Формы и методы государственного управления в современных условиях развития. Глава 1. Государственное управление как сущность действия исполнительной власти ( Коллектив авторов, 2017)

1.1. Государственное управление и исполнительная власть

Понятие «система», употребляемое в управленческом и информационном смысле этого слова в правоведении, было определено Д. А. Керимовым как интеграция правовых установлений и процессов в структурно упорядоченное целостное единство, обладающее относительной самостоятельностью, стабильностью и автономностью функционирования. При этом элементы правовой системы сами, обладая системными свойствами, являются подсистемами большой правовой системы.[2] К построению систем органов и законодательной, и исполнительной, и судебной власти следует подходить, как к созданию подсистем единой системы органов государственной власти. Будучи социальными образованиями, все эти системы (подсистемы) обладают свойствами, присущими социальным системам.

Характеризуя социальную систему, исследователи обязательно подчеркивают то, что она не является простым конгломератом общественных институтов, их произвольным сочетанием, а представляет собой такое органическое соединение социальных элементов, которое позволяет системе обеспечивать целостное функционирование общества, решать стоящие перед ним задачи.[3] Отвечая на вопрос, какое системное свойство позволяет это сделать, Д. Д. Цабрия справедливо говорит, что упорядочивание взаимодействия элементов социальной системы, оптимальное регулирование их связей и возможность в силу этого развития общества в необходимом направлении обеспечивает социальное управление.[4]

Но и управление, органической частью которого являются сбор, передача и анализ информации, невозможно без взаимодействия элементов системы и организации между ними соответствующих каналов связи. Именно поэтому порядок взаимодействия входящих в систему элементов наряду с самой ее структурой – важнейшая характеристика системы, существеннейшая черта управления вообще и социального управления в частности. Социальное управление, будучи одним из компонентов общественной суперсистемы, также является системой, состоящей из большого числа взаимодействующих между собой элементов, соединенных широкой сетью прямых и обратных связей. Связи, соединяя составные элементы системы социального управления, ее управляющие и управляемые блоки и обеспечивая движение информации по системе, позволяют ей приобрести новые качества, дающие обществу возможность решать стоящие перед ним задачи.

В. И. Кнорринг по этому поводу пишет, что «каждый из управляемых объектов является системой, состоящей из отдельных, но взаимосвязанных частей, элементов. Причем система приобретает новые свойства, которыми не обладают составляющие ее элементы. Так толпа – это не сумма отдельных личностей, это новое образование, новый организм со своими особенностями, который подчиняется иным законам, чем составляющие ее отдельные люди».[5] И далее, «в сложных системах целое больше, чем сумма их составляющих элементов, свойства и возможности целого превышают свойства и возможности их частей…»[6]

Для осуществления управления прямых связей, обеспечивающих передачу вырабатываемых в системе решений к управляемому объекту, в подавляющем большинстве случаев недостаточно, потому что субъекту управления необходима информация о состоянии объекта и его реакции на управленческие решения. Потребность в такой информации обусловлена зависимостью новых решений от результатов воздействия на систему предыдущих. Обратные связи, обеспечивающие прохождение этой информации по системе, служат базой для формирования корректирующего воздействия на систему. Полностью поддерживаем Л. А. Мицкевич, которая говорит «О равнозначности, равноценности каналов прямой и обратной связи. Управление будет отсутствовать (или являться неэффективным) при нарушении каналов как прямой, так и обратной связи».[7]

В социальных системах обратные связи используются весьма широко, их изучение и совершенствование относится к числу важнейших направлений повышения эффективности управления. Исключительное значение обратных связей определяется тем, что они подсказывают субъекту управления наиболее целесообразные пути и средства организации процесса регулирования (корректировки) деятельности объекта управления.[8] Обратные связи, являясь важнейшим атрибутом социальных систем, позволяют функционировать различным общественным институтам и обеспечивать согласованную управленческую деятельность на всех иерархических уровнях системы.

Л. А. Мицкевич отмечает, что система воздействует на входящие в нее подсистемы, «постоянно улавливая сигналы «обратной связи», свидетельствующие о том, каким образом подсистемы реагируют на управленческие воздействия»,[9] что неучет информации, поступающей по каналам обратной связи, может привести в процессе государственного управления к даче управленческих команд, не соответствующих внешним воздействиям, а, в конечном счете, – к «управленческой катастрофе».[10] Как писал по этому поводу Н. Винер, «должностные лица – будь то в правительстве, в университете или в акционерном обществе – должны принимать участие в двустороннем потоке связи, а не просто отдавать приказы, исходящие сверху. Иначе может оказаться, что высшие должностные лица основывают свою политику на совершенно неправильном представлении о фактах, которыми располагают их подчинённые».[11]

Для больших систем, к которым относится система государственного управления, характерно наличие как относительно простых каналов прямой связи и обратной связи, так и их комбинаций, имеющих различную, нередко весьма сложную структуру. Анализ механизма управления государством в целом, отдельными отраслями и сферами, производственными объединениями, а также – регулирования протекания различных социальных процессов свидетельствует, что во всех странах эффективное управление невозможно без использования максимально возможного набора каналов прямой и обратной связи. Особо подчеркнем, что неучёт субъектами государственного управления хотя бы части той информации, которая поступает или может поступить к ним по возможным каналам обратной связи, ее недооценка и недостаточный анализ приводят к выработке неоптимальных управленческих решений и неэффективности процесса управления.

В зависимости от особенностей информационной природы органов государственной власти, иных государственных органов, других субъектов управления им свойственны различные каналы обратной связи. Эффективное управление любой большой системой достигается лишь при учете, анализе и обобщении всей информации, поступающей по каналам обратной связи преимущественно от независимых друг от друга источников. Этим собственно и обусловливается с точки зрения кибернетики необходимость осуществления государственного управления за счет использования многих, причем желательно автономных контуров информации, присущих как одной, так и разным ветвям власти, иным государственным органам, с надлежащей координацией их функционирования.

В разных странах выработаны оптимальные механизмы государственного управления, в которых задействованы такие управленческие структуры как законодательная и исполнительная власть разных уровней, судебная власть, банковская система, прокуратура, независимые контрольные органы, иные государственные органы. Более того, эффективно управлять государством невозможно без включения в процесс управления органов местного самоуправления. Нельзя также игнорировать значение (а порой существенное) для организации должного государственного управления работы различных общественных институтов. Каждому из перечисленных субъектов государственного управления в широком его понимании присущи самостоятельные, нередко свойственные только ему, специфические формы и методы осуществления управленческой деятельности.

После отказа в Конституции Российской Федерации от термина «органы государственного управления» и фактического отхода от узкого понимания управления как атрибута исключительно исполнительных органов все чаще и чаще рассматриваются проблемы государственного управления в широком смысле, хотя следует отметить, что новый подход трудно приживается в умах исследователей. Очевидно, должно пройти время, пока широкий смысл термина «государственное управление» прочно завоюет свои позиции.

Однако сложность восприятия подхода к государственному управлению как совокупной деятельности всех ветвей власти, иных государственных органов обусловлена не только инерцией мышления, но и тем обстоятельством, что в действительности реализация методов государственного управления занимает разный объем в работе органов законодательной, исполнительной и судебной власти, прокуратуры, Центрального банка РФ, других государственных органов. Ведь управление включает в себя не только принятие управленческого решения, но и осуществление непосредственного управленческого воздействия на объект управления, т. е. исполнение принятого решения. А с учетом этого следует признать, что государственное управление осуществляется, прежде всего, органами исполнительной власти и проявляется в разнообразных формах. Помимо принятия управленческих решений в виде издания большого количества правовых актов управления органы исполнительной власти осуществляют широкие полномочия, связанные с оказанием непосредственного управленческого воздействия на объекты управления, обеспечением выполнения установленных правил, претворением в жизнь требований законодательных и иных актов. Органы исполнительной власти выдают различные удостоверения, документы, разрешения на определенные виды работ, осуществляют регистрационные и другие исполнительные действия. Наконец, в установленных законом случаях должностные лица органов исполнительной власти применяют меры административного принуждения, назначают административные наказания.

Кроме того, управление, а государственное управление в особенности, требует постоянного и непосредственного руководства управляемой системой. Это означает, что субъекты государственного управления должны ежедневно, а в ряде случаев просто в оперативном порядке, оказывать управленческое воздействие на огромное количество хозяйствующих, административно-политических, социально-культурных и иных объектов управления. Осуществление подобных полномочий, занимающих подавляющий объем во всей государственно-управленческой деятельности, под силу лишь органам исполнительной власти, исходя из особенностей их организационного построения. Ведь одна из главных черт органов исполнительной власти, требующая пристального внимания при определении их управленческих возможностей, – субординационность, иерархичность их системы. Подобная организация, не свойственная ни законодательным, ни судебным органам, позволяет в отличие от них решать многие сложные управленческие задачи.

С учетом сказанного мы не видим большой трагедии в продолжающемся в ряде случаев отождествлении в юридической научной литературе государственного управления с деятельностью органов исполнительной власти. Во-первых, так привычно для юристов, сформировавшихся в прежние годы. Во-вторых, и это главное, государственное управление, действительно, осуществляется в основном за счет функционирования органов исполнительной власти (важно лишь понимать, что работой этих органов не исчерпывается вся сложная и многообразная государственно-управленческая деятельность).

Почему же государственное управление осуществляется главным образом функционированием органов исполнительной власти? Так сложилось стихийно или так потребно системе государственного управления? Это историческая случайность или неизбежная закономерность?

Чтобы ответить на эти вопросы, надо рассмотреть свойства больших систем, среди которых помимо целостности, сложной иерархической организации, обязательного наличия прямых и обратных связей и др., крайне важны системные динамичность и стабильность. Динамичность (адаптивность) системы – это ее способность трансформироваться, реагируя на внутренние и внешние изменения (воздействия), приспосабливаться к ним. Динамичность системы должна уравновешиваться ее стабильностью, под которой понимается способность системы сохранять заданное состояние, при неизбежных изменениях, не терять устойчивость, не разрушаться, не превращаться в другую систему.

В теории управления, в том числе государственного управления, давно установлена непреложная истина: независимо от того, в какой бы сфере управление не осуществлялось, оно предпринимается, прежде всего, для создания порядка в системе, предотвращения и пресечения ее дезорганизации, другими словами, ради уменьшения степени энтропии системы. По образному выражению Н. Винера, «мы всегда боремся против тенденции природы к нарушению организованного и разрушению имеющего смысл – против тенденции, как показал Гиббс, к возрастанию энтропии».[12] Успешно делать это можно, лишь обеспечивая равновесие динамичности и стабильности управляемых систем.

В специальной литературе рассматривается ряд конкретных вопросов динамичности и стабильности систем государственного управления, в частности, системы исполнительной власти.[13] При этом в отношении системы исполнительной власти свойство стабильности связывается с закреплением характеристик этой системы и основных принципов ее функционирования в законодательных актах.[14] Общим же проблемам обеспечения равновесия между динамичностью и стабильностью в системах разной природы уделяется самое пристальное внимание как в многочисленных источниках, посвященных теории систем и теории управления, так и в практической управленческой деятельности. Такое равновесие принято называть гомеостазом, а механизм его сохранения – гомеостазисом.[15]

В. И. Кнорринг определяет гомеостаз как «постоянство свойств внутренней среды, устойчивость основных функций системы». Гомеостаз «является одним из основных понятий кибернетики, характеризующее состояние динамического равновесия сложных саморегулирующихся систем, сохраняющих стабильность основных параметров».[16] Говоря о гомеостазисе больших систем непосредственно в юридической сфере, Н. В. Витрук, Н. С. Полевой и М. М. Рассолов определили его как социально-правовой механизм сохранения стабильного состояния этих систем (их уровня устойчивости), несмотря на наличие многих факторов, действие которых направлено на изменение данного состояния (на дестабилизацию систем).[17]

Гомеостазис любой большой системы (технической, биологической, социальной) обеспечивается как надлежащей организацией входящих в нее подсистем и их взаимосвязей, в частности возможностью должного взаимодействия в случаях тех или иных системных изменений, так и способностью одной из подсистем взять на себя функции другой подсистемы или всей системы в целом при возникающих в них значительных отклонениях от равновесного состояния и в силу этого появления угрозы их нестабильности. С этой целью, например, в конструкциях сложных технических систем предусматриваются аварийные блоки, которые в случае необходимости дублируют функции вышедших из строя отдельных элементов (подсистем) или даже всей системы управления.

Но, пожалуй, наиболее яркие примеры можно привести из практики социального, в том числе государственного, управления. Прежде всего, это социальные потрясения, которые в разные исторические периоды и в разных странах происходили (и продолжают происходить) в случаях, когда при возникших и нарастающих угрозах существующей системе управления государством в силу тех или иных причин не обеспечивалась ее стабильность. Однако хорошо известны и варианты иного развития событий, когда правильная организация системы государственного управления, позволившая должным образом оперативно трансформировать работу и взаимодействие ее подсистем, сконцентрировать функции нескольких из них в одной подсистеме (как нередко говорят, «перераспределить силы»), обеспечивала стабильность системы, ее сохранение.

Безусловно, речь не должна идти только о социальных потрясениях. Это могут быть сбои в функционировании системы государственного управления в условиях экономического кризиса, в других нештатных ситуациях. Это могут быть отклонения от нормальной деятельности той или иной организации, вызванные плохим менеджментом. Однако всегда подобные проблемы возникают только в тех случаях, когда при соответствующих изменениях в системе, обусловленных появлением нежелательных внешних или внутренних факторов, существующее управление системой не обеспечивает ее гомеостаз, система теряет стабильность и, как следствие, изменяется ее качественное состояние. Но и здесь есть немало положительных примеров, когда в условиях нештатных ситуаций при надлежащей организации управления системой происходит оперативная оптимизация функций подсистем (например, структурных подразделений предприятия) и их взаимодействия, включение иных управленческих механизмов, что в целом обеспечивает стабильность системы.

Мы проанализировали значительное число работ, в которых наряду с соответствующими теоретическими размышлениями рассмотрены как достоинства, так и недостатки управления конкретными социальными системными объединениями (коллективами людей, предприятиями, общественными формированиями, муниципальными образованиями, регионами) и даны необходимые практические рекомендации,[18] а также – воспоминаний, написанных крупными хозяйственными руководителями, видными военачальниками, политическими деятелями России, СССР, зарубежных стран и их советниками, где в той или иной степени освещены проблемы управления отраслями промышленности, государствами в целом, международными сообществами, возникавшие в разные исторические периоды, в частности в годы войны, при других социальных потрясениях, с аргументацией принятых тогда организационных решений по оптимизации систем управления, направленных на устранение этих проблем. Обобщение материалов всех этих источников позволило нам прийти к двум принципиально важным выводам относительно возможности обеспечения гомеостазиса социальных систем, в том числе систем государственного управления.

Первое. Гомеостазис в социальной системе, в частности системе государственного управления, возможен только тогда, когда она объединяет достаточное количество системообразующих функциональных подсистем, в чем-то конкурирующих между собой.

В принципе это объяснимо ранее изложенными положениями. Как уже отмечалось, для больших социальных систем, в частности для системы государственного управления, характерно наличие каналов как прямой, так и обратной связи, имеющих различную, нередко весьма сложную структуру. В зависимости от особенностей информационной природы органов государственной власти, иных государственных органов все они зачастую (можно даже сказать, как правило) используют отличные друг от друга каналы обратной связи, а эффективное управление большой системой неосуществимо без «включения в работу» всего возможного арсенала каналов обратной связи. Хотим еще раз подчеркнуть, что неучёт субъектами государственного управления хотя бы части той информации, которая поступает к ним по каналам обратной связи (или может поступить дополнительно в случае задействования новых каналов), ее недооценка и недостаточный анализ приводят к выработке неоптимальных управленческих решений и неэффективности процесса управления. Соответственно неудачными будут и попытки достижения гомеостаза системы.

Анализ реальных картин достижения гомеостаза показывает, что он наступает, прежде всего, потому, что гомеостазис всегда осуществляется не в монолитной конструкции (что в принципе, исходя из его сути, не представляется возможным), а в системе, состоящей из достаточного количества системообразующих функциональных подсистем. Только это позволяет в необходимых случаях оперативно обеспечить: срабатывание «механизмов трансформации» отдельных элементов, исключение дублирования подсистем друг другу, совместное осуществление ими тех или иных управленческих функций, устранение недочетов в каналах прямой и обратной связи, включение дополнительных управленческих механизмов и, в конце концов, гомеостазис головной системы.

