Глава 8
Вскоре Любушка стала выходить на воздух в сопровождении Серафимы. Накормив больную завтраком, горничная вела её в садик. Здесь росло несколько кустов крыжовника и смородины, старая черёмуха да пара диких яблонь. Дорожки между ними были засыпаны речным песком, а в центре лужайки стояла небольшая беседка. Теперь Любаша каждое утро проводила в ней, наслаждаясь щебетом птиц и ласковым утренним солнышком, которое тепло касалось её лица. Усадив девицу в беседку, Серафима сказала:
– Подожди тут немного, я сейчас за дочкой хозяйской схожу и вернусь. Нянька её вдруг замуж вышла да уехала в другой завод, вот барыня и поручила мне за малой приглядывать.
Люба согласно кивнула и подставила лицо косым лучам утреннего солнышка, которые настойчиво пробивались в беседку. Днём они, наверное, станут жгучими и беспощадными, а сейчас ещё теплые и необыкновенно нежные.
Закрыв глаза, Любаша думала о своём. Головная боль уже так сильно не мучила, но тяжкие думы по-прежнему не давали ей покоя. Надо срочно решать, что делать дальше, куда теперь направляться.
– Ты кто? – раздался рядом детский голосок.
Девица открыла глаза – перед ней стоял ангелочек в пышном платьице нежно-розового цвета. Милое личико обрамляли белокурые кудряшки, а пронзительно-голубые глаза с интересом разглядывали Любашу.
– Я Люба, а ты кто? – ответила она девчушке.
– А я Софья Петровна! – почти по слогам проговорила девчушка.
– Доброго здоровьица Вам, Софья Петровна! – с улыбкой произнесла Любаша, с интересом разглядывая девчушку, которая была абсолютной копией своей матери. И опять эти васильковые глаза. Совсем, как… Эх, Василко-Василёк!
Любаша вздохнула.
– А чем ты тут занимаешься? – малышка с прищуром разглядывала Любу.
– Ничем, просто сижу.
– А сказки ты знаешь?
– Конечно.
– А про кого? Про бабу Ягу знаешь?
– Конечно, знаю!
– Расскажи! – приказала девчушка, усаживаясь рядом с ней и доверчиво глядя ей прямо в глаза.
И вспомнилась тут Любушке младшая сестрёнка Ася, которая когда-то вот так же требовала от неё сказок. Вспомнились братики: непоседа Стёпка да маленький Сашенька, который по возрасту был немногим старше этой малышки – и сердце накрыла тёплая волна. Люба обняла девочку и неспешно начала:
– В некотором царстве, в тридевятом государстве, среди дремучих лесов и гнилых болот жила-была баба Яга.
– А какая она была? – тут же вставила вопрос малышка.
– А была она седая да костлявая, хромая да вертлявая…
Тут Любаша подняла глаза и увидела, что на них с улыбкой смотрит Любовь Васильевна. Девица смутилась, она не слышала, как подошла хозяйка.
– Мамочка! – радостно защебетала девочка. – А Люба мне сказку сказывает!
– Интересную? – улыбнулась мать.
– Очень! – воскликнула малышка. – Я Симу просила-просила, а она сказок не знает, а Люба знает! – А можно мне тоже послушать? – по-прежнему с улыбкой спросила мать.
– Конечно! – щебетала девочка. – Сейчас будет страшно! Да, Люба? – посмотрела она на Любашу.
Та тепло улыбнулась и продолжила сказку. Любовь Васильевна внимательно слушала и с интересом разглядывала Любушку. Когда та закончила, Сонечка потребовала:
– Ещё!
– Довольно, Софьюшка! – строго сказала Любовь Васильевна. – Любе отдохнуть надо, она ещё больна, а ты поиграй-ка пока с Симой.
– Да что Вы, Любовь Васильевна, я прекрасно себя чувствую, мне даже в радость беседовать с Сонечкой. Она у Вас такая прелесть! – начала было возражать Любаша.
– Вот об этом я и хочу поговорить с тобой. Давай пройдём в дом, – хозяйка поднялась и направилась к особняку. Любушка последовала за ней.
