Глава VI
Все раскрылось
Мистер и миссис Шельби после вечернего объяснения долго не могли уснуть и проснулись поэтому несколько позже обыкновенного.
– Хотела бы я знать, куда делась Элиза, – проговорила миссис Шельби, несколько раз безуспешно позвонив в колокольчик и видя, что никто не является.
Мистер Шельби стоял перед зеркалом и точил бритву. Открылась дверь, и вошел подросток-негр с водой для бритья.
– Энди, – сказала миссис Шельби. – Пойди к Элизе и скажи ей, что я уже три раза звонила… Бедняжка! – добавила она со вздохом.
Энди быстро вернулся. Глаза его были широко раскрыты от удивления.
– О миссис! Все ящики у Лиззи выдвинуты, вещи разбросаны… Я думаю, она уехала куда-то!
Супруги мгновенно поняли, в чем дело.
– Она, несомненно, заподозрила что-то и бежала! – воскликнул мистер Шельби.
– Слава богу! – прошептала миссис Шельби. – Хочу надеяться, что это так.
– Жена, ты говоришь глупости! – с возмущением произнес Шельби. – Подумала ли ты о том, в каком неудобном положении я окажусь, если это в самом деле так? Хеллей видел, что я колебался, он решит, что побег был устроен с моей помощью. Это бросит тень на мою честь! – И Шельби поспешно вышел из комнаты.
Около четверти часа в доме царила суматоха. С треском раскрывались и захлопывались двери; всюду мелькали взволнованные лица. Но единственный человек, который мог бы бросить свет на это дело, упорно молчал. Это была старшая повариха, тетушка Хлоя. Молчаливая, с мрачным выражением на обычно веселом лице, она подсушивала к завтраку гренки, будто не замечая царившего вокруг возбуждения.
Вскоре на перилах веранды расселась добрая дюжина негритят: каждый из них жаждал первым сообщить приезжему господину о постигшей его неудаче.
– Вот-то взбесится! – воскликнул Энди.
– А ругаться будет, как бешеный! – с радостью добавил маленький чернолицый Джек.
– Что другое, а ругаться он умеет! – заметила курчавая Менди. – Я вчера слышала, когда он сидел за столом. Я пробралась в кладовушку, где миссис хранит большие кувшины, и мне каждое слово было слышно. – И Менди, обычно размышлявшая о виденном не больше, чем веселый котенок, расхаживала теперь в сознании своей глубокой осведомленности, забывая, однако, добавить, что хоть она действительно и пробралась в кладовку, но все время крепко спала там.
Когда наконец появился Хеллей, в ботфортах со шпорами, его со всех сторон встретили известиями о неудаче. Маленькие разбойники на веранде не ошиблись в своих расчетах: Хеллей ругался так многословно и красочно, что слушатели получили полное удовольствие. Они корчились от смеха и ловко носились вокруг Хеллея, стараясь избежать ударов хлыста, которым он яростно размахивал.
– Только бы мне изловить какого-нибудь из этих чертенят! – шипел Хеллей сквозь зубы.
– Но вам их не изловить! – торжествующе закричал Энди, строя ужасные гримасы и совершая за спиной торговца необыкновенные сальто-мортале, как только тот удалялся на несколько шагов.
– Послушайте, Шельби, – в ярости проговорил Хеллей, без стука врываясь в комнату, где сидели супруги. – Что это за история?! Говорят, женщина удрала со своим детенышем!
– Мистер Хеллей, – прервал его Шельби. – Здесь находится моя жена.
Хеллей поклонился.
– Прошу прощения, мадам, – пробормотал он, все еще хмуря брови. – Но я вынужден повторить: что за странная история! Я спрашиваю вас, сэр: это правда?
– Мистер Хеллей, – сказал Шельби, – если вы желаете говорить со мной, вам придется оставаться в рамках приличия. Энди, возьми у этого господина шляпу и хлыст. Прошу вас присесть. Я вынужден, к сожалению, сообщить вам, что женщина подслушала наш вчерашний разговор или каким-нибудь другим путем узнала о нем. Она бежала ночью и унесла с собой ребенка.
– Я рассчитывал в этом деле на честную игру, должен вам признаться, – грубо бросил Хеллей.