Отсюда становится понятной и неизбежность участия в государственном управлении помимо трех традиционных ветвей власти других субъектов управления: банковской системы, прокуратуры, независимых контрольных структур, иных государственных органов, даже органов местного самоуправления и некоторых общественных институтов. Всем им свойственны различные каналы обратной связи, которые в совокупности с каналами обратной связи органов государственной власти обеспечивают прохождение по системе полного объема информации, необходимой для достижения гомеостаза системы.

Приведем несколько примеров из конкретной практики государственного управления в СССР и России. Первый пример относится к 1938–1941 гг. Как известно, в этот предвоенный период вся система органов государственного управления (в современной терминологии – органов исполнительной власти) перестраивалась в соответствии с новой Конституцией страны. Особенно мощные перемены происходили в отраслях промышленности. Прежде всего, значительно увеличилось число соответствующих общесоюзных наркоматов, которым подчинили наиболее крупные промышленные предприятия (главным образом, тяжелой индустрии, оборонных отраслей), ранее находившиеся в республиканской подведомственности.[19] Один из руководителей данного процесса А. И. Микоян, объясняя происходившие перемены, писал впоследствии, что в тот период «экономическая работа в стране велась неудовлетворительно», а среди причин такого положения было, в том числе, «слабое организационное руководство из центра».[20]

Если вернуться к системно-информационным понятиям, это означает, что каналы как прямой, так и обратной связи были налажены лишь между промышленными предприятиями и республиканскими ведомствами, естественно, необходимая информация в Совнарком СССР и образованный при нем Экономический совет поступала в неполном, а то и искаженном виде. Безусловно, соответствующие решения союзного руководства не отражали насущных нужд развития страны. С началом войны (а в ее неизбежности, очевидно, уже не было сомнений) имевшаяся система управления оборонно-промышленным комплексом потеряла бы свою стабильность. Нет смысла рассуждать, чем это могло бы обернуться для государства.

Перестройка же системы управления промышленностью, появление в ней новых системообразующих функциональных подсистем (в чем-то, кстати, конкурирующих между собой) позволили значительно увеличить возможность, а главное, обеспечить эффективность гомеостазиса данной системы в критической ситуации, прежде всего, за счет организации должных системно-информационных связей. Без этого не удалось бы ни провести экстренную эвакуацию промышленных предприятий в восточные регионы страны, ни резко увеличить объемы оборонного производства.

Второй пример относится уже не к столь драматичному для страны периоду времени. В 1957 г. было принято решение о переходе к организационным формам управления по территориальному принципу. Создавались советы народного хозяйства (совнархозы), которые осуществляли управление внутри экономических административных районов и были непосредственно подчинены советам министров союзных республик. Правительство же страны (Совет Министров СССР) осуществляло руководство совнархозами через органы государственного управления республик. При этом фактически ликвидировалась союзная министерская структура управления промышленностью, хотя, справедливости ради, следует сказать, что на начальном этапе реформы было решено сохранить ряд общесоюзных министерств. Предполагалось, что осуществление ими отдельных функций через совнархозы экономических административных районов позволит в определенной мере регулировать отраслевые начала в развитии хозяйства страны. Однако развитие реформы привело к созданию республиканских советов народного хозяйства (1960 г.), а затем и Высшего совета народного хозяйства СССР (1963 г.), что вызвало дальнейшие изменения в положении других общесоюзных экономических органов. В частности, Госплан СССР из союзного органа был превращен в орган союзно-республиканского значения.[21]

По словам Ю. А. Веденеева, глубоко изучавшего эти преобразования, «основная задача реформы 1957 г. – обеспечение единства в управлении промышленностью – фактически так и не была выполнена в рамках сложившегося механизма».[22] Ни в коем случае не претендуя на оценку всех положительных и отрицательных сторон реформы 1957–1964 гг., ее влияния на дальнейшее развитие экономики, беремся лишь утверждать, что система управления страной, не отличавшаяся и в предыдущие годы хорошей организацией и стабильностью, к середине 60-х годов прошлого века, потеряв ряд важнейших системообразующих функциональных подсистем и соответствующие информационные каналы связи, стала существенно зависеть от многих факторов внутреннего и внешнего характера. В силу этого гомеостазис этой системы в 1964 г., по нашему мнению, был уже невозможен. Нестабильность системы государственного управления нарастала и из-за целого ряда других обстоятельств. В конце концов, эта система начала терять устойчивость. Произошло то, что в сложившейся ситуации, видимо, и должно было произойти.

Интересный также пример относится уже к российской управленческой практике. В процессе проведения административной реформы Указом Президента Российской Федерации от 9 марта 2004 г. № 314 была образована новая структура федеральных органов исполнительной власти, в соответствии с которой Федеральная служба по атомному надзору, Федеральная служба по технологическому надзору, Федеральное агентство по атомной энергии, Федеральное космическое агентство оказались подведомственными Министерству промышленности и энергетики РФ, а Федеральная служба государственной статистики и Федеральная служба по тарифам – Министерству экономического развития и торговли РФ. Однако через два с небольшим месяца Указом Президента Российской Федерации от 20 мая 2004 г. № 649 все эти службы и агентства были экстренно переподчинены непосредственно Правительству Российской Федерации.

Можно приводить массу объяснений и аргументов такого решения, но очевидно и то обстоятельство, что возникла реальная опасность ликвидации непосредственных каналов как прямой, так и обратной связи между Правительством РФ и указанными органами исполнительной власти (заметим, крайне важными органами для поддержания стабильности в государстве при тех или иных динамических возмущениях), оперирования неполной, а то и искаженной информацией. Между прочим, к 2004 г. прошло менее двадцати лет после Чернобыльской трагедии, и ее причины были еще памятны. Улучшение структуры государственного управления, в частности увеличение числа органов исполнительной власти, подчиненных напрямую Правительству РФ, оптимизация системных каналов связи были направлены на предотвращение дестабилизации системы в случае появления соответствующих угроз.

Не рассматривая другие примеры, которых немало в практике государственного управления нашей страны и зарубежья, подчеркнем лишь еще раз, что достаточное число системообразующих функциональных подсистем в системе государственного управления является первым необходимым условием для возможности осуществления ею гомеостазиса.

Второе. Гомеостазис в социальной системе, в частности системе государственного управления, возможен только тогда, когда в ней есть мощная подсистема, структурно моделирующая саму головную систему, соразмерная с ней по объему, как правило, обладающая большой инерционностью, но, тем не менее, выполняющая основную часть управленческих функций системы.

В силу названных свойств такой подсистемы, входящей помимо прочих подсистем в головную систему социального, в частности государственного, управления, она способна в нештатных, кризисных ситуациях не только стабилизировать всю головную систему, но и взять на себя выполнение значительно большего числа функций (в том числе осуществляемых другими подсистемами), а в случае необходимости – обеспечить их системную координацию. Такая подсистема, фактически являясь дублером головной системы, может в сложных социально-политических, социально-экономических условиях функционально заменить головную систему.

Сказанное также объяснимо, исходя из представлений о каналах прямой и обратной связи. Уже не раз отмечалось, что социальные системы, особенно системы государственного управления, имеют различную, нередко весьма сложную структуру таких каналов. При этом в зависимости от особенностей информационной природы органов государственной власти, иных государственных органов они используют отличные друг от друга каналы обратной связи. Если в головной системе есть мощная подсистема, соразмерная с самой головной системой, которая обладает указанными выше свойствами, то набор каналов этой подсистемы в принципе охватывает весь спектр возможных системных связей. А, следовательно, данная подсистема способна заменить саму головную систему.

Далее, возможность достижения социальной системой гомеостаза связываем, и с тем обстоятельством, что подсистема-дублер должна, как правило, обладать большой инерционностью. Казалось бы, раз подсистема инерционна, каким образом она будет оперативно реагировать на поступающие сигналы и принимать управленческие решения? Но ведь инерционность – это не отсутствие быстроты в анализе ситуации и принятии решений, а, скорее, «разумный консерватизм», способность сдерживать негативные тенденции в управлении системой и с учетом новых обстоятельств следовать намеченному системному курсу, «увлекая за собой» остальные элементы системы. Только такая подсистема и может обеспечить стабильность головной системы при каких-либо ее динамических отклонениях. Естественно, не будь подобной подсистемы, гомеостазис в головной социальной системе невозможен. Эта подсистема не просто дублер головной системы, она – дублер-противовес.

Приведем хрестоматийный пример. В 1938 г. при Совнаркоме СССР был образован Комитет обороны, однако 30 мая 1941 г. он был упразднен. Пришли к выводу, что с существовавшими тогда функциями Комитета вполне справится сам Совнарком СССР. Однако уже через неделю после начала Великой Отечественной войны (29 июня 1941 г.) стало ясно, что в сложившихся экстремальных условиях, несмотря на наличие в стране ряда оборонно-промышленных наркоматов,[23] в системе государственного управления помимо Совнаркома СССР нужен еще один мощный орган, соразмерный с Совнаркомом по своим функциям и полномочиям, – его дублер-противовес. Государственный Комитет Обороны (ГКО), которому частично передали не только функции Совнаркома СССР, но и Верховного Совета СССР, даже ЦК партии, был образован на следующий день.

Отметим, что ГКО, где сосредоточилась вся полнота власти в стране (во главе ГКО был поставлен И. В. Сталин), решал такие важнейшие вопросы как руководство производством танков, руководство авиационной промышленностью, охрана порядка внутри страны и борьба с дезертирством и др. При этом достаточное количество иных функций и полномочий оставалось в Совнаркоме СССР, Госплане, Совете по эвакуации и других органах.[24] Жизнь показала разумность и своевременность подобной перестройки системы управления. В тяжелейших, нечеловеческих условиях страна не рухнула. В этом контексте не будем возвращаться к теории систем и системных связей. И так все ясно.

Есть немало аналогичных примеров, связанных с организацией систем управления во многих странах, причем в обычное, а не только в военное время. Их анализ еще раз убеждает нас, что наличие в социальной системе, в частности системе государственного управления, мощной подсистемы, структурно моделирующей саму головную систему, соразмерной с ней по объему, как правило, обладающей большой инерционностью и выполняющей основную часть управленческих функций системы, является вторым необходимым условием для возможности осуществления ею гомеостазиса.

Думается, ни у кого не возникает вопроса, какая из подсистем глобальной системы государственного управления является ее дублером? Конечно, система исполнительной власти. Без нее гомеостазис в системе государственного управления будет невозможен, и система государственного управления в случае возникновения в ней тех или иных изменений не сможет остаться стабильной.

Н. Ю. Хаманева, давая характеристику исполнительной власти, пишет: «Исполнительная власть является объективной необходимостью, она все чаще выступает как организующая деятельность государства. Именно эта ветвь власти обладает разветвленной системой разнообразных государственных органов с многочисленным кадровым составом государственных служащих как в центре, так и на местах. Реальные характеристики этой власти демонстрируют ее значимость для оценки состояния деятельности государственных механизмов».[25] Ранее мы уже отмечали, что государственное управление осуществляется главным образом функционированием органов исполнительной власти. Нет сомнений, что эта ветвь государственной власти выполняет превалирующую, основную часть управленческих функций всей системы государственного управления, достаточно проанализировать ее задачи, функции, полномочия.

Естественное свойство социальных систем – стремление к поддержанию равновесия между их динамичностью и стабильностью (другими словами, – обеспечению их гомеостаза) Л. А. Мицкевич рассматривает применительно к исполнительной власти и государственному управлению. При этом она отмечает как «объективно обусловленную направленность государственного управления на обеспечение равновесия процессов развития и стабильности общества», так и «стремление исполнительной власти к сохранению собственного равновесия». Последнее объясняет, по совершенно справедливому замечанию автора, «объективный характер «сопротивления» исполнительной власти попыткам проведения одномоментных революционных преобразований в данной системе».[26]

Эти выводы Л. А. Мицкевич считаем должным дополнить следующими суждениями. Во-первых, система исполнительной власти обладает значительно большей инерционностью, чем системы двух других ветвей государственной власти, тем более, – иных государственных органов. Ведь данная ветвь государственной власти намного превосходит остальные системы и по числу государственных органов, и по их разветвленности, и по количеству государственных служащих. Все это ведет к росту степени инерционности системы. А будучи инерционной, она, естественно, сопротивляется попыткам проведения одномоментных преобразований.

И, во-вторых, стремлению системы исполнительной власти к сохранению собственного равновесия способствует не только ее инерционность, но также и то обстоятельство, что эта система моделирует систему государственной власти. К. С. Бельский пишет по этому поводу, что «из трех подсистем государственной власти – законодательной, исполнительной и судебной – исполнительная более всего копирует государство в целом и осуществляет те же функции, но на своем уровне: «законодательствует» – занимается правотворчеством, применяет право, «судит» – осуществляет юрисдикцию».[27] Можно дискутировать с К. С. Бельским, целесообразно ли в данном контексте использовать такие формулировки, как «законодательствует», «судит», «осуществляет юрисдикцию», но с его суждением о том, что «из трех подсистем государственной власти – законодательной, исполнительной и судебной – исполнительная более всего копирует государство в целом…» мы согласны. В этой мощной подсистеме системы государственной власти заложен тот же механизм сдержек и противовесов, который свойственен всей головной системе, что, во многом объясняет и стремление, и возможности системы исполнительной власти к сохранению собственного равновесия.

Думается, что «копирование» системой исполнительной власти всей системы государственной власти проявляется также в большом количестве государственных органов, в нее входящих, многочисленном составе их должностных лиц (о чем уже речь шла выше) и сложной, разветвленной структуре каналов прямой и обратной связи. С учетом данных обстоятельств можно утверждать, что система исполнительной власти соразмерна со всей системой государственной власти, со всей глобальной системой государственного управления. Мы несколько раз говорили о необходимости наличия в головной социальной системе подсистемы, соразмерной с ней по объему, но ни разу не объясняли, что понимаем под объемом системы. Пришло время определить объем социальной системы как совокупность количества входящих в нее элементов (подсистем), числа физических лиц, объединенных в систему, уровня сложности и разветвленности ее каналов связи. С этих позиций система исполнительной власти соразмерна по объему со всей системой государственной власти, со всей гигантской системой государственного управления.

Таким образом, в систему государственного управления в качестве мощной подсистемы входит система исполнительной власти, которая структурно моделирует саму головную систему, соразмерна с ней по объему, обладает большой инерционностью и выполняет основную часть управленческих функций всей системы государственного управления. В силу названных обстоятельств система исполнительной власти способна в нештатных, кризисных ситуациях не только стабилизировать всю систему государственного управления, но и взять на себя выполнение части функций других государственных органов, обеспечить их системную координацию. Более того, система исполнительной власти, фактически являясь дублером системы государственного управления, может в сложных социально-политических, социально-экономических условиях не только обеспечить гомеостазис головной системы, но и функционально заменить ее.

Ранее мы задавались вопросами, действительно ли потребно системе государственного управления или так сложилось стихийно, что государственное управление осуществляется главным образом функционированием органов исполнительной власти? Это историческая случайность или неизбежная закономерность? Теперь ответы очевидны. Безусловно, так потребно системе государственного управления, вне всяких сомнений, это неизбежная закономерность, ибо без исполнительной власти ни общая система государственной власти, ни система государственного управления функционировать не могут.

Очевидна и неизбежность моделирования в системе исполнительной власти структуры всей государственной власти. Во-первых, в системе исполнительной власти должен быть точно такой же, но собственный механизм сдержек и противовесов. А во-вторых, для обеспечения стабильности в государстве системе управления исполнительной власти как фактическому дублеру этой системы, необходимы механизмы управления, аналогичные тем, что свойственны государственной власти вообще. Исполнительная власть не работоспособна ни без нормотворчества, ни без, естественно, исполнительной деятельности, ни без возможности принуждения, в частности назначения наказаний. И первое, и второе, и третье – суть ее каждодневной деятельности, в частности, обеспечивающей гомеостазис системы государственного управления при возникновении тех или иных динамических отклонений.