– Как ты себя чувствуешь, Люба? – спросила хозяйка, войдя в гостиную и указав девице на стул, а сама села напротив.
– Спасибо, уже намного лучше. Наверное, мне пора покинуть ваш дом, я и так много хлопот вам всем доставила. Даже и не знаю, как я смогу отблагодарить Вас за всё, Любовь Васильевна.
– Не спеши, Любушка, – хозяйка подняла вверх ладонь, как бы останавливая её. – Как раз об этом я и хочу с тобой поговорить. Сейчас я наблюдала, как ты занималась с Софьей, и вижу, что у тебя неплохо получается ладить с детьми. Ты когда-нибудь работала няней?
– Нет, Любовь Васильевна, я не работала, но мне довелось нянчить младших братьев и сестру.
– Это хорошо! – довольно проговорила хозяйка. – Значит, опыт у тебя есть. И сердце доброе. Мне срочно нужна няня для Софьюшки. Не хочется искать человека на стороне, а тебя я уже немного знаю, да и вижу, что детей ты любишь. И если ты согласишься, я сегодня же нанимаю тебя на работу. Это ненадолго, потом мы подыщем гувернантку, которая будет ещё и обучать её многим вещам, начиная с хороших манер и заканчивая разными науками. А пока что довольно и няни.
Любаша растерялась, предложение прозвучало неожиданно, она к нему не была готова.
– Я не тороплю с ответом, можешь немного подумать, – продолжила Любовь Васильевна. Если тебе есть куда вернуться и ты рвёшься домой, то я не стану препятствовать. А коли ты дашь своё согласие, то я переселю тебя в спальню бывшей няни, она находится рядом с комнатой дочки, положу тебе жалованье и куплю одежду на первое время.
И тут до Любаши дошло, что ей предлагают то, что может сейчас разрешить её проблему. У неё будет кров и работа! А ещё и время, чтоб решить, что же делать дальше: вернуться ли домой или же продолжать жить без родной семьи. Она подняла глаза на хозяйку и смущённо проговорила:
– Спасибо Вам, Любовь Васильевна! Я буду стараться.
– Вот и хорошо! – обрадовалась та. – Скажи-ка для начала, обучена ли ты грамоте? Читать-писать умеешь?
– Умею, я в церковно-приходской школе училась.
Хозяйка подала ей свёрнутую вчетверо газету:
– Прочти-ка, что тут написано.
Любушка бойко начала:
– «20 мая сего года в Москве открылась Всероссийская художественно-промышленная выставка…»
– Довольно! Молодец! – остановила её Любовь Васильевна. – Считай, что я наняла тебя на работу. Пойдём, я покажу тебе твою новую комнату.
И хозяйка направилась вверх по лестнице, Любушка – за ней. Она уже довольно долго жила в этом доме, но, кроме своей коморки и садика, никуда не ходила. Комната, в которую привела её хозяйка, была немного просторнее, чем прежняя, и гораздо светлее. Она сообщалась с детской, где жила Софьюшка. Далее располагалась комната её братьев, Антона и Дмитрия. Тут же, наверху, были и хозяйские спальни.
В комнатке няни глазам Любушки предстала высокая кровать, небольшой столик, два стула и шкаф для одежды, подле которого стояла небольшая фигурная ширма. Большое зеркало на стене делало комнату ещё светлее. Окно выходило в сад, на ту самую лужайку, где стояла беседка. Любовь Васильевна открыла шкаф и вынула оттуда форменное платье серого цвета с белым кружевным воротничком. Поверх платья был надет белый передник.
– Вот, Любаша, это платье я недавно заказала специально для няни. Но та его так и не надела ни разу, оно совершенно новое. Размер у вас, я думаю, одинаков, так что оно должно тебе быть впору.
Любушка приложила наряд к себе и подошла к зеркалу. Оттуда на неё смотрела незнакомая девушка. Белый воротничок слегка оттенял её смуглую кожу, лицо после болезни немного осунулось, синяки под глазами из лиловых стали уже слегка желтоватыми, а непослушные локоны торчали во все стороны.
