5
Его язык нежно ласкал ее упругие соски. Прикосновение рождало сладкую истому, и из груди вырывались сдавленные стоны.
– Ты сводишь меня с ума, малыш, – шептала она. – О боже, не останавливайся. Не останавливайся. – Крепкими белыми зубами она схватила мочку его уха и укусила.
Он застонал от боли, но ее неукротимый темперамент все больше возбуждал его. Впившись пальцами в ее упругий зад, тесно прижимаясь, он глубоко проникал в ее плоть. Зажав губами упругий сосок, он жадно сосал его.
Она закричала, извиваясь, в агонии оргазма. Вскоре и он присоединился к ней, корчась от наслаждения и муки, напрягаясь каждым мускулом.
Кожа Ясмин стала липкой от пота и блестела, словно начищенная бронза, отражая свет лампы, стоявшей возле кровати.
Она приподнялась и склонилась над обмякшим телом конгрессмена Алистера Петри, с обожанием вглядываясь в его разрумянившееся лицо.
– Неплохо, сладкий мой, – прошептала она, нежно целуя его в губы. – Ты нашел мое слабое место.
Не открывая глаз, он довольно рассмеялся.
– Слезай с меня, ты, ненасытная сучка, и налей-ка мне что-нибудь выпить.
Ясмин грациозно выпорхнула из постели и направилась к комоду, где заранее приготовила бутылку его любимого виски, ведерко со льдом и два стакана. Повсюду в комнате – на мебели, на ковре – валялась одежда. На Ясмин единственным убранством была пара больших золотых серег, которые всякий раз, стоило ей повернуть голову, терлись о ее гладкие плечи.
Их любовная игра началась сразу же, как только он вошел в ее номер в отеле. Долгий, страстный поцелуй – и Ясмин направила его руку под юбку, слегка расставляя ноги.
– Ты сам знаешь, что делать, детка. Сведи меня с ума.
– Ты имеешь в виду это? – Его пальцы раздвинули ее плоть и проникли внутрь. – Как хорошо, что твои клиенты носят твой товар, – прошептал он, лаская Ясмин. – Что, если бы все, как ты, решили обходиться без исподнего?
– Было бы гораздо веселее.
Не прерывая чувственных поцелуев и нежных ласк, они разделись и упали в постель – белое и черное, тела их сплелись в страстных объятиях.
И вот теперь Ясмин, готовя смесь для своего возлюбленного, украдкой наблюдала за ним в зеркале. Наибольший прилив нежности к нему она испытывала именно в эти минуты – сразу же после любовного акта, когда он лежал расслабленный, соломенные волосы спутаны, губы мягкие и спокойные. Он был с ней почти одного роста, строен, но за его худощавым телосложением скрывалась большая физическая выносливость. Капельки пота, блестевшие на его гладкой груди, напомнили Ясмин о его виртуозных ласках в постели, и тут же новая волна желания подступила снизу, разлившись теплом меж ее ног.
Он сложил за спиной подушки и привалился к изголовью кровати. Подойдя с готовым напитком, Ясмин обмакнула в стакан указательный палец и провела им по его губам.
– Как тебе нравится?
Он пососал кончик ее пальца.
– Я пробую тебя, – хрипло сказал он. – И себя. Вкусно. Бесподобно.
Улыбнувшись от удовольствия, Ясмин протянула ему стакан и легла рядом. Он поцеловал ее в лоб.
– Ты все делаешь великолепно, Ясмин. Ты само совершенство.
– Это правда? – Теснее прижавшись к нему, она прильнула губами к его соску и начала ласкать его языком.
– Правда, – сладко простонал он.
– Я была бы тебе прекрасной женой.
Его реакция была неожиданно резкой. Он весь напрягся, но не от охватившего его желания.
– Не омрачай те счастливые мгновения, когда мы вместе, Ясмин, – мягко упрекнул он. – Их так мало. И они мне так дороги. Так что не отравляй их разговорами, от которых мы оба только страдаем.
Она перевернулась на спину и уставилась в потолок.
– Я вовсе не страдаю, думая о том, что могла бы стать миссис Алистер Петри.
– Я не то имею в виду. Ты же знаешь.
– Я думаю об этом постоянно. Это то, чего я хочу больше всего на свете, – взволнованно произнесла она. В глазах ее заблестели слезы.
