Глава 2. Четвертая сигма
Врач вышел из палаты, оставив Демьяна наедине со своими раздумьями. С одной стороны новость была хорошая – рана заживала быстро. Однако Бондарева это не удивляло, ведь способность его тканей к регенерации была поистине фантастической в понимании современной медицины, но сам он к этому уже успел привыкнуть. С другой стороны предстоящая выписка из больницы означала вероятность перевода его в следственный изолятор. Причем вероятность довольно высокую.
Дело вовсе не в том, что он был невиновен. Ключевым моментом здесь было то, что во всей этой истории участвовал Монолит. Не просто участвовал, а всецело управлял всей ситуацией, словно дирижер управляет оркестром, разыгрывая выбранную им партитуру по нотам. По прошлому опыту Демьян хорошо знал сколь велики были возможности Монолита именно в части всего, что касалось использования силовых средств, в частности полиции и МВД в целом. И повернуть эти огромные возможности против простого незащищенного гражданина – одиночки, им ничего не стоило. В скором времени он испытает на себе всю мощь жерновов этой машины, которая раздавит его, не оставляя ни малейшего шанса на выживание.
Вот только что им всем от меня надо? Почему они снова выбрали меня своей мишенью? – Демьян беззвучно выругался в пустоту больничной палаты. – Да еще майор этот со своими новостями про воскресшего Шекнера. Будь он неладен!
Демьян прикрыл глаза, вспоминая перестрелку во дворце хозяина Монолита, в которой как он был абсолютно уверен Виталий Шекнер погиб от пулевого ранения. Он хорошо помнил как раненый начальник службы безопасности Галактиона сумел настигнуть его на лестнице и направил ствол пистолета прямо в лицо Демьяна. Помнил слова угрозы, которые Шекнер превозмогая огромную физическую боль пытался произнести несмотря на свое сквозное ранение грудины. Кровь огромным темным пятном расплывалась на его светлой рубашке, и тело помимо воли опустилось на холодные ступени белой мраморной лестницы. Силы быстро покидали его и рука с пистолетом подрагивала, выдавая чрезвычайное напряжение раненого пока он держал его на прицеле.
Он также хорошо помнил как в последний момент Шекнер потратил остатки сил на выстрел в одного из охранников виллы, не дав тому на бегу застрелить Демьяна. Однако это не было приступом благородства. Напротив, Виталий Шекнер хотел убить его сам и его жажда мести была столь огромна, что даже когда пистолет выпал из его ослабевшей руки, он продолжал смотреть на него, словно пытаясь дотянуться и убить его своим взглядом.
Вспомнив этот пронзительный полный ненависти взгляд черных глаз, Демьян слегка поежился. Да уж, иметь такого врага – это пожалуй, худшее что только могло произойти. Хотя впрочем нет, нынешнее его положение говорило о том, что бывает и хуже. Шекнер перешедший на сторону Монолита – вот, что еще хуже. Власть и деньги, коррупция и ненасытная жажда наживы, месть и ненависть – такими были ингредиенты коктейля, который приготовила для него судьба сегодня. Что один человек может противопоставить мощи государственной машины вкупе с жаждой мести своего злейшего врага?
Демьян повернулся к стене и казенная больничная койка жалобно заскрипела своими пружинами, добавляя еще больше тоски к его и так невеселым мыслям.
***
Они спасли ему жизнь, но обрекли на вечные муки, потому что не было еще дня чтобы Виталий Шекнер не вспоминал о своей былой свободе, могуществе и власти. Не было дня, чтобы он не вспоминал Баринова. Раньше он и не подозревал насколько сильно он был привязан к этому человеку. Нет, он конечно всегда относился с большим уважением к этому человеку, создавшему огромную бизнес-империю и позволившему ему, Виталию Шекнеру, найти свое место в ней. Но только потеряв Баринова в злополучной перестрелке, Виталий ощутил в полной мере как много значил для него этот человек, как много он ему дал и благодаря кому Виталию Шекнеру удалось стать тем, кем он и являлся до момента, пока две пули не перечеркнули всю его прошлую жизнь.
Конечно, он хорошо знал, что вовсе не Бондарев убил его прежнего хозяина и товарища, но именно этот подонок, по мнению Виталия, послужил катализатором для тех катастрофических событий, в результате которых была разрушена вся империя Галактион Групп – Баринов погиб, а сам Шекнер получил два тяжелых ранения в плечо и грудь и непременно бы умер от полученных ранений если бы люди из Монолита вовремя не оказали ему медицинскую помощь.
Да, они спасли его в физическом плане, вовремя передав его в руки врачей, но только теперь он больше не принадлежал себе. Он был вынужден работать на бывших врагов. Виталий отлично понимал, что они сделали это не из гуманистических соображений и не из чистого альтруизма. Люди Монолита всегда отличались высокой степенью прагматизма и этот случай не был исключением – их интересовали бывшие связи Шекнера, а также его секретный архив, в котором он годами по крупицам собирал компромат на известных политиков, депутатов, бизнесменов и чиновников.
Ну, да ничего, скоро он расправится с Бондаревым. Его гениальный план как всегда отличался изысканной простотой, коварством и подлостью. Шекнер плотоядно улыбнулся, предвкушая скорую расправу над врагом. На худом лице с острыми, словно высеченными из камня, скулами появилась блуждающая улыбка и черные глаза заблестели, словно отражая адский огонь разгоравшийся внутри Виталия при мысли о скором завершении и без того изрядно затянувшейся истории.
– Скоро, совсем скоро я доберусь до тебя… – он сжал кулаки с такой силой, что костяшки побелели от напряжения. Он так долго ждал этого и ежедневно придумывал все новые и новые кары и пытки для своего кровного врага. Шекнер вновь представил себе картину расправы над Бондаревым, которую уже видел десятки раз внутренним взором. – Скоро, уже совсем скоро!
В кармане завибрировал телефон, прерывая сладкие грезы мести. Его вызывали в Башню – так его новые работодатели называли головной офис МонолитБанка.
***
– Да, Виталий Григорьевич, а дружок-то ваш Бондарев опять выкрутился!