– Попроси Симу собрать твои волосы в узел, чтоб они не мешали. Пусть она тебя научит, как это делается. Никто не должен видеть тебя растрёпанной и неопрятной – это обязательное условие.
Любушка согласно кивнула.
– Но прежде, – продолжала хозяйка, – пусть она нагреет воды и поможет тебе помыться. Потом подойдёшь ко мне, я расскажу тебе распорядок дня дочки.
Любаша опять кивнула.
– А теперь ступай вниз к Серафиме, пусть она Софьюшку ко мне приведёт, а сама тобой займётся.
Любаша поклонилась и вышла из комнаты.
Когда она, помытая и причёсанная, надев свой новый наряд, вошла в гостиную, где ждала её хозяйка, та только руками всплеснула:
– Да ты просто красавица, Любаша! – и тень сомнения вдруг промелькнула на её лице.
– Люба-Люба! – запрыгала вокруг неё Софья, теребя за подол. – Сказку! Хочу сказку!
Любушка с улыбкой погладила малышку по голове, а Любовь Васильевна сказала, обратившись к дочери:
– Люба отныне будет твоей няней, Софьюшка, и ты должна её слушаться. Иди в свою комнату и ожидай там, пока мы закончим разговор. Потом няня расскажет тебе сказку.
Девчушка надула, было, губки, но обещанная сказка подействовала на неё благотворно. Соня улыбнулась Любаше и послушно побежала к себе.
Любовь Васильевна дала подробные указания Любушке. От неё требуется соблюдать режим, следить за питанием и сном малышки и развлекать девочку, ограждая её при этом от бед. Прогулки, игры, сказки – всё это совсем несложно, сложнее с самыми простыми манерами, которые Любаша должна сразу прививать малышке. А поскольку сама она им не обучена, то хозяйка тут же преподала ей небольшой урок. Девочка уже сейчас должна знать, как и когда приветствовать людей, вовремя говорить слова благодарности, уметь пользоваться столовыми приборами. Хозяйка обучила Любушку делать книксен и попросила забыть о поклонах. Сказала, что постепенно в процессе жизни в этом доме и общения с семьёй, она сама разберётся, что к чему. Да и Любовь Васильевна при случае ей подскажет.
Весь день Любаша занималась с Соней. Доверчиво прижавшись к Любе, девочка слушала её сказки и с интересом училась считать воробьёв, усевшихся на ограду садика. Вместе они пеленали тряпичную куклу и пели ей незатейливые колыбельные песенки. Любовь Васильевна неотступно следила за ними и, похоже, осталась довольна своей новой няней. Вернувшийся вечером Пётр Яковлевич удивлённо вскинул брови, увидев Любушку рядом с дочкой.
– Папенька! У меня новая няня! Любочка! Она мне сказки рассказывает! – затараторила девчушка, бросившись к отцу.
– Ах, ты, моя шалунья! – подхватив дочь, отец подбросил её вверх, отчего та громко рассмеялась.
– А теперь и Любу так же подними! – закричала она.
Любушка смущённо улыбнулась.
– Боюсь, что у папеньки сил не хватит на Любашу! – сказала подошедшая Любовь Васильевна и сверкнула на мужа глазами. Потом улыбнулась Любаше и, взяв мужа под руку, повела его наверх.
Уложив свою подопечную спать, Люба решила выйти в садик. День был очень насыщенный, и ей захотелось посидеть в тишине. Она расположилась в беседке, любуясь на освещенные закатным солнцем крыши. На земле уже лежала тень сумерек, а крыши ещё отливали розовым огнём. Картина была просто завораживающей. Вскоре к ней присоединилась Серафима.
– Ты это, девонька, с хозяином будь поосторожнее, уж больно охоч он до красивых барышень.
Люба с недоумением смотрела на горничную.
– Мне тут Раиса, повариха, сказывала, – продолжала та, – что няню-то не просто так уволили, и вовсе не замуж она вышла, а госпожа её выгнала, похоже, у неё с Петром-то Яковлевичем роман приключился, вот барыня и распорядилась удалить её.
Любаша вздохнула, уж она-то знала, что это значит – пострадать из-за мужского интереса.