1.3. Обострение арабо-израильских отношений в начале 1967 года
C середины 1964 года на Ближнем Востоке стали появляться признаки ухудшения арабо-израильских отношений. Это проявилось в активизации военных приготовлений враждующих сторон, атаках арабских террористов против Израиля, прямом и косвенном дипломатическом противодействии арабских государств и Израиля на международной арене.
Инициаторами обострения обстановки на Ближнем Востоке стали арабские государства, приступившие к созданию антиизраильского военно-политического союза. Первоначально это были не более чем «благие» намерения арабских лидеров, но постепенно стали обрисовываться контуры антиизраильского союза.
В январе 1964 года было создано объединенное арабское командование. Возникла структура, которая могла объединить в случае войны арабские армии. Однако, не был определен ни состав объединенных арабских сил, ни иерархия командования, не был налажен постоянный обмен информацией1.
В вопросе объединения арабских армий особое место занимала фигура командующего, арабский мир в 1960-х годах расколот на две части – одна поддерживала Насера с его просоветской ориентацией и социалистической ориентацией, другая была на стороне консервативных сил, лидером которых был король Саудовской Аравии Фейсал. Противоречия между двумя этими позициями были значительно более серьезными, чем между арабским миром и Израилем, как бы то ни было основная проблема арабо-израильского противостояния была проблема земли Палестины, а в конфликте Насера и Фейсала решался вопрос лидерства в арабском мире, мусульманском мире и контроле над Ближним Востоком.
Не смотря на противоречия и экономические сложности вооруженные силы арабских стран оснащались новым оружием, в основном советским, возрастали количественно и качественно. При этом арабские лидеры не скрывали своих агрессивных замыслов. В феврале 1964 года президент Египта Г. А. Насер заявил: «В будущей войне с Израилем мы выберем место и время первого удара» [50, C. 69].
После Шестидневной войны король Иордании Хусейн признался, что на Арабской конференции на высшем уровне в Марокко в 1965 году было решено усилить военную мощь арабских стран до такой степени, чтобы достичь равновесия сил с Израилем. В авангарде развертывания конфликта с Израилем шел египетский президент, Насер, безусловно, стремился подержать свою претензию на лидерство в арабском мире, а на антиизраильской платформе это было сделать наиболее эффективно. Важно отметить и то, что никой позитивной внутриполитической или дипломатической повестки у Насера не было. К этому социалистический эксперимент в Египте зашел в тупик, страна испытывала все отрицательные аспекты разрыва экономических и политических отношений с западными странами, увечить другие арабские страны сомнительными мероприятиями было сложно. Но идея священной борьбы с Израилем в середине 1960-х годов все еще увлекала многих арабов. Важно и то, что многие лидеры арабских государств осознавали бессмысленность вооруженного и политического противостояния с еврейским государством, но не могли открыто высказать против этого, осознавая настроения широких слоев арабов. В инерциальном развитии арабо-израильского конфликта важнейшую роль играл низкий образовательный и культурный уровень большинства арабского населения. в условиях значительного социально-экономического неравенства и массированной антиизраильской пропаганды широкие слои населения арабских государств считали, что основным источником их проблем является еврейское государство, а не эффективность государственного управления, низкий уровень образования, здравоохранения, феодальные, религиозные и социальные пережитки. В этих условиях безответственные антиизраильские заявления арабских вождений, мгновенно тиражируемые газетами и радио поднимали волну недовольства населения, которая по принципу обратной связи толкала арабское руководство все далее и далее по пути антиизраильской риторики. Но скоро Насеру стало очевидно, что слов мало и необходимо делом подтвердить решимость арабского мира дать отпор Израилю, а политическая ситуация, к тому же, дала удачный повод.
