Философия физической культуры и спорта. Книга I. Метафилософский анализ: философия физической культуры и спорта как особая философская дисциплина. II. Объектная область исследования и проблематика (В. И. Столяров, 2015)

Исходный пункт анализа и характеристики обсуждаемой философской дисциплины – определение ее объектной области, т. е. тех объектов, которые она подвергает философскому исследованию.

Трудности и значение решения проблемы

Определение объекта теоретического, в том числе философского, исследования – сложная процедура. Как известно из логики и методологии науки, объектами исследования могут быть:

• фрагменты (области) реальной действительности, выделенные исследователем для изучения;

• идеальные конструкты – объекты, «сконструированные» исследователем на основе идеализации реальных явлений, когда им приписываются некоторые принципиально неосуществимые свойства.

/67/ Чтобы выделить объекты своего исследования, отграничить их от других, исследователи формулируют соответствующие понятия. Это предполагает использование абстракций различного уровня, правомерность которых должна быть обоснована [Зотов, 1973; Ракитов, 1969; Столяров, 1984].

Читателю может показаться странным и непонятным, почему анализ и характеристика философии физической культуры и спорта начинается с обсуждения ее объектной области. На первый взгляд, в этом нет особой необходимости.

Во-первых, уже из названия этой дисциплины следует, что объектами ее исследования являются физическая культура и спорт.

Во-вторых, эти социальные явления достаточно хорошо известны каждому современному человеку: миллионы людей наблюдают за различными спортивными мероприятиями; многие из них сами практически занимаются физкультурой или спортом; о важном социокультурном и педагогическом значении физической культуры и спорта много говорят средства массовой информации, политики, педагоги, спортивные функционеры и т. д.

В-третьих, обсуждение физической культуры и спорта как объектов обсуждаемой философской дисциплины в определенной степени выводит нас за ее рамки. Ведь данные социальные явления – объекты исследования не только этой дисциплины, но и таких наук, как теория спорта, психология спорта, эстетика спорта, теория физического воспитания и многих других.

И тем не менее ряд соображений побуждает начать изложение основных проблем философии физической культуры и спорта с обсуждения проблемы ее объектной области.

Прежде всего это необходимо потому, что не разобравшись достаточно глубоко в том, какая специфическая область явлений изучается в данной философской дисциплине невозможно правильно подойти к решению и всех других ее проблем. Ведь вся система ее знаний, положений, понятий относится к объектам, выделенным для исследования и только применительно к этим объектам они могут оцениваться как истинные или ложные. /68/ Поэтому, если объектная область четко не выделяется, смешивается с другими, это приводит к многочисленным и серьезным ошибкам.

Обыденных представлений о физической культуре и спорте здесь явно недостаточно. Хотя эти явления и известны людям, но для обыденного сознания характерно отсутствие достаточно четкого и ясного представления о том, что они представляют собой. Если в повседневной жизни возникает потребность их охарактеризовать, люди ссылаются на весьма широкий круг разнообразных явлений. Одни имеют в виду занятия определенными формами двигательной деятельности, которые чаще всего называют «физическими упражнениями», а также спортивные и другие соревнования, подготовку к ним, другие – физическое состояние человека и средства воздействия на него, третьи – процесс физического развития и воспитания людей, четвертые – тело человека с его многочисленными характеристиками и т. д.

Аморфность обыденных представлений о физической культуре и спорте проявляется и в том, что в рамках этих представлений обычно смешиваются, недостаточно четко отличаются друг от друга самые разнообразные явления. В частности, не усматривается и не проводится достаточно четкого различия между физической культурой человека и состоянием его физического развития, между спортивными и другими видами соревнований, между пониманием физической культуры как занятий физическими упражнениями и ее пониманием как совокупности средств физического совершенствования человека и т. д.

Проблема уточнения объектной области обсуждаемой философской дисциплины осложняется еще и тем обстоятельством, что объекты ее исследования, как и у других дисциплин той сферы научного исследования, которую традиционно чаще всего называют «спортивная наука» или «наука (науки) о спорте», во многом формируется стихийно.

/69/ Абстракции, используемые при этом, как правило, не формулируются в явном виде. Понятия, которые вводятся в этих науках (в том числе в обсуждаемой философской дисциплине) для выделения их объектной области, отграничения от других объектов анализа, разные исследователи понимают по-разному.

Такая ситуация имеет место даже применительно к понятию «спорт» – основному понятию «науки (наук) о спорте». Во многих зарубежных публикациях и официальных документах к спорту относят разнообразные формы физической (двигательной) активности, как предполагающие соперничество, так и не предполагающие его [например, Спортивная Хартия Европы, 1996: 15; Kretchmar, 1994: XVIII]. Например, занятия в фитнес-центрах оцениваются как новая модель спорта [Brennpunkte… 1988]. При таком подходе, с одной стороны, спорт не отграничивается от тех форм физической активности, которые обычно относятся к физкультуре (физкультурной двигательной деятельности), а с другой стороны, из него исключаются такие общепризнанные виды спорта, как шахматы, шашки и т. п. В отечественных публикациях спорт, как правило, связывают с соревнованиями. Однако часто не уточняется, какие именно соревнования являются спортивными. Предметом острых дискуссий является вопрос о том, можно ли спортивными считать любые соревнования или только определенные, в чем специфика спортивных соревнований и т. д.

Существенно различная характеристика спорта дается в энциклопедиях и словарях [см., например, Толковый словарь… 1993; Encyklopedia Britanice, 2000; Encyclopedie thematigue… 1990; The World Book… 2000; Webster’s… 1958].

Еще более существенные разногласия существуют относительно понятия «физическая культура» и других понятий, используемых «науками о спорте».

/70/ Обсуждению понятийного аппарата этих наук специально были посвящены конференции, симпозиумы, конгрессы [Семинар… 1972; Боген, 1976; Материалы Всесоюзного симпозиума… 1974; Теоретико-методологические вопросы… 1991; Доклады первого международного конгресса… 2007 и др.], дискуссия по теории физической культуры и центральному понятию этой теории, которая по моей инициативе была развернута в 1985 г. на страницах журнала «Теория и практика физической культуры» [Столяров, 1985б, 1986а] и т. д.

Анализу понятий, характеризующих объектную область «спортивных наук», посвящена огромная научная литература – не только статьи, но также книги, монографии, диссертации и т. д. Определением этих понятий занимались специально созданные для этой цели в различных странах – России, Румынии, Чехословакии и др. – научные комиссии, коллективы авторов и т. д. [Определения… 1971; Основные определения… 1969; Основные понятия… 1991; Hroza, Flegl, 1986].

Все эти дискуссии и обсуждения выявили существенные разногласия среди исследователей даже по основным понятиям «спортивных наук».

Вместе с тем, как показывает анализ используемых исследователями понятий, часто они являются аморфными, неопределенными, многозначными и тем самым не удовлетворяют логико-методологическому требованию эффективности определения, так как не позволяют достаточно четко выделить изучаемый объект, дифференцировать, отграничить его от других объектов.

Такая неопределенность в интерпретации понятий, характеризующих физическую культуру, спорт и другие связанные с ними явления, негативно отражается и на трактовке объектной области обсуждаемой философской дисциплины.

Иногда в качестве таковой выделяют только спорт. Вместе с тем нередко к этому социальному явлению добавляют другие: физическое воспитание, физическую культуру, олимпийское движение, физическую рекреацию, физические упражнения, телесность, спортивную технику и др.

/71/ О разнообразии мнений относительно объектной области обсуждаемой философской дисциплины свидетельствуют и ее названия.

Зарубежные исследователи объектом философского исследования чаще всего делают спорт, и потому соответствующую философскую дисциплину обозначают термином «философия спорта» [Визитей, 2012; Ибрагимов, 2014а, б; Передельский, 2011а, г, 2012б, 2014; Gregg, 1971; Haag, 1995b; Hyland, 1994; Kretchmar, 1994; Lenk, 1972а, b, 1982a, 1983d; McBride, 1932; Mylik, 1997; Osterhoudt, 1998; Philosophic inquiry in sport, 1995; Philosophie des Sports, 1973; Sportphilosophie, 1997; Thomas, 1983; Topical Problems in Sport Philosophy, 1983; Vanderzwaag, 1972; Weiss Р., 1969 и др.].

Таким же является название международной ассоциации «Международное Философское общество по исследованию спорта» (новое название «Международная ассоциация философии спорта») и выпускаемого этой организацией журнала – «Журнал философии спорта».

Для характеристики обсуждаемой философской дисциплины в целом или каких-то ее разделов используются и другие термины, например:

♦ «философия физической культуры» [Filozofia i socjologia kultury fizycznej, 1974; Filozofia kultury fizycznej, 1990; Krawczyk, 1974, 1978с; Philosophy of Physical Culture, 1997 и др.],

♦ «философия атлетики» [Berry, 1972; Lenk, 1979],

♦ «философия движений» [Best, 1978],

♦ «философия физического воспитания» [Cowell, France, 1963; Davis, 1961; Elwood, Miller D., 1967; Harper, Miller D., Park, Davis, 1977; McCloy, 1940; Philosophies Fashion… 1963; Wayman, 1938; Webster, 1965],

♦ «философия физических упражнений» [Schulte, 1928],

♦ «философия (аксиология, онтология, эпистемология) тела/телесности» [Быховская, 1998а, 2000; Косяк, 2002; Krawczyk, 1990а; Spiker, 1970], /72/

♦ «философия достижений» [Krockow, 1974; Lenk, 1976b, 1981а],

♦ «философия олимпизма» [Lenk, 1976с; Lipiec, 1999а; Nissiotis, 1979, 1982],

♦ «философия Фэйр Плэй» [Lipiec, 1997] и др.

Применяются также различные сочетания указанных терминов:

• «философия физического воспитания и атлетики» [Cobb, Lepley, 1973],

• «философия спорта и атлетики» [Mihalich, 1982],

• «философия достижений и атлетики» [Lenk, 1988],

• «философия физической культуры и спорта» [Kosiewicz, 2000b, 2005],

• «философия спорта и физической активности» [Philosophy, Theology… 1978],

• «философия физического воспитания и спорта» [Osterhoudt, 1978; Zeigler, 1977, 1982],

• «философия физического воспитания, здоровья и рекреации» [Zeigler, 1964],

• «философия спортивной науки» [Передельский, 2011д] и т. д.

Изложенная выше ситуация и побуждает анализ обсуждаемой философской дисциплины начать с уточнения ее объектной области.

Авторское решение проблемы

Для характеристики объектной области физической культуры и спорта необходим комплекс соответствующих понятий. При введении и обосновании данных понятий автором была разработана уникальная логико-методологическая технология введения, оценки и унификации понятий [Столяров, 1984 г, 1997б, 2004в, 2005 г, 2007д, ж, з, 2009 г, 2010з, 2011п, 2013о].