Шекнер заскрежетал зубами при слове «дружок», но промолчал. Ему никогда не нравилась надменная манера Аркадия Смирнова говорить с ним о Бондареве так, словно они были бывшими друзьями. Он безусловно понимал, что это издевка и что таким образом Смирнов хочет распалить ненависть внутри Шекнера и сподвигнуть его к каким-то еще более хитрым и изощренным действиям, но Виталий в этом никогда не нуждался. Он ненавидел Монолит и Смирнова, но Бондарева он ненавидел гораздо больше, больше всего на свете. Тем временем Смирнов продолжил свою мысль:
– Вы, безусловно, очень хорошо провели порученную вам операцию по устранению своего бывшего э-э-э… коллеги, так сказать… юриста Савицкого. Конечно, это было проверкой вашей преданности нашему общему делу, но знаете, я даже иногда побаиваюсь вас. Вы так легко готовы расправиться со всеми, с кем когда-то весьма тесно сотрудничали…
– Я выполняю то, что вы мне приказываете, – твердо произнес бывший глава службы безопасности. – Вы изъявили желание устранить одно из основных препятствий на пути поглощения.., – здесь Шекнер немного замялся – того что осталось… тех активов, что остались от Галактиона. И вы знаете, что никто кроме Савицкого не обладал всей полнотой информации относительно того каким образом все эти активы были оформлены, и того каким образом было бы лучше всего скрыть их от посягательств совета кредиторов, в котором у МонолитБанка на сегодняшний день абсолютное большинство. Я пытался надавить на юриста, чтобы решить вопрос в нужную сторону без лишнего кровопролития, но он неожиданно отказался… Так что я был просто вынужден пойти на крайние меры…
– Да-да, я знаю, Виталий Григорьевич, это неприятно, но иногда наши оппоненты не оставляют нам другого выбора, заставляя нас прибегать к непопулярным мерам. Но это был хороший ход, который безусловно не только ослабит врага, но и позволит нам в самые кратчайшие сроки завершить эту в общем-то небольшую операцию по наведению порядка и реструктуризации наших топливных активов. – Смирнов улыбнулся, глядя на сосредоточенное лицо Шекнера. – Это было ожидаемым действием, но все же я не могу не отметить того насколько хладнокровно вы расстаетесь с бывшими сослуживцами.
– Вы знаете, что это было лишь частью моего плана, основной целью которого было свалить вину за произошедшее…
– Я знаю, знаю… – махнул рукой Смирнов, – на Бондарева. Это была красивая задумка – убрать одного противника и подставить другого. Вы предполагали засадить его в СИЗО, где мы используя наши рычаги смогли бы оказать на него э-э-э… должное влияние. Вытащить из него нужные нам сведения и оформить сделку продажи, записанных на него европейских активов задним числом. Красиво задумано, но как я уже сказал ему снова несмотря ни на что удалось выкрутиться. – Смирнов широко улыбнулся. – Знаете, этот парень даже начинает вызывать у меня интерес и желание познакомиться. Подумать только! Он уже дважды переиграл нас – невероятным образом сорвал наши планы в Боливии, а теперь вышел сухим из воды, несмотря на вашу – не будем скромничать – весьма искусно расставленную ловушку. И ведь вы еще не знаете самого интересного!
Шекнер напрягся. Ему и без того был неприятен весь этот разговор. Его раздражал этот ухоженный человек в белоснежной рубашке и аккуратном костюмчике с небольшим значком в форме развивающегося триколора на лацкане. Его злила необходимость нахождения в башне Монолита, все эти разговоры о том как поделить то, что когда принадлежало и самому Шекнеру в том числе. А сейчас, словно испытывая его нервы на прочность, этот лоснящийся самодовольством человек собирался сообщить ему очередную порцию плохих новостей.
– И чего же я не знаю? – мрачно спросил он.
– А не знаете вы, мой дорогой Виталий Григорьевич, что ваш друг Бондарев, оказывается уже успел продать свою долю в интересовавшем нас европейском бизнесе Галактиона. Так-то вот! – он развел руками. – Словно бы какой-то ангел-хранитель стоит у него за спиной и подсказывает как себя повести, постоянно переигрывая нас на один шаг.
– Скорее, дьявол.. – буркнул себе под нос Шекнер, матеря про себя нерасторопность людей Монолита. Ведь он предлагал им действовать сразу по прилету Бондарева в Россию! Ан-нет! Им видишь ли понадобилось целых два месяца, чтобы что-то там решить внутри себя. Идиоты!
– Что вы сказали? Я не расслышал..
– Я говорю, скорее у него за спиной дьявол, чем ангел. Я предупреждал вас, что это очень скользкий и опасный человек, его действия зачастую труднопредсказуемы – словно у него в голове не мозг, а шахматный суперкомпьютер. Против этого есть только один прием – стальной лом!
– Ну, не знаю какой там дьявол за спиной и что там за компьютер в голове, но везения у этого парня не отнять. Что есть – то есть. Я даже не представляю каким образом в это дело сумел вмешаться Следственный Комитет, но сегодня я с большим удивлением узнал, что они распорядились отпустить его, не найдя достаточных оснований у нашего следователя для его задержания и взятия под стражу. Иными словами его не будут обвинять в смерти Савицкого! Мне искренне жаль, что такая красивая схема, аккуратно выстроенная вашими руками, развалилась за две секунды..
– А почему бы нам его попросту не убрать? Тем более, что теперь от него нет никакой пользы. – твердо сказал Шекнер. Он еще лелеял внутри себя надежду на быстрое окончание начатого.
– Нет-нет-нет. Ну, что вы такое говорите, Виталий Григорьевич?! Опять вы за свое, вам бы все убрать, да убрать. Мы же с вами живем в правовом государстве, – Смирнов вновь улыбнулся и Шекнер уже в который раз отметил, что мимика и выражение лица этого человека в костюме часто абсолютно не соотносятся со смыслом тех слов, что он говорит. Этот человек словно бы носил тысячи масок одновременно и невозможно было понять когда он шутит, а когда говорит серьезно. – Я знаю, что вы давно имеете зуб на этого Демьяна Бондарева, но потерпите немного. На текущий момент нам это не очень выгодно.
– Почему?
– Ну, во-первых хотелось бы получить его средства от продажи доли. Хоть какая-то компенсация за ваши разочарования. А во-вторых, что гораздо важнее, мы установили что этот персонаж за столь короткий срок успел сблизиться с весьма сильно интересующим нас инвестиционным фондом «Сигма». – Аркадий Смирнов вновь широко улыбнулся, словно он был диктором на центральном телевидении. – А этот фонд, знаете ли, очень интересный актив… Любопытная, ох и любопытная компания! – Смирнов довольно потер ладони, словно предвкушая то удовольствие, которое он испытает в тот момент, когда ему сообщат, что МонолитБанк сумел поглотить фонд «Сигма». Так что потерпите немного, Виталий Григорьевич – вы ждали столько месяцев, что думаю сможете подождать и еще пару недель.