В феврале 1966 года к власти в Сирии пришло левое крыло партии БААС и с этого времени налеты палестинцев на Израиль с баз, расположенных в Сирии, участились. Сирийское руководство решило воспользоваться палестинскими арабами. С войны 1948 года значительное число палестинских арабов бежало в Сирию. Не все они смогли интегрироваться в мирную жизнь, часть палестинцев мечтали победить Израиль и вернуться на свои земли, именно из числа таких палестинцев и рекрутировались члены террористических организаций. Руководство Египта, Сирии и Иордании не стремилось решать проблему палестинцев, но придерживало их для необходимых внешнеполитических условий. В Иордании палестинцы играли роль своеобразной третий силы, пока не стали помехой для короля Хусейна, а в Сирии с палестинцами в 1966 году стал активно работать министр обороны Хафез Асад. Асад решил, что палестинцы могут выступить уникальным инструментом для борьбы с Израилем. Лагеря палестинцев, который были в Сирии и Ливане, давали широкие возможности для вербовки оторванных от жизни людей, единственной идей которых была ненависть к евреям и Израилю. При грамотной политической пропаганде, связанной с исламскими доктринами можно было набрать определенное число людей согласных на все ради борьбы с неверными. Используя палестинцев Асад, как ему казалось, решал две проблемы – снижал напряженность внутри лагерей беженцев и готовил бойцов против Израиля. Как всегда это было хорошо на бумаге. Достаточно быстро палестинцы получили не только опыт вооруженной борьбы, но и обрели политические амбиции. Созданные как антиизраильское средство палестинские террористические формирования быстро стали самостоятельным актором ближневосточной политики, вооруженный исламизм был выпущен на свободу.
22 мая 1966 года лидером палестинцев Аль – Атасси была объявлена террористическая война против Израиля. Аль-Атасси открыто заявил: «Мы подняли знамя народной войны освобождения. Мы хотим общей войны без границ, войны, которая уничтожит государство сионистов» [9, C. 330].
Безусловно, заявление Аль – Атасси было согласованно с Садом, но не было согласованно с Насером, который значительно сдержаннее относился к подобным методам борьбы. Однако, палестинцы стали поучать вооружение, инструкторов, им были определены цели. Первоначально этими целями стали кибуцы северного Израиля. Асад решил показать, что новое сирийское руководство будет бороться за права арабов жестко и целенаправленно. При этом сирийское руководство бросили своеобразный вызов Насеру – египетский президент должен были или следовать в кильватере сирийской антиизраильской политики или смириться с потерей инициативы в левом лагере арабского мира, лидером которого он считался до 1966 года. Насер смог воздерживаться от открытых антиизраильских шагов полгода, правильно полагая, что это будет серьезной политической ошибкой.
Базы подготовки террористов размещались на территории Сирии и Иордании. Общее количество палестинцев мобилизованных и вооруженных арабскими лидерами для священной войны против Израиля составляло около 5 – 8 тысяч человеко [193, P. 80].
С середины 1966 года резко активизировались отряды палестинцев, ведших «партизанскую войну» против Израиля, иначе говоря, совершавших террористические акты против еврейского населения. Первоначально АОИ реагировала только на конкретные выпады террористов, но широкомасштабных военных действий не вела. Это не устраивало руководителей террористов и их сирийских кураторов, им была необходима реакция израильской армии.
После этого начались активные террористические действия палестинских отрядов против израильских войск и пограничных израильских поселений. При этом арабы не гнушались никакими методами борьбы против израильтян, террористы не различали ни мирных жителей, ни военных, они стремились уничтожить все, что возможно. Так при обстрелах израильских селений на сирийско-израильской границе палестинцы использовали советские ракетные установки типа «Катюша» БМ-13 обладавшие мощной разрушительной силой. Обстрелы с осени 1966 года велись регулярно. Фактически по часам. Широкое распространение получили так же террористические акты против мирного израильского населения (которых только за 1966 год было совершено свыше 260) [193, P. 92].
Новый виток напряженности приходится на вторую половину 1966 года. В середине 1966 года начался новый виток так называемой «войны за воду», связанной со строительством всеизраильского водовода, который забирал часть воды реки Иордан и транспортировал ее в пустыню Негев. Летом 1966 года Сирия начала широкомасштабные мероприятия по отводу воды реки Иордан от Израиля (что было равносильно серьезному экономическому ослаблению еврейского государства и являлось враждебным действием). Ранее противодействие сирийцев всеизраильского водовода ограничивалось регулярными танковыми дуэлями между сирийскими и израильскими танками, а с середины 1966 года сирийцы кардинально стали решать проблему отбора израильтянами воды Иордана. Эти действия Сирии сразу обострили отношения ее с Израилем, а в генеральном штабе АОИ стали разрабатывать тактические операции по предотвращению сирийских мелиорационных работ.
Одновременно агенты Моссада сообщили, что Египет начал производство и хранение на территории Синайского полуострова химического, а возможно и бактериологического, оружия [239, P. 57].