/73/ Проделанный на основе использования этой технологии анализ позволяет сделать вывод о том, что объектная область обсуждаемой философской дисциплины (равно как и «спортивных наук») – это три относительно самостоятельных, а вместе с тем связанных друг с другом объекта:

♦ спорт – особая разновидность соревнований («спортивные соревнования»), подготовка к ним и некоторые другие связанные с ними явления;

♦ физкультурная двигательная деятельность (занятия физкультурой)[3] – специализированная форма двигательной (физической) активности человека, которая применительно к ее непосредственным участникам предназначена для решения комплекса социокультурных задач (оздоровление, физическое совершенствование, организация отдыха, развлечения, рекреации, эстетического и нравственного воспитания и т. д), а вместе с тем не имеет соревновательного характера и не является элементом спортивной подготовки (тренировки), т. е. отличается от спортивной двигательной активности;

♦ телесная (соматическая, физическая) культура – культура, возникающая и функционирующая на основе процесса социокультурной модификации тела человека, в ходе которого осуществляется формирование, изменение, коррекция тела, физического состояния человека в соответствии с определенными социокультурными идеалами, нормами т. д. и посредством комплекса разнообразных средств и методов – таких, как: физические упражнения, спортивная деятельность, рациональный режим труда и отдыха, естественные силы природы и др.[4]

/74/ Для правильного понимания такой характеристики объектной области философии физической культуры и спорта важно учитывать следующее.

1) Самое главное в теоретическом анализе этой объектной области – четко различать, не смешивать друг с другом указанные объекты исследования обсуждаемой философской дисциплины, а для обозначения этих объектов можно использовать различные термины.

2) Понятия «спорт», «личностно ориентированная двигательная деятельность» и «телесная (соматическая, физическая) культура» выделяют в качестве объектов исследования как соответствующие реальные явления, так и построенные исследователем их идеальные конструкты.

3) Обсуждаемая философская дисциплина помимо указанных выше основных («крупных») изучает и другие (более «мелкие») объекты, в том числе:

а) элементы спорта (например, спортивное соревнование, спортивная тренировка, спортивные рекорды и т. п.) или физической культуры (культура здоровья, культура телосложения, двигательная культура и т. д.);

б) разновидности, формы проявления и виды спорта (спорт для всех, спорт высших достижений, международный спорт, олимпийский спорт, спортивное движение, олимпийское движение, единоборства, футбол и т. д.) или физкультурной двигательной деятельности (физическая рекреация, производственная физкультура и т. д.), или физической культуры (формы ее проявления в античности, в Средневековье, в современный период и т. д.);

в) формы педагогической деятельности, связанные с физической культурой и спортом (физическое воспитание, спортивное воспитание, физкультурное воспитание, валеологическое воспитание и т. п.);

г) разные социально-демографические группы населения, вовлеченные в сферу физкультурно-спортивной деятельности (например, женщин, студентов, школьников, детей дошкольного возраста, лиц с ограниченными возможностями – инвалидов и т. д.) и выполняющие разные социальные функции (роли) – например, спортсменов, тренеров, организаторов спортивных соревнований и др.

/75/ Итак, основными понятиями, с помощью которых выделяются главные объекты исследования обсуждаемой философской дисциплины, являются:

• «спорт»;

• «физкультурная двигательная деятельность»;

• «телесная (соматическая, физическая) культура».

Понятийный аппрата данной философской дисциплины включает в себя и другие понятия, характеризующие более частные («мелкие») объекты ее исследования.

Анализ всех этих понятий, применяемых для характеристики указанных социальных явлений, а также обоснование тех или терминов для их обозначения, будут даны в последующих книгах данной монографии.

Физическая культура и спорт, а также другие связанные с ними социальные явления, изучаемые обсуждаемой философской дисциплиной, являются объектом исследования и многих других наук – например, теории спорта и физической культуры, психологии спорта, педагогики физического воспитания и спорта и др.

Такая ситуация типична для научного исследования. Обычно один и тот же объект изучают разные науки (например, человек является объектом научного исследования ряда наук – физиологии, биологии, анатомии, педагогики, психологии и др.). Однако каждая из них при его исследовании, используя определенные методы, понятийный аппарат и связанные с ними абстракции, идеализации, выделяет свой особый, специфический предмет исследования: изучает некоторые стороны данного объекта, рассматривает его под специфическим углом зрения, создает теоретический «конструкт» – идеализированную модель изучаемого объекта, /76/ в которой он отображен лишь какими-то отдельными своими аспектами, сторонами, элементами и т. д., и на основе этого ставит и решает особые задачи, проблемы. Это позволяет одной науке не дублировать другие и успешно сотрудничать с ними в ходе исследования какого-либо объекта. Определение предмета научного исследования предусматривает соблюдение ряда важных методологических принципов [Виленский, 1996; Столяров, 1984а, 1985б].

Науки, изучающие физическую культуру и спорт, также стремятся рассматривать их под определенным углом зрения, ставить и решать особые проблемы, т. е. определить свой особый предмет исследования. Эту задачу должна решать и философия физической культуры и спорта.

Специфика предмета (проблематики, исследовательских проблем и задач) этой философской дисциплины, как видно из самого ее названия, связана с тем, что она – в отличие от других наук – при анализе физической культуры и спорта стремится выявить и подвергнуть анализу связанные с ними философские проблемы, ориентируется на цели и задачи философского исследования, использует понятийный аппарат и методы философии.

Поэтому для определения предмета философии физической культуры и спорта прежде всего следует поставить и обсудить вопрос о том, что такое философия и философские проблемы вообще.

/77/ Данный вопрос является предметом острых и многолетних дискуссий.

Дискуссия о философии

У философов нет единого мнения о том, что такое философии, о ее предмете, взаимоотношении с наукой и другими теоретическими дисциплинами и т. д. «Уже много лет, – пишет по этому поводу К. Х. Момджян, – с тех пор, как философию перестали считать „мудростью вообще“ (включающей в себя и риторику софистов, и геометрию Пифагора, и физику Архимеда – короче, все выходящее за рамки повседневного обыденного мышления), – ее представители спорят о своих задачах и способах их достижения». При этом «спор идет не о частностях или нюансах – он затрагивает самые фундаментальные проблемы и прежде всего вопрос о концептуальном статусе философии, ее месте в системе человеческого сознания. Обладает ли философия собственными целями, позволяющими рассматривать ее как самодостаточное духовное образование, не сводимое к иным подсистемам сознания – науке, искусству, религии, морали? Если да, то каково системообразующее основание целостности философского мышления? Если нет, то к какой из подсистем сознания следует отнести философию? Можно ли считать ее разновидностью научного познания с присущим ему холодным аналитическим мышлением о мире? Или философия более похожа на своеобразную форму эстетического творчества – искусство яркой, образной, парадоксальной мысли? Может быть, она представляет собой разновидность морального сознания, советующего людям, как и ради чего стоит жить в этом мире, или религиозный дискурс – рассудочное обоснование веры (в той мере, в какой она нуждается в таком обосновании и допускает его)».

/78/ Ответ на все эти вопросы, – пишет К. Х. Момджян, – представляет необычайную сложность: «Известно, что множество школ и направлений, относивших себя к философии, обладали и обладают весьма различной познавательной ориентацией. Поиск общего знаменателя между философскими интересами Сократа и Локка, Конта и Кьеркегора, Гегеля и Ницше, Витгенштейна и Камю – дело, увы, более чем сложное» [Момджян, 1997].

Авторы опубликованного в 2011 г. «Философского энциклопедического словаря», также указывают, что «вопрос о том, что такое философия и в чем заключена ее ценность, является спорным». Одни люди «ожидают чрезвычайных откровений» от философии, тогда как другие «позволяют равнодушно игнорировать ее как беспредметное мышление». В подтверждение упомянутого положения приводятся и различные мнения о философии самих философов: «Согласно Платону, философия – познание сущего, или вечного, непреходящего; по Аристотелю, философия – исследование причин и принципов вещей. Стоики определяют философию как стремление к теоретической и практической обстоятельности, эпикурейцы – как путь для достижения счастья посредством разума… Фрэнсис Бэкон и Декарт понимают под философией целостную, единую науку, облеченную в понятийную форму. Христиан Вольф называет философию наукой о всех возможных вещах – как и почему они возможны. Кант отличает философию в ее школьном понимании – как систему всех философских знаний – от философии, рассматриваемой с точки зрения понимания ею мира, как науку об отношении всего познания к существенным целям человеческого разума… Гегель называет философией мысленное рассмотрение предметов, науку о разуме, постигающем самого себя. Согласно Шопенгауэру, перед философией стоит задача повторить всю сущность мира в понятиях – в абстрактной, всеобщей и отчетливой форме. Гёте признает себя философом, поскольку философия возвышает, упрочивает и превращает в глубокое, спокойное созерцание наше первоначальное ощущение того, что мы составляем с природой единое целое. Согласно Н. Гартману, философия является мировым сознанием, в котором человек, находящийся в мире, пытается уяснить себе и при и самого себя» [Философский энциклопедический словарь, 2011: 481–483].

/79/ В этом обширном списке различных подходов к пониманию философии перечислены, конечно, не все, на что и не претендовали авторы Словаря.

При обсуждении философии часто ее предмет не выделяется четко и однозначно. Так, иногда к философским причисляются те или иные проблемы, изучаемые другими науками. Например, в начальный период дифференциации наук под философией нередко понимались наиболее важные, фундаментальные положения той или иной науки. Такая трактовка философии лежит в основе работы «Философия ботаники» (1751) шведского естествоиспытателя, создателя системы растительного и животного мира Карла Линнея (1707–1778) и работы «Философия зоологии» (1809) французского естествоиспытателя, предшественника Ч. Дарвина Жана Батиста Ламарка (1744–1829).

Проявления «расширительного» понимания философии имеют место и в настоящее время. Вот иллюстрации такого ее понимания.

Анжела Лампкин, проф. университета Северной Каролины (США), так характеризует философию: «Философию можно определить как любовь к мудрости или более широко как поиск истины» [Lumpkin, 1990: 22].

Таким же образом философию характеризуют и авторы упомянутого выше «Философского энциклопедического словаря». Они пишут: «Философия (от греч. phileo – люблю, sophia – мудрость) – любовь к истине» и отмечают, что «в этом смысле слово „философия“ употреблялось впервые в сократической школе» [Философский энциклопедический словарь, 2011: 481].

/80/ Бывший президент международного Философского общества по исследованию спорта Р. Остерхаудт, считает, что «философия – это наиболее общая форма человеческого знания» [Osterhoudt, 1998: 39].