Шекнер мрачно кивнул, понимая что спорить и убеждать было бессмысленно. Он уже начал прикидывать в голове собственный план действий, в который не собирался никого посвящать. Жаль, что этот подонок вновь ускользнул от него! Конечно, он потерпит немного, ведь месть – это блюдо, которое надо готовить без спешки. И кое-какие мысли у него уже появились.
Однако глава МонолитБанка еще не собирался его отпускать:
– Но вообще-то я вас вызвал не только по этому поводу.
– Да? – Шекнер немного насторожился.
– Да. У меня есть для вас очень важное поручение. – Тут лицо Аркадия Смирнова впервые стало по-настоящему серьезным. Он встал, прошел вдоль стены кабинета и мягко нажал на одну из деревянных панелей. Та плавно отошла в сторону и Шекнер разглядел дверцу сейфа, скрытую за ней. Смирнов набрал длинную комбинацию, затем приложил палец к датчику и после того как сработал магнитный замок сейфа, достал из него тонкую картонную папку. Затем он аккуратно закрыл сейф и вернувшись за стол, распахнул папку и произнес: – Слушайте очень внимательно, Виталий Григорьевич. Это будет ваше первое серьезное дело и мне надо крайне тщательно вас проинструктировать. Можете считать его своим боевым крещением в нашей организации.
***
Идя по улице, Демьян Петрович с удовольствием втягивал ноздрями воздух, словно пробуя его на вкус. Это был вкус свободы и сейчас он приятно пьянил голову. Загадочный майор не обманул его и действительно совершил невероятное чудо, задействовав одному ему ведомые рычаги. Несмотря на это, Демьян был намерен твердо придерживаться своего решения и не собирался вступать в коалицию с майором. Он вообще пока не собирался ничего делать.
Свобода наступила столь неожиданно, что он попросту еще не решил как ему следует ею распорядится. Сейчас он просто шагал по улице без какого-то конкретного намерения. Впрочем вскоре он понял, что ноги ведут его в сторону фонда «Сигма».
Его знакомство с «Сигмой» произошло совершенно случайно. Продав свою долю в европейских активах Галактиона, Демьян получил на руки довольно внушительную сумму и теперь мог себе позволить нигде не работать. Единственное, что его теперь беспокоило – как сохранить эти средства. Держать их в банке или тем более дома под подушкой было рискованно по многим причинам. И тогда Демьян занялся изучением различных методов инвестирования. К его удивлению качественной информации о том как сохранить и тем более приумножить средства практически не было. Государство, очевидно, не было заинтересовано в финансовой грамотности населения и достойные продукты на рынке попросту отсутствовали. Или же их следовало поискать более пристально. Во время этих поисков Демьян и набрел на инвестиционную компанию «Сигма». Причем набрел в буквальном смысле слова.
Однажды выходя из здания бизнес-центра, он обратил внимание на вывеску одного из офисов, которая гласила что здесь расположена управляющая компания инвестиционного фонда. Решив поинтересоваться деятельностью фирмы, Демьян Петрович попросту подошел на ресепшен и попытался получить какую-то информацию у молодой девушки, которая с важным видом быстро печатала что-то на своем компьютере. Он простоял пару минут возле нее ожидая, что она все же обратит внимание на посетителя, но вскоре понял, что клиенты здесь не очень нужны – девушка упорно отказывалась замечать его присутствие. Решив было уже уйти, он развернулся и тут из кабинета неожиданно показался мужчина лет сорока пяти, с небольшой проседью в черных волосах. Он был среднего роста, с небольшим, но уже явно обозначавшимся животиком, который гордо выступал над пряжкой ремня. Идеально отутюженные брюки со стрелками и лакированные туфли выдавали в нем манеры светского франта.
– Вы что-то хотели? Я могу как-то помочь? – вежливо поинтересовался мужчина, пробежав цепким взглядом по фигуре Демьяна. В его речи чувствовался небольшой акцент выдававший в нем иностранца.
– Да, я собственно проходил мимо и заметил табличку, где указано что вы занимаетесь инвестициями. Вот и решил зайти поинтересоваться чем именно вы занимаетесь…
– О, это несколько неожиданно, – сказал мужчина разглядывая Демьяна и словно решая стоит ли ему продолжать разговор. – Дело в том, что мы действительно занимаемся инвестициями в ценные бумаги, у нас несколько фондов, но все они закрыты от… ну, скажем так от людей со стороны. – Мужчина приятно улыбнулся, а потом словно поддавшись внутреннему соблазну произнес: – Меня зовут Дэвид. Дэвид Митчелл. Я директор этой компании.
– А меня зовут Демьян Бондарев. Можно Дэмиен, если вам так будет привычнее. Рад знакомству.
Мужчины пожали друг другу руки, и Дэвид сделал приглашающий жест в сторону небольшой переговорной комнаты за прозрачным стеклом:
– Похоже, что у меня есть минут двадцать пока моя помощница набирает для меня текст. Возможно, я смогу ответить на какие-то ваши вопросы по инвестированию. Так что конкретно вас интересует, Дэмиен?
– Честно говоря, господин Митчелл…
– Дэвид, зовите меня просто Дэвид.
– Да, хорошо. Так вот, Дэвид, меня интересует любая информация в этой области, потому что сам я располагаю некоторой относительно крупной суммой, но не очень представляю как ею правильно распорядиться. Вот и ищу любую возможность пополнить свои знания в этой области.
– О, это вполне понятно, Дэмиен. В этой стране люди совсем не умеют управлять личными финансами! Это просто поразительно! Такие богатства и одновременно такая безграмотность в вопросах инвестирования. Я приехал в Россию почти десять лет и до сих пор не могу к этому привыкнуть. It’s unbelievable! Я – американец, управление деньгами у нас в крови от рождения. Мы учимся этому еще в утробе матери.
Дэвид откинулся на спинку кресла и широко развел руками. У него было широкое подвижное лицо, приятные черты и открытый взгляд. Чувствовалось, что данная тема была для него крайне важной и Демьян лишь молча покивал головой в ответ, не мешая американцу выражать свое мнение.