Сложно сказать была это сознательная дезинформация, полученная израильскими агентами или у египтян действительно были намерения начать производство химических боеприпасов вблизи границ Израиля. Во всяком случае, в середине 1960-х годов советские военные советники обучали египетских военных использованию специальных вооружений химических и инженерных войск – стационарных огнеметов. В 1966 году в Египте был сформирован батальон стационарных огнеметов. Правда, этот батальон был оправлен для войны в Йемен и был практически сразу уничтожен. Не смотря на это египтяне стремились получить специальные вооружения, в том числе и с химической начинкой.
Активно проводились антиизраильские мероприятия и на высшем политическом уровне. Египетское руководство осознало то, что Сирия перехватила лидерство в антиизраильской борьбе и необходимо наверстывать упущенное. Активность сирийцев привлекала не только арабских радикалов, но и широкие массы населения арабских государств, Насеру требовался ответ и решительные шаги. Так логика развития конфликта стала толкать египетского президента к войне с Израилем, пока только информационной.
4 ноября 1966 года Египет и Сирия заключили договор об обороне [173, C. 330]. Египетско-сирийский договор имел антиизраильскую направленность, по мысли создателей он должен был показать Израилю и всему миру сплоченность арабских государств и предостеречь Израиль от возможных действий против последних. Египетско-сирийский договор об обороне ознаменовал начало нового витка напряженности на Ближнем Востоке. Изначально египетско-сирийский договор не имел однозначной антиизраильской цели, он восстанавливал отношения двух стран после военного переворота в Сирии. Восстановление отношений было необходимо и Насеру и новому сирийскому руководству, одновременно Насер показал себя как верный политический союзник Сирии. В арабских СМИ этот договор был подан как решительный антиизраильский шаг, но в реальности он не менял военную ситуацию в арабо-израильском противостоянии – египетский и сирийский фронты находились на значительном расстоянии друг от друга и Израиль мог свободно концентрировать силы как против Египта, так и против Сирию. Но важно не реальное наполнение договора, а его влияние на восприятие политики арабскими масса, а они восприняли его как начало подготовки антиизраильской войны. В Израиле с эти по умолчанию согласились, отметив как один из поводов к превентивной войне.
Одновременно с этими изменениями в арабском мире изменилась и советская политика на Ближнем Востоке. СССР как большой и тяжелый корабль реагировал медленно, но неумолимо. С осени 1966 года Советский Союз активно выступил на стороне арабов, обвиняя Израиль в агрессивных планах против Сирии. Но первоначально политическое давление со стороны Советского Союзы было более чем странным. Совершенно неожиданно советские дипломы решили напомнить Израилю о событиях десятилетней давности.
9 ноября 1966 года через посла Израиля в СССР Каприэля Каца правительство СССР сделало заявление правительству Израиля, в котором в частности говорилось: «Советское правительство хотело бы верить, что правительство Государства Израиль не окажется снова оружием в руках политики внешних империалистических сил…, что оно проявит необходимую осторожность, выдержку и дальновидность в нынешней обстановке» [164, C. 65].
В этом заявлении делался намек на участие Израиля в тройственной агрессии против Египта в 1956 году и содержался призыв к спокойствию и выдержке перед лицом египетско-сирийского военного союза и постоянных налетов террористов. СССР заранее старался представить Израиль агрессором, требуя осторожности и дальновидности от израильского правительства, а не от воинственно настроенных руководителей Сирии и Египта.
Заявление правительства СССР от 9 ноября 1966 года лживо и лицемерно, представляло обстановку на Ближнем Востоке в искаженном свете, обвиняя Израиль в агрессивных замыслах, направленных против арабского мира. Сложно объяснить именно такую реакцию СССР. Это заявление сложно оценить оно не содержит никаких прямых отсылок на поддержку арабских режимов, но его можно понять и как угрозу западным государствам предостерегающую их от вмешательства в ближневосточный конфликт. Неужели СССР стремился к роли нейтрального посредника? Но это не свойственно именно советской дипломатии. Но важно иное – о чем бы, ни думали в Кремле и на Смоленской площади, заявление от 9 ноября 1966 года подстегнуло развитие событий на Ближнем Востоке. Попытка Советского Союза одернуть только Израиль, без упоминания арабских стран могла быть истолкована, и была истолкована в Телль – Авиве, Каире и Дамаске как прямая поддержка Египта и Сирии. После этого события напряженность е только не снизилась, а стала только нарастать.
Для советской общественности Израиль уже осенью 1966 года стал представляться как агрессор. Средства массовой информации СССР начали обработку советской и мировой общественности в духе заявления советского правительства от 9 ноября 1966 года. в рамках информационной подготовки населения стали появляться статьи в газетах, карикатуры обличающие «израильскую военщину», телепередачи, на предприятиях, первичных партийных и комсомольских организациях начались лекции о международной обстановке, которые сменялись учениями гражданской обороны. Военный психоз начал охватывать и Советский Союз.
