Санкт-Петербург
– Ты какую-то хреновину затеял, – сердито проговорил невысокий худощавый мужчина. – Если кто-то начнет ее искать всерьез, дело лопнет в один миг. Уверяю, каждый будет ссылаться на тебя. Я тоже.
– Я не думаю, чтобы кто-то стал ее искать, – сказал Артур. – Ее родители с самого начала настроены против меня, поэтому Ирина отдалилась от них и отношения теперь практически не поддерживаются.
– А сын?
– Он на нее очень обиделся. Она грубо его обругала. Для него, сопливого интеллигента, это стало потрясением.
– У парня все-таки есть характер, – возразил худощавый. – Он бросил университет и собирается в армию.
– А ты откуда узнал? – насторожился Оховенко.
– Горничная его бабушки подруга няни моей знакомой. Она звонила Илоне. Александра Андреевна близка к инфаркту, – засмеялся он. – И еще звонила Таранина. Марковский озадачен тем, что Ирина пропала. А она брякнула ему обо мне. Так что предупреждаю – если появятся товарищи из органов, я буду ссылаться на заключение комиссии.
Оховенко хотел что-то сказать, но в его кармане раздался вызов сотового.
– Извини. – Он достал телефон и, посмотрев номер, включил. – Ну что еще? – недовольно спросил он.
– Приходил Евгений, – сообщила женщина. – Сказал, что, если через час он не будет говорить с вами, обратится в милицию.
– Он один?
– Да.
– Я еду. Вундеркинд приехал, хочет поговорить со мной.
– Неожиданный для тебя поворот, – заметил худощавый.
– Откровенно говоря, я такого не ожидал. Ну что ж, в конце концов, я его отчим.
– Не переусердствуй, – предупредил худощавый.
– Не волнуйся, Дима, я буду очень сдержан. Сейчас он, наверное, пытается утешиться у Аллы.
– Не думаю, что она его утешит.
– Ты говорил с ней о Женьке?
– Она хочет порвать с ним отношения. Скорее всего она это сделает.
– Я удивился, почему она терпела его.
– Он умный парень, и ей было с ним интересно.
– Ну как же наши разговоры? – тихо спросил Женя. – Ты не раз говорила, что тебе со мной интересно.
– Кончился интерес, – насмешливо ответила хорошенькая девушка. – Помнишь, чем кончилась твоя попытка защитить меня? Тебе просто врезали, и все.
– Но ты сама говорила, что грубая физическая сила не главное.
– Женя, мы с тобой были просто друзьями, ими и останемся. Но у меня сейчас есть парень, который не хочет, чтобы я встречалась еще с кем-то. Это тебе понятно? – усмехнулась она. – Любовный треугольник не…
– …для тебя. – Женя кивнул и пошел к трамвайной остановке.
– Значит, Алка ему дала от ворот поворот. Когда он был у нее? – спросил по телефону Оховенко.
– Где мама? – В комнату вошел Женя.
– А где твоя вежливость? – насмешливо посмотрел на него Оховенко. – Или ты уже…
– Я спрашиваю, где мама? – Женя подошел к нему вплотную.
– Да что с тобой, сынок? Хотя такая забота о матери украшает. Мама на лечении, у нее нервный срыв. Ты же стал жертвой ее…
– Где она сейчас? – перебил Женя.
– В соответствующем медицинском учреждении. В народе такие называют психушками. Есть желание ее навестить?
– Да.
– А ты изменился, – насмешливо произнес Оховенко, – не узнать…
– Я хочу видеть маму, – вновь перебил Женя.
– Меня начинает раздражать твое поведение. Надеюсь, ты не забыл, куда тебя послала твоя мамочка? Она тебе абсолютно ясно сказала. – Он засмеялся. – «Иди! Я не хочу тебя видеть».
– Вы негодяй! – Женя хлестнул Оховенко по щеке.
Получив удар в живот, Женя повалился на пол к ногам Оховенко, который поставил свою пятку на лоб парня.
– Щенок ты беззубый, – насмешливо проговорил Оховенко. – Девкой тебе родиться надо было. – Он сильным толчком перевернул задыхающегося Женю на живот.
– Хватит, Артур. – В комнату вошел Яков Борисович, за ним двое крепких молодых мужчин.
– А ты что тут делаешь, Марковский? – недовольно спросил Оховенко. – Это уголовное дело – незаконное проникновение в…
– Слушай меня внимательно, Гангстер, – перебил его Яков Борисович. – Я кое-что выяснил. И если хоть волос упадет с головы Ирины Николаевны и с его, – он кивнул на медленно поднимающегося Женю, – то ты сядешь. Да и сейчас Женя вполне может написать заявление. Ушибы есть, свидетели тоже. И все, Гангстер, самое легкое, на что можешь рассчитывать, условный срок. К сожалению, с Ириной Николаевной ты все проделал аккуратно. Но тебя спасло лишь то, что ей действительно нужна помощь. Разумеется, она не будет лечиться у этого коновала с купленным дипломом. Женя, – Марковский посмотрел на парня, – умойся. Присмотри за ним, Ваня, – кивнул он парню.