– Знаете, моя прабабка была родом из России. Она была фрейлиной императрицы и когда я был совсем маленький, то она все время рассказывала мне какая это богатая страна, какие в ней замечательные люди и как много было потеряно из-за революции и последующей войны… Да, она уже давно умерла… Но думаю именно эти ее рассказы и разожгли во мне огонь интереса к далекой и надо признать весьма холодной стране. Будучи студентом, я довольно много читал про Россию, ну а после вашей перестройки я впервые решил приехать на «родину предков». Ветер перемен, так сказать.. – Дэвид мечтательно посмотрел в потолок, погружаясь в теплые воспоминания. – Я тогда был студентом, изучал математику. И знаете, та поездка оставила глубокий след в моей душе, и вот спустя годы я решил приехать сюда, чтобы вести здесь свой бизнес, а заодно хоть как-то поучаствовать в становлении настоящего капитализма в вашей стране.
– Да, с капитализмом у нас как-то не очень…
– Вообще никак! Никак, Дэмиен, просто никак. – Митчелл всплеснул руками. – То, что происходит здесь – это дикость, вы словно бы отстали от жизни лет на двести. Экономика отсутствует, законов нет, но зато крупные предприятия продаются за копейки!
– Это вас и сподвигло открыть свой фонд?
– Отчасти. Я уже довольно давно занимаюсь инвестированием, у меня есть свой взгляд и свои методики в этом вопросе. Мы используем некоторые инновационные математические модели в совокупности с big data. Вам знаком этот термин? Мы называем им сверхбольшой массив данных, и конечно, соответствующие программные методы его обработки. В двадцать первом веке люди генерируют настолько много информации, что если её правильно сохранить, обработать и проанализировать, то можно не только многое узнать о человеке, но и спрогнозировать самого человека – что он любит, как себя ведет в тех или иных условиях, на что склонен реагировать и так далее. Мы можем угадывать что понравится или не понравится человеку, предугадывать его реакцию и прогнозировать его поведение! – Глаза Митчелла мгновенно разгорелись огоньком азарта. Демьян видел, что это было его любимой темой. – Но вы правы, недооцененность многих ваших активов – это действительно как долина реки Клондайк на севере нашей страны в начале двадцатого века – манит к себе своими несметными сокровищами.
– А чем именно занимается ваш фонд?
– Здесь все довольно просто. Мы по определенным методикам находим интересные предприятия с высокой потенциальной доходностью и приобретаем в них долю. А потом когда она вырастает в цене продаем ее. Затем покупаем следующую и так далее.
– Спекулируете?
– Не совсем. Этот термин больше подходит для трейдеров, которые играют на краткосрочных колебаниях рынка. Как правило, они совершают короткие по сроку сделки с высокой интенсивностью. Мы же стараемся работать на чуть более длинной перспективе, да и методы у нас немного иные. Наш фонд с помощью особых алгоритмов составляет портфель из очень ликвидных инструментов, не коррелирующих с традиционными рынками акций и бондов. Так сказать рыночно-нейтральная стратегия… Но, вообще-то у нас несколько фондов, работающих по разным стратегиям.
Глаза Дэвида все больше и больше разгорались азартом, а движения руками в воздухе становились весьма энергичными, и Демьян понял, что рассказ о трейдинге был одним из самых сильных увлечений его жизни. Это его устраивало как нельзя кстати.
– Наш первый фонд представлял собой классический смешанный фонд акций и облигаций. Мы с партнерами создали некоторую математическую модель, которая помогала нам в зависимости от некоторых параметров устанавливать необходимое allocation – соотношение между этими двумя видами активов. Грубо говоря, если экономика на подъеме, в up-trend как мы говорим, то мы покупали больше акций, если же наоборот был спад, то мы переключались на облигации и получали купонный доход. Тут главное правильно прогнозировать момент смены тренда.
– Получалось?
– О, да! Мы с компаньонами вполне довольны результатами этого фонда. Он и сейчас, спустя годы является для нас одним из основных источников дохода. Потом мы запустили второй фонд, который работал по принципу индексного фонда, но давал результаты лучше среднеотраслевых.
– Как такое возможно? – искренне удивился Демьян. – У меня, конечно, небольшие познания в этом вопросе, но насколько я понимаю довольно глупо устраивать соревнования между индексными фондами, все они должны давать абсолютно одинаковый результат. Если конечно, вы действительно копируете индекс.
– А вы не так просты, Дэмиен! Вы или имеете опыт в данной сфере или невероятно прозорливы?
– Ну, просто это же очевидно, что если взять в портфель бумаги входящие в биржевой индекс и поддерживать аналогичную пропорцию, то и результат будет аналогичным среднему по рынку. А если ваш результат лучше, значит вы позволили себе отклониться от структуры индекса.
– Вы правы. Грубо говоря, мы выкинули из индекса явных аутсайдеров и получили результат лучше среднерыночного, так называемую «альфу» – коэффициент показывающий насколько результат фонда превосходит средний результат отрасли.
– А как вы определили кто аутсайдер?
– Ха! – Митчелл довольно хлопнул ладонью по столу и широко улыбнулся. – А вот это и есть know how нашего фонда, так сказать секрет фирмы. У нас работают одни из лучших аналитиков, которых мне только удалось найти. Мы внимательно изучаем отчетность десятков компаний, проверяем информацию о крупных сделках, строим прогнозы и рассчитываем соотношения фактической цены акции и прибыли компании. Ну, а потом определяем переоцененные и недооцененные активы и на этом строим свою стратегию работы.
– Это очень интересно, – воодушевленно сказал Демьян.
– О, да! Но куда более интересно наше новое направление – алготрейдинг. Вы что-нибудь слышали об этом?
– Нет, – честно признался Демьян. – Я конечно могу сделать предположения исходя из названия, но боюсь ошибиться.
– Алготрейдинг – это вершина фондового рынка. – Дэвид словно актер сделал небольшую паузу и с гордостью произнес: – Фактически мы предсказываем будущее.
– А разве это возможно сделать?
– Конечно! Весь вопрос только в точности предсказания, – Дэвид добродушно рассмеялся. – Вы можете пользоваться предсказаниями гадалки или самостоятельно использовать хрустальный шар, но точность будет не высока. А можете создать математические методы анализа и повысить точность прогноза до 80, а иногда и до 90 процентов! Неплохо, да?
– Просто невероятно. Звучит не очень правдоподобно.
При этих словах Дэвид словно обиделся. Его глаза стали узкими как щелки, а улыбка сошла с лица. В офисе наступила молчаливая пауза и было слышно как где-то по улице с грохотом проехал дребезжащий трамвай.
– Вам известно, что название нашего фонда – Сигма. А знаете ли вы, что такое сигма в математической статистике? – спросил директор фонда.
– Насколько я помню с институтских времен, сигма – это обозначение среднеквадратического отклонения.
