Франчайзинг и договор коммерческой концессии. Итоги и перспективы правового регулирования. Глава 1. Ключевые особенности понимания договора коммерческой концессии (А. А. Юрицин, 2018)

§ 1. Содержание и соотношение базовых понятий договора коммерческой концессии

Активное заимствование иностранной терминологии нередко вносит путаницу в употребление устоявшихся понятий. Применительно к теме настоящей работы в научной литературе и повседневном лексиконе для обозначения отношений по коммерческому использованию комплекса исключительных прав имеется ряд понятий, таких как франчайзинг, франшиза, коммерческая концессия, комплексная предпринимательская лицензия. Постараемся разобраться с представленным многообразием терминов.

Полагаем, что ключом к пониманию отношений, регулируемых гл. 54 ГК РФ, является понятие концессии, под которой понимается «соглашение между публично-правовым образованием и частным лицом по предоставлению последнему публичной собственности во владение и пользование на временной и платной основе, а также права заниматься исключительной деятельностью публично-правового образования»[8].

В данных отношениях наглядно проявляется механизм привлечений частного капитала и тесное взаимодействие вкладчиков с государством. Нередко концессия закрепляла обязательства инвесторов и органов власти в отношении объектов, не подлежавших приватизации, например, связанных с транспортным сообщением, коммуникационными системами и пр. Авторы выделяют следующие разновидности договоров концессии, существующие в отечественном законодательстве[9]. Во-первых, это договор о разделе продукции, в соответствии с которым государство на возмездной и срочной основах предоставляет инвестору исключительное право на поиск, разработку, добычу полезных ископаемых на определенном участке недр за свой счет и на свой страх и риск[10]. Суть данных отношений в том, что государство, не производя со своей стороны каких-либо вложений, дает частному лицу право на поиски и разработку месторождения в обмен на получение части добытого сырья. Данные отношения носят для инвестора алеаторный характер[11]. Законодательство во многом ориентировано на привлечение иностранных инвестиций и предоставление гарантий, связанных с участием зарубежного капитала.

Вступая в подобные отношения, государство как обладатель эксклюзивного права на распоряжение природными ресурсами может извлечь для себя значительное число преимуществ, связанных с решением проблем трудоустройства граждан, поддержкой отечественных производителей технологического оборудования, средств и материалов для осуществления работ по договору (п. 2 ст. 7 ФЗ «О соглашениях о разделе продукции»). А также собственно участвует в разделе произведенной продукции, извлекая доход в материальном виде или в качестве денежного эквивалента (ст. 8).

Во-вторых, это концессионные соглашения[12], в соответствии с которыми одна сторона (концессионер) обязуется за свой счет создать или реконструировать объект договора (недвижимость и движимое имущество, технологически связанные между собой и предназначенные для осуществления деятельности, предусмотренной договором), право собственности на который принадлежит другой стороне (концеденту), которая передает это имущество во временное владение и пользование концессионеру К объектам концессионных соглашений относится широкий спектр транспортной, энергетической, социальной инфраструктуры (п. 1 ст. 4 ФЗ «О концессионных соглашениях»). Платой концессионера по договору является установленная соглашением твердая сумма денежных средств, или доля продукции или доходов, или обязательство по передаче концеденту имущества концессионера (ст. 7).

Необходимость заключения подобных договоров обусловлена перманентным отсутствием у государства средств на поддержание в рабочем состоянии своего многочисленного имущества, которое оно отдает во временное пользование частным лицам. Тем самым государство снимает с себя обязанность поддерживать нормальное эксплуатационное состояние объектов, не включенных в экономическую деятельность из-за нехватки средств[13].

Неслучайно под реконструкцией объекта договора понимается целый комплекс обременительных мероприятий по переустройству на основе внедрения новых технологий, механизации и автоматизации производства, модернизации и замене морально устаревшего и физически изношенного оборудования новым, более производительным, по изменению технологического или функционального назначения объекта, а также иные мероприятия по улучшению его характеристик и эксплуатационных свойств (п. 3 ст. 3 ФЗ «О концессионных соглашениях»).

В создании (реконструкции) объекта концессионного соглашения заинтересовано все общество, государство гарантирует частному лицу защиту его прав как инвестора, а также отвечает перед обществом за качество исполнения договора[14]. Однако это не меняет сущности данных отношений, так как они имеют инвестиционную природу, значит, предполагают извлечение прибыли инвестором. Соответственно, бремя расходных обязательств будет в максимальной степени переложено на «плечи» общества, и в минимальной на публично-правовые фонды денежных средств. Неслучайно п. 1 ст. 6 ФЗ «О концессионных соглашениях» предусматривает срок действия концессионного соглашения в т. ч. исходя из времени окупаемости инвестиций, получения концессионером объема валовой выручки. На основе чего следует, что т. н. государственно-частное партнерство – инструмент, обладающий выгодой для обеих сторон. В то же время собственно общество представлено в данных отношениях опосредованно, что, однако, не снимает с него финансовых обязательств за альтернативный и выгодный, с точки зрения власти, способ исполнения публично-правовых обязательств. И судя по настроениям в верхних эшелонах исполнительной власти[15], государство и дальше будет стремиться увеличивать приток инвестиций для финансирования различных сфер экономики, в т. ч. и социальной, так как отечественные публичные фонды в первую очередь ориентированы на содержание и охрану самой власти. Поэтому необходимо трезво и объективно подходить к пониманию природы данных отношений.

Ведь нетрудно представить себе ситуацию, если власти захотят, например, решить проблему обустройства и нехватки автомобильных парковочных мест, через повсеместное «оборудование» платных стоянок. Безусловно, обозначенные механизмы позволяют повысить степень легальной коммуникации власти и бизнеса, увеличить объемы поступлений денежных средств в публичные фонды, снимают с властей различные нужды и обязанности. Однако, навряд ли общество будет радо, что их осчастливили подобным образом, ведь данные мероприятия лишь формально снимают остроту социальных проблем. Увы, перечень подобных примеров, основанных на «просоциальных» действиях властей, направленных на искусственное активизирование дополнительных денежных потоков, можно продолжать и далее, однако в основании данной пирамиды всегда оказываются те самые граждане, во благо которых действуют власти. Полагаем, что сотрудничество власти и бизнеса в подобном истолковании являет собой пример паллиативных мер по решению социально значимых вопросов.

С точки зрения государственно-частного партнерства концедент лишь вправе принимать на себя часть расходов на создание и(или) реконструкцию, использование (эксплуатацию) объекта концессионного соглашения и предоставлять концессионеру государственные или муниципальные гарантии в соответствии с бюджетным законодательством (п. 13 ст. 3). При этом объект полностью находится на балансе концессионера, который несет все риски и расходы, связанные с его эксплуатацией, не имеет права распоряжаться им, изменять его целевое назначение и передавать в залог. На объект не может быть обращено взыскание по обязательствам концессионера, а исключительные права на результаты интеллектуальной деятельности, полученные концессионером за свой счет при исполнении концессионного соглашения, принадлежат концеденту (п. 5, 6, 8, 11, 16,17 ст. 3). Даже формулировка прав и обязанностей сторон, по сути, обращена только к статусу концессионера, точнее, к его обязанностям (ст. 8 ФЗ «О концессионных соглашениях»).

Наконец, к отношениям концессионного типа можно отнести собственно соглашения о государственно-частном партнерстве как разновидности гражданско-правового договора, предусматривающего объединение ресурсов и распределение рисков публичного и частного партнеров в целях привлечения инвестиций в экономику, обеспечения доступности товаров, работ, услуг и повышения их качества (п. 1, 3 ст. 3, п. 1 ст. 12)[16]. Они также предполагают строительство, реконструкцию, эксплуатацию и техническое обслуживание объектов при полном или частичном финансировании со стороны частного партнера (п. 2 ст. 6). Объектами отношений являются объекты транспортной, энергетической, социальной и иной инфраструктуры (п. 1 ст. 7)[17]. Отличительной особенностью данных отношений является наличие содействия со стороны публичных партнеров, которое выражается в передаче права собственности на созданный объект частному партнеру (п. 4 ст. 7, п. 1 ст. 12), предоставлении земельного участка (поди. 4 п. 2 ст. 12), распределении рисков (поди. 5 п. 11 ст. 12). Сами отношения носят возмездный характер, так как частный партнер, помимо инвестиций, также уплачивает вознаграждение своему публичному контрагенту (п. 10 ст. 12)[18]. Получается, что органы власти, так же как и в случае с концессионными соглашениями, имеют возможность удовлетворить общественные потребности и интересы за счет частного капитала при относительно небольшом содействии со своей стороны.

Особенности содержания концессионных соглашения, а также соглашений о государственно-частном партнерстве во многом свидетельствуют об их единстве, обусловленном характером решения многих существенных вопросов. В. Ф. Попондопуло отмечает, что сходство данных моделей отношений обусловлено тем, что концессионное соглашение – одна из распространенных в России правовых форм публично-частного партнерства[19].