В отношении нормотворчества органов исполнительной власти крайне интересно исследование В. П. Уманской, доказавшей, что отмечающиеся в России «развитие системы правовых актов органов исполнительной власти и, как следствие, увеличение темпов роста количества правовых актов объясняется тем, что они напрямую зависят от потребностей общественного развития, которые в свою очередь, предопределяются уровнем экономического состояния».[28] Для обеспечения эффективности функционирования системы государственного управления необходимы также оптимизация как исполнительной деятельности, так и методов административного принуждения органов исполнительной власти, в том числе – реализации ими института административной ответственности.

Однако, если необходимость нормотворческой и исполнительной деятельности органов исполнительной власти ни у кого не вызывает сомнений, то целесообразность применения ими методов административного принуждения, в частности административной ответственности, воспринимается крайне неоднозначно. Между тем, еще Анри Файоль в своей классической работе «Общее и промышленное управление» целый параграф посветил рассмотрению соотношения двух институтов «власть – ответственность». Он писал, что «власть есть право отдавать распоряжения и сила, принуждающая им подчиняться» (выделено нами – Б. Р.), что «власть немыслима без ответственности, то есть без санкции – награды или кары, – сопровождающей ее действие. Ответственность есть венец власти, ее естественное следствие, ее необходимый придаток. Всюду, где действует власть, возникает и ответственность».[29]

Неоднозначную, но достаточно интересную, а поэтому заслуживающую анализа позицию по вопросу об административном принуждении как методе управления занимает Л. А. Мицкевич. Согласны с ней, когда она говорит, что «сущность управления состоит в подчинении воль многих (других людей) единой управляющей воле, поскольку само управление направлено на координацию, упорядочение поведения различных объектов управления»,[30] хотя при этом «государственное управление следует понимать не как властное воздействие субъекта на объект (мы бы сказали: «не просто как властное воздействие субъекта на объект» – Б. Р.), а как взаимодействие субъекта с окружающей средой (объектом управления) с целью познания присущих ей закономерностей и «гармоничного» встраивания в нее путем приспособления своего поведения к данным объективным закономерностям».[31] Но должны при этом отметить, что взаимодействие субъекта с объектом управления означает не совместную «дружескую работу», не отказ от властного воздействия субъекта на объект, а выработку субъектом управления на основе анализа информации, поступающей от объекта управления и из окружающей среды, таких форм и методов этого воздействия, которые соответствуют закономерностям окружающей среды и возможностям объекта исполнять данные ему властные предписания.

Категорически не согласны с Л. А. Мицкевич в том, что «нарастающая демократизация общества – путь прогресса и развития, сопровождающегося сокращением властного (включая принудительное) воздействия государства на граждан».[32] Сто лет назад В. И. Лениным была написана хорошо известная книга, где говорилось о неизбежности отмирания государства. Увы (а скорее, к счастью), такие суждения оказались иллюзорными. Исторический опыт показывает, что с течением времени властное, принудительное воздействие государства на граждан не сокращается, а лишь видоизменяется. Не поддерживаем мы и вывод Л. А. Мицкевич о том, что «граждане выполняют свои правовые обязанности, когда государство выполняет свои».[33] В жизни бывают самые разные ситуации, чему свидетельствуют и экскурс в историю, и современная действительность, а главное, не изменившаяся на протяжении тысячелетий психология человека.

Бесспорно, «борьба с правонарушениями любого рода должна начинаться не только и не столько с принуждения, сколько с обеспечения выполнения государственными органами своих функций в сфере позитивного (представляющего услуги) управления».[34] Конечно, «чтобы меры административного принуждения были эффективными, они должны соответствовать жизненным реалиям, восприниматься гражданами как справедливые, значит, административное законодательство должно быстрее приводится в соответствие с экономическими и социально-психологическими процессами в обществе».[35] Однако при этом не можем согласиться с выводом Л. А. Мицкевич о том, что государственное принуждение вообще, и административное принуждение в частности, «выполняет ограниченный круг задач, а именно не реализацию государственного управления вообще, а лишь обеспечение исполнения воли государства при отсутствии добровольного исполнения его предписаний».[36]

Конечно, можно рассуждать о том, что для предотвращения нежелательных тенденций в социальной системе следует, прежде всего, совершенствовать правовое регулирование данных общественных отношений, оптимизировать исполнительную деятельность государственных органов, обеспечивать права и свободы граждан, создавать необходимые условия их жизни, а мерами принудительного характера, в том числе наказаниями, всех проблем не решить. Спору нет, только мерами принудительного характера, наказаниями ситуацию не исправить. Но общества, где не будет противоправных деяний, в том числе административных правонарушений, также не построить (даже при высоком уровне регулирования общественных отношений, оптимальной работе государственных органов, соблюдении прав и свобод граждан, качественном улучшении условий жизни людей). Ведь утопий не бывает.

Изучая административную деликтологию, А. Н. Дерюга отмечает, что личность нарушителя воплощает в себе огромный комплекс индивидуально-неповторимых черт и свойств, отражающих жизненный путь человека, его трудовые и бытовые условия, семейные отношения и традиции, нравственно-психологические взгляды, жизненные установки, интеллектуальные и волевые возможности, наконец, эмоциональные особенности и многое другое.[37] А разве все это «устранимо» в условиях даже (пофантазируем) абсолютно совершенного регулирования общественных отношений, блестящей работы государственного аппарата, полного соблюдения прав и свобод граждан, райской жизни людей?

Будем реалистами. Оптимальное государственное управление, стабильность системы, ее гомеостаз можно обеспечить лишь одновременным, параллельным совершенствованием правового регулирования общественных отношений, оптимизацией деятельности государственных органов, соблюдением прав и свободы граждан, созданием необходимых условий их жизни и работы, а также применением в необходимых случаях мер принудительного характера, в частности административных наказаний. В этом диалектика данного процесса.

Но мы полностью поддерживаем Л. А. Мицкевич, которая утверждает, что «государственное принуждение представляет собой средство самозащиты общества, способ охраны его ценностей, главной из которых является состояние социальной упорядоченности»[38] (выделено нами – Б. Р.). Действительно, государственное, и прежде всего, административное принуждение направлено не столько на формальное предупреждение, пресечение, наконец, наказание противоправных проявлений, сколько на обеспечение при этом упорядоченности социальной системы.

Определенные сбои в нормотворческой или распорядительной и исполнительной деятельности субъектов исполнительной власти, в работе организаций, отклонения от установленных правил в поведении граждан в большинстве своем способна нейтрализовать только совокупность необходимых мер административного принуждения. Этим создается гомеостаз системы исполнительной власти, а в ряде случаев – гомеостаз всей системы государственного управления.

В заключении еще раз отметим, что превалирующая доля управленческой деятельности, осуществляемой системой исполнительной власти, в общем объеме государственного управления, не является исторической случайностью. Это неизбежная закономерность, ибо иначе ни общая система государственной власти, ни система государственного управления функционировать не могут.

1.2. Правовые признаки, задачи и функции исполнительной власти

Анализируя ст. 71 и 72 Конституции РФ и ст. 4 ФКЗ от 17.12.1997 № 2 – ФКЗ «О Правительстве Российской Федерации» представляется логичным в качестве вектора направленности административно-правового воздействия, оказываемого исполнительной властью на общественные отношения, рассматривать обеспечение соблюдения, использования, исполнения и применения (далее – исполнения) гражданами, организациями, иными государственными органами, органами местного самоуправления обще обязательных правил поведения и установлений, закрепленных в законах и иных правовых актах Российской Федерации, а также субъектов Российской Федерации.

Соответственно, в содержании административного воздействия, оказываемого исполнительной властью, можно выделить две составляющие: 1) обеспечение исполнения норм Конституции РФ, федеральных конституционных и федеральных законов, указов Президента РФ, международных договоров РФ, иных правовых актов Российской Федерации (далее также – нормативные правовые акты Российской Федерации); 2) обеспечение исполнения норм конституций (уставов), законов и иных правовых актов субъектов Российской Федерации (далее также – нормативные правовые акты субъектов РФ).

Следует подчеркнуть, что в соответствии со статьями 2 и 18 Конституции РФ, провозгласившими высшей ценностью человека, его права и свободы, смысл и содержание административного воздействия органов исполнительной власти, определяются, исходя из соотношения закрепленных в нормативных правовых актах Российской Федерации, а также нормативных правовых актах субъектов Российской Федерации прав и законных интересов граждан и организаций, не наделенных публичными полномочиями в административно-правовой сфере (права и законные интересы частных лиц или, говоря иначе, частные права, законные интересы) с правами и законными интересами публичных образований (реализуемые органами государственной власти и органами местного самоуправления права и законные интересы Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, которые в обобщенном виде можно назвать публичными правами и законными интересами).

При таком подходе следует отметить, что административное воздействие, оказываемое исполнительной властью, нацелено на достижение баланса между публичными и частными правами, законными интересами участников регулируемых отношений, которые закрепляются в нормативных правовых актах Российской Федерации и субъектов Российской Федерации.

С одной стороны, исполнительная власть призвана принимать административно-правовые меры для того, чтобы обеспечить интеграцию частных и публичных прав, законных интересов. Очевидно, в данном случае можно утверждать, что исполнительная власть осуществляется в административно-распорядительной форме, нацеленной на решение задач, связанных с обеспечением согласованности и взаимосвязи прав и законных интересов граждан, организаций с правами и законными интересами публичных образований, закрепляемыми в нормативных правовых актах Российской Федерации и субъектов Российской Федерации.

С другой стороны, исполнительная власть принимает административно-правовые меры для того, чтобы обеспечить охрану и защиту частных и публичных прав и законных интересов:

– от административных правонарушений и нарушений законодательства, официально не признаваемых в качестве административных правонарушений, но влекущих возникновение специфических административных правоотношений (нарушения налогового, банковского, антимонопольного законодательства);

– вредоносных факторов, связанных с правомерной деятельностью граждан и организаций по использованию техногенных и природных источников опасности;

– чрезвычайных и других вредоносных ситуаций (казусов) техногенного, природного, иного рода, влекущих административно-правовые последствия;

– неправомерных или необоснованных действий и решений органов и должностных лиц, наделяемых публичными полномочиями в административно-правовой сфере.

В этом случае можно сказать, что исполнительная власть реализуется в административно-охранительной форме, нацеленной на осуществление в установленной сфере деятельности систематического контроля за исполнением нормативных правовых актов РФ и субъектов РФ гражданами, организациями, другими органами государственной власти, органами местного самоуправления, выявление и устранение административных правонарушений, а также иных правонарушений, влекущих административно-правовые последствия, разрешение административно-правовых споров, предупреждение и устранение чрезвычайных и других вредоносных факторов и ситуаций (казусов) техногенного, природного, иного рода.

Из анализа норм Конституции РФ и сформировавшегося на ее основе административного и иного публичного законодательства представляется возможным выделить присущие исполнительной власти характерные административно-правовые признаки.

Во-первых, исполнительная власть представляет собой относительно самостоятельную ветвь (вид, разновидность) единой государственной власти Российской Федерации, тесно взаимодействующую с законодательной и судебной властью в административно-правовой сфере. В данной сфере органы законодательной власти в порядке, установленном Конституцией РФ, конституциями или уставами субъектов РФ издают законы, образующие административное и иное публичное законодательство, а исполнительная власть призвана обеспечить исполнение норм данного законодательства участниками административных и иных публичных правоотношений. Судебная власть в административно-правовой сфере осуществляется посредством административного судопроизводства, выделяемого в ст. 118 Конституции РФ наряду с конституционным, гражданским и уголовным судопроизводством. По сути, административное судопроизводство осуществляется судами по делам, возникшим из административных дел, которые либо уже были разрешены органами исполнительной власти полностью или частично, либо были ими возбуждены и переданы в суды для последующего разрешения. В настоящее время административное судопроизводство регламентировано КАС РФ, АПК РФ и КоАП РФ.

Во вторых, исполнительная власть организуется и осуществляется на началах федерализма и поэтому построена на основании разграничения предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и субъектами Российской Федерации. Ведущую роль в федеративном делении исполнительной власти выполняют нормы федеральных законов, разделяющих полномочия федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти субъектов РФ в сфере административно-правового регулирования,[39] а также положения федеративных договоров и соглашений о разграничении предметов ведения и полномочий в сфере административно правового регулирования между Российской Федерацией и ее субъектами, заключаемые в соответствии со ст. 26.7., 26.8. ФЗ от 06.10.1999 № 184-ФЗ. «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации».

В третьих, в отличие от других ветвей государственной власти исполнительная власть обладает организационным единством. Нижестоящие звенья исполнительной власти организационно подчинены вышестоящим, вследствие чего она делится на иерархические уровни, которые формально выделяются в указах Президента РФ или постановлениях Правительства РФ, а также указах высших должностных лиц субъектов РФ, определяющих систему и структуру органов исполнительной власти.[40]

В четвертых, исполнительная власть, по сути, представляет собой специфический способ одностороннего воздействия государства на общественные отношения, нацеленный на обеспечение исполнения гражданами, организациями, государственными органами и органами местного самоуправления нормативных правовых актов, принимаемых в стране. Наиболее типичные способы обеспечения исполнения нормативных правовых актов, применяются органами исполнительной власти в отношении граждан и организаций, не находящихся в их служебной зависимости, и поэтому обосновано выделяются законодателем в качестве систематизированных и унифицированных административно-правовых мер. К примеру, меры административной ответственности и меры обеспечения производства по делам об административных правонарушениях, предусмотренные КоАП РФ.

В пятых, в соответствии со ст. 18 Конституции РФ, можно утверждать, что смысл и содержание деятельности исполнительной власти в административно-правовой сфере, прежде всего, определяют права и свободы человека и гражданина. Это означает, что для исполнительной власти обеспечение реализации прав и законных интересов личности является приоритетным по отношению к публичным правам и законным интересам.

В шестых, исполнительная власть в отличие от других ветвей государственной власти имеет двойственную природу. С одной стороны, она призвана обеспечить интеграцию частных и публичных прав, законных интересов в административно-правовой сфере. С другой – исполнительная власть должна охранять и защищать частные и публичные права, законные интересы от административных правонарушений и правонарушений, официально не признаваемых в качестве административных, но влекущих возникновение специфических административных правоотношений (нарушения налогового, банковского, антимонопольного законодательства); вредоносных факторов, связанных с правомерной деятельностью физических и юридических лиц; вредоносных ситуаций (казусов) техногенного, природного, иного рода, влекущих административно правовые последствия; неправомерных или необоснованных административно правовых действий и решений органов и должностных лиц публичной власти.

В седьмых, исполнительная власть осуществляется в специфических и разнообразных административно правовых формах. Она реализуется в разнообразных формах административно распорядительной государственной деятельности, нацеленной на обеспечение интеграции (установление согласованности и взаимосвязи) публичных и частных прав, законных интересов. К примеру, административно-распорядительная деятельность исполнительной власти находит выражение в установленных формах административного нормотворчества, административного правопредоставления, административного обязывания, административного поощрения и др. Кроме того, исполнительная власть осуществляется в разных формах административно охранительной государственной деятельности, нацеленной на обеспечение защищенности (охраны и защиты) публичных и частных прав, законных интересов. К примеру, в установленных формах административного санкционирования, административного арбитрирования, административного контрольно-надзорного производства, производства по делам об административных правонарушениях и др. Особенности содержания выделенных и других форм административно-распорядительной и административно-охранительной деятельности, раскрывают соответствующие административно-правовые задачи, поставленные государством перед исполнительной властью, а также административно-правовые функции, реализуемые исполнительной властью.

