Пролог
Фунт плоти, что я требую, купил я
Не дешево; он мой, хочу его!
Торопливый звук их шагов перекликался с лихорадочным биением ее сердца. Отец крепко, почти до боли, сжимал ее руку. Короткие ноги девятилетней девочки не поспевали за широкими отцовскими шагами. Она была вынуждена почти бежать, что и делала. Никогда еще она не видела отца таким: с плотно сжатыми губами и сердитыми, мрачными глазами. Совсем как небо у них над головой. Обычно, гуляя с ней, отец беззаботно улыбался. Сегодня его словно подменили. Она была уже не в том возрасте, когда на все неожиданности реагируют слезами, однако сейчас ей ужасно хотелось зареветь.
Звук за спиной заставил ее обернуться. Она увидела пятерых, чьи лица скрывали капюшоны. Они только что вывернули из переулка и теперь стремительно приближались. Как дикие звери, преследующие добычу. Отец шел быстро, но они нагоняли.
От страха у нее одеревенела шея. Отец ей что-то говорил. Наверное, успокаивал, чтобы не боялась. Неожиданно речь оборвалась: отца ударили в спину, и он распластался на тротуаре, уронив и дочь. Она разом потеряла представление, где верх и где низ. Саднили коленки, ушибленные о бетонный тротуар. Едва подняв голову, она закричала: отца били бейсбольной битой по затылку. Его ударили дважды, и дважды она слышала странный глухой звук.
Она не видела того, кто наотмашь ударил ее по лицу. Удар был настолько сильным, что она кубарем скатилась с тротуара на проезжую часть. Перед глазами плясали яркие разноцветные звезды, а в ушах звенели громкие, натужные крики отца. Он сумел подняться и ударить одного нападавшего. Она с ужасом смотрела на ответные удары незнакомцев. Отца били кулаками, ногами и битами.
Окружив отца, нападавшие громко и грубо требовали у него бумажник. Сквозь какофонию их голосов до нее долетал отцовский. Отец велел ей бежать отсюда. Его избивали, он просил, умолял ее бежать. У нее вдруг заледенели ноги. Как отец может просить ее убежать? Ведь она должна ему помочь, спасти его! Ее лицо было мокрым от слез. Она что-то кричала, и ее голос напоминал писк маленького испуганного зверька.
Отца ударили в висок. Он стал оседать, потом упал. И тогда она рванулась к нему, но ее схватили за руку и потащили в противоположную сторону. Она облегченно всхлипнула, думая, что это полицейский или кто-то из охранников отца. Но тащивший был ненамного выше ее. Его лицо тоже закрывал грязный черный капюшон.
Незнакомец поволок ее прочь от места, где избивали ее отца. Она кричала и вырывалась, умоляя отпустить ее. Он шипел на нее из-под капюшона, требуя заткнуться. Неужели этот наглец не понимает, что отец нуждается в ее помощи? Если она сейчас же не поможет отцу, его забьют насмерть. Однако незнакомец продолжал тащить ее по улице. Так они одолели пару кварталов. Незнакомец втолкнул ее в дверь расселенного, пустого дома. А с места, где остался ее отец, теперь слышались револьверные выстрелы.
Крича во все горло, она наконец вырвалась и побежала обратно. Незнакомец нагнал ее, повалил на тротуар и придавил своим телом. Она продолжала вопить и брыкаться. Вскоре она почувствовала, что вся отяжелела. Ее крики сменились судорожными рыданиями. Она лежала, уткнувшись лбом в холодный бетон.
Потом незнакомец в черном капюшоне поднял ее и поволок обратно в парадную заброшенного дома, где было ничуть не теплее, чем на улице. Она еще пыталась отбиваться. Незнакомец только сопел. Она знала, что должна вернуться к отцу. Должна убедиться, что с отцом все в порядке. Иного она не допускала. Одной рукой незнакомец держал ее за плечи, второй подпирал ей щеку. Рука у него была ледяной.
Должно быть, она провалялась в парадной не один час. Возможно, даже заснула. Очнулась на руках бородатого мужчины, который нес ее к машине «скорой помощи». Открыв распухшие от слез глаза, она увидела полицейских, санитаров и несколько машин с красными и синими мигалками.
У взрослых были такие лица… Она еще не знала, что потом они станут преследовать ее, появляясь в кошмарных снах. Зато она безошибочно поняла: сегодня отец не уложит ее спать и не подоткнет заботливо одеяло.
Ни сегодня, ни когда-либо после.