Полагаем, что данные отношения, несмотря на их договорную природу, существенно отличаются от частноправовых, так как участие публично-правовых субъектов существенно обременяет их контрагентов. Ученые отмечают, что власть всегда стремится придать сделкам с публично-правовым участием характер административных отношений, несмотря на гражданско-правовую природу и подход к их регулированию[20], что может находить свое подтверждение в названии данных и иных сделок, заключаемых с публично-правовыми субъектами. К их числу можно отнести и соглашения о разделе продукции (п. 1 ст. 2 ФЗ «О соглашениях о разделе продукции»), и концессионные соглашения (п. 2 ст. 3 ФЗ «О концессионных соглашениях»), и соглашения о государственно-частном партнерстве (п. 3 ст. 3, п. 1 ст. 12[21]), и, согласно специфике механизма правового регулирования, контрактные отношения (п. 8 ст. 3[22])[23]. В любом случае наличие особенностей, вытекающих из участия публично-правовых образований, не изменяет общей договорной природы данных отношений, что не должно нарушать равных начал участия публично-правовых субъектов в отношениях с частными лицами (ст. 124 ГК РФ).

Из сказанного следует, что основным отличием концессии от ее коммерческого аналога служит субъектный состав отношений, а именно – концессионные отношения в широком смысле слова (все вышеприведенные примеры) предполагают в качестве обязательного участника какого-либо субъекта публичного права, обладающего эксклюзивным правом в отношении какой-либо деятельности либо в отношении собственности. В свою очередь отношения коммерческой концессии предполагают взаимодействие субъектов частного права, будь то организации или индивидуальные предприниматели (далее – ИП), в отношении предоставления и использования отдельных объектов гражданского права. И, как верно отмечают авторы, коммерческая концессия – это прежде всего деятельность под товарным знаком правообладателя[24].

Несмотря на существующие отличия, а также отсутствие сходства по составу участников и по содержанию[25], в литературе указывают[26], что в отдельных публикациях авторы не различали концессионные соглашения от договора коммерческой концессии, однако последний никак не связан с получением налоговых льгот. Даже в некоторых судебных актах по ошибке указывается, что к отношениям, возникшим из концессионного соглашения, применяются нормы гл. 54 ГК РФ, а также ФЗ «О концессионных соглашениях», на основе чего применяются не подходящие нормы права[27].

Нельзя отрицать, что как публично-правовая, так и частная конструкции отношений базируются на общих принципах: предоставление исключительных (эксклюзивных) прав, которые по различным основаниям не могут перейти в собственность другой стороны и являются разрешением для осуществления какой-либо деятельности. В связи с этим можно обоснованно считать концессионные отношения определенной базовой моделью связей контрагентов, возникающих при передаче различных эксклюзивных и исключительных прав. Соответственно, отношения коммерческой концессии должны обладать как общими, так и отличительными признаками.

В силу отсутствия специального регулирования отношений по комплексному использованию объектов исключительных прав в предпринимательской деятельности в России до середины 90-х годов XX века и активного заимствования иностранных слов в науке и появился спор о соотношении между собой таких терминов, как «коммерческая концессия», «франчайзинг», «франшиза». При введении понятий «коммерческая концессия» или «франчайзинг» в словари справочных правовых системы мы получаем информацию о тождественности обозначенных понятий. Аналогичные суждения можно встретить у авторов многих книг и комментариев[28]. Вероятно, точка зрения, основанная на тождестве данных терминов, возникла из идентичности переводов иностранных слов. Другие авторы указывают на общность объектов исключительных прав, передаваемых как по договору коммерческой концессии, так и при помощи его зарубежного аналога, из чего обычно постулируется вывод о тождественности обозначенных конструкций[29]. Законодательство ряда стран вовсе содержит упоминание как о договорах франчайзинга, так и о договорах коммерческой концессии[30]. Полагаем, что многовековой опыт развития предпринимательских отношений за рубежом может свидетельствовать о том, что подобные споры являются небезосновательными, и вывод о тождестве обозначенных понятий обусловлен сходством наиболее очевидных признаков данных отношений.

Для начала необходимо разобраться со значением понятия «франчайзинг», так как собственно коммерческая концессия все же представлена в ГК РФ в виде договора, т. е. юридической формы, закрепляющей отношения определенного рода. Так, по мнению Р. Б. Каца, франчайзинг представляет собой продолжительное взаимовыгодное деловое сотрудничество, в ходе которого крупная компания представляет небольшой фирме франшизу на производство, продажу товаров, оказание услуг на определенной территории под торговой маркой крупной фирмы[31]. Как видно из смысла определения, суть отношений сводится к отношениям пользования, позволяющим на возмездной основе распространить географию «представительства» средств индивидуализации без расширения правообладателем собственной филиальной сети. При этом под франшизой, очевидно, понимается собственно объект договора – комплекс исключительных прав, разрешающий ведение определенной деятельности.

В. В. Витрянский понимает под франчайзингом группу договорных отношений, одним из основных условий которых является передача одним предпринимателем другому совокупности исключительных и иных прав для коммерческого использования. При этом он отождествляют его с понятиями коммерческой концессии и франшизы. Нужно согласиться с его мнением, что по своей сути данные отношения небезосновательно входят в самостоятельную группу договоров об использовании исключительных прав. Соответственно, в качестве квалифицирующих черт данных отношений как разновидности концессионных отношений им выделяется их предпринимательский характер и статус контрагентов, факт передачи целого комплекса прав лишь в пользование, наличие особой цели у правообладателя (создание производственной, торговой или сбытовой сети, расширяющей географию его присутствия), а также юридическая самостоятельность сторон при наличии специальных взаимных обязанностей[32].

М. Н. Каткова рассматривает франчайзинг как способ организации и осуществления предпринимательской деятельности, основанный на договоре франчайзинга и иных сопутствующих договорах между предпринимателями по использованию исключительных и иных прав в различных сферах предпринимательской деятельности[33]. Очевидно, что здесь имеется логическая ошибка, при которой автор пытается истолковать понятие через само себя. Кроме того, сам франчайзинг сводится к группе договоров, в то же время судебная практика не признает ряд связанных друг с другом сделок в качестве единого договора коммерческой концессии (как отечественного аналога франчайзинга)[34]. Наконец, данное определение не позволит отличить франчайзинг от сходных конструкций, например, от дистрибьюторского договора.

С. В. Климова, характеризуя франчайзинговые отношения, делает акцент на передаче лицензии (франшизы) на производство продукции, продажу товаров, оказание услуг под товарной маркой правообладателя на ограниченной территории в пределах установленного срока[35]. О. А. Городов также понимает под ним разновидность лицензионного соглашения по передаче франшизы[36]. Э Гаврилов указывает, что договор коммерческой концессии зачастую или обычно включает в себя лицензионный договор, что превращает его в комплексный лицензионный договор[37].

В подобном понимании франчайзинговые отношения выступают в зауженном виде, делается упор на лицензионную основу данных отношений, которая представляется в качестве так называемой франшизы. Однако, как верно отмечает В. В. Панюкова, договор коммерческой концессии (франчайзинговые отношения в понимании отечественного законодателя), по сути, сводят с лицензионным договором, между тем его сущность предполагает не только передачу возможности использования исключительных прав, но также и коммерческого опыта, деловой репутации своим контрагентам[38]. Полагаем, что понятие лицензии в данном случае необходимо толковать не с точки зрения договора, а в качестве разрешения правообладателя на осуществление определенного вида деятельности, подкрепленного предоставлением в пользование каких-либо нематериальных активов. Тогда спор о противопоставлении франчайзинговых и лицензионных отношений будет снят, но в то же время не произойдет отрицания общности их юридической природы.

Отождествляет франчайзинг и коммерческую концессию и Е. А. Суханов. По его мнению, это отношения по возмездному приобретению пользователем у известного предпринимателя с хорошей деловой репутацией права на использование принадлежащих ему средств индивидуализации товаров, работ, услуг, секретов производства и получение консультативной, организационной помощи[39]. Полагаем, что данное определение удачно отражает важную особенность, вытекающую из двусторонне обязывающего характера обязательств: оказание содействия со стороны правообладателя. Г А. Лаптев также обусловливает тождество обозначенных понятий на основе высокого уровня взаимодействия контрагентов[40].

Согласно мнению европейских юристов, изложенному в Кодексе европейского договорного права, франчайзинг представляет собой предприятие среднего бизнеса (собственника), которое для целей увеличения сбыта использует торгово-посредническую сеть на основе установления договорных отношений с малыми предприятиями (пользователями), осуществляющими реализацию продукции от своего имени в отведенном им географическом регионе[41]. Полагаем, что в отличие от иных определений данный подход игнорирует основу отношений франчайзинга, выделяемую всеми авторами: предоставление и использование исключительных прав, что является фактором обеспечения потенциально более высокой прибыльности пользователя по сравнению с реализацией товаров (работ, услуг) с применением собственных неизвестных средств индивидуализации. Дефиниция сужает возможности франчайзинга исключительно рамками обязанностей по реализации товаров. Тем самым отношения франчайзинга переводятся в разряд договоров дилерского или дистрибьюторского типа[42].