В восьмых, исполнительная власть осуществляется достаточно широким кругом субъектов административного права, но прежде всего специализированными исполнительными органами государственной власти. Между тем исполнительная власть также осуществляется отдельными субъектами административного права, которые в установленном порядке и в установленных пределах выполняют отдельные функции исполнительной власти и в этой связи наделены специфическими публичными полномочиями в административно-правовой сфере (административно распорядительными и/или административно охранительными полномочиями по обеспечению исполнения нормативных правовых актов Российской Федерации и субъектов Российской Федерации иными участниками административных правоотношений, не находящимися в их организационном подчинении). В обобщенном виде органы исполнительной власти и иные субъекты административного права, наделенные административно распорядительными и/ или административно охранительными полномочиями, можно назвать субъектами исполнительной власти. При таком подходе субъектов исполнительной власти логично подразделить на специализированные органы государственной власти – органы исполнительной власти (исполнительные органы государственной власти) и иные административно-публичные органы, осуществляющие отдельные функции исполнительной власти и поэтому наделяемые административно-распорядительными и (или) административно-охранительными полномочиями. К примеру, к субъектам исполнительной власти, выступающим в качестве административно-публичных органов, следует отнести подведомственные органам исполнительной власти государственные учреждения, наделяемые отдельными полномочиями по осуществлению федерального государственного лесного надзора (лесной охраны), федерального государственного пожарного надзора, государственного надзора в области использования и охраны особо охраняемых природных территорий, государственного портового контроля, федерального государственного пробирного надзора, а также контроля за соблюдением требований законодательства Российской Федерации в сфере противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма организациями, индивидуальными предпринимателями, осуществляющими скупку, куплю-продажу драгоценных металлов и драгоценных камней, ювелирных изделий из них и лома таких изделий.[41] Функции представителей исполнительной власти, наделяемого отдельными административно-распорядительными и административно-охранительными полномочиями, выполняют: Центральный банк Российской Федерации,[42] Счетная плата Российской Федерации,[43] Фонд обязательного медицинского страхования,[44] административная комиссия, комиссия по делам несовершеннолетних и защите их прав,[45] органы по сертификации.[46]

Обобщая изложенное, важно отметить, что исполнительная власть в административно-правовой сфере представляет собой специфическое правовое воздействие государства на общественные отношения, нацеленное на достижение баланса прав и законных интересов публичных образований и частных лиц в ходе обеспечения исполнения гражданами, организациями, государственными органами, органами местного самоуправления нормативных правовых актов Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, осуществляемое в форме административно распорядительной и/или административно охранительной деятельности специализированными государственными органами (органами исполнительной власти), а также иными субъектами исполнительной власти, наделяемыми отдельными административно распорядительными и/ или административно охранительными полномочиями (иными административно-публичными органами).

С учетом предложенного подхода к пониманию исполнительной власти представляется необходимым в пределах компетенции, определенной ч. «г» ст. 71 и ч. 1 ст. 76 Конституции РФ, Российской Федерации, принять федеральный закон, устанавливающий систему федеральных органов исполнительной власти, порядок их организации и деятельности, а также сформировать совместно с субъектами Российской Федерации административное законодательство и административно-процессуальное законодательство в соответствии с ч. «к» ст. 72 Конституции РФ. Вместе с тем до настоящего времени обозначенный федеральный закон в России не принят, механизм системного формирования и дальнейшего развития отечественного административного и административно-процессуального законодательства, регламентирующего деятельность органов исполнительной власти, а также иных административно-публичных органов не разработан.

Как следствие, акты отечественного законодательства, составляющие правовую основу исполнительной власти в Российской Федерации, до настоящего времени не систематизированы. Их целесообразно охарактеризовать, разделив на отдельные группы.

Во-первых, необходимо назвать группу нормативных правовых актов Российской Федерации, на основе которых сформирована и функционирует федеральная система исполнительной власти. В указанную группу входят:

1) Федеральный конституционный закон от 17.12.1997 № 2 – ФКЗ «О Правительстве Российской Федерации», который детализирует и конкретизирует нормы Конституции, регулирующие правовой статус Правительства РФ. В указанном Законе определены сфера деятельности, административно-правовые, уголовно-правовые, политические функции Правительства РФ;

2) Указ Президента РФ от 09.03.2004 № 314 «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти», Указ Президента РФ от 21.05.2012 № 636 «О структуре федеральных органов исполнительной власти» в действующей редакции;

3) действующие указы Президента РФ и постановления Правительства РФ об утверждении положений о федеральных органах исполнительной власти – федеральных министерствах, федеральных службах, федеральных агентствах.

Во-вторых, можно выделить группу нормативных правовых актов Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, на основе которых сформирована и функционирует в России система исполнительной власти субъектов РФ. К таким актам относятся: Федеральный закон от 06.10.1999 № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных и исполнительных органов субъектов РФ», конституции и уставы субъектов РФ.

В-третьих, целесообразно указать ряд федеральных законов, регулирующих отдельные виды совместной административно-охранительной деятельности федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти субъектов РФ: Федеральный закон от 29.12.2012 № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации», Федеральный закон от 15.12.2001 № 166-ФЗ «О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации», БК РФ и др.

В-четвертых, логично составить перечень федеральных законов, регулирующих отдельные виды совместной административно-охранительной деятельности федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти субъектов РФ: КоАП, Федеральный закон от 08.08.2001 № 128-ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности», Федеральный закон от 26.12.2008 № 294-ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» и др.

В-пятых, необходимо выделить законы субъектов РФ, составляющие правовую основу административно-распорядительной и административно-охранительной деятельности органов исполнительной власти субъектов РФ, осуществляемой без участия федеральных органов исполнительной власти. Это законы субъектов РФ, устанавливающие порядок осуществления органами исполнительной власти субъектов РФ административных полномочий, делегированных Российской Федерацией. Например, законы субъектов РФ об административных правонарушениях, экологическое законодательство субъекта РФ и др.

В-шестых, необходимо назвать законы, регламентирующие порядок административно-правового взаимодействия органов исполнительной власти с органами местного самоуправления. В данную группу входят ФЗ от 06.10.2003 № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», федеральные законы и законы субъектов РФ о наделении органов местного самоуправления отдельными государственными полномочиями.

Общая совокупность всех действующих в России нормативных правовых актов, составляющих правовую основу исполнительной власти, может быть подразделена в зависимости от содержания на две составные части: административное законодательство Российской Федерации и административно-процессуальное законодательство Российской Федерации.

Под административным законодательством Российской Федерации в таком контексте предлагается понимать совокупность законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, содержащих материальные нормы административного права, в которых закрепляются: административно-правовые меры, применяемые органами исполнительной власти, их должностными лицами, иными административно-публичными органами; основания, формы и методы применения административно-правовых мер в установленной сфере деятельности органами исполнительной власти, их должностными лицами, иными административно-публичными органами; перечень органов исполнительной власти, их должностных лиц, иных административно-публичных органов, наделяемых административно-распорядительными и административно-охранительными полномочиями; административно-правовой статус органов исполнительной власти, их должностных лиц, иных административно-публичных органов.

Административно-процессуальное законодательство предлагается рассматривать как совокупность законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, содержащих процессуальные нормы административного права, определяющие целенаправленность, последовательность, нормативную продолжительность во времени (срочность), вид, характер, цикличность, а также порядок документального оформления действий и решений (правовых актов) органов исполнительной власти, их должностных лиц, иных административно-публичных органов по применению административно-правовых мер в рамках того или иного административного дела.

В данном контексте под административно-правовыми мерами предлагается понимать нормативно-зафиксированные способы и приемы обеспечения исполнения, соблюдения, использования и применения нормативных правовых актов Российской Федерации, применяемые органами исполнительной власти, их должностными лицами, иными административно-публичными органами в отношении иных участников административных правоотношений, не находящихся в их организационном подчинении. К примеру, к административно-правовым мерам следует отнести лицензионно-разрешительные меры, предусмотренные ФЗ от 04.05.2011 № 99-ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности», контрольно-надзорные меры, установленные ФЗ от 26.12.2008 № 294-ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля», меры административной ответственности, предусмотренные КоАП РФ.

Административное дело, разрешаемое органом исполнительной власти, иным административно-публичным органом, предлагается понимать как возникшие в сфере правоприменительной деятельности данного органа документально оформляемые юридико-фактические вопросы (юридико-фактическая ситуация), правовое разрешение которых в интересах публичного образования (Российской Федерации, субъекта Российской Федерации, муниципального образования), физического лица или организации требует применения органом исполнительной власти или иным административно-публичным органом, его должностным лицом соответствующих административно-правовых мер, реализуемых в рамках замкнутого цикла и в соответствии с административными процедурами ряда взаимосвязанных, последовательных, документально оформляемых и ограниченных по времени действий и решений. К примеру, органы исполнительной власти в соответствии с административными процедурами разрешают административные дела о выдаче лицензии или разрешения, административные дела о регистрации актов, прав, объектов, дела об административных правонарушениях и др.

С позиции предложенного подхода можно провести комплексный анализ норм Конституции РФ, а также норм сформировавшегося на ее основе административного и административно-процессуального законодательства, на основании которого выделить административно-правовые задачи исполнительной власти, наиболее значимые для достижения баланса публичных и частных прав, законных интересов, а именно:

– установление общеобязательных правил поведения граждан и юридических лиц, иных государственных органов и органов местного самоуправления, их должностных лиц;[47]

– предоставление и обеспечение реализации прав физических лиц и организаций на материальные и нематериальные публичные блага;[48]

– официальная оценка наиболее значимых общественных отношений, связанных с правомерной деятельностью физических лиц и организаций, представляющей опасность (способной причинить вред) частным и публичным правам, законным интересам;[49]

– предупреждение, выявление и устранение административных правонарушений, а также иных нарушений законодательства, влекущих возникновение административных правоотношений;[50]

– досудебная защита прав и законных интересов граждан и организаций от неправомерных или необоснованных административно-правовых действий и решений;[51]

– противодействие чрезвычайным и другим вредоносным ситуациям (казусам) техногенного, природного, иного рода.[52]

Решая перечисленные административно-правовые задачи органы исполнительной власти, осуществляют специфические государственные (административно-правовые) функции.

В этимологическом смысле функция (от лат. functio – «отправление, деятельность») любого социального института (явления) есть способ адаптации в обществе, налаживание соответствия между ним и определенной потребностью социума.

В теории государства и права функция определяется как производная, вторичная категория по отношению к целям и задачам. Функция рассматривается как практическая реализация целей и задач государственного органа, и каждый из них выполняет определенную часть государственных задач и государственных функций.[53]

В науке административного права применительно к органам исполнительной власти традиционно выделяются функции, возложенные на данные органы.[54] При этом делается акцент на таких понятиях как «функции государственного управления»,[55] «функции государства, осуществляемые органами исполнительной власти»,[56] «государственные функции», «управленческие функции»,[57] «направление деятельности органа исполнительной власти», «вид деятельности органа исполнительной власти», которые зачастую понимаются как тождественные. Чаще всего функция органа исполнительной власти связывается с объектом административного воздействия (предметный подход) либо понимается как один из общих способов организации административного воздействия исполнительной власти на подвластных (инструментальный подход).[58] Применительно к органам исполнительной власти отдельные авторы подчеркивают, что функция является содержательной характеристикой управленческих действий[59] либо рассматривают ее состоящей из общих и специальных полномочий.[60]

В рамках административной реформы, проведенной в России в 2003–2013 гг., на органы исполнительной власти Указом Президента РФ от 09.03.2004 № 314 (ред. от 22.06.2010) «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти» были возложены: 1) функция по принятию нормативных правовых актов; 2) функция по оказанию государственных услуг; 3) функция по управлению государственным имуществом; 4) функция по контролю и надзору.

Под функцией по принятию нормативных правовых актов понимается издание на основании и во исполнение Конституции Российской Федерации, федеральных конституционных законов, федеральных законов обязательных для исполнения органами государственной власти, органами местного самоуправления, их должностными лицами, юридическими лицами и гражданами правил поведения, распространяющихся на неопределенный круг лиц.

Функция по оказанию государственных услуг рассматривается как предоставление федеральными органами исполнительной власти непосредственно или через подведомственные им федеральные государственные учреждения либо иные организации безвозмездно или по регулируемым органами государственной власти ценам услуг гражданам и организациям в области образования, здравоохранения, социальной защиты населения и в других областях, установленных федеральными законами.

Под функцией по управлению государственным имуществом понимается осуществление полномочий собственника в отношении федерального имущества, в том числе переданного федеральным государственным унитарным предприятиям, федеральным казенным предприятиям и государственным учреждениям, подведомственным федеральному агентству, а также управление находящимися в федеральной собственности акциями открытых акционерных обществ;

Содержание функции по контролю и надзору, возлагаемой на органы исполнительной власти, составляют три элемента: 1) осуществление действий по контролю и надзору за исполнением органами государственной власти, органами местного самоуправления, их должностными лицами, юридическими лицами и гражданами установленных Конституцией Российской Федерации, федеральными конституционными законами, федеральными законами и другими нормативными правовыми актами общеобязательных правил поведения; 2) выдача юридическим лицам и гражданам лицензий и (или) разрешений на осуществление определенного вида деятельности и (или) конкретных действий; 3) государственная регистрация актов, документов, прав, объектов.

При этом действия органов исполнительной власти по выдаче лицензий и разрешений, регистрации актов, прав, объектов, осуществляемые в рамках функции по контролю и надзору по обращениям физических и юридических лиц, отнесены законодателем к предоставляемым государственным услугам в соответствии ст. 1 ФЗ от 27.07.2010 № 210-ФЗ (ред. от 15.02.2016) «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг».

Не подвергая сомнению и критике сложившиеся доктринальные и законодательные подходы к пониманию функции государственного органа вообще и органа исполнительной власти в частности, необходимо заметить, что органы исполнительной власти, выступая субъектами правовой и политической системы РФ, призваны выполнять как юридические, так и политические функции. В этой связи необходимо различать функции органов исполнительной власти, облекаемые в разнообразные правовые формы. В первую очередь, очевидна необходимость выделения административно-правовых функций органов исполнительной власти.

Под административно-правовыми функциями органа исполнительной власти предлагается понимать нормативно зафиксированные виды (направления) деятельности данного органа в установленной для него сфере административных и иных публичных правоотношений, нацеленные на обеспечение согласованного и беспрепятственного соблюдения, исполнения и использования гражданами и организациями, другими государственными органами, органами местного самоуправления общеобязательных правил поведения и установлений, закрепленных в правовых актах Российской Федерации и субъектов РФ.

Сопоставимо с перечнем основных административно-правовых задач можно выделить соответствующие им административно-правовые функции органов исполнительной власти.

В частности, решая задачу по установлению общеобязательных правил поведения граждан и юридических лиц, иных государственных органов и органов местного самоуправления, их должностных лиц, органы исполнительной власти осуществляют такую административно-правовую функцию как нормативное правовое регулирование в установленной законом, указом Президента РФ, постановлением Правительства РФ сфере деятельности. Такого рода нормативно зафиксированную деятельность органов исполнительной власти можно назвать административным нормотворчеством. К примеру, административное нормотворчество федеральных органов исполнительной власти выражается в принятие собственных нормативных правовых актов, как правило, приказов по вопросам, указанным в соответствующих положениях о данных органах, которые являются неотъемлемой частью соответствующего постановления Правительства РФ либо указа Президента РФ, принимаемых на основании и в соответствии с указами Президента РФ от 09.03.2004 № 314 (ред. от 12.05.2016) «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти», от 23.05.1996 № 763 (ред. от 14.10.2014) «О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти».

Выполняя задачу по предоставлению и обеспечению реализации прав физических лиц и организаций на материальные и нематериальные публичные блага, органы исполнительной власти непосредственно или через подведомственные или иные организации предоставляют персонифицированным гражданам и организациям публичные услуги в сфере образования, здравоохранения, социальной защиты населения и др. Данный вид деятельности органов исполнительной власти является административно-правовой функцией, которую логично назвать административным правопредоставлением. Например, деятельность органов исполнительной власти по предоставлению пенсий и государственных льгот,[61] регистрация актов гражданского состояния,[62] регистрация права собственности на недвижимое имущество и сделок с ним.[63]

Проводя официальную оценку отношений, связанных с правомерной деятельностью физических лиц и организаций, представляющей опасность (способной причинить вред) частным и публичным правам, законным интересам, органы исполнительной власти осуществляют такую административно-правовую функцию, которую можно назвать административным санкционированием. В данном случае, следуя этимологическому и юридическому толкованию, санкционирование буквально означает давать санкцию на что-либо, утверждать что-либо, разрешать, одобрять, признавать законным, правильным.[64] Административным санкционированием является, к примеру, официальная оценка правомерного использования техногенных и природных источников опасности. В том числе, регистрация автомобиля, воздушного или морского судна, лекарственных средств, опасных производственных объектов, сертификация и декларирование продукции, государственная экологическая экспертиза.[65] К административному санкционированию следует отнести также выдачу органами исполнительной власти разнообразных лицензий, разрешений, удостоверений на право управления автомобилем, маломерным судом, самоходными машинами и другими видами самоходной техники.[66]

Выполняя задачи по предупреждению, выявлению и устранению административных правонарушений, а также иных нарушений законодательства, влекущих возникновение административных правоотношений (в том числе, например нарушения законодательства о налогах и сборах, налоговые правонарушения,[67] нарушения антимонопольного законодательства,[68] нарушения лицензионных требований,[69] иные нарушения обязательных требований[70]), органы исполнительной власти выполняют административно-юрисдикционную функцию, которая включает в себя проведение разнообразных проверок деятельности юридических лиц, индивидуальных предпринимателей, иных граждан и их объединений в ходе государственного контроля и надзора, а также применение мер административной ответственности и мер обеспечения производства по делам об административных правонарушениях,[71] иных мер административно-правового принуждения, в том числе, например, выдача предписаний об устранении нарушений обязательных требований,[72] принудительный отзыв продукции, снятие товара с производства, приостановление действия лицензии,[73] меры принудительного исполнения[74] и др.

