Глава V. Флорентийские цветы жизни
Однажды всё тайное становится явным, поэтому неудивительно, что все и всяк обсуждали связь Флоренции с Медичи. Фло не обращала внимания на сплетни:
– Пусть говорят, всё равно толком они ничего не знают. Брачного контракта никто не видел и никогда не увидит.
Даже наместник Бога на земле не догадывался об истинных взаимоотношениях этих двоих, о чём свидетельствуют его слова, сказанные в ответ на замечание: «Как жаль, что у Флоренции нет мужа». Имея в виду Медичи, папа многозначительно произнёс:
– Да, зато у неё есть любовник.
Козимо и Флоренция обошлись без благословения папы Пия II. Возможно, они напрямую испросили согласия у Всевышнего. Во всяком случае, Козимо всю жизнь платил Богу проценты со своих доходов в виде церквей и алтарей. В шутку он говорил, что никогда ему не удавалось так потратиться во славу Господа, чтобы вписать его в книгу должников. Мудрость и предвидение Козимо подсказывали ему, что имя Медичи люди могут и забыть, а здания, которые он построил, останутся навечно, потому что Донателло и Брунеллески обладали даром бессмертия.
Фло разделяла взгляды своего морганатического супруга и всячески ему помогала во всех его начинаниях. По существу, она сделала его королём, хотя он так и не назывался, ибо Республика продолжала существовать и процветать благодаря его стараниям. Но это он решал вопросы войны и мира, это он следил за выполнением законов и пополнением республиканской казны. Никто другой не проник так глубоко в индивидуальность города и не потратил столько сил и средств, чтобы эту индивидуальность развить, как Козимо Старший.
Фло не ошиблась с выбором мужа: под его покровительством родился и развивался город эпохи Возрождения, которым мы сегодня так восхищаемся, а она так гордится. Когда после тяжёлой болезни Козимо скончался в 1464 году, городские власти написали на простом надгробии в семейной церкви Медичи, носящей имя Сан-Лоренцо, слова, которые как нельзя более подходят этому человеку: Pater Patriae (Отец Отечества).
Но далеко не все оплакивали смерть некоронованного короля. Если так называемые народные флорентийские массы Медичи поддерживали, то аристократы и большинство очень «жирных» пополанов их ненавидели. Задыхаясь от зависти, они пытались с ними покончить, и время от времени им удавалось выдворить «безродных выскочек» из города, а их имущество разграбить. Однако всякий раз Флоренция возвращала семью Медичи, и недруги продолжали плести интриги и распускать слухи.
Все тосканцы остры на язык, а жители Флоренции в особенности, от них пощады не жди. Фло и сама за словом в карман не лезла: могла и отбрить, и отрезать, и припечатать. Тем не менее её задевало за живое бесконечное муссирование темы незнатного происхождения Медичи и внешней непородистости. Положить конец шуткам и язвительным замечаниям Фло не могла – всем рта не заткнёшь, поэтому она пошла другим путём. Отныне она решила женить всех отпрысков Медичи на знатных девицах, а особей женского пола выдавать замуж исключительно за видных аристократов.
Первый эксперимент Фло поставила на сыне Козимо Старшего Пьеро Подагрике, сосватав ему Лукрецию Торнабуони – девицу из старинной, богатой и влиятельной семьи. Результат превзошёл все ожидания: у них родился мальчик Лоренцо, ставший великим человеком и получивший прозвище Великолепный. О нём написана масса книг, и все они рассказывают о его блестящем правлении, его любви к знаниям и искусству, о его вкладе в развитие науки и поэзии в Тоскане. Однако в них мало говорится о том, каким он был замечательным отцом, и сыном, и мужем, как любил он свою семью и как обожали его дети.