– Верно. Сигма это наиболее распространенный показатель рассеивания значений случайной величины относительно ее математического ожидания. Возможно, вы также слышали о правиле трех сигм?
– Не уверен, что правильно помню его, но мне кажется это было связано с понятием доверительного интервала. Простите, мистер Митчелл, но это было очень давно и я вряд ли смогу толково объяснить его суть.
– Это не страшно. Честно говоря, я удивлен даже тем что вы знаете хотя бы это. Но раз вам в голову пришли такие воспоминания, значит вы хорошо понимаете суть вещей. Если сильно упростить, то используя метод трех сигм можно получать прогнозы с точностью порядка 80%. Однако нам удалось пойти дальше и использовать понятие гиперкуба, так сказать четвертую сигму.
– Гиперкуба? О таком я точно не слышал.
Митчелл взял со стола карандаш и начал что-то быстро чертить на листке бумаги. В этот момент он больше всего походил на гениального ученого, одержимого своими идеями:
– Здесь все просто. Точка – это гиперкуб размерности «ноль». Если сдвинуть точку на единицу длины, получится отрезок единичной длины – гиперкуб размерности «единица». Далее, если сдвинуть отрезок на единицу длины в направлении перпендикулярном направлению отрезка получится квадрат – то есть гиперкуб размерности «два». Понимаете? Сдвигая квадрат на единицу длины в направлении перпендикулярном плоскости квадрата, получается куб – гиперкуб размерности «три». Этот процесс может быть обобщен на любое количество измерений. Например, если сдвинуть куб на единицу длины в четвертом измерении, получится «тессеракт». И так далее. – Дэвид посмотрел на озадаченное выражение лица Демьяна и поняв, что разговаривает не с математиком пояснил: – Мы смогли придумать как использовать пересечение четырехмерных моделей-тессерактов, что дает нам небывалую точность прогнозов. Правда, на очень коротких промежутках времени, буквально в несколько дней. Мы еще не применяли её в деле, но в ближайшее время планируем провести первые боевые испытания. Если у нас получиться задуманное – а лично я в этом не сомневаюсь – то мы станем полноценным хедж-фондом, который сможет успешно работать по всему миру.
– Скажите, Дэвид, а до вас кто-то уже пробовал работать в таком.. э-э-э.. формате? – Демьян даже не знал как относиться к услышанному.
– Ну, конечно! Например фонд Medalion от «Ренессанс Технолоджис».
– Я признаться никогда не слышал о таком фонде…
– Это естественно, ведь это один из самых закрытых фондов во всей финансовой системе США. Но далеко не единственный! Medalion специализируется на количественных методах инвестирования и за последние 30 лет его средняя доходность составляла не менее 40% ежегодно. Они заработали около 50 миллиардов прибыли! Это больше, чем у фонда Сороса или знаменитого Рэя Дэлио.
– Невероятно! Но как такое становится возможным?
Лицо Дэвида Митчелла выглядело возбужденным, его переполняла энергия энтузиазма, которая невольно стала передаваться и Демьяну.
– Ну, в целом идея здесь достаточно простая. Нам надо дешево купить и дорого продать, т.е. фактически речь идет о поиске оптимальных моментов для входа и выхода из позиции. Вся торговля бумагами основана на этом постулате и каждый трейдер ищет собственный способ для определения этих оптимальных моментов смены направления тренда. Мы называем их «сигналами». Сигналом может служить всё, что угодно – для одних новости, для других некая заранее рассчитанная цифра, для третьих – перегиб на графике. Многие создают собственные коэффициенты или индикаторы и рассчитывают их в онлайн-режиме. Например, можно использовать простейшее пересечение скользящих средних с разными временными периодами в качестве базы расчета.
– А «Ренессанс», как это делают они?
– О, я вижу вы не на шутку заинтересовались этой темой! В случае с «Ренессанс Технолоджис» все гораздо сложнее. По сути эта фирма является этакой коммерческой версией Манхеттенского проекта. Вам знаком этот термин?
– Да, это когда в Америке собрали лучших ученых из самых разных областей для разработки атомной бомбы и прочего ядерного оружия.
– Всё верно. Здесь точно так же, но с мирным уклоном. Основатель этого семейства фондов когда-то работал в NASA, но был уволен за свои политические взгляды, которых никогда не скрывал. Оставшись не у дел, он собрал единомышленников – таких же гениальных математиков, как он сам, и они сконцентрировались на количественных методах анализа фондового рынка, создали свои собственные алгоритмы. Грубо говоря, они находят больше сигналов, чем другие, и основывают на них свои «предсказания», а это позволяет им создавать лучшие стратегии управления капиталом.
– Но это же какая должна быть вычислительная база? Какие должны быть компьютерные мощности?!
– Похоже вы разбираетесь в этой теме, Дэмиен.
– Немного. У меня в свое время была собственная компьютерная фирма и мы писали довольно серьезное программное обеспечение для финансовой сферы.
– О, как интересно! А вы, оказывается, родственная душа – мы тоже многое сами пишем. – Дэвид с интересом посмотрел на Демьяна, а потом наклонился и проникновенно прошептал: – У «Ренессанса» одни из лучших компьютеров в мире. Многие слышали о силиконовой долине, но то чем располагают парни из фонда Medalion в сотни раз круче! Ведь их аналитики располагают колоссальным количеством и качеством информации, которую надо обрабатывать. Я наводил справки об их основателе – в семидесятые Джим Саймонс занимал должность исследователя в Институте оборонного анализа, где он проводил работу по выявлению сообщений на фоне помех. По сути он был первоклассным дешифровальщиком. Цель алгоритмической биржевой торговли очень похожа – построить модели, которые улавливают торговые сигналы из хаоса, создаваемого рынками. Часто эти сигналы очень тихие, но, тем не менее, они могут помочь определить, как будет меняться цена акций, облигаций или барреля нефти. Это комплексная, я бы сказал многомерная задача, ведь колебания цен зависят от многих фундаментальных причин и процессов, а иногда и от нерационального поведения людей, совершающих покупки и продажи. Несмотря на то, что Саймонс лишился работы в Институте оборонного анализа после того, как осудил войну во Вьетнаме в своём открытом письме в NewYork Times, приобретённые им во время криптографической работы связи и навыки помогли создать сначала Renaissance, а спустя несколько лет и Medallion.
– Дэвид, у меня возможно глупый вопрос, но почему нельзя просто стать вкладчиком его фондов?
