Часть III
В одном городе было кладбище. Всех, кто умирал, хоронили там. А за кладбищем была река. Много лет хоронили людей на этом кладбище. И со временем могилы оказались уже на самом берегу реки – дальше хоронить было некуда. Кладбище закрыли, а новых покойников везли хоронить на другое кладбище. Но год за годом закрытое кладбище продолжало расти, хоть никто этого и не замечал. И никто не знал, что когда в городе пропадает человек, на старом кладбище появляется новая могила…
Глава 1: Тинчурин
В кабинете Тинчурина царил полумрак. Геннадий Егорович, а для своих коллег просто Генка Тинчурин, сидел откинувшись в кресле. Ноги его покоились на стопке бумаг, лежащих на столе. Настольная лампа освещала ботинки следователя.
Днём к нему приходил Взоров, и не один – с тремя мальчиками. Все они были очень напуганы. Теперь на столе следователя лежали пять вариантов заявлений от Олега Ивановича, но ни по одному из них он не мог решиться начать расследование. Геннадий вытащил из-под ботинка один из листков с заявлением Взорова и переставил лампу на край стола, чтобы свет попадал на бумагу.
– Значит, они говорят, что по вычислениям Башкатова с такого-то года – то есть с момента прекращения захоронений на старом кладбище, это самое кладбище продолжало расти… за счёт чего – не понятно? …продолжало расти, причём ежегодно прирост составлял… ну это в сотках, я плохо понимаю. …и таким образом за двадцать три года кладбище выросло на четверть. Более того, за это время река приобрела значительный изгиб… с чего бы ей изгибаться – текла себе и текла по прямой столько лет? …изгиб в сторону от кладбища, как бы освободив место под новые захоронения.
Кроме заявлений Олега Ивановича, на столе Тинчурина лежали и две карты города за разные годы, где красным пунктиром было выделено изменение расположения реки.
– Последней карте уже десять лет, – продолжал рассуждать Геннадий, – карт с новыми замерами пока не выпускали; значит Взоров прав, что она не отражает текущей ситуации. Хорошо, пускай кладбище действительно растёт. Но где состав преступления? Самовольный захват земли? Кем? Чьей земли? Не понятно, надо разбираться. – Тинчурин вздохнул и пробежал глазами дальше по заявлению. – Остальное – просто бред. Какие-то карлики клыкастые. Могила, табличка. Написать можно, что угодно, из этого ещё не следует, что там лежит Башкатов. Хотя безымянная могила это тоже плохо, надо провести эксгумацию. Из всего этого единственное, за что можно зацепиться, – это рюкзак, похищенный в результате разбойного нападения. Но с таким описанием преступника… Это ж какой фоторобот получится? Нет, с таким заявлением к руководству идти нельзя.
Тинчурин положил заявление обратно на стол.
– Других дел по горло, – сказал он в слух. – А тут с мистикой возиться надо. Эх, не нравится мне это!
Он снял ноги со стола, накинул пиджак, выключил лампу и пошёл домой.
Глава 2: Заявление в милицию
Сразу после бегства с кладбища Олег Иванович и мальчики отправились в милицию. Взоров повёл ребят прямиком в знакомый кабинет №60. Он был уверен, что их показания дадут милиции ключ к разгадке тайны пропажи Дмитрия Степановича. Всю дорогу в автобусе он слушал, как ребята наперебой рассказывали о своих приключениях на кладбище. Он очень жалел, что им не удалось сохранить табличку с фамилией Башкатова – это было бы важной уликой. В свою очередь он рассказал им, что собирался измерить кладбище, чтобы проверить теорию Дмитрия Степановича. К сожалению, все его записи остались в рюкзаке, впрочем, и без них было ясно, что старое кладбище вышло далеко за границы отмеченные на карте города. Олега Ивановича удивило, что в отличие от мальчиков, ему не пришла в голову такая простая идея, как проверить есть ли там свежие могилы – ведь это было бы лучшим доказательством, что кладбище живёт своей тайной жизнью и продолжает получать новых покойников. "Даже лучше, чем мои измерения, – подумал Олег Иванович. – Всё-таки одна голова хорошо, а три лучше". Ещё он пожалел, что раньше не поделился с Мишей тем, что нашёл в записях Дмитрия Степановича; тогда бы ни сыну, ни его друзьям не пришлось подвергать свои жизни опасности, проводя собственное расследование. "Хорошо – всё, что хорошо кончается, – подумал Олег Иванович и тут же одёрнул себя. – Но это ещё не конец!"
Когда в шестидесятом кабинете они начали вещать в четыре голоса, рассказ получился настолько сбивчивым и непонятным, что Тинчурин отказался их слушать и выдал Взорову, как старшему в группе, бланк заявления, а сам вышел в коридор. Вернувшись через 15 минут, следователь получил на руки готовое заявление с четырьмя подписями. Более странного документа за всё время его службы Тинчурину читать не приходилось. После каждого прочитанного предложения он прерывался и обводил взглядом всех присутствующих, как бы спрашивая: "Вы все в своём уме?" Только специальная подготовка, опыт оперативной работы и врождённый такт не позволяли ему высказать эту мысль вслух.
В заявлении оказалась куча несостыковок. Было ясно, что на кладбище кто-то напал на ребят и Взорова, но было непонятно:
а) Зачем они вообще отправились на кладбище?
Конец ознакомительного фрагмента.