После кончины матери в 1482 году Лоренцо отправил 27 писем разным людям с сообщением о постигшей его утрате. «Я испытываю страшное горе, – писал он. – Потерял я не просто мать, а единственное убежище от неприятностей и вдохновительницу всех моих начинаний». Поговаривали, что великий человек никогда ничего не делал, не посоветовавшись с матерью, и что её решения часто были мудрее, чем у сына.
Лоренцо Великолепный (бюст работы Андреа дель Верроккьо, ок. 1485 г.)
Лоренцо был миллионером в третьем поколении и рос как принц. Он интересовался политикой и искусством, а не торговлей и банковским делом, которым обучали его отца и деда. Внук Козимо Флоренции очень нравился; единственное, что её огорчало, – это внешность молодого человека. Был он некрасив, лишён обаяния, имел землистый цвет лица и грубый голос, а от матушки-аристократки Лукреции Торнабуони ему достался утиный нос. Однако с лица воду не пить, и стоило ему заговорить, как о его непривлекательности тут же все забывали.
Когда пришло время Лоренцо жениться, Фло, озабоченная улучшением не только родовитости своих морганатических партнёров, но и их внешних данных, отправила Лукрецию в Рим взглянуть на красавицу Клариссу Орсини, происходившую из старинного рода. В отчёте заботливой мамы о смотринах невесты мы читаем: «У девушки два больших достоинства: она высокая и белокурая…» Свадьба Клариссы и Лоренцо была исключительно пышной. Со временем в семье появились три мальчика и четыре девочки. Если девчушки были похожи на папу, то им не позавидуешь: посмертная маска Лоренцо Великолепного похожа на лицо солдата удачи – такое оно грубое, упрямое и властное. Впрочем, при подписании брачных контрактов предпочтение отдавалось деньгам и знатному происхождению, а вовсе не внешним данным. Даже на Медичи не всегда хватало «правильных» невест: чтоб была и знатной, и богатой, и просто красавицей.
Иногда в планы Фло по улучшению рода Козимо Старшего вмешивались непредвиденные обстоятельства – вечно не удовлетворённые жизнью подданные или вульгарная человеческая физиология. Взять хотя бы историю наследников Лоренцо Великолепного. Его прекрасно образованный старший сын Пьеро не справился с возложенной на него миссией. Он даже получил кличку Неудачник, лишился власти, был изгнан из города, и вся семья провела восемнадцать лет в ссылке.
За эти без малого два десятилетия чего только не произошло! Тут и очередное вторжение французов, и правление безнравственного папы Александра VI Борджиа, и попытка его родственника бандита Чезаре Борджиа захватить власть в Италии, и бегство Микеланджело в Рим, и воцарение на некоторое время во Флоренции маньяка-реформатора и мистика Савонаролы. Пока монах-доминиканец призывал грешников покаяться, Фло скептически наблюдала за неразумным своим народом, рванувшим в церкви за раскаянием. Когда же в костёр полетели столь ценимые Флоренцией предметы роскоши, она немедленно наябедничала на доминиканца в Рим. Папа незамедлительно отреагировал на донос, по заслугам оценив критику в адрес его нравственности. И теперь уже самого Савонаролу бросили в костёр, где борец за нравственные идеалы и принял мученическую смерть.
В 1512 году Фло вернула Медичи из ссылки, и они снова стали определять жизнь города. Теперь главой семьи стал следующий сын Лоренцо Великолепного – Джованни. Увы, ненадолго, ибо в тридцать семь лет он трансформировался в папу Льва X и передал бразды правления флорентийцами своему племяннику, которого по совету Фло, неукоснительно следившей за возвеличиванием дома Медичи, женил на французской принцессе. По причине слабого здоровья супругов их брак оказался непродолжительным: муж и жена умерли друг за другом в течение одного месяца, оставив сироткой крошечную дочь. Она, за исключением папы римского, стала единственным законным потомком Козимо Старшего.