– По многим причинам, но основных две. Во-первых, все фонды Саймонса закрытые, то есть по идеологическим соображениям они работают только на благо тех людей, кто работает внутри самой фирмы. Знаете, недалеко от залива Лонг-Айленд есть местечко Old Field – там расположены самые роскошные виллы с собственными пирсами, теннисными кортами, бассейнами и зелеными аллеями. Всё это богатство и есть ривьера Ренессанса, потому что самые богатые жители этого района – это те почти триста ученых, которые работают в данном хедж-фонде.
– А вторая причина?
– Вторая причина – это особенность применяемых фондом математических моделей. Любая модель имеет свои ограничения. Их стратегии, основанные на количественных методах анализа, работают лишь с определенным размером инвестиций. Если сумма активов под управлением превысит определенный порог, то они сами начнут сильно влиять на рынок и алгоритмы перестанут работать. По моим оценкам они стараются не превышать размера активов в 10 миллиардов долларов и поэтому каждые полгода снимают излишнюю накопившуюся прибыль со своих инвестиционных счетов и попросту тратят её на роскошную жизнь.
– Похоже, они могут себе это позволить.
– О, да! Доходы этих трехсот человек превосходят ВВП некоторых стран. Так что и для нас это является отличным ориентиром и мотиватором.
***
Вот так и состоялось случайное знакомство Демьяна с Дэвидом Митчеллом. Проникнувшись взаимной симпатией, они стали часто встречаться и обсуждать разные идеи инвестирования. Говорил в основном Дэвид, почти каждый день у него появлялись все новые и новые идеи и ему было необходимо с кем-то ими делиться. Он словно бы обкатывал их на Демьяне, хорошо зная что аналитический мозг Бондарева быстро позволит выявить неточности суждений или наоборот сможет подсказать перспективное направление для дальнейших раздумий.
В дальнейшем Демьян Петрович перевел часть своих средств в фонд Митчелла, став полноправным пайщиком. С тех пор они встречались всё чаще и чаще, и Демьян все больше погружался в специфический мир финансов и больших сделок. Тем более, что его богатый опыт управленца был весьма на руку Дэвиду, который часто оказывался не в состоянии правильно осознать русскую специфику ведения бизнеса. Его американский менталитет не мог мириться с произволом в части исполнения законов, и как следствие Дэвид постоянно писал обращения в контролирующие органы и советы директоров крупных компаний, а когда они оставались без ответа, то не стеснялся подавать заявления в суд, чтобы отстоять права своего фонда как миноритарного акционера.
Вот и сегодня едва Демьян открыл стеклянную дверь офиса «Сигмы», как сразу же услышал громкий голос Дэвид, который в свойственной ему открытой и несколько импульсивной манере пытался что-то доказать невидимому собеседнику по телефону. Положив трубку и заметив Демьяна в офисе, Дэвид махнул ему рукой, приглашая зайти к себе в кабинет.
– Как дела, Дэмиен? – вместо приветствия громко спросил он. – Я вас не видел почти неделю. Что-то случилось?
– Здравствуйте, Дэвид – Демьян пожал протянутую руку. Он не горел желанием рассказывать свои злоключения иностранцу и даже не до конца понимал зачем пришел в офис «Сигмы». Вероятно, ему просто хотелось занять себя чем-то чтобы освободиться от неприятных мыслей, которые крутились у него в голове после убийства Савицкого. – Все в порядке, просто был… немного занят. Но сейчас появилась свободная минутка – вот решил зайти вас проведать.
– Вы как нельзя кстати! У меня тут намечается одна очень важная встреча с представителем службы по контролю над финансовыми рынками. Я давно собирался донести до них некоторые важные моменты, в которых у них похоже нет совершенно никакого опыта. Встреча внеплановая, но очень важная, так что мне обязательно нужно съездить к ним лично. И как нарочно у нас именно сегодня собрание акционеров тракторного завода «Ильич». Я хочу просить вас съездить на собрание за меня и послушать как они там проголосуют. Сегодня важный день – должны утвердить выплату больших, я бы сказал рекордных дивидендов по нашим акциям. Мы давно ждали этого дня. Сможете съездить?
– Ну, да. В принципе я сейчас не сильно занят.
***
Честно говоря, Демьян был даже рад этому поручению. Уж лучше с головой уйти в работу, чем постоянно гонять разные мысли в своем сознании. Машину пришлось оставить около проходной завода, так как на территорию без заранее заказанного пропуска автотранспорт не пропускали.
Предъявив свой паспорт и миновав турникет, Демьян Петрович вновь оказался на улице, но теперь уже со стороны завода. «Ильич» был довольно старым машиностроительным предприятием региона, основанным задолго до того дня, когда он получил имя предводителя международного пролетариата. Его специализацией был выпуск сельскохозяйственной техники, которая в последние пару лет вдруг стала пользоваться повышенным спросом у покупателей. Этому способствовало много факторов – от интереса бизнеса к аграрному хозяйству до международных санкций, которые существенно ограничили возможности импорта необходимой техники. Было ли это счастливым случаем, прозорливостью Дэвида Митчелла или результатом его супер-методик, но так или иначе, а крупный пакет привилегированных акций завода, купленный фондом «Сигма» годом ранее, феноменально подскочил в цене, а теперь еще и обещал принести немалые дивиденды. Насколько знал Демьян, Митчеллу удалось выкупить почти все «префы», которые только были доступны на свободном биржевом рынке – фонд был крупнейшим акционером завода и внезапное осознание этого факта как-то внезапно изменило внутреннее ощущение Демьяна.
С ровно выпрямленной спиной, он шел мимо старых кирпичных корпусов без окон высотой с пятиэтажный дом и чувствовал как настроение начинает резко подниматься. Его радовало теплое солнце, бодро чирикающие воробьи и мерный гул, раздававшийся из-за стен заводских корпусов. Он шел по широкой улице внутри этого маленького мирка со своими собственными дорогами, домами и лужайками. Это действительно был целый город, внутри которого была даже собственная железная дорога! И вот сейчас он, Демьян Бондарев, был совладельцем всего этого огромного хозяйства.