– Сэр! – с раздражением воскликнул Шельби. – Как прикажете понять это замечание? Для того, кто позволяет себе ставить под сомнение мою честь, у меня только один ответ.
Это резкое замечание произвело должное действие. Торговец уже более сдержанно заявил, что чертовски обидно для человека, заключившего честную сделку, попасть в такое глупое положение.
– Мистер Хеллей, – сказал Шельби, – если бы я не считал вашу досаду в некоторой степени оправданной, я не потерпел бы той бесцеремонности, с которой вы позволили себе ворваться ко мне. Ввиду того, однако, что нам нужно объясниться, я заранее предупреждаю вас, что не потерплю никаких намеков на то, будто я в этой истории играл какую-либо неблаговидную роль. Я считаю, кроме того, своим долгом предоставить в ваше распоряжение моих лошадей и слуг и оказать вам помощь для поимки вашей собственности. Одним словом, Хеллей, – закончил он вдруг, переходя от ледяной официальности к своему обычному приветливому тону, – самое лучшее, что вы можете сделать, чтобы сохранить спокойствие духа, – это позавтракать. Затем мы обдумаем, что можно еще предпринять.
При этих словах своего супруга миссис Шельби поднялась и сказала, что неотложные дела вынуждают ее оставить их. Поручив солидного вида мулатке позаботиться о завтраке, она удалилась.
– Почтенная леди, по-видимому, недолюбливает вашего покорного слугу, – сказал Хеллей, пытаясь перейти на фамильярный тон.
– Я не привык, чтобы так вольно выражались о моей жене, – сухо оборвал его Шельби.
Хеллей принужденно засмеялся.
– Прошу извинения, – пробормотал он, – я, разумеется, пошутил.
– Некоторые шутки производят неприятное впечатление, – сказал Шельби.
– Проклятье! Он чертовски зазнался с тех пор, как я подписал те бумаги, – неслышно прошипел Хеллей. – Ужасно заважничал со вчерашнего дня!..
Известие о падении полновластного министра не могло бы вызвать большего волнения, чем вызвало известие о судьбе дяди Тома среди его чернокожих товарищей на плантации. Все говорили только о нем. Ни в доме, ни в поле никто не работал: все были заняты разговорами о продаже Тома и бегстве Элизы.
Черный Сэм, как его обычно звали, так как он был втрое чернее любого другого негра на плантации, обсуждал вопрос со всех сторон и со всех точек зрения, проявляя большую проницательность, но сводя все к тому, какое влияние это событие может оказать на его личное благополучие.
– Плох ветер, который никуда не дует, это уж так, – заявил Сэм поучительно и подтянул штаны, с необычайной ловкостью заменив при этом длинным гвоздем недостающую пуговицу – операция, которая, к его удовольствию, полностью ему удалась.
– Да, да, плохой ветер, – повторял он. – Том пал. Но зато для другого негра открывается возможность взобраться выше… А почему бы не для меня? Я думаю так… Том разъезжал верхом в начищенных сапогах, с пропуском в кармане, как большой человек. А почему бы Сэму не ездить так, хотел бы я знать?
– Хэлло! Сэм! Сэм! Хозяин зовет! Поймай Билля и Джерри! – закричал Энди, прерывая беседу Сэма с самим собой.
– А что там опять стряслось?
– Ты как будто и понятия не имеешь, что Лиззи сбежала вместе со своим мальчуганом.
– С каких это пор яйцо хочет считать себя умнее курицы? – с бесконечным презрением протянул Сэм. – Я знал об этом много раньше, чем ты. Я не так глуп, чтобы этого не знать.
– Хорошо. Так вот хозяин желает, чтобы Билль и Джерри были как можно скорее оседланы и взнузданы, и мы с тобой оба вместе с мистером Хеллеем поскачем за ней вдогонку.
– Правильно! – воскликнул Сэм. – Настало время, и зовут Сэма, он человек подходящий. Пусть поглядят только, как я ее поймаю! Мастер увидит, на что способен Сэм.
– Эх, Сэм, – сказал Энди, – обдумай все хорошенько. Дело в том, что миссис не желает, чтобы Элизу поймали. Попадет тебе от нее.
– Вот ловко! – воскликнул Сэм, широко раскрыв глаза. – Откуда ты это знаешь?
