Россия без спорта?
Написал в своём фейсбуке один из телекомментаторов, что на телеканале НТВ больше не будет спортивных новостей. Новость революционной не стала. Никто сильно не возмутился. До этого спортивные новости уже покидали один за другим каналы, что телевизионные, что радийные. Даже единственная эфирная спортивная радиостанция и то как-то замешала в спортивную палитру кучу социальной тематики и продолжает в умах людских восприниматься спортивной только по двум причинам: там пока ещё работает спортивный всезнайка Нобель Арустамян, а раз в неделю приходит хохмить в спорте уже не много понимающий, но всё ещё весёлый клоун Александр Бубнов.
Но думать о том, что происходит это оттого, что люди стали меньше спортом интересоваться, не стоит. Наша медийная сфера никогда (ну, или почти никогда) не пыталась отвечать запросам аудитории. Напротив – она свою реальность формировала. Рассказали об этом по телевизору – значит, это правда. Не рассказали – значит, этого явления нет. И вот именно с этой точки зрения и интересно посмотреть на спорт как на медийное явление.
Полагать, будто народ у нас когда-то серьёзно интересовался спортом, не стоит. Я не про советские времена сейчас, конечно, говорю. В силу возраста невеликого я только по воспоминаниям родителей могу знать о том, как СССР обыгрывал ФРГ в 50-е годы в товарищеском матче на «Динамо» 3:2 и страна впадала в эйфорию – такую, будто снова, спустя несколько лет, победили немцев во Второй мировой. В последнюю же четверть века интерес к спорту держится на оном и том же стабильном уровне. Большая часть социологических опросов даёт одну и ту же цифру – что-то около четырёх процентов. То есть лишь 4 % всерьёз следят за спортивными новостями. Когда случаются крупные спортивные форумы, подтягиваются ещё примерно столько же. То есть те, кто не следят за еженедельными перипетиями турнирной судьбы «Спартака», ЦСКА, «Зенита», «Динамо», во время чемпионатов Европы, мира готовы подключиться. Аудитория расширяется в том числе за счёт женщин, которые слышали, что была у Аршавина жена, с которой он развёлся, а теперь она вроде как работает где-то на телевидении, или о том, что есть такой футболист со странной фамилией Дзюба, который с чьей-то чужой телевизионной женой в машине целовался. То есть даже за счёт тех, у кого спорт на периферии сознания, получается не более 8 процентов. Бывают ещё домашние олимпиады, которые в угаре ура-патриотизма смотреть готовы многие, но воспринимает общество это скорее как социально-политическое явление: фамилий большинства спортсменов никто не вспомнит через пару недель после окончания события, а в правилах некоторых видов спорта большинство и не пыталось разобраться.
То есть это внимание периферийное. Как, к примеру, в фигурном катании, где вроде бы телевизионные шоу подняли внимание к этому виду, но до сих пор многие тётушки, приходя на чемпионат России в каком-нибудь городе, искренне сетуют: «Нет, ну а звёзды-то где? Где Башаров? Где Алфёрова?» Знаете, какое у нас на «Радио Команда» было самое рейтинговое время во время Олимпиады? Не когда мы обсуждали прокаты Плющенко в Сочи, а когда слушатели судачили по поводу «Жеки-шурупа» и «Яны-отвёртки».
Но повторюсь, это отношение аудитории. Официальная медийная сфера ориентируется на запросы потребителя не всегда. Телевизор у нас – это всё-таки не зеркало, а пропаганда. Не отражение реальности, а её конструирование. Поэтому надо понять, почему спортивная тема просто в одно время становится частью этой самой пропаганды, а в какой-то момент вдруг оказывается властями невостребованной.
Спешу поделиться своей точкой зрения, которая, быть может, кому-то покажется и небесспорной.
Спорт нужен тогда, когда есть созидание. Оно не бывает лёгким, оно не бывает простым. Любая физическая работа, любое физическое преодоление, превозмогание себя – это всегда труд. И его результаты не всегда прогнозируемы. К слову сказать, это не готовы принять спортивные функционеры, когда формируют нелепые медальные планы и тому подобную ахинею, единственная цель которой – показать, что они вроде как тоже не зря свой хлеб едят, тоже работают. Победа на олимпиаде или чемпионате мира – подвиг. А чиновник его уже запрограммировал, спрогнозировал. А если вышло не по плану, то и претензии все вроде как не к нему, а к спортсмену.