Вместе с тем иногда предмет философского исследования сводится к очень узкому кругу проблем.

Так, представители марксистской философии чаще всего сводили ее к науке о наиболее общих законах природы, общества и мышления. Но некоторые из них понимали философию лишь как науку о познании (гносеологию).

В 20-х гг. XX в. возник логический позитивизм – философское направление, представители которого (Р. Карнап, О. Нейрат, Х. Рейхенбах и др.) считали, что подлинно научная философия возможна только как логический анализ языка науки.

В. Виндельбанд отстаивал точку зрения, согласно которой под философией следует понимать «только критическую науку об общеобязательных ценностях: это определяет предмет философии, критическую науку, это определяет ее метод» [Виндельбанд, 1904: 23].

В современной философии (прежде всего в философской антропологии) наиболее широко представлена точка зрения, согласно которой ее основной предмет – человек и его отношение (познавательное, ценностное, практическое и т. д.) к миру.

Высказываются и другие мнения о философии.

Например, первый вице-президент Российского философского общества А. Н. Чумаков так ее характеризует: «Философия – историческая форма общественного сознания, особый тип мировоззрения, формирующийся на основе личностного, преимущественно рационального, критически осмысливаемого постижения объективной и субъективной реальности» [Чумаков, 2005: 103].

Такого рода острые дискуссии относительно предмета изучения той или иной дисциплины характерны не только для философии, но и для большинства современных наук.

/81/ Пирс говорил, например, что он может указать по меньшей мере сотню определений логики. Звегинцев приводил несколько десятков определений языкознания, Мервик в конце своей монографии дает длинный список определений истории, а Сойер в популярной книжке «Прелюдия к математике» не без иронии замечает, что дать определение математике, самой точной из всех существующих наук, практически невозможно, а на вопрос, что же такое математика, он предлагает такой ответ: «Все то, чем занимаются математики» [Ракитов, 1983: 60].

Особенно важным, а вместе с тем дискуссионным, является вопрос об отношении философии и науки.

При обсуждении данного вопроса следует учитывать существенное изменение понимания философии в ходе развития общества, культуры, науки.

На первых этапах (например, в античный период развития) философия не выступала как нечто отличное от возникавшей в то время науки, фактически отождествлялась с ней, понималась (наравне с наукой вообще) как «любовь к мудрости» (об этом свидетельствует и само ее название – «философия», от греч. philéô – любовь, sophia – мудрость).

Процесс дифференциации наук, отпочкования из рамок единой ранее науки различных дисциплин – физики, химии, биологии и др. – выдвинул на повестку дня вопрос о взаимоотношении философии с другими науками и наукой вообще. Особенно дискуссионным этот вопрос является в настоящее время.

Можно выделить два противоположных подхода к пониманию философии в ее отношении к науке.

При первом подходе философия относится к числу научных дисцилин – рассматривается как особая наука, отличающаяся от так называемых частных наук. Именно таким образом она понималась, например, в марксистской философии. Понимание философии как науки обосновывает и ряд современных философов [например, Гобозов, 2011; Казаков, Николаев И. В., 1999; Солопов, 2011, 2012; Фомин Ю. А., 2011, 2012].

/82/ Такое понимание учитывает тесную связь философии и науки на протяжении всей истории человеческой мысли. На эту связь указал А. Эйнштейн в споре с Н. Бором по философским проблемам физики. «Теория познания без контакта с наукой становится пустой схемой. Наука без философии, если она вообще может быть мыслима без нее, примитивна и беспорядочна» [Einstein, 1951: 683–684.].

При втором подходе философию не относят к сфере науки, рассматривают как нечто отличное от нее. «Если на протяжении многих веков от античности до Гегеля философия считалась „царицей наук“, то на рубеже XX–XXI вв. большинство самих философов стали заявлять как что – то самоочевидное, не требующее доказательств, что философия – вовсе и не наука, что ее место где-то между наукой и религией, что она ближе к искусству, чем к науке» [Солопов, 2012: 7].

Такое представление о философии в первую очередь характерно для людей, которые специально не занимались ее изучением и потому имеют о ней крайне поверхностное представление. На этой основе под философией нередко ошибочно понимают туманные, неопределенные, расплывчатые рассуждения на любую (особенно отвлеченную) тему. При этом полагают, что для такого (философски окрашенного) способа рассуждений не требуется какой-то специальной подготовки: нужен лишь хорошо «подвешенный язык».

Наиболее образно эту мысль выразил Гегель в предисловии к «Феноменологии духа»: «Относительно всех наук, изящных и прикладных искусств, ремесел распространено убеждение, что для овладения ими необходимо затратить большие усилия на их изучение и на упражнение в них. Относительно же философии, напротив, в настоящее время, видимо, господствует предрассудок, что, – хотя из того, что у каждого есть глаза и руки, не следует, что он сумеет сшить сапоги, если ему дадут кожу и инструменты, – тем не менее каждый непосредственно умеет философствовать и рассуждать о философии, потому что обладает для этого меркой в виде своего природного разума, как будто он не обладает точно такой же меркой для сапога в виде своей ноги» [Гегель, 1959: 36–37].

/83/ Поводом для такого понимания философии в некоторой степени являются особенности философских проблем. Человеку, который впервые знакомится с ними, они представляются очень странными, необычными.

Вот что писал М. А. Антонович (соратник Н. Г. Чернышевского) по поводу состояния человека, начинающего изучать философию:

«Философский туман охватывает его со всех сторон и придает окружающим предметам какой-то странный колорит, так что они представляются ему совершенно в неестественном виде и положении… Конечно, и в храмах других наук непосвященные и профаны чувствуют себя в первый раз тоже очень неловко; в математике, например, так же очень странно и дико звучат для них разные гиперболы да параболы, тангенсы да котангенсы, и тут они точно в лесу. Но первое знакомство с философией заключает в себе еще больше странных особенностей и оригинальных положений. Профан в математике воспринимает одни только звуки математических терминов, а смысл их для него закрыт и недоступен; он слышит слова и фразы, но не понимает, что именно и какое реальное содержание в них заключается, а потому ему остается только пожалеть о своем неведении и проникнуться благоговением к математическому языку, который, как он уверен, должен выражать собою очень здравый и даже глубокий смысл. Так иногда случается и с профанами в философии, но иногда выходят истории позабавней.

Читающий в первый раз философскую книгу или слушающий философскую беседу видит, что в них терминов совершенно уже непонятных не так много, а то все такие же слова и выражения, которые попадаются везде, во всякой книге, употребляются даже в устном разговоре: рассуждается о сущности, но читающий, может быть, сам на своем веку сделал тысячи экстрактов и извлечений, в которых заключались все „сущности дел“; о субъекте, но он сам видал множество нервных и раздражительных субъектов… Одним словом, ему попадается в философском сочинении целая страница, а пожалуй, и больше, где употребляются слова и выражения, для него ясные, каждое слово не остается для него пустым звуком, как гипербола или абсцисса, но вызывает в его голове известную мысль, известное понятие; он понимает содержание отдельных фраз и предложений, видит их логическую связь и последовательность, ему доступен самый смысл речи; вследствие этого он получает возможность судить об этом смысле, определять его значение, степень его вероятности и сообразности с сущностью дела и предмета, о которых идет речь. И вот в таких-то случаях новичок в философии часто находит, что смысл философских речей чрезвычайно странен, что в них высказываются мысли хоть и понятные, но часто в высшей степени дикие и ни с чем не сообразные» [цит. по: Столяров, 1965: 5–6].

/84/ Однако М. А. Антонович выражает надежду на то, что читатель «войдет во вкус философии и философских рассуждений и через какое-то время, к изумлению своему, заметит, что мысли разных философов, казавшиеся ему с самого начала нелепостью, несообразною с здравым смыслом, напротив, имеют очень серьезный смысл и важное значение… Все вопросы, казавшиеся новичку до знакомства его с философией неинтересными и не требующими решения, теперь представляются ему во всей своей заманчивой прелести и во всей многосложной запутанности, представляющей лишь слабую надежду на их решение, и, чем больше он занимается философией, тем яснее понимает трудность философствования, тем больше уважения он чувствует к философам…» [цит. по: Столяров, 1965: 6]. Такого мнения придерживается и автор данной книги.

/85/ Иногда приводятся другие (помимо указанного выше) поводы для исключения философии из сферы науки, научных дисциплин.

Так, представители частных (особенно естественных) наук различные философские дисциплины, как и философию вообще, нередко не относят к науке, опираясь на мнение о их чисто популяризаторской функции. «Философия физики, – замечает по этому поводу А. И. Ракитов, – часто рассматривается как простая популяризация или общедоступная интерпретация труднопонятных физических результатов» [Ракитов, 1983: 67].

Точка зрения, отказывающая философии в статусе науки, высказывается и философами-профессионалами, представителями различных философских направлений (например, постмодернизма), причем не только зарубежными, но и отечественными.

При обосновании этого положения используются разные аргументы: философия в отличие от других наук якобы не имеет четко очерченного предмета; формулируемые в ней положения не отвечают общепризнанным научным критериям; по обсуждаемым в философии проблемам могут быть высказаны и высказываются различные мнения, каждое из которых имеет право на существование, а потому в философии в отличие от науки якобы не существует единой, общепринятой системы знаний и т. д. [Ленкевич, 2006; Мамардашвили, 2000; Морфология культуры, 1994; Философский энциклопедический словарь, 2011; Никифоров А. Л., 1989 и др.]

Распространенным является и такой аргумент. Сопоставляют философию с физикой, химией, биологией или какими-то другими (т. н. частными) науками, указывают на наличие ее существенного отличия от этих наук (по предмету, методам и т. д.) и на этом основании делают вывод, что философия – не наука.

/86/ Наряду с указанными противоположными мнениями об отношении философии и науки высказывается промежуточная (несколько эклектическая и даже противоречивая) точка зрения. Так, по мнению В. В. Миронова, «между наукой и философией имеется ряд серьезных различий», но есть также и «сущностное родство»: «С одной стороны, философия, безусловно, попадает под ряд научных критериев, и некоторые ее формы достаточно близко располагаются к наукам. С другой стороны… философия – это специфическая разновидность рационально-теоретического познания, которая не подчиняется полностью ни одному критерию научности» [Миронов, 2006: 5, 7, 9].

Заслуживает внимания концепция взаимоотношения философии и науки, которую обосновывает К. Х. Момджян.

Прежде всего он подчеркивает, что «при всем многообразии воззрений на природу философии большинство спорщиков примыкает к одной из двух альтернативных позиций, именуемых „антисциентистской“ и „сциентистской“ (от science – наука). Основной предмет их полемики – вопрос о соотношении философии и науки, возможность рассматривать философию как разновидность научного познания мира».