Никто, включая саму Флоренцию, не знал, как поступить в сложившейся ситуации. Действовать надо было быстро, пока аристократические соперники с банкирами-олигархами не перехватили инициативу на поле политических сражений. Отказаться от папского престола сын Лоренцо Великолепного не мог, но и терять Флоренцию не хотел, поэтому решил править городом из Рима. Получив одобрение Фло, он послал к ней своего представителя, друга и советчика – кардинала Джулио Медичи. Кардинал приходился Льву X кузеном, так как был незаконнорождённым сыном его родного дяди Джулиано, погибшего в результате заговора Пацци против Медичи в 1478 году. В тот роковой день ценой собственной жизни Джулиано спас Лоренцо от кинжала убийц. Узнав о существовании племянника, Лоренцо усыновил мальчика и воспитал его вместе со своими детьми.
Невестка Козимо Старшего и матушка Лоренцо Великолепного Лукреция Торнабуони (портрет работы Доменико Гирландайо, XV в.)
Монах-доминиканец, маньяк-реформатор Савонарола (портрет работы Фра Бартоломео, ок. 1497 г.)
Спустя сорок с лишним лет незаконнорождённый правнук Козимо Старшего вернулся в родной город правителем. Во дворце своих предков он нашёл маленькую девочку и стал трогательно заботиться об осиротевшей внучатой племяннице Катерине. К сожалению, его правление оказалось тоже непродолжительным: он вернулся в Рим, став папой Климентом VII. Вскоре к нему присоединилась и подросшая племянница. Последняя представительница старшей ветки дома Медичи получилась очень некрасивой и необаятельной, что безмерно огорчало Фло: «Бедная, бедная, как же ты нехороша собой! Однако расстраиваться не будем, я что-нибудь придумаю». И придумала: Екатерину Медичи «правильно» выдали замуж за второго сына Франциска I, и через некоторое время она стала королевой Франции и матерью трёх французских королей.
Ни у кого из мемуаристов, историков и писателей не нашлось ни единого доброго словечка о несчастной, всеми ненавидимой и нелюбимой королеве Екатерине Медичи. Ей приписывали массу недостатков, обвиняли в неблаговидных поступках и страшных преступлениях. На самом деле бедняжка всего лишь позволила себе быть естественной, то есть истинной флорентийкой: властолюбивой, беспринципной, лицемерной, жестокой, коварной, жадной и злопамятной. Её настольной библией стал труд соотечественника Никколо Макиавелли «Il Principe» («Государь»), в котором автор безнравственно проповедовал, что цель оправдывает средства. Не обладая государственным мышлением (его не существовало в связи с отсутствием государства Италия), безоговорочно следуя указаниям Макиавелли, внучка Лоренцо Великолепного просто-напросто боролась за власть. Пренебрегая нормами морали, плетя бесконечные интриги, самозабвенно враждуя то с одними, то с другими, позволив католикам резню протестантов в Варфоломеевскую ночь, она изо всех сил держалась за государственный штурвал, нехотя разрешая своим трём мальчикам время от времени самостоятельно порулить страной.
Французы отрицательно оценили властные усилия Екатерины Медичи. В одном только отношении она оставила по себе добрую память: как и её дедушка Лоренцо Великолепный, она любила искусство, покровительствовала художникам и построила отличный дворец Тюильри. Для самой Екатерины правление закончилось полным крахом. Она похоронила трёх сыновей, вместе с которыми умерла и династия Валуа. Корона перешла к Бурбонам, и первым её на себя примерил гугенот Генрих Наваррский. Воскликнув «Париж стоит мессы!», он перешёл из протестантов в католики, подкрепив смелое решение женитьбой на сестре короля Маргарите Валуа, будущей героине восхитительного романа Александра Дюма «Королева Марго».
Брак их оказался не очень удачным и к тому же бездетным, что позволило Генриху IV развестись с дочерью Екатерины Медичи. По версии Мориса Дрюона, Марго сделалась узницей замка Шато-Гайар, где её и задушили. По другим источникам, она на целых пять лет пережила бывшего супруга. Последние годы жизни она провела в Париже, собирая вокруг себя учёных и писателей, как и положено наследнице культурных традиций, заложенных Козимо Старшим.