По мнению В. А. Белова, подобное понимание франчайзинга дает ясное представление о специфике данных отношений, особенно в части отличий от дистрибьюции. В то же время полагаем, что обозначенная дефиниция, напротив, не дает должного представления о широком спектре возможностей данной сделки, так как исключительно посредством рассмотрения обязанностей сторон договора франчайзинга, изложенных в Кодексе европейского договорного права, можно понять возможную предрасположенность договора на производственную деятельность, на предоставление использования объектов исключительных прав (которые не ограничены какими-либо требованиями к обязательному составу объектов).

Согласно иному общепринятому мнению европейских ученых, приведенному в Модельных правилах европейского частного права, франчайзинг представляет собой право осуществления предпринимательской деятельности в рамках франчайзинговой сети с целью предоставления определенного продукта в интересах и от имени пользователя, который использует фирменное наименование, товарные знаки и иные объекты исключительных прав правообладателя[43]. Данная дефиниция в более удачной, однако абстрактной форме обозначает существо отношений, акцентируя внимание на присоединении к предпринимательской сети, обещающей преференциальные условия работы на рынке, посредством возмездного использования пользователем объектов исключительных прав в своих интересах с соблюдением связанных с этим требований. Это не позволяет правообладателям низводить франчайзинг до уровня получения вознаграждений на основе договора лицензионного типа. В то же время, обходятся вниманием вопросы сотрудничества сторон и возможности осуществления производственной деятельности.

Европейский этический кодекс франчайзинга раскрывает его содержание с точки зрения системы продвижения товаров (работ, услуг) на рынке, основанной на тесном и продолжительном сотрудничестве между юридически и финансово независимыми хозяйствующими субъектами, предполагающей наделение франчайзером правом своего франчайзи по обязательному осуществлению предпринимательской деятельности в соответствии со стратегией и концепцией франчайзера[44]. Полагаем, что, несмотря на акцент на независимости контрагентов, недостатком данного подхода является попытка совместить противоположные аспекты правового статуса пользователя посредством указания на право и обязанность франчайзи по осуществлению предпринимательской деятельности.

Определение, данное Всемирной организацией интеллектуальной собственности, акцентирует внимание на возмездной передаче системы ведения бизнеса, разработанной правообладателем[45]. Несомненным преимуществом данного подхода является пресечение недобросовестного поведения со стороны потенциального франчайзера, так как возмездный характер отношений подразумевает не просто передачу каких-либо объектов исключительных прав, единичное содействие, а целую систему мер, направленных на установление взаимных обязательств в процессе использования общих результатов интеллектуальной собственности. Довольно общее определение предлагает также Международная ассоциация франчайзинга: метод расширения бизнеса, связанный с возмездным использованием лицензии на товарный знак, при осуществлении содействия и контроля в отношениях между контрагентами[46].

Довольно редко ученые пытаются подойти к познанию сущности явления франчайзинга посредством изучения его признаков, освещающих различные ключевые и достаточные черты изучаемого нематериального явления, что позволяет обособиться от излишней абстрактности и субъективизма.

По мнению А. С. Райникова, франчайзинг обладает следующими базовыми признаками. Во-первых, это договор, т. е. форма, закрепляющая сложившиеся отношения. Во-вторых, он предполагает срочную передачу комплекса исключительных прав для осуществления предпринимательской деятельности. В-третьих, воля правообладателя направлена на расширение рынков сбыта товаров, работ и услуг, посредством замещения себя своим контрагентом в отношениях с третьими лицами[47].

В. В. Витрянский, основываясь на идентичности франчайзинга и договора коммерческой концессии, выделяет в качестве признаков, во-первых, предпринимательский статус субъектов отношений, во-вторых, объектом отношений является целый комплекс исключительных прав, в-третьих, имеются тесные отношения контрагентов в процессе осуществления бизнеса (в части содействия, обучения, заимствования корпоративной культуры, исключения конкуренции), в-четвертых, передаче подлежит лишь право пользования объектом отношений, в-пятых, имеется юридическая самостоятельность контрагента правообладателя при наличии определенной экономической зависимости от него, в-шестых, франчайзер преследует особую цель отношений – расширение рынков сбыта[48].

Г. В. Ларионов дополнительно указывает на необходимость разработки правообладателем системы ведения бизнеса, возмездный и взаимовыгодный характер предоставления права использования объектов исключительных прав, обязательное наличие отношений по контролю над пользователем и оказанию содействия[49].

Нужно заметить, что изучению признаков франчайзинга не уделено должного внимания. Однако позиции авторов по данному вопросу не противоречат, а дополняют друг друга, позволяя сформировать целостное представление о франчайзинге. В то же время данные признаки и дефиниции содержат попытки объединить в себе не только юридические, но и экономические аспекты изучаемого понятия.

В связи с этим полагаем, что франчайзинг можно рассматривать с двух точек зрения[50]. С экономической он представляет собой способ организации и развития бизнеса, основанный на взаимовыгодном предоставлении контрагенту определенных эксклюзивных прав, принадлежащих правообладателю, или на объединении активов для ведения совместной деятельности, позволяющих осуществлять юридически независимую предпринимательскую деятельность в рамках единой сети, предусматривающей систему сотрудничества, совместное использование средств индивидуализации, соблюдение корпоративной культуры, внедрение механизмов контроля и возможность ограничения деятельности контрагентов.

С юридической точки зрения франчайзинг можно воспринимать как урегулированную гражданским законодательством систему предпринимательских отношений, возникающих по поводу и в процессе возмездного использования исключительных прав, принадлежащих правообладателю, или по осуществлению контрагентами совместной деятельности, сопряженной с их использованием, а также отношений, связанных с координацией и субординацией действий сторон в процессе осуществления предпринимательской деятельности.

Нужно понимать, что экономическая трактовка предусматривает все многообразие возможных отношений сторон, что выражается в различных формах сотрудничества и ограничений, которые могут применяться далеко не во всех отношениях. То же самое можно утверждать и для юридической дефиниции, предполагающей различный набор прав и обязанностей сторон договора, что проявляется в разной степени координации и субординации действий контрагентов. Последнее есть выражение экономической сущности франчайзинга, выраженной в праве обладателя исключительного права монопольно и односторонне направлять отдельные действия юридически независимого контрагента – что является признаком, через который проявляется природа концессионных отношений. В обозначенных определениях мы постарались охватить все многообразие моделей построения франчайзинга, речь о которых пойдет далее. В то же время разнородность их содержания выявляет очевидную дихотомию в рамках данных дефиниций, что находит свое воплощение в рассмотрении франчайзинга как возмездного договора и как договора о совместной деятельности[51].

Представляется, что ближе всего ответ на вопрос о соотношении франчайзинга и коммерческой концессии был дан С. А. Бобковым. Исходя из разделения франчайзинга с точки зрения эволюции содержания на товарный, бизнес-формат и конверсионный франчайзинг, он приходит к выводу, что закрепленная в гл. 54 ГК РФ конструкция договора коммерческой концессии представляет собой частную разновидность отношений франчайзинга[52]. Полагаем, что в целом логика автора верна, так как она наглядно отражает развитие содержания данных отношений, что позволяет обособить в их рамках договор коммерческой концессии.

Франчайзинг является товарным в случае предоставления правообладателем исключительных прав по распространению его продукции на определенной территории. Исторически это первый вид франчайзинга, появившийся в середине XIX века, который заложил дальнейшую основу его развития посредством распространения товаров через дилерские сети. Подобная модель договорных отношений нашла свое отражение и в Гражданском кодексе Российской Федерации. Так, ст. 1033 предполагает возможность закрепления ограничения прав пользователя по осуществлению своей деятельности исключительно на указанной территории. Несмотря на выделение данного вида франчайзинга, в литературе отмечают, что по своей сути это были дистрибьюторские и дилерские отношения, налагающие на пользователей обязанность по сервисному обслуживанию реализованной техники[53]. Нужно заметить, что актуальность разграничения данных моделей отношений сохраняется до сих пор.

Франчайзинг бизнес-формата, возникший в середине XX века, предполагает не только осуществление дилерских функций, но также и полное копирование системы ведения бизнеса, включая рекламную политику, руководство персоналом. В данном случае имеется заимствование системы ведения бизнеса, предполагающее использование коммерческого опыта, средств индивидуализации и корпоративной культуры правообладателя в той мере, при которой независимый пользователь посредством использования объектов исключительных прав легально и самостоятельно заменяет и подменяет собой правообладателя в отношениях с потребителями. Ученые отмечают, что по сути данная модель символизирует франчайзинг как таковой[54]. Неслучайно в США более 80 % персонала данной отрасти приходится на обслуживание именно этого вида франчайзинга[55].