Любая эпоха созидания (в каком бы контексте это созидание ни происходило) в той или иной степени обращается к спорту. Тут можно вспомнить и про индустриализацию 20–30-х годов прошлого века, в эпоху «строительства новой, светлой жизни», когда тема спорта и массовой физкультуры не только не сходила с полос газет, но и становилась частью досуга огромного количества наших соотечественников. Вспомните хотя бы плакаты с физкультурниками, тело каждого из которых – словно завод или фабрика, мощное, большое и готовое к подвигам на ниве социалистического производства. Можно сколь угодно долго иронизировать над спортивными образами того периода, но они были чрезвычайно востребованы и популярны.
Если окажется страшным вспоминать о любви гитлеровской Германии к теме спорта (сегодня любое, даже простое упоминание о теме фашистской Германии, оказывающееся в одном ряду с фактами отечественной истории, даёт повод для возбуждения тех или иных государственных органов, поэтому убережём нашу книгу от избыточного внимания Роскомнадзора), то можно вспомнить парады физкультурников. Позабытые на некоторое количество лет, они вновь стали популярны в конце 40-х-50-е годы, когда вновь пришло время строить и созидать.
Я сейчас говорю вовсе не о том, насколько те стройки были эффективны. Просто в эпоху, когда речь шла уже не о стройках, а совсем о другом – об объединении общества на основе не единого дела, а на поиске некоего злокозненного врага, спорт уходил на периферию. Так было в брежневское время с его «гонкой вооружений» и рассказами про «натовскую военщину». Так происходит и сегодня.
Нет, сам спорт не исчезает вовсе. Он даже занимает свою нишу, отведённую для него в заново выстроенную идеологическую конструкцию, как борьба не за результат, а за флаг, за гимн, за честь родины – про что в таких случаях обычно говорят, а главное – как борьба против принципиального противника. Главное – не просто твоя победа, а низверженный враг. Сколько людей сетует на то, что украинские и российские клубы были разведены в еврокубках по разным группам, по разным парам. Им хотелось не победы «Зенита» или «Динамо» – им хотелось поражения противника. Вспомните начало 70-х с их хоккейными сериями против представителей НХЛ. И вот он парадокс восприятия: чем дальше отстоит тот период от нас по времени, тем всё больше процент тех, кто искренне верит, что мы тогда соперников победили. Мы же не можем проиграть врагу, в самом деле!
Радиостанция, которая когда-то основывалась исключительно на спортивном контенте (причём, 24 часа в сутки) – «Радио Спорт», попыталась некоторое количество лет тому назад лет назад сделать крен в сторону от очков, медалей, секунд, а унавозить эфир рассказами о великих спортивных именах прошлого и настоящего. Поможет, дескать, это воспитанию того самого патриотизма, о котором так модно теперь кричать с любой трибуны. И дело не только в том, что на поверку это слушателю оказывается не нужно (стремительное падение с 22–24-го мест куда-то в самый низ четвёртой десятки – и это в год чемпионата мира и в год домашней олимпиады! – лучшая тому иллюстрация), дело в том, что теперь это не нужно владельцам и как социальный проект. То есть как проект, который изначально программировался как не приносящий прибыли.
Про «Вести FM» некоторое время назад ходила информация о сокращении спортивной редакции. В «Lifenews» её вычеркнули из жизни ещё под новый 2015 год. Сократили всех «спортсменов» тогда же и на «Голосе России» – бывшем «иновещании». Технически это очень удобно: убрал из сетки спорт – вроде как совсем немногое изменилось. Спорт же – это лишь штришок, нюансик, дополненьице. Про смерть спорта на ТВ, случившуюся годы назад, уже даже и вспоминать-то неловко. Ушли новости с НТВ – ну, ушли, страна не заметила.
Спорт как труд не нужен там, где больше нет созидания.
Когда разбивается самолёт с тонной кокаина на борту, никогда не понятно – перевес это или передоз…
В нашем случае ответ понятен и уныл: этот самолёт уже и взлететь не попытается.