– Я тоже, дорогая. – Он поставил стакан на столик и повернулся лицом к ней. – Ты такая красивая. – Рука его скользнула по ее груди. Соски у нее были лишь чуть темнее, чем кожа, и очень чувствительны к ласке. Он наклонился и поцеловал один, слегка оттянув его губами.
– Я, наверное, дура, что полюбила тебя? – спросила она.
– Дурак я.
– Ты собираешься когда-нибудь оставить ее?
– Скоро, Ясмин, скоро. Ты должна доверять мне, я сам выберу подходящий момент. Ситуация достаточно сложная. Надо очень тонко все продумать, чтобы никому не навредить – я имею в виду тебя прежде всего.
Они познакомились год назад, в Вашингтоне, на официальном приеме в посольстве одной из африканских стран. Ясмин пригласили, поскольку ее предки якобы были выходцами из этой страны. Откуда исходили такие сведения – никто не ведал, но ее агенту история эта понравилась, и он широко использовал ее в рекламных целях. В ней, конечно, было больше романтики и интриги, нежели правды, которая как раз заключалась в том, что семья Ясмин на протяжении вот уже четырех поколений жила в Гарлеме.
Ослепительная в своем золотистом парчовом платье, Ясмин была представлена красивому молодому конгрессмену одним из его коллег. Несколько минут Алистер не мог вымолвить ни слова, но вскоре ее смех и нежное подтрунивание помогли ему расслабиться. Весь вечер они посвятили друг другу, не обращая внимания на других гостей, и, вполне естественно, оказались по его завершении в лимузине Ясмин, который и доставил их в загородный мотель, где они, уже в постели, закончили этот вечер.
И лишь на следующее утро он признался, что дома, в Нью-Орлеане, у него остались жена и дети. Страсть, с которой Ясмин предавалась любви накануне, оказалась под стать той необузданной ярости, которую она обрушила на него после таких признаний. Она кричала на него, осыпала самыми отборными ругательствами, угрожала колдовскими наговорами, которые погубят его мужские достоинства.
– Трахнуть и забыть – таков ваш стиль, да, конгрессмен? Так вот, сладкий мой, ты не на ту напал. Я тебе не какой-нибудь безропотный птенчик. Я – Ясмин. Никто от меня так просто еще не уходил.
Успокоив ее в конце концов, он объяснил ей всю сложность своего положения.
– Наши семьи дружили много лет. Мы с Белль выросли вместе.
– Отличная сделка.
– Пожалуйста, Ясмин. Выслушай меня. Ты не понимаешь наши светские условности.
– Я понимаю достаточно. Читала исторические романы. И знаю, что богатые белые мужчины женятся на богатых белых женщинах, но удовольствие в постели получают лишь от своих темнокожих любовниц.
Простонав ее имя, он резко сел на краю кровати и в отчаянии склонил голову, погрузив пальцы в свои густые светлые волосы.
– Клянусь тебе… О боже, ты никогда не поверишь мне. – Он поднял на нее умоляющий взгляд. – Я никогда не любил Белль. Но мои родители умерли, и тогда ее родители взяли меня под свою опеку. Я старался оправдать их ожидания, делал все, что было необходимо. Был хорошим мужем. И пытался полюбить ее. Бог свидетель, я пытался.
Ты вправе обвинять меня, Ясмин, – продолжал он. – Я должен был сказать тебе, что женат, еще до того, как мы вместе покинули прием, до того, как эмоции захлестнули меня. Еще лучше, если, познакомившись с тобой, я бы повернулся и отошел. Потому что я уже тогда знал… ты потрясла меня…
Его раздирали муки выбора между страстью и честью.
– Но меня влекло к тебе неудержимо. Я был словно… громом сражен. Мне просто необходимо быть с тобой. – Он вновь опустил голову и уставился на ковер. – Теперь, когда ты все знаешь, ты вправе презирать меня.
Он поднял на нее взгляд, исполненный мольбы.
– Но я никогда не забуду нашу ночь. Это была самая чувственная, самая сексуальная ночь в моей жизни. Прости меня, хотя я и не хочу просить за это прощения. – Он был чрезвычайно взволнован. – Мне тридцать четыре года. Но до этой ночи я не знал, что такое любовь.