Полагаем, что именно к данному виду франчайзинга ГК РФ тяготеет в большей степени. Например, ст. 1032 ГК РФ закрепляет следующие обязанности пользователя: использование указанным в договоре способом средств индивидуализации, обеспечение соответствующего качества товаров и услуг, соблюдение указаний правообладателя (в т. ч. оформление помещений), ст. 1031 обязывает правообладателя оказывать пользователю консультативное и техническое содействие. Кроме того, к объектам отношений, помимо средств индивидуализации, прямо отнесены коммерческий опыт, деловая репутация. Несмотря на наличие подобных корреспондирующих обязательств между предпринимателями, ГК РФ не содержит положений, касающихся сотрудничества между контрагентами в рамках самой дефиниции договора. При этом часть возможных договорных связей выведена в положения о правах и обязанностях сторон, которые, будучи диспозитивными нормами, могут быть настолько искажены сторонами договора, что в юридической практике нередко возникают проблемы с квалификацией подобных отношений[56].

Поэтому, например, дефиниция франчайзинга как системы отношений по возмездному предоставлению комплекса исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности в целях продажи продуктов (услуг) в соответствии с установленными правилами ведения бизнеса, данная в отклоненном отечественном законопроекте «О франчайзинге» (п. 1 ст. 2)[57], является более удачной с точки указания на наличие дополнительных требований к осуществлению пользователем своей предпринимательской деятельности. В то же время смещение фокуса франчайзинга исключительно на торговлю, напротив, противоречит идее вариативности установления экономических отношений[58].

Похожее абстрактное определение франчайзинга как способа организации бизнес-отношений между независимыми компаниями и(или) физическими лицами, в рамках которой франчайзи получает от франчайзера официальное разрешение на использование знака обслуживания, фирменного стиля, деловой репутации, ноу-хау и готовой бизнес-модели за определенную плату, дается и Российской ассоциацией франчайзинга (далее – РАФ)[59]. В то же время отсутствие разделения экономической и юридической составляющей вводит в отношения неопределенность в области ограничения использования данных объектов исключительно в предпринимательской деятельности, введения в оборот объектов, неизвестных гражданскому законодательству.

Исторически последним возник конверсионный франчайзинг (конец 70-х годов XX века). Он предполагает создание из нескольких самостоятельных предприятий единой сети, объединенной общими средствами индивидуализации, политикой, производством и руководством. Это своего рода монополистическое объединение наподобие синдиката или картеля. В то же время данные отношения не должны переходить грань дозволенной субординации к установлению прямого управления и осуществления согласованных действий.

Подобная ассоциация обычно происходит путем присоединения самостоятельного предприятия (аналогичного или смежного профиля) к более известному предприятию, имеющему франшизную систему[60]. При этом предполагается, что франчайзи уже имеет опыт управления собственным бизнесом, и приобретение франшизы обусловлено получением преимуществ от заимствования опыта, использования средств индивидуализации товаров и услуг, принадлежащих франчайзеру, занимающему более заметное положение на рынке.

Конверсионный франчайзинг обычно является еще и производственным[61] – т. е. основанным на принципах распределения труда и территории реализации товаров, обеспечения экономичности производства, повышения объемов и гибкости производства[62]. Он включает в себя различные схемы взаимоотношений компаньонов (владельцев средств индивидуализации, производителей сырья, продукции, продавцов)[63]. Это позволяет выстроить нечто наподобие горизонтально или вертикально интегрированного холдинга. Однако наличие юридической и почти полной экономической самостоятельности отрицает непосредственное осуществление управления пользователями, что отличает конверсионный франчайзинг от холдинга, основанного на договоре[64].

РАФ дает следующие определения данного вида отношений. Во-первых, вхождение независимого предприятия в сеть региональной или национальной компании, предлагающей воспользоваться преимуществами услуг группы связанных предприятий. Обычно данная сеть объединяет ряд сравнительно небольших компаний. Во-вторых, это вид франчайзинга, при котором крупный франчайзер приобретает всю или часть другой сети и преобразует отдельные ее элементы, чтобы они соответствовали его требованиям. Этот шаг позволяет быстро расширить сеть. При этом правовые осложнения могут возникнуть при желании покупателя начать управлять приобретенной сетью. Определенная самостоятельность обусловливает риски неоправданной конкуренции между участниками сети[65]. В то же время не совсем понятно, что подразумевается под приобретением сети, если отношения франчайзинга основаны на установлении договорных обязательств, а не приобретении акций (долей) иных юридических лиц. Получается, что правообладатель создает холдинговую структуру.

Полагаем, что столь широкое понимание данного вида франчайзинга свидетельствует об отсутствии каких-либо однозначных критериев, устанавливающих основы структурной связи между участниками сети, пределы и границы субординации и координации между независимыми хозяйствующими субъектами, входящими во франчайзинговую сеть. В то же время нельзя недооценивать потенциал данной модели для отечественной экономики, ведь этот вид франчайзинга подразумевает кооперацию посредством объединения сравнительно небольших элементов в крупную сеть, что позволяет оптимизировать производство и сбыт, получить синергетический эффект от масштабов взаимодействия.

В подобном понимании конверсионный франчайзинг по внешним признакам связан с иными видами данных отношений, например, с многофункциональным франчайзингом – приобретением франчайзером бизнес-системы, первоначально не связанной с его деятельностью. Полагаем, что это позволяет диверсифицировать структуру нематериальных активов, а также направлений ведения бизнеса, в т. ч. для установления производственно-торговой связи между предприятиями различной специализации. Аналогичную диверсификацию можно реализовать посредством ведения так называемого нишевого франчайзинга, предполагающего использование различных исключительных прав для ведения разнородного бизнеса в небольшом сегменте, но с различной специализацией пользователей, использующих разные комплексы объектов исключительных прав, что даже предполагает некоторую конкуренцию между ними[66].

Обозначенные понимания данной модели франчайзинга прямо не представлены в ГК РФ как отношения, возникающие из договора коммерческой концессии, а ее применение может быть затруднительно без внесения изменений в действующее законодательство. В то же время попытки применения конверсионного франчайзинга посредством конструкции смешанных договоров в случае возникновения судебных разбирательств могут закончиться тем, что к данным отношениям, скорее всего, будут применены нормы, касающиеся договора простого товарищества, которые не соответствуют сущности отношений франчайзинга[67]. Определенные вопросы могут возникнуть у антимонопольных органов в части использования вертикальных соглашений, явно не соответствующих содержанию законодательного регулирования договора коммерческой концессии (п. 2 ст. 11, п. 1 ст. 12[68])[69].

Иностранные ученые указывают на несколько иное понимание сущности конверсионного франчайзинга. Отмечается, что причиной его возникновения является значительное увеличение количества франчайзеров, что снижает удельную долю франчайзи, приходящихся на одного правообладателя. Данную тенденцию отмечают и отечественные исследователи: темпы прироста франчайзеров в РФ в 1,5 раза выше, чем увеличение численности франчайзи[70]. Конверсионный франчайзинг может быть реализован двумя способами. Первый – предложение франчайзингового бренда независимым владельцам бизнеса в той же отрасти. Тем самым происходит объединение независимых предприятий под эгидой одной бизнес-системы, включающей единые общие средства индивидуализации и правила ведения бизнеса. Второй – предложение франчайзингового бренда самостоятельным предпринимателям, испытывающим проблемы с бизнесом и(или) желающим диверсифицировать его (обычно это предложение касается малого бизнеса). Актуальность данных направлений продиктована последствиями экономических кризисов, что мотивирует предпринимателей искать направления сотрудничества, сохранять и привлекать квалифицированных специалистов. Помимо взаимодействия в области использования объектов исключительных прав, франчайзеры предлагают набор важных нематериальных активов: система маркетинга и продаж, программы обучения, проведение анализа причин снижения доходности контрагента, что позволяет получить дополнительный доход от сотрудничества[71].

Иными словами, подобное понимание конверсионного франчайзинга ничем не отличает его как от договора коммерческой концессии, так и от прочих разновидностей франчайзинга. С той разницей, что в качестве отличительных черт выступает то, что в отношения вступают опытные бизнесмены, решившие отказаться от полной автономии ведения предпринимательской деятельности в пользу выгодного сотрудничества по личным или экономическим мотивам. Полагаем, что в подобном понимании конверсионный франчайзинг действительно не обладает существенными отличиями от товарного, бизнес-формата и производственного франчайзинга, так как основан на реструктуризации бизнеса, обусловленной мотивами руководства, что связано с принятием преимуществ и обременений на основании договора, который ничем не отличается от иных видов франчайзинга. В то же время полагаем, что идея конверсионного франчайзинга как экономической категории, основанной на эволюции торгово-производственной кооперации, может выходить за рамки как договора коммерческой концессии, так и традиционного договора франчайзинга[72].