Содержание и различие этих двух концепций философии и ее взаимоотношения с наукой К. Х. Момджян характеризует следующим образом.

Первая концепция: «… философия никогда не была и никогда не будет наукой… В отличие от науки философию интересует не устройство окружающего нас мира, а смыслы человеческого бытия в нем, фундаментальные ценности нашего существования – добро и зло, справедливость и несправедливость, должное и недолжное, благое и пагубное. Эти вечные вопросы, томящие человеческий дух, как небо от земли отличны от „тьмы низких истин“, изучаемых наукой. В отличие от философии последняя представляет собой занятие сугубо прагматическое. Наука не интересуется тайной человеческой „заброшенности“ в мир и прочими „отвлеченностями“. Ее конечная цель – свод практически полезных сведений, позволяющих обустроить видимый мир в интересах „комфортного проживания“ в нем. Поэтому, называя философа ученым, вы наносите ему тягчайшее оскорбление, ибо ученых в истории человеческой культуры „пруд пруди“, в то время как подлинных философов, учивших человечество мудрости бытия в мире, а не способу обустройства ватерклозетов, можно пересчитать по пальцам… В отличие от науки, адресующей свои суждения узкому кругу профессионалов, философия открыта любому мыслящему человеку, который стремится понять свое место в этом мире, открыть назначение своей жизни, ее смысл и направленность. Положения философии принимают и отвергают не только умом, но и сердцем, правильность ее суждений каждый определяет сам, не прибегая к специальным научным процедурам „верификации“, т. е. проверки на истинность». /87/

Вторая концепция: «Альтернативная сциентистская точка зрения исходит из убеждения в том, что философия в своих подлинных проявлениях всегда была и всегда будет наукой. Философов этой ориентации отнюдь не оскорбляет уподобление их ученым; напротив, они гордятся тем, что представляют „царицу наук“, занимающую особое главенствующее место в системе научного знания. Конечно, это не мешает философам расходиться во взглядах на то, что именно должна изучать философская наука: является ли ее предметом анализ сущего в тех аспектах его целостного существования, которые выпадают из поля зрения частных наук, ограниченных своим конкретным предметом; или же философия должна ограничиться анализом возможности познания человеком мира, универсальных способов и приемов такого познания (т. е. ограничиться чистой гносеологией, уступив всю онтологическую проблематику конкретным наукам) и т. д. Эти споры, однако, не меняют убеждения философов в научном характере своего занятия, отрицать который, с их точки зрения, могут лишь несерьезные люди, выдающие за философию некий „поток сознания“ (состоящий из несистематизированных ассоциативных суждений обо всем на свете – нередко нарочито непонятных, чтоб эпатировать читателя, подавить его псевдоглубинами ложной мудрости) или различные „максимы и афоризмы“ – поверхностные суждения на темы морали, призванные „наставить на путь истинный“ людей, не способных мыслить самостоятельно и желающих „подзанять“ житейской мудрости у Ларошфуко или Паскаля» [Момджян, 1997].

/88/ К. Х. Момджян полагает, что в этой дискуссии «правы и одновременно не правы обе стороны, продолжающие спор, который во многом есть результат досадного недоразумения. Все дело в том, что сциентисты и антисциентисты абсолютизируют и противопоставляют друг другу два разных способа мышления о мире и месте человека в нем, которые традиционно называют одним и тем же словом „философия“. Спор сциентизма и антисциентизма, по нашему убеждению, есть следствие того факта, что в истории человеческой культуры сосуществуют две разные философии, относящиеся к двум различным способам интерпретации мира – рефлективному познанию действительности и ее валюативному (или ценностному) осмыслению».

Одна философия использует характерный для науки способ рефлективного познания действительности. «… дело науки – правильно понять объективное устройство мира, как он предстает перед нами в интерсубъективном человеческом сознании. С этой целью ученые должны уметь отличать подлинные знания от незнаний или заблуждений, гипотезы, имеющие право на существование, от гипотез, не принимаемых более к рассмотрению (как это имеет место, например, с многострадальной идеей „вечного двигателя“). Опыт человечества научил нас высоко ценить такое рефлективное познание мира, поскольку истинные знания, которые оно дает нам, являются важнейшим средством адаптации к природной и социальной среде. Чтоб подчинить себе стихии, обуздать инфляцию, создать дееспособную армию или победить беспощадный СПИД, люди должны различать действительное и желаемое, не фантазировать о мире, а знать его, стремиться к точному соответствию своих знаний реальным явлениям мира, согласию разума с самим собой и с опытом – поводырем науки».

/89/ Другая философия ориентирована на отличный от научного валюативный (или ценностный) способ осмысления действительности. «Для ценностного мышления предметом анализа становится уже не мир, как он существует „сам по себе“, а значения этого мира для людей, которые оценивают его пригодность для жизни, соответствие или несоответствие человеческим потребностям и целям. Люди „примеривают“ мир на себя, соотносят его с ценностями своего существования, характеризуя различные явления, события, процессы как должные и недолжные, благие и пагубные, справедливые и несправедливые, прекрасные и безобразные и т. д.»

Эти две философии не исключают, а дополняют друг друга, так как научная и ценностная парадигмы являются «двумя различными способами мышления о мире и человеке» в рамках «предметно целостной, концептуально интегрированной системы философского знания» [Момджян, 1997].

В методологическом плане следует отметить, что тот или иной ответ на вопрос об отношении философии и науки в первую очередь зависит от того, как понимается сама философия.

Так, например, при том упрощенном понимании философии, когда она рассматривается как туманные, неопределенные, расплывчатые рассуждения на любую (особенно отвлеченную) тему, ее, разумеется, никак нельзя отнести к сфере науки.

Или взять, к примеру, то понимание философии, которого придерживался известный философ М. К. Мамардашвили. По его мнению, философия состоит в том, чтобы «волевым сознательным актом» создавать особую ситуацию – «привести себя в состояние такого, ну, условно скажем, одиночества, в котором ты один на один с миром». /90/ С этой ситуацией связано философское сознание, философское мышление, «которое состоит в том, чтобы посмотреть на видимый или представляемый мир как на только представляемый или только видимый». По мнению М. К. Мамардашвили, именно этим философия отличается от «нефилософии», «когда рассуждают в терминах представляемого или знаемого мира». Опираясь на такое понимание философии, он, естественно, отказывает философии в научном статусе. «Философия не есть наука, – пишет М. К. Мамардашвили. – Ведь мы никогда упражнение в каком-нибудь навыке или способности не называем наукой. Наука есть прежде всего систематическое описание какой-нибудь предметной области. А тут мы имеем дело с таким учением, которое есть средство путем определенных понятий укрепления, усиления некоего сознания» [Мамардашвили, 2000: 68–70].

Оригинальное понимание философии предлагают представители археоавангарда, полагающие, что основное назначение философии – поиск зауми как средства спасения от безумия: «Симуляции ума могут привести к безумию. Дословность чувства – к бесчувствию. От безумия человека спасает заумь. От бесчувствия – задушевность, сердечность. В поисках сердечности зауми и состоит смысл философии археоавангарда» [цит. по: Алексеев, 1999: 222]. Как отмечает Ю. А. Фомин, цитирующий это положение, вряд ли можно серьёзно воспринять такую философию и тем более оценивать ее как науку [Фомин, 2012: 95].

Ярко выраженное отрицательное отношение к научно ориентированной философии характерно и для представителей популярного в настоящее время постмодернизма, которые, как отмечено выше, вообще отрицают науку, усматривая в ней ущербную форму сознания, и высоко оценивают «неясную логику» и «слабое мышление».

Значит, в принципе возможно различное понимание философии и ее предмета.

/91/ В этом отношении можно согласиться с позицией В. Виндельбанда, который писал: «Я не отрицаю исторической подвижности значения слова „философия“ и не отнимаю ни у кого права называть философией все, что ему угодно» [Виндельбанд, 1904: 23].

Признание возможности разного понимания философии предполагает и возможность ее разного отношения к другим наукам и науке вообще.

Авторское понимание философии

В данной работе, как и в других своих публикациях, я обосновываю возможность и правомерность такого понимания философии, который включает в себя следующие основные положения.

1) Философские проблемы относительно сознания, культуры, поведения человека, научной, трудовой, политической, экономической, спортивной или иной человеческой деятельности возникают тогда, когда, ставится задача осмыслить их фундаментальные предпосылки, предельные (конечные) основания.

Для такого осознания и осмысления необходимо: определить объективность, возможность и методы познания этих форм социального бытия и жизнедеятельности людей, раскрыть их социальную природу, место и роль в системе общечеловеческой культуры, определить социальный смысл и значение, выявить те ценности (идеалы, смыслы, целевые установки, нормы, образцы поведения и т. п.), которые определяют их характер, содержание, значение и даже само существование.

В этом плане можно согласиться с тем разграничением науки (если иметь в виду частные ее отрасли) и философией, которое между ними проводит канадский философ Э. Цейглер: «Сами научные факты проводят разграничительную линию между наукой и философией. Безусловно, именно наука устанавливает факты, однако решения людей в большей степени зависят от того, что они думают об этих фактах и как поступают с ними. Философия начинается с фактов, но продолжается их синтезом. Мы вступаем в царство философии – царство смысла и значения – когда нас интересует окончательное значение этих фактов». Он рассматривает философов как ученых, «несущих, возможно, главную ответственность за мировоззрение и ценности тех обществ и культур, в которых они живут» [Zeigler, 1982: 1, 11]. /92/

2) Проблемы, касающиеся ценностей, идеалов, смысла, целевых установок различных форм социального бытия и жизнедеятельности людей, могут возникать и действительно возникают перед каждым человеком (по крайней мере применительно к тем или иным аспектам его жизни). Эти проблемы очень сложные, и потому невозможно их решать на основе интуиции, «здравого смысла», с позиций веры и т. д. Необходимо их теоретическое осмысление. Кроме того, данные проблемы важно ставить и пытаться решать применительно не только к каким-то частным случаям, конкретным формам жизнедеятельности людей, но и в логически обобщенном виде.

Именно такой подход и стремится реализовать философия.

Кратко о ней можно сказать, что философия – это теоретическое осознание и осмысление предельных оснований, фундаментальных предпосылок социального бытия и жизнедеятельности (научной, трудовой, политической, экономической, спортивной или какой-то иной) людей, их сознания, культуры, поведения с целью определить их объективность, возможность и методы познания, социальную природу, социальный смысл и значение, идеалы, целевые установки, место и роль в системе общечеловеческой культуры и т. д.

