Глава 5
На следующее утро мне опять повезло. В смысле родителей не оказалось дома и все нотации сместились на вечер. Почему-то челюсть болела гораздо больше синяка под глазом, а потому завтрак превратился в легкую пытку. Звонить на работу было рано, и я уселся за компьютер – открыть ставки.
В мою пользу сыграли целых шесть событий! Как такое возможно? Угадать все шесть? Может, случайность? Проверим… Я нашел самую неудачную команду – «Сандерленд», в английской Премьер-лиге. Ужасное текущее состояние: шесть проигранных матчей подряд, предпоследнее место в таблице, половина игроков травмирована, не готовы играть, а самое важное – «Сандерленд» играет с «Манчестер Юнайтед»! У этих послужной список более впечатляющий и первое место в таблице. Шансы девяносто к десяти, коэффициент – один к восьми. «Сандерленд» ни за что не сможет выиграть! Это законы логики! Но я рискнул всеми деньгами. При выигрыше сумма вырастет в восемь раз, и я оторву больше полутора тысяч убитых енотов в капустном эквиваленте! Уверен, что оторву, ведь полоса неудач кончилась. Будем надеяться, что навсегда… Я подумал, что возможное количество сделанных мной добрых дел и разбитое лицо учтены где-то там, наверху, в главном офисе Фортуны. И переключился на новости.
В новостях сообщалось, что наши черные братья опять обставили нас и весь мир в беге на короткие дистанции. Хотя черными их называть нельзя – нетолерантно! Правда, в мое понимание мира это не вписывалось. Почему вывезенные из Африки в Америку негры должны именоваться афроамериканцами, а оставшиеся на родине вполне положительно относятся к слову негр? Если следовать понятию толерантности, должен ли я обидеться на афроамериканца, если он назовет меня белым братом. Белоевр или евробел было бы намного толерантнее! Любопытно, но даже после называния негров афроамериканцами они не перестали буянить, и в новостях были явные тому подтверждения: расизм в Америке ароматно процветал и обижал бедных негров… Но и в Гарлем соваться без гуталина на морде очень опасно. Зря все-таки людей вырвали с родного материка!
Мои размышления прервал мобильник.
– Хемингуэй? Я звоню извиниться за то, что вчера не смогла покормить с тобой кота.
Я попытался сказать, что прощаю ее в счет будущих подвигов, но получилось лишь невнятное бормотание. После короткого молчания Катя переспросила:
– Максим, это ты?
На этот вопрос я почти легко ответил:
– Иа!
– Что с тобой? – забеспокоилась она.
Собрав всю силу воли, я сумел довольно внятно сообщить:
– Фатальное ранение лица.
– Ты упал? Подрался?! Я сейчас приеду!
– Ага! – почти без «акцента» согласился я.
До приезда Кати я успел позвонить на работу. Начальство предсказуемо осталось недовольно, но дало три дня отгула по поводу выдуманного мной на ходу гриппа. Челюсть весьма способствовала убедительности вранья. А вот диван я застелить не догадался, что позже оказалось очень кстати.
Катя ворвалась в квартиру, окутанная запахом новых «GianMarco Venturi» и отягощенная пакетом с фруктами. Попыталась броситься мне на шею, но, увидев расцветку моего лица, округлила глаза и длинно выдохнула:
– Дрался…
– Да! – гордо подтвердил я. – За женщину!
– За женщину? – нахмурилась Катя. – Она красивая?
– Не знаю… не разглядел…
– И ее рыцарь набил тебе рожу, – констатировала Катя.
– Их было много. И они выглядят не лучше!
Я попытался взмахнуть рукой, чтобы показать, как крушил врагов, но скривился от боли.
– Ребра переломаны! – выставила диагноз Катя и скомандовала: – Немедленно в постель!
Уложив меня и поцеловав в здоровую щеку, Катя принялась выгружать на компьютерный стол бананы, апельсины и яблоки.
– Эти витамины ты должен съесть сегодня!
Я представил себе, как жую яблоко, и застонал.
– Тебе больно?! – всполошилась Катя и бросилась ко мне. – Что у тебя с ребрами?
Ее пальчики скользнули по моему телу. Несказанное удовольствие!
– Здесь огромный синяк!
Я мог бы поспорить, что синяки бывают и побольше, но зачем прерывать такой кайф?
– Я начну тебя лечить отсюда!
Она целовала мою грудь, постепенно спускаясь все ниже и ниже. За такое лечение я готов был расстаться со всей толерантностью и всеми неграми мира, драться каждодневно и даже ломать себе ребра вручную. Когда Катя добралась до самого важного, я судорожно вдохнул. Приоткрыв глаза, я увидел рассыпавшиеся по ее плечам волосы, идущие волнами в такт ритмичным движениям, и выпал из реальности…
Когда мир вернулся ко мне, Катя уже причесывалась перед зеркалом. Я встал и обнял ее сзади.
– Ненасытный Хемингуэй… Мне, между прочим, нужно на работу.
– Немного опоздаешь… – пробормотал я, целуя нежную шейку. – Я тебе должен…
– Должен – отдашь! – убедительно сказала Катя. – Но только после семи. Надо будет обязательно как следует накормить кота!