На основе вышеизложенного считаем возможным дополнить точку зрения С. А. Бобкова о том, что понятие коммерческой концессии является синонимом франчайзинга бизнес-формата. Представляется, что невозможность прямого отождествления коммерческой концессии и франчайзинга бизнес-формата вызвана не столько различиями в составе средств индивидуализации[73], сколько тем, что существующая в ГК РФ модель отношений объединяет в себе товарный и бизнес-формат франчайзинга, что позволяет контрагентам отступать от экономических клише, несмотря на риски осложнения квалификации данных отношений[74].

Кроме того, упрощенное понимание конверсионного франчайзинга допускает полное смешение договора коммерческой концессии и собственно франчайзинга как родового понятия. Полагаем, что данная точка зрения не является верной, так как в подобной трактовке конверсионный франчайзинг ничем не отличается от иных разновидностей. На основе чего можно не согласиться с мнениями авторов о том, что договор коммерческой концессии и франчайзинг являются тождественными по причине сходства передаваемых по ним объектов[75].

В то же время, не отрицая очевидность факта аналогичности передаваемых объектов, стоит отметить, что наиболее популярные подходы к определению франчайзинга не учитывают всех возможных моделей его построения. Так, несмотря на существование конверсионного франчайзинга, также предполагающего использование тех же объектов исключительных прав, структура связей данных отношений существенно отличается, что позволяет говорить о неполноте понимания франчайзинга как такового, а также о ложности вывода о тождестве договора коммерческой концессии и франчайзинга, так как подобное сравнение правомерно лишь в случае узкого понимания франчайзинга, а также проведения аналогии исключительно по объектам договорных отношений. Ведь сам по себе факт понимания франчайзинга в узком виде никоим образом не исключает конверсионной модели его построения как элемента науки, предпринимательской практики отдельных стран и фактических отношений, образующих общее понятие и содержание франчайзинга. Следовательно, большинство дефиниций данного явления, в т. ч. легальных, освещают лишь часть его содержания, которое не является абсолютным, однако становится основанием для наиболее очевидных выводов.

Наконец, завершая характеристику отдельных терминов, стоит разобраться с особенностями содержания понятия «франшизы», которое также имеет широкую сферу применения. Упоминание термина выходит далеко за рамки отношений франчайзинга, он часто применяется в страховом деле[76]. Отмечается, что с практической точки зрения его неопределенность, отождествление с другими категориями мешает статистическому учету, в т. ч. при составлении аналитических прогнозов, вводит в заблуждение предпринимателей[77]. Полагаем, что понимание значения франшизы и ее соотношения с другими понятиями можно уяснить исходя из ее иностранного значения, а также употребления в научной литературе и нормах права. В переводе с английского она означает «льготу», «привилегию», «особое право». Модельный закон Международного института по унификации частного права (далее – УНИДРУА) «О раскрытии информации в отношении франшизы»[78] трактует термин «франшиза» как некую совокупность исключительных прав, принадлежащую франчайзеру, переданную им на платной основе для осуществления предпринимательской деятельности при наличии контроля и содействия со стороны франчайзера[79].

Международная ассоциация франчайзинга описывает франшизу как лицензию, характеризующую отношения между контрагентами в части использования товарных знаков, получения вознаграждения, оказания содействия и реализации контроля[80]. Полагаем, что в данном случае лицензия означает разрешение, факт возмездного предоставления права использования исключительных прав и принятие правообладателем ключевых обязанностей.

В отечественной литературе также сложились определенные взгляды на содержание этого термина. Так, Ф. Н. Филина указывает, что франшиза представляет собой не что иное, как товар, который имеет общеизвестные потребительские характеристики: цену, качество, обслуживание[81]. По мнению Р. Б. Каца, франшиза представляет собой полную бизнес-систему, в том числе включающую в себя коммерческую и техническую документацию, которую правообладатель продает пользователю[82]. РАФ понимает под ней право на вступление в определенную предпринимательскую деятельность[83]. С. А. Бобков, исходя из актов УНИДРУА, также придерживается позиции, что франшиза представляет собой право использования исключительных прав[84].

Согласно актам Евросоюза, франшиза рассматривается как совокупность промышленной и интеллектуальной собственности, используемой для продажи товаров, оказания услуг конечным потребителям. Также франшиза является объектом договора, эквивалентом, за который правообладатель получает вознаграждение[85]. В ранее упомянутом законопроекте «О франчайзинге» франшиза также понимается как комплекс благ – объект договора франчайзинга, – необходимый для создания и ведения предпринимательской деятельности по бизнес-системе правообладателя (п. 3 ст. 2)[86]. Полагаем, что совокупность приведенных точек зрения свидетельствует о наличии определенности в понимании содержания данного понятия.

Ввиду того, что термин «франшиза» не раз фигурировал в качестве объекта договора франчайзинга, а также по причине того, что он имеет весьма конкретное материализованное содержание в виде права пользования на различные объекты интеллектуальной собственности, сопутствующей бизнесу документации, образующих единое целое и выступающих на рынке в качестве товара, то ему можно выделить место в структуре предмета договора коммерческой концессии с точки зрения отечественного законодательства. В силу того, что воля участников отношений направлена на использование различных объектов исключительных прав и деловой репутации – объектов гражданского права (ст. 128 ГК РФ), а также сопутствующей документации и коммерческого опыта правообладателя, можно обоснованно утверждать, что термин «франшиза» в отечественном гражданском праве является элементом предмета договора коммерческой концессии: совместно с объектами гражданского права (в первую очередь комплекс исключительных прав), а также документацией и коммерческим опытом франшиза является объектом договора коммерческой концессии. Она совместно с базовыми обязательствами по исполнению сделки (второй элемент предмета договора) в целом образует предмет договора коммерческой концессии[87], т. е. наделяет его уникальными признаками, позволяющими идентифицировать данные отношения как по их объектам, так и по ключевым обязательствам, направленным на их использование. Полагаем, что данная декомпозиция позволяет не только наглядно описать, но и на практике отграничивать договор коммерческой концессии от иных предпринимательских сделок. Полагаем, что подобный подход к структуре предмета договора является универсальным, так как может охарактеризовать и индивидуализировать любые договорные отношения.

Отклонение версии о рассмотрении франшизы в качестве права на ведение определенного вида деятельности, на наш взгляд, обуславливается тем, что данная мера возможного поведения рассматривается изолированно как от собственно объектов, на эксплуатацию которых оно направлено, так и от иных прав и обязанностей, имманентно связанных с ним: обязательство по оплате, содействие пользователю. Полагаем, что отсутствие данных мер поведения в составе франшизы как субъективного права освещает лишь малую часть действий, составляющих существо договора коммерческой концессии – его предмет, т. е. неправомерно сужает его, исключая не только сами объекты, но и базовые обязательства по договору, связанные с особенностями и условиями их использования.

Об отнесении документации, содержащей техническую и коммерческую информацию, к составу франшизы, свидетельствует необходимость документального оформления передачи нематериальных активов, предоставление которых в натуре невозможно. В то же время обозначенные документы, равно как коммерческий опыт и коммерческая информация, отраженные в них, отсутствуют в перечне объектов гражданского права (ст. 128 ГК РФ). Полагаем, что отрицать наличие коммерческой документации в составе объектов договора – значит исключать их из договора коммерческой концессии, так как пользователь не вправе требовать передачи ему непоименованных в договоре объектов, следовательно, правообладатель может не разрабатывать обозначенную документацию и не передавать ее пользователю, так как даже при наличии обязанности по передаче документации не будет определен объект данной обязанности. Следовательно, формальное исполнение данной меры поведения правообладателя не будет свидетельствовать о нарушении подобного неполноценного договора. Равно как и формальное обозначение обязанности правообладателя по передаче абстрактной, неконкретизированной документации.

Наши доводы подтверждаются материалами судебной практики в части необходимости согласования различных пакетов документов, определяющих степень сотрудничества и помощи пользователю[88]. Из чего следует, что правообладатель на их основе предоставляет определенный перечень услуг различного содержания и стоимости, выбранных на усмотрение пользователей.

Таким образом, франчайзинг представляет собой родовое понятие, содержание которого зависит от объема толкования отдельных моделей отношений, по которым он может быть реализован. Полагаем, что в отечественном законодательстве непосредственно представлены лишь две разновидности отношений франчайзинга: товарный и бизнес-формат. Они воплощены в форме договора коммерческой концессии. Представляется, что реализация конверсионного франчайзинга в узком понимании возможна без внесения изменений в законодательство посредством договора коммерческой концессии. При этом необходимость ликвидации пробела в этой области законодательства стоит весьма остро – в силу того, что франчайзинговые отношения в РФ развиваются стремительно, а существующее консервативное законодательство (в т. ч. антимонопольное), а также формируемая на его основе правоприменителями практика нередко противоречат сущности отношений франчайзинга.