3) При таком понимании философии она рассматривается как особая теоретическая дисциплина, которая отличается от «частных» наук, а также от обыденных рассуждений, мифологии, литературного художественного творчества и т. п., поскольку удовлетворяет основным требованиям современной логики и методологии науки: /93/

– философия имеет собственную область исследования, свой особый, специфический предмет исследования, комплекс проблем, требующих научного обоснования;

– при постановке и решении этих проблем она использует свой понятийный аппарат – понятия (категории), а также комплекс научных методов;

– понятия, положения и законы, формулируемые в философии, не принимаются просто на веру; при их обосновании считается недостаточным и простая ссылка на интуицию, здравый смысл и т. д.; к ним предъявляется требование обоснованности, доказательности в соответствии с принципами и положениями современной логики и методологии науки и т. д.

4) Разумеется, надо учитывать специфику философии как мировоззренческой и даже идеологической науки, что отличает ее от естественных наук. Но, как справедливо замечает Е. Ф. Солопов, это «относится ко всем общественным наукам, отражающим свой предмет через призму социально – групповых, национальных, классовых, сословных и т. п. интересов. Все это действительно обуславливает неизбежность отклонения философских учений от научной истины в тех или иных вопросах. Степень совпадения мировоззрения и идеологии с научной (объективной) истиной (или расхождения с нею) зависит от характера мировоззрения и идеологии» [Солопов, 2012: 7].

5) Важная особенность философии физической культуры и спорта как социогуманитарной дисциплины состоит и в том, что она предполагает включение ценностных суждений в процесс теоретического исследования проблем этой философской дисциплины.

Ряд исследователей [например, Ибрагимов, 2014: 129] полагает, что научный подход противоречит ценностному осмыслению явлений.

/94/ Как отмечено выше, такой позиции придерживается К. Х. Момджян, выделяя две противоположных, а вместе с тем дополняющих друг друга философии – одна ориентирована на научное, другая – на ценностное осмысление явлений.

На мой взгляд, при оценке данной концепции и решении вопроса о том, существует ли противоречие между научным и ценностным осмыслением реальности, важно учитывать возможность и правомерность двоякой интерпретации ценностей – как субъективной оценки значимости изучаемого объекта и как его реальной значимости [Бронский, 2001; Зеленов, 1971, 1985, 1999; Столович, 1999; Столяров, 2011п, 2013д, н, о].

Субъективная оценка противоречит научному осмыслению, которое стремится «понять объективное устройство мира, как он предстает перед нами в интерсубъективном человеческом сознании». Однако для оценки реальной значимости изучаемых объектов (и в этом плане также их ценности) необходим научный анализ.

И в этом плане включение ценностных суждений в процесс теоретического исследования проблем философии физической культуры и спорта не противоречит ее научному статусу. К. Х. Момджян, противопоставляя рефлективное (ориентированное на научный подход) и ценностное познание действительности, не учитывает указанную возможность и правомерность двоякой интерпртации ценностей и ценностного подхода.

Итак, выше сформулирован и обоснован краткий ответ на вопрос о том, что такое философия.

Конечно, следует иметь в виду, что полное очерчивание границ философии может дать только ее подробное изложение.

В связи с этим напомним слова Гегеля, который, касаясь вопроса о предмете логики как одной из философских дисциплин, писал: логика «не может сказать наперед, что она такое, а лишь все ее изложение рождает впервые это знание о ней» [Гегель, 1937:19].

/95/ Кратко охарактеризованное понимание философии определяет ее предмет – комплекс проблем, которые она ставит и пытается решить, используя соответствующие методы.

Эти проблемы можно разделить на несколько групп.

К числу важных общефилософских проблем относятся прежде всего проблемы, связанные с выяснением предельных оснований социального бытия человека и его отношения к миру: что такое человек как социальное существо, каково его место в мире, каковы фундаментальные характеристики этого мира, в чем заключается смысл человеческой жизни и т. п. На основе постановки этих вопросов и ответа на них у человека формируется мировоззрение. Мировоззрение – «система взглядов на объективный мир и место в нем человека, на отношение человека к окружающей его действительности и самому себе, а также обусловленные этими взглядами осн. жизненные позиции людей, их убеждения, идеалы, принципы познания и деятельности, ценностные ориентации» [Философский энциклопедический словарь, 1983: 375].

Мировоззренческие предельные основания жизнедеятельности людей в философии называют также «мировоззренческими универсалиями» и «универсалиями культуры». Имеются в виду такие категории, «которые в своем взаимодействии создают целостный обобщенный образ человеческого мира… аккумулируют исторически накопленный социальный опыт и в системе которых человек определенной культуры оценивает, осмысливает и переживает мир, сводит в целостность все явления действительности, попадающие в сферу его опыта» [Глобалистика, 2003: 1040].

Мировоззренческие универсалии могут функционировать и развиваться и вне философской рефлексии. Мифология и религия пытаются решить мировоззренческие вопросы, опираясь на веру и фантастические представления о мире. Возможно мировоззрение, в основе которого лежит житейский эмпирический опыт. /96/ Философия стремится осмыслить мировоззренческие предельные основания жизнедеятельности людей, используя логико-методологические критерии обоснования выдвигаемых положений.

Формированием и обоснованием таких теоретически обоснованных знаний относительно мировоззренческих предельных оснований жизнедеятельности людей занимается философская дисциплина, которую чаще всего называют «философской антропологией» – философское учение о природе (сущности) человека [Губин, Некрасова, 2000; Гуревич, 1997; Мареев, Мареева, Арсланов, 2001; Марков, 1997; Степин, 1992; Шелер, 1994, 1999 и др.] и «социальная философия» [Крапивенский, 1998].

Можно выделить две больших группы мировоззренческих универсалий (универсалий культуры).

К первой группе относятся представления человека о мире, находящие свое отражение в таких понятиях, как «предмет», «процесс», «изменение», «развитие», «случайность», «закономерность», «качество», «количество», «отношение», «связь», «система», «причина» и др., которые относятся к тем или другим интересующим его явлениям.

Этими понятиями люди пользуются в повседневной жизни. Их применяют и в научном исследовании ученые разных специальностей. Но в обыденном сознании все эти понятия имеют не совсем четкое содержание, а ученые часто понимают их по-разному. В философии указанные понятия относятся не к тем или иным конкретным, частным объектам, а фиксируют наиболее общие (всеобщие) характеристики предметов и явлений окружающего мира. В таком виде они выступают как философские категории «предмет», «процесс», «изменение», «развитие» и т. д. Философия, опираясь на логико-методологические принципы определения понятий, стремится уточнить и обосновать содержание этих категорий.

Такая исследовательская работа проводится прежде всего в онтологии, философской науке о бытии, о его наиболее общих свойствах и законах. /97/

Вторая группа мировоззренческих универсалий (универсалий культуры) – это определенные ценности, т. е. такие социальные явления, которые социальный субъект (индивид, социальная группа или общество в целом) оценивает позитивно, рассматривает как значимые, важные, полезные, привлекательные, а потому поддерживает, сохраняет, передает из поколения в поколение. Ценности характеризуют определенные представления людей о том, каким должен быть мир и человек. Они фиксируются в таких категориях, как «добро», «зло», «красота», «истина», «долг», «совесть» и т. п., и выступают для человека как идеалы, символы и смыслы, на которые он ориентируется в своей деятельности.

Процесс, средства и результаты деятельности субъекта по созданию, освоению и потреблению сложного и многообразного мира ценностей составляют мир культуры. Его компонентами являются социальные нормы, идеалы, образцы, модели поведения, смыслы, символы, которые регулируют, определяют характер и направленность различных форм и областей социальной практики, общественных отношений, конкретных видов деятельности.

Человек, сформировавшийся в условиях определенной культуры, ориентирован на соответствующие мировоззренческие универсалии. Чаще всего они выступают для него «как нечто само собой разумеющееся, как презумпции, в соответствии с которыми он строит свою жизнедеятельность» [Глобалистика, 2003: 1042].

Философия, напротив, пытается осмыслить и обосновать мировоззренческие универсалии. Анализом проблем, связанных с их философской рефлексией, с осмыслением сложного и многообразного ценностей мира культуры, занимается дисциплина, которую чаще всего называют «культ урологией», а также «аксиологией» [Александрова, Быховская, 1996; Бронский, 2001; Зеленов, Дахин, Ананьев, Кутырев, 1993; Основы культурологии, 2005; Розин, 1994].

/98/ Культурологические и аксиологические проблемы приобретают особенно важное значение в такие переломные периоды развития общества, когда ранее сложившаяся система ценностей, традиционные жизненные идеалы и смыслы (представления о человеке, добре и зле, жизни и смерти, свободе и необходимости и т. д.) перестают удовлетворять новым социально-экономическим, политическим условиям и потому начинают подвергаться сомнению, критической оценке. Возникает потребность поиска новых ценностей, жизненных идеалов и смыслов, призванных сориентировать человека в этих новых условиях.

Решению этой задачи призвана содействовать философия путем теоретического анализа, рационального осмысления новых ценностей и формирования новых мировоззренческих ориентиров жизнедеятельности человека и общества в целом [Степин, 1992, 2003]. Этим обусловлена ее важная мировоззренческая функция.

С культурологическими и аксиологическими проблемами тесно связаны эстетические и этические проблемы. Эстетические проблемы касаются эстетического отношения человека к миру, в основе которого лежат такие эстетические ценности, как красота, возвышенное, героизм и др., а также содержания и значения эстетической деятельности человека. Этические проблемы возникают при анализе функционирования и развития сферы морального сознания, нравственных отношений и нравственного поведения. Анализом эстетических и этических проблем занимаются соответственно такие философские дисциплины, как эстетика и этика.

Важное место в философии занимает анализ проблем предельных оснований познавательной деятельности человека и особенно научного познания. Этот анализ предполагает получение ответов на вопросы о том, существуют ли познаваемые предметы вне и независимо от ощущений, восприятий, представлений, понятий и других форм сознания человека, /99/ возможно ли их познать и если да, то каким образом, с помощью каких методов и т. д.

Эти проблемы обсуждаются в таких разделах философии, как гносеология (эпистемология, теория познания) – наука о познании в его отношении к миру, логика и методология научного познания (поскольку речь идет о логических средствах познания, о методах познания).

Понятие метода и другие связанные с ним понятия в научной литературе трактуются неоднозначно.

Например, метод познания понимается как способ решения определенной задачи, как правила познавательной деятельности, как теория, позволяющая выбрать правильный способ исследования и т. д.

Как показано в работах автора данной монографии [Столяров, 1969, 1975а, 1984 г; Столяров, Попов Г. И., 2008], чтобы избежать бесплодных терминологических споров и сосредоточить внимание на содержательной стороне дела, необходима система понятий, учитывающая все те явления, которые указываются в разных определениях метода познания.