Расставшись с одной дамой, связанной родственными узами с домом Медичи, Генрих IV ринулся в объятия другой представительницы того же клана. Новой королевой Франции стала внучка Козимо I, всесильного великого герцога Тосканского.
Флоренция торжествовала: никогда доселе ни один из её подданных не достигал такого высокого положения. В отличие от предыдущей королевы Екатерины Медичи, Мария была хороша собой, и детки удались ей на славу. Сынок Людовик XIII правил Францией тридцать три года, дочь Елизавета вышла замуж за испанского короля Филиппа IV, а Генриетта-Мария – за английского Карла I. Таким образом, в десятом поколении, отсчитывая от Козимо Старшего, три главных европейских трона заняли Медичи.
К сожалению, вдовствующей королеве Марии мешали некоторые черты флорентийского характера с примесью испанской надменности высшего качества, доставшейся от родной бабки Элеоноры Толедской. Страшная ревность, чрезмерная гордость и необузданная жажда власти не способствовали её популярности среди французов. Свой жизненный путь она закончила в бедности и вдали от блестящего Парижа. С другой стороны, любовь к искусству, всегда отличавшая всех Медичи, позволила внучке Козимо I оставить парижанам добрую по себе память. Столица Франции обязана ей прекрасным Люксембургским дворцом, красивым бульваром, хорошими водопроводами и собранием картин Рубенса в Лувре.
Одновременно с работами по улучшению породы семейства Медичи Флоренция занималась разведением редких человеческих экземпляров в своём интеллектуально-художественном саду. Всё те же Медичи, обладавшие врождённым вкусом и чутьём на таланты и получившие титул меценатов, согласно брачному контракту поставляли Фло растительный материал из самых выдающихся людей их времени.
Будучи существом хорошо организованным и чётким, Флоренция серьёзно и вдумчиво подошла к новой для неё деятельности – созданию виртуального сада эпохи Возрождения. В отличие от общепринятых в Европе терминов – Раннее, Высокое и Позднее Возрождение – Фло разбила свои «культурные посадки» на Треченто (XIV век), Кватроченто (XV век) и Чинквеченто (XVI век). По мере поступления саженцев каждому обеспечивались самые благоприятные условия для творческого роста, на каждого из них заводилась учётная карточка, на основе которой впоследствии выписывался пропуск в культурно-историческое бессмертие.
Екатерина Медичи – королева Франции, жена Генриха II, мать трёх французских королей (портрет работы Франсуа Клуэ, XVI в.)
Мария Медичи – вторая жена Генриха IV, мать короля Франции Людовика XIII (портрет работы Франса Пурбуса, ок. 1606 г.)
Лучшим удобрением для своих питомцев Флоренция считала деньги и известность. Она обильно поливала их флоринами, подкармливала интересными заказами, не забывая регулярно опрыскивать восторгами и признанием окружающих. От уникальных саженцев требовалось лишь одно – плодоносить, а Фло оставалось лишь бережно собирать урожай из созревших произведений искусства. В целом мире нет такой высокой концентрации шедевров, как во Флоренции. Их так много, что до сих пор всем не хватает места. Они захватили весь Старый город, ими переполнены галерея Уффици и дворец Питти, Академия и Барджелло, соборы и церкви, частные коллекции и частные дома, и… и… и… К каждому экспонату прикреплён ярлычок с названием произведения, с именем его творца, датой созревания, и на каждом стоит клеймо «Произведено во Флоренции».
Пожалуй, можно сказать, что Фло по-своему любила свои чудо-растения; во всяком случае, она была к ним очень привязана. В какой-то степени они были её детьми, – не родными, конечно, – приёмными, что не мешало ей ими гордиться, хвастаться, а иногда и ревновать.
Конец ознакомительного фрагмента.