Ричард Вoлин. Антисемитизм и метаполитика в «Черных тетрадях» Хайдеггера
Давайте в этой статье обойдемся без эвфемизмов и полунамеков. Давайте найдем в себе мужество признать тот факт, что антисемитизм являлся мировоззрением Хайдеггера, которого он придерживался на протяжении 1930-х годов, когда он, член гитлеровской НСДАП, заявил: «Следовало бы задаться вопросом, на чем основывается склонность еврейства к преступности в планетарном масштабе»[61]. Заимствование эпитета «плане тарная преступность» у фашистского идеолога Эрнста Юнгера, работы которого, как это хорошо известно, Хайдеггер почитал, органично смыкается с терминологией, характерной для «элимина ционного» антисемитизма, т. е. такого, который предполагал полное уничтожение еврейства. И это действительно так в том смысле, что в приведенных мною высказываниях Хайдеггер не обвиняет «мировое еврейство» в конкретном преступлении или злодеянии, а, скорее, вменяет им попросту существование еврейства (Jewish Dasein simpliciter): ев рей ство как онтологическое состояние, следовательно, как описывает его сам Хайдеггер, как то, что не подлежит изменению. Таким образом, клеймо, поставленное на евреях как нации, по мнению Хайдеггера, носит космологический, или «планетарный», характер. Их недостатки как народа (Volk) или расы не подпадают под идею мелиоризма (учения об улучшении, усовершенствовании мира) и не могут быть исправлены паллиативными мерами. Следовательно, евреи как нация подлежат тому, что в схожих текстах Хайдеггер называет стратегией полного уничтожения (völlige Vernichtung)[62].
В данном контексте стоит вспомнить, что в тот же год, когда Хайдеггер сделал свое возмутительное заявление об «уникальной склонности [мирового] еврейства к планетарной преступности», Гитлер 30 января 1939 года произнес такую «пророческую» речь, посвященную шестилетней годовщине его прихода к власти:
В течение своей жизни мне часто приходилось быть пророком, и обычно за это меня осмеивали. Во время моей борьбы за власть в первую очередь именно евреи воспринимали мои пророчества со смехом, когда я говорил, что однажды я стану руководителем всего государства и вместе с этим всей нации и что в таком случае я, среди прочего, решу и еврейский вопрос. Их смех, некогда такой громкий, теперь, как я полагаю, застрял у них в горле. Сегодня я еще раз выступлю в роли пророка: если международные еврейские финансисты, как в Европе, так и за ее пределами, еще раз преуспеют во втягивании народов в мировую войну, то ее результатом будет не большевизация всего земного шара, венчающая победу еврейства, а исчезновение еврейской расы в Европе![63]
Сейчас с учетом нашей темы – Хайдеггер и антисемитизм – стоит сделать краткую паузу и предложить в рамках эвристического подхода рабочее определение антисемитизма.
Первое, что необходимо знать об антисемитизме, – это то, что он не имеет ничего общего с «реальностью», с эмпирическим или практическим существованием евреев. Наоборот, и это крайне важный момент, антисемитизм создан антисемитами. Антисемитизм говорит нам куда больше о неуверенности и опасениях тех, кто ненавидит евреев, чем о самих евреях.
Другими словами, антисемитизм – это в первую очередь идеология или мировоззрение. Речь идет о подлинном убеждении или вере – системе, которая по своему существу не поддается ни доказательству, ни опровержению. Таким образом, антисемитизм как мировоззрение невозможно опровергнуть разумными доводами или доказательствами. Как продемонстрировал Дюркгейм на примере примитивных систем верований, подобных тотемизму, главная ценность антисемитизма для его приверженцев состоит в его «функциональности»: прежде всего он разрешает или способствует разрешению культурных диссонансов, которые в противном случае могут представлять угрозу для социальной сплоченности. Так, в конце XIX века в Европе подъем антисемитизма как политической идеологии, которую следует отличать от традиционного религиозного антииудаизма, выполнил многие из этих целей и задач. В качестве убеждения или мировоззрения антисемитизм помог разрядить культурную напряженность и экзистенциальную неопределенность в беспокойное время перехода от общины к обществу, Gemeinschaft к Gesellschaft.