Выполняя задачу досудебной защиты прав и законных интересов граждан и организаций от неправомерных или необоснованных административно-правовых действий и решений, органы исполнительной власти выполняют функцию административного арбитрирования, в рамках которой рассматриваются жалобы граждан и организаций, как в общем досудебном порядке, установленном ФЗ от 02.05.2006 № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации», так и в специальном порядке, предусмотренном иными федеральными законами, например, в порядке, установленном НК РФ, КоАП РФ и др.

Выполняя задачи по противодействию чрезвычайным и другим вредоносным ситуациям (казусам) техногенного, природного и иного рода, органы исполнительной власти выполняют административно-казуальную функцию, в рамках которой выявляют, предупреждают, ликвидирую разнообразные чрезвычайные и другие ситуации природного, техногенного, иного рода, способные причинить или причиняющие вред частным и публичным правам, законным интересам Данная функции органов исполнительной власти, к примеру, связана с выявлением, предупреждением чрезвычайных ситуаций, ликвидацией эпидемий, эпизоотий, пожаров, аварий, наводнений, дорожно-транспортных происшествий[75] и т. п.

Выделяемые административно-правовые функции органов исполнительной власти имеют ряд характерных признаков.

Во-первых, административно-правовые функции органов исполнительной власти в обязательном порядке должны быть закреплены в нормах закона или иного правового акта Российской Федерации или субъекта Российской Федерации.

Во-вторых, выделяемые функции реализуются органами исполнительной власти в административно-правовой сфере с участием граждан, организаций, государственных органов и органов местного самоуправления.

В-третьих, данные функции, по сути, являются специфическим средством достижения целей исполнительной власти, установленных государством в сфере административно-правового регулирования. Осуществляя административно-правовые функции, орган исполнительной власти обеспечивает согласованность действий и решений граждан и организаций, органов публичной власти по соблюдению, исполнению и использованию норм законов и иных правовых актов Российской Федерации и субъектов РФ, а также устраняет препятствия, возникающие на пути реализации указанных норм.

В-четвертых, посредством административно-правовых функций органы исполнительной власти решают поставленные государством перед исполнительной властью административно-правовые задачи.

В-пятых, для реализации возложенных административно-правовых функций органы исполнительной власти и их должностные лица наделяются законом, указом Президента РФ, постановлением Правительства РФ или иным нормативным правовым актом государственными (административными) полномочиями. Они представляют собой значительный арсенал прав, которые для них являются одновременно обязанностью по изданию правовых актов, заключению договоров, а также совершению иных действий по обеспечению исполнения нормативных правовых актов Российской Федерации и субъектов.

Для уяснения отдельных особенностей административно-правовые функции органов исполнительной власти можно классифицировать их на отдельные виды по ряду специальных критериев.

1. В зависимости от целевой направленности административно-правовые функции органов исполнительной власти можно подразделить на административно-распорядительные и административно-охранительные.

2. По характеру вмешательства в деятельность физических и юридических лиц, иных государственных органов, органов местного самоуправления можно выделить административно-публичные (внешневластные) и административно-служебные (внутриорганизационные и внутрисистемные) функции органов исполнительной власти.

3. В зависимости от значимости решаемых государственных задач можно выделить основные и производные административно-правовые функции органов исполнительной власти. К основным административно-правовым функциям органов исполнительной власти следует отнести наиболее общие, важнейшие направления деятельности данных государственных органов по осуществлению основных административно-правовых задач исполнительной власти (к примеру, административное нормотворчество, административное правопредоставление, административное обязывание, административное санкционирование, административно-защитная деятельность, административно-юрисдикционная деятельность, административно-казуальная деятельность). Производными административно-правовыми функциями следует считать отдельные виды основных направлений административной деятельности органов исполнительной власти. К примеру, издание нормативных правовых актов Правительства РФ, издание нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти, предоставление государственных льгот, выдача лицензий и разрешений, государственная регистрация актов, прав, объектов, проведение проверок государственного контроля и надзора, расследование дорожно-транспортных происшествий и т. д.

4. В соответствии с принципом федерализма административно-правовые функции органов исполнительной власти можно подразделить на две группы:

1) функции органов федеральной системы исполнительной власти;

2) функции органов системы исполнительной власти субъектов РФ.

Административно-правовые функции органов федеральной системы исполнительной власти состоят в обеспечении исполнения норм федерального законодательства (Конституции, федеральных конституционных и федеральных законов, указов Президента РФ, иных нормативных правовых актов РФ) на всей территории Российской Федерации. Административно-правовые функции органов системы исполнительной власти субъектов РФ сводятся к обеспечению исполнения Конституции, федеральных законов и иных нормативных актов РФ, а также к обеспечению исполнения конституции (устава), законов и других собственных нормативных правовых актов на территории субъекта РФ.

5. В зависимости от степени унификации административно-правовые функции органов исполнительной власти могут быть типизированными и специализированными.

Например, типизированными административно-правовыми функциями федеральных органов исполнительной власти являются предусмотренные Указом Президента РФ от 09.03.2004 № 314 «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти» и реализуемые федеральными органами исполнительной власти независимо от сферы их деятельности. К примеру, нормативно-правовое регулирование, контроль и надзор, оказание государственных услуг, управление государственным имуществом. К специализированным административно-правовым функциям федеральных органов исполнительной власти следует отнести, к примеру, административно-правовые функции, осуществляемые в отдельных формально определенных сферах административно-правового регулирования: в сфере внутренних дел, юстиции, иностранных дел и др.

Предложенный подход к пониманию цели, задач и функций исполнительной власти, раскрывает особенности административно-правовой природы данной ветви государственной власти в Российской Федерации и поэтому может быть использован при разработке долгожданного законопроекта, устанавливающего единые исходные начала организации и деятельности федеральных органов исполнительной власти в административно-правовой сфере.

1.3. Административно-правовые отношения в сфере исполнительной власти

Государственное управление, являясь комплексным экономико-политическим явлением, материализуется, получает социальную определенность через ряд взаимосвязанных, но самостоятельных правовых институтов, среди которых форма правления, представительная власть, законодательство, судебная система, государственное устройство, прокурорский надзор, исполнительная власть. Все они в совокупности призваны и предназначены для осуществления государственного управления в широком смысле.

Наделение исполнительной власти функцией монопольного управления экономическими, социальными, политическими процессами, текущими в стране означает потерю другими структурными элементами механизма управления самого смысла существования, превращение их в атрибутивные институты для «внешнего употребления». Такое положение вещей сложилось в частности, в результате государственного переворота 1917 года, результатом которого стало долгий период превалирования исполнительной власти над всеми другими государственными институтами. Правительство (Совет народных комиссаров и Совет Министров) было поставлено не только выше всех других органов государственной власти, но и над ними. Оставляя в стороне отдельную научную задачу исследования способов и форм осуществления подобной организации власти, отметим, что именно это приводило и приводит к неверному выводу о тождественности государственного управления и исполнительной власти. Причина этого, по мнению М. П. Петрова в том, что «Российская правовая политика в административной сфере… сохраняет черты излишне сильного административного влияния, авторитарности и политической конъюнктуры, что имеет внешнее выражение в гиперцентрализме и псевдомократическом характере власти, концентрации и централизации исполнительной власти, декоративности принципа разделения властей…».[76] По нашему глубокому убеждению, исполнительная власть должна рассматриваться только в системе взаимодействия с другими институтами власти – Президентом, Федеральным собранием, Верховным судом, Генеральной прокуратурой, властью и полномочиями субъектов федерации. Кабинет министров РФ – прежде всего орган власти, ответственный за организацию, юридическое и финансовое обеспечение выполнения актов других органов власти – федеральных законов, указов Президента, международных договоров, действующих на территории РФ, судебных решений. Именно для осуществления этой главной задачи по Конституции РФ Кабинет Министров наделяется собственными полномочиями и функциями, в том числе по руководству всей системой органов исполнительной власти – министерствами, агентствами, службами, надзорами, находящимися в ведении Правительства РФ. Полномочия Кабинета Министров РФ, таким образом, состоят как минимум из двух крупных пакетов – по руководству нижестоящими органами исполнительной власти и по организации правоприменительной деятельности и актов, принятых другими органами государственной власти.

При всей условности подобного деления функций Правительства РФ, необходимо подчеркнуть, что от качества организационной работы по исполнению принятого федерального закона, указа Президента, ратифицированного международного договора во многом зависит эффективность государственного управления в целом. Стало например, печальной традицией отсутствие соответствующих подзаконных актов, утверждаемых Правительством РФ на момент введения в действие того или иного федерального закона. Если принять во внимание, что до 80 % всех принимаемых федеральных законов инициируется самим Правительством, то разрегулированность отношений по линии «Кабинет Министров – Федеральное собрание» – самый лояльный вывод из сложившейся ситуации. Но возможно и другое предположение – федеральные законы не должны содержать указаний на необходимость принятия тех или иных подзаконных актов, а их разработка и принятие относится к обязанностям и ответственности правительства как органа власти, обладающего всей информацией о потребностях, вызываемых принятием нового закона в подзаконных актах в зависимости от потребностей практики.

При более широком взгляде на проблему становится весьма заметным, что несмотря на коренную реконструкцию социально-экономического строя в России в конце прошлого столетия до сих пор жива традиция понимания Правительства как «квази-законодательного» органа, принимавшего основополагающие для жизни всей страны акты либо самостоятельно, либо совместно с ЦК КПСС. В современной юридической литературе исполнительная власть нередко наделяется функцией первичного правового регулирования социальных и экономических отношений, а само правовое регулирование – рассматривается как цель деятельности системы органов исполнительной власти.

В пределах концепции, реализованной принятием Конституции РФ, отдельной сферой правового регулирования является организация деятельности системы органов исполнительной власти. Эту функцию выполняет Правительство РФ, министерства РФ, исполнительные органы общей компетенции субъектов федерации. Что же касается сферы экономики и сферы социально-культурного строительства роль исполнительных органов состоит в организации воплощений законов, указов Президента и ратифицированных международных договоров в правоприменительную практическую деятельность подведомственных органов и организаций. Соответственно, органы исполнительной власти выступают реципиентами как самого закона, указа, договора – как его адресаты, так и управленческого воздействия по поводу реального исполнения этих актов. Именно в этой сфере, а именно в сфере взаимоотношений органа исполнительной власти и организаций, учреждений, объединений граждан и граждан как таковых и осуществляется исполнительная власть и применяются различные методы ее реализации.

Как бы ни были совершенны, точны и императивны акты управления системой исполнительных органов, только конечный их адресат – низовой орган («полевая» исполнительная структура) обладает всем набором функций и полномочий исполнительного характера; он же является подконтрольным субъектом для вышестоящих органов, истцом и ответчиком по вопросам, требующим судебного разбирательства и т. д.

Важной тенденцией совершенствования аппарата управления, проявившейся в связи с проведенной в 2004 году административной реформой, стало выступление органов исполнительной власти в качестве самостоятельного субъекта, с определенной долей автономией воли, с установленными законом пределами дискреции и компетенцией. Сыграло свою роль развитие судебного и административного законодательства, направленного на судебную защиту прав граждан и организаций. Органа исполнительной власти, еще недавно пользовавшегося почти полным иммунитетом от судебного преследования, стали его терять по многим аспектам своей деятельности. Здесь не только прецеденты «шумных» дел с пожаром в «Серой лошади» или аварий теплохода «Булгария», но и многочисленные случаи привлечения к административной и имущественной ответственности исполнительных органов и их должностных лиц за правонарушения в области таможенного дела, энергетики, экологии, налогообложения, санитарного надзора и т. д.

Логическим следствием этого процесса, который еще не закончился, является отказ теории и практики от отождествления органа исполнительной власти с государством. Последнее возможностями своей законодательной власти определяет права и обязанности органа исполнительной власти, а силами прокуратуры и суда осуществляет общий и судебный контроль за его деятельностью, включая возможное привлечение к юридической ответственности. Из простой, даже наивной констатации того, что орган исполнительной власти не есть государство, вытекают достаточно серьезные вопросы и важнейший из них – о правовой природе компетенции органа исполнительной власти.

Исторически, принимая во внимание размеры страны, ее национальный состав, угрозы, проистекавшие на протяжении столетий для целостности России и ее существования как единого государства, в общественном сознании, сложился «вотчинный» или удельный способ управления, основанный на автономном осуществлении государственной власти назначаемыми из центра наместниками – генерал-губернаторами, губернаторами, уездными начальниками. С возникновением отраслевого управления «вотчинный» метод наделения компетенцией распространился и на министров, народных комиссаров, руководителей главков, объединений, госпредприятий. В нашем понимании «вотчинный» метод состоит в наделении руководителя в пределах территории или отрасли практически неограниченными полномочиями с возложением одновременно ответственности за состояние дел в целом, за достижение результата, обозначенного как задание. Ввиду несовместимости для сравнения полномочий с достигнутым результатом первые рассматривались как способы достижения заданного результата. Отсюда почти абсолютная власть руководителей оборонных программ в послевоенные годы, статус первых секретарей областных партийных комитетов КПСС, объем полномочий министров СССР и руководителей объединений и предприятий, командиров воинских частей.

Руководящей идеей долгое время служила гармонизация вертикали власти – обеспечения приоритета вышестоящего звена государственного управления перед нижестоящим звеном. В сущности, еще недавно существо нормативного правового регулирования управленческих отношений сводилось к распределению компетенций между уровнями исполнительной власти. Компетенциональная регламентация состояла либо в централизации – передаче решения тех или иных вопросов на более высокий уровень управления, либо в децентрализации, т. е. движении в обратном направлении. Присутствовало и горизонтальное движение, самым ярким примером которого служит создание региональных Советов народного хозяйства (совнархозов), упраздненных в 1965 году. Однако распределение или перераспределение управленческих функций и полномочий не затрагивало природы самой исполнительной власти, построенной, как до октябрьского (1917 года), так и после него на основе отправления властных полномочий одной стороной и обязанности другой стороны использования соответствующих требований, т. е. принципа «исполнение прежде всего должно соответствовать повелениям».

Нередко поведение управляемого именуется подчинением. Самым авторитетным косвенным определением подчинения служит норма, содержащаяся в ст. 2. Гражданского Кодекса, исключающая применение гражданского законодательства к административным, налоговым, бюджетным и иным отношениям, основанных на административном или ином властном подчинении. Полагаем, что в данном случае произошло неосновательное расширение существа подчинения как способа фиксации алгоритма взаимоотношений двух и более правосубъектов, связанных между собой служебными отношениями особого вида – военной и приравненной к ней государственной службой. Для этих отношений, и только для них, законодательно сформирован особый правовой режим, основанный на безусловном исполнении приказа командира (начальника), предельном ограничении самодействия подчиненного субъекта, строгой иерархии управленческой вертикали, особых формах ответственности за нарушение правил службы и другими специфическими чертами. Для правового положения подчиненного характерно пребывание в состоянии дисциплины – системы особых требований к правосубъекту, начинающихся с соблюдения формы одежды и кончающихся готовностью пожертвовать здоровьем и самой жизнью для достижения поставленной командиром или начальником цели…

Отдавая должное правовому режиму подчинения и связанной с ней дисциплины, мы должны воздержаться от необоснованно широкого понимания и распространения на всю область административно-правового регулирования. Будучи потаенной мечтой всех тоталитарных правителей, подчинение охватывает только относительно узкий сектор административного регулирования, вне пределов которого действует другой алгоритм взаимодействия управляющего и управляемого, предполагающий явно видимый предел воли носителя исполнительной власти, равно как и гарантии защиты прав и интересов управляемого от незаконного или необоснованного управленческого воздействия. Круг этих гарантий весьма широк и разнообразен. Достаточно упомянуть лишь некоторые, такие как судебные обжалования актов органов управления, освобождение от ответственности за неисполнение незаконных указаний и требований, имущественная ответственность органа управления за ущерб, причиненный незаконными действиями гражданам и организациям.