Правительство Израиля отреагировало на эти действия своеобразно: 25 ноября 1966 года израильские войска провели широкомасштабную операцию против баз палестинцев, находившихся на территории Иордании [177, C. 23]. Иордания еще не входила в антиизраильский фронт, но палестинские террористы, используя ее территорию, вели активные действия против Израиля.
Военная операция продемонстрировала решимость Израиля отстаивать свою независимость даже перед угрозой объединенных арабских армий. Одновременно этот факт показывает то, что израильское правительство не рискует атаковать Сирию, связанную союзом с Египтом. Так же это можно истолковать как стремление израильского правительства к диалогу с арабскими государствами. Премьер – министр Израиля Леви Эшкол не желал форсировать обстановку и применять силу в чрезмерной форме. Это тем более очевидно, если учесть то, что к этому времени израильское руководство, проанализировав обстановку, пришло к выводу, что арабские государства заканчивают подготовку к новой войне против Израиля. Заместитель премьер-министра Г. Меир писала: «В 1966 году арабы закончили подготовку к новой стадии войны» [99C. 250]. Речь идет в первую очередь о завершении политической подготовке, о моральной готовности арабских режимов к войне. Действительно, к 1966 году Сирия и Египет накопили достаточное количество вооружения и мобилизовали мощные армии, чтобы попытаться сокрушить Израиль, а СССР обеспечил надежное дипломатическое прикрытие антиизраильских действий арабов, что так же подталкивало их к войне. В целом в это время Советский Союз активно действует на Ближнем Востоке. Средиземноморье становится важнейшим регионом в советской внешней политике. Политические проникновение СССР на Ближний Восток дополнялось и усиливалось присутствием группировок советского флота на Средиземном море. В Средиземном море базировалось оперативное соединение советского ВМФ, в различное время ее численность колебалось в пределах 20—30 боевых вымпелов. Так же в акватории Средиземного моря находилась на дежурстве атомная подводная лодка вооруженная ракетами с ядерными боеголовками. В этих условия СССР имел возможности для оказания эффективной помощи Египту и Сирии, но арабские государства были лишь инструментами внешней политики советского государства. СССР стремился получить то, что закрепило бы его положение на Средиземном море и Ближнем Востоке. А наиболее важным для этого были военно-морские базы.
В декабре 1966 года на советско-египетских военных переговорах в Москве советские военные потребовали передать Порт-Саид, контролирующий вход в Суэцкий канал со стороны Средиземного моря, Советскому Союзу, в качестве военно-морской базы [42, C. 23]. Советский Союз стремительно усиливал свое присутствие в регионе, и военно-морская база была необходима для дальнейшего развертывания советских военно-морских и сухопутных сил на Ближнем Востоке. Порт – Саид был отличной военно-морской базой оборудованной Великобританией в конце XIX века. СССР не обладал экономическими возможностями для быстрого создания и оборудования военно-морских баз. Военно-морские базы значительно дороже, чем боевые корабли и строились они значительно дольше. Поэтому получение уже готовой военно-морской базы было очень привлекательно для советского руководства.
Египтяне были возмущены советским предложением, но, будучи зависимы от поставок советского вооружения, отрицательного ответа не дали и вопрос о Порт-Саиде на переговорах больше не обсуждали. При этом необходимо отметить и то, что египетское политическое руководство в частности президент Насер приветствовали появление советского военно-морского флота на Средиземном море, в котором они видели противовес 6 американскому флоту, к тому же советские корабли гарантировали Египет от повторения событий 1956 года.