– Я сегодня утром своими ушами слышал, когда подавал хозяину воду для бритья. Она послала меня к Лиззи в комнату, чтобы узнать, почему Лиззи не идет одевать ее, и когда я сказал, что Лиззи исчезла, она поднялась и произнесла: «Слава богу». А мастер как рассердился!.. «Жена, – сказал он ей, – ты рассуждаешь, как дура». Но увидишь, она справится с ним. Я хорошо знаю, как все это произойдет. Всегда лучше быть на стороне миссис, я тебе говорю.
В ответ на это черный Сэм почесал свою курчавую голову, которая хоть и не служила вместилищем особой мудрости, но все же содержала известную долю того разума, который в состоянии разобраться, где кроется его выгода. О людях, обладающих таким умом, принято говорить, что они-де «отлично знают, на какой стороне хлеб намазан маслом». Сэм поэтому остановился, все хорошенько взвесил и лишний раз подтянул штаны.
– В этом мире нельзя ничего утверждать окончательно, – глубокомысленно изрек он наконец. – А ведь казалось, миссис обыщет весь свет, лишь бы найти Лиззи, – добавил он задумчиво.
– Разумеется, – согласился Энди. – Но не можешь ты разве видеть дальше своего носа, черный ты негр? Миссис не желает, чтобы мастеру Хеллею достался сын Лиззи. В этом вся штука.
– Ого! – воскликнул Сэм с явным удовольствием.
– И я тебе еще кое-что скажу, – неожиданно произнес Энди. – Беги-ка ты со всех ног за лошадьми. Я слышал, как миссис о тебе спрашивала. Довольно тебе здесь околачиваться и болтать.
Теперь Сэм пришел в движение и вскоре показался с Биллем и Джерри. Держа одну лошадь в поводу, он галопом подлетел к крыльцу и, поравнявшись с коновязью, соскочил на полном ходу. Привязанная к столбу молодая и пугливая лошадка Хеллея взвилась на дыбы.
– Ого! – протянул Сэм. – Ты из пугливых? – И по лицу его скользнула странная, хитрая усмешка. – Ничего, я с тобой управлюсь.
Большое буковое дерево простерло перед домом широкие ветви, и маленькие трехгранные орешки усеивали землю под ним. Вертя один из них в руках, Сэм приблизился к лошади Хеллея, погладил и потрепал ее, словно желая успокоить. Делая вид, будто он поправляет седло, он ловко подсунул под него орешек, так что малейшее давление на седло должно было привести нервное животное в возбуждение, в то же время не оставив на спине у него ни ранки, ни даже царапины.
– Так, – пробормотал он, вращая глазами и самодовольно усмехаясь. – Теперь все в порядке!..
В эту минуту на балконе появилась миссис Шельби и знаком подозвала его. Сэм подошел к ней, всем своим видом выражая готовность и услужливость. Так, по его мнению, подобало держаться претенденту на освобождающийся пост.
– Почему ты только сейчас явился, Сэм? – спросила миссис Шельби. – Я ведь велела Энди сказать тебе, чтобы ты поторопился.
– Господи боже мой, миссис! Коней ведь в одну минуту не поймаешь! – воскликнул Сэм. – Они были на южном пастбище, бог весть как далеко от дома.
– Сэм, сколько раз я уже запрещала тебе всуе упоминать имя господне? Это грешно.
– О боже мой! Я совсем забыл, миссис. Больше никогда зря не буду упоминать его имя.
– Сэм, Сэм! Да ведь ты сейчас только снова упомянул его.
– В самом деле? Бог свидетель, я не хотел этого!
– Ты должен следить за собою, Сэм.
– Дайте мне только отдышаться, миссис, и я буду разговаривать совсем как полагается. Я буду очень стараться.
– Мне сказали, Сэм, – заговорила снова миссис Шельби, – что ты поедешь с мистером Хеллеем, чтобы показать ему дорогу и помочь ему. Береги лошадей, Сэм. Ты ведь знаешь, что Джерри на прошлой неделе прихрамывал. Не гони их слишком быстро.
Последние слова миссис Шельби произнесла, понизив голос и с особым ударением.
– Положитесь на меня, миссис, – сказал Сэм, выразительно вращая глазами. – Видит бог… Ого, это нечаянно вырвалось! – воскликнул Сэм, внезапно оборвав свою речь, и с таким забавным испугом, что его госпожа поневоле улыбнулась. – Да, миссис, я поберегу коней.