Ниже дается краткая характеристика основных понятий этой системы.

Исходными являются понятия «познавательная операция» – оно характеризует отдельное познавательное действие (при отвлечении от его внутренней структуры) и «познавательный прием» – характеризует совокупность (систему) познавательных операций, связанных между собой и осуществляемых в определенном порядке.

Метод познания – познавательные операции (приемы), используемые в качестве средства (способа) решения исследовательских задач.

Познавательные действия (операции) и приемы носят различный характер в зависимости от того, какие явления изучаются, какие средства используются для этого и т. д. /100/

♦ Так, например, ученый может изучать только внешние свойства предмета или его внутреннюю структуру; он может абстрагироваться от изучения изменений или сделать их объектом специального анализа; может рассматривать качественные и количественные характеристики предмета, не учитывая до поры до времени их связи, или подвергнуть ее тщательному анализу и т. д.

♦ Для получения знаний исследователь может использовать логические рассуждения или изучение реальных явлений с помощью органов чувств или приборов.

♦ Изучаемые явления могут рассматриваться отдельно или в сопоставлении, сравнении друг с другом.

♦ Отвлечение от какого-либо из них может осуществляться реально – в эксперименте или мысленно и т. д.

♦ Различным может быть и порядок осуществления тех или иных познавательных действий (получения различных знаний, рассмотрения и сопоставления различных явлений и т. д.).

♦ Познавательные действия могут быть сложными или простыми. Сложные действия включают в себя более простые. Так, воспроизведение структуры предмета включает в себя получение знаний об элементах этой структуры и отражение связей данных элементов.

Далеко не всякие познавательные действия – операции и приемы, которые исследователь может осуществить при решении тех или иных задач, а следовательно, методы познания, приемлемы в научном исследовании и дают нужный эффект. Выбор правильного метода (наряду с богатством и разносторонностью знаний) имеет огромное значение для успешной работы ученого. Если он будет действовать методом проб и ошибок, то едва ли достигнет успеха, а если и достигнет, то ценой огромных усилий, затраченных на преодоление лишних препятствий и трудностей. Напротив, применение правильного метода, правильного способа действий помогает ученому кратчайшим путем прийти к истинному знанию.

/101/ Значит, в процессе научного познания исследователь вынужден решать не только непосредственно интересующие его вопросы о том, что представляют собой изучаемые предметы и явления, какие свойства связи, законы им присущи и т. д., т. е. теоретические проблемы.

Учитывая огромное значение выбора правильного метода познания, он призван ставить и решать также методологические проблемы, связанные с ответом на вопрос, что и как ему нужно делать в процессе научного исследования, какой метод следует использовать.

При решении методологических проблем, выборе правильного метода познания, как правило, используется теория: обосновываемые в ней положения и законы помогают ученому получить ответ на вопрос о том, каким образом ему лучше действовать в процессе познания. В этом состоит методологическая функция теории.

Эту функцию может выполнять любая теория. Но особенно важное методологическое значение имеют гносеология (эпистемология, теория познания) и логика – философские теории, которые изучают закономерности функционирования и развития познания и мыслительной деятельности человека.

Для правильной ориентации ученого в процессе познания важное значение имеют методологические принципы: определенные правила, предписания, требования, рекомендации относительно того, что и как ему надо делать при изучении тех или иных явлений, в ходе решения определенных познавательных задач.

В той или иной частной форме эти принципы могут формулироваться и при разработке различных теорий. Но в обобщенной форме, их анализом и обоснованием занимается методология научного познания – особая наука, которая специально изучает методы научного исследования и ставит своей целью определить те из них, которые являются наиболее правильными и эффективными.

/102/ Разработка таких философских дисциплин, как гносеология, логика и методология научного познания, позволяет философии эффективно выполнять свою методологическую функцию.

Как отмечено выше, теоретически обосновываемая в философии при анализе мировоззренческих предельных оснований жизнедеятельности людей система обобщенных взглядов на мир предполагает введение, уточнение и обоснование таких философских категорий онтологии (философской науки о бытии, его наиболее общих свойствах и законах), как «предмет», «процесс», «изменение», «развитие», «качество», «количество» «связь», «система», «структура», «причина», «случайность», «необходимость», «закономерность», «возможность», «действительность» и др.

Анализ предельных оснований познавательной деятельности также предполагает учет тех свойств, параметров, характеристик, которые имеют изучаемые объекты и фиксирование их в логически обобщенной форме в философских категориях.

Эти категории задают не только мировоззренческие ориентиры (каковы наиболее общие характеристики объектов мира, в котором живет и действует человек), но также познавательные и методологические ориентиры (что и как надо познавать, исследовать).

На основе указанных категорий и связанных с ними познавательных действий в философии осуществляется анализ методов научного познания – логического и исторического методов, системно-структурного метода и др.

В диалектике, которая представляет собой не только онтологию, но также логику и методологию научного познания, эти методы выступают как элементы диалектического метода (см. параграф 12).

Таким образом, можно выделить три основные группы общефилософских проблем: /103/

♦ о предельных основаниях социального бытия человека – философско-мировоззренческие, социально-философские, аксиологические (культурологические, семиотические, эстетические, этические, экологические) проблемы;

♦ о предельных основаниях познавательной деятельности человека – гносеологические и логико-методологические проблемы;

♦ о всеобщих свойствах, законах, фундаментальных основаниях бытия – онтологические проблемы.

Эти три относительно самостоятельных группы философских проблем тесно связаны между собой.

Данной проблематике философского исследования соответствует структура философского знания.

Основные элементы этой структуры – фундаментальные философские дисциплины (философская антропология, социальная философия, аксиология, культурология, семиотика и др.) – отмечены выше.

Предлагаются и другие варианты их типологии.

Так, авторы «Философского энциклопедического словаря» пишут: «Философия как система обычно делится на теорию познания, метафизику (онтологию, космологию, философскую антропологию, философию существования, теологию), логику (логистику, математику), этику, философию права, эстетику и философию искусства, натурфилософию, философию искусства, натурфилософию, философию истории и культуры, социальную и экономическую философию, религиозную философию, психологию» [Философский энциклопедический словарь, 2011: 483].

Однако в этой систематизации философских дисциплин отсутствует четкий критерий их типологизации, фундаментальные дисциплины указаны наряду с более «частными», из числа последних почему-то исключена, например, не только философия спорта, но и философия науки, а вместе с тем в структуру философии включена психология.

/104/ Такова краткая характеристика философии, ее предмета (философской проблематики) и взаимоотношения с наукой.

Различное понимание философии порождает и различные взгляды на философию физической культуры и спорта, ее предмет.

Дискуссии о философии физической культуры и спорта, ее предмете

Некоторые исследователи понимают философию как изложение наиболее важных, фундаментальных положений той или иной науки. Например, Р. Остерхаудт считает, что «как наиболее общая форма человеческого знания, касающаяся спорта, философия спорта характеризует фундаментальные особенности и цели спорта». Ее основную задачу он усматривает в том, чтобы «объяснить наиболее фундаментальные положения, основополагающие принципы спорта», дать анализ «основных понятий и знаний относительно спорта» [Osterhoudt, 1998: 39, 41].

Иногда предмет философии физической культуры и спорта ограничивают узким кругом проблем – например, социологических или онтологических, культурологических, методологических и т. д.

• Н. Н. Визитей характеризует философию спорта как онтологию спорта [Визитей, Ибрагимов, Андреева Е. В., 2013].

• Г. А. Кузьменко считает, что «философия физической культуры личности рассматривает основные проблемы и разрешает противоречия, связанные с этим элементом культуры» [Кузьменко, 2005].

• А. И. Тимофеев полагает, что «если определять место философии спорта в системе философского знания, то, скорее всего, ее можно рассматривать как раздел философской антропологии, в которой исследуется проблема человека в его спортивной деятельности» [Тимофеев, 2007: 389]. /105/

• Ю. А. Фомин, характеризуя философию спорта как «методологические основы теории спорта», пишет: «Когда мы говорим „философия спорта“, то фактически говорим о самых общих закономерностях лишь в достаточно узкой части действительности, о методологии изучения феномена „спорт“, а, скорее всего, – о самых общих положениях его функционирования и развития» [Фомин, 2012: 97].

Более широко представлены, однако, такие концепции философии физической культуры и спорта, которые признают ее комплексный, интегративный характер.

Одну из таких концепций излагает канадский философ Э. Цейглер [Zeigler, 1964, 1968, 1977, 1982 и др.], который является одним из первых исследователей философских проблем физического воспитания и спорта.

В 1977 г. он опубликовал книгу «Философия физического воспитания и спорта» [Zeigler, 1977]. Содержание книги разделено на три части.

Первая часть – «Введение». Здесь уточняются основные понятия («физическое воспитание», «спорт» и др.), дается характеристика философии и ее отраслей, а также наук, изучающих спорт.

Вторая часть включает в себя следующие разделы: «Ценности физического воспитания и спорта»; «Влияние политики»; «Влияние национализма»; «Влияние экономики»; «Влияние религии»; «Влияние экологии».

В третьей части сначала дается исторический очерк развития физического воспитания, а затем обсуждаются следующие проблемы: методы физического воспитания; подготовка специалистов в области физического воспитания; здоровое тело; женщины в физическом воспитании и спорте; танцы в физическом воспитании; использование свободного времени; любители и профессионалы в спорте; роль менеджмента в спорте; концепция прогресса в спорте. Как видно даже из перечня проблем, обсуждаемых в книге, многие из них относятся к сфере не философии, а общей теории физического воспитания.

/106/ Вопрос о «природе» и предмете философии спорта ставит и анализирует в своих работах американский философ, бывший президент Международного философского общества Р. Остерхаудт [Остерхаудт, 1973, 1974, 1978, 1998; Osterhoudt, Simon В., Volkwein, 2000 и др.].

В этом плане прежде всего заслуживает внимания его книга «Введение в философию физического воспитания и спорта» [Остерхаудт, 1978].

В первом разделе книги – «Природа, значение и методы философии» он указывает на трудности в определении природы философии, пытается дать собственную характеристику философии, ее предмета, значения и метода. По мнению Р. Остерхаудта, философия – это гуманистическая дисциплина, получающая знания о реальности в наиболее общей форме; это «понятия и принципы, посредством которых мы понимаем и проживаем наиболее общие и фундаментальные аспекты нашей жизни» [Остерхаудт, 1978: 2].