Понятие «коммерческая концессия» в отечественном законодательстве выступает видовым по отношению к франчайзингу в его общемировом понимании[89], и по сути оно вобрало в себя возможное содержание правоотношений, возникающих из товарного и бизнес-формата франчайзинга. В целом данные связи являются частноправовым воплощением концессионных отношений.

В свою очередь понятие «франшизы» можно обоснованно понимать как в качестве группы объектов гражданского права, совместно с коммерческой документацией, так и в виде объекта договора – элемента предмета договора коммерческой концессии. Полагаем, что подобное системное понимание соотношения обозначенных терминов, основанное на установлении их содержания и строгих связей между ними, позволит снять остроту научных споров, посвященных как данной проблеме, так и в целом вопросам структуры предмета гражданско-правового договора.

§ 2. Приоритетные направления регулирования отношений коммерческой концессии (франчайзинга) за рубежом

Эффективное правовое регулирование отношений франчайзинга невозможно без изучения особенностей зарубежного законодательного регулирования и опыта его применения. Подробно частные характеристики правового регулирования франчайзинга в различных странах мира отражены в результатах исследований Международной ассоциации франчайзинга[90], а также УНИДРУА[91].

Необходимость выявления существенных отличий требует проведения систематизации данных знаний. Поэтому некоторые авторы пытаются выявить специфику регулирования франчайзинга посредством изучения моделей регламентации частноправовых отношений. Так, с точки зрения субъектов, управомоченных на установление норм права, ими выделяются следующие модели: 1) совместное регулирование, предполагающее наличие обширных правотворческих полномочий у публично-правовых образований разного уровня, что находит свое воплощение в правотворческой деятельности субъектов федеративных государств; 2) модель наднационального регулирования, устанавливающая примат норм международного права, в регионе действия которого национальные нормы должны соответствовать ему; 3) модель исключительного правового регулирования отношений внутригосударственными публично-правовыми образованиями (субъектами федерации)[92], например, канадская провинция Квебек. Как раз с последней моделью сравнивают регулирование отношений в РФ, отмечая их сходство[93].

Полагаем, что в истинности подобных отношений можно усомниться в силу того, что регулирование гражданских отношений в РФ имеет централизованный характер, что не предполагает осуществление правотворчества на уровне субъектов федерации (п. 1 ст. 3 ГК РФ). Это также свидетельствует о неполноте обозначенной выше классификации. В то же время представляется, что особенности напрямую зависят не столько от субъектов и уровня регламентации, сколько от исторических особенностей регулирования частноправовых отношений и степени их конкретизации, что может быть выражено в специфике регулирования однородных отношений, например, в пределах отдельных регионов.

Постараемся в общем проанализировать специфику правового регулирования франчайзинга на предмет обнаружения особенностей, недостатков и преимуществ в тех регионах, где данные отношения имеют как опыт правовой регламентации, так и востребованы среди предпринимателей.

Как было отмечено, некоторые авторы сравнивают регулирование отношений коммерческой концессии в РФ и в Квебеке. В то же время они отмечают, что в ГК Квебека нет особенной части, посвященной отдельным договорам, в силу чего для регулирования франчайзинга применяются общие положения о договорах. При этом иностранные ученые относят его к договорам присоединения, под которым понимают договор, существенные условия которого определены одной стороной, без согласования с контрагентом. Содержание подобных договоров в Квебеке и РФ весьма схоже[94]. Действительно, данная характеристика как нельзя лучше отражает взаимоотношения правообладателя с возможными партнерами в силу того, что франчайзер является обладателем исключительных прав и неминуемо будет рисковать своей репутацией, так как в гражданском обороте все товары и услуги, представленные лишь при помощи его средств индивидуализации, будут отождествляться именно с именем правообладателя. Поэтому наличие привилегии в определении условий договора ограничено лишь экономической целесообразностью данных отношений, что не может не учитывать правообладатель.

Отмечается, что при возникновении споров канадские правоведы рекомендуют судам выяснять способ формирования воли контрагентов в силу того, что статус сторон имеет асимметрию в пользу правообладателя в части возможности влиять на содержание договорных условий[95]. С другой стороны, изначально потенциальный пользователь вовсе не имеет никаких притязаний на исключительные права правообладателя, отношения нередко носят фидуциарный характер, а франчайзер не имеет обязанности заключать договор с первым встречным, тем более что он несет специфические риски, связанные со вступлением в данные отношения. Тогда на каком основании суд имеет право давать оценку действиям контрагентов и вмешиваться в экономическую деятельность субъектов частного права? Полагаем, что вопросы действительной координации интересов сторон при заключении договора – сфера исключительно частная, ведь в соблюдении интересов франчайзи прежде всего заинтересован франчайзер. Иными словами, вопросы экономической целесообразности участников отношений не должны входить в компетенцию органов власти, если правообладатель соблюдает информационную открытость и не вводит в заблуждение своих контрагентов[96].

Анализировать правовое регулирование в странах общего права довольно сложно в силу преобладания судебных прецедентов как основных источников права. Так, если обратиться к регулированию франчайзинговых отношений в США, то можно отметить, что оно осуществляется на двух уровнях. На федеральном уровне федеральной комиссией по торговле были приняты акты, связанные с раскрытием информации франчайзерами[97]. В настоящее время действуют «Требования о раскрытии и запретах, касающиеся франчайзинга и иных форм осуществления бизнеса»[98]. Данный документ закрепляет перечень информации, которую правообладатель должен опубликовать для потенциальных контрагентов: помимо наименования и сферы деятельности, требуется раскрыть сведения о личностях руководства, опыте, совершении ими различных правонарушений, количестве судебных тяжб, о применении процедур банкротства. Также он должен раскрыть размер и порядок оплаты, ограничительные условия (объем передаваемых прав, территорию действия контрагента, взаимоотношения с конкурентами), способы взаимодействия сторон (обучение, финансирование, реклама). Как отмечает С. А. Сосна, данные правила были приняты для борьбы с недобросовестными правообладателями, которые пытаются расширить свой бизнес за чужой счет[99]. Она также отмечает, что, по сути, в США посредством нормативных актов регулируются преддоговорные отношения.

На уровне некоторых штатов также есть свои акты, например, в штате Калифорния действует «Руководство о регистрации франшиз»[100] департамента надзора за предпринимательской деятельностью. Оно содержит перечень дефиниций, базовых обязательств, типовых форм документов, а также в нем регулируются вопросы финансирования и регистрации франшиз. Собственно договорные отношения регулируются в индивидуальном порядке самими сторонами, что нередко приводит к несправедливому перераспределению прав и обязанностей в пользу правообладателя[101]. Спорные вопросы определения правомерности поведения в рамках исполнения сделки урегулированы прецедентным правом[102].

Ряд актов действуют и в Совете Европы[103]. Они тоже акцентируют внимание на обеспечении равенства интересов сторон франчайзинговых отношений, принятии государствами – членами Совета Европы кодексов поведения национальных профессиональных ассоциаций франчайзинга. В гражданском законодательстве государств Европы обычно отсутствуют нормы, специально посвященные регулированию франчайзинговых отношений, ввиду чего применяются общие положения о договорах, как, например, в Германии. При этом особое внимание уделяется свободе реализации товаров и услуг, а также соблюдению законности конкуренции безотносительно национальных границ[104]. Тем не менее в ряде государств действуют специальные законы, например, во Франции еще в 1989 году был принят закон «О развитии коммерческих и кустарных предприятий и улучшении экономических, правовых и социальных условий их функционирования». Его нельзя назвать специальным законом о франчайзинге, так как в предмет его регулирования входят и иные смежные договоры, однако он также в большей степени ориентирован на преддоговорные взаимоотношения. Закон преследует цель защиты интересов различных пользователей посредством предоставления им полной информации о правообладателе[105].

Кроме того, торговое законодательство ряда стран Европы устанавливает общую преддоговорную обязанность по предоставлению информации в отношении различных предпринимательских договоров, предусматривающих тесное сотрудничество сторон. Формальное отношение к данным процедурам ликвидируется посредством комплекса законодательных мер, предусматривающих ответственность франчайзера, начиная от признания договоров незаключенными и наложения штрафов и заканчивая мерами уголовной ответственности[106].

Многие европейские акты являются результатом работы ученых-юристов по гармонизации права и представляют собой квазинормативные акты, т. е. не содержащие общеобязательных норм. Следовательно, они имеют не регулирующее, а рекомендательное и ориентирующее значение. Обозначенные акты, несмотря на попытки предложить единый подход к регулированию отношений, нередко содержат положения, отличающиеся друг от друга. В то же время не исключено, что участники сделки могут предусмотреть использование различного рода правил в качестве обычаев, например, по аналогии с правилами ИНКОТЕРМС.