Сердце Ясмин дрогнуло. Упав на колени, она обняла его. Они плакали, смеялись, а потом опять любили друг друга. С того утра они встречались, как только позволяли их дела, урывая счастливые часы то в Вашингтоне, то в Нью-Йорке, то в Нью-Орлеане. Ясмин не чувствовала вины за свой роман с женатым мужчиной. Она считала, что адюльтер – всего лишь слово, не более. Настоящими и имеющими смысл были только чувства – чувства, которые связывали их с Алистером. Ошибкой же был его брак.
Сейчас, прижавшись к нему в постели, Ясмин с тоской шептала:
– Я так скучаю по тебе, малыш. Я хочу все время быть с тобой. Жду не дождусь того дня, когда нам не придется прятаться и скрывать свои чувства.
– Мне тоже не терпится, я делаю все, чтобы так оно и было.
– Что все?
– Я уже намекал Белль – очень тонко, ты же понимаешь, – что, возможно, она не испытывает удовлетворения от замужества. Что, может быть, мы поторопились и она не успела разобраться в своих чувствах. Ну, в общем, что-то в этом роде.
– И как, действует?
– Я заметил охлаждение с ее стороны.
У Ясмин екнуло сердце, и улыбка надежды озарила ее грустное лицо.
– И мы… ты знаешь, мы ведь не спим с ней. Вот уже несколько месяцев. – Он притянул Ясмин к себе и нежно прошептал, уткнувшись ей в волосы: – И слава богу. Всякий раз, когда мне приходилось бывать с ней, я думал только о тебе. Вспоминал, что ты чувствуешь в такие минуты, как ты пахнешь, какая ты на вкус. Я схожу с ума от желания.
Их губы встретились. Губы Ясмин заскользили по его груди и животу, она взяла в рот его пенис, и ее подвижный язык привел его в крайнее возбуждение. Приподнявшись, она игриво тронула его за соски, поражая его своей бесстыдной сексуальностью. Лицо его вспыхнуло, он вцепился руками в простыни. Когда наконец он вошел в нее, оба были на грани безумия от охватившей их страсти. В лихорадочной спешке они одновременно достигли бурного оргазма.
Алистер принимал душ, пока Ясмин еще нежилась в смятой постели. Она любила оставаться как можно дольше среди этих простыней, которые еще хранили резкий запах тел и следы их любви.
В конце концов она заставила себя подняться и начала одеваться. Еще до прихода Алистера она сняла с себя трусики и засунула их в свою большую кожаную сумку. Протянув сейчас туда руку, она нащупала что-то очень знакомое.
Ее револьвер.
Из ванной показался Алистер.
– Эй! Сдаюсь! – Он отбросил полотенце, которым вытирался, и поднял руки в знак капитуляции. – Разве я сегодня плохо выступил?
Рассмеявшись, Ясмин нацелила ствол на его бедра.
– Пах-пах!
Он тоже засмеялся, потом собрал свою одежду и начал одеваться.
– Какого черта ты носишь с собой эту штуку?
– Не знаю, – ответила она.
Он бросил на нее насмешливый взгляд.
– Я хочу сказать, я думала, что потеряла его.
– Это было бы лучше. Не стоит тебе расхаживать с ним повсюду.
– Там, где я росла, без этой штуки нельзя было выжить. – Она подбросила револьвер на ладони. – Я думала, что сунула его куда-то в чемодан, когда в очередной раз летела сюда из Нью-Йорка. Я рассчитывала, что рано или поздно он все равно найдется, но никак не могла предположить, что он окажется именно в этой сумке. – Пожав плечами, она бросила револьвер обратно. – Хорошо, что у Кассиди не было ордера на обыск.
– У Кассиди? Помощника окружного прокурора?
Ясмин натягивала платье.
– Ах, я так и не успела рассказать тебе. Он сегодня днем приходил к Клэр.
– По какому поводу?
– Ни за что не поверишь. Насчет преподобного Джексона Уайлда.
Алистер, расправляя манжеты на рукавах, бросил взгляд на свое отражение в зеркале:
– А что насчет него?
– Он хотел знать, что делала Клэр в ту ночь, когда был убит Уайлд.