– Знаешь, Энди, – сказал Сэм, вернувшись под тень бука. – Меня нисколько не удивит, если конь этого приезжего господина начнет брыкаться, как только он вскочит в седло. С некоторыми лошадьми это бывает. – И Сэм при этом многозначительно толкнул Энди в бок.
– Ого! – вскрикнул Энди, сразу сообразив, в чем дело.
– Видишь ли, Энди, миссис хочет выиграть время, это сразу видно. Я хочу ей чуточку в этом помочь. Знаешь что? Отвяжи-ка всех коней, пусть они побегают по площадке вон до той рощи. Тогда, я думаю, мастеру не так-то скоро удастся выехать.
Энди осклабился.
– И послушай еще: если лошадь мастера Хеллея начнет беситься, нам придется своих коней отпустить, чтобы помочь ему. И мы ему поможем, не правда ли?
Сэм и Энди, закинув назад головы, разразились подавленным, непрерывающимся смехом и заплясали на месте, высоко вскидывая пятки.
Как раз в эту минуту на веранде показался Хеллей. Выпив несколько чашек прекрасного кофе, он несколько смягчился и находился в довольно сносном настроении.
Сэм и Энди схватились за плетенки из пальмовых листьев, которые они привыкли считать шляпами, и поспешили к коновязи, чтобы «помочь мастеру».
Шляпа Сэма совсем разъехалась. Торчавшие кверху концы листьев придавали ей крайне вызывающий вид и даже некое сходство с вождем дикого племени. У шляпы Энди поля были совсем оторваны, но он ловким шлепком нахлобучил на голову тулью и самодовольно оглянулся вокруг, словно спрашивая: «Кто посмеет сказать, что это не шляпа?»
– Ну, ребята, – крикнул Хеллей, – шевелитесь! Времени терять нельзя!
– Сию минуточку, – ответил Сэм, передавая поводья Хеллею и почтительно поддерживая стремя, в то время как Энди отвязывал двух других лошадей.
Но едва лишь Хеллей коснулся седла, как горячая лошадь сделала неожиданный скачок и скинула своего хозяина, так что он, перелетев через ее голову, упал на мягкую высохшую траву лужайки. Сэм испустил крик ужаса и ухватился за поводья, но так как при этом жесткие концы пальмовых листьев коснулись глаз лошади, то это отнюдь не содействовало ее успокоению. Возбужденное животное свалило Сэма с ног, презрительно фыркнуло, взвилось на дыбы и понеслось к нижнему краю лужайки, куда за ним последовали Билль и Джерри, которых, следуя уговору, Энди своевременно отпустил, ускоряя их бег своими криками и возгласами.
Началась невообразимая сумятица. Сэм и Энди бегали и кричали, собаки лаяли. Пит, Мос, Менди, Фанни и все чернокожие мальчишки и девчонки с плантации, примчавшиеся на шум, хлопали в ладоши, вопили и кричали, охваченные горячим усердием и неудержимой готовностью услужить. Серая в яблоках лошадь Хеллея, быстрая и горячая, казалось, испытывала величайшее удовольствие от этой игры. Имея для бега в своем распоряжении свободное пространство длиной в полумилю, окаймляемое с двух сторон лесом, она забавлялась тем, что подпускала преследователей совсем близко к себе, и, когда они оказывались почти рядом, делала прыжок в сторону, и, фыркнув, вскачь уносилась к лесу и исчезала за деревьями.
В намерения Сэма вовсе не входило поймать которую-нибудь из лошадей раньше, чем он сочтет это нужным. Но со стороны должно было казаться, что он делает самые героические усилия, чтобы догнать разыгравшихся коней. Подобно мечу Ричарда Львиное Сердце[9], который всегда сверкал в самой гуще боя, пальмовая шляпа Сэма виднелась всюду, где могла грозить опасность, что будет поймана хоть одна лошадь. Стоило только лошади замедлить бег, как он с воплем: «Стой! Стой! Наконец поймали!» – бросался к ней, и она незамедлительно летела дальше.
Хеллей бегал взад и вперед, ругался и топал ногами.