1. Представляется, что социально-экономическая формация, заложенная в своей основе в 1917 году и предполагавшая построение общества по новым принципам, включая, конечно же и новые механизмы управления, в последующем своем развитии восприняла исторический опыт государственного управления в царской России как некий постулат, нуждающийся в совершенствовании, улучшении использования в интересах трудящихся, но не подлежащий изменению в своей первооснове. Новая социалистическая власть, приложившая фантастические усилия к недопущению реставрации самодержавного режима, в сущности сама шаг за шагом шла по пути реставрации. При этом многие нововведения превзошли способы управления, использовавшиеся царским режимом. Здесь достаточно упомянуть создание системы наркоматов по всем без исключения отраслям народного хозяйства и административного подчинения этим наркоматам всех государственных предприятий,[77] что придало народному хозяйству страны статус административно-командной экономики.

2. Употребляя термин «реставрация» мы должны превзойти идеологические маневры новой социалистической власти и обратить внимание на ее (власти) стремление к авторитарному управлению, в основе которого лежит единовластие назначенного администратора, предоставление ему весьма широких полномочий монопольного типа и подчинение этому администратору всех управляемых. Последние, как правило, лишаются возможности какого бы то ни было выбора в режиме своей самодеятельности, кроме как находиться в подчинении. От тиранического управления этот режим отличается только наличием у подчиненных неких гражданских прав и свобод.

Если в период между завоеванием власти и ее государственно-правовым управлением использование авторитарных методов управления, репрессий, конфискаций и всего того, что мы ассоциируем с революцией вполне оправдано, то в неизменности этой политики в дальнейшем сквозит приверженность к авторитаризму в принципе, а не только, как писал К. Маркс, видя в насилии «повивальную бабку истории».

Неизбежно встает вопрос – является принуждение юридического или физического лица к подчинению, а через него к действиям, требуемым в целях публичного управления или принуждение к подчинению – распространенный, но не единственный способ управления?

3. Общепринятой позицией служит авторитарность и принудительность государственного управления, нормируемая в зависимости от политического момента, состояния общества и степени его единства. Либеральные идеи могут существенно повлиять на стиль управления, его правовые формы, но даже при этом власть «должна сохранять порох авторитаризма сухим» и быть готовой к повороту событий.

Сказанное прямо и непосредственно проектируется на понимание сущности административно-правовых отношений, как пишет Ю. Н. Старилов, построенных «…на началах власть-подчинение», в которых отсутствует юридическое равенство сторон.[78] Вся доктрина административного права и государственного (публичного) управления исходит из незыблемости подчинения как исходного условия, без которого не может осуществляться управление.

Вместе с тем, эта презумпция не защищена от критики. С принятием Конституции России 1993 г. и последующего правового развития возникли способы осуществления управленческого воздействия не только «сверху-вниз», не только как властного веления, но и путем координации управляющих субъектов или реординации управляющего и управляемого. в этих случаях конструкция «власть-подчинение» теряет свою универсальность, а управленческие отношения стремятся во многих случаях к горизонтилизации или даже к «смене полярности». Но дело не только в этом. Схемы, построенные на базе «власть-подчинение», абсолютизируя, придавая ему всякий сакральный смысл, одновременно обедняют роль управляемого, низводя роль последнего к подчинению, т. е. покорности, послушанию. Не оспаривая сущность власти как явления, наполняющего содержанием и смыслом статус и компетенцию органа исполнительной власти, следует предположить, что подчинение не единственное правовое состояние управляемого субъекта. Исходящая от органа управления управленческая энергия обладает возможностью материализоваться и в другие состояния управляемого субъекта.

Одно из них – долженствование, при котором субъект руководствуется позитивными обязываниями безличностного характера, исходящими от государства и его органов, как правило, в общенормативной форме. В теоретико-правовой литературе за этим способом реализации власти прочно укрепился термин исполнение права. Нет необходимости доказывать, что соблюдение правил дорожного движения не требует использования подчинения (за рядом специальных ситуаций), а осуществляется в режиме признанной всеми целесообразности или долженствования.

Не нуждается в использовании подчинения и такой способ отправления исполнительной власти как административное декларирование, а именно обнародование тех или иных обязанностей или запретов, преследующие удовлетворение публичных интересов. Например, борьба с эпидемиями, стихийными бедствиями не может не опираться на соответствующие ограничительные меры.

В юридической литературе нет единого мнения о природе весьма известного способа обеспечения правопорядка – административного принуждения. Как известно, круг этих мер широк, они применяются как в целях предотвращения совершения правонарушений так и защиты от самых различных угроз интересам общества и физических лиц. Важно подчеркнуть, что меры административного принуждения есть способы создания возможности для юридического или физического процедурного или процессуального воздействия на управляемых субъектов урегулированного нормами права при отсутствии вины, противоправного поведения и других признаков правонарушения.

В последние годы широкое применение получил алгоритм деятельности исполнительных органов в обобщенном виде, именуемый администрированием (налоговое, технологическое, миграционное и др.) При ближайшем рассмотрении улавливается генетическая связь администрирования с административным с административным принуждением с той лишь разницей, что администрирование преследует цель понуждения лица к совершению положительных действий, служащих благу общества.

Конечно же названными режимами варианты правового взаимодействия органа исполнительной власти и управляемых юридических, физических лиц, других субъектов. Административное право предстает в этом свете как широкий комплекс, охватывающий юридический инструментарий взаимодействия субъектов, существующих не только в режиме «власть-подчинение», но и в других, более сложных и более созидательных режимах.

Заслуживающей внимания является и тенденция, связанная с упорядочением прав и порядка их реализации в области наложения административных наказаний. С принятием КОАП РФ, Налогового кодекса РФ, Бюджетного кодекса РФ, обновлением таможенного, природоохранного, трудового законодательства возникла реальная возможность облечь управленческие правонарушения и их квалификацию в соответствующие формализованные юридические составы. Но еще важнее отметить, что органы исполнительной власти, наряду с гражданами и организациями, признаются потенциальными правонарушителями, способными нести административную и иную ответственность. Здесь достаточно упомянуть меры т. н. «бюджетной ответственности», предусмотренные КОАП РФ и БК РФ, адресованные органам власти, нарушающим порядок исполнения федерального и региональных бюджетов.

Экономическая и социальная политика в стране характеризуется в постреформенное время чередованием периодов относительного благополучия и периодов кризисов, вызванных внутренними и международными причинами. Нормативное регулирование нередко заменяется или дополняется «ручным управлением», повышающим роль прямого администрирования. Тем не менее непреложной является закономерность снижения степени административной зависимости предприятий, организаций, граждан и их различного рода объединений от органов исполнительной власти, переход управления на регулирование экономических и социальных отношений непосредственно законом. Более того, затронутые выше феномены, такие как расширение сферы судебной защиты прав юридических и физических лиц от действий органов исполнительной власти, возникновение деликтоспособности последних, расширение практики материально-правового и процессуального нормативного регулирования административной деятельности, свидетельствуют о начале «тектонического сдвига» во взаимоотношениях органов исполнительной власти с окружающим их миром. Согласно прогнозу В. Е. Чиркина, конституционное развитие в будущем должно предполагать соревновательность и одновременно сотрудничество по вопросам использования государственной власти в интересах развития общества[79] (выделено мною – С. З.). Следует предположить, что в новых социально-политических условиях полномочия, предоставленные органам исполнительной власти, преобразуются в их обязанности, а прежние обязанности юридических и физических лиц имеют тенденцию к превращению в их права и защищаемые законом интересы. Так, господствовавшее в недалеком прошлом понимание налоговых органов как носителей сугубо властных прерогатив в отношении налогоплательщиков, очень медленно, но неуклонно переходит в плоскость взаимодействия, оказания специфических услуг юридическим и физическим лицам в целях оказания помощи по самостоятельной уплате или предусмотренных законом налогов и сборов, что, кстати, находится в полном соответствии со ст. 57 Конституции РФ. Логика событий в данном случае и в целом может быть изложена следующим образом: орган исполнительной власти обязан (или должен быть обязан) оказать содействие, помощь юридическому или физическому лицу с целью безвозмездного исполнения последними своих собственных обязанностей, вытекающих из закона во избежание ответственности перед законом, а гражданин, предприятие, организация имеют право на получение этой помощи.

Речь идет о своеобразной «переполюсовке» административно-правовых отношений – управомоченный субъект приобретает обязанности, а субъект априори обязанный становится носителем тех или иных прав.

Как первая ласточка не делает весну, так и отдельные примеры не изменяют общую атмосферу государственного управления. Однако общество, находящееся в состоянии управленческого кризиса, вызываемого коррумпированностью госаппарата, засильем бюрократии, неэффективности и контрпродуктивности управленческих процедур, обладает крайне суженными возможностями для маневра в анализируемой области, т. к. опробированные методы во многом себя исчерпали.

В доказательство сказанного обратимся к контролю, рассматриваемому многими экспертами как панацее от всех бед и недостатков управления и, в свою очередь, являющемуся инструментом управления. Притом, что данный институт известен с зарождения государственности в России, он постоянно реформируется, его эффективность предельно низка, хотя страна из года в год финансирует на высоком уровне целое сообщество контрольно-надзорных структур. В частности, в чем причины того, что о многомиллиардных хищениях, иных злоупотреблениях, о неэффективном расходовании государственных средств, о масштабных банковских аферах (от примеров приходится воздержаться – они у всех на слуху) общество узнает исключительно post factum и только тогда, когда похищенные средства осели в иностранных банках на счетах подставных фирм? Рискнем предположить, что не последнюю роль играет то, что органы финансового контроля наделены правом осуществления контроля, но не обязанностью осуществления контроля. За частоколом проверок,(нередко пустопорожних и бессмысленных) контрольно-надзорные органы зачастую «не видят леса» – серьезных злоупотреблений, а иногда и покрывают преступников. Дело в том, что практика привлечения к ответственности должностных лиц органов контроля за упущения, приведшие к тяжелым экономическим последствиям, фактически отсутствует. Между тем, контроль является важной правовой составляющей любой хозяйственной деятельности и, по генеральной концепции, придает ей признак легальности. Отсюда ни одна финансовая операция, не подвергнутая контролю, не может осуществляться, а в противном случае органы и должностные лица контроля, это допустившие, подлежат привлечению к субсидиарной и солидарной ответственности, наряду с непосредственными правонарушителями. Правомерность такой постановки вопроса может подтвердить экскурс в относительно недавнюю историю, во времена существования Стройбанка СССР, полевые учреждения которого предотвращали множество злоупотреблений в инвестиционной сфере, что очевидно, и послужило причиной его ликвидации в середине 80-х годов прошлого века.

Переход на восприятие функций и полномочий органов исполнительной власти в качестве их обязанностей не требует коренной реконструкции наших представлений о механизме государственного управления. В конечном счете, раздел практически всех статутных актов (положений, уставов) органов исполнительной власти, традиционно содержит исчерпывающее перечисление функций органа, которые при ближайшем рассмотрении являются его (органа) обязанностями, тогда как раздел о правах есть перечисление процессуально-процедурных полномочий, которые предоставлены органу для выполнения им своих обязанностей. Далеко не случайно, в языке законодательства о системе органов управления выработана особая филологическая конструкция долженствования, сочетающая в себе как права, так и обязанность, а в какой-то мере и ответственность органа исполнительной власти.

Восприятие соответствующих долженствований в качестве прямых обязанностей органа исполнительной власти перед обществом, а не только перед вышестоящим органом может стать поворотным моментом развития всей системы государственного управления. С одной стороны, управляемые, а равно и все общество, могут получить реальный рычаг воздействия на органы исполнительной власти с целью повышения их эффективности и ответственности за результаты работы. Времена безмерной дискреции, свободного волеусмотрения канули в лету, т. к. деятельность органов управления давно стала непременным элементом хозяйственного механизма и составной частью социального регулирования. Надлежащее отправление исполнительной власти в настоящее время имеет значение неотторжимой функции государства, а организация этой деятельности – предметом правового регулирования, имеющим приоритет над многими другими направлениями деятельности государства. Как отмечает И. Л. Бачило «…первым методом, который реализуется в процессе организации деятельности исполнительной власти, является метод правового регулирования, реализующий важнейшую задачу исполнительной власти – задачу организации деятельности системы в сфере ее компетенции».[80] Однако нам представляется, что время постоянно смещающее акценты в любой теории, требует расширения роли права в механизме функционирования исполнительной власти. Не только компетенция, но и многие другие элементы построения системы управления стали, становятся или настоятельно требуют материально-правового и процедурно-процессуально правового регулирования. В их числе «встречные потоки» – компетенция органа управления в сопоставлении с правами и обязанностями управляемых субъектов, требующие точной юстировки в целях предотвращения расхождения или даже конфликта правового регулирования, адресованного управляющим и управляемых как субъектов права, находящихся в едином правовом поле. Сюда следует отнести и правовые средства защиты прав и законных интересов реципиентов (адресатов) управленческого воздействия; судебная; защита прав организаций и граждан не должна быть единственной гарантией законности в сфере управления.

На повестке, пусть не сегодняшнего, но завтрашнего дня стоит упорядочение управленческих процедур путем установления порядка выработки и принятия управленческих актов. Предпринимаемые меры по планированию этой деятельности, в частности, по ограничению количества проверок и иных контрольных мероприятий далеко не исчерпывают возможностей юридического инструментария.

В перспективе предметом непосредственного правового регулирования должна стать компетентность, способности и морально-этические качества аппарата исполнительных органов. Субъективные оценки, мнения, рекомендации как способы оценки качеств при приеме на работу в качестве служащих госаппарата уступят свое место объективным критериям качеств кандидатов. Наконец, юридически должны быть закреплены и регламентированы технические средства отправления исполнительной власти, их совместимость между собой, обеспечены все информационно-правовые потребности управленческих субъектов.

На протяжении многих веков и тысячелетий осуществление исполнительной власти подвергалось демонизации, окружалось покровом таинственности и непредсказуемости. Именно за исполнительную власть неустанно боролись и борются политические партии, националистические движения, разного рода экстремисты. Причина этого кроется в том, что она (исполнительная власть) являет собой «ключ» к власти президентской, представительной и судебной, т. е. путь к политическому господству в обществе в целом. Эта простая констатация будет верна до тех пор, пока общество не пересмотрит свои представления о существе государственного управления, о соотношении личности, общества и государства, пока не предпримет действенных шагов по изменению сложившегося за долгое время положения вещей. Сказанное весьма созвучно позиции А. Е. Михайлова, считающего, что «Зрелое гражданское общество призвано добиваться реальности государственных обязательств перед ним».[81]

Мы очень далеки от радужных надежд на скорые изменения роли исполнительной власти. И в мире в целом, и в нашей стране осуществление государственного управления в юридическом смысле сложилось под знаком патернализма, означающего приоритет публичных интересов над частными, несопоставимость компетенции органа управления с правовым статусом предприятия, организации или личности на стороне управляющих, а обязанностей и ответственности на стороне управляемых. Пока роль проводимых время от времени административных реформ, научных административно-правовых исследований текущей деятельности высших органов государственного управления по совершенствованию механизма управления состоит сейчас в доведении до оптимума традиционной концепции исполнительной власти.