Алистер обернулся и посмотрел на нее:
– Ты шутишь.
Ясмин рассмеялась, застегивая пряжку на поясе.
– Клэр отреагировала так же. Этот сумасшедший евангелист и при жизни-то был нашей головной болью, а теперь вот и из могилы достает.
– А какая связь между вами?
– У Уайлда был так называемый «приоритетный список», как говорит Кассиди. Список журналов, которые он хотел бы запретить. «Французский шелк» был в их числе. Ты знал что-нибудь об этом?
– Откуда?
– Ну, вы с Уайлдом были такими приятелями, – поддразнила Ясмин.
– Я был на нескольких приемах в его честь, когда он приезжал сюда. Белль считала, что для моей политической карьеры это полезно. По мне, так он был порядочным дерьмом.
– Аминь. Интересно, кому же выпало такое удовольствие заткнуть его навеки, – со злорадной ухмылкой произнесла она. – Полиция, должно быть, рыщет в поисках убийцы. Любой из того списка был заинтересован в его убийстве, но, поскольку офис «Французского шелка» находится именно здесь, в Нью-Орлеане, Кассиди подумал, что, может быть… Ну, представляешь себе.
Как бы то ни было, – продолжала она, нанизывая на руки браслеты, – мне, наверное, не стоит показываться с этим пистолетом, а? Особенно если в прокуратуре докопаются, что я была в ту ночь в Нью-Орлеане, с тобой, а не в Нью-Йорке, как все думают. Если это выяснится, ты подтвердишь мое алиби?
– Даже не шути так, Ясмин. – Он взял ее за плечи. – Я знаю Кассиди: он честолюбив, хитер и всегда идет до конца. Похоже, он хватается за соломинку, пытаясь притянуть «Французский шелк» к убийству Уайлда. И хотя нам эта версия может казаться глупостью, но можешь не сомневаться – он настроен весьма серьезно.
– В общем-то, я и не волнуюсь. У него нет ничего против Клэр. Не может же он строить свое обвинение лишь на том, что ее каталог оказался в том идиотском списке?
– Конечно, нет.
– Тогда почему ты так обеспокоен?
– Я не хочу, чтобы он совал нос в твои дела.
– Но он со мной не беседовал.
– Это не значит, что не будет. Если он начнет тебя расспрашивать, я ведь не смогу подтвердить твое алиби. Послушай, Ясмин, – настойчиво сказал он, – пока я не улажу свои семейные проблемы – когда и как, это я решу сам, – не может быть и речи о том, чтобы о нашей связи стало известно.
– Я знаю, – покорно сказала она.
– Ты не должна говорить никому-никому, что мы встречаемся.
Ясмин была рада, что он сам заговорил об этом, поскольку эта тема уже давно мучила ее.
– Я хочу рассказать Клэр о нас, Алистер. Мне противно обманывать ее, придумывать разные уловки, просить встретить меня в аэропорту, в то время как я уже двенадцать часов торчу в городе. Могу я довериться ей? Она никому не расскажет.
Не успела она договорить, как он упрямо закачал головой.
– Нет, Ясмин. Ты не должна говорить никому. Обещаешь?
Она со злостью скинула с плеч его руки. В глазах ее появился опасный блеск.
– Неужели ты так боишься, что слухи дойдут до Белль?
– Да, боюсь. Если она когда-нибудь узнает истинную причину, почему я хочу развода, она сделает все, чтобы не допустить его. Заупрямится, затянет процесс на неопределенный срок.
Вздохнув, он притянул Ясмин к себе.
– Неужели ты не понимаешь? Зачем давать Белль шанс заставить нас страдать еще больше, чем мы уже страдаем? Я же беспокоюсь о тебе. Не хочу, чтобы ты оказалась замешанной в таком грязном скандале. Никто же не поймет, что на самом деле нас связывает. Вообразят самое гнусное.
Она закрыла лицо руками.
– Я люблю тебя, Алистер. Но я убью тебя, если окажется, что ты солгал мне.
Он уткнулся лицом в ее ладонь и поцеловал ее.
– Больше всего на свете я хочу быть с тобой. Я хочу жениться на тебе, хочу, чтобы у нас были дети, ну и все прочее. – Последовал долгий поцелуй, пока нежность не переросла в безумное желание.