Желая запечатлеть свои ощущения в памяти, Демьян остановился на перекрестке и огляделся по сторонам. Вокруг было абсолютно пустынно. Очевидно, что все рабочие были на смене и никто не слонялся без дела по улице. Из широкой арки производственного ангара натужно гудя выехал большой погрузчик и неспешно покатил вдоль стены, выкрашенной в странный оттенок голубого цвета. Демьян проводил его взглядом и посмотрел левее. Там располагалась самая настоящая городская площадь довольно больших размеров. В центре нее в окружении старых высоких тополей и темно-зеленых елей на широком постаменте стоял огромный памятник Ленину, который залихватски сняв головной убор, указывал рукой со скомканной кепкой куда-то в сторону светлого будущего. Словно бы опровергая авторитет вождя мирового пролетариата, прямо на его руке сидела крупная черная ворона и энергично чистила свой блестящий клюв прямо о гранитный рукав. Вождь ничего не мог с этим поделать и лишь хитро щурился на ворону, словно пытаясь ей сказать что-то вроде «что же вы делаете, товаищ?!». Демьян улыбнулся этой картинке.
Позади памятника высилось бело-желтое здание заводоуправления, на ступеньках которого стояли люди в костюмах. Демьян взглянул на часы и ускорил шаг. До начала собрания акционеров оставалось всего десять минут.
***
В зале было душновато. Небольшой актовый зал на втором этаже заводоуправления не был рассчитан на присутствие такого большого количества людей. Демьян Петрович был искренне удивлен такой многолюдности, но присмотревшись к присутствовавшим повнимательнее, понял что большинство из них были работниками предприятия, которые во времена приватизации видимо обменяли свои ваучеры на акции родного предприятия. Люди были хорошо знакомы между собой и активно переговаривались.
Как и положено вскоре были выбраны секретарь и председатель собрания, затем представитель совета директоров очень кратко озвучил итоги работы предприятия за прошлый год. Особенно многообещающе прозвучала цифра в 850 миллионов рублей чистой прибыли – зал дружно зааплодировал. Демьян искренне радовался вместе со всеми, ведь цифры ясно говорили о том, что предприятие живо и твердо стоит на ногах. Далее акционерам представили новых кандидатов в члены Совета директоров, среди которых были трое мужчин и одна женщина. Лицо одного из мужчин, Аркадия Смирнова, было Демьяну знакомо. Он вспомнил, что видел его буквально на каждом рекламном щите, призывавшем голосовать за «закон и порядок» на ближайших выборах депутатов в Государственную Думу. Через пару минут его кандидатура была успешно утверждена общим собранием. Два других мужика в утверждении не нуждались – как оказалось они представляли интересы нового крупного акционера, который консолидировал в своих руках более 50% голосующих акций. А вот это уже было интересно!
Демьян хорошо помнил, что Дэвид говорил о том, что акции завода «Ильич» были сильно распределены среди коллектива и мелких инвесторов, а тут выяснялось что буквально за пару недель до пресловутой «отсечки», то есть даты определения состава акционеров, кто-то полностью изменил расклад сил. Когда секретарь собрания бодро зачитал краткую справку по вновь утвержденным членам совета директоров, настроение резко упало – они оба были представителями банка-кредитора завода. Да, не просто банка, а «Монолита».
Предчувствие неотвратимой беды моментально накатило на Демьяна, который буквально ощутил, что почва уходит у него из под ног. Он всегда верил своему чутью и сейчас оно словно колокол било внутри него тревогу, пытаясь предупредить об опасности. Демьян непонимающим взором смотрел на аплодирующих людей в зале, пытаясь понять с какой стороны ждать беды. Он уже понял, что люди в зале ничего не решали, они были просто массовкой и послушно поднимали свои карточки для голосования, словно повинуясь чарам злого волшебника.
Беда обрушилась внезапно. Следующим пунктом повестки дня был вопрос о распределении прибыли за прошлый год, и тут произошло немыслимое. Представитель совета директоров предложил принять решение дивиденды по обыкновенным и привилегированным акциям не начислять и не выплачивать, а полученную прибыль направить на финансирование «программы модернизации производства и реструктуризации кредитного портфеля». Понимая, что сейчас произойдет непоправимое, Демьян Петрович вскочил со своего места и метнулся к микрофону. Какой-то человек плотного телосложения в темном костюме внезапно преградил ему дорогу, но Демьян ловко обошел его и успел схватить микрофон за секунду до того как другой плотный мужчина перехватил его руку.
Демьян потянул микрофон на себя, автоматически заламывая мизинец охранника и мягко отводя его руку в сторону. Тот скрежетнул зубами, охнул и выпустил микрофон. В ту же секунду Демьян громко на весь зал обратился к члену совета директоров:
– Извините, пожалуйста, но я не согласен с вашим предложением!
– Представьтесь, молодой человек, – строго произнес мужчина с трибуны в ответ.
– Меня зовут Демьян Бондарев, я представляю управляющую компанию инвестиционного фонда «Сигма». Нам принадлежит почти 60% привилегированных акций завода «Ильич» и по уставу мы имеем право на получение фиксированного дохода в виде ежегодного дивиденда на уровне не менее 15% от размера чистой прибыли!
– Уважаемый господин Бондарев, представляя столь крупный инвестиционный фонд, вам следовало бы знать, что владельцы привилегированных акций не имеют голосующего права на собрании, а решение о выплате дивидендов относится именно к прерогативе общего собрания акционеров.
– Но ведь в уставе записано, что… – он не смог договорить так как его оборвали на полуслове.
– Еще раз повторяю, что решение о выплате дивидендов относится к прерогативе общего собрания акционеров, а вы на нём голоса не имеете.
Мужчина на трибуне говорил твердо, тщательно отчеканивая каждое слово. Зал одобрительно загудел, в то время как оправившиеся от заминки охранники уже недвусмысленно подошли вплотную к Демьяну, намереваясь вывести его из зала. Он попытался сказать, что это является нарушением прав акционера и устава предприятия, но микрофон оказался выключенным и его никто не услышал. Охранники уже оттесняли его к выходу, в то время как секретарь собрания объявил голосование. Зал дружно поднял свои карточки, битва была проиграна.
Демьян ошеломленно посмотрел в сторону совета директоров и увидел на лицах представителей МонолитБанка надменные ухмылки. Он понял, что все это было заранее спланированной акцией.
***
Выйдя из здания на улицу, Демьян медленно побрел в сторону проходной. Ощущение полного бессилия и злобы переполняло его. Внутри всё кипело и в голове крутился всего один вопрос – неужели, он никогда не сможет защитить себя от вездесущей власти Монолитбанка и им подобных?!
Сзади из раскрытых окон актового зала послышался очередной залп аплодисментов. Видимо, дрессированные болванчики послушно проголосовали за очередную аферу банкиров и мажоритарных акционеров, связанных с государством и коррумпированными спецслужбами. Собрание было окончено.