В ЧТ критика Хайдеггером «мирового еврейства» обнаруживает черты навязчивой идеи, граничащей с паранойей. Так, он отмечает: «С незапамятных времен евреи, полагаясь на свой выраженный талант к расчету, “жили” согласно принципу расы, теперь же они ищут защиты от неограниченного применения этого же принципа» (GA 96:82). В этом фрагменте текста Хайдеггер потрудился заключить слово «жили» в кавычки – незначительное, казалось бы, пунктуационное добавление, несущее на самом деле огромный экзистенциальный смысл. Таким образом, Хайдеггер высказывает предположение, что жизнь евреев лишена аутентичности. Согласно идиоме экзистенциальной онтологии это просто другой способ утверждения того, что евреи как нация лишены онтологической ценности.
Если учитывать эпоху, когда Хайдеггер писал это, – конец 1930-х годов, время, когда после погромов «хрустальной ночи» преследования европейских евреев достигли новых высот, когда уже под контролем Эйхмана в качестве прелюдии к депортациям, начавшимся в следующем году, венские евреи сгонялись в гетто, – в таких намеках и заявлениях, конечно, нет ничего невинного. В конце концов, расовые иерархии и классификации наподобие той, которую Хайдеггер применял к евреям в только что процитированных высказываниях, составили основу установления нацистского господства в Европе. И наверное, излишним будет добавить, что такие классификационные схемы и составили идеологическую базу Холокоста.
Хайдеггер и далее развивает эту идею историко-онтологической дискриминации, разделяя нации на «исторические» и «неисторические». На основании «экзистенциальных» критериев и критериев социального дарвинизма, которые он высоко ценил и к которым относил «решимость», «бытие-к-смерти», способность «выбирать героя» и т. д., исторические нации, проявляющие аутентичную историчность (Geschichtlichkeit), вправе доминировать, тогда как неисторические полностью утратили право на существование. Их судьба (Schicksal) – «погибнуть» (zu untergehen). Именно в этом ключе в лекциях 1934 года Хайдеггер заявляет, что «негры» как «сущее» не имеют истории. Таким образом, пунктуационная точность Хайдеггера – инсинуация, что евреи на самом деле не «живут», – была недвусмысленным побуждением к массовому уничтожению, к геноциду.
В другом лекционном курсе того же периода Хайдеггер пренебрежительно говорит о евреях как о «семитах-кочевниках», поскольку они лишены онтологической оседлости (Bodenständigkeit). В своих последующих наблюдениях Хайдеггер продолжает подражать национал-социалистическому дискурсу Raumpolitik. Как утверждает Хайдеггер,
принадлежность к пространству, т. е. его освоение, приобретение нацией признаков пространства составляют единое целое с существом и бытием народа (Volk). Укорененность не только идеально подходит для народа. В не меньшей степени необходимо управлять землей и пространством… взаимодействовать с внешним миром… Пространство нации, стоящей на земле (bodenständig), [должно быть осмыслено] в плане готовности к вложениям, в плане взаимодействия и в плане власти. Это пространство мы называем землей, суверенным владением, территорией – Отечеством[64].
Так, согласно точке зрения Хайдеггера, буду чи «кочевым», мировое еврейство поддерживает абсолютное лишение народов расового начала (Entrassung). По этой причине вклад евреев в историю в целом негативен: культурные чужаки, лишенные корней, евреи – разъедающий элемент, попросту ускоряющий мировой исторический процесс упадка цивилизации (Untergang). Здесь нет смысла говорить намеками: все эти доводы служат для обоснования истребления (Austrottung) мирового еврейства (Wolin 2015).