Вместе с тем, тенденция «переполюсовки» в отношениях власти и общества, впервые заявившая о себе в XX веке, в веке наступившем проявит себя достаточно явственно и весомо. Преобразованию прав исполнительных органов в их обязанности, позитивную и негативную ответственность способствует не только демократизация общественной жизни, продолжающийся процесс воплощения Конституции РФ 1993 г. в юридическую практику, но и внутренние процессы функционирования национальной правовой системы. Важнейшим из них является укореняющийся в законотворчестве подход к управленческим отношениям как двусторонни представительно-обязывающим правоотношениям, как к взаимодействию юридически равнозначных субъектов. И в этом случае под осуществлением исполнительной власти следует понимать правоприменительную деятельность заключающуюся в использовании предусмотренных законом юридических конструкций, свойственных тем или иным сферам управления.

Еще одной важнейшей проблемой является совершенствование законодательства об административной ответственности. Представляется весьма дискуссионной необходимость обновления этого института путем проведения третьей кодификации в силу следующих обстоятельств. Во время принятия ныне действующего КОАП РФ институт административной ответственности представлял собой правовое поле, сложившееся в ходе продолжительного по времени нормотворчества и нуждавшееся в упорядочении путем кодификации. Но возникший в 2001 году КОАП РФ посредством внесения множественных в него дополнений и изменений, мало связанных с текущим регулятивным регулированием, перенес центр тяжести на применение конкретных составов административных правонарушений, оставив без внимания другую функцию КОАП – защиту граждан и организаций от необоснованного применения к ним мер административной ответственности.

Дело в том, что никакое правонарушение не имеет отраслевой принадлежности и до юридического квалифицирования как преступления, гражданско-правового, административно-правового деликта, экологического, трудового или иного события, требующего юридической оценки, остается для права ничем иным как деянием. Однако Особенная часть КОАП допускает отнесение к категории административных правонарушений, деяний, не прошедших юридическую квалификацию и, вполне вероятно, не являющихся правонарушением вообще. Поэтому предпочтительным выглядит предложение формирования законодательного акта об административной ответственности – по аналогии с Уголовным Кодексом, регулирующим отношения, связанные с уголовной ответственностью, а не с уголовными правонарушениями.

Действующий КОАП РФ не свободен от критики и по другим основаниям. В нем, в частности, определяется административная ответственность как должностных и физических лиц, так и лиц юридических, налагаемая по принципиально другим правилам; бросается в глаза излишняя дробность составов административно-правовых составов и тенденция дальнейшего их увеличения; во многих случаях составы КОАП предусматривают административную ответственность за гражданско-правовые, финансовые и иные нарушения, защищаемые в исковом порядке, и др.

Глубокой научной проработки заслуживает феномен «штрафомании» – дробления административных составов, расширения круга административно-наказуемых деяний, увеличение размеров штрафов и т. д. Как недопустимую следует рассматривать практику наделения каждой исполнительной службы полномочиями на применение мер административной ответственности, проявляющую неспособность этих служб обеспечить выполнение своих функций иными мерами и средствами.

Думается, обсуждаемые недостатки как действующего КОАП, так и его новых редакций, носят «врожденный» характер и кодификационным путем не могут быть исправлены. На мой взгляд, нормы об административной ответственности за конкретные нарушения есть неотъемлемая часть соответствующих позитивных законодательных актов и в отрыве от последних приобретают характер мер объективного вменения как применяемые без квалификации деяния как противоправного, виновного и нарушающего порядок государственного управления и осуществления исполнительной власти.

Выскажу довольно спорное соображение о том, что с принятием Кодекса административного судопроизводства особенная часть КОАП будет постепенно терять значение, а соответствующие санкции найдут в материально-правовом смысле воспроизведение в специальных законах, в том числе и пока не существующих. Этим путем, возможно, удастся снизить уровень дискреции и волеусмотрения при наложении административной ответственности. Отдавая должное КОАП как важнейшему шагу по формированию института административного принуждения, допустимо признать, что как единый кодифицированный акт он свою роль выполнил и во многом исчерпал свое предназначение. На его место мог бы прийти Федеральный закон об административной ответственности, воспроизводящий вопросы законоговорения, содержащиеся сейчас в Общих положениях (раздел 1) и разделах III–V ныне действующего КОАП РФ.

Впрочем, сказанное может быть актуально только в следующей итерации совершенствования законодательства об административной ответственности, т. е. через 8–10 лет. Сейчас же хотелось бы подчеркнуть, что юридическая структура этого института включает в себя как материально-правовую стадию – установление деяния, квалификацию его как административного правонарушения, производство по такому делу, назначение административного наказания, так и судебную стадию – контроль суда за законностью деятельности органа исполнительной власти (если таковой участвовал в рассмотрении дела). И если первая стадия – составная часть реализации компетенции органа государственной или муниципальной власти, то вторая относится к иной сфере правоприменения, а именно – к судебному праву. В интересах общества в целом и в целях юридической чистоты деятельности госаппарата была бы целесообразна автономизация этих разнородных видов управленческой деятельности.

Масштабы и роль исполнительной власти в условиях действия новой социально-экономической формации в России выдвигают для обсуждения вопрос о предмете административного права. Совершенно ясно, что публичное правовое регулирование не может ассоциироваться только с административным правом, но последнее выступает комплексом универсальных юридических конструкций, – своеобразной общей частью для целой группы правообразований публичного характера. В эту группу входит антимонопольное законодательство, медицинское и образовательное право, энергетическое право, бюджетное, налоговое, миграционное право, экологическое, информационное, горное право и т. д.

Невозможно, да и не нужно искать в этой конгломерации признаки некоей суперотрасли. Более перспективно, на мой взгляд, выявление того общего набора юридических конструкций, который объединяет публично-правовое материальное право в целях создания юридического режима осуществления исполнительной власти в государственном управлении.

В одних сферах такие конструкции превалируют (так, миграционное право тождественно «классическому» административному праву), в других – составляют лишь часть регулятивного инструментария, как, скажем, в медицинском или образовательном праве, в третьих – только образуют своеобразную «ось» государственного воздействия на социально-экономические процессы (право собственности, управление оборотом ценных бумаг и др.).

Научная классификация всего спектра форм и методов осуществления исполнительной власти, юридических конструкций, их составляющих, может привести не только к сдвигам теоретического толка, а именно, к формированию новой концепции особенной части административного права, но и, возможно, станет основой для законодательного «прорыва» в сферу сущностного регулирования отношений, складывающихся в области государственного управления социально-экономических развитием страны. Потенциал науки административного права, долго сдерживаемый то увлечением экономическими методами управления, то приоритетом частного права над правом публичным, то уклоном в сторону полицейского права в ущерб другим сферам административистики, все же найдет свою реализацию в целях замены субъективизма и экспериментаторства на научно-обоснованную, выверенную теорией государственную политику.

1.4. Государственное управление: проблемы совершенствования

Проблема качества государственного управления, повышения его эффективности продолжает оставаться для современной России остро актуальной. Приходится признать, что за годы административной реформы решить ее так и не удалось. Более того, проблема эта заметно обострилась в результате введения антироссийских санкций со стороны стран Запада и их союзников. В условиях санкций эффективное государственное управление способно заметно сгладить их негативные последствия для экономики страны, отдельных граждан и общества в целом. Это значительный внутренний резерв, мобилизовав который, государство может успешно противостоять внешнему давлению.

Напомним, масштабная административная реформа в России началась после направления тогдашним Председателем Правительства Российской Федерации М. М. Касьяновым письма № МК-П26–49 от 18 декабря 2002 г. в адрес Президента Российской Федерации,[82] в котором излагались основные направления преобразований в сфере государственно управления и намечались этапы их осуществления на период 2003–2004 годов. Необходимость проведения административной реформы обусловливалась нарастающим разрывом между потребностями современного российского общества и ныне существующим уровнем результативности функционирования исполнительной власти в стране. Это обстоятельство, по мнению Председателя российского правительства, все в большей степени сдерживало поступательное развитие общественных отношений в Российской Федерации. Глава государства наложил на письмо резолюцию «согласен». Таким образом, был дан старт современному этапу административной реформы, которая пока так и не пришла к своему закономерному финишу – эффективному государственному управлению, компактному и профессиональному, некоррумпированному государственному аппарату.

Вопрос эффективности государственного управления исключительно важен. Неэффективность управления во многих случаях приводит к тяжелейшим последствиям, нарушениям основных конституционных прав граждан. Выражая серьезную обеспокоенность неестественной «убылью» населения, Уполномоченный по правам человека Российской Федерации в своем ежегодном докладе специально отметил: «пожалуй, главное, в чем можно упрекнуть Правительство страны – это отсутствие гибкой и динамичной системы действий, направленных на опережение и недопущение развития негативных процессов, приводящих к драматическим последствиям».[83] Такое положение российский омбудсмен назвал не иначе как очевидный «дефект управления», непосредственно влияющий на основополагающее право человека на жизнь. Недопущение таких дефектов – первейшая задача государства.

Закономерно поэтому, что вопросы совершенствования государственного управления находятся в центре внимания Правительства Российской Федерации, как конституционного органа, осуществляющего исполнительную власть в стране, что нашло отражение в таком базовом во всех отношениях документе как Основные направления деятельности Правительства Российской Федерации на период до 2018 года.[84] С учетом сложной экономической ситуации в стране, которая обусловлена значительным снижением мировых цен на нефть и антироссийскими санкциями со стороны стран Запада и их союзников, первоначальная редакция документа от 31 января 2013 г. была скорректирована. В настоящее время реализуется новая редакция Основных направлений от 14 мая 2015 г. Есть в них и отдельный раздел V. «Повышение качества государственного управления». По каким же направлениям предполагается решать эту важную во всех отношениях задачу? В рамках раздела вычленено четыре подраздела: эффективность государственных расходов; эффективность управления государственной собственностью; качество государственных услуг, оказываемых органами государственной власти; эффективность исполнения функций государственной власти. Рассмотрим некоторые из них подробнее.

Если говорить о таком во всех отношениях исключительно важном в условиях рыночной экономики направлении, как эффективность управления государственной собственностью, то следует безусловно поддержать курс российского Правительства на выход государства из непрофильных активов и сокращение тем самым государственно присутствия в экономике. Сокращение государственного сектора позволит привлечь в бюджет дополнительные средства, снизит коррупционные риски, которые присутствуют там, где есть возможность распоряжаться государственным имуществом и бюджетными средствами. Процесс приватизации подавляющего числа объектов нестратегического назначения планируется завершить к 2018 году. Вместе с тем, думается, нельзя повторять ошибки прошлых лет, когда высоколиквидные активы государства передавались в частные руки, как оказалось впоследствии, во многих случаях не только не самые чистые, но и не самые умелые и трудолюбивые. И здесь очевидный интерес представляет предложение Президента Российского Союза Промышленников и Предпринимателей А. Н. Шохина, который на встрече с Президентом Российской Федерации 15 февраля 2016 года отметил, что «очень важно обеспечить социальную направленность приватизации».[85] Суть предложения сводится к тому, что в приватизации на рыночных условиях должны участвовать негосударственные пенсионные фонды. Это позволит с одной стороны привлечь в экономику долгосрочные вложения, а с другой – повысить устойчивость пенсионной системы.

Во многом ключевым является подраздел «эффективность исполнения функций государственной власти». Повышение эффективности деятельности Правительства Российской Федерации и федеральных органов исполнительной власти планируется достигнуть за счет: оптимизации и сокращения неэффективных государственных функций и, устранения их дублирования; совершенствования процессов принятия и исполнения решений с целью разумного сокращения согласительных процедур и повышения ответственности головного ведомства за конечный результат; внедрения в деятельность органов власти методов проектного управления; снижение объемов документооборота, максимального его перевода в электронный вид. Справедливости ради нужно отметить, что ничего принципиально нового не предлагается. Фактически налицо лишь интерпретация положений административной реформы прежних лет. К примеру, именно с анализа функций федеральных органов исполнительной власти, выявления дублирующих и избыточных в свое время и начиналась административная реформа. Вместе с тем, следует безусловно поддержать дальнейшее расширение использование современных информационных технологий, перевод документооборота в электронный вид. Это позволит не только снизить бюджетные расходы на государственное управление, но и сделает деятельность государственных органов, прежде всего, органов исполнительной власти более открытой, а потому и более подконтрольной обществу. Как верно отмечает, Э. В. Талапина, открытость исполнительной власти способствует, с одной стороны расширению возможностей бизнеса (в лице его объединений) и гражданского общества влиять на принимаемые решения нормативного характера, а с другой стороны, дает возможность конкретным частным субъектам защищаться от возможных неправомерных действий власти.[86]

Опыт экономически развитых правовых демократических государств современного мира убедительно показывает, что проблема эффективного государственного управления неразрывно связана с проблемой коррупции. Российское правительство продолжает курс на формирование системы противодействия коррупции, в том числе за счет создания условий для активного гражданско-общественного контроля за эффективностью государственных расходов и инвестиций с государственным участием, а также общественного мониторинга и контроля за деятельностью органов государственной власти.

Обратиться к теме государственного управления, нельзя не признать, довольно «заезженной», автора во многом побудила появившаяся в прессе информация о том, что Правительство готовится к очередной, да именно очередной! масштабной реформе системы управления.[87] Тогда возникает резонный вопрос: а что же тогда было в предыдущие без малого полтора десятка лет административной реформы, если по их прошествии снова нужна очередная «масштабная реформа системы управления». Думается, не подведя публично итоги преобразований прошлых лет, которые, очевидно, не дали ожидаемых со стороны общества и государства результатов, не назвав персонально ответственных за это лиц, продуктивно двигаться вперед не получится. Тем более, что о необходимости «масштабной реформы системы управления» говорит именно тот, кто долгое время стоял, что называется у руля административной реформы прошлых лет, а именно бывший глава Минэкономразвития России, а ныне – президент Сбербанка Г. О. Греф.

Цель реформы – перейти от ручного управления, от работы по поручениям, главным образом, поручениям Главы государства к проектной работе. По замыслу «новых старых» или, если угодно, то «старых новых» реформаторов, предлагается создать центр управления реформами и реализации ключевых проектов. Это должна быть комиссия, которую возглавит Президент, его зам – Председатель Правительства, курировать будет один из вице-премьеров. Его основные функции – повышать эффективность министерств по 5–7 основным ключевым показателям эффективности (KPI) координировать небольшое количество проектов. Главная цель – учить министерства реализовывать проекты. Однако возникает резонный вопрос: должны ли министерства вообще заниматься какими-либо проектами? Как известно в ходе административной реформы был издан Указ Президента Российской Федерации от 9 марта 2004 года № 314 «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти».[88] Согласно данному нормативному правовому акту федеральное министерство является органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в установленной актами Президента и Правительства Российской Федерации сфере деятельности. Таким образом, в случае реализации так называемой «проектной модели» будет иметь место отход от одного из базовых положений административной реформы, определявшего статус федерального министерства. Вряд ли с таким подходом можно согласиться.

Следует сказать, что политическое решение о переходе к проектной модели государственного управления было принято, когда в Послании Президента Российской Федерации Федеральному Собранию 2015 года[89] было предложено создать механизм сопровождения значимых проектов. Этим, отметил Глава государства, мог бы заняться специальный проектный офис. Его разработкой было поручено заниматься председателю российского Правительства. В одном из своих выступлений он пояснил, что проектная работа подразумевает жесткие требования к государственному управлению, по сути, переход на новое качество управления. Это максимальная концентрация ограниченных финансовых ресурсов и на федеральном, и на региональном, и на местном уровнях. И это четкая координация всех задействованных в этой работе уровней власти, структур и, конечно, человеческого капитала. В конечном счете это и более высокая персональная ответственность.[90]

Справедливости ради нужно сказать, что попытка ввести проектное управление (project management) в Российской Федерации не нова и базируется на зарубежном опыте, в частности, опыте Великобритании. Еще в разгар административной реформы, причем в намного более благоприятных для страны экономических условиях второй половины 2000-х годов, поднимался вопрос о переходе на проектное управление. В Концепции административной реформы в Российской Федерации в 2006–2010 годах, утвержденной распоряжением Правительства Российской Федерации от 25 октября 2005 г. № 1789-р,[91] говорилось не много не мало, а о реализации административной реформы по восьми основным направлениям, одним из которых было «Управление по результатам». Целью реализации данного направления, в частности, являлось внедрение проектного управления в Правительстве Российской Федерации, федеральных органах исполнительной власти, органах исполнительной власти субъектов Российской Федерации и подведомственных государственным органам организациях. Специально отмечалось, что внедрение проектного управления в равной мере важно и для успешного проведения административной реформы и для решения других задач, связанных с реализацией полномочий органов исполнительной власти.