Не совсем восстановивший дыхание Женя с ненавистью посмотрел на Оховенко и вышел. Иван двинулся за ним.
– Скажи, Гангстер, зачем тебе это? Только не надо говорить, что ты тут ни при чем. Я никогда не поверю, что Ирина сама начала принимать наркотики. К сожалению, невозможно доказать, что ты подсыпал ей амфетамин в вино.
– Что ты мелешь, Яков? – сказал Оховенко. – Я спасал Ирину от нее самой. А к Дмитрию ее положил, потому что он мой друг и ей было бы обеспечено хорошее лечение. В приличную клинику я ее, увы, по причине затруднений с финансами положить не мог.
– Сука ты, Артур, решил завещание Николая Арсеньевича заполучить. Не выйдет.
– Откуда узнал про Гангстера?
– Какая разница? Ничего у тебя не выйдет, Ирину психопаткой не признают. Поднимать шум, объявлять ее наркоманкой ты не станешь, невыгодно. – Яков Борисович засмеялся. – Дело и деньги, которые оставляет Ирине Николай Арсеньевич, тогда перешли бы к тебе. Но нужно это делать сейчас. Ты предложил Ирине внести в завещание небольшое дополнение: Женька все получает только по достижении двадцати двух лет, к тому времени когда закончит университет.
– Умный ты, Яков Борисович, но помешать мне не сможешь.
– Женька не пойдет в армию, а поживет у моих знакомых. Ведь он должен умереть после того, как Ирину признают недееспособной и ты станешь его опекуном. Убивать тебе ее нельзя, а вот убрать сына – самое разумное. Но пока у тебя нет свидетельства о ее недееспособности, Женьку ты не тронешь. Или будешь делать все, чтобы отравить ему жизнь. Я вмешался, и Ирина очень скоро будет здорова. Разведется с тобой, и у них с сыном все будет хорошо. Это я говорю тебе для того, чтоб не дурил. Если с ее головы или с головы Женьки упадет хотя бы…
– Сука! – Артур сделал шаг вперед. Стоявший рядом с Яковом Борисовичем парень загородил его собой. – Зря ты влез в это, – прошептал Оховенко, – зря, Марковский.
В комнату вошли Женя и Иван.
– Я вернусь, – посмотрев на Артура, пообещал Женя, – и набью тебе морду. Попробуй только обидеть маму. – Он вышел.
Иван следом.
– Жизни не хватит дождаться такого знаменательного события. – Оховенко рассмеялся, потом сказал Якову Борисовичу: – Предлагаю все пополам.
– Жаль, я не захватил с собой диктофон, – ответил тот, – очень торопился. – И вышел вместе с телохранителем.
– Хватит, Евгений, – строго говорил Яков Борисович. – Лить слезы – привилегия женщин. Позволю себе спросить – какого хрена ты бросил университет?
– Мама, – всхлипнул Женя, – она…
– Понятно. И ты решил назло всем, и в первую очередь себе, уйти в армию. Но как же вы, молодой человек, забыли, что по осени вас уже забраковали и признали негодным для прохождения воинской службы. Конечно, вы бы пошли по инстанциям и доказали, что абсолютно здоровы и мама со своим мужем просто купили вам белый билет. Но во-первых, вы бы подвели маму. Про Артура я молчу. Про тех, кто брал деньги, тоже. Но я хочу спросить: чем вызван ваш патриотический порыв?
Женя опустил голову.
– Сильным хочу быть, – прошептал он.
– Я так и думал. Но уверяю вас, армия таких, как вы, калечит.
– Я хочу убить Артура. – Женя поднял голову.
– Похвальное желание, – насмешливо улыбнулся Яков Борисович, – но невыполнимое. У Артура черный пояс по карате. Я не разбираюсь в стилях, но в драке я его видел. Очень опасен.
– А почему вы назвали его гангстером?
– Значит, услышал. Артур сидел в тюрьме и получил там кличку Гангстер. Правда, судимость давно погашена. Поэтому никто и не знал о его второй жизни.
– Второй жизни?
– Он поддерживает связь с уголовниками. Об этом я и подумал сразу, когда понял, что Ирина у его друга в психушке. Недалеко от Соснового Бора есть неврологическая клиника. Сейчас там уже образовался поселок Умный. Твоя мама находилась там. Она нуждается в лечении. И слава богу, что болезнь не запущена. Через пару недель она вернется домой. Но тебе сейчас лучше быть подальше. Я говорил с Ириной, она очень переживает, что тогда наговорила тебе лишнего. За тобой приглядывать мне некогда. Как ты смотришь на поездку в Сибирь? Там сейчас тридцать пять – сорок два мороза. Не то что у нас. Там узнаешь себе цену.