Неудивительно, что в ЧТ Хайдеггер не раз выражает мнение, безусловно, широко распространенное в то время, о том, что мировое еврейство виновно в секретной организации мирового исторического процесса по лишению народов расового начала, содействующей и поощряющей отчуждение народов мира от их «укоренения-на-земле». В свою очередь, добродетель немецкой «исключительности», иными словами, мировая историческая спасительная миссия немецкого народа, отчасти основывающаяся на геополитическом статусе господствующей страны в Центральной Европе (Mitteleuropa), предоставляет Германии право доминирования над остальными народами – безжалостного, если это необходимо. Так, в начале 1940-х годов Хайдеггер рассуждает: «спасительная сила, если ее придется найти, изойдет только от немцев» (GA 55:123). Немецкое превосходство, безусловно, наделяет Третий рейх правом колонизировать малозначимые в культурном плане славянские земли. Таким образом, Хайдеггер одобряет натиск империалистической Германии на Восток, так называемый Drang nach Osten (Burleigh 1988). В духе своих более ранних заявлений об обязанности «исторических» народов доминировать над «неисторическими», такими как славяне, негры и евреи, в лекциях 1933–34 годов о сущности и понятии истории и государства Хайдеггер говорит о том, что немецкое культурное превосходство дает право на империалистическую экспансию. Хайдеггер пишет:
Родина (Heimat) становится способом бытия народа только тогда, когда становится экспансивной, когда она взаимодействует с внешним миром – когда она становится Государством. По этой причине народы или их подгруппы, которые не выходят за пределы их связи с родиной на подлинный путь «Бытия-в-Государстве», находятся в постоянной опасности потери своего существования как народа и [, следовательно,] гибели. Это также является большой проблемой для тех немцев, которые живут за пределами рейха… Подводя итог, мы можем сказать, что пространство для народа, земля народа простирается до того места, где члены этого народа нашли родину и укоренились на земле (bodenständig); границы пространства Государства, территории устанавливаются широкой экспансией (Heidegger 2009:56–7).
В ЧТ идея Bodenlosigkeit, беспочвенности, недостатка онтологической укорененности акцентирует жесткую расовую критику мирового еврейства Хайдеггером. Обвинив ранее евреев в неспособности «жить», Хайдеггер обвиняет их теперь в «безмирности» – снова безобидное, казалось бы, обвинение, но лишь до тех пор, пока мы не углубимся в философские особенности обвинений Хайдеггера. В экзистенциальной онтологии Бытия во Времени, способность «иметь мир» составляет суть того, что означает быть человеком. В противовес традиционной западной парадигме, которая понимает человека как animal rationale, или разумное существо, Хайдеггер, как известно, переосмысливает гносеологию через призму бытия-в-мире (In-der-Welt-Sein). В этом суть огромной разницы между «фундаментальной онтологией» и «модернистскими» попытками разгадать тайны Erkenntnistheorie, или теории познания. Так как в экзистенциальном анализе «Бытия и Времени» способность обладать миром является обязательным признаком подлинной самости, существа или народы, лишенные этой способности, страдают от укоренившейся и неисправимой онтологической неполноценности. По сути, они «не-люди». По Хайдеггеру, человек – это часть мира, но такая, которая выступает и его господином, и его слугой. В то же время Хайдеггер указывает на то, что, в отличие от Dasein, камни и растения «безмирны». Их неспособность «обладать миром» или развивать «отношения с миром» выдает их онтологическую скудность: их неспособность к аутентичной временности-бренности (Zeitlichkeit) или тому, что Хайдеггер называет Entwurf, замысел, проект, набросок. Этот глубоко укоренившийся экзистенциальный недостаток, продолжает Хайдеггер, отличает камни, растения и животных от Dasein или того, что означает «быть человеком».
Хайдеггер утверждает:
Человек обладает миром. Но как обстоит дело с остальным сущим, которое, как и человек, часть мира: с животными, растениями, материальными вещами, например камнями? Может быть, в отличие от человека, который помимо прочего обладает миром, они просто часть мира? Или животное тоже обладает миром, но тогда каким образом? Так же, как человек, или как-то иначе? И как понимать эту инакость? А как обстоят дела с камнями? Здесь, хотя и в довольно общих чертах, обнаруживаются различия. Мы можем сформулировать их с помощью трех тезисов: 1) камень (материальный объект) безмирен; 2) животное скудомирно; 3) человек мирообразующ (GA 29/30:261).
Отсюда следует, что в ЧТ, делая евреев «безмирными», Хайдеггер приписывает им онтологические недостатки, которые они разделяют с незначительными формами органической и неорганической жизни: растениями, камнями и животными. Результатом довольно общей нормативной схемы, в которой Weltlichkeit, способность иметь мир играет определяющую роль, является то, что евреи как народ лишены raison d’être, смысла существования. Здесь, как мы четко видим, конечный результат схож с тем, который мы рассмотрели ранее, – неспособностью евреев «жить». Поскольку евреи «безмирны», они не способны обрести «подлинность» и «историчность». Одним словом, у них нет веской экзистенциальной или онтологической причины к бытию.
Конец ознакомительного фрагмента.