– Не надо, Ясмин. – Он убрал ее руку с ширинки брюк. – Я уже опаздываю.
– Не так уж ты и опаздываешь, милый, – соблазнительно прошептала она, расстегивая ему «молнию».
В конце концов пришло время, когда действительно пора было уходить. И бесполезно было дуться, плакать, угрожать или кричать. Если он должен был идти, его уже ничто не могло остановить. Ясмин это не нравилось, но она научилась мириться с этим и старалась при прощании вести себя спокойно.
– Когда я увижу тебя?
– У меня на этой неделе несколько встреч в комитете по выборам, – ответил он, оглядывая комнату и проверяя, не осталось ли чего-нибудь из его вещей. – Ноябрь не за горами, не успеешь оглянуться. Потом, в выходные, семейное торжество в ресторане «Батон-Руж». Чертовски скучное мероприятие, но я должен присутствовать.
– Белль с детьми тоже будут?
– Конечно. – Он нежно взял ее за подбородок и поцеловал. – Как ты смотришь на то, чтобы встретиться в воскресенье вечером? Здесь. Я что-нибудь придумаю, чтобы удрать из дома. Все устанут после уик-энда. Мне удастся вырваться на час или даже больше.
– Хорошо, в воскресенье вечером, – согласилась она, стараясь казаться счастливой от такой перспективы. До воскресенья было пять дней.
– Если у меня возникнут проблемы, я позвоню тебе. – У Ясмин был личный номер телефона в ее спальне в квартире Клэр; когда ее не было дома, к телефону никто не подходил. Уже в дверях он обернулся и спросил:
– Тебе нужны деньги, Ясмин?
Задумчивая улыбка исчезла с ее лица.
– За оказанные услуги? – огрызнулась она. – И во сколько же ты оцениваешь мою работу?
– Я просто хотел помочь.
– Не стоило мне говорить тебе, что у меня кризис с наличностью.
Несколько месяцев назад, в минуту слабости, Ясмин пожаловалась, что ее расходы слегка опережают доходы. С каждым месяцем она все сильнее ощущала это. Некоторые кредиторы уже начинали досаждать ей и даже угрожать.
– Дело не в том, что тебе просто не хватает наличности, – резонно заметил Алистер. – Все гораздо серьезнее. У тебя вот уже несколько месяцев проблемы с доходами.
Когда истек ее контракт с косметической фирмой, компания решила не возобновлять его, а предпочла пригласить «свежее лицо» – молоденькую аппетитную блондинку. Ясмин сделала вид, что совершенно не расстроена решением компании, но это был ощутимый удар по ее самолюбию. Она всегда знала, что век фотомодели, «девочки с обложки», короток, но, когда закончился этот последний солидный контракт, горькая реальность, осознание того, что она уже «бывшая», заставили ее глубоко страдать. Хорошо еще, что этот контракт был не единственным источником ее доходов.
Но Ясмин не учла, что все-таки он был очень прибыльным. И никак не могла привыкнуть к тому, что следовало бы сократить свои расходы. Кроме всего прочего, некоторые ее капиталовложения оказались не столь выгодными, как ожидалось. И как это ни могло показаться странным, но Ясмин оказалась на мели.
– Это временные трудности, Алистер, – резко сказала она. – Мы с моим бухгалтером ищем выход. Уже кое-что меняется. В любом случае денег от тебя я не приму. Я буду чувствовать себя шлюхой. Никогда больше не предлагай мне этого.
– А как Клэр? Она, наверное, была бы рада помочь тебе.
– Ее это касается в той же мере, что и тебя. Это моя проблема, и я решу ее сама.
Она чувствовала, что ему хотелось продолжить спор, и была рада, что он этого не сделал. Вместо этого он подошел к ней и игриво похлопал ее по попке.
– Гордая и сексуальная. Неудивительно, что я так тебя люблю. – Легким поцелуем он коснулся ее губ. – До воскресенья.
Ясмин и Клэр оказались у «Французского шелка» одновременно. Ясмин расплатилась за такси и подошла к двери, где уже стояла Клэр.
– Что ты делаешь на улице в такой поздний час?
Клэр открыла дверь и отключила сигнализацию.