– И черепашку, – вздохнул я.
– И черепашку, – согласилась она. – Но сейчас мне нужно срочно бежать. А ты лежи, выздоравливай и думай обо мне!
Когда Катя ушла, я испытал легкое недовольство, но потом решил, что подаренные ощущения перевешивают все. Вот еще бы «рыцарские раны» не болели. А боль вернулась с прежней силой, стоило только о ней помянуть. Чтобы отвлечься, я полез в компьютер обновить информацию по фаворитам футбола. И наткнулся на свежую новость: «Игроки ЦСКА находятся в жуткой депрессии из-за чувства вины». Бедняжки, икра, наверное, в горло не лезет теперь. Далее выяснил, что «Манчестер Сити» готов платить Криштиану Роналду пятьсот тысяч в неделю. В рублях – больше миллиарда годовых. Да я бы за такие деньги летать научился! Эх, надо было в детстве идти в футбол…
Раздражение было слишком велико. Можно сколько угодно презирать себя за зависть, но это совершенно не мешает перемножать в уме невообразимые цифры чужих доходов. Отделаться от этого навязчивого состояния я решил самым простым способом – запустил один из любимых фильмов, «Парфюмер». Меня удивляли возможности главного героя синтезировать запахи, совершенно не обладая нужными знаниями. Хотелось самому смешать лучшие духи из коллекции и получить что-нибудь совершенно невообразимое. Но по опыту я знал: разные духи не просто насилуют друг друга, они уничтожают смысловые нотки. Такой союз никогда не порождает ожидаемого. Одолевали сомнения и насчет другого. Есть ли смысл собирать запахи разных женщин? Даже со столь великой целью мазать Катю жиром – просто кощунство… Ее совершенное тело способно подарить бездну иных ощущений!
Я уснул, не досмотрев фильм, и проспал до пяти вечера. Следовало быстро убраться из дома, иначе приход родителей однозначно задержал бы кормление кота. К тому же надо купить хорошего вина и дорогих конфет на закуску.
Катю на квартиру пришлось наводить по телефону – она запуталась в номерах домов, а потом и в подъездах. Впустив ее, я отрапортовал:
– Животные накормлены! – и добавил: – Кроме меня…
– Ты лишил меня удовольствия осчастливить кота, – укоризненно сказала Катя. – Кстати, где кот? И как его зовут?
К этому вопросу я был готов и почти без запинки процитировал:
– Норман Вестфальд Лауд. По-видимому, сэр.
Сэр Норман пребывал на шкафу. Жирный серый шотландец, мог бы и неделю без еды прожить, по-моему. Да еще и смотрел на нас с явным презрением – как сноб-аристократ на слуг, годных только для того, чтобы приносить пищу. Впрочем, аристократизм кота мне оказался только на руку: Катя достать его не сумела и все внимание переключила на меня. К вину мы почти не прикоснулись – руки и губы на протяжении двух часов были очень-очень заняты. Когда, уже опустошенные, мы лежали на пушистом ковре, я увидел, что кот по-прежнему сидит на шкафу и даже не мигает. Создавалось впечатление, что он записывает происходящее на внутреннюю флешку.
– А ты наглый! – сказал я коту.
– Кто? – вяло спросила Катя. Она лежала, уткнувшись мне в подмышку.
– Да котяра… Пялится на нас, как вуайерист, а может, запоминает, чтоб хозяину настучать.
– Не бери в голову… Я уговорю его не сдавать информацию…
– Тогда продолжим?
Я потянулся к ее груди, но Катя откатилась.
– Ты совсем меня умотал…
Но на этот раз я с ней не согласился.
Домой я заявился около полуночи и обнаружил, что родители не спят. Мать, увидев меня, ахнула:
– Ты дрался?!
– Не сегодня, – со знанием дела заявил отец и пояснил: – Цвет фингалов по краям не тот…
– Их было десять, но я выстоял!
Но попытка отшутиться не удалась. Оба пошли за мной в комнату, где мать снова ахнула, а отец поинтересовался, глядя на фрукты:
– Откуда такое изобилие?
– Из Африки… – буркнул я. – Девушка привезла.
– Она хоть красивая? – не унимался отец.
– Исключительно! – не покривил я душой.
– Плохо! – мой родитель покачал головой. – С красивыми хлопот не оберешься. Больно шустрые и вечно ценники на себе вывешивают.
Он тут же получил подзатыльник от матери и гневную отповедь:
– Ты что такое говоришь ребенку?! Меня-то красавицей называл… Врал?
– Никогда! – торжественно заявил отец и, взяв со стола огромное красное яблоко, надкусил его.
– Положи на место! – воскликнула мать. – Это для Максима!
– Максим еще дня четыре яблоки жевать не сможет, – хохотнул отец и вышел из комнаты. А мама еще минут пятнадцать пыталась вытряхнуть из меня подробности, не касаясь скользкой женской темы. Потом принесла какую-то жидкость, намазала мне лицо и вздыхая ушла.
Кстати, жидкость оказалась волшебной: уже утром отек спал и лицо в зеркале меня не напугало. Хорошо иметь в доме врача!