Второй раздел книги – «Основные философские понятия и направления» посвящен краткой характеристике таких отраслей философии, как логика, метафизика (ее форм – космологии, онтологии и теологии), эпистемология, аксиология (этика, эстетика и политика), философия религии, философия истории, философия образования, а также философия физического воспитания и спорта. Последнюю Р. Остерхаудт характеризует как «рефлексивное понимание природы и значения физического воспитания и спорта, т. е. она ориентирована на исследование метафизического, эпистемологического и аксиологического статуса физического воспитания и спорта» [Остерхаудт, 1978: 20]. /107/

Третий раздел книги – «Понятия и разделы философии физического воспитания и спорта» начинается с изложения становления и развития философии физического воспитания и спорта. Затем характеризуются проблемы этой философской дисциплины.

К их числу Р. Остерхаудт относит следующие.

1) Метафизические проблемы:

1.1. космологический статус физического воспитания и спорта:

• роль случайностей в физическом воспитании и спорте;

• роль времени и пространства в физическом воспитании и спорте;

• случайность и необходимость в физическом воспитании и спорте;

• роль эволюции и творчества в физическом воспитании и спорте;

• роль постоянства и перемен в физическом воспитании и спорте;

• роль цели и механизма в физическом воспитании и спорте;

1.2. онтологический статус физического воспитания и спорта:

• отношение мысли и тела в физическом воспитании и спорте;

• проблема свободы в физическом воспитании и спорте;

1.3. теологический статус физического воспитания и спорта.

2) Эпистемологические проблемы:

• барьеры на пути формирования знаний о физическом воспитании и спорте;

• механизмы, при помощи которых достигаются знания в физическом воспитании и спорте;

• система знаний, касающихся физического воспитания и спорта. /108/

3) Аксиологические проблемы:

3.1. этический статус физического воспитания и спорта (формы и содержание морального поведения в сфере физического воспитания и спорта):

• высшее добро в физическом воспитании и спорте;

• критерий морального поведения в физическом воспитании и спорте;

• мотивация морального поведения в физическом воспитании и спорте;

3.2. эстетический статус физического воспитания и спорта:

• критерии эстетического суждения о физическом воспитании и спорте;

• роль размышления, созерцания и эмоций в физическом воспитании и спорте;

• роль техники и выражения в физическом воспитании и спорте;

• эстетический процесс и его результаты в физическом воспитании и спорте;

• среда и формы в физическом воспитании и спорте;

• эстетика и художественное величие в физическом воспитании и спорте;

• соревнования и рекорды в физическом воспитании и спорте;

• насилие и грубость в физическом воспитании и спорте;

• роль тренера и зрителей в физическом воспитании и спорте;

3.3. социально-политический статус в физическом воспитании и спорте:

• отношение в физическом воспитании и спорте к другим формам социально-политических институтов;

• общая роль закона, юстиции, политической силы в физическом воспитании и спорте;

• физическое воспитание и спорт, общая добродетель и общественный интерес [Остерхаудт, 1978: 28–29].

/109/ Свою позицию в отношении философии спорта, а также общее состояние ее разработки, Р. Остерхаудт излагает в более поздней работе – статье «Философия спорта», которая написана для «Vade Mecum. Справочник спортивной науки» [Остерхаудт, 1998].

«Поскольку философия – наиболее общая форма человеческого знания, – пишет он, – то философия спорта – наиболее общая форма человеческого знания относительно спорта. Тем самым она исследует фундаментальные особенности и цели спорта, т. е. метафизический, эпистемологический и аксиологический статусы спорта». Анализ «метафизического статуса спорта» предполагает изучение таких его фундаментальных характеристик, как космологические (естественные), онтологические (человеческие) и теологические (божественные), «эпистемологический анализ затрагивает существенные особенности знаний о спорте», а «аксиологический анализ связан с выяснением этической, эстетической и общественно-политической ценности спорта» [Остерхаудт, 1998: 39]. Как отмечает Р. Остерхаудт, философия рассматривает и «логические проблемы». Но в основе своей это «метафилософские» проблемы, так как они относятся к философии спорта, а не к спорту. К числу таких логических проблем он относит проблемы, касающиеся природы философского познания спорта, значения и метода (или пути) этого познания [Остерхаудт, 1998: 39–40].

По мнению Р. Остерхаудта, в философской литературе при анализе логических, метафизических, эпистемологических и аксиологических проблем встречаются два основных подхода: концептуальный, или прямой, и импликация, или косвенный подход.

При концептуальном подходе анализируются проблемы, касающиеся спорта, и результаты этого анализа индуктивно вводятся в рамках общефилософских концепций.

/110/ При втором подходе, наоборот, исходят из общефилософских концепций и на их основе пытаются осмыслить метафизическую, эпистемологическую и аксиологическую сущность спорта [Остерхаудт, 1998: 40].

К числу основных проблем философии спорта Р. Остерхаудт относит:

«1. Метафизический статус спорта:

– космическо-онтологический статус спорта:

– проблема любительского и профессионального спорта; роль тренера и зрителей в спорте; отношение спорта, рекреации и физического воспитания;

– спорт в контексте взаимоотношения игра – труд: фундаментальные особенности игры, труда и спорта, внутренний облик спорта, его историческое развитие;

– спорт в контексте интерпретации состязания как сотрудничества и противоборства: основной характер состязательного мотива в спорте; аспект конкуренции как сотрудничества или противоборства; подлинные отношения в спорте; роль стандартизации и рекордов в спорте;

– спорт в контексте внутренних и внешних интерпретаций телесного движения; фундаментальная особенность этого движения; отношения между разумом, телом и спортом; подлинный телесный опыт в спорте; роль техники и тренировки в спорте; роль умения и случая в спорте; роль здоровья в спорте; роль наследственности в спорте; отношение спорта, танца и упражнения;

– теологический статус спорта.

2. Эпистемологический статус спорта:

– типология знаний о спорте;

– организация знаний о спорте;

– теория деятельности относительно спорта.

3. Аксиологический статус спорта:

3.1. этический статус спорта:

– отношение этической и метафизической составляющих спорта;

– спорт с точки зрения морали; /111/

– моральный статус спорта в контексте различия труд – игра;

– нравственное значение использования допинга в спорте;

3.2. эстетический статус спорта:

– спорт как эстетический и художественный феномен;

– спорт как квази-художественный и квази-эстетический феномен;

– спорт как эстетический, но не художественный феномен;

– спорт как не эстетический, так и не художественный феномен;

3.3. социально-политический статус спорта:

– отношение формального характера (природы) спорта и его социальной реальности;

– капиталистическая, марксистская, и неомарксистская интерпретации спорта как социально-политического феномена;

– справедливость и равенство в спорте» [Остерхаудт, 1998: 40].

Такая характеристика основных проблем философии спорта лишь незначительно отличается от характеристики, которую Р. Остерхаудт дал в книге «Введение в философию физического воспитания и спорта».

Что касается парадигмальных оснований философии спорта, то к числу основных философских систем, имеющих значение при анализе философских проблем спорта, Р. Остерхаудт относит натурализм, идеализм, реализм, прагматизм, аналитические традиции, экзистенциализм, феноменологию и философскую антропологию [Остерхаудт, 1998: 40].

Фактически та же самая (лишь с некоторыми стилистическими поправками) характеристика философии спорта, ее основных проблем дается и в статье «Философия спорта», которую Р. Остерхаудт, Б. Саймон и К. Фольквайн (президент международного Философского общества по исследованию спорта) написали для второго выпуска «Vade Mecum. Справочник спортивной науки», опубликованного в 2000 г. [Osterhoudt, Simon В., Volkwein, 2000].

/112/ Развернутую концепцию философии спорта излагает У. Морган в антологии «Философия спорта: исторический и концептуальный обзор и оценка ее будущего» [Морган, 2006; Morgan, 2003].

При характеристике проблематики философского исследования спорта и предмета соответствующей философской дисциплины он исходит из определенного понимания отраслей философии.

К числу таковых он относит:

♦ метафизику (пытается ответить на вопрос, «что такое реальность?» и анализирует возможные ее понимания или как космологии, или как теологии, или как онтологии);

♦ эпистемологию (стремится выяснить, что такое знание, анализируя в связи с этим вопросы о том, что такое обоснованное знание, как его отделить от простых верований, с помощью каких средств можно получить знания, информирующие нас о том, каков мир на самом деле, и т. д.);

♦ аксиологию (ставит вопрос о том, что такое ценность, рассматривая в связи с этим двоякого рода ценности – этические и эстетические).

Опираясь на такое понимание структуры общей философии, У. Морган выделяет три соответствующих отрасли философии спорта.

1. Метафизика спорта. Она призвана решить ряд задач. Основная из них – выяснить черты сходства и различия между спортивной и другими видами человеческой деятельности. При этом, как отмечает У. Морган, имеют место два подхода к решению этой проблемы: сторонники одного из них стремятся уточнить и определить понятие спорта, сторонники второго [например, MacAloon, 1991а] выступают против, считая это бесполезным занятием. Концептуальный анализ спорта предполагает также определение соответствующих «культурных практик» – либо посредством рассмотрения их формальных правил [Suits, 1988b] либо на основе контекстуального объяснения спорта – учета тех социальных конвенций, которые определяют суть и содержание спорта [D’Agostino, 1988; Leaman, 1981]. /113/ Еще одна сфера концептуального анализа спорта – выяснение отношения спорта и игры. По данному вопросу, указывает У. Морган, ссылаясь на ряд работ [Kretchmar, 1989; Meier, 1988c; Suits, 1988c], также высказываются различные мнения.

2. Эпистемология спорта. «В эпистемологическом изучении спорта. – пишет У. Морган, – основной вопрос, по крайней мере, согласно существующей литературе, связан с тем, как человек узнает о таком виде человеческой деятельности, как спорт. Короче говоря, должен ли человек иметь действительное, деятельное переживание спорта, чтобы говорить о его знании, или же такое знание можно получить другими, абстрактными и интеллектуальными средствами, например, через осмысление опыта самих спортсменов? С этим также связан вопрос об организации знания, необходимой для спорта. Эта проблема является не психологической, когда некто (психологически) готов научиться спортивным навыкам или стратегиям, а логической. Она поднимает вопрос о том, как различные формы знания о спорте могут образовывать некую непротиворечивую последовательность (например, последовательный учебный план)» [Морган, 2006: 152].

3. Этика спорта. Как отмечает У. Морган, литература по этическим проблемам спорта (в отличие от эпистемологических) весьма обширна и стремительно растет по нескольким направлениям.

Первое из них, связанное с попытками дать анализ поведения спортсменов и ответить на вопрос «о ценимых добродетелях и об особых формах предписываемого поведения», представлено работами П. Арнольда, Н. Диксона, Дж. Китинга и Р. Физелла [Arnold, 1983; Dixon, 1992; Keating, 1988; Feezell, 1988].