Так, согласно правилам Европейского частного права[107], на франчайзере лежит обязанность особого рода в виде предоставления информации своему франчайзи о конъюнктуре рынка, работе франчайзинговой системы, рекламной политике[108]. Получается своего рода отчет головной фирмы перед своими контрагентами. На стороне франчайзи тоже появляются новые обязанности, например, информировать правообладателя обо всех притязаниях на его интеллектуальную собственность. Безусловно, это устраняет риски и способствует развитию сети в целом.

Там же устанавливается и обязанность франчайзера поддерживать должный уровень репутации своей сети посредством проведения рекламной политики. Имеются правила об информации, подлежащей раскрытию, в которую входят сведения об условиях контракта (надо полагать, унифицированные для всех участников сети). Нечто подобное можно найти и в отечественном законодательстве, однако лишь в отношении лицензионного договора, когда правообладатель пользуется институтом открытой лицензии, публикуя информацию о своем изобретении или произведении.

Согласно Кодексу европейского договорного права, преддоговорное регулирование направлено на предоставление франчайзером в проекте договора сведений о своей деятельности, о средствах индивидуализации и иных исключительных правах, используемых в работе его сети, а также о фактах экономического, бухгалтерского и судебного характера, информации о будущих обязанностях франчайзи (география работы, финансовые обязательства), обязательствах правообладателя в части содействия. Кроме того, потенциальный франчайзи по требованию франчайзера также должен предоставить сведения о своем опыте работы в соответствующем сегменте рынка, о своей репутации, включая факты экономического, бухгалтерского и судебного характера, о персонале и оснащении объектов недвижимости[109].

Тем самым процедура раскрытия информации, согласно Кодексу европейского договорного права, имеет двусторонне обязывающий характер, а также может предполагать передачу конфиденциальной информации совместно с запретом на ее распространение, что позволяет снизить риски обеих сторон[110]. В то же время само по себе раскрытие мы можем воспринимать лишь в узком смысле слова, так как сведения предоставляются исключительно на двусторонней основе и исключительно потенциальным контрагентам друг другу. Нужно учитывать, что раскрытие сведений о хозяйственной деятельности франчайзера потенциально неопределенному кругу лиц может привести к излишней открытости деятельности правообладателей в отношении своих конкурентов, а также стимулировать стремление участников данного рынка исказить информацию о себе в лучшую сторону.

Полагаем, что собственно раскрытие информации как обеспечение ее доступности всем заинтересованным лицам независимо от целей ее использования в соответствии с процедурой, гарантирующей ее нахождение и получение, представлено в законодательстве США, устанавливающем обязанность по регистрации франшизы. В свою очередь обязанность по раскрытию информации в обозначенном понимании обычно свойственна различным участникам рынка ценных бумаг. Поэтому предоставление информации конкретному лицу для целей оценки экономической целесообразности по вступлению в отношения более удачно именовать термином «предоставление информации».

В отношении самого договора устанавливается минимальный срок действия в три года. Франчайзи вправе рассчитывать на предоставление ему всех объектов исключительных прав, при помощи которых франчайзер осуществляет свою деятельность. При этом сама конструкция договора ориентирована в большей части на деятельность по перепродаже товаров (товарный франчайзинг), что предполагает важную особенность данных отношений: заключение договоров поставки непосредственно на основе договора франчайзинга. Возможно установление ограничительных условий для исключения конкуренции контрагентов друг с другом на период до одного года после окончания действия договора[111].

Интересно, что в процессе заимствования договора франчайзинга странами континентальной системы права наблюдается жесткая типизация его содержания и предмета, чего нельзя сказать о странах общего права, где франчайзинг был рассчитан как договор, объединяющий в себе множество видов самых разных по своему предмету обязательств[112]. Столь предопределенный подход к регулированию договорных отношений в странах романо-германской правовой семьи приводит к колоссальному количеству дискуссий о соотношении сходных между собой договоров. При этом, как ни странно, законодательство ряда государств Европы наряду с франчайзингом допускает существование договора коммерческой концессии, согласно которому контрагенту поставщика предоставляется исключительное право на распространение определенного рода товаров на оговоренной территории[113]. По сути, речь идет о дилерских и дистрибьюторских отношениях, не ставящих в основу деятельности использование объектов исключительных прав.

Международное регулирование отношений франчайзинга нашло свое воплощение в модельном законе УНИДРУА «О раскрытии информации в отношении франшизы»[114]. Несмотря на то, что он тоже не является обязательным, в нем устанавливаются базовые категории, а также информация, подлежащая раскрытию, т. е. документ, который правообладатель должен предоставить потенциальным пользователям до заключения договора. Он содержит такие сведения, как наименование правообладателя, информацию о товарном знаке, описание франшизной деятельности, необходимые размеры инвестиций, наличие правонарушений и сведения о применении процедур банкротства, информацию о судебных тяжбах.

В рамках деятельности УНИДРУА было разработано «Руководство по международному мастер-франчайзингу». Данный документ содержит широкий спектр информации, связанной с установлением основным франчайзи субфранчайзинговых отношений в рамках одного региона (чаще всего в одной стране). Ученые обращают внимание на основные проблемы мастер-франчайзинга, которые заключаются в ограниченных возможностях контроля франчайзера за сетью своего контрагента, в зависимости субфранчайзинговых отношений от действия договора мастер-франчайзинга, в распределении получаемых доходов[115]. Там же раскрываются некоторые вопросы отдельных сторон отношений, касающиеся направлений его применения, вопросов его связи с различными отраслями законодательства, преимуществ и недостатков франчайзинга, также оговариваются некоторые особенности использования интеллектуальной собственности и макроэкономическая статистика.

Отмечается, что, несмотря на редкое регулирование отношений франчайзинга, внимание правотворческих органов в первую очередь уделено предоставлению потенциальному франчайзи сведений, необходимых для принятия обоснованного решения о заключении договора. Содержится краткий обзор практики регулирования франчайзинга в различных странах мира[116].

Таким образом, задачи обеспечения транспарентности информации решаются несколькими направлениями: ряд стран вовсе игнорирует значение данного этапа отношений, в других предусмотрена обязанность (в т. ч. взаимная, а также длящаяся на протяжении действия договора) по целевому предоставлению информации, третье направление – раскрытие информации посредством регистрации условий предоставления франшизы как обязательный этап, предшествующий заключению договора франчайзинга (прежде всего в ряде штатов США). Регистрационные действия не всегда направлены на обнародование информации. В ряде стран, например, в Бразилии, Китае, Индонезии, Малайзии, Мексике, Молдове, Корее, Саудовской Аравии, Испании, Тайване, Вьетнаме, в ряде штатов США, они связаны с требованиями к форме договоров[117]. В иных, например, в Испании, предусмотрено ведение реестров франчайзеров.

Особый интерес к данному этапу отношений сторон не случаен, так как он имеет важное коммерческое и юридическое значение: позволяет, с одной стороны, оценить экономическую эффективность отношений, с другой, защитить интересы сторон на этапе переговоров, на котором не действуют традиционные механизмы защиты из договорного права[118]. Отмечается, что в ряде стран для предотвращения возможной дискриминации крупные франчайзеры обязаны заключить договоры с любым потенциальным франчайзи, соответствующим заранее установленным критериям[119]. Получается некоторый аналог публичного договора. Представляется, что данная возможность немыслима без наличия встречных двусторонних обязательств по предоставлению информации для проверки ее достоверности и определения рисков данных отношений.

Среди особенностей рынка франшиз в странах СНГ отмечается нацеленность франчайзеров на отношения не с начинающими предпринимателями, а с лицами, обладающими коммерческим опытом. Кроме того, отсутствие какого-либо регулирования относительно раскрытия информации о франшизе на преддоговорном этапе создает препятствия и неблагоприятный климат для развития франшизного рынка на всем постсоветском пространстве, порождает рост т. н. лжефраншиз, единственной целью которых является получение быстрой прибыли. Создаваемая нечистыми на руку франчайзерами иллюзия закрытости информации превращает идею франчайзинга в профанацию, лишая потенциальных франчайзи возможности сделать обоснованный выбор. В итоге получается покупка «кота в мешке», в результате чего правообладатель получает легкую прибыль и не оказывает никакой помощи своему франчайзи. Во многих зарубежных странах за подобные действия предусмотрена упрощенная процедура признания договора недействительным, а также возможность возмещения убытков и запрет на продажу франшиз для недобросовестного франчайзера. Более того, законодательство стран СНГ имеет негативную черту в виде большого числа норм диспозитивного характера, сильно искажающих сущность идеи франчайзинга, что нехарактерно для стран с развитой рыночной экономикой[120].