– Я могла бы задать тебе тот же вопрос, но ответ, пожалуй, мне известен, не так ли? – Вновь включив сигнализацию, они направились через склад к лифту.
– Не говори со мной с таким сарказмом, – сказала Ясмин. – Где ты была?
– Гуляла. И никакого сарказма в моем ответе не было.
– Ты вышла погулять одна в столь поздний час? Но ведь с тобой могло что угодно случиться.
– Я знаю каждый закоулок во Французском квартале. И не боюсь его.
– А зря, – сказала Ясмин, когда они уже вошли в лифт. – Когда бродишь по этим улицам ночью одна, только испытываешь судьбу. Ты хотя бы прихватывай с собой страховой полис.
– Страховой полис? – Клэр бросила взгляд на кожаную сумку Ясмин, которую та многозначительно похлопывала по боковому карману. – Пистолет? Ты купила еще один? – Они уже однажды говорили о нем, когда Ясмин сообщила о своей пропаже.
– Нет, мне не пришлось покупать новый. Оказалось, что тот пистолет вовсе не потерян.
– Лучше бы уж он не нашелся.
Доехав до третьего этажа, они вышли из лифта. Клэр заглянула в комнату Мэри Кэтрин убедиться, что та уже в постели. Клэр отсутствовала не более получаса, но ее матери иногда удавалось исчезать и за меньшее время.
– Все в порядке? – спросила Ясмин, когда Клэр присоединилась к ней на кухне. – Странно, что ты оставила ее одну.
– Мне необходимо было подышать свежим воздухом. Подумать кое о чем. Я надеялась, что ты уже вернулась, но… – Клэр пожала плечами.
Ясмин отшвырнула яблоко, которое только что взяла из вазы с фруктами.
– Вместо того чтобы жалить меня своими ядовитыми замечаниями, почему бы тебе сразу не добить меня? Ну, скажи, что ты не одобряешь мое увлечение.
– Я не одобряю твое увлечение.
Подруги враждебно посмотрели друг на друга. Ясмин первой отвела взгляд. Чертыхнувшись, она плюхнулась на стул и принялась срезать с яблока кожуру.
Клэр подошла к холодильнику и налила себе стакан свежего апельсинового сока, который Гарри готовила каждое утро.
– Прости, Ясмин. Я не имела права говорить тебе этого. Кто я такая, чтобы вмешиваться в твою жизнь?
– Ты моя лучшая подруга, вот кто. Это дает тебе право иметь свое мнение.
– Которое мне следовало бы держать при себе.
– Наша дружба держится на прямоте и искренности.
– О! Я тоже всегда так думала, но ты никогда не была искренней со мной. Ты даже не назвала мне его имени.
– Если бы я могла, обязательно рассказала бы тебе о нем.
Клэр внимательно посмотрела на взволнованное лицо подруги и ее покрасневшие глаза. Она плакала. Клэр села рядом, взяла яблоко из нервных рук Ясмин и задержала их в своих ладонях.
– Я вела себя грубо только потому, что я обеспокоена. А беспокоит меня то, что девяносто процентов времени ты страдаешь. Вот почему я не одобряю этот роман. Ты несчастлива, Ясмин. А ведь любовь должна делать людей счастливыми.
– Обстоятельства далеко не идеальны. Проще говоря, это худший сценарий, который можно себе представить, – жалобно улыбнулась Ясмин.
– Он женат?
– Да.
Клэр так и думала и боялась этого, и вот теперь, зная это наверняка, переживала еще больше.
– Другой причины скрывать это я предположить не могла. Извини меня.
Клэр было ясно, что Ясмин страдает глубоко и искренне. Это был не каприз и не романтическое приключение, которыми изобиловала раньше ее жизнь. Когда они подружились, Ясмин вела очень активную светскую жизнь, вращалась в самых изысканных кругах бомонда. Среди ее поклонников были профессиональные спортсмены и бизнесмены-магнаты, кинозвезды и наследные принцы.
Около года назад бурные любовные романы внезапно прекратились, и Ясмин все чаще стала исчезать в неизвестных направлениях. Она стала осторожной и скрытной, иногда впадала в глубокую депрессию, смены настроения были частыми и резкими. Кроме этого загадочного возлюбленного, у Ясмин теперь больше никого не было – во всяком случае, Клэр не замечала других увлечений. Несомненно, Ясмин была влюблена, но любовь приносила ей глубокие страдания.