– Вы серьезно?
– Вполне.
– Но куда именно вы хотите меня отправить?
– Знакомые у меня там есть, поживешь у них. Сейчас тебя отвезут к деду, а я пошлю за билетом. Давай паспорт.
– Но у меня нет никаких вещей. В вязаной шапочке там будет, наверное, хорошо.
– Успокойся. – Марковский похлопал его по плечу. – Все, что надо, будет на месте. Иван, отвези его…
– Я бы хотел увидеть маму, – тихо проговорил Женя.
– Сейчас это ни к чему, – сказал Яков Борисович. – Вернешься, тогда и увидитесь. А сейчас к деду.
– Но дедушка в больнице.
– Вот туда и поедете. Сейчас надо навестить твою маму и узнать, как там и что.
– А можно и я с вами?
– Слушай, парень, – Марковский сердито посмотрел на него, – пора становиться мужчиной. Знаешь, он улыбнулся, – мне понравилось, что ты сказал Артуру: – «Я вернусь, чтобы набить тебе морду». Надеюсь, это не лепет обиженного ребенка. Я дам тебе возможность стать мужиком. А с Артуром я разберусь.
– Яков Борисович, – нерешительно спросил Женя, – а вы кто? Я слышал, что вы адвокат, но…
– И адвокат тоже, – засмеялся Марковский. – Почему тебя вдруг это заинтересовало?
– Почему вы мне помогаете?
– Дедушка твой помог мне однажды. А долг, как известно, платежом красен. Впрочем, ты попозже обо всем узнаешь.
– А ты что думал? – сердито поинтересовался Дмитрий. – Я тебя предупреждал. Хорошо, что без милиции обошлось, а то бы и тебе, и мне хана. И комиссии тоже. Ты на что рассчитывал-то? И меня подставил.
– Я тебе сколько бабок отвалил? – зло спросил Оховенко. – Но откуда Яшка узнал про судимость? Я был уверен, что и менты наши не в курсе. Я же погасил судимость еще там, в Твери. Странно.
– А меня, например, интересует: с какого это припека Яков за Ирку заступаться начал. В хахали он не годится. У него есть кто-то, крыша какая? И кто, хотелось бы знать.
– Он же был неплохим адвокатом. И воров в законе отмазывал. Значит, есть у него покровители. С ним лучше не связываться. В клинику человек пятнадцать ворвались со стволами. Я думал: отжил свое! Когда они Ирину спросили, не обижают ли ее, я решил: сейчас скажет, и все. Но она сказала, что все нормально. И сразу с души валун упал. – Дмитрий нервно рассмеялся.
– Надо будет выяснить, с какого хрена Яшка так за Ирку влез, – сказал Оховенко.
– Ну, недели две полежать вам придется, – сказал пожилой врач. – У вас все-таки первая степень зависимости. На вашем месте я бы подал в суд…
– Я не хочу этого, разговоры пойдут. У меня невелик бизнес, но конкуренция очень большая, – ответила Ирина.
– Понятно. Дело ваше. Но ничего страшного нет. Когда я узнал, что вас привезли из Умного, был уверен, что все гораздо хуже. Но там, видимо, наркотики вам не вводили. Все будет хорошо.
– Добрый день, Игорь Петрович. – В палату вошел Яков Борисович. – Как дела у вашей пациентки?
– Гораздо лучше, чем я предполагал. – Врач посмотрел на часы. – Извините, я должен идти.
– Я зайду перед отъездом, – сказал Марковский.
Врач вышел
– Где Женя? – спросила Ирина.
– Я не привез его к тебе: посчитал, что не нужно вам сейчас встречаться. Я его отвезу к своему другу в Сибирь. До твоего выздоровления он побудет там. Артур до сих пор поддерживает связь с уголовниками. Поэтому ты и не платила крыше. Кстати, Женя пообещал Артуру набить морду. И произнес это уверенно, по-мужски.
– Спасибо тебе, Яков, – вздохнула Ирина. – Если бы не ты…
– Перестань, – улыбнулся он. – Моя помощь небескорыстна.
– Я понимаю и, разумеется, заплачу.
– Почему у всех на уме только деньги? – пробормотал Марковский. – Почему ты не допускаешь, что ты мне нравишься и я давно и безнадежно в тебя влюблен? А помочь любимой женщине, даже без единого шанса на взаимность, – долг любого уважающего себя мужчины. Я, конечно, далек от идеала, но все же мужчина. Только не надо кидаться ко мне на шею со словами благодарности и извиняться, что ты не можешь быть со мной. А если честно, твой отец очень помог мне. Спас, если откровенно. А теперь у меня появился шанс отплатить примерно тем же, вот и все.