разбросаны лекарства, какие-то бумаги, сахарница опрокинута. На полу валялось полотенце. Кошки вертелись под ногами, настойчиво привлекая к себе внимание – они явно были голодны. Лилька же первым делом бросилась к холодильнику и отцепила прикрепленную магнитом записку. Пробежала глазами и без сил опустилась на табуретку.
– Что-то случилось? – с тревогой спросила я.
– Случилось… Отцу плохо стало, в больницу увезли. Мама пишет, что скорее всего будет всю ночь дежурить у его постели…
Я только присвистнула. Правду сказала тетя Ксеня, но кто бы мог подумать, что все произойдет так быстро! Значит, семья Лыскиных действительно в опасности, и что-то предпринимать необходимо немедленно.
Для начала, пожалуй, покормить голодных кошек. Лильке было не до них, и я открыла холодильник, достала оттуда пакетик кошачьего корма…
Так, а это еще что такое? Медальон дал о себе знать. Он не обжег, как это бывало при опасности, а слегка нагрелся и стал слабенько и противно колоться, будто я надела свитер из шерсти. Я терпеть не могу шерстяных вещей, но когда-то мне приходилось надевать такой свитер, который не только кололся, но еще и сдавливал шею. Вот и теперь я испытывала подобное – мне словно что-то стянуло горло. Я стала делать один за другим глубокие вдохи, а потом каким-то шестым чувством поняла, что от меня требуется…
Лилька, забыв о своем горе, ошалело глядела, как я вынула из кухонного стола длинный нож и пошарила под холодильником. Нож за что-то зацепился, и я стала выталкивать это что-то наружу. Продвигалось оно с трудом, и мне с каждым движением становилось все труднее дышать, словно невидимый палач медленно затягивал на моей шее омерзительный шерстяной шарф. Я хватала воздух шумными глотками, не прекращая тем не менее своего занятия.
– Ника, тебе плохо? – подскочила Лилька. – И что там такое?
В этот момент предмет, находившийся под холодильником, выкатился наружу, и мне стало совсем дурно. Это была какая-то грязная, заскорузлая тряпка, обмотанная не менее грязными нитками, и в нее были воткнуты несколько иголок. А хуже всего был запах – гнилостный, тошнотворный, хотя и слабенький. Что было завернуто в эту тряпку, оставалось только догадываться.
– Что это за гадость?! – завопила Лилька.
Я не отвечала. Мы обе без слов поняли, что это и есть тот самый «подклад», о котором говорила тетя Ксеня.
– Надо сжечь? – полувопросительно обратилась ко мне подруга. Я молча кивнула.
О том, чтобы прикасаться к этой гадости руками, не могло быть и речи. Тем же ножом мы положили находку на газету, которую свернули и вынесли на улицу, разместили на площадке возле мусорных баков. Спички в дрожащих Лилькиных руках долго гасли от ветра или ломались, да и у меня никак не хотели разгораться. Пришлось сбегать в дом за ворохом газет и зажигалкой, только после этого огонек разгорелся, пополз по бумаге.
Мы отошли чуть в сторону, наблюдая за огнем. Сначала просто горели газеты, а потом… Завернутая в горящую бумагу тряпка неожиданно зашипела, заискрила, с нее повалил черный, дурно пахнущий дым, а затем раздался довольно громкий хлопок, и из горящего свертка поднялся в воздух маленький светящийся шарик, проворно завертелся в воздухе и потемнел на глазах.
– А-а!!! – закричала Лилька, и мы обе в испуге бросились к подъезду.
Мое недомогание моментально прошло, и я почувствовала, что снова могу спокойно дышать полной грудью, а амулет теперь лишь приятно холодил кожу. Вернувшись в квартиру Лыскиных, мы какое-то время не отрываясь смотрели в окно. Но там больше не было никакого шарика, только дотлевали старые газеты.