– Вы встречаетесь с ним здесь, в Нью-Орлеане? – мягко спросила Клэр.
– Он живет здесь, – ответила Ясмин.
Клэр удивилась:
– Ты познакомилась с ним здесь?
– Нет. Мы встретились в… в… в одном из восточных штатов. В прошлом году. Простое совпадение, что мы оба оказались из Нового Орлеана.
– Удобное совпадение. – Клэр ненавидела себя за те мысли, что лезли ей в голову: этот человек, судя по всему, знал толк в такого рода делах и ловко использовал привязанность Ясмин к его родному городу.
– Не такое уж и удобное, – мрачно ответила Ясмин. – Он страшно боится, что его жена узнает о нашей связи до того, как ему удастся развестись с ней.
– У него такие планы?
Ясмин резко повернула голову.
– Да, – ответила она раздраженно. – Такие планы. Не думаешь же ты, что у меня будет столь длительный роман с женатым человеком и без настоящей любви? Как только это будет возможно, он разведется и женится на мне.
– Ясмин…
– Да, Клэр, именно так он и сделает. Он любит меня. Я знаю.
– Я не сомневаюсь в этом, – неуверенно пробормотала Клэр. Если он так ее любит, почему причиняет ей столько страданий? – задавала она себе вопрос. – У него есть дети?
– Двое. Мальчику десять лет, девочке шесть. Он без ума от детей. Я помню о них, Клэр. Не думай, что я забыла. Представляю, что будет означать для них развод. О боже!
Она облокотилась на стойку бара и закрыла лицо руками.
– Как подумаю о том, что разрушаю семью, мне нехорошо становится. Но он не любит свою жену. И никогда не любил. Секса у них практически и не было.
Молчание Клэр было, очевидно, слишком красноречивым, потому что Ясмин подняла голову и посмотрела на нее.
– Именно так, – подчеркнула она. – Он сам говорил мне, но я догадалась и раньше. В первую нашу близость он был так потрясен, что я даже подумала, он сейчас заплачет. И тогда он сказал мне, что его жена скорее умрет, чем позволит ему «запустить туда свой язык», даже если втайне и мечтает об этом. Она считает, что секс без стыдливости и запретов – просто разврат, так что в постели всегда ровна и однообразна.
Ясмин никогда не церемонилась, рассуждая о сексе. Прежде она часто забавляла Клэр интимными подробностями своей активной сексуальной жизни.
Сейчас она сидела, скобля ногтем холодную мраморную поверхность стойки бара.
– Я самая восхитительная женщина в его жизни, Клэр. Я буду ему хорошей женой.
– Тогда почему он не покончит с этой двойной жизнью? Зачем мучить и тебя, и себя?
– Он не может, – грустно покачала она головой. – Развод отразится на его карьере. Он очень известная фигура. К тому же он тесно завязан с родней жены и их друзьями. Господи, это же будет кошмар. Он должен все продумать и выбрать подходящий момент. А мне предстоит запастись терпением и ждать того дня, когда мы сможем быть вместе.
Клэр была не столь оптимистична и чувствовала, что она, как подруга, должна выступить в роли «адвоката дьявола».
– Ясмин, такие истории редко имеют счастливый конец.
– «Такие истории»? Да откуда ты знаешь, какая она?
Клэр поняла, что Ясмин сейчас даст волю эмоциям, и решила свои придержать.
– Все, что я имела в виду, так это обычную практику в такого рода делах. Мужчины, которые занимают высокое положение в обществе, редко оставляют своих жен и семьи ради любовниц. Ясмин, – мягко спросила она, – скажи, а он белый?
– И что из того?
Реакция Ясмин сама подсказала ответ.
– Это ведь Юг. Нью-Орлеан. Мужчины здесь придерживаются традиций… – начала было Клэр.
– Он не такой, как все, – гневно перебила ее Ясмин. – Он, как никто другой, лишен расовых предрассудков.
Клэр вымученно улыбнулась.
– Я уверена, что он именно такой, иначе ты не могла бы любить его. – Клэр понимала, что пора отступить. Ясмин была слишком эмоциональна, чтобы выдержать откровенный разговор. Сейчас она напоминала раненого зверя, который кидается на любого, даже того, кто ему пытается помочь. – Прости, что я начала этот разговор, Ясмин.