Таким образом, можно констатировать, что спустя десятилетие принято решение вновь вернуться к ранее продекларированному, но так и не реализованному в полной мере проектному управлению. При этом вызывает недоумение почему так и не была дана оценка предыдущей попытки ввести проектное управление, не названы персонально те, кто должен ответить почему так произошло. Хочется верить, что сложная экономическая ситуация в стране будет, как это не парадоксально, способствовать успешному внедрению метода проектного управления, по крайней мере в Правительства Российской Федерации, что в условиях ограниченных бюджетных возможностей представляется делом исключительно важным и значимым для страны. Важнейшим здесь, как представляется, является обеспечение той самой «высокой персональной ответственности», о которой говорил российский премьер. Опыт той же административной реформы, а проектное управление, как отмечалось выше, это одно из ее детищ показывает, что обществу, обычным гражданам так и не стали известны те конкретные люди, которые персонально ответственны за то, что после более чем десятилетия административной реформы и реформы государственной службы проблема неэффективности государственного управления и тесно связанная с не проблема коррупции продолжают оставаться остро актуальными. Учитывая данный негативный опыт, видимо стоит специально указать тех, кто персонально отвечает за введение проектного управления. Предусмотреть для них показатели и результативности, а также периодически, например, раз в квартал или в полугодие публично, возможно на заседании Совета при Президенте Российской Федерации по стратегическому планированию и приоритетным проектам, заслушивать их отчеты о проделанной работе и достигнутых в ходе нее результатах. Такой подход позволил бы обеспечить должный уровень открытости, а значит и контроля со стороны общества за ходом внедрения проектного управления.

Президентское поручение о создании проектного офиса достаточно оперативно стало проводиться в жизнь. В целях совершенствованию стратегического развития Российской Федерации и реализации приоритетных проектов Указом Президента Российской Федерации от 30 июня 2016 года № 306 был образован Совет при Президенте Российской Федерации по стратегическому развитию и приоритетным проектам.[92] Его возглавил сам Глава государства. В состав совета вошли тридцать шесть членов, включая его председателя. Также был образован президиум данного Совета в составе двадцати двух членов во главе с Председателем Правительства Российской Федерации. В состав совета и его президиума вошли практически все высшие должностные лица государства. Данное обстоятельство свидетельствует о том значении, которое придает политическое руководство страны внедрению проектной модели в отечественную систему государственного управления. Заседания Совета проводятся по мере необходимости, но не еже одного раза в квартал, а заседания его Президиума – не реже одного раза в месяц.

Правительством Российской Федерации был образован департамент проектной деятельности,[93] который осуществляет функции федерального проектного офиса. Его директором назначен Андрей Александрович Слепнев,[94] который одновременно стал и заместителем Руководителя Аппарата Правительства. Ранее А. А. Слепнев занимал должность помощника Председателя Правительства Российской Федерации.[95] Кстати сказать, обществу так и не объяснили, почему выбор пал именно на данного управленца, а также рассматривались ли какие-либо альтернативные кандидатуры и исходя из каких объективных критериев. Таким критерием, как представляется, должна была быть предыдущая результативная деятельность кандидата, которую можно, так или иначе, оценить, предпочтительно в денежном исчислении. К примеру, в условиях сложной экономической обстановки в стране кандидат сумел значительно увеличить чистую прибыль возглавляемого им крупного предприятия. Представляется вполне оправданным поставить вопрос о конкурсном отборе наиболее профессиональной кандидатуры на должность директора департамента проектной деятельности. Приходится признать, что при назначении А. А. Слепнева в очередной раз ответственное кадровое решение принималось кулуарно, «за закрытыми дверями». В современных условиях, когда действует Федеральный закон от 9 февраля 2009 года № 8-ФЗ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления»[96] и реализуется Концепция открытости федеральных органов исполнительной власти, утвержденная распоряжением Правительства Российской Федерации от 30 января 2014 г. № 93-р,[97] с таким подходом вряд ли можно согласиться. Хотелось бы напомнить, что согласно указанной Концепции одним из принципов открытости федеральных органов исполнительной власти является принцип вовлеченности гражданского общества, суть которого состоит в обеспечении возможности участия граждан Российской Федерации, общественных объединений и предпринимательского сообщества в разработке и реализации управленческих решений с целью учета их мнений и приоритетов, а также создания системы постоянного информационного диалога. Думается, данный принцип в полной мере применим не только к федеральным органам исполнительной власти, но и к собственно Правительству Российской Федерации, которое возглавляет единую систему исполнительной власти в нашей стране.

Предусмотрены три заместителя директора департамента проектной деятельности, один из которых одновременно является и начальником отдела. Кроме того, в штате департамента также имеются три должности референтов. В должностной иерархии гражданской службы, установленной Указом Президента Российской Федерации от 31 декабря 2005 года № 1574 «О Реестре должностей федеральной государственной гражданской службы»,[98] эти должности имеют промежуточное положение между должностями начальника отдела и заместителя начальника управления. В департаменте созданы три отдела: 1) отдел планирования и сопровождения приоритетных проектов и программ; 2) отдел мониторинга проектной деятельности; 3) отдел организации проектной деятельности; а также группа делопроизводства.

Департамент проектной деятельности в пределах установленной сферы деятельности обеспечивает:

– нормативное, методическое, организационное и иное обеспечение проектной деятельности Правительства Российской Федерации;

– формирование и ведение перечня приоритетных проектов и программ по основным направлениям стратегического развития Российской Федерации;

– обеспечение мониторинга внедрения и функционирования системы управления проектной деятельностью федеральных органов исполнительной власти;

– обеспечение мониторинга и анализ реализации приоритетных проектов и программ, а также оценки достижений показателей и результатов проектной деятельности;

– подготовка предложений по обеспечению финансирования приоритетных проектов и программ;

– подготовка предложений по разработке, реализации и актуализации целей приоритетных проектов и программ по основным направлениям стратегического развития Российской Федерации, в том числе в сфере социально-экономической политики, а также предложений по определению важнейших задач, базовых подходов и способов, этапам их формирования и реализации;

– осуществление функции органа управления проектной деятельностью в соответствии с требованиями, установленными Правительством Российской Федерации;

– взаимодействие с научными и аналитическими центрами и отраслями в целях разработки и, сопровождения, мониторинга и контроля реализации приоритетных проектов и программ; а также по вопросам формирования и развития системы управления проектной деятельности;

– координация формирования и развития информационной системы обеспечения проектной деятельности;

– внедрение и развитие системы мотивации в сфере проектной деятельности;

– участие в работе по профессиональному развитию государственных гражданских служащих в части повышения квалификации в сфере проектной деятельности.

Столь подробно круг вопросов, относящихся к ведению департамента, представлен потому, что на официальном сайте Правительства Российской Федерации (http://government.ru) узнать соответствующую информацию не удается, т. к. ее там в силу неизвестных причин попросту нет.

Распоряжением Правительства Российской Федерации от 15 октября 2016 г. № 2154-р[99] утвержден план первоочередных мероприятий по организации проектной деятельности в Правительстве Российской Федерации на 2016 и 2017 годы. План включает четыре раздела (I. Организационные мероприятия; II. Нормативное и методическое обеспечение; III. Автоматизированная информационная система проектной деятельности; IV. Развитие компетенций участников проектной деятельности). Среди организационных мероприятий хотелось бы выделить формирование ведомственных проектных офисов, координационных органов проектной деятельности в федеральных органах исполнительной власти, а также определение заместителей руководителей федеральных органов исполнительной власти, ответственных за организацию проектной деятельности. Если говорить о нормативном и методическом обеспечении, то предусматривается подготовка разнообразных методических рекомендаций (по подготовке паспортов приоритетных проектов, по подготовке сводных и рабочих планов приоритетных проектов, по мониторингу приоритетных проектов (программ), по организации проектной деятельности в федеральном органе исполнительной власти и др.). Автоматизированная информационная система проектной деятельности предусматривает подготовку и развертывание прототипа автоматизированной информационной системы проектной деятельности и разработку предложений по формированию полнофункциональной автоматизированной системы проектной деятельности. Развитие компетенций участников проектной деятельности предусматривает формирование учебных программ по проектной деятельности, проведение на их основе соответствующих семинаров для ключевых участников проектной деятельности, внедрение системы подтверждения соответствия компетенций участников проектной деятельности квалификационным требованиям, проведения обучения проектному управлению участников проектной деятельности.

Изучение плана первоочередных мероприятий по организации проектной деятельности позволяет сделать вывод о том, что его реализация потребует значительных бюджетных расходов. К сожалению, в открытых источниках не удается обнаружить данные об их объеме. Следует отметить, что перспективы введения в Российской Федерации проектной модели государственного управления не кажутся столь уж очевидным. Думается, существует немалый риск того, что, как это уже не раз бывало в прошлом, преобразования проводятся ради самих преобразований и в выигрыше оказываются только те, кто взялся их проводить, а не общество, граждане, государство. Думается, следовало бы подготовить прогноз эффективности введения проектной модели государственного управления и, исходя из него, оценивать полученные результаты, если такие, разумеется, в обозримой перспективе будут.

Что касается упомянутого выше KPI для правительства и для каждого министра, то утверждать его предлагается премьеру, а также с определенной периодичностью (раз в месяц, квартал или год) оценивать эффективность министров, утверждать планы действий, оценивать реализацию плана или отклонения от него. Отчеты должны публиковаться и оцениваться международными экспертами. Думается, что принимать участие оценке могли бы и представители российских структур гражданского общества, ее результаты должны влиять на принятие кадровых решений, включая представление Президенту Российской Федерации об освобождении от должности недостаточно эффективных министров.

Как представляется, проблема совершенствования государственного управления в современной России лежит в большей степени в политической и отчасти организационной плоскости, нежели плоскости правовой. Политический фактор является главным. В случае его игнорирования, преобразования в очередной раз будут проводиться ради самих преобразований, а не во благо гражданина и общества в целом. Именно это показал опыт административной реформы последних лет. Вызывает недоумение положение, при котором после без малого полутора десятка лет преобразований государственное управление по-прежнему требует очередной «масштабной реформы». Что мешало создать тот же «проектный офис» еще в 2003–2004 годах, когда административная реформа только набирала обороты и была полная свобода в определении дальнейших путей преобразования системы государственного управления? Вряд ли общество получит ответ на этот, как представляется, совсем не риторический вопрос. Насколько удачным окажется введение в отечественную практику государственного управления теперь уже «проектной деятельности», как всегда, покажет только время.

Взгляд на современное государственного управления, думается, будет не полным без оценки тех преобразований, которые в обозримой перспективе должны произойти в сфере государственной службы. Как известно, именно корпус государственных служащих на деле реализует государственно-властные полномочия и осуществляют исполнительно-распорядительную деятельность, составляющие основу основ государственного управления.

Следует сказать, что масштабные преобразования в сфере государственной службы в результате системных преобразований 2000–2013 годов завершены. Убедительным подтверждением чему служит то обстоятельство, что проект третьей федеральной программы «Развитие государственной Российской Федерации (2015–2018 годы)»,[100] разработанный Министерством труда и социальной защиты Российской Федерации, так и не прошел окончательное согласование в администрации Президента Российской Федерации. В настоящее время происходит, если как можно выразиться, «точечная» коррекция законодательства, прежде всего, о государственной гражданской службе, которая вот уже многие годы является наиболее динамично развивающимся видом государственной службы, а потому продолжает оставаться в поле зрения отечественных ученых юристов, прежде всего административистов и, отчасти, представителей науки трудового права.

Вместе с тем, сохраняется объективная потребность совершенствовать государственную службу, ее организационно-правовые основы. В первую очередь, это касается гражданской службы. И здесь политическим руководством страны предприняты важные шаги. Указом Президента Российской Федерации от 11 августа 2016 г. № 403 утверждены Основные направления развития государственной гражданской службы Российской Федерации на 2015–2018 годы.[101] Таковыми являются: а) совершенствование управления кадровым составом гражданской службы; б) совершенствование системы профессионального развития гражданских служащих Российской Федерации, повышение их профессионализма и компетентности; в) повышение престижа государственной службы; г) совершенствование антикоррупционных механизмов в системе гражданской службы. Правительство Российской Федерации распоряжением от 12 сентября 2016 г. № 1919-р[102] утвердило план мероприятий («дорожная карта») по реализации Основных направлений.

Характеризуя основные направления, можно с глубоким удовлетворением констатировать, что они ориентированы на дальнейшее упрочение конкурсных начал при замещении должностей гражданской службы. Добиться этого намерены путем повышения объективности и прозрачности процедуры проведения конкурсов. В полной мере это относится и к включению в кадровый резерв государственных органов. Обеспечить решение этой задачи позволит внедрение до 2018 года единой методики проведения конкурсов. Опыт экономически развитых правовых демократических государств современного мира показывает, что конкурс – это наиболее объективный способ отбора кандидатов для замещения должностей гражданской службы. В современной России он приживается достаточно трудно. Вместе с тем, в ходе системного реформирования государственной службы 2000–2013 годов созданы правовые основы для проведения конкурсов на замещение должностей гражданской службы и конкурсы стали реально применяться на практике в государственных органах. Контроль за соблюдением законодательства в данной области осуществляет Управление Президента Российской Федерации по вопросам государственной службы и кадров, надзор – органы прокуратуры.

Не осталась обойденной в Основных направлениях и такая в высшей степени злободневная для гражданской службы проблема, как противодействие коррупции. Для ее решения признано необходимым внедрить современные технологии, в том числе до 2018 года методику оценки и систему мониторинга (контроля) эффективности деятельности подразделений по профилактике коррупционных и иных правонарушений. Отметим, что типовые положения о подразделении федерального государственного органа и подразделения органа субъекта Российской Федерации по профилактике коррупционных и иных правонарушений утверждены Указом Президента Российской Федерации от 15 июля 2015 года № 364 «О мерах по совершенствованию организации деятельности в области противодействия коррупции».[103] В федеральном государственном органе соответствующее подразделение обычно создается в структуре подразделения по вопросам государственной службы и кадров в качестве самостоятельного отдела.

В определенной мере удивляет то обстоятельство, что в целях реализации Основных направлений должно быть обеспечено повышение престижа гражданской службы. Социологические исследования свидетельствуют, что гражданская служба престижна, причем даже на сравнительно невысоких должностях. Правда, мотивация стать гражданским служащим во многих случаях не соответствует интересам государства и общества. Так, по данным ВЦИОМ, поступить на госслужбу мечтает каждый пятый россиянин. Больше всего таких среди студентов и выпускников вузов. На госслужбу хотели бы поступить 35 % молодых людей. При этом они честно признаются, что в работе чиновника их привлекают исключительно высокая зарплата, льготы, социальные гарантии и стабильность. О желании принести пользу стране – ни слова.[104] Поэтому, в современных условиях повышение престиж государственной гражданской службы вряд ли требуется. Нужна системная работа по изменению мотивации поступления на гражданскую службу. Для этого необходимо, в частности, проводить разъяснение потенциальным кандидатам законодательства о гражданской службе, в частности сделать акцент на запретах и ограничениях, которые налагаются законом на гражданских служащих.

В заключение хотелось бы отметить следующее. В настоящее время происходит, пользуясь терминологией профессора Л. Л. Попова, подлинный «ренессанс государственного управления».[105] Действительно, впервые в отечественной практике термин «государственное управление» получил четкое нормативное закрепление. В ст. 3 Федерального закона от 26 июня 2014 года № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации»[106] государственное управление определяется как деятельность органов государственной власти по реализации своих полномочий в сфере социально-экономического развития Российской Федерации и обеспечения национальной безопасности Российской Федерации. Продолжается поиск наиболее эффективной модели государственного управления, которая позволит провести в жизнь социально-экономические преобразования.

Хочется верить, что ренессанс государственного управления в современной России будет столь же плодотворным для социально-экономического развития нашей страны и благополучия ее граждан, какой оказалась для мировой культуры великая Эпоха возрождения.