Мистер Шельби, стоя на веранде, тщетно силился отдать какие-то приказания слугам, а миссис Шельби из окна своей комнаты с удивлением наблюдала за происходящим. В глубине души она, вероятно, догадывалась, чем вызван был этот переполох.
Было уже около двенадцати, когда Сэм, верхом на Джерри, с торжествующим видом подскакал к веранде. Он держал в поводу покрытую потом и пеной лошадь Хеллея. Но горящие глаза и раздувающиеся ноздри благородного животного говорили о том, что в нем еще не угасла жажда свободы.
– Поймал! – ликовал Сэм. – Не будь меня, они бы всю душу порастрясли, бегая за ней, но я ее поймал!
– Ты? – переспросил Хеллей не слишком приветливо. – Не будь тебя, этого вообще не случилось бы.
– Господи, смилуйся над нами! – произнес Сэм тоном величайшего огорчения. – Я ведь так гонялся и бегал, что с меня пот льет ручьем.
– Знаю тебя, – буркнул Хеллей. – Мы с твоими проклятыми штучками и так потеряли три часа. Но теперь едем, и чтоб больше никаких глупостей!
– Что вы, мастер, – скромно заметил Сэм, – не захотите же вы уморить и нас, и коней? Мы валимся с ног от усталости, а лошади все в поту. Мастеру нечего и думать выехать до обеда. Лошадь мастера необходимо вычистить. Поглядите только, как она забрызгалась. А Джерри захромал. Миссис, наверно, не отпустит вас до обеда. Боже упаси! Мы нагоним время, обед не повредит нам, а Лиззи никогда не бегала особенно шибко.
Миссис Шельби, с веранды прислушивавшаяся к разговору, решила теперь и со своей стороны принять кое-какие меры. Подойдя к перилам, она вежливо выразила сожаление по поводу постигшей Хеллея беды, настоятельно посоветовала ему остаться к обеду и добавила, что велит немедленно подавать к столу.
Хеллею хоть и с неудовольствием, но оставалось только покориться неизбежному. Он отправился в гостиную, в то время как Сэм за его спиной состроил невероятную рожу и затем двинулся с лошадьми к конскому двору.
– Видел ты его, Энди? Видел ты его? – затараторил Сэм, привязав к конюшне лошадей. – Ах, господи, это было занятнее, чем на молитвенном собрании! То-то он орал! А бегал, бегал-то как! А потом валялся на траве!.. А руками как размахивал и при этом все время ругался! «Ругайся, ругайся сколько влезет, старина, – говорю я себе. – Тебе все-таки придется подождать, пока я подам тебе лошадь». Господи, Энди, мне мерещится, будто он все еще передо мною!
Сэм и Энди, прислонившись к стене, досыта нахохотались.
– А как он был взбешен, когда я подал ему лошадь! Право же, он охотнее всего убил бы меня, если б только посмел. А я стою перед ним, будто невинный младенец.
– О, я видел тебя! – с восхищением воскликнул Энди. – Ты хитрая голова, Сэм!
– Еще бы! А видел ты миссис у окна? Как она смеялась!
– Я так гонялся за лошадьми, – сознался Энди, – что ничего не видел.
– Знаешь, Энди, – начал Сэм, с крайне серьезным видом принимаясь чистить лошадь Хеллея, – я приобрел привычку наблюдать. Это очень важно, и тебе, мальчик, тоже следовало бы в этом поупражняться, ведь ты еще молод. Приподыми-ка ей заднюю ногу, Энди. Не заметил я разве сегодня, еще с утра, откуда дует ветер? Не увидел я разве, что желает миссис, хоть она ни словечка не сказала? Вот это я называю уметь наблюдать. Это уж, наверно, от природы у человека бывает такая способность. Она не у каждого есть, но следует все-таки упражняться.
– Эге! – усмехнулся Энди. – Однако, если бы сегодня утром я не помог тебе «наблюдать», ты вряд ли придумал бы такую штуку.
– Энди, – сказал Сэм, – ты способный паренек, в этом нет сомнения. Я самого лучшего мнения о тебе и нисколько не стыжусь позаимствовать у тебя хорошую мысль. Ни на кого не следует глядеть сверху вниз, Энди. Ведь даже и самый умный человек может иной раз попасть впросак. Но, знаешь, давай-ка зайдем в дом. Я уверен, что миссис сегодня припасла для нас что-нибудь вкусное.