– Не будь так снисходительна ко мне, Клэр.
– Я вовсе не стремлюсь к этому.
– К черту! – Ясмин спрыгнула со стула. – Я сомневаюсь, что ты поверила хоть слову из того, что я рассказала тебе. Ты, наверное, думаешь, что он просто трахает меня – так, из удовольствия.
Клэр отодвинула свой стул и тоже встала:
– Спокойной ночи. Я иду спать.
– Ты бежишь, потому что тебе нечего возразить.
– Да! – прокричала в ответ Клэр. – Я отказываюсь спорить с тобой, потому что это без толку. Если я скажу что-нибудь плохое о нем, ты кидаешься на его защиту. Меня не волнует, кто он, твой любовник. Моя единственная тревога – о тебе, о том, что ты несчастлива. Если ты хочешь так жить – что ж, твое дело. В конце концов, до тех пор, пока это не отражается на твоей работе, меня это не касается.
– Так уж и нет? А как же твоя зависть?
– Зависть?
– Не разыгрывай передо мной святую наивность, Клэр. Я тебя вижу насквозь. Я безумно влюблена в парня, который готов перевернуть всю свою жизнь ради меня, в то время как твоя личная жизнь стерильна, как у монахини.
Клэр мысленно сосчитала до десяти. Когда Ясмин бывала недовольна собой, она становилась агрессивной и задиристой, пытаясь найти выход своим эмоциям. Такой уж был у нее характер, и Клэр за годы их дружбы научилась терпению. Однако от этого было не легче, и бурные выходки Ясмин не оставляли Клэр равнодушной. Она знала, что на следующее утро Ясмин будет извиняться, заискивающе улыбаться, называть себя эгоистичной сукой, умолять о прощении, но на сегодняшний вечер Клэр было достаточно впечатлений и истязать себя дальше она не собиралась.
– Думай что хочешь. Я устала. Спокойной ночи.
– Этот Кассиди, как хоть его зовут?
– Я не знаю. – Клэр погасила свет в холле и направилась к своей спальне. Ясмин намека не поняла и плелась следом за Клэр, словно надоедливый щенок.
– Ты, надеюсь, была с ним холодна и надменна?
– Я держалась враждебно.
– Но он понял, что его водят за нос?
Клэр резко остановилась и обернулась:
– Что ты имеешь в виду?
– Ты же мастерица увиливать от прямых ответов, Клэр, но, судя по моему первому впечатлению от Кассиди, он не из тех, кто готов воспринимать серьезно женский треп.
– Я уверена, что в этом смысле он не воспринимал меня как женщину. Он ведь был здесь как лицо официальное.
– Но он проторчал бог знает сколько времени.
– У него было много вопросов.
– И у тебя нашлись на них ответы?
Клэр сурово посмотрела на подругу:
– Лишь на некоторые. Он хотел привязать меня к убийству Уайлда, а связи никакой не вырисовывается.
– Как ты находишь его, сексуальным? – спросила вдруг Ясмин.
– Твой вопрос, я полагаю, относится к помощнику прокурора, а не к этому евангелисту?
– Ты опять увиливаешь, Клэр. Ответь мне.
– Я как-то не думала о сексуальности Кассиди.
– А я думала. Он очень сексуален, причем в самом порочном смысле. Ты не находишь?
– Не помню.
– Готова спорить, что он трахается с открытыми глазами и стиснув зубы. Меня возбуждает даже сама мысль об этом.
Ясмин явно провоцировала подругу. Решив не реагировать, Клэр обернулась и спокойно сказала:
– А я думала, что ты влюблена.
– Да, я люблю. Но я не слепая. И пока не умерла, – парировала Ясмин. И уже через закрытую дверь в спальню Клэр прокричала: – И хотя ты и стараешься казаться холодной с этим Кассиди, да и всеми остальными, ты вовсе не такая, Клэр Лоран!
Прислушиваясь к удаляющимся шагам Ясмин, Клэр глянула на свое отражение в зеркальной дверце шкафа. Сейчас она не походила на себя – взволнованная, смущенная, испуганная. И виной тому был лишь один человек – Кассиди.