В 1966 году фактически сложился триумвират Египет – Сирия – СССР, который стремился к обострению обстановки на Ближнем Востоке. Цели участники триумвирата преследовали различные: президент Египта Г. А. Насер стремился стать во главе арабского мира после победоносной информационной войны с Израилем, сирийское руководство желало укрепиться у власти, добиться популярности у народа, разжигая антиизраильскую истерию, Советский Союз любыми способами считал нужным усилить свое военное и экономическое влияние на Ближнем Востоке. Египет, Сирию и СССР объединяло одно: им был необходим кризис на Ближнем Востоке, чтобы решить свои задачи и достичь своих целей. При этом ни Египет, ни Сирия, ни СССР в одиночку не могли спровоцировать кризис. Чтобы разжечь ближневосточный кризис были необходимы вооруженные силы арабских государств, поддержанные советской политической мощью. Подобное сочетание возникло к концу 1966 года и весной 1967 года, выступив единым фронтом, СССР, Сирия и Египет спровоцировали ближневосточный кризис. Но важно отметить одно важное обстоятельно – ни одна из стран инициаторов кризиса не стремились к войне как средству достижения своих целей. Война, начатая или инициированная могла бы пойти по самому негативному сценарию. А в Москве, Дамаске и Каире не хотели рисковать, их вполне устроила бы пропагандистская война идущая в национальных СМИ, несколько недель громких фраз могли показать все мощь и решимость антиизраильского лагеря, но позволяла избежать военного риска, поэтому задача арабской стороны была связана с кропотливой дефиницией между острым политическим кризисом и войной.
Между тем сирийские и иорданские власти стали утрачивать непосредственный контроль над террористами. Активность террористов резко возросла в конце 1966 – начале 1967 года. Эти столкновения стали прелюдией к последующим событиям. Огромные лагеря по подготовке палестинских боевиков находились на территории Иордании и Ливана. В лагерях преподавали кадровые военные из состава иорданской и иракской армий, оттуда же поступало и вооружение. Террористы избрали своими объектами гражданские объекты типа школ и больниц. В связи с этим в израильском Кнессете был поставлен вопрос перед военными об уничтожении лагерей по подготовке террористов на территории сопредельных государств, но израильское правительство вновь приняло решение воздержаться от атаки лагерей подготовки террористов, что было воспринято определенными арабскими кругами как проявление слабости Израиля.
Весной 1967 года начался переход ближневосточного кризиса в фазу напряженности. 7 апреля 1967 года на Ближнем Востоке произошел инцидент, получивший широкий международный резонанс.
В этот период на сирийско-израильской границе существовала нейтральная территория, необходимая для разделения враждующих сторон. Израильтяне считали нейтральную землю своей и обрабатывали её, что неоднократно приводило к вооруженным стычкам израильтян и сирийцев, как правило, это были взаимные обстрелы.
Утром 7 апреля 1967 года на «52» участке нейтральной территории, вблизи кибуца Хаон, бронированный израильский трактор2 начал пахать землю, и по нему был открыт спорадический огонь с сирийской территории. Израильтяне приняли бой. Противники ввели в бой сначала минометы и бронетранспортеры, а затем и артиллерию с авиацией, постепенно рядовой и сравнительно незначительный инцидент превратился в настоящую тактическую операцию. Сирийцы и израильтяне не хотели уступать друг другу и постепенно наращивали применяемые силы. Бой длился более 8 часов и, в результате него, сирийцы потеряли 6 самолетов [99, C. 206], а потери Израиля, по завышенным сирийским данным, составили 5 самолетов и 70 человек убитыми.
Необходимо отметить то, что это был первый серьезный военный инцидент на границах Израиля, после 1956 года, в котором участвовала регулярная арабская армия. В ходе этого столкновения стороны показали, что их решимость использовать значительные силы возрастает, как и возможность эскалации конфликта. С обеих сторон границы противники уже стремились не уступить даже в мелочных пограничных спорах. Это выступает наглядным свидетельством роста напряженности на политическом уровне.
Этот пограничный инцидент привел и к серьезным политическим последствиям. СССР открыто обвинил Израиль в организации и проведении агрессии против Сирии. Советский посол в Израиле Д. С. Чувахин передал жалобу израильскому правительству от имени Сирии3 (!) и обвинил Израиль в концентрации войск на сирийской границе с целью нападения на Сирию.
Голда Меир так описывала заявление котрое сделал советский посол израильскому премьер-министру: «Нам известно, – очень не любезно сказал Чувахин Эшколу, – что, не смотря на все ваши официальные заявления, происходит большая концентрация израильских войск вдоль всей сирийской границы» [99, C. 206].
Израильский премьер-министр Леви Эшкол не ограничился отрицанием факта сосредоточения израильских войск на сирийской границе, а предложил советскому послу отправиться на север Израиля осмотреть израильско-сирийскую границу и, даже, согласился сопровождать Чувахина в этой поездке.
Но поехать на границу Чувахин отказался. В своих мемуарах он так описал ситуацию: «Поблагодарив Эшкола за столь необычное предложение иностранному послу, я сказал, что инспекция границ страны пребывания не входит в обязанности посла, К тому же я не видел никакого смысла в поездке по израильско-сирийской границе, учитывая маленькие размеры страны и большую маневренность израильских вооруженных сил» [173, C. 163].