Еще одной чертой развития данного бизнеса на постсоветском пространстве является то, что франчайзинговые сети развиваются параллельно с распространением филиальных сетей тех же компаний. В свою очередь европейская и американская практика показывает, что развитие франчайзинговой сети является основным источником доходов компаний[121]. Получается, что правообладатель самостоятельно осваивает самые перспективные рынки, оставляя пользователям более рискованные сегменты. В то же время наличие возможных ограничений прав франчайзи закрепляет данную дискриминацию, создает иллюзию отсутствия конкуренции за наиболее перспективные рынки.

В Республике Казахстан франчайзинг урегулирован Гражданским кодексом[122] (далее – ГК РК). Нужно отметить, что само понимание франчайзинга как комплексной предпринимательской лицензии наглядно отражает сферу и содержание данных отношений. К числу возможных объектов отношений относятся также и право на фирменное наименование и охраняемая законом коммерческая информация (п. 1 ст. 896 ГКРК). Имеются нормы, позволяющие ограничить территорию действия договора, устанавливаются требования к его государственной регистрации в случае передачи отдельных объектов исключительных прав, например, объектов патентного права, селекционных достижений (ст. 897-1, 900 КГРК).

Несмотря на отсутствие прямых требований к предпринимательскому статусу сторон договора, сама дефиниция франчайзинга содержит указание на исключительно предпринимательскую сферу его действия, кроме того, устанавливается, что права и обязанности по договору франчайзинга переходят к наследнику только в том случае, если он зарегистрирован в качестве предпринимателя (п. 2 ст. 909 ГК РК).

Кроме того, существует специальный закон «О комплексной предпринимательской лицензии (франчайзинге)»[123]. Им устанавливаются базовые понятия, меры государственной поддержки франчайзинговых отношений. В орбиту регулирования франчайзинговых отношений вводятся третьи лица, такие как лицензионный брокер – лицо, осуществляющее посредническую деятельность при заключении и исполнении договора комплексной предпринимательской лицензии, индивидуальные предприниматели, банковские и страховые организации (ст. 1, 5, 12, 13). Авторы отмечают, что серьезным упущением ГК РК является отсутствие положений о недействительности договора в случае нарушения условий о его форме[124].

Закон прямо закрепляет возможные виды франчайзинговых отношений. Во-первых, это франчайзинг – рабочее место, по которому лицензиар создает и передает рабочее место с лицензионным комплексом лицензиату – индивидуальному предпринимателю. Во-вторых, франчайзинг предприятия, предполагающий создание имущественного комплекса с передачей лицензиату комплексной лицензии. Можно предположить, что отличие этих видов проявляется в масштабах строительства, а также в видах имущества, включенных в предмет договора. Авторы отмечают, что, по сути, данные сделки направлены не столько на использование объектов исключительных прав, сколько на создание предприятия. Неясно, сохраняется ли за правообладателем право собственности на созданные объекты, которое он передает пользователю[125]. Не совсем понятно распределение вложений, ведь из этих договоров прямо следует, что предприятие, рабочее место создает правообладатель. Соответственно, чтобы начать получать прибыль от предоставленного исключительного права, должно пройти много времени. Возникает вопрос: не проще ли правообладателю создать свой филиал, доход от которого начнет поступать намного быстрее и в большем объеме, чем от периодических отчислений пользователя?

В-третьих, закреплен конверсионный франчайзинг, при котором стороны заключают договор о преобразовании структурных подразделений правообладателя в самостоятельные предприятия. Однако отсутствует указание на важный признак конверсионного франчайзинга – наличие единого руководства, ограничивающего самостоятельность структурных единиц для проведения единой политики в рамках эксплуатации общих исключительных прав.

В-четвертых, предусмотрены две модели отношений пользователя и правообладателя: пользователь и продавец или производитель и продавец. В первом случае речь идет о модели дилерских отношений, которая в мировой практике получила обозначение «производитель – розничный торговец[126]». Вторая модель более всего соответствует сущности франчайзинга – происходит распространение сферы влияния правообладателя, так как пользователь непосредственно включается в его производственный цикл. Наконец, выделяется множественный франчайзинг, предусматривающий создание сети предприятий. Перечень видов комплексной предпринимательской лицензии остается открытым.

В то же время полагаем, что, несмотря на попытки всесторонне урегулировать франчайзинговые отношения, в действительности отсутствует необходимость освещать в законе их виды без фактического раскрытия их экономических и юридических особенностей, без выделения прав и обязанностей сторон, отличающих их. Крайне сомнительно самостоятельное выделение субъективных прав сторон, так как они следуют из общегражданской правосубъектности (например, право лицензиара выступать гарантом или поручителем лицензиата перед третьими лицами) или носят характер, корреспондирующий обязанностям. В то же время правообладатель обладает преимущественным правом покупки предприятия пользователя в случае его продажи.

Авторы отмечают, что основной недостаток обязанностей пользователей, закрепленных в ГК РК, проявляется в том, что они носят диспозитивный характер, что может исказить содержание франчайзинговых отношений[127]. Кроме того, законодательство Республики Казахстан, в отличие от прочих стран СНГ, устанавливает единую субсидиарную ответственность правообладателя за качество товаров вне зависимости от того, занимается пользователь их производством или простой перепродажей[128]. В то же время ученые обращают внимание и на иные проблемы правового регулирования[129].

Несмотря на приведенные замечания, Республика Казахстан имеет более развитое регулирование отношений франчайзинга в рамках СНГ. Однако в центре внимания законодателя по-прежнему находятся вопросы, преимущественно касающиеся договорных отношений.

Правовое регулирование франчайзинговых отношений в Республике Беларусь основывается на Гражданском кодексе[130] (далее ГК РБ). При этом также используются понятия комплексной предпринимательской лицензии и франчайзинга. ГК РБ прямо закрепляет предпринимательский статус сторон, государственную регистрацию договора. В то же время мы не обнаруживаем указания на возможность передачи и использования коммерческого опыта и деловой репутации правообладателя, хотя нужно признать, что сам факт предоставления данных объектов имманентно связан с использованием исключительных прав и вытекает из заключения договора в целом. Содержание договора во многом совпадает с аналогичным в ГК РФ[131]. Это также можно сказать и о договоре коммерческой концессии, урегулированном в Гражданском кодексе Украины[132].

Нужно заметить, что правовое регулирование франчайзинговых отношений стран СНГ носит схожий характер, что объясняется принятием в 1995 г. Модельного Гражданского кодекса стран СНГ, определившего процесс гармонизации права на постсоветском пространстве[133]. В специальной главе можно встретить как название «франчайзинг», так и «комплексная предпринимательская лицензия».

В то же время невозможно говорить о наличии в гражданском законодательстве стран СНГ франчайзинга с учетом всей полноты содержания данного термина. К тому же диспозитивный характер многих норм, а также ориентация франчайзинга исключительно на торговую и(или) производственную модель искажают и сужают действительное содержание данных отношений. Безусловный приоритет в регулировании договорных отношений оставляет вопросы транспарентности и достоверности информации на усмотрение правообладателей, что является существенным сдерживающим фактором в развитии франчайзинга на постсоветском пространстве.

Существующая модель гражданско-правового регулирования отношений франчайзинга на территории стран СНГ вряд ли допускает установление требований к преддоговорному предоставлению информации об объектах и условиях сделки, истории деятельности правообладателя в рамках кодифицированного гражданского законодательства.

Попытки урегулировать данный вопрос в отечественном законодательстве не увенчались успехом. При этом законопроект «О франчайзинге» учел острую необходимость обеспечения пользователя необходимыми сведениями. Так, устанавливался срок и объем информации, подлежащей раскрытию правообладателем[134]. С момента возникновения отношений предусматривалось, что франчайзер будет ежегодно обновлять данные сведения (ст. 6). Предполагалось установить обширный перечень информации, подлежащей раскрытию: данные о франчайзере, опыте и результатах его работы, обязанности пользователя, объем первоначальных инвестиций, ограничительные условия, взаимодействие сторон, описание объектов исключительных прав и пр. (ст. 9)[135].

Таким образом, в центре общего внимания правотворческих органов и ученых во всем мире находятся вопросы раскрытия (предоставления) информации. Данный аспект отношений превосходит по своей важности собственно вопросы договорного права, так как позволяет понять долгосрочную заинтересованность в сохранении отношений и в целом их экономическую целесообразность и перспективы. Закономерно, что данные обязательства эволюционируют в область собственно договорных отношений, а также приобретают двусторонний характер

Полагаем, что в рамках гражданского законодательства различных стран мира там, где вопрос о раскрытии (предоставлении) информации не решен, урегулировать данные отношения можно в частном порядке посредством использования существующих конструкций гражданского права, а также при помощи деятельности некоммерческих объединений в области франчайзинга[136]. Ведь добровольное соблюдение подобных требований ко всему прочему будет являться существенным преимуществом развития франчайзинговой сети, особенно на фоне конкурентов. Также никто не снимает ответственности с франчайзи за выбор контрагента, что является одним из рисков предпринимательской деятельности.