Пока он медленно брел по территории завода, мимо него проехали несколько дорогих автомобилей – акционеры разъезжались после собрания. Внезапно одна из машин притормозила рядом с ним и из блестящего черного мерседеса вышел тот самый вновь избранный Аркадий Смирнов. Он приветливо махнул Демьяну, привлекая его внимание и сделал несколько шагов навстречу.
На Смирнове был одет красивый темно-синий костюм, белоснежная сорочка с запонками и неяркий полосатый галстук. На вид ему было около пятидесяти, но тело оставалось стройным и подтянутым, светлые прямые волосы были аккуратно зачесаны с ровным пробором справа. Лицо без мимики приветливо улыбалось, но Демьян сразу обратил внимание на неестественность этой улыбки:
– Демьян Петрович?
– Да.
– А я – Аркадий Смирнов. Мы с вами вместе были на этом собрании.
– Да, я вас помню. Да и лицо ваше висит на каждом плакате…
– Ах, да.. эти выборы. Я знаете ли сам довольно спокойно отношусь к этому выдвижению, даже знаете я в какой-то мере и не желаю этой известности и публичности. Но что поделать? Приходится оправдывать доверие народа… – человек с фарфоровым лицом вновь широко улыбнулся.
– Вообще-то народ вам пока еще это доверие не оказал – выборы состоятся только через месяц. Или у вас уже все решено, как это было с нашими дивидендами?!
Смирнову явно не понравились слова Демьяна, но он себя сдерживал:
– Я много наслышан о вас, Демьян Петрович. – Внезапно сказал он, не желая развивать предыдущую тему.
– Вот как? Интересно откуда? – вдруг Демьяна пронзила неприятная мысль и та струна внутреннего напряжения, которая не давала ему покоя последние полчаса вдруг стихла, подсказывая правильность его догадки. – Вы тоже из МонолитБанка?
– Не совсем, хотя в остроте ума вам не откажешь. Я представляю отдельное направление в нашей структуре, так сказать инвестиционное подразделение «Монолит Кэпитал».
– Всё ясно. Дальше можно не продолжать.
– О, не спешите с выводами, Демьян Петрович. Я понимаю, что вы расстроены итогами голосования, но в жизни всегда так – кто-то проигрывает, а кто-то выигрывает. Тут главное правильно выбрать сторону. Вы согласны со мной?
Тон Смирнова стал вкрадчивым словно у дьявола, да Демьян и не сомневался, что сейчас перед ним стоит один из слуг дьявола. Он не счел нужным отвечать и медленно двинулся в сторону проходной завода. Смирнов зашагал рядом с ним, в то время как из его лимузина вышел охранник и пошел сзади, держась от них на некотором отдалении. Машина также медленно пришла в движение.
– Признайте, Демьян Петрович, это была красивая комбинация. Сначала наш банк выпустил для «Ильича» конвертированные облигации и помог заводу с привлечением заемных средств, а затем мы провели скупку этих облигаций. В отличие от акций эта операция происходит на внебиржевом рынке, а потому абсолютно незаметна для участников рынка. Ну, а когда в наших руках оказалось достаточное количество облигаций, то мы сконвертировали их в акции и законно получили требуемое количество мест в Совете директоров. Остальное – дело техники.
– Вы предельно открыты, – заметил Демьян.
– Конечно, а зачем мне что-то скрывать от вас? Я знаю, что у вас блестящий ум и вы всё равно скоро узнали бы эту информацию. Так что да, я открыт и честен с вами.
– О вашей честности это никоим образом не говорит.
– Ну, перестаньте упрямиться, Демьян Петрович. Давайте говорить откровенно! Вы давно знакомы с нашей структурой, но всё это время вы… как бы это помягче сказать… находитесь не с той стороны. – Смирнов сделал небольшую паузу и остановился, глядя прямо на Демьяна. Внезапно он перешел в резкое наступление: – Поймите же, наконец. Ваша энергия, ум и рвение похвальны, но вы постоянно ставите не на ту лошадь… Ваши принципы неверны, они мешают видеть вам истинную природу мира.
– И в чем эта природа по вашему?
– Здесь все просто. Деньги правят миром, а мы правим деньгами.
– Ого! И впрямь откровенно.
– Сейчас на нашей стороне сила, а через месяц у нас будет власть!
– Вы так уверены в своей победе на выборах?
– Конечно. Мы никогда не играем в игры, правила которых нам неизвестны. Я бы даже сказал, мы предпочитаем сами писать правила этой игры.
– То, что вы делаете – незаконно!
– Помилуйте, Демьян Петрович! – Смирнов смотрел на него как на ребёнка, сказавшего полную глупость. – Зачем быть слугой закона, если можно быть его Хозяином?
– Хозяином?
– Да, вы всё верно услышали. Наша структура уже давно является хозяином многих процессов происходящих в этой стране.
– Мне не нравятся люди, которые говорят о своей Родине – «в этой стране». Не очень патриотично для будущего депутата или губернатора.
– А я свой долг отдал родине еще в Анголе. – спокойно сказал Смирнов. – Мы с вами умные люди и поэтому можем говорить прямо. Я открыто предлагаю вам перейти на нашу сторону. Со своим аналитическим умом, везением и капиталом вы получите самую шоколадную жизнь, о которой когда-либо можно было мечтать. Разве вы не устали?! Вам не надоело всё это? – Смирнов обвел рукой, указывая на выбитый асфальт улицы и старые дореволюционные стены заводских корпусов. – Послушайте, хватит бороться с несправедливостью! Пора понять, что умнее было бы поступить наоборот.
– Использовать лазейки и несовершенства закона себе на благо?
– Вот именно. У вас будут надежные союзники и неограниченные ресурсы. Мы с вами сможем…
– «Нас с вами» никогда не будет, – решительно перебил его Демьян. – Я благодарю вас за потраченное на беседу время и предельную откровенность, но ваша искусительная беседа не изменила моих принципов и взглядов на жизнь. Я знаю, что вы можете раздавить любого человека, но хочу чтобы вы осознали простую мысль. Мы с вами никогда не будем по одну сторону. Прощайте.
Демьян развернулся спиной к Смирнову и решительно зашагал прочь.
– Как знать, Демьян Петрович, как знать…
Аркадий Смирнов постоял какое-то время, прокручивая в своей голове произошедшую беседу и прикидывая её результаты. На его лице появилась блуждающая улыбка и он, развернувшись, опустился на заднее сиденье плавно остановившегося около него лимузина. Охранник закрыл за ним дверцу и ловко обежав машину, сел на переднее место. Черный блестящий автомобиль быстро набрал скорость и стремглав выскочил через КПП завода.