Действительная причина отказа Чувахина от поездки была иная: к этому времени была окончательно сформулирована точка зрения советского руководства на проблему ближневосточной политики, и советский посол был не в состоянии изменить мнение, уже сложившиеся в Москве. Очевидно, и то, что визит советского посла на израильско-сирийскую границу не привел бы к изменению политики СССР на Ближнем Востоке, но подобная инициатива могла дорого стоить Чувахину, ведь советская система не прощала такой самостоятельности.
Израильское руководство истолковало отказ советского посла отравиться для осмотра границы (а речь шла лишь о нескольких часах езды на машине), как нежелание советской стороны признать истинное положение дел и пойти на конструктивные переговоры с целью снизить напряженность во взаимоотношениях Сирии и Израиля.
«Конечно, – вспоминала Г. Меир, – ему пришлось бы, если бы он поехал, доложить Кремлю и сирийцам, что никакого скопления израильских войск на границах нет и, что, так называемая сирийская тревога, совершенно не оправдана» [99, C. 206].
Надуманность советских обвинений была очевидна для израильского правительства. Очевидна была и антиизраильская направленность советской внешней политики, которую СССР продемонстрировал еще раз 25 апреля 1967 года, когда Министерство Иностранных Дел СССР направило заявление посольству Государства Израиль. В этом заявлении обращалось внимание израильской стороны на инцидент 7 апреля 1967 года между Сирией и Израилем и высказывалось предостережение от «дальнейших необдуманных шагов» [30, C. 93]. В очередной раз Советский Союз пытался представить Израиль агрессором, как будто израильтяне спровоцировали инцидент 7 апреля, как будто израильтяне совершали террористические акты и обстреливали поселения арабов. СССР следовало бы предостеречь от «необдуманных шагов» своих арабских союзников и в первую очередь чрезмерно воинственную Сирию, а никак не Израиль, который лишь обеспечивал свою безопасность, отбивая атаки арабов.
Заявление МИД СССР от 25 апреля 1967 года искажало в выгодном арабам свете ситуацию на Ближнем Востоке. Оно явственно показало всему миру антиизраильскую позицию СССР и стремление Советского Союза поддерживать Сирию в разжигании конфликта с Израилем. Подобная позиция СССР существенное подрывала влияние советской дипломатии на ближневосточные события, фактически СССР стал действовать в фарватере политики арабских государств, что подорвало доверие к советской дипломатии и снизило авторитет Советского Союза у израильского правительства.
На фоне нарастания напряженности продолжалось активное сближение воинственных арабских государств – Сирии и Египта.
В конце апреля 1967 года сирийскую столицу Дамаск посетил премьер-министр Египта Сидки Сомали, который заявил, что его «визит открыл новый этап в отношениях между двумя странами» [186, P. 114]. Было также объявлено о координации планов генеральных штабов Сирии и Египта. Египет присоединился к сирийско-израильскому противостоянию, чтобы в дальнейшем принять активное участие в разжигании ближневосточного кризиса.
Именно на этом этапе ближневосточного кризиса Насер достиг того, что Сирия согласилась координировать свои действия с Египтом, а сирийские офицеры добились признания своего переворота 1966 года на высшем уровне. Безусловно, такого сближения было бы сложнее достичь без общего врага – Израиля. А вот позиция Советского Союза характерна неопределенностью, да СССР полностью поддерживал Египет и Сирию, но видимо, советское руководство стремилась снизить градус напряженности, замедлить сползание Ближнего Востока к новой войне. В таком дуализме и нерешительности можно отметить и политическую составляющую и военную. Советские военные советники постоянно докладывали командованию о низком уровне подготовки арабских армий, о неспособности их самостоятельно организовать боевые действия на уровне соединений и объединений (дивизий, корпусов и фронтов). В политическом аспекте немедленная схватка арабов и израильтян СССР так же была не нужна советской стороне, даже неуклюжая, с перекосом в сторону арабских стран, но политика миротворчества считалась в данный момент более приемлемым для Москвы, чем война. Причина такого миролюбия Кремля легко объяснима – США завязли во Вьетнаме, в 1966 году Франция вышла из военной организации НАТО, середина 1960-х было временем разрядки в отношениях Запада и социалистического блока, результатом этой разрядки стало как снижение военной опасности, так и налаживание экономических отношений между советским государством и странами Западной Европы, СССР стремился сохранить экономическое сотрудничество, чему могла помешать ближневосточная война.