/114/ Второе направление предметом анализа делает моральное обоснование соперничества, пытаясь ответить на вопросы о том, «что делает определенные виды соперничества морально неприемлемыми», что считать нарушением моральных норм и как к ним относиться.

Этим вопросам посвящены работы Э. Делатре, К. Пирсона, О. Лимана, У. Фралейя и Д. Хиланда [Delattre, 1988; Pearson, 1988; Leaman, 1981, 1988; Fraleigh, 1988; Hyland, 1984a].

Третье направление – анализ гендерных проблем в спорте (вопросы идентичности и восприятия себя женщинами в спорте, проблема равенства женщин в спорте и т. п.). Эти проблемы обсуждаются в статьях Р. Беллиотти, М. Данкан, Дж. Инглиш, М. Месснер, Р. Саймон, Л. Франкис, И. Янг [Belliotti, 1988; Duncan, 1994; English, 1988; Messner, 1988; Simon, 1993–1994; Francis, 1993–1994; Young I., 1988].

В рамках четвертого направления обсуждается «моральное значение животных (обладают они или нет особыми правами или особыми свойствами, которые влияют на наше отношение к ним) для оценки морального значения спорта, который использует их в качестве объектов спортивной эксплуатации» – работы таких авторов, как Р. Кинг, Т. Риган, П. Сингер и Д. Шерер [King, 1991; Regan, 1983; Singer, 1973; Scherer, 1991].

Основная проблема публикаций пятого направления – использование спортсменами фармацевтических средств для улучшения своих показателей. Этой проблеме посвящены статьи У. Брауна, Р. Гарднера, М. Лавина, К. Перри, Р. Саймона и П. Томпсона [Brown, 1988; Gardner, 1989; Lavin, 1987; Perry, 1988; Simon, 1988; Thompson, 1988].

4. Эстетика спорта. Это направление философии спорта, как отмечает У. Морган, представлено работами Д. Беста, К. Корднера, Дж. Купфера и Т. Робертса [Best, 1988a, b; Cordner, 1984, 1988; Kupfer, 1983; Roberts, 1986]. В них обсуждаются две основных проблемы: вопрос о том, «требует или нет спорт эстетического восприятия, т. е. качественного рассмотрения своих форм движения, грации и стиля для адекватного понимания и оценки его сущности», и вопрос о том, «почему некоторые виды спорта могут не только требовать эстетического рассмотрения, но и считаться настоящим искусством» [Морган, 2006: 157]. /115/

З. Кравчик и Е. Косевич также оценивают философию физической культуры и спорта как интегративную философскую дисциплину. Обоснованию данной концепции посвящена их статья «Философия спорта или философская рефлексия над спортом» [Kosiewicz, Krawczyk, 1997].

Авторы статьи обращают внимание на то, что специалисты (не философы) в области физической культуры и спорта, как правило, используют философские понятия и теории для решения возникающих перед ними проблем «чисто интуитивно или весьма поверхностно. Поэтому их рассуждения, слишком простые и обыденные, далекие от стандартов подлинной философии, не вызывают интереса у философов sensu strict (в строгом значении этого слова. – В.С.)».

C другой стороны, философы при анализе философских проблем спорта используют факты и положения, относящиеся к основной сфере их интереса, например, к философии культуры, философии человека, философии природы, аксиологии (этике, эстетике) и т. д. Эти факты и положения часто непонятны для представителей наук о спорте, которые не имеют философского образования. «Следствием этого является отсутствие координации и понимания между представителями наук о спорте (не философами) и философами» [Kosiewicz, Krawczyk, 1997: 9].

Характеризуя предмет философии спорта, З. Кравчик и Е. Косевич указывают на ее тесную генетическую и функциональную связь с четырьмя областями знания. «Философия спорта – элемент философии культуры, философии природы, аксиологии (науки о ценностях – эстетических и этических) и науки о физической культуре». Вместе с тем подчеркивается, что «она является относительно самостоятельной областью знаний» [Kosiewicz, Krawczyk, 1997: 10].

/116/ На основе такого понимания философии спорта З. Кравчик и Е. Косевич характеризуют ее как «интегративную дисциплину, синтезирующую проблемы культуры, аксиологии и природы и решающую их с позиций онтологии и гносеологии тела, теории спортивной тренировки и спортивного соревнования, теории здоровья человека как залога достижения спортивных успехов и культурных ценностей. Философия спорта должна затрагивать как внешние, так и внутренние ценности (человеческая активность рассматривается как создание и трансформация внутренних и внешних возможностей плюс влияние социальной окружающей среды и природы)» [Kosiewicz, Krawczyk, 1997: 10].

При таком подходе, считают З. Кравчик и Е. Косевич, «философия спорта, затрагивая проблемы культуры, формируется из суммы взглядов философов различных ориентаций (W. Dilthey, O. Spengler, S. Freud, Е. Cassirer, B. Croce, F. Znaniecki, S. Hessen, A. Toynbe, H. Marcuse, С Levi-Strauss)». И если смотреть на ценности философии спорта по нисходящей линии, то она «выглядит набором взглядов великих философов, таких как:

• Р. Декарт, Т. Гоббс, П. А. Гольбах, К. А. Гельвеций, Ж. Ж. Руссо, Ж. О. де Ламетри и др., обсуждавших биологическую природу человека;

• Х. Вольф, И. Кант, Ф. В. Шеллинг и Г. В. Ф. Гегель, размышлявших о философии природы человека;

• А. Эйнштейн, Н. Бор, В. Гейзенберг, рассматривавших человека в неразрывной связи с окружающим миром;

• A. G. Melsen, M. A. Krapiec, T. Slipko, J. Maritain, K. Klisak, M. Heller, веривших в то, что философия человеческой природы – это каркас всей теории существования» [Kosiewicz, Krawczyk, 1997: 10].

По мнению авторов указанной статьи, философия спорта синтезирует исследования комплекса фундаментальных дисциплин, таких, как биология, физиология, антропология, теория культуры, социология, различных отраслей философии, истории и т. д., а также прикладных наук (например, спортивной медицины, педагогики, теории тренировки и спортивного соревнования) и специальных наук (например, теории спорта, теории двигательной активности).

/117/ Вместе с тем предметом исследования данной философской дисциплины являются различные аспекты спорта – онтологического, аксиологического (этического, эстетического), эпистемологического (когнитивного), социального и антропологического характера. «В онтологический аспект спорта обычно включают такие его элементы, как элемент игры, активности, соперничества (с соперником, с противостоящими силами природы), борьба за победу. Этический аспект спорта – честь, честная игра, удовольствие как мотивация, спортивность. Эстетический аспект – красота природы, красота человеческого тела во время и в результате спортивных усилий. Когнитивный аспект – постоянное изучение и познание мира: а) через тренировки и различные жизненные функции, связанные со спортом; б) через отход от повседневной жизни, прозы жизни, известной как сфера profanum, и переход к sacrum – сфере фестивальности, праздничности и церемониальности. Социальный аспект – явления из области онтологии социального существования, касающиеся социальных механизмов функционирования спорта, места спорта в социальной жизни и влияния общества на спорт… Антропологический аспект – совершенствование физической подготовленности, желание преодолеть психофизические барьеры (часто это противоречит этическим соображениям, заботе о собственном здоровье и здоровье других), а также образовательные ценности, связанные с профессионализмом» [Kosiewicz, Krawczyk, 1997: 12].

Опираясь на изложенное выше, З. Кравчик и Е. Косевич выделяют три основные формы презентации философских проблем спорта, а значит, философии спорта: /118/

♦ исторические или современные философские проблемы, связанные с другими предметами исследования, которые находятся в центре внимания философов, таких, к примеру, как Платон, К. Л. Шмиц, К. Ясперс, Дж. Сантаяна, а в Польше – J. Kuczynski, IS. Fiut, M. Golaszewska, J. Wolanski, M. Zawislo, P. Perkins, S. Kowalczyk;

♦ философские аспекты, затрагиваемые теоретиками физического воспитания и спорта, например, в работах таких польских ученых, как H. Jordan, W. Osmolski и др.;

♦ работы философов, которые в центр своего внимания ставят проблемы спорта (в Польше, например, это Z. Krawcyk, A. Wohl, J. Lipiec, Rev. J. Cygan, J. Kosiewicz, B. Urbankowski, S. Rudzinski, A. Przyluska-Fiszer, J. Mosz, B. Misiuna, A. Gryglewicz, J. Waligora) [Kosiewicz, Krawczyk, 1997: 13].

Как особенно важную в философии спорта З. Кравчик и Е. Косевич выделяют проблематику, касающуюся Олимпийских игр и олимпийского движения. По их мнению, концепция олимпийского движения в его традиционной и современной формах – один из наиболее существенных элементов философии спорта. «Она подчеркивает, что олимпийское соревнование – восходящее к своему архетипу, которое имеет мифологическое происхождение, – имеет глобальное значение, поскольку является выражением врожденного желания человека к достижению совершенства и преодолению присущих ему психофизиологических и социальных границ. Философия спорта показывает, что в ходе исторического развития олимпийская идея претерпевает существенные трансформации, меняются и ее культурно-творческие функции: от национального универсализма Древней Греции через европейский универсализм неоолимпизма Пьера де Кубертена к современному глобальному универсализму» [Kosiewicz, Krawczyk, 1997: 13].

Известный польский философ Й. Липьец излагает целостную концепцию философии спорта в своей книге «Философия олимпизма» [Lipiec, 1999а].

/119/ В исходном пункте анализа этой философской дисциплины Й. Липьец указывает на то, что «философия по своей сущности, по авторитету традиции универсальна, относящаяся ко всему вообще, ищущая общих проблем и решений. Поэтому она не может уходить в частные вопросы и должна избегать необоснованной специализации». Однако, по его мнению, «нельзя исключить и такой возможности, что общая философия распадется на совокупность региональных философий и окажется в такой же раздробленности, как это стало с наукой (или гетерогенной совокупностью научных дисциплин)». Следует признать возможной и «концепцию много или двухурвневой философии, когда рядом с философией „как таковой“ будет существовать ветвь философий частных, „предикативных“ (философия „чего“ „или какая“), определенных тематически и аспектно, вроде философии человека, философии науки и т. п.». Й. Липьец полагает, что, собственно, это давно уже происходит не только с философией, но и с разделами философии, например с онтологией. «Уже есть онтология организма, онтология общества, онтология свободы, онтология времени; не исключаю и возможности онтологии спортивного зрелища. То же самое в этике, эстетике, аксиологии и даже в эпистемологии» [Lipiec, 1999а: 14].

Конец